Текст книги "Целители. Тени прошлого (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 41.

Он получил по лицу незамедлительно. И очень обидно. Зубы ему не выбили, но приложили хорошенько, без разогрева. Старый Хельм постарался.

Дамиан особо не препятствовал. И не обижался. Заслужил? Более чем! А потому он даже время тратить не стал на то, чтобы исцелить кровящий нос. Подтирал его иногда, когда мешал, и всё. Может, им легче станет от его окровавленной рожи, кто знает?

– Хотя нет, не станет,– думал он, глядя в сосредоточенное лицо старика, воспитавшего несколько поколений тех самых "призраков", воспоминания о которых не давали покоя Виллису.– Он точно убил бы меня, если бы не запрет Альтеи и какие-то другие резоны...

Хельм, и правда, выглядел хмурым, без привычного всему Гарнару хитрого, добродушного прищура. Избивал приятеля короля Дормера, обидевшего их Ниль, нещадно. И медленно закипал, хоть и не показывал. Мелкий щенок был ловок. Пропустил несколько первых ударов, а теперь ужом вертелся, не давая старому ши подступиться и отвести душу так, как хотелось.

Лавиль и сам не понимал, насколько быстро и легко он двигался. И ведь не делал он ничего особенного. Просто дышал в одном ритме с этим удивительным местом, где, кажется, была сосредоточена вся магия их мира. Или танцевал в ритме ветра, который чувствовал впервые в жизни так остро. Он, этот пряный, пьянящий ветер, дул с гор, развевая волосы и наполняя душу дормерского мага чем-то необъяснимым. Пел, танцевал, приветствовал его. И дышал то легко, едва слышно и шаловливо, то непредсказуемо сильно, откровенно срывая покровы с его разума и сердца. Впервые Дамиан чувствовал себя так и видел себя таким...

Двигался, как ветер пел ему в душу. То порывисто, то плавно и, казалось бы, мягко и лениво. Улыбался отстранённой, бесшабашной, немного пьяной улыбкой, которая смотрелась на окровавленном лице особенно "уместно".

Колорита молодому магу добавляли разгорающиеся ярким синим светом глаза. Одежда эльфийской гвардии. Длинные светлые волосы. Странная улыбка. И смутно знакомое лицо... Узнавание брезжило в головах самых старых ши, но никак не приходило. Это тревожило.

Он, этот приятель Мара, обидевший их девочку, был похож на кого-то. Кого-то того, кто был им бесконечно дорог. Не одно лицо. Нет... Но, так похож... Манерой, шутками, глазами. Упрямством и дуростью... Они накажут его за Ниль, но и разберутся, как мог вырасти в Дормере мальчик, имеющий такое неоспоримое родство с Гарнаром. Проверят, чего он вообще стоит и зачем ему Ниль. Ведь притащился же он сюда. Явно к ней...

***

Нос перестал кровить. А то, как выглядело лицо и картина, в целом, Дамиана не интересовало. Ему всегда было плевать на внешность, которая вызывала буйный восторг у одних и жгучую зависть у других. Какая разница? Лицо и лицо! Нос, рот, глаза. Нос явно распух сейчас, но не беспокоит и нормально дышит. Глаза видят. И какая ему разница, что они "цвета полуденного неба"!

Ему просто хорошо сейчас. Дышать, смотреть, ощущать разгорячённой кожей порывы ветра и слушаться их. Чувствовать себя листом, гонимым этим ветром. Или самому быть порывом ветра, плывущим в общем потоке своевольных ветров Гарнара...

Старик, который пытался достать его, в своём праве. Он не обижался на него. Сам подставился под удар. И ещё подставится. Обязательно. Хотя бы для того, чтобы доставить ему удовольствие. И потому, что виноват. Но не сейчас.

Он покружит ещё немного. Побудет ветром, который не может подчиняться или смиряться перед чьей-то волей. Тем более, что тренировки с королём Дормера, Мар был прав, сделали его неутомимым, гибким и стремительным. Там иначе никак. Или уклоняться и соответствовать, или лечиться потом. А, учитывая, что Эльдар иногда бывал "не в себе" и плохо соизмерял силу ударов, то часто это и вовсе был вопрос выживания.

Дамиан так привык соперничать и соответствовать Ужасному королю, стоять с ним в спарринге почти каждый день, что и не понял, как стал реально сильным бойцом. Старик не снисходил к нему. Пытался дотянуться и наказать по-настоящему. А он, Дамиан Лавиль, отклонялся от него, как пламя свечи от ветра. Или как поток воздуха. Какая ему разница, с чем нужно соперничать и что обогнать? Ветер всё равно будет быстрее всего на свете...

Он смеялся, колебался, уклонялся или совершал невероятно быстрые манёвры. Защищался. Сам не нападал. Без нужды ему. Он виноват. Причинять ущерб или ронять авторитет старого воина не станет.

Постепенно Дамиан вошёл в колею, приноровился к манере боя ши и начал чувствовать себя так, будто он на обычной тренировке с Эльдаром. Появилось время и возможность оглядеться по сторонам. В первую очередь, он заметил зрителей, что собрались вокруг тренировочной площадки и глазели на то, как его наказывают. А потом разглядел в кустах, росших неподалёку, детские рожицы.

Среди них Мэйлин. Теперь он высматривал только её. Выхватывал короткие мгновения, когда поворачивался, или когда Хельм перестраивался и сам он мог отвлечься. Личико его юной подружки и "наказательницы" светилось восторгом и гордостью. Это необъяснимо грело... Хотелось радовать смешную, добрую и умную малышку, что так забавно сокрушалась зимой о своей нелёгкой судьбе бастарда.

Вот тут-то буйный ветер Гарнара, что шумел в душе Лавиля и прочищал ему мозг и душу, напомнил молодому магу, как он собирался сделать из этого чуда инструмент шантажа и давления на её мать... Он, когда планировал "завоевание" Нел, никогда не думал о её ребёнке. Знал, что это девочка, но не думал. Для него не имели значения пол, характер, печали и мечты этого живого существа. Для него "ребёнок Нелли Тал" был только ресурсом.

Больно! Снова больно!.. От ревущего в душе ветра, рвущего сердце и привычное понимание себя в клочья... Особенно больно видеть урывками, в стремительном кружении и танце, в обнимку с ветром, доверчивые и счастливые детские глаза, и сознавать себя такой сукой...

На самом деле, Дамиан Лавиль думал о себе намного хуже и называл себя более "сочно". Не станем приводить "те" выражения, принятые у солдатни Дормера. Лекарь нахватался их во время войны. Они обычно спали в его разуме, вместе с воспоминаниями о тех жутких временах. Просыпались иногда. Как сейчас...

Так ругались воины Дормера только умирая, или корчась от невыносимой боли. Себя этими словами старались не проклинать. Кто его знает, как Мора посмотрит... Дамиану было плевать... Он был той самой "сукой", которая не видела, не думала, мало того, считала обузой удивительное, сияющее, как солнышко, юное существо, которое не полюбить невозможно!

Эльдар прав. Девочки замечательные. Все дети Гарнара такие. Прекрасно, если Арви будет учиться от них. В первую очередь счастью. И печаль короля Дормера, с какой он говорил об этих детях, стала понятна Дамиану. Они виноваты перед ними. Не только Ужасный король. Он тоже...

Он думал, танцевал. Мысли, танец и магия, горевшая в крови, были на диво согласны и быстры. Они подхлёстывали его. Делали особенно стремительным. Таким, что наставник гарнарцев начал уставать. Дамиан не попытался подловить его на этом. Он ловил искристые, восхищённые взгляды своей маленькой подруги, двигался прихотливыми то плавными, то рваными движениями. Парил... Пока не наткнулся случайно глазами на галерею наверху одной из башен замка.

Нел была там и смотрела на него. Он не успел заметить выражение её лица. Просто потому, что "сбился с ритма" и получил от старого Хельма за всё и сразу. Раздражённый наставник гвардии Гарнара не стал церемониться и воспользовался первой же брешью в защите юного дурня.

Приятель дормерского короля "свалился с копыт с одного удара", как выражался наставник Астарских Орвин Квадр. Не хрипел, не скрёб пальцами по песку площадки, стараясь сдержать стоны боли...

Просто упал на спину, раскинув руки, и уставился неотрывно в невероятно синее небо. Ему показалось, после бешеного верчения и рёва ветра в ушах, что он увидел там разгадку и смысл всего на свете. Спасение от собственной глупой, такой мучительной дурости, что раз за разом ломала ему жизнь.

Вот и всматривался он туда предельно внимательно, стараясь разглядеть прошлое и будущее. И разгадать их загадку...

***

Он испугал эльфов, наблюдавших за поединком, когда свалился плашмя и замер, как мёртвый. Сильные маги чувствовали: жив. Но понять, что случилось, не могли. Слишком уж странно выглядел парень.

Особенно пугали остановившиеся, широко распахнутые глаза дормерца, бывшие сейчас одного цвета с небом. Словно не он смотрел в небо, а само гарнарское небо смотрело из глаз молодого мага.

Понятно, что не дормерца. Ни разу! Хельм, хоть и злился на дурака, но объективность и справедливость не потерял. Парень точно с сильной эльфийской кровью. Как он слышит магию их мира! Подучить немного технике и он станцует Танец ветра через месяц! Или раньше. Как такое вообще может быть?.. Ладно, он изумительно тренирован, но чуйка эта... Откуда?..

Не можем поручиться, что кто-то ещё понимал о Дамиане Лавиле так же много, но точно одно: все присутствующие растеряли запал и желание наказать "мисси". Замерли, не зная как теперь вести себя со странным парнем, который внезапно решил прикинуться мертвецом. При том при всём, что он ещё и гость Гарнара. Об этом вспомнили... как-то не вовремя. И с некоторым стыдом смотрели теперь на окровавленное лицо дормерца.

Разрулил ситуацию Ланель. Как обычно, изящно и непринужденно.

Подошёл к лежащему "телу" и легко тронул его носком сапога:

– Эй! Добрый Эльф! Ты спёкся или продолжим?

Пустые, отчаянные глаза Лавиля приобрели выражение. Моргнули...

Молодой маг с видимым трудом сел и подниматься стал, мягко говоря, без особого изящества. Будто это не он только что вился по площадке, как ветер.

Дормерский муж не выдержал и подступил к другу ближе. Гордость ему сохранил, не стал подставлять плечо. Но закипал...

Нестабильностью Чёрного Палача никого в Гарнаре не удивишь. И не испугаешь. Даже детей. Они, если что, кличку ему дали "Осьминог". И бегали иногда по замку, созывая друзей воплями: "Скорее! Там Осьминог снова чернила выпустил!". Друзья бежали следом и уточняли: "Злой или грустный?". Им отвечали что-то вроде: "Тай снова выкинула что-то!". Ребята бежали тогда быстрее и сочувствовали бедняге: "Испугался, значит!". Все в Гарнаре знали, как трепетно относится супруг княгини к её безопасности. И какой бесстрашной бывает Альтея...

Потому дымка магии, что клубилась сейчас вокруг выродка и тянулась плотными щупальцами по сторонам, ничуть не пугала эльфов. Нормально же! Испугался парень за друга! А это дело такое... За друзей волнуешься даже тогда, когда они ведут себя как дураки.

Мар обвёл глазами бесстрастные лица эльфов и рыкнул:

– Я за него встану, если хотите продолжить! Это допускается правилами!

Молчание стало ему ответом. Хельм и другие старики не хотели отпускать жертву так легко. Другим стыдно... Ланель не дал никому сказать ни слова. Расцвёл улыбкой:

– Неужели твой приятель, мой дорогой, не может ответить за себя сам?

Лавиль как раз встал. Распрямился с трудом. Шатался, как молодое деревце на ветру. Но улыбнулся такой же сияющей и ехидной улыбкой, как Ланель, будто скопировал:

– Я готов! Думаю, меня хватит на многих! Когда свалюсь окончательно, можно будет добивать ногами!

Советник княгини поднял брови:

– Вертелись вы, господин лекарь, довольно ловко. Но только отбивались, не нападали. То-ли в вашем образовании явный пробел, то-ли что?..

И смотрит... Дамиан покачнулся. Сил не было даже на то, чтобы стоять ровно. И вовсе не оттого, что Хельм избил его. Ветер Гарнара словно все силы вытянул из него. Но и мусор из головы слегка "выдул". Поэтому, наверное, он ответил так спокойно. С достоинством:

– Защищаться буду. Нападать нет. Вы в своём праве, а я виноват.

– Зачем тогда было творить такое с нашей Неониль?– тут же подсуетился с вопросом ушлый и пронырливый Ланель.

Дамиан снова пожал плечами. И сказал ши, обступившим его, чистую правду:

– Сам не знаю. Не соображал...

Ожидал чего угодно. От гневных воплей до насмешек. Так было бы в Дормере... А в Гарнаре хмурые лица эльфов начали необъяснимым образом разглаживаться.

Ланель подвёл итог. Панибратски хлопнул его по плечу:

– Вот! Я же говорил вам, друзья мои! Никакого злого умысла! Молодость и дурость у мальчика! Правильное осознание своих поступков и благородство! Молодец, парень!

Разулыбался Дамиану так, будто они лучшие друзья, подхватил его под руку и потащил назад, к замку.

Вроде, и легко, и небрежно подхватил, а вышло так, будто клещами держал. Поддерживал... Дамиан принял эту необъяснимую и неожиданную помощь главного советника Гарнара. Тот почувствовал, когда молодой дурень доверился ему, и усмехнулся...

Глава 42.

Торжественный ужин, не менее торжественные допрос и дальнейшее публичное наказание Дамиана Лавиля пришлось отложить. Просто потому, что виновник «торжества» не явился на собственную «казнь».

Ему позволили передышку после утренней "тренировки". Учтиво проводили до комнаты и оставили отдыхать. Ближе к вечеру Мар зашёл за другом. Застал в покоях Дамиана, валяющегося на постели почти без сознания, белого, как простыня. И главного советника Альтеи, сидевшего в кресле рядом с кроватью. Ланель задумчиво, со сложным выражением лица, смотрел на слабые трепыхания Лавиля, пытавшегося встать или, хотя бы, повернуться на бок, будто изучал, или соотносил что-то...

Выглядело жестоко, как на взгляд Мара. Он, конечно, никогда не считал старого сидхе эталоном человечности, но... Это было через чур даже для него... Мар дёрнулся, отправлять магвестник или бежать звать кого-нибудь на помощь, он и сам не определился ещё, что собирался делать... Ланель схватил его обманчиво тонкой рукой, остановил и негромко уронил:

– Не дёргайся. Я вызвал уже Лейна. Он скоро будет здесь со всеми своими пробирками.

– Не нужно!– с трудом пробормотал Лавиль, с трудом разлепляя глаза.– Со мной всё в порядке!

– Я тоже так считаю,– хладнокровно согласился советник.– Но лучше перестраховаться.

– Да вы что?!.– взорвался хозяин Ламеталя.– Ты видишь в каком он состоянии?!

Он "тыкнул" самому спесивому и горделивому из ши и даже не заметил этого. Просто потому, что тут же накинулся на друга, который едва не отправился за Последний порог, но на помощь не позвал:

– Ты! Ты главный лекарь королевства! Посмотри на себя! Ты подыхаешь же! Почему не звал?..

Задохнулся и не закончил. Хлопнула дверь, в комнату влетел Лейн, нагруженный разного рода чемоданчиками и сумками, в которых помещалась целая лаборатория. Сходу оценил ситуацию, покраснел лицом так, что почти слился цветом с огненно рыжими волосами и рявкнул на своего непосредственного работодателя:

– Заткнись! Не смей пугать и раздражать его, пока я не пойму, что с ним! Я сам придушу придурка, если это не так опасно, как выглядит!

Мар послушно замолчал. Они с Лейном давно перешли из категории "хозяин – слуга" в категорию "друзья". Не обиделся, тем более, что заслужил. Сорвался... С жадным вниманием и тревогой смотрел на лекаря, который диагностировал похожего на ожившего мертвеца Лавиля.

Советник княгини Гарнара устроился в кресле удобнее и фыркнул:

– Расслабьтесь! Всё с ним в порядке. Хотя...,– добавил задумчиво,– не совсем так, как должно быть...

– И я говорю, что всё со мной...– вступил в беседу Лавиль. Едва слышно, с закрытыми от слабости глазами.

– И что это выглядит так "нормально" по вашему мнению? Давайте, объясняйте, умники!– скорее уже ехидно, чем зло потребовал Адельмар, устраиваясь в соседнем с Ланелем кресле.

Испугался. Дамиан всегда был здоровым, как лошадь. Ни единого недомогания, за всё время, что он знал его. С детства. Кроме тех двух случаев, когда напивался зелья для увеличения резерва. Даже тяготы войны красивый, как картинка Лавиль сносил играючи, вызывая дикую зависть у менее сильных магов.

И вот теперь...

Эльф и друг детства, почти в один голос, ответили. Лавиль:

– Истощение.

Ланель:

– Разбалансировка.

– Согласен,– тут же вступил Лейн.– Только странно как-то, чтобы у мага с таким резервом... Отчего?

– Оттого!– туманно ответил Лавиль и отвернулся, желая видимо, чтобы свидетели его страданий испарились.

Старый наставник княжон снова слегка поменял положение в кресле.

– Волнуется!– с удивлением отметил Мар.

Он, оказывается, неплохо изучил Ланеля и его ужимки. Эльф волновался и был откровенно расстроен, хоть и достоверно прикидывался равнодушной сволочью. Не зря же именно он пришёл навестить Дамиана, нашёл его и вызвал Лейна. Зачем он, кстати, приходил?..

Мар не задал ни один из мучивших его вопросов. Судя по особенному блеску в глазах ядовитого ши, чревато. Даже мужу своей духовной дочери он может не спустить такой наглости сейчас. Что с ним, вообще?..

Адельмар настороженно замер, разглядывая обманчиво расслабленного эльфа и страдающего друга. Лейн копался в своих "пробирках". Решал, чем лучше поддержать больного.

Советник изящно откинулся в кресле. Посоветовал рыжему лекарю:

– Налей ему лучше фрилла от души. И нам всем. От нервов.

Лейн поднял голову, от сумки. Задумался. Глубокомысленно кивнул. Мар снова пыхнул:

– Какой фрилл?..

– Эльфийский,– услужливо подсказал Ланель.

И насмешливо пояснил:

– Не шутка это, Дормерец. И не издёвка. Твоему приятелю нужно расслабиться и не мешать тому, что происходит с ним. И всего-то.

– Всего-то!– передразнил вдруг старшего Мар, как не позволял себе делать даже в детстве.– Что с ним?

Ланель смотрел на него, как на ребёнка, смешного и несуразного. Щёлкнул пальцами и из воздуха соткались третье кресло, для Лейна, столик с несколькими бутылками фрилла и четыре бокала. Одна из бутылок деликатно отстрелила пробку, изящно повисла в воздухе и наполнила бокалы.

Ланель кивнул ей, благодаря, взял один из бокалов и отсалютовал им:

– Выпьем, друзья мои! Или не слишком друзья... Поднимем бокалы за то, что одним эльфом стало в нашем мире больше!

– Каким эльфом?– непонятливо повёл плечами Адельмар.– Кто эльф?

Лавиль, полумёртвый, потянулся за бокалом. Буркнул сердито:

– Я. Кто ещё?.. Пробуждение крови, мать его!.. И с чего бы? Да, ещё с такой силой!

Подхватил бокал, опрокинул в себя. Кивнул бутылке. Она тут же наполнила бокал. Мар был шокирован:

– Но ведь это!..

Лейн философски пожал плечами, отпивая из своего бокала:

– Кровь, хозяин. Она сама выбирает. Её не переплюнешь. Уверен, что и ты ещё преподнесёшь нам сюрприз.

Он обзывал приятеля иногда "хозяином". Мар так забавно злился, когда кто-то из близких подчёркивал его статус. Сейчас, правда, внимания не обратил.

Ланель вклинился со своей репликой:

– Понятно, что кровь. Но вот почему ты, мой юный друг, так тяжело пережил то, к чему был готов, это вопрос...

Дамиан снова припал к бокалу, как к спасению от взглядов и ответов. Поперхнулся, когда старый эльф продолжил свою мысль:

– Хотя, согласен с тобой... Любить тяжело. Особенно таким, как мы...

Молодой маг откашлялся и хрипло огрызнулся:

– Какая любовь?

Ланель ответил, преувеличенно внимательно разглядывая свой бокал:

– Предполагаю, что чувства у тебя к нашей Ниль. Раз уж ты своими ногами пришёл в Гарнар. Ты ведь далеко не дурак, Дамиан Лавиль, и хорошо представлял, что мы устроим тебе за неё... И всё равно пришёл... Не фыркай! Твой визит, готовность терпеть месть эльфов и желание втереться к нам в доверие выглядят не больше, не меньше, чем декларацией о намерениях...

Лавиль не ответил. Вместо этого снова выпил. Стало чуть легче. Он даже умудрился сесть прямее в постели.

Альен Ланель грустно и до странного ласково усмехнулся, глядя на то, как молодой маг суетится и прячет глаза:

– Согласен, мой мальчик? Вот всё и выяснилось?.. Ты слишком привязан к ней, так? Пугаешься сам, дёргаешься, отпугиваешь нашу девочку. И весь твой опыт, и обаяние идут в топку... Мы думали, что ты жесток к ней, а ты просто не соображал и делал глупости. Вёл себя, как самый глупый из влюблённых идиотов. Да...

Старый эльф рассматривал молодого человека с тем же пристальным вниманием, какое застал Мар, когда пришёл к другу. Дамиан упрямо и неуступчиво бычился в ответ. Зрители молчали и прятали глаза в бокалы с фриллом. Разговоры о чувствах – это так сложно! Особенно для таких, как они...

Ланель снова чуть переменил положение в кресле. Словно не мог найти удобную позу. И ответил на вопросы, которые Дамиан не мог ему задать. Гордость не позволяла. Не на все, конечно. Но, хоть так...

– Ты ведь сам сообразил, что кровь твоя проснулась? Опытный лекарь... Это, кстати, поняли почти все, кто видел, как ты загонял сегодня Хельма Коиру. Ты так двигался... Если наш Волшебный клинок подучит тебя, а скорее даже объяснит принцип, ты станцуешь Танец ветра очень скоро. Ты слышишь уже нашу землю. И она слышит тебя. Почему?.. Думаю, ты понял и это... Мы, сидхе, живём сердцем, не разумом. Твоё сердце проснулось. Оно будит остальное. Силы твои увеличатся...

Дамиану плевать было на силы. Он, так же упрямо глядя на старого эльфа, огрызнулся:

– Не хочу!

Ланель, язвительнейший из советников княгини Гарнара, не разнёс глупца в пух и прах. Хмыкнул только:

– Зачем тогда явился, если всё "это" тебе не нужно?

Дамиан чувствовал себя непередаваемо дико, глупо и стыдно, но заткнуться не мог. Именно этому прекрасному, злому и язвительному существу ему хотелось рассказать, если не всё, то многое. Почему?.. Он сам не знал. Может быть потому, что маленькая Мэй говорила о старом интригане, которого король Дормера считал своим самым сильным врагом, исключительно доброе. Она любила ядовитого ши. И он её, судя по всему. Пусть он защищает не в меру добрую и любознательную девочку от таких, как он.

Сел в постели ещё ровнее, чтобы выглядеть не так жалко и признался:

– Я пришёл ради девочки.

С изумлением на него смотрели три пары глаз. А он ступил на тонкий лёд и очень осторожно уточнил:

– Вы ведь в курсе её шалости зимой?

– Когда она траванула тебя в отместку за мать?– без обиняков назвал вещи своими именами Ланель.

Дамиан кивнул:

– Она приходила потом ещё раз.

– Зачем?– насторожился старый эльф.

– Устроила мне череду небольших проклятий. В воспитательных целях. Очень эффективную, кстати.

Лейн расцвёл, будто похвалили его лично. Мар нахмурился. Он понял, к чему ведёт друг детства. Ланель подтолкнул вопросом:

– И что?

Дамиан не стал тянуть:

– Я выследил её. Она приходила в академию ещё раз, поболтать. Остальное время мы обменивались магвестниками.

Ланель помолчал, осмысливая то, что было сказано между строк. Кивнул:

– Мы поняли тебя, Дормерец, и будем следить за девочкой и её безопасностью лучше. Но причём здесь ты?

Дамиан уткнулся глазами в бокал с фриллом. Говорить стало совсем трудно. Ну, не привык он говорить о том, что чувствует. Всё всегда шуткой. А о том, над чем нельзя посмеяться, нужно молчать. Когда это началось?.. Наверное с тех времён, когда погиб отец, и он просто не мог смотреть на страдания матери. Она хорошо пряталась, но младший сын видел. И сам учился от неё, как прятать боль...

Ладно! Всё то прошло! Он вырос и может сунуть свою чувствительность подальше. Что толку вспоминать того ребёнка, каким он был? Нужно думать о маленькой девочке, у которой есть шанс вырасти нормальной и счастливой.

Дамиан Лавиль мотнул головой, сбрасывая с себя воспоминания и сомнения:

– Я догадался, что она дочь Нел. Хотел удостовериться. Мэйлин такая хрупкая и доверчивая. Весёлая и грустная одновременно... Это же ненормально, когда ребёнок в таком возрасте говорит, что для него ничего нельзя изменить?

Он, кажется, обвинил их, что эльфы неправильно воспитывают детей и не защищают их от жестокости мира? Лавиль вскинул глаза на своих собеседников, ожидая увидеть раздражение или злость. А наткнулся на непонятную... жалость? Прекрасный эльф без возраста озвучил её:

– Мы считаем неправильным забивать головы детям слащавой ложью. Да. Есть вещи, которые не изменить. Но меняя то, что изменить возможно, мы меняем всё. Опять же, кроме прошлого. Его нельзя изменить. Только исцелить. Йли пройдёт этот путь. Не волнуйся за неё. А что касается тебя... Разве есть твоя вина в том, как сложилась жизнь этой девочки?

Дамиан сглотнул ставшую вязкой слюну. Запил фриллом мерзкий привкус во рту. И хрипло ответил ту правду, что мучила его в последнее время:

– Я тоже виноват перед ней. Я пытался манипулировать Нел любовью к дочери. Я не видел девочку. Мало того, я собирался воспользоваться ею, чтобы узнать больше о Нел, когда начал с ней переписку.

– А что изменилось потом?– подтолкнул его Ланель.

Дамиан чувствовал себя ребёнком, признающимся взрослому в каком-то страшном преступлении, вроде разбитой вазы. Но не промолчал. Вино "от ста печалей" развязывало язык. Или он просто рад облегчить душу?..

– Мне стало стыдно. За всё. За Нел и за девочку. Я чувствую себя идиотом, слоном в посудной лавке. Как ни повернусь, обязательно разобью что-то хрупкое и ценное.

Молчание воцарилось в комнате надолго. Четверо мужчин погрузились в размышления. Никто из них не осудил молодого лекаря. У каждого было чего стыдиться. У кого-то в прошлом. У кого-то в настоящем. Они были достаточно зрелыми и честными с самими собой, чтобы сознавать это в себе. Их ли дело осуждать?..

Альен Ланель удивил больше всех. Вздохнул:

– Не только сердца Ниль и Йли хрупкие, Дормерец. Твоё тоже. Ты думал об этом?

Конечно, молодой маг промолчал. Советник княгини Гарнара откинул голову на подголовник кресла и всмотрелся в него из-под полуприкрытых век:

– Конечно, ты думал! Потому и защищал себя, как умел!

Снова молчание повисло в комнате. Ланель негромко то-ли утешил молодого человека, то-ли нет:

– Всякое случается. Я тоже потерял ту, кого любил. Иринель ушла давно, а я до сих пор жив...

Дамиан сказал зачем-то:

– Я тоже умер там, в моём сне. Том, который сказал мне, что моя пара умрёт. Помнишь, я рассказывал, Мар?

– Почему?– тут же встрял Ланель.– Что ты видел о себе? Болезнь, несчастный случай или убийство?

– Сам пожелал.

Старый сидхе уставился в пространство. О Нел не спросил. Едва слышно прошептал:

– Может, так и честнее... Особенно для такого как ты, мой мальчик...

***

Торжественный ужин не состоялся в тот вечер в гарнарском замке. Зато было это вот странное общение во временных покоях Лавиля... Не врагов уже, но существ, которые пока мало понимали друг друга.

Той ночью они стали намного откровеннее. А как ещё, если один из них первым смело обнажил перед всеми свои страхи и боль?

Они о многом говорили той ночью. Иногда смеялись. Иногда угрюмо молчали. И стали намного ближе друг другу.

Так и рождается настоящая дружба. Из таких вот бархатных весенних ночей, откровенности и внезапного осознания того, что какими бы вы ни были разными, общего у вас намного больше...