Текст книги "Давай мы станем незнакомцами (СИ)"
Автор книги: Наталия Веленская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)
– Потому что я вообще не знаю, можно ли это назвать настоящей любовью, – усмехнулась я, подтягивая к себе колени и укладывая на них подбородок. – Когда я не знала, любит ли он меня или между нами просто иногда… вспыхивает мимолетнее влечение, мне было как-то проще. Не задумываться о том какой он на самом деле, и как он ко мне относится. Мне даже в голову не могло прийти, что он специально может крутить роман у меня перед носом.
– Ну ты же понимаешь, что он с этой Ланой связался, чтобы вызвать твою ревность…
– Он хотел вывести меня на эмоции. И у него это получилось. У него всегда это отлично получалось, – с горечью заметила я. – . Но я правда не понимаю, что это за любовь такая, если ты намеренно делаешь больно своему любимому человеку.
– Я не думаю, что он хотел сделать тебе больно, Марин.
– А ты вот представь, что вы в ссоре с Сашкой. И он берёт и специально начинает мутить… да с той же Шакуровой. Представь, что он намеренно «тычет» тебе в лицо их отношениями, как он с ней счастлив. Целует её при тебе, обнимает. Просто чтобы вызвать твою ревность. Ну как? Представила?
– Вот даже представлять не хочу! – проворчала девушка.
– Потому что неприятно. А я месяц с лишним была вынуждена любоваться этим чудесным спектаклем. И скрывать… как мне больно.
– Я понимаю… Но ты ведь не только это скрывала.
– В смысле?
– Другие чувства ты ведь тоже от него прятала, – заметила моя новоиспеченная подруга.
Молча киваю в ответ. Потому что на протяжении многих лет скрывать свою любовь к Мереминскому было для меня также естественно, как дышать. Конечно, близкие люди обо всём знали, но старательно обходили эту тему стороной. А Ярик… Ярик делал всё, чтобы показать мне насколько ему не нужны были мои чувства. – У тебя теперь есть преимущество – ты знаешь, как он к тебе относится. А он по-прежнему уверен, что ты к нему равнодушна.
– И пускай так думает дальше, – отрезала я.
– Но почему?!
Прикусываю до боли нижнюю губу, вспоминая, чем однажды закончилось моё проявление чувств. Нет, сейчас я точно не готова вытаскивать на поверхность тайны нашего с Мереминским прошлого. Хватит с Лизки и моих сегодняшних откровений!
– Потому что я приняла решение переводиться в Москву, – вместо этого говорю я, мысленно удивляясь твёрдости своего голоса.
Глава 17
Да, возможно это было опять очередное импульсивное решение, принятое мной на эмоциях. Но в конце концов – к чему этот долгий сравнительный анализ? У меня достаточно опыта и знаний, чтобы с успехом пройти собеседование на обе должности, которые отобрал отец. Просто Москва была мне как-то ближе. Возможно, студенческие годы давали о себе знать и навевали лёгкое чувство ностальгии. Плюс финансовый сектор для меня был всё-таки привычнее, чем управленческий. Я уже давно хотела взять под свой контроль бюджетирование столичных проектов. Почему-то именно в московском отделении у нас царил постоянный бардак, из-за чего он никак не мог вырваться в «топ пять» по стране среди филиалов нашего холдинга. Но я чувствовала, что мне по силам вывести в лидеры столичный филиал. Да, придётся первое время ночевать на работе. Но когда меня это останавливало? В любом случае это того стоит! И наверняка поможет мне поскорее выкинуть из головы Мереминского…
– Ты серьёзно?! – опешила Лизка.
– Да, пришла пора двигаться дальше.
– Двигаться дальше?! – воскликнула девушка. – Марина ты не двигаешься дальше, ты просто бежишь отнего! И от себя!
– Возможно, – безмятежно пожимаю плечами. – Но я хочу избавиться от этой болезненной любви… И пока это единственный способ, который я вижу.
Лизка в ответ лишь грустно качает головой.
– Жалко, что я наконец нашла человека, с которым мне бы хотелось дружить, а теперь он будет от меня за тысячу километров, – вырывается у меня неожиданное признание. Даже чуточку краснею от своей излишней откровенности, но видя реакцию Лизки с облегчением выдыхаю. Она, конечно, в шоке и немного смущена, но никакого отторжения мои слова у нее точно не вызвали. – Наверное женская дружба – это просто не мой вариант…
– Не придумывай! Ничего не мешает нам общаться онлайн.
– Согласна. К тому же до Москвы лететь всего ничего, – с улыбкой добавляю я. – Может будете иногда приезжать с Сашкой ко мне в гости.
– До Самары тебе тоже лететь всего ничего.
– Нет, я постараюсь свести к минимуму поезди домой. Хотя бы первое время, пока меня немного не отпустит… – отвожу взгляд в сторону. – Меня ведь и так будут время от времени дёргать по рабочим вопросам. Поэтому не переживай, Самару я не забуду.
Что-то мне подсказывает, что Мереминского тоже. Но я хотя бы попытаюсь. Если я перестану реагировать на него так, как сейчас, или на любое упоминание о нём, то это уже будет моей маленькой победой. Потому что моё сердце точно будет его помнить… Нельзя просто так взять и стереть из своей памяти столько лет. Ведь память сердца – она самая долговечная из всех существующих в этом мире. И ничего тут не поделать. Мне просто придётся как-то научиться с этим жить.
– А ты не думаешь, что он может рвануть за тобой или тоже перевестись в столицу? Он ведь такой же упрямый и целеустремленный, как ты!
Качаю головой.
– Нет, Лиз. У него пожилая мать и сестра инвалид, он их не бросит. Я знаю.
Иначе это был бы не тот Ярик, которого я любила все эти годы.
– Не знаю, Марин… Неправильно как-то это всё… – вздыхает Лизка.
Я вижу, что она и правда расстроена моим отъездом. Да и Ярика ей тоже по-своему было жалко. Они не были лучшими друзьями или друзьями детства, как мы с Корсаковым, но я видела, что Лиза уже успела привязаться к Мереминскому. И что-то мне подсказывало: со временем они вполне могут стать хорошими друзьями.
Удивительно, но никакой ревности по этому поводу я не испытывала. Наоборот, у меня внутри было огромное чувство облегчения. Кто-то же должен присматривать за этим шалопаем, когда я уеду. Кто-то должен заботиться о нём и оберегать от всяких глупостей. Я уверена, что Лизка объединившись с Корсаковым с лёгкостью справится с этой непростой задачей.
– А мне, наоборот, кажется, что я впервые в жизни поступаю правильно, – усмехнулась я. – Лиз только не говори никому. Корсаков пока тоже не в курсе… Мне сначала надо решить некоторые организационные моменты. Я ведь ещё даже не общалась с эйчаром.
– Погоди, ты что только сейчас это придумала?! Идею с переводом?!!
– Нет. Но решение приняла сейчас.
– Марин, Мереминский меня убьёт! Каждый раз, как мы с тобой видимся, ты принимаешь какое-то судьбоносное решение! Я определенно плохо на тебя влияю…
– Не говори ерунды! Я бы в любом случае приняла это решение спустя пару дней, – бурчу я. – Папа в кое-то веки будет доволен…
Со злостью бросаю последний камешек в реку. Тот три раза ударяется о поверхности воды и потом с громким «бульк» уходит на дно.
– Марин, я уверена, в глубине души он всё равно тобой очень гордится. И он любит тебя, – ободряюще сжимает мою ладонь Лизка, – Просто по-своему.
– А я не хочу, чтобы меня любили «по-своему»! Я хочу, чтобы меня любили нормально, так чтобы я ощущала эту любовь! – вспыхиваю я. Встречаюсь с понимающим взглядом Лизки и всё моё раздражение сразу же сходит на нет. Она ведь рассказывала мне о своих непростых отношениях с родителями, которые не особо горят желанием с ней общаться. По сравнению с её ситуацией загоны моих родных это вообще «цветочки».
М-да, кто бы мог подумать, что у нас с Лизой окажется столько общего…
– А как же Лис? – аккуратно спрашивает подруга.
Неопределённо пожимаю плечами. Для ответа на этот вопрос хорошо бы поговорить с самим Елисеем и разобраться, что теперь происходит между нами. Но после той неприятной пятничной сцены, за которую был в ответе господин Мереминский, мы так больше и не сказали друг другу ни слова.
– А что Лис? Он часто бывает в Москве. У него там бизнес, – говорю я, вкладывая в свой голос чуть больше уверенности, чем ощущала на самом деле. – Мне кажется, мы с ним даже не заметим смену локации и будем также общаться… Или не только общаться.
– Марин!
– Что? Я знаю, что ты в команде Мереминского. Но между нами с Лисом правда есть химия. Поверь, для меня это уже показатель, что из этого действительно может что-то получится.
– Ага, если ты будешь «послушной девочкой» и выполнишь все условия!
– Я не вижу в них ничего противозаконного. На его месте я бы поступила также. К тому же, в Москве мне будет гораздо легче не общаться с Мереминским. В общем, всё к лучшему, Лизк.
– Подожди, то есть ты уедешь в Москву и даже не дождёшься, как Ярик прокатит к твоему дому красное Порше?! – воскликнула девушка, аж подпрыгивая на месте.
– Нет, Лиз, – смеюсь я. – Я точно не планирую оставаться здесь на свой день рождения, ожидая что там опять учудит Мереминский. Двадцать пять лет – это новая глава в жизни.
Которую я не планирую тратить на очередные бесплодные ожидания…
– А почему он так вцепился в эту идею с Порше? Ты вроде говорила, что это как связано с вашим детством?
– Да. Эта давняя история, – не могу скрыть смущённой улыбки, мысленно переносясь в прошлое. – И она берёт своё начало в день нашего с ним знакомства.
***
В шесть лет довольно странно заявлять, что встретил любовь всей своей жизни. Но я очень чётко помню тот момент, который буквально разделил мою жизнь на «до» и «после». Обычный летний день, очередная вылазка к Корсаковым вместе с родителями. Пока Сашка пыхтел над своим заданием в художке к какому-то конкурсу, я попросилась на улицу и стала бесцельно бродить по опустевшему дворику в поисках какого-нибудь интересного занятия.
Помню, как меня будто бы магнитом притянуло на футбольное поле. И как моё сердце сначала замерло, а потом быстро-быстро затрепетало в груди, стоило мне увидеть долговязого темноволосого паренька. А когда он обернулся…
Время точно остановилось. И вся вселенная словно сузилась до размеров футбольного поля, до искрящегося взгляда синих глаз, до задорной мальчишеской улыбки…
– Привет, – отозвался парнишка, наконец заметив меня, разместившуюся чуть поодаль от ворот и безотрывно наблюдающую, как он отрабатывает удары.
– Привет, – нахожу в себе силы ответить чуть дрожащим от волнения голосом.
Стою, как дурочка, попеременно то бледнея, то краснея, и отчаянно пытаюсь отыскать в своей голове хоть какое-то подобие связных мыслей, чтобы продолжить разговор. Вот только их не находилось. Совсем! У меня, перечитавшей к своим шести годам всю свою домашнюю библиотеку и даже с десяток книг для более старшего возраста, не находилось ни одного слова, чтобы поддержать беседу! Какой стыд!! Сейчас он отвернётся, чтобы продолжить пинать свой мяч, и момент будет безвозвратно упущен… Значит, мне нужно срочно что-то придумать! Нужно сказать что-нибудь интересное, чтобы удержать внимание. Может, вспомнить какую-нибудь шутку…
– Ты неправильно ставишь опорную ногу! – выпалила я.
Отличная шутка Марин! В духе «неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь!». Вот неужели нельзя было завязать разговор как-нибудь иначе?! Почему обязательно надо начинать с предъявы?
– Чего?! – опешил синеглазый мальчуган.
– Ты бьёшь пяткой, а надо подъёмом стопы, – пояснила я. – Тогда удар будет точнее…
– Ты прикалываешься, да?!
– А что прикольного отдать слабый «пас» или вообще зарядить мимо ворот? – непонимающе уставилась на него я.
– Капец! Ты меня футболу собралась учить что ли?! – добродушная улыбка мальчугана сменилась искренним недоумением с ноткой раздражения и задиристости.
– Да больно надо! – фыркнула я в ответ, уперев руки в бока.
И почему пацаны вечно начинают кудахтать, стоит мне только заикнутся о своих спортивных знаниях?! Неужели так сложно поверить, что я действительно кое-что смыслю в футболе? А я ведь правда неплохо в нём разбиралась! Спасибо за это моему папе, который мог вещать сутками напролёт о своем любимом виде спорта. Он же и научил меня играть не хуже дворовых пацанов. Которые вначале в штыки восприняли мои попытки присоединиться к ним на поле, но после демонстрации моих футбольных умений всё их возмущение понемногу сошло на нет. И всё равно, в глубине души мне было немного обидно. Да кто вообще придумал это дурацкое разделение: девочкам – куклы, мальчикам – футбол?!
– Так… Малясь технику тебе поправлю и всё.
– Ты?? Девчонка?! Поправишь мне технику??! – синеглазый пацан подбросил ногой в воздух мяч, перехватил его рукой и в несколько шагов добрался до меня. – Да ты гонишь! Погоди, это розыгрыш такой? Тебя Серый прислал что ли?
– Не знаю я никакого Серого! – буркнула я. – И вообще, чего просто так болтать? Давай я лучше покажу, как надо правильно делать рабону[1]…
Пытаюсь выхватить у него футбольный мяч, но пацан крепко прижимает его к себе.
– Да откуда ты взялась вообще?!
– Я с Садовой. Но вообще мы с семьёй из Калининграда переехали.
– Блин, да я не про это! – закатил глаза парнишка.
– А про что?
– Больно много умничаешь!
– Да ты просто «ссышь», что тебя уделает обычная девчонка, – подначиваю я его.
– Ну да конечно! Думаешь, один раз посмотрела, как по телеку играют большие дяди, и сразу всему научилась?
– Вообще-то меня папа научил играть! – насупилась я. – И мы только вчера с ним разбирали технику Заммера[2]…
– Ох ё-е-е! Я понял! Так ты из этих из заучек, да? Которые всё на свете лучше всех знают?
– Мы будем играть или нет?! – уже начинала закипать я. – Или боишься продуть девчонке?
– Да я тебе раскатаю одной «левой»! – махнул он ногой в подтверждении своих слов, одновременно опуская мяч на землю.
– Той которую ты ставишь неправильно? – хмыкнула я, тут же завладев футбольным мячом.
– Так всё! Ты меня достала! Как там тебя… – паренёк быстро сориентировался и включился в борьбу.
– Марина.
– Значит так, Марина, заруби себе на носу – Ярослав Мереминский не проигрывает девчонкам!
– Это мы ещё посмотрим! – крикнула я, с точностью воспроизводя последний финт, которому научил меня отец. Эх, вот видел бы он меня сейчас!..
Ярослав, он же Ярик, действительно не хотел проигрывать. И никаких поблажек, как девчонке, он мне не делал. Поэтому от нашего состязания я получила настоящее удовольствие. Мереминский играл хорошо – стремительные рывки вперед, очень грамотный, а зачастую хитрый отбор мяча и безграничная воля к победе, которая проскальзывала в каждом его движении. Иногда я ловила себя на мысли, что я завороженно наблюдаю за ним. И дело было вовсе не в технике (вот она у него как раз немного хромала), а в том, что никогда в жизни я не встречала таких, как он. Хотя таких мальчишек, как он было наверное, с десяток в каждом дворе. Но для меня он был такой один во всей вселенной. Необыкновенный. Тот, кто одной лишь своей улыбкой навеки похитил мое сердце. Удивительное сочетание доброты, искренности, искрометного чувства юмора, задиристости, смелости. И глаза эти его синие-синие, как море… Как же сложно было сосредоточиться на игре, когда он смотрел на меня в упор своим ярко синим взглядом! Но я должна была доказать ему, что девчонки умеют играть ничуть не хуже пацанов!
Главное – мой план всё-таки удался. Я смогла завоевать внимание Ярика и продолжить наше общение. И кто знает, может быть, когда мы с родителями приедем в следующий раз в гости к Корсаковым, я снова его увижу…
– Офигеть, да ты реально умеешь играть! – воскликнул Ярик после того, как я забила в пустые ворота четвёртый гол, ловко обойдя его по левому флангу. От заветной победы меня отделял всего лишь один гол. В начале игры мы условились, что будем играть до пяти забитых мячей.
– Сдаёшься?
– Ещё чего!
– Как скажешь, – пожимаю плечами, вновь вводя мяч в игру. – А могли бы закончить в «ничью». И никто бы не узнал, что ты продул девчонке…
– Никому я не продул!
– Ещё не вечер, – смеюсь я. Поднимаю мяч вверх, ударяю коленом, чтобы отправить его в сторону рабочей ноги, делаю резкий замах… И в этот момент немного теряю равновесие, из-за чего со всей силы бью мячом мимо ворот. Прямо в припаркованную рядом красную машину.
Удар, невероятный грохот от которого у меня внутри холодеет кровь, а дальше оглушающий рёв противоугонки…
– Ты чё творишь?! – хватается за голову Мереминский. – Нас же сейчас на месте порешают…
– Я не хотела… – растерянно говорю я, но мой голос тонет в вое сигнализации.
– Маринк, ты девочка или терминатор?! Капец, я не думал, что «Порше» может расфигачить малолетка! Ты видела, какая там вмятина на крыле?
Отрицательно мотаю головой. Решительным шагом направляюсь в сторону машины, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не разреветься.
– Куда??! – орёт Ярик.
– Мне надо посмотреть!
– Сейчас какой-нибудь «браток» выскочит на улицу и нам хана! Потом век не расплатимся! Даже если все почки продадим, какие у нас есть в наличии! Драпаем!!
– Нельзя! – кричу я в ответ.
– Марин, ты дурочка, да?!
– Я не могу просто так взять и убежать, после того, что натворила! Это неправильно!
– Нет, ты не дурочка. Ты сумасшедшая! Ты знаешь, сколько такая тачка стоит?!
– Знаю, – говорю я, понурив голову, – Папа меня убьёт…
– Нет, Марин! Сначала нас прибьёт тот мажористый хрен, который прикатил на этой тачке, а уже потом ты получишь отцовского ремня…
– Нет, ты не понял! Это машина моего отца, – срывающимся голосом говорю я, обхватив себя руками за дрожащие плечи. – И он меня точно убьёт…
С грохотом распахивается подъездная дверь и следом я вижу стремительно приближающегося к нам папу в компании Корсакова-старшего.
– А ну отошли от машины, паршивцы!… – раздается грозный рык отца, приправленный отборной бранью.
Похоже он был настолько зол, что даже не сразу заметил меня. Хотя нет, он был не просто зол. Он был в ярости! И его можно было понять: даже месяца не прошло с момента покупки машины и тут я… захотела похвастаться футбольным финтом перед мальчиком! Я даже не знаю, какое наказание меня ждет, когда пап узнает из-за чего я запулила мячом в его любимый «Порше».
Чувствую, как от волнения земля начинает уходить у меня из-под ног. С каждым шагом отца сердце всё сильнее отстукивает у меня в груди, в ожидании неминуемой расплаты… Делаю отчаянный вздох, чтобы набрать побольше воздуха в лёгкие и признаться папе в том, что натворила.
Но в этот момент Мереминский резко подаётся вперёд, загораживая меня от рассерженного родителя.
[1] Рабо́на – удар, который наносится по мячу позади опорной ноги. При правильном исполнении ноги игрока скрещиваются одна за другой.
[2] Маттиас Заммер – Немецкий защитник. В 1996 году вместе со сборной Германии выиграл чемпионат Европы и был признан лучшим футболистом «старого света».
Глава 18
– Ни стыда, ни совести! – взревел папа, подлетая к Мереминскому. – Да ты хоть знаешь, сопляк, сколько я за неё выложил…
– Володя, успокойся! – осадил его дядя Рома, отец Корсакова, хватая за предплечье.
– Догадываюсь, – усмехнулся Ярик, бесстрашно встречаясь взглядом с моим отцом. – И что?
– Наглец! Он мне ещё дерзить вздумал! – ещё больше завёлся папа, обрушивая на нас следом поток нецензурной брани.
– Володь, это же просто дети! – попытался угомонить его Роман Викторович. – Это Ярик – Сашкин друг… О, и Маришка тоже здесь!
– Друг? Знаем мы таких друзей, из-за которых дети потом в реабилитационных клиниках по пять раз в год лежат! Или из ментовки не вылезают! – не унимался папа. – Ты бы лучше следил с кем твой Сашка дружбу водит… Я вот тебе уже давно говорю, что вам пора менять район! Тут одни наркоманы и беспризорники ошиваются… Что от таких ещё ожидать можно?!
– Я не нарик. И родители у меня есть, – не согласился с такой предъявой Мереминский.
– А толку то?! Ты хоть понимаешь, что натворил? Кто тебе право дал портить чужое имущество?! Да ты в жизни никогда себе такую машину позволить не сможешь! Разве что рядом постоять, как сейчас, и то не факт…
– Поживём – увидим, – усмехнулся Ярик, излучая совсем несвойственную для девятилетнего мальчишки самоуверенность.
– Володь, ну ты чего завёлся из-за какой-то херни…
– Ром, у Ахметова на неделе вот такие же отморозки лобовуху разбили! Этот мне крыло решил подправить. Я понимаю если бы мы «серьёзным людям» дорогу перешли и нам в наказание машины расхреначили. Но чтобы просто огрести от какой-то шпаны?! Это уже вообще ни в какие ворота! Я для чего пахал без продыху несколько месяцев? Чтобы потом по автосервисам возить новую тачку, потому что какой-то сопляк не умеет пинать мяч в пределах футбольного поля?! Слышь пацан, да ты хоть понимаешь, что твои родители всю жизнь будут горбатиться, чтобы ремонт оплатить?!
– У моего дяди свой автосервис. И я ему иногда помогаю. У него там работают одни из лучших спецов по кузовщине. Можете спокойно загонять свою тачку. И не такие вмятины там выправляли… – ничуть не пугаясь грозного крика отца, ответил Мереминский.
Восхищённо смотрю на его совершенно невозмутимый вид. Вот как у него так получается?! Я же сама в этот момент дрожала, как осиновый лист на ветру, и никак не могла обуздать свой страх перед рассерженным родителем.
– Нет, ты слышал, как он со мной разговаривает?! Как будто одолжение делает! Ещё усы не отросли, а он мне уже указывает, где я должен свою машину ремонтировать! – раздражённо заметил Владимир Сергеевич, опускаясь вниз, чтобы осмотреть вмятину, и потом вновь разразиться потоком брани по поводу происходящего.
– Папа! – наконец подаю я голос, робко выглядывая из-за спины Мереминского.
В последнее время мама с грустью замечала, что отца стало всё чаще «заносить». Первый успех и первые большие деньги пробудили в нём не самые лучшие качества, такие как вспыльчивость, высокомерие и гордыню. Хотя и он, и дядя Рома были из тех, про кого обычно говорили «из грязи в князи» – оба из обычных семей, оба закончили местный «Строяк»[1], оба в юности работали на одном заводе. Потом, когда отец вернулся в Самару, они вместе открыли небольшую фирму, которая уверенно завоёвывала рынок в нашем регионе. Только на дяде Роме большие деньги особо никак не отразились. А вот отец как-то стал свысока смотреть на тех, кто, по его мнению, «ничего из себя не представлял» и тех, кто «даже не пытался вылезти из нищеты».
Я же поначалу совершенно не видела этих изменений в его характере – папа для меня всегда был лучше всех. И эта истина никогда не подвергалась сомнению. Я искренне считала, что ему можно было вести себя как угодно – потому что он работал без продыху и довольно круто «раскрутился» за какие-то пару-тройку лет. Построил с нуля бизнес в непростой строительной сфере исключительно лишь благодаря своему уму, деловой хватке и невероятной работоспособности.
Но в тот момент, когда он орал на Ярика, я впервые усомнилась, что папа всегда прав. И наверное, тогда я впервые испытала что-то похожее на стыд из-за того, как он общался с Яриком. И из-за того, что все обвинения, звучавшие в его адрес, были совершенно несправедливыми. Ведь тот удар – это была целиком и полностью моя вина.
– Марина Владимировна, потрудись, пожалуйста, объяснить, что ты забыла в компании этого отщепенца?! – резко распрямляется отец, впечатывая в меня свой рассерженный взгляд, от которого у меня тут же всё холодеет внутри.
– Он не отщепенец!! – возмущённо завопила я, на секунду позабыв о своём страхе. – Он мой друг!
– Дерзкий щенок с замашками вандала? М-да хорошие у тебя друзья, доча!
– Папа!!
– На вопрос отвечай! Что ты забыла в компании этого наглеца? – вновь перешёл на грозный рык отец, от чего меня с удвоенной силой начала колотить нервная дрожь. – Или ты тоже причастна к тому, что тут произошло?!
Открываю рот, чтобы озвучить своё признание, но слова застревают у меня в горле. В лёгкие будто насыпали песка и сколько бы я не делала отчаянных вдохов, мне всё равно не хватало кислорода. Это был какой-то дикий, неконтролируемый страх. Возможно, потому что я никогда не видела папу таким разъярённым…
– Мы с ней просто играли в футбол. Это я случайно пнул мимо ворот и попал в машину, – не моргнув глазом соврал Мереминский, взяв меня за руку и переплетая свои пальцы с моими. – Марина тут ни при чём…
Невольно округляю глаза, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Опускаю взгляд на наши сцепленные руки и напрочь забываю всё, что хотела сказать отцу.
[1] Строяк – так обычно кратко называют жители Самары Академию строительства и архитектуры.
– Тоже мне защитник нашёлся!.. – пробурчал папа.
А ведь и правда – защитник.
В горле скапливается тяжёлый ком, глаза начинает щипать, точно вот-вот польются слёзы. Но не от страха перед рассерженным отцом, и не от стыда за свой поступок. А потому что… Впервые в жизни я на собственном опыте узнала, что такое благородство и отвага, о которых я до этого так много читала в книгах.
Смотрю на Ярика и понимаю, что он первый из всех знакомых ребят, который за меня заступился. Не перед отцом, а вообще. Он был первый, кто меня поддержал. Это было очень странное, но удивительно приятное ощущение – знать, что ты кому-то небезразличен. Что кто-то в этом мире на твоей стороне и может вот так запросто подставить своё плечо. Или точнее, подержать тебя за руку в тяжёлый момент…
Обычно мне всегда приходилось самой отвоёвывать «место под солнцем» среди своих сверстников. Спасибо за это моему «замечательному» характеру, из-за которого я довольно часто попадала во всякие конфликтные ситуации. Подруг у меня никогда не было, а пацанам довольно часто приходилось доказывать, что я действительно достойна того, чтобы находиться с ними в компании.
И я была совершенно точно уверена, что любой из них, окажись сейчас на месте Ярика, сдал бы меня отцу с потрохами, лишь бы избежать проблем.
Но Ярик не стал…
– Ромыч, вот и что мне с этим наглецом делать, а?!
– Я уже сказал, что мой дядя сможет выправить вам крыло, – повторил Ярик, ободряюще сжимая мою ладонь. А может, заодно подавая мне сигнал, чтобы я не взболтнула лишнего.
Наверное, в тот самый момент я и влюбилась в него без памяти. Нет, передо мной стоял не Артур Грей – герой моей любимой книги «Алые паруса». Это был мой собственный принц, который шагнул в эту реальность прямиком из моих детский грёз. Настоящий герой – воплощение благородства, достоинства и отваги. Именно таким казался мне в тот момент Ярик. И это были не просто красивые слова, которые зародились в голове маленькой влюбленной девочки.
Одно дело очароваться внешней оболочкой: красивые черты лица, харизма, весёлый нрав и отличное чувство юмора. Всё это с легкостью позволяло домыслить и самостоятельно наделить человека любыми положительными качествами, которые подходили под выдуманный образ. И совершенно другое дело, воочию убедиться, что все те идеальные черты, которые ты нарисовала в своей голове, оказались правдой. Что Ярик действительно был таким, каким я представила его при нашем знакомстве – целеустремлённым, добрым, бесстрашным…
Не многие взрослые могли противостоять моему отцу, а что уж говорить о ребёнке? Взять вину на себя, зная, что тем самым он навлекает на свою семью большие финансовые проблемы. Чтобы отважиться на такое нужно было обладать невероятной смелостью и решительностью. Тем более ради постороннего для тебя человека.
Я не знаю почему Мереминский решил тогда помочь вредной приставучей девчонке, которую видел первый раз в жизни. Девчонке, которая пыталась «навалять» ему в футболе, а потом чуть не грохнулась в обморок, испугавшись гнева своего отца. Но он это сделал.
Когда я говорила папе, что Ярик мой друг, я не врала. Я действительно в тот момент искренне в это верила. Или очень хотела, чтобы это стало правдой… Поступок Ярика и наша общая тайна сблизили нас, и тем самым положили начало нашей многолетней дружбе. Которая со временем трансформировалась для меня в первую настоящую любовь.
Уже потом я узнала, что никакого дяди у Мереминского не было. Просто отец Ярика иногда брал его с собой к другу, который владел небольшим автосервисом на окраине города. Там действительно работали первоклассные мастера по кузовному ремонту. Но мой отец так к ним и не обратился.
Не знаю, что тогда на него нашло в тот день – плохое настроение, какие-то проблемы по работе, из-за чего он так сильно вспылил, но по итогу он не стал требовать денежной компенсации с семьи Мереминского. А вот меня всё равно наказали. Правда не за тот неудавшийся футбольный финт, а за то, что посмела пререкаться с отцом, вступившись за Мереминского.
Папа до сих пор не знал, кто на самом деле разбил его красный «Порше». Сначала мне было страшно признаваться, потом стыдно, что я долгое время скрывала от него правду, а потом… Воспоминания затёрлись, потеряли остроту и потому моё признание казалось совершенно бессмысленным и никому ненужным. К тому же, все эти годы я дико боялась разочаровать отца. Он и так почти каждый день находил повод для недовольства мной и моим успехами. А эта ситуация могла очень сильно «уронить» меня в его глазах.
Но, наверное, сейчас, оглядываясь назад, я бы всё-таки посоветовала той испуганной маленькой девочке найти в себе силы, чтобы рассказать ему правду. Потому что с того самого дня отец невзлюбил Мереминского. И за все эти годы он так и не поменял к нему своего отношения.
***
– Получается, разбитый красный «Порше» – это ваше общее детское воспоминание, – задумчиво протягивает Лизка.
– Да.
– Вот хот убей – но я всё равно не понимаю, почему он так одержим этой идеей с машиной! Да, это напоминание о вашей первой встрече. И это конечно очень мило, но… Почему у меня такое ощущение, что он не тебе хочет приятное сделать, а твоему отцу что-то доказать?!
– Не удивлюсь, что эта версия тоже верна, – усмехаюсь я. – Но она не главная.
– А что тогда?
Тяжело вздыхаю. Чёрт! Вот не хотела же ничего сегодня ворошить… Но, кажется, Лизка твёрдо намерена вытащить из меня парочку тайн нашего с Яриком прошлого.
– Мм… Чтобы ответить на этот вопрос, придётся рассказать тебе, как прошло моё четырнадцатилетие, и что я тогда наговорила Мереминскому.
