Текст книги "Веришь? (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23.

Миллисент Смит явилась за Корой, судя по всему, с какого-то официального мероприятия. И поразила воображение парней наповал.

Красавица! В классическом сером, с небольшим металлическим блеском, костюме. С юбкой чуть выше колена, на высоких каблуках, она являла собой образ успешной, холодной стервы, которые так нравятся мужчинам. Очень короткие волосы только подчёркивали образ, делали его ещё более дерзким и ярким.

Выражение лица соответствовало. "Никто из вас никогда-никогда не будет достоин такой, как я. Не пытайтесь даже надеяться и шевелиться в мою сторону!" Классика! Именно так Милли и прячется.

Парни, конечно, понятия не имели о девиациях и путях их сокрытия дипломированным психиатром. Поэтому купились и приняли "образ" за чистую монету. Замерли в восторге и благоговении.

Только несколько самых старших из них, состоявшихся и уверенных в себе, рассматривали красотку, будто бы примериваясь. Её холодность и чёткий посыл "Отвалите!" только раззадоривали их.

Кора, посмеиваясь про себя, смотрела на спектакль. Она вообще любила наблюдать за Миллисент "в действии". Забавно было невероятно, то, как пугливая Мышка успешно пряталась и вертела "сильным полом".

Искоса глянула на Ливина. Не может быть, чтобы вожак космодесантников не отреагировал на вызов!.. Крейг, однако, удивил. Он, конечно, рассматривал красотку, но как-то отстранённо что-ли. И с понимающей улыбкой... Неужели, догадался, что образ Миллисент только ширма?..

Додумать мысль ей не дали. Один из парней, решился. Дёрнул Кору за руку и прошептал:

– Познакомь с сестрой, Рэнсом!

– Мы не сёстры,– буркнула Кора.– Подруги.

И словила недоуменные взгляды. "Что у вас может быть общего?" и "Вы же похожи!". Милли разбила неловкость. Оттолкнулась бедром от бока флайера, на который опиралась, пошла к ним навстречу. Ослепительно улыбнулась:

– Привет, ребята! Надеюсь, вы не напоили мою подругу? Не обижали её?

Парни стоянку флайеров едва слюной не закапали, услышав этот чуть хрипловатый голос.

– Теперь будут доставать меня просьбами познакомить с красоткой!– подумала Кора и рванулась навстречу Миллисент. Ради прикола, скопировала её тон:

– Нет, дорогая! Они были лапочками! Все они. Да, ребята?

Повернулась к парням за подтверждением, уже стоя рядом с Милли. Задорно усмехнулась. Они, наверное, были колоритной парочкой: похожие, но одна сногсшибательная красотка, а другая – чучело. Девушки посмеивались, глядя на парней. Мужской мозг удивителен. Для него обёртка часто имеет большее значение, чем содержание.

Перси подмигнула девушкам. На парней глянула смешливо. Подняла палец к верху и изрекла занудно и многозначительно:

– Контекст имеет значение, парни! Но, может быть, стоит смотреть шире?

Парни переваривали. Кора попрощалась и шмыгнула в салон. Милли помахала рукой и уселась на своё место. Взлетели...

***

К тому времени, как они приземлились на стоянке во дворе дома Блайзов, который находился относительно недалеко, вся театральная весёлость сползла с девушек, как плохая краска под дождём. Обе смотрели хмуро. Миллисент даже не дёргалась, как обычно.

Она старалась не пересекаться с Томасом Блайзом. Она и дома-то у них бывала, и ночевала только тогда, когда он находился в командировках. Сегодня, только коротко уточнила, уже направляясь к входной двери:

– Твой отец?..

– На свидании,– с облегчением вздохнула Перси и пошла в дом.– Явится только к утру, наверное.

Милли кивнула и прямиком отправилась в гостиную. Не просто потому, что большая комната была уютной и с очень удобным диваном. У неё была цель. Она, как только вошла, сбросила надоевшую неудобную обувь и отправилась к бару, которым в этом доме почти не пользовались.

Робот-уборщик протирал, конечно, бутылки регулярно. Только потому они и не были покрыты "вековой" пылью. Миллисент Смит деловито погремела этими "богатствами", вытащила одну бутылку, подцепила стакан и пошла к дивану. Поставила это всё на столик. Уселась и уставилась на Кору.

– А что так?– кивнула Перси на спиртное.– И почему только один стакан?

Милли иронично глянула на подругу:

– Считай врачебной интуицией. И только для меня. Не хватало ещё, чтобы твой отец обвинил меня в том, что я тебя спаиваю.

Скинула пиджачок, умостилась на диване, поджав ноги, и вздохнула:

– Теперь готова. Рассказывай.

– О чём?– упиралась Кора.

Не хотелось нырять во всё это. Страшно не хотелось... Она, конечно, расскажет... Но, как же это тяжело, начать...

Миллисент понимала. Потому тоже тянула. Вопросы задавала. Легко перегнулась к Перси и чуть дёрнула её за короткий завиток волос. Фыркнула:

– Папаша твой точно теперь скажет, что это я плохо на тебя влияю!

Да. Была у Милли такая "особенность". Она истово старалась отрастить волосы, как были у неё в детстве. И каждый раз, что-то "мешало". Когда случалось что-то по-настоящему тяжёлое, она брала ножницы в руки и...

В те времена, когда они с Перси познакомились, волосы Милли достигали почти середины спины. Удобно. В хвост можно собрать, или в пучок. Отхватила она всю эту красоту совсем недавно. После того, как приключился серьёзный сердечный приступ у профессора Глана. У неё на глазах.

Они все тогда перепугались. Настолько, что Милли и Кора рыдали над "телом" доктора прямо в больнице. Открыто. И не без умысла... Профессор посмотрел-посмотрел на тот потоп и фыркнул, в итоге:

– Ладно! Ваша взяла! Законопачивайте меня в эту вашу умную бочку!

Так он называл медкапсулу. Сам медик, он смеялся над всякими там научно-техническими примочками, хоть и пользовался ими на полную катушку. Называл их "штучками", "бочками", "ошейниками" и прочими обидными словами.

Лечь в медкапсулу на полный цикл восстановления не желал категорически. Это ведь отнимет у него месяц жизни! Потому Милли и Кора, и устроили "представление".

– Манипуляция чистой воды!– ворчал дедок, подписывая согласие на процедуру, которое тут же ему и подсунули "коварные женщины".

Бурчал без обиды. Просто чтобы скрыть неловкость. Напугал своих девочек, старый дурак. Блайз тоже сидит рядом, молчит, хмурится. И вирт разрывается от сообщений бывших пациентов и их родственников.

– Какой я, оказывается, необходимый и оценённый!

Так иронично посмеивался профессор, засыпая. Перед этим он, конечно, надавал помощникам ценных указаний, распределил между ними текущих пациентов и занятия на кафедре. Обнял Миллисент и Кору. Заверил их, что проснётся совершенно здоровым и для печали совсем нет повода.

Только это не особо помогло. Встречала его пробуждение Милли уже с причёской "под мальчика". Он, тогда ещё малость дезориентированный, ласково укорил её:

– Не удержалась?

Девочка улыбнулась беззащитно:

– Вы единственный, кто у меня есть...

Глан потрепал её по коротким волосам:

– Уже нет. У тебя теперь Кора есть. И её папаша будет защищать тебя всегда.

Кора тоже подлезла головой под его слабую руку. Обниматься. Старик, чтобы смягчить душещипательный момент, пошутил, слегка дёрнув её за косу:

– Хоть ты у меня, девочка, нормальная...

***

Оказалось, нет. Не особо-то и нормальная...

– Это не из-за тебя,– выдавила, наконец, Перси.

А потом, сжавшись в тугой комочек в кресле, призналась в том, о чём не рассказывала ещё никому:

– Мама тоже отрезала себе волосы. Там, за Барьером... Я спрашивала, зачем. Маленькой была... Она молчала. Это теперь я понимаю, что она не хотела быть красивой. И думала, что Рик убьёт её за это. Мы обе думали тогда, что он зверь... А он любил её любую. Всегда. Даже в самом конце... Смотрел на неё так, словно она самое прекрасное, что вообще есть на свете...

– А ты?– шепнула Милли.– Зачем ты?..

Кора остановившимся взглядом вперилась куда-то в угол. Чуть дёрнула плечом:

– Не знаю. Может быть, я тоже не хотела быть красивой? А, может быть, не знала, как мне пережить сегодняшний вечер и ночь?..

И она рассказала о том, что произошло за последние дни. Где-то в середине рассказа, она уже рыдала, не таясь, а Миллисент, потянулась к бутылке.

– Ты же не пьёшь!– всхлипнула Перси.

Так и есть. Милли в рот не брала ничего спиртного. Никогда. Непонятно по каким причинам. И сегодня Кора думала, что это шутка, то, что она выставила бутылку с чем-то крепко алкогольным. Думала, что это такое себе демонстративное порицание ей за то, что она отрезала косу. Что-то вроде: довела!

Оказалось нет. Миллисент плеснула в стакан, не глядя. Выпила, словно не ощущала вкуса. И только тогда ответила, со смешком:

– А что делать-то? Резать уже нечего...

Шутка шуткой, а выглядела Милли не лучше самой Коры. И периодически прикладывалась к стакану. Перси закончила рассказ и уставилась на подругу: ругай!

Дипломированный психиатр, научный сотрудник, Миллисент Смит удивила её. На диво трезво и убеждённо сказала:

– Ты всё сделала правильно.

Рассмотрела изумление на лице подруги и пояснила:

– Я не буду соваться и пытаться оценивать то, как Хмарь к тебе относится. В конце концов, это только ваше личное дело. Но, что касается твоего поступка, то я его понимаю.

Снова отпила из стакана. Скривилась, но, похоже, не оттого, что пила, а от своих мыслей:

– Глан пытался "лечить" меня. Не по принципу "клин клином вышибают", но где-то около того. Сводил меня, с парнями и мужчинами, в которых был уверен, что они будут добрыми и терпеливыми со мной. Теми, кому я по-настоящему нравилась... И, что? Ничего из этого не вышло... Первых пару раз я попыталась ещё. Потому, что безоглядно доверяла Глану. Это потом я поняла, что всегда правым не может быть никто... А в первые пару раз я шла на свидание и пыталась вынести все эти поцелуи... Хорошо, что оба раза я успела уйти до того, как истерика накатывала. А то устроила бы беднягам стресс и комплекс на всю жизнь...

Милли невесело и немного пьяно рассмеялась. Отпила ещё и продолжила:

– Нельзя ломать себя, дорогая. Мы это всё, что у нас есть. И мы никому ничего в этом смысле не должны. Плохо? Не терпи. Не готова к чему-то? Не делай последний шаг...

Допила стакан. Плеснула туда снова. Перси дёрнулась было её останавливать, но не решилась. А Миллисент дошла, наконец, до главного, с её точки зрения:

– Ты ведь не готова к любого рода отношениям, Кора. Совершенно и абсолютно. То, что ты пережила за Барьером, то, как жила твоя мама, наложило отпечаток. Твой внутренний мир и твоё тело – единственное, что оставалось у тебя. И это нормально, что ты так бережёшь их. Правильно...

Хмыкнула и высказалась близко не профессионально:

– Это то, что позволило тебе не свихнуться там. А насчёт Хмаря... Тоже правильно, хоть он, наверняка, обижается на тебя сейчас... Пусть он живёт свою жизнь. Без оглядки на тебя. Без чувства вины и прочего. И тебя пусть не пытается втянуть в то, к чему ты не готова.

Посверлила Перси взглядом: поняла ли? Отпила ещё из стакана. Скривилась и высказалась, то ли о спиртном, то-ли о жизни, в целом:

– Какая всё-таки гадость! Особенно, когда сам выбираешь такое...

Милли заснула прямо на диване.

Так и застал картину маслом Томас Блайз, когда вернулся домой и пошёл на приглушённый свет в гостиной.

Дочь, зарёванная, с обкорнатыми волосами в каких-то жутких тряпках. Череп из стразов! Дичь!.. И психиатр, в отключке, на диване. Полупустая бутылка, стакан на столе и скомканные бумажные платочки, которые усеивают пол и диван, как чайки берег моря.

Перси, как увидела его, панически вякнула:

– Это не я!..

И тут же замолчала. Поняла, что подставляет свою подружку-мозгоправа, которая, по идее, должна быть для неё оплотом здравости, трезвости и адекватности.

Том не стал разбираться. Потрепал дочь по вихрастой голове и негромко сказал:

– Пошли, устроим пьяницу на ночь.

Перси выпучила свои красные, как у кролика, глаза:

– Ты что, папа! Она вообще не пьёт!

Папа хмыкнул:

– Бурбон, значит, испарился?

Перси скуксилась и снова заплакала:

– Это она из-за меня расстроилась...

Том повёл плечами. Опять шлялся непонятно где, когда нужен был дочери! Подхватил докторицу на руки и понёс наверх. Перси бежала впереди, открывала двери и расстилала постель.

А потом он взял на руки уже свою девочку, уселся на тот же самый диван, посреди бумажных платочков и укачивал дочку, пока она не уснула. Не первым, тревожным сном, а по-настоящему.

Ни о чём её не спросил. Не утешал. Сидел и думал, какая она ещё маленькая и хрупкая. И сколько уже всего натерпелась от жизни.

Как ни странно, подобные мысли приходили ему и по поводу милой Милли. Эта её бессильно откинутая во сне голова и беззащитная шея стояли перед глазами.

Глава 24.

– Студентка, Рэнсом, а вы за мной!

Вот так, наверное, и должен закончиться ужасный день! Когда декан косморазведчиков будет поджидать тебя со сложным, одновременно ехидным и настороженным выражением лица!

– А, может быть, и хорошо!– бодрилась Кора.

Во всяком случае, он вырвал её из лап парней и Крейга, которые куда-то там хотели утащить её. Наверное, для разборок. Или просто так, на посиделки. Кто их знает? Но то, что Хмарь тоже будет там, точно.

– Нет, уж!– хмуро думала девушка, топая следом за старым косморазведчиком по переходам академии,– Лучше уж на разборки к ректору, чем сидеть с ним за одним столом так скоро после всего, что случилось! Лучше пусть ректор или психолог вытряхивают из меня душу!..

Оказалось, однако, что к ректору её не вели. Они миновали тот "поворот", что вёл в логово Листа.

– Значит, не выволочка у Деда,– вздохнула Кора.

Лист принципиально устраивал разнос студентам только у себя: никто не подслушает в его защищённом и звукоизолированном кабинете. Соблюдение прав и уважение к личной жизни старый ректор считал основами цивилизации. Пусть хоть вся академия болтает о подвигах какого-то конкретного студента, но от него никогда ничего не выплывет!

Коридоры академии были пустыми уже, а потому Кора решилась на вольность. Чуть забежала вперёд, чтобы увидеть лицо Рида и спросила:

– А куда меня?

Рид насмешливо скосился на неё:

– Что? Неизвестность замучила?

Девушка промолчала. Что скажешь на очевидное? Тем более, что за последние дни её нервная система поистрепалась не слабо... Здоровенный косморазведчик, кажется, понял её... Конечно, понял! Чуйка у него звериная какая-то! Словно он, а не Кора может читать мысли!

Вот и сейчас, он посверлил её непонятным взглядом... А потом усмехнулся и прикоснулся к её плечу своей лапищей, успокаивая. И ехидно усмехнулся:

– Не бойся! Награда найдёт своего героя!

***

Выходные у Коры прошли прекрасно: спокойно, под боком у отца.

Проснувшись на следующий день после бала, она вскочила и побежала в душ. Ночью, наплакавшись, заснула прямо на руках у папы, а значит, обошлась без водных процедур.

В ванной обозрела свою хорошо так подпухшую от долгих рыданий физиономию, вымыла голову. Короткие волосы были такими непривычными... И как-то, не к месту, Перси вспомнила, как ухаживала там, за Барьером, за её волосами мама.

Всплакнула и сказала себе, что отрастит волосы снова.

Невесело рассмеялась:

– Становлюсь, как Милли. Вырастить волосы и стать такой, как "раньше", будет моей идеей фикс. Только жизнь будет регулярно подбрасывать что-то, что не позволит этому случиться!

Встала под холодный душ и морозилась под ним, пока лишние мысли, пусть и не выморозились совсем, но примолкли. Оделась и побежала в другую гостевую комнату, где спала Милли. Тихонько заглянула туда...

Миллисент не спала. Лежала на заправленной постели уже умытая и одетая и, судя по всему, просто боялась "выйти в люди" после вчерашнего. Перси скользнула в комнату, уселась на кровать. Улыбнулась:

– Привет.

Её личная "психиатричка" слабо улыбнулась в ответ:

– Спасибо.

– За что?– немного удивилась Перси.

– За ММА, воду и одежду.

Точно! Одета Милли была в один из тех костюмов, что она покупала для Перси перед выпиской из "центра адаптации". Малый медицинский анализатор лежал на тумбочке. Тут же стояла бутылка с водой.

Перси мотнула головой:

– Это не я. Папа позаботился, судя по всему.

Бедная Милли чуть вздрогнула.

– Кажется, ещё немного и побежит сдирать с себя костюм, которого касались руки Блайза!– с весельем подумала Перси.

Чуть толкнула подругу, ухмыляясь:

– Хватит трусить, Миллисент Смит! Пошли сдаваться! И не бойся. Папа классный. Добрый, и душа компании. Его даже подчинённые любят, а это, доложу я тебе, рекомендация!

И не затягивая больше, потащила Милли вниз. В кухню.

Там дипломированного психиатра ждал натуральный шок и разрыв шаблона. Командующий космофлота, в весёлом фартучке, возился у навороченной плиты, а домашний робот стоял тут же, с неподражаемым и, кажется, осуждающим выражением "лица".

Блайз заметил взгляд гостьи. Рассмеялся:

– Это Мур контролирует, чтобы я дом не сжёг.

Мультисистемный робот для выполнения домашней работы, кажется, насмешливо пикнул, и откатился подальше. Том снова хохотнул:

– Напоминает мне, как однажды я сжёг ужин. Когда это было!

Оглядел замученные, пристыженные лица девушек, и скомандовал:

– Идите за стол пьяницы и дебоширки! Мне доложили, наконец, о твоих фокусах вчера, дочь. И не только вчера.

Милли краснела и умирала от этого вот "пьяница". Кора ухмылялась:

– И за что конкретно мне влетит?

Блайз чуть дёрнул дочь за короткий завиток, словно намекая, что не только за "те" приключения будет ругать её. А Миллисент снова умирала от смущения. Против воли, запустила руку в собственную короткую шевелюру. Выдавила из себя:

– Вы, наверное, думаете, что это моё влияние?..

Блайз глянул на неё чуть насмешливо:

– Ну, нет! Не приписывайте себе заслуги, доктор Смит! Заставить Перси сделать что-то против воли, не сможет никто. Об неё обломала зубы вся корпорация Ранга!

– А почему Перси?– вырвался у доктора Смит бестактный вопрос. От неловкости.

Ни отец, ни дочь не обиделись. И за завтраком Миллисент услышала историю "про Сифу". Смеялась от души. Так приятно было видеть весёлые, любящие лица этой семьи, которая до сих пор всем сердцем любит и помнит свою жену и маму.

Блайз не был сейчас для Милли страшным и непонятным, а тёплым, ничуть не страшным в этом его фартуке. И даже лицо, улыбка и ухватки красавца, привыкшего быть в центре внимания, не заслоняли это ощущение.

Ну, и что, что красавец? И что, что только сегодня ночью он где-то там "занимался личной жизнью", которая пугает Милли до обморока? Он любит свою дочь. И свою покойную жену тоже. Любит. Миллисент видела ясно. На то она и мозгоправ!

Она постаралась продлить это прекрасное утро. Чтобы свет любви и счастья подольше горел в глазах отца, и дочери. Аккуратно, профессионально "разговорила" Блайза. Вытянула из него историю их с Оливией знакомства и любви. Конечно, только то, что он сам хотел и мог рассказать...

Перси слушала с потрясённым и счастливым лицом. И сам Блайз, пусть боль и пряталась в уголках губ и глазах, улыбался со щемящей нежностью. А Милли пообещала себе, что она тоже расскажет о своих кому-нибудь. Может быть, Перси. Нужно помнить своих. Забыть, конечно, и так невозможно, но пряча их в глубинах памяти, мы избегаем не только боли, но и счастья. Ведь любовь никуда не уходит...

Утро было таким прекрасным и согласным, что каждый из них, троих, не торопился выбираться из-за стола. Они много смеялись. Не только над прошлым. Блайз без всякого осуждения подтрунивал над "несчастными и пьяницами". Красочно рассказал о том, как нашёл их вчера. О своих чувствах и о комнате, усеянной платочками, как птицами.

Он, кажется, догадывался, что произошло с дочерью. Принимал и не осуждал. И её, Милли, кажется, понимал и был признателен за то, что она не оставила его дочку без помощи.

Это то, что сама Миллисент Смит понимала и принимала. То, что могло греть сердце. Доброта. Семья. Она стала расслабляться и уже к концу этого утра перестала смотреть на Томаса Блайза букой. Улыбалась ему открыто и радостно. Как улыбалась из мужчин, наверное, только Глану...

Нет. Она, спокойная и сияющая красотой, не вызывала у Блайза желания закрутить с ней роман, как бывало с большинством мужчин, попавших под обаяние Милли. Он даже красотой её не восхищался.

Нет.

Она вызывала боль. Даже не тем, что была чем-то похожа на Перси и Лив. Нет. Боль она вызывала тем, что в глазах у неё горел тот же самый свет непоколебимой доброты и нежности, который он видел уже. Душу рвало болью именно из-за этого. Оттого, что он никогда не увидит этот свет в глазах Лив.

Выдержка и привычка помогли Блайзу пережить и не подать вида. Нечего пугать и расстраивать девочек. Обе они не при чём.

Проводив вместе с Перси Миллисент Смит, Том испытал иррациональное чувство потери. Но облегчения от того, что она ушла, было больше.

***

В академии, утром, Кора вполне осознала, что бремя славы – это то ещё бремя. Причём без всякого сарказма и шуток.

Она стала популярной. Даже не так. Парни академии, с какого-то перепугу, посчитали её крайне привлекательной. И это несмотря на жуткий "наряд" на балу и сегодня. Она явилась на занятия в тех же самых чёрных, мешковатых штанах, что была на празднике, и в здоровенной клетчатой рубашке, близко не по размеру.

Как по ней, так выглядела она как жертва какого-то катаклизма: замученная и одетая в то, что нашлось у добрых людей. Но, нет! Парней это удивительным образом не отпугивало. Наоборот. Они смотрели на неё, как на Золотого девушки: хищно, будто примериваясь. Так, как смотрели на неё, в своё время, в Основном.

Жуткое чувство! Перси держалась, конечно, и вида не подавала, но паника и раздражение накатывали волнами, грозя...

Чем они там грозили ей и другим эти неприятные чувства, Перси, к счастью, так и не узнала. Крейг Ливин спас её. Заметил в холле академии её вихрастую макушку и как флагманский корабль направился к ней. "Кораблям" помельче пришлось потесниться.

А он покровительственно приобнял девушку и спокойно повёл прочь. С присущим ему каменным, в высшей степени безразличным выражением лица. Ни дать, ни взять, духовный сын Романа Рида!

Они отошли уже от центральной части холла, когда Перси не выдержала. Ткнула локтём в бок здоровенного парня. Хихикнула:

– Заявил права, значит? Как самый сильный самец в стае?

Ливин встал, как вкопанный. Немного ошарашенно уставился на Рэнсом. А она так и хихикала:

– Ну, а что? У вас всё, как в природе. У парней. Альфа самцы, разборки, все эти ваши игры!..

Крейг посмотрел-посмотрел, да и выродил:

– Ты, Рэнсом...

Она легкомысленно продолжила за него:

– Знаю! "Ты, Рэнсом, больная!". Так?

– Не так. Я хотел сказать, удивительная. Ты удивительная...

Кто же знал, что именно в этот момент, когда Ливин проходился по плечам Коры в мимолётной ласке, а она сама открыто улыбалась ему, подняв голову... Что именно в этот момент тут будет проходить Алекс Хмарь. И не один. Девушка, прилипшая к его боку намертво, похоже, решила показать всей академии: да-да, мы вместе! Она торжествовала. Лицо Золотого было закрытым, подчёркнуто спокойным.

– Как за Барьером!– промелькнула у Перси мысль.

Увидел их с Крейгом. Стал ещё холоднее. Что-то коротко сказал девушке. Та сразу же отстала от него, только глаза полыхнули злостью. А он спокойно пошёл прочь.

***

Рид привёл Перси...

В ангар с симуляторами. Указал рукой на один из них:

– Дерзай...

Стены в диспетчерской, сплошь состояли из мониторов, которые модифицировались, как понадобится, в мгновение ока. И это кроме голографических... Они отражали то, что видит в данный конкретный момент один или несколько пилотов, показатели физического состояния, рисунки боя, диаграммы и кучу других параметров. Всё это позволяло разобрать и сравнить работу каждого студента или группы в мельчайших подробностях.

Тут застыли, кроме диспетчера и Рида ещё Томас Блайз, и Крайвен Лист. Молчали. Сейчас они увидят, ошибались ли они... Это будет или чудо, или...

Сдвинув брови, состредоточенно смотрели, как она осваивается, разбирается. Сама, без единой подсказки. Надевает вирт-платы, запускает программу. Делает ошибки. Много ошибок. Будто специально.

– Учится,– зачем-то прокомментировал Рид своим напряжённым друзьям.

Ему почему-то обидно было, что девочка ошибается. Хотелось помочь, но это то испытание, которое ей предстоит пройти самой.

Скоро глупое чувство оставило старого космодесантника. Она действительно училась. А потом стала летать "всерьёз"...

– Вы только посмотрите на эти результаты...– растерянно пробормотал диспетчер.– И это в первый раз. Немыслимо...

Парень оглянулся на командующего:

– Она будет летать, как вы!

– Лучше! Она будет летать лучше, чем я...

Голос Томаса Блайза звучал почему-то скорбно. Лист и Рид, оба, молчали. Что тут скажешь?.. Они, в отличии от юного мальчика, сидящего за пультом, понимали...

А Кора летела навстречу звёздам, отбивала атаки, уходила от нападений и столкновений, нападала сама. Звёзды, пусть и виртуальные, бежали ей навстречу, штурвал слушался, как продолжение рук. Хотя, в большей степени, она пользовалась вирт-управлением.

Спасибо, Деметра! Её мозг отдавал чёткие, однозначные команды, быстро перерабатывал информацию, делал правильные выводы и принимал взвешенные решения. И вирт-управление, которое было больше факультативным на земных кораблях именно потому, что у большинства пилотов не хватало концентрации и скорости реакций, чтобы пользоваться им, позволяло ей показывать запредельные результаты.

Через некоторое время, она, чтобы испытать себя, вообще закрыла глаза. Ничего особо не изменилось для неё. Она "видела" картину звёздного неба и свои задачи так же чётко благодаря вирту.

Да! Она рождена, чтобы летать. Это стоит того. Стоит всего!

Закончив, Кора не смотрела на результаты. Какая разница? Посидела немного. Сняла вирт-платы. Открыла глаза.

Это видели те, кто находился в диспетчерской. Её шалую, пьяную улыбку. И глаза, странно блестевшие, как у кошки на свету.