Текст книги "Веришь? (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7.

Профессор Глан непринуждённо прогуливался перед главным входом в здание ЗС и, явно поджидал его. Увидел. Просиял. И, не обращая внимания на охрану, которая внимательно прислушивалась, потряс бумагой с гербовыми и цифровыми печатями. Воскликнул:

– Ну, что, друг мой? Решение на руках! Едем забирать твою девочку из тюрьмы? Я, кстати, настоял, чтобы выдали нам решение в натуральном, так сказать, виде: на бумаге. Люблю, знаешь-ли по старинке. А то прилетим, ткнёмся. Те нам: простите, решения ещё нет! А мы им: ха, выкусите!

Охранники держали каменные лица. Но, понятно же, что, хоть "одним глазом", но видели "ту трансляцию". И сейчас они более, чем согласны и рады тому, что "добро победило". Мало того, профессор Глан, похоже, теперь стал кумиром для этих ребят... И если он попросит их о некой услуге, которая, конечно, не будет преступлением, ему вряд-ли откажут...

Натан Глан понимал это. И даже подмигнул парням. Лица охранников совсем закаменели. Блайз растерялся:

– Сегодня?

И тут же натолкнулся на осуждающие взгляды охраны. Оправдался сразу перед всеми:

– Мне ведь даже переодеть её не во что! А в той робе... Не хочу, чтобы она выходила в ней...

Парни смягчились. Глан разулыбался:

– Не волнуйся, друг мой! Это всего-то доказывает то, что ты совершенно не был в курсе нашей с коллегами шалости...

Взгляд на охранников. Их кристально-безразличные взгляды. Они ведь, вероятно, постукивают, кому следует, что, в общем-то, при их службе естественно и неизбежно... Теперь они всюду засвидетельствуют и любой полиграф пройдут на предмет того, что генерал Блайз никак не замешан в "дискредитации всего состава ЗС".

Мало того, судя по лицам, парни довольны этим. А Глан доволен, что ребята оказались сообразительными и им хватило для понимания такой небольшой затравки. Они вообще были довольны друг другом, профессор психиатрии и охрана ЗС. Взглядами напоследок обменялись... Конечно, не тёплыми! Как можно так палиться! Но понимающими точно!..

Дело сделано. Алиби для Блайза состряпано. И Натан Глан, не теряя больше ни минуты, подхватил растерянного генерала под руку и потащил к стоянке:

– Я, мой друг, был уверен, что мы победим. Поэтому прилетел с приятелями. Сейчас с тобой. А от вашего дома уже доберусь как-нибудь...

Пауза. Взгляд... Чувствуя себя дрессированным пуделем, но не в состоянии заткнуться, Блайз промямлил:

– Вы можете переночевать у нас, профессор.

Старик насмешливо скосился на него. Одобрительно похлопал по плечу. А Том, хоть его и заставили, но понял внезапно, как он рад тому, что этот дед будет сегодня с ними. Рядом со стариком было хорошо. Хотя Том откровенно мучился, когда кто-то заявлялся к нему в дом, в эти годы. Принимал гостей, по большей части, на террасе. Даже родители, его и Лив, заметили это и звали его к себе, вместо того, чтобы навещать сына и зятя.

Рядом с флаером Блайза переминался с ноги на ногу какой-то парень. А рядом с ним высилась... Хорошая такая горка сумок. Дед тут же подхватил самую небольшую сумочку, что венчала собой эту кучу и полез в салон. Парень принялся переносить сумки, а Блайз, снова чувствуя себя дурнем просил:

– А?..

Профессор тут же отозвался:

– А это "приданое" для нашей девочки. Самое необходимое на первое время. Остальное она докупит потом сама.

– Я возмещу...– проблеял Том и начал помогать парню.

Глан довольно рассмеялся:

– И отлично! Поблагодаришь её сам!

– Кого?

– Мою Мышку! Милли! Это её подарок.

Блайз нахмурился. Сумки загрузили. Парень попрощался. Взлетели. Тогда профессор и продолжил "приятную" беседу:

– Рожу не криви, генерал! Если бы не Милли, неизвестно ещё что было бы. На неё, если ты хочешь знать, хорошо так давили, чтобы она оговорила тебя или меня. И угрожали даже...

– И что?

– Что-что? Милли воспитанная девочка. Слишком, я бы сказал. Но, тут она была молодцом... Она послала своих работодателей народным языком.

Помимо воли, Блайз порадовался, что девчонка не пострадала, физически, во всяком случае, помогая его дочери. А профессор, хитро улыбаясь, продолжил:

– Перед этим она, мой друг, записала весь разговор и угрозы на одну из тех штучек, что дали мне мои друзья. Всё время забываю, как это называется! Но вещь удивительная: засечь приборами невозможно, да и при обыске нелегко найти. Тем более, что обыскивать милую, пугливую Милли, никто из них не стал... А она, молодец! Довела своих работодателей до нужной кондиции. Записала, что нужно. Уволилась. И теперь вся верхушка этого "научно-исследовательского" центра обзаведётся "волчьими билетами" в мире науки. Им больше никогда не найти себе приличное место работы!

– А доктор Смит?– нахмурился Блайз.

– А милую Милли я забрал к себе в ассистенты. Тем более, что там ей самое место. Она, всё-таки книжный червь и шагать по головам не умеет.

Блайз криво усмехнулся:

– А как же "довела" и "записала"?

Глан скосился на него своим чёрным глазом:

– А что не так? Она сделала то, что считала правильным! Тебя тоже, мой друг, обманывает то, что ты видишь... Дело в том, что под личиной милой Милли прячется не больше, не меньше, чем Саблезубая Мышь. Она прогрызёт что угодно и перегрызёт глотку тому, кому нужно, чтобы защитить слабого и беззащитного. Совершенно теряет соображение... А потом дико извиняется... Всегда такой была. С первого курса. Удивлялась, почему однокурсники её, тихоню, выпихивали вперёд в сложных ситуациях... Видела бы она себя тогда со стороны, не удивлялась бы. Фурия!..

Профессор повернулся к нему всем корпусом, сверлил взглядом... Понятно было, что это не пустой разговор. Блайз не стал тянуть:

– К чему вы ведёте?

– А к тому, мой друг, что бросить службу и пост тебе никто не позволит. И мы не знаем, как твои коллеги отнесутся к тому, что мы неплохо так щёлкнули им по носу... А, значит, что?.. Нужно помочь твоей девочке адаптироваться в кратчайшие сроки. И избежать любых сомнений в том, что она безопасна для окружающих и вменяема...

– Вы думаете, будут провокации?

Глан успокаивающе похлопал Тома по плечу:

– Мы не дадим им шанса. К этому я и веду. У них не будет ни единого шанса, если девочка всё время будет под присмотром. Твоим и дипломированных психиатров. До самого своего поступления в академию. Там уже ректор будет отвечать за неё. А с ним они точно связываться не станут. Он и его друзья не связаны, как ты, по рукам и ногам. Ответят, если понадобится так, что им мало не покажется. Тем более, что Рангу скоро будет не до них. К тому же, когда Кора вольётся в студенческую тусовку, все эти обвинения в неадекватности будут выглядеть просто смешно...

Дед сделал паузу, по своей старой, преподавательской привычке. Глянул на генерала, дошло ли? Вроде, дошло, как нужно. И он приступил к самому неоднозначному и для парня тяжёлому. В этом продавить его будет, наверное, сложнее всего:

– Когда я говорю о психиатрах, кого, ты думаешь, я имею ввиду?.. Себя и Милли, конечно! К тому же... У тебя ведь командировки... Я мог бы забирать Кору к себе, но у меня квартира и минимализм. Я там почти и не бываю. А Милли согласилась жить с девочкой, пока тебя нет.

Блайз сильнее сжал руки на пульте управления... Профессор не позволил ему рта открыть. Высказался, казалось бы, легко:

– И не волнуйся. Милли вовсе не имеет видов на тебя.

– Все они так говорят!..– вырвалось у Тома.

Заткнулся. Неловко глянул на старика. Глан грустно улыбался:

– Нет, друг мой. У Милли вообще сложно всё с личной жизнью. Поэтому не волнуйся. Слово даю. И слово даю, что она позаботится о твоей дочке так, что твоя жена была бы довольна.

Помимо воли, Том улыбнулся в ответ. Очень грустно:

– Лив была бы довольна в любом случае. Или оправдала бы, что угодно. Она была такой... доброй...

Злость, привычная уже, полыхнула в душе. Он тут же спрятал её... Спрятал бы. Если бы рядом не было гениального "мозгокопателя", который увидел её, эту злость, идентифицировал. И тут же продолжил то, на что у отца Коры никогда не хватило бы сил. Ну, не мог он произнести "это" вслух:

– Ты о том, что она была слишком мягкой и доброй, чтобы выжить там, за Барьером?

Том молчал. Глан снова похлопал его плечу. И усталым, непривычно дребезжащим, старческим голосом попенял ему:

– Уверен, что ты ошибаешься, мой друг. Поговори со своей дочерью когда-нибудь откровенно об этом, и ты поймёшь. Я, например, чётко вижу, что стойкости и храбрости твоя девочка училась именно у матери. А ещё доброте, непредвзятости. Я, собственно, только поэтому настаиваю на кандидатуре Милли для помощи Коре, хотя у меня есть немало других помощников... Вам, конечно, нелегко будет видеть её похожесть на Оливию, особенно в доме, где вы были так счастливы... Но дело в том, что она действительно похожа на твою жену... Добра, до дурости, но не глупа. Увидит опасность, как бы она не пряталась, и сделает всё, чтобы помочь. Даже в ущерб себе... Что ты так смотришь, генерал Блайз? Я люблю девчонку и не скрываю это ни от кого. И я дарю её вам.

Хитрая улыбка вернулась на лицо старого учёного:

– Я дарю её вам. На время, конечно. Не обижайте её.

***

Когда Кору вызвали в очередной раз в комнату "со стеклом", она не удивилась. Любые манипуляции с ней доктора до сих пор проводили только в защитных костюмах. Словно она заразная.

Зато любое другое общение происходило именно в этой комнате. Действительно, зачем напяливать лишний раз костюмы, если можно повыносить ей мозг так, через стекло. И риска никакого... Эти придурки до сих пор боялись её. А стекло успокаивало их, внушало чувство уверенности, и безопасности. Зря, на самом деле... Она легко могла разбить эту штуку. Нужно было бы только правильно приложить усилие.

Усмехаясь так, Кора вошла в комнату... И остолбенела...

"Стекла" не было. Профессор Глан стоял в несколько театральной позе, словно фокусник, у которого только что получился самый зрелищный из трюков. Может быть, так и было. Выражение лица отца было, во всяком случае, неописуемым. У неё, наверное, тоже. И это не дело. Придурки, наверняка, наблюдают...

Девушка представила, будто Кирилл Хмарь пялится на неё и нужно держать лицо. Собралась, остановилась поодаль от отца и профессора, ровно там, где стояла всегда. Так, чтобы, если вдруг "стекло" опустится сейчас, оказаться на "своей" половине.

– Добрый вечер.

Вроде, нормально поздоровалась. А отец дёрнулся, как от боли. Профессор увидел и включил "весёлого дурня":

– Привет, дорогая! Мы не только с хорошими новостями, но и за тобой! Всё! Ты оправдана, восстановлена в правах и признана не опасной для окружающих. Мы забираем тебя отсюда. Прости, что на ночь глядя, но, скажу прямо, я не вполне уверен, что служащих этого заведения можно считать вполне безопасными для кого бы то ни было...

Дед хитро уставился в тот угол где, он точно знал, пряталась система наблюдения, отсалютовал и ослепительно улыбнулся тюремщикам Коры:

– С другой стороны, дорогая, уверен, что скоро всё здесь очень-очень сильно изменится. Думаю, тебе будет приятно это услышать... Да и не тебе одной... Пусть ребята предвкушают. А мы отправимся на свободу и в новую жизнь.

Профессор Глан подлетел к Коре, приобнял её:

– С возвращением домой, дорогая! С настоящим возвращением!

Впихнул ей в руки небольшую сумку:

– Беги, переодевайся. Не тяни. И ничего не бери отсюда. Говоря высокопарно, отряхнём пыль этого места со своих ног! Ты ещё здесь? Беги!

Кора побежала. Мигом переоделась и вернулась. К отцу не прикасалась. Он, бедный, совсем исстрадался. Вдруг расплачется или ещё что, на радость этим уродам. Не дождутся... А пообнимаются они дома.

***

...Вот и для Коры Блайз, наконец, упал последний, пусть маленький, Барьер. Её "одиночки". Они шли теперь по территории, которая предназначалась для персонала. Вышли к стоянке флаеров. Охрана зыркала на них. Профессор успел шепнуть девушке, по дороге, о некой трансляции, которую ей стоит посмотреть.

Значит, отбили её со скандалом. Что не удивительно, если учесть то, как за неё держались эти мерзавцы.

А потому попрощались они с ними наилучшим образом. Профессор изысканно раскланялся, с ехиднейшей усмешкой на лице. Кивнул Коре, давая своё разрешение...

И она показала всем этим уродам неприличнейший из жестов. Тот, который понятен был бы любому, во все времена. Прямо на душе легче стало! На это, наверное, и был расчёт светила медицины. И, если что, он легко докажет, кому угодно, что такое поведение присуще всем молодым людям. Даже цивилизованным.

Свобода!

Глава 8.

Домой добрались быстро. Стоило Коре выбраться из флайера, Том Блайз скривился:

– Кто выбирал такую странную одёжку?

И тут же заткнулся. Вспомнил, кто. Старик-профессор ехидно улыбнулся. Дочь покрутилась перед отцом. Возмутилась:

– Ты что! Это самое модное сейчас!

Конечно, она знала! Видела в вирте!

Как на взгляд Блайза, если эти тряпки как-то и можно было назвать, то только "самыми драными". Непонятного, линялого цвета штаны и туника. Невнятного фасона. Вернее, без фасона. Балахон, одним словом, в котором его хрупкая дочка пряталась и напоминала подростка.

На что и был расчёт! Глан, в очередной раз, порадовался нюху Милли. Она выбрала идеальный вариант. Который убивал целую кучу зайцев. Одежда была максимально похожа на ту, что девочка носила за Барьером. При этом модная, что позволит ей не выбиваться из толпы молодёжи даже с её этой косой. И то, что одёжки прятали изгибы и прочие прелести девичьей фигуры тоже замечательно. Что-что, а внимание молодых людей девочке сейчас противопоказано.

Командующий покривился-покривился, да и принялся вытаскивать остальное "приданое" из флаера. Они с дочерью так и не обнялись пока... Понятно, почему. Страшно и больно.

Обнялись... Прямо на пороге... Очень неловко... Кора просто подлезла под руки отца и крепко обняла его первой. Он уронил сумки и тоже судорожно обнял дочь... А Натан Глан отправился погулять по саду. На часок где-то. Есть время, когда нельзя мешать. Даже если ты лучший из психиатров.

***

Расположились, в итоге, в гостиной. Кора копалась в подарках милой Милли и слушала, о чём говорят мужчины. Иногда вставляла какое-то своё замечание. Не слишком часто, на самом деле. Отец откровенно пугался, когда слышал некоторые её высказывания. Словно были они дикими или не логичными.

На самом деле, Томас Блайз прекрасно отдавал себе отчёт, какими разумными и логичными были замечания дочери. Только вот такая "логика", на его памяти, встречалась, в основном, у старых косморазведчиков или космодесантников, которые какого только дерьма в жизни не видали и не пробовали.

Это они могли рассуждать вот так: бесстрастно отвергая собственные чувства, желания и даже интересы. "Надо" было их девизом, которому подчиняли они самих себя и всю свою жизнь. Так выживали они иногда в немыслимых условиях. Не все, конечно. Некоторые, повинуясь этому "надо" жертвовали своими жизнями без сомнений. Ради выживания большинства.

Так это они. А здесь семнадцатилетняя девочка!.. Которая на новость о том, что ей светит постоянный надзор психиатров ещё минимум на пол года не возмутилась и не обиделась. Кивнула и рассудительно заметила:

– Правильно. Эти ублюдки вряд-ли успокоятся так быстро. Подставят меня как-нибудь. Разбирайся потом...

Он дёрнулся тогда, Кора решила, что это из-за "ублюдков". Глан понимал, явно жалел его и "брал огонь" на себя. Том был бесконечно рад, что старик остался сегодня с ними. Он, оказывается, такой же раненый, как и дочь. И бесконечно устал...

Ужином их тоже обеспечил профессор. Он, получается, срежессировал сегодняшний вечер от и до. Доставка из ресторана пришла ровно в тот момент, когда Том мучительно размышлял над тем, что у него дома шаром покати и ему нечем кормить ни дочь, ни гостя.

В ближайшее время у них, конечно, не будет таких проблем. Обе бабушки завалят их вкусняшками и задавят в объятиях. А дедушки будут ревниво посматривать на них и периодически выдирать внучку из хищных объятий. Чтобы пообниматься самим.

"Учёные" запрещали родным навещать Кору. Только отец и Глан. Она сама отказывалась от общения в вирте. Том понимал почему. Опять же, вспоминая "логику космодесанта". Любые её запросы в вирт пространстве отслеживались. Поэтому из запросов там были только "котики" и учёба. Всё!

Ничего лично. Ничего, что помогло бы составить её расширенный профиль. Ровно по этой же причине она отказывалась связываться с кем бы то ни было. Заблокировала свой аккаунт на вызовы, и дело с концом. А кто там пытался пробиться к ней...

Какая разница? Дедушек-бабушек папа предупредил. А остальные... Они простят её, когда поймут. Свои точно поймут. Им ли объяснять, что нельзя давать врагам увидеть тебя настоящего? А остальные... Остальные ей не нужны. Даже если это детские приятели. Они никогда не смогут быть близки, как раньше. Слишком разный опыт.

На ночь не только профессор расположился в комнате для гостей, но и Кора. В свою "детскую комнату" она непонятно когда ещё сможет войти. Это ведь значит, столкнуться лицом к лицу с собой прежней. С прошлым. Когда была жива мама...

Поэтому все её "подарки" перенесли в самую большую из комнат для гостей. Их в доме было целых три штуки. Раньше там частенько ночевали друзья папы, молодые, как он, пилоты. Когда прилетали на Землю отдохнуть. Или зализывать душевные раны.

Теперь комнаты пустовали. Видно, что здесь никто не жил, только убирали. Весь дом был неживым, пустым каким-то. Когда она "приходила" сюда из-за Барьера такого тягостного ощущения не возникало. Может быть, такое можно ощутить только "на месте"? Или ей просто было не до того? Кто знает?..

– Ты права, Мити,– пробормотала девушка, засыпая.– Он действительно очень несчастлив, мой папа. Придётся помогать.

Мити обняла её:

– Оба вы несчастны, мой дорогой человек. Но, что же сделаешь?..

Похоже, обнималась Мити не только для того, чтобы утешить свою юную подругу, но и себя. Она была грустной и растерянной сейчас. Задачи без решения и вопросы без ответов пугали Деметру, как и философия в целом. Иногда, когда сверхразум зарывался, Ра пользовалась этим своим знанием и начинала рассуждать на какую-нибудь крайне отвлечённую и возвышенную тему, сбивая с Разума спесь в рекордные сроки.

Сегодня не о том, и не к тому. Сегодня она утешила Мити и себя:

– Может быть, ничего с "этим" не сделаешь. Но это же не значит, что мы не будем пытаться? Правда?

– Правда,– прошелестела Деметра у неё над ухом.– Хоть это и нелогично! Смысл пытаться исправить то, что по определению не подлежит исправлению? Хотя, может быть, смысл не в результате, а в самом действии?.. Хоть это звучит ещё более нелогично!

Перси хихикнула, засыпая:

– Растёшь, Мити! Философствуешь!

Богиня затерянного мира прошептала ей:

– Как я рада, что ты, наконец, можешь говорить со мной! Что вы свободны! И начнётся что-то новое!

Перси улыбнулась счастливо и, одновременно, грустно. Дома! Она вернулась!

И, наконец, заснула.

***

Утро было суматошным. Как тогда, когда в доме гости. И ты сам, к тому же, не освоился ещё, как следует, в своём доме.

Дело не в том, что хозяева дома и их гость суетились, а, скорее, во внутренней неловкости. Которую профессор Глан успешно разрулил. Как всегда.

Том Блайз не хотел расставаться с дочерью до вечера. Кора тоже смотрела на отца с печалью. Натан Глан дал бы им день, несколько дней, да сколько угодно! Только вот этого всё равно будет мало. Их взаимный страх потери сотрёт, хоть немного, только время. Только оно научит их спокойно отпускать друг друга и ждать назад.

Дело не только в этом, на самом деле. Сама их ситуация была сейчас такой, что Блайза нельзя выдёргивать из его обязанностей. Тогда недоброжелатели мигом воспользуются "усталостью, психологической нестабильностью командующего космофлота и его неспособностью исполнять свои обязанности".

Слово "нестабильнось" станет, наверное, самым ненавистным в этой семье. И есть отчего. Особенно Глан, в этом смысле, сочувствовал девочке. Столкнуться в таком юном возрасте со всеми самыми гадкими проявлениями их не идеального, конечно, но вполне себе правильно выстроенного общества, это ещё нужно измудриться. Что значит оказаться наверху!.. Пусть тут хочет оказаться большинство, здесь частенько бывает по-настоящему страшно. И падать отсюда высоко и больно...

А потому за завтраком профессор прямо заговорил с генералом Блайзом о том, чтобы он задействовал свою разведку для наблюдения за членами ЗС и, особенно, Уденом Рангом:

– Не смущайтесь, мой друг, тратить ресурсы на Ранга. Проверку его корпорации будут проводить другие, а вы озаботьтесь личным надзором. Почему? По одной простой причине: этот субъект, помимо того, что типичный, хоть и отлично маскирующийся, психопат, неплохой учёный и маркетолог от науки. Он привык мыслить нестандартно. Он может предложить нам всем такое решение "своей задачи", что это не понравится никому из живущих на планете. Почему я так считаю?.. Назовите это, друг мой, нюхом старого Психа. Он может очень и очень удивить нас всех. Неприятно удивить. Не дайте ему такой возможности!

Том передёрнул плечами. Он был согласен со стариком на сто процентов. Но зачем же обсуждать всё это при дочке? Пугать её?..

Глан усмехнулся:

– Привыкай, Том, что дочь твоя выросла. С ней можно говорить уже на любые темы. И, что характерно, она поймёт тебя.

Дед подмигнул Коре, они оба согласно рассмеялись. Будто знали отличную шутку, до которой он, Блайз, пока не дошёл или не дорос. Профессор отсмеялся и продолжил:

– Мало того. Твоя дочь, дорогой, умна и варилась в политике за Барьером. Была в ней по самую макушку, можно сказать. Вместе со своим "парным пареньком".

Пассаж о "пареньке" явно предназначался для Перси. Она поняла это, конечно. И расспросит деда о Золотом, но не при папе. Судя по тому, что ей сказали вчера, она оставалась последней в том клоповнике. А значит, его выпустили раньше.

Ей хотелось поскорее узнать, как там все. Связаться с Грином и парнями. Они точно знают, как там Берг и Марфа. Может быть, если они живут сейчас недалеко друг от друга, кто-нибудь может подвезти старушку, чтобы она увидела её хотя бы по видеосвязи. Нужно успокоить её, что всё хорошо.

Столько дел и забот! Так хочется быстрее восстановить связи со "своими"! Такими были для неё люди из-за Барьера. Как они, интересно, адаптировались за девять месяцев? Много что изменилось, наверное, в жизни всех, пока её держали в одиночке.

Почти год! При мысли об этом, накатывала привычная уже злость. И Перси привычно сжимала зубы, пережидая короткий миг ярости. Она пережила. И хорошо. Наверняка, и Золотой пережил. Ещё и получше, чем она. У него опыта в притворстве больше было. Спасибо ублюдку-папочке!

Отец, раз уж зашла речь о "парном парне", тут же заговорил о нём:

– Не волнуйся об Алексе, Перси. Профессор вёл его дело тоже. И вытащил его на месяц раньше тебя. Тебя, собственно, потому и задержали, что...

– Что у меня непростой папа, который может повлиять на беждняжек-учёных!

Блайз замялся, и Кора тут же продолжила за него. Она не успела, конечно, глянуть трансляцию заседания ЗС целиком, но нарезку посмотрела и была в курсе.

Том чуть поморщился от язвительности дочери. Какая она стала колючка! Это было ещё одним свидетельством того, что он не справился. Не защитил.

"Всевидящий" Глан видел и это. И быстро вывернул разговор. Сдал Блайза дочери:

– Твой отец, Кора, навещал, кстати, твоего приятеля так же, как тебя. И сейчас они видятся. Мы и забирали его, как тебя, вдвоём.

И смотрят на неё. Оба. Что она должна, по их мнению, ревновать или ещё что-нибудь? Бред! Перси закрыла пока этот разговор:

– Это замечательно, что ты не оставил его, пап! И вы, профессор. Он совсем один. Умный, и с кучей травм. Ему будет нелегко адаптироваться.

Том был полностью согласен с дочерью. Парень этот отличный. Талантливый и надёжный. Иметь такого бок о бок с собой, в бытность пилотом, он не отказался бы. А что касается травм... Похоже, самую серьёзную травму мальчику нанесла его стрекоза...

Голова у несчастного отца просто ехала. Только что вернул дочь и вынужден теперь разбираться в вопросах, к которым просто не готов. Она: взрослая и язвительная, как оса. И парень с разбитым сердцем, которого бросить не позволит совесть. Это ещё не учитывая того, что за этих девять месяцев он сам привязался к парню. И того, что благодарен ему. У него, конечно, хватило мозгов понять, что своим выживанием там, за Барьером, Перси обязана в равной степени Атарику и Алексу.

К счастью, генерал Блайз получил в скорости передышку. Явилась милая Милли и забрала дочку и "Всевидящего". Была она в балахоне, похожем на балахон Перси. Без классического пучка на голове. С обыкновенным хвостом. И напоминала теперь старшую сестру Коры.

Улыбнулась генералу формально и сухо, поздоровалась и переключилась полностью на свою подопечную. А Томас Блайз вздохнул с облегчением: похоже, что с этой стороны ему, и правда, ничего не грозит. Как же достали его эти бабы! Пусть хоть дома будет спокойно!

Присмотрелся к тому, как Мышка ведёт себя с Корой. Девушки обнялись, как лучшие подруги, посмеялись, похоже, над причёской Глана. Ну, да. Сегодня у профессора на голове был особенно вдохновенный бардак.

Томас Блайз успокоился. Эти двое, Псих и Не саблезубая пока Мышка позаботятся о его девочке. Проводил их. Забрался в ледяной душ, чтобы привести мозги в порядок, после всех встрясок последних суток. Или последнего года?.. И отправился жить свою, непростую жизнь. Ко всем трудностям которой добавилась ещё необходимость надзора за главой Земного Совета.

Вылетая из дома он уже ничем не напоминал сбитого с толку отца. Взял себя в руки и придумал, кому и как поручить слежку за Рангом, чтобы это никогда и нигде не выплыло.