Текст книги "Давай мы станем незнакомцами (СИ)"

Автор книги: Наталия Веленская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Глава 56

Цепляюсь за его плечи, растворяясь без остатка в этом поцелуе. Вкладываю в каждое касание губ всю себя, все свою любовь, что так долго сжигала меня изнутри.

– Мари-и-ша-а, – стон Мереминский, на миг отрываясь от моих губ.

Мне кажется, я уже схожу с ума от одного лишь звука его голоса. От того, как он произносит моё имя…

Одной рукой Ярик зарывается в мои волосы, стягивая резинку.

– Распусти их… для меня, – рассыпает по моим плечам длинные тяжёлые пряди.

Жаркий тягучий взгляд скользит от моих припухших от поцелуев губ вниз, лаская каждый сантиметр кожи. Мне нравится, как он на меня смотрит. Нравится ощущать себя перед ним такой красивой и желанной.

– Мариш, что ж ты со мной делаешь… – рвано выдыхает мне в губы.

В его голосе слышатся нотки отчаяния, которое тут же заглушает дикое, неконтролируемое желание.

– Только… только не останавливайся, – молю я, испугавшись, что Ярик пойдёт на попятную, вновь подняв так ненавистный мне этическо-моральный вопрос дружбы.

– Даже если бы я захотел, то уже не смогу, – усмехается Мереминский. Встречается глазами с моим абсолютно шальным, поплывшим взглядом. А потом вновь резко притягивает к себе, сминая мои губы. Сильно, почти до боли сжимает в объятиях. – А к черту это всё!

Продолжая терзать мои губы, опускает на кровать. Ощущаю тяжесть и жар его тела. И это так правильно, так… Не могу подобрать слов, насколько хорошо. Будто бы каждая моя клеточка наполнена ликованием и счастьем.

Оплетаю ногами его бедра, вжимая сильнее в себя. Запускаю ладони под его футболку, ногтями впиваясь в оголённую кожу на спине, провожу вдоль позвоночника.

У Ярика вырывается короткий рык в ответ на мои прикосновения. Не могу сдержать довольной улыбки. Мне нравится, как он реагирует на меня. Рядом с ним я забываю про всё – про свою неопытность и робость, про свои страхи. Мне хочется таких вещей, о которых я раньше даже стеснялась подумать… Но с ним это кажется абсолютно естественным и правильным.

Вот только пока инициатива была полностью в руках Ярика. И не только в руках… Мереминский резко задирает мой топ вверх. Одной рукой сжимает грудь, а второй втягивает губами сосок, начиная вытворять своим языком такое, что… Не могу сдержать громкого стона. Я и не знала, что у меня такая чувствительная грудь. Да я, получается, вообще ничего не знала о своём теле до сегодняшнего дня! Выгибаюсь дугой, когда Ярик слегка прикусывает зубами сосок. Впиваюсь ногтями в край простыни, резко натягивая её на себя. Дрожь волнами растекается по всему телу. Если это только начало, то что будет дальше?..

Мне нравится его нетерпение и напор. Нравится то, что он творил сейчас с моим телом. Будто бы только он один на всём белом свете знал, как сделать так, чтобы я сходила с ума, плавясь в его руках и задыхаясь от переполняющих меня ощущений.

На мгновение промелькнула мысль, всё-таки сказать Ярику, что это мой первый раз. Но эта мысль тут же испаряется из сознания, стоило Мереминскому забраться под ткань моих джинсовых шорт, чуть приспуская их вниз…

Никто и никогда не ласкал меня там. Никто! Но я позволяю ему, позволяю ему всё… Сама ускоряю темп, глубже насаживаясь на его пальцы, ощущая приятное растяжение внутри. Ярик что-то шепчет мне на ухо, что-то безумно пошлое и в то же время безумно приятное, что только сильнее распаляет меня.

Одним движением окончательно стягивает с меня шорты вместе с насквозь промокшими трусиками. Помогает освободиться от топика.

На секунду меня охватывает лёгкое смущение от своей наготы. Непроизвольно прикрываюсь рукой и пытаюсь свести вместе чуть дрожащие ноги, но Ярик не дает мне этого сделать.

– Ну уж нет, – тихо смеется он, снимая футболку и нетерпеливо отбрасывая её не куда-то в сторону. А следом, чуть морщась, стягивает с себя джинсы.

Какой же он…

У меня вырывается восхищённый вздох, когда я наконец вижу его обнажённого. Скольжу затуманенным от желания взглядом по его красивому, слегка подкаченному телу. Конечно, за столько лет, что мы знакомы, Ярик не раз щеголял передо мной своим оголённым торсом. Да и на пляже я при желании могла во всех деталях разглядеть его фигуру. Но это всё было не то… Абсолютно не то!

Перевожу взгляд туда, где даже в полумраке так отчётливо видно его возбуждение. Тяжело сглатываю, представляя, как это будет – ощутить его полностью в себе внутри…

Сердце сотрясает грудную клетку от волнения и предвкушения.

Но Ярик не спешит избавиться от последнего предмета одежды. Чуть сильнее разводит мои ноги в стороны, подхватывает меня под бёдра и притягивает ближе к себе. Начинает осыпать поцелуями мой живот, спускаясь к внутренней стороне бедра. Нежные и обжигающе жаркие касания губ вновь заставляют меня тихо стонать.

– Яр, не надо… – ахнула я, когда он врывается в меня своим языком.

– Т-ш-ш-ш, тебе понравится… – обещает Мереминский, подключая к ласковым касаниям языка свои пальцы.

Боже, такого я не могла представить даже в своих самых смелых и откровенных фантазиях!

Всхлипываю и до боли прикусываю ладонь, пытаясь заглушить свои уже совсем не тихие стоны.

– Мариш, если хочешь кричать – кричи. Не надо стесняться, – пробивается сквозь пелену наслаждения его жаркий шёпот.

Прикасается то мучительно медленно, то скрывается на яростно быстрый темп, заставляя меня метаться на простынях. Я уже не пытаюсь быть скромнее или тише. Да я уже не помню саму себя!

Есть только он я и эта летняя ночь, сотканная из сладостных стонов, его жарких касаний и ласк, которые дарят неведанное мне ранее наслаждение. Запускают тысячи электрических разрядов по моему телу. И я улетаю…

Зарываюсь пальцами в его волосы на затылке, притягивая к себе сильнее, пока тело продолжает содрогаться от моего первого, сокрушительно яркого оргазма.

Не успеваю осмыслить, что со мной произошло, прочувствовать новые для себя ощущения, потому что Ярик, наконец избавившись от последнего предмета одежды, нависает надо мной и начинает порывисто целовать. Губы, шея… прокладывает влажную дорожку из поцелуев вниз к ключицам, пока его руки продолжают исследовать моё разгорячённое после его недавних ласк тело.

Распахиваю глаза и встречаюсь с тёмно-синим полыхающим взглядом, а в следующее мгновение ощущаю острую боль внутри.

– Какая же ты у меня… узкая и горячая, – хрипло шепчет на ухо Ярик, начиная двигаться во мне. – С ума сойти…

Прикусываю от напряжения нижнюю губу, цепляясь сильнее за его плечи. Но к счастью, болезненные ощущения быстро сходят на нет. И волшебство этой ночи, когда нам можно всё, вновь обрушивается на меня с новой силой.

Потому что, оказывается, помимо своего удовольствия есть ещё и другое, ни с чем несравнимое – почувствовать, удовольствие твоего любимого мужчины. Его хриплое, сбившиеся дыхание, беспорядочные отчаянно страстные поцелуи, что он рассыпал по моему лицу, чуть дрожащие пальцы у висков, которые закрывались в мои взмокшие волосы. Ощутить, как он вздрогнул всем телом и замер, а потом горячую пульсацию внутри…

– Я люблю тебя, – не удержавшись, тихо прошептала я, прижимаясь к Ярику. Нежно касаюсь губами его щеки. – Я так сильно тебя люблю…

Но спящий Мереминский конечно же ничего не ответил на моё признание.

После нашей близости Ярик просто сгрёб меня в объятия и практически сразу отрубился. А я смотрела на него и не верила, что всё, что случилось между нами – правда. Что человеческое сердце способно вместить в себя столько счастья и любви… В ту ночь я не думала о том, что будет дальше. Изменится ли что-то теперь между мной и Яриком. И почему никто из нас не вспомнил о защите. Я просто уснула в объятиях любимого, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете.

Но следующее утро перевернуло всё.

Глава 57

Утро как-то внезапно ворвалось к нам в мансарду сквозь раскрытые настежь окна. Оглушающе громким щебетом птиц и протяжным криком петуха. Это у Корсаковых был коттедж с огромным участком, а у других обитателей посёлка на берегу Волги стояли более скромные дома. Со всей полагающейся для сельской местности живностью – в том числе и надрывающимся на всю округу петухом, который окончательно выдернул меня из сладкой дрёмы.

Аккуратно освобождаюсь из горячих объятий Ярика и на секунду замираю, рассматривая его умиротворенную и до неприличия довольную физиономию.

Есть что-то особенное в спящем мужчине: в его беззащитно расслабленной позе, в этой лёгкой мальчишеской улыбке на губах. А уж если этот мужчина украл твое сердце, то… Собственная грудная клетка сжимается от мучительно сладкой боли. Ведь то, что творилось у меня сейчас внутри, прорываясь сквозь оглушающе быстрый стук сердца, оно было слишком огромное… слишком всеобъемлющее. И это чувство нельзя было выразить ни словами, ни касанием губ. Но я все равно на мгновение нежно целую краешек губ Ярика и тут же резко отстраняюсь, чтобы ненароком его не разбудить. Если он проснётся, то разговора не избежать. А я… я дико боюсь этого разговора.

Что мне ему сказать? Как на него смотреть после того, что между нами было…

Тихо, практически бесшумно поднимаюсь с кровати, оглядывая простынь в поисках следов крови. Но на ней, как и на моих бедрах, ничего нет. Всё-таки годы художественной гимнастики не прошли даром. И пускай великой спортсменкой я так и не стала, к огромному огорчению папы, зато теперь без труда смогу скрыть от Мереминского, что он стал моим первым мужчиной…

Собираю одежду, дрожащими руками натягиваю на себя бельё, заныриваю в шорты. Не с первой попытки, но всё-таки нахожу ну полу свой измятый топик. Нужно уходить, пока кто-то из ребят не проснулся и не заметил, где я провела эту ночь…

Бросаю напоследок взгляд на обнажённого Мереминского. Грудную клетку начинает щемить от невыносимой тоски. Будто если я перешагну порог этой комнаты, то волшебство ночи разом сойдёт на нет, обнулит всё то, что мы сказали друг другу, и стирая те мгновения нежности, что дарили наши тела. Хотя… Волшебство исчезло с первыми лучами солнца. Я ведь сама вчера сказала Ярику, что это будет всего один раз. Так сказать, разовая акция – всё, как любит Мереминский…

Внизу живота немного тянет, когда я начинаю медленно спускаться по лестнице. К счастью, в саду никого из ребят нет. Огромный дом также безмолвствует. В беседке, развалившись на шезлонгах, во всю храпят Мэл и Валерка Игнатов. А значит, у меня есть немного времени побыть наедине с собой и осмыслить, что произошло.

Выхожу за калитку и медленно бреду к Волге, до которой буквально подать рукой – участок Корсаковых располагался на первой линии.

Блестящая на солнце гладь реки радостно встречает меня, будто приветствуя начало нового для меня этапа жизни. Я теперь женщина. С ума сойти… Этот факт ещё нужно было осознать и уложить в своей голове, но это будет потом. А пока я просто обхватываю себя руками, подставляя лицо теплым лучикам солнца и блаженно зажмуриваю глаза. Чувствую внутри огромное безграничное счастье.

И всё же какая-то тревожная мысль начинает подниматься из глубин сознания, что-то такое важное по поводу произошедшего ночью. То, о чём мне обязательно надо подумать. И несмотря на чувство неловкости обсудить с Мереминским…

И тут до меня наконец доходит. Как молнией прошибает каждую клеточку моего тела. В ужасе распахиваю глаза, вспоминая, что мы с Яриком не предохранялись. Совсем! И хоть я была неопытная в вопросах секса, но даже мне было понятно, чем это может нам грозить.

А он? Он понимал?.. К каким это последствиям может привести?! Или у Ярика также, как и у меня, снесло крышу?

В голове проносится вихрь мыслей. И неожиданно самая яркая из них – это образ нашего с Яриком ребенка, которого мы могли зачать этой ночью. Темноволосый синеглазый мальчик или светловолосая девчушка с глазами как у Ярика. И это всё может стать правдой… Он и я вместе… Это тоже может стать самой настоящей реальностью, если… Если я всё-таки решусь обсудить с Яриком то, что произошло. Если я нарушу данное мной обещание и всё-таки подниму вопрос нашего будущего.

Нет, я совсем не жажду становится мамой в столь юном возрасте. Но если есть шанс, что я всё-таки для него не безразлична, что эта ночь не была для него одной из многих – просто для удовлетворения своих потребностей, если есть шанс, что мы просто можем быть вместе, то… Нужно рискнуть и поговорить!

Сердце стремительно грохочет в груди.

Да, мне очень страшно вернутся в домик и посмотреть ему в глаза, но этот страх ничто по сравнению с тем, что мы можем потерять.

Решительно тряхнув головой, сжимаю для уверенности кулачки и возвращаюсь на участок. У беседки уже толпятся несколько наших ребят, но Ярика среди них нет. Мереминский никогда не был ранней пташкой и, скорее всего, по-прежнему спал наверху в мансарде.

– Именинник пропал, – сообщает мне последние новости Мишка, прикладываясь к бутылке с пивом.

– Серьёзно? – с наигранным изумлением вскидываю я брови.

– Ага и трубку не берет.

– Да хорош заливать, – морщится Игнатов, – Спорим, Корс дал ему ключ от летнего домика, и он ушел туда зализывать раны? Нажрался там после ссоры с Алинкой и храпит без задних ног. А вы кипишь наводите!

– Ну может и нажрался, – согласился Мэл, – Я бы на его месте тоже нажрался.

– Так ты и так нажрался, – заржал Игнатов. – Тебе и повод особо не нужен.

– Тут вопрос в другом: будить и не будить именинника? Девки на пляж хотят.

В подтверждении слов Мэла из домика выпорхнула кучка смеющихся девчонок, облачённые в купальники.

– Я разбужу его, – поспешно сказала я и тут же аккуратно добавила: – Если он там, конечно…

– Окей, подваливайте потом на пляж, – крикнул мне в след Игнатов, сгребая в пакет бутылки с пивом, – Мы на песчаный пойдём. Если его там нет, звони. Будем искать нашу драгоценную пропажу по всей округе.

На негнущихся ногах захожу в маленький домик. Дрожащей от волнения рукой держусь за перила лестницы, медленно поднимаясь наверх. Стараюсь унять разогнавшийся до предела пульс, но никакие уговоры и увещевания не помогают. Сосредоточиться на дыхании тоже не получается, потому что лёгкие будто вообще забыли, как нормально пропускать через себя кислород.

Мне даже вчера не было так страшно и неловко, как сейчас. Но лучше уж я разбужу Ярика, чем какая-нибудь Катька или Танька завалиться в мансарду и будут глазеть не него голого! Ну уж нет, обойдутся!

Может быть, я и наивная влюбленная дура, но если есть какой-то крохотный шанс, что мы будем вместе, я готова рискнуть! Нет, признаваться ему в любви я, конечно, не собираюсь, но поговорить о том, что произошло нам всё-таки нужно.

Делаю глубокий вдох, толкаю вперед дверь и обмираю…

Потому что Мереминский был не один. Комната была наполнена жаркими стонами и прерывистым дыханием. Абсолютно голая Алина разместилась на постели между его ног и… делала то, в чём, если верить слухам, она была настоящей мастерицей.

В ужасе прикрываю глаза, зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Но то, что рвалось у меня наружу, меньше всего походило на крик. Это был скорее стон пронзительной боли…

В голове только один мучительный вопрос – почему? На этих же самых простынях, где ещё ночью, была я… Почему?!

За что он так со мной?! Неужели ему настолько плевать, где и с кем… лишь бы получить разрядку?! И его вчерашние слова, что он рад расставанию с Алиной – это враньё от первого до последнего слова?

Впервые в жизни я в полной мере осознала значение выражение «будто земля ушла из-под ног». Приваливаюсь плечом к дверному косяку, чтобы удержать равновесие, и тем самым выдаю своё присутствие.

– Охеренела совсем?! – завопила Алинка, отрываясь от своего важного занятия. Перебрасывает через плечо белокурые пряди и впивается в меня взглядом, в котором я отчётливо вижу триумф и злорадство. – Дверь закрыла с обратной стороны! Не видишь, у нас тут примирение!

– Что?… Марина?! – подскакивает на кровати Мереминский, в ужасе переводя взгляд с меня на Алинку и обратно.

Глушу рвущийся наружу горький всхлип и с грохотом захлопываю дверь, оставляя там свои вдребезги разбитые мечты о счастье и взаимности. Смахиваю льющийся поток слёз, что застилал мне глаза, и не разбирая дороги, сбегаю вниз по лестнице. Так быстро, как я не бегала никогда в своей жизни.

Как будто можно было убежать от своей боли…

Глава 58

Мимо проносится очередная фура, громко посигналив, чтобы я убралась с дороги. И это немного меня отрезвляет. Как бы не было больно, но быть раздавленной под колесами грузовика всё же не хотелось. Хотя это было именно то, что я ощущала сейчас внутри – мысли в труху, сердце в дребезги, каждая клеточка тела в агонии.

С трудом перебирая ноги после своего стремительного марш-броска, дохожу до небольшой беседки, стоящей вдоль трассы. На автобусную остановку не похоже, скорее на место, где могут отдохнуть водители или уставшие путники. Даже небольшой деревянный стол имелся в наличии и лавка.

Опускаюсь на неё и прячу лицо в ладонях, сотрясаясь от горьких рыданий. Я думала, что со временем слёзы сойдут на нет, но они никак не хотели останавливаться. Будто ещё не вся боль нашла выход и по капле проливалась наружу вместе с дорожками слёз.

Сколько я так бежала без оглядки? Полчаса, час, два? Достаю дрожащей рукой телефон, чтобы проверить время, смахиваю десятки оповещений о пропущенных вызовах.

Сорок минут непрерывной агонии. Не удивлюсь, если Мереминский вместе с ребятами уже организовали мои поиски. Потому что примирение с Алиной я ему явно обломала…

Я плохо помню тот момент, когда вылетела из маленького домика. В голове набатом раздавалось только одна мысль – убежать туда, где никто не увидит меня и моих слёз. Поэтому варианты с посёлком и пляжем отпали сами собой. Там везде были люди. Оставался лес – огромный, местами непроходимый, но точно не для человека с разбитым сердцем, которому было всё равно куда идти. Да я вообще была готова убежать на край земли, только бы не видеть перед собой этого бесконечно виноватого взгляда синих глаз…

Как же тяжело падать вниз, когда ты ещё недавно пребывал на вершине блаженства. Я и сейчас продолжала падать все дальше и дальше, прокручивая в голове то, что произошло со мной за прошедшие сутки.

Моя любовь к Мереминскому никуда не ушла, она просто перемешалась с дикой болью и осела на сердце непрерывно ноющей раной. Но кроме любви там теперь там поселилось кое-что ещё – огромная всепоглощающая ненависть. И дикое пугающее чувство неизвестности. Потому что последствия нашей с Яриком ночи мне ещё предстояло ощутить на своей собственной шкуре. И решать, что с этим делать мне тоже придётся одной…

Со стоном вновь прячу лицо в ладонях, но тут же вздрагиваю, услышав звук проезжающей машины, которая резко тормозит и останавливается рядом со мной.

– Девушка, а девушка? Поехали в лес, я вам город покажу, – раздаётся знакомый голос.

Мне бы засмеяться, но вместо смеха у меня вырывается что-то похожее на жалобный всхлип с подвыванием.

– Так, Мариш, я не понял, – Меланчук стремительно выходит из машины и подбегает ко мне, – Ты чего? Что случилось?!

Садится передо мной на колени, сжимает мои ледяные ладони и с беспокойством заглядывает в глаза.

– Ничего, – прохрипела я, отводя взгляд в сторону. Голос совсем осип после моих безудержных рыданий.

– Ты почему здесь одна? Кто тебя обидел?!

– Никто! Никто меня не обидел! – срываюсь на крик, размазывая по щекам слёзы, – Просто мне больно! Очень… очень больно!

Прижимаю ладонь к своему сердцу, будто это поможет Лису понять меня без слов.

– Иди ко мне, – Меланчук сгребает меня в крепкие объятия, заставляя подняться с лавки. – Всё будет хорошо, слышишь? Мариш, просто расскажи мне, что произошло, и я со всем разберусь…

– Нет, не будет! – вырываюсь из его рук. Отбегаю за беседку, где начиналась цветочная поляна. Шагаю прямо по цветам, безжалостно сминая их подошвой своих сандалий. Лис, как тень, молча следует за мной. – Больше никогда ничего не будет хорошо! Никогда!!

Меня вновь начинает трясти от рыданий. Где-то на краешке сознания, понимаю, что это уже не просто слёзы. Это самая настоящая истерика, с которой я была не в состоянии справиться. Да и, откровенно говоря, не хотела. Пожалуй, единственное моё желание сейчас было кататься по земле, плача навзрыд, до тех пор, пока меня просто не вырубит от усталости. Чтобы хоть ненадолго очутиться за пределами этой реальности, где всё было пропитано предательством и болью…

Елисей тяжело вздыхает. Перехватывает мои ладони, нежно сжимая их и с непоколебимой уверенностью в голосе сообщает:

– Будет.

Замираю, услышав эту ёмкую и лаконичную фразу. Может быть, я ожидала долгих утешительных речей, может, то с каким выражением Лис это произнёс, наконец помогло мне перестать плакать.

– Сейчас тебе в это сложно поверить, но я знаю совершенно точно – всё будет хорошо, Мариш, – притягивает меня к себе, обхватывает ладонями моё лицо и начинает собирать своими губами мокрые дорожки слёз. – Всё будет хорошо, малыш, вот увидишь…

Его горячие губы находят мои и нежно, почти едва заметно касаются. Удивлённо распахиваю глаза, пытаясь уложить в голове, что он сейчас делал.

Лис на секунду отстраняется от меня, с тревогой всматриваясь в моё ошарашенное лицо. Но не увидев никого отторжения, прижимает к себе и вновь припадает к моим губам.

Я знала, что ему нравлюсь и даже больше. Мы уже давно ходили по грани в нашем дружеском общении. Лис не раз давал мне понять, что готов переступить черту, если я сама по-настоящему этого захочу. И все эти годы Лис терпеливо ждал. Во всём, что касалось меня, он обладал каким-то по истине фантастическим терпением. Хотя с другими девушками он никогда не церемонился. Просто брал, что хотел… И почему-то я была уверена, что если он всё-таки решится сломить стены нашей френдзоны, то это будет очень дерзко, напористо, страстно.

Но эта совершенно несвойственная ему нежность, эти трепетные прикосновения кончиков пальцев, что порхали сейчас по моему лицу, его отчаянно быстрый стук сердца под моей ладонью – всё это совершенно не вязалось у меня с образом Лиса!

Я настолько теряюсь в окружающей меня реальности, что не замечаю момент, как сама начинаю отвечать ему. Сначала аккуратно, робко, но с каждой секундой всё более уверенно.

И вот мои руки как-то незаметно уже сами обвивают его шею. Мой язык сталкивается с его, переплетаясь в каком-то неведанном танце. Наше горячее дыхание смешивается, запуская у меня по венам дикое, неконтролируемое пламя. И я знала, что если поддамся ему, то это поможет мне выжечь дотла всё то, о чём я отчаянно хотела забыть… Нужно просто разрешить самой себе пересечь эту черту.

– Мариша-а… – хрипло шепчет Елисей, отрываясь от моих губ.

Смотрю на него поплывшим взглядом, ощущая внутри абсолютную растерянность. Я и не думала, что это мне может понравиться, что это будет так… хорошо. По-настоящему хорошо, без какого-либо чувства неловкости или непринятия происходящего.

И в то же время это было так странно! Все эти годы я была настроена исключительно на волну под названием «Ярослав Мереминский». И теперь получалось, что я могу реагировать на кого-то ещё… Или это самообман? Так сказать, защитная реакция мозга, чтобы забыть всё то, что произошло у нас с Яриком? И на самом деле я просто использую Елисея, чтобы поскорее изгнать из своего сердца любовь к Мереминскому?

Но это неправильно! Лис совершенно не заслуживает такого к себе отношения!

– Лис, я…

Делаю шаг назад, чтобы сказать ему о своих мыслях и в этот момент вижу чуть поодаль знакомую высокую фигуру – Мереминский, скрестив руки на груди, наблюдал за нашим с Елисеем поцелуем.

В лёгких вновь начинает невыносимо печь от обиды. Мозг будто ослепляет какая-то вспышка, которая полностью отрубает у меня способность логически мыслить. Резко притягиваю к себе Лиса и впиваюсь в его губы. Самым отчаянным, дерзим и страстным поцелуем, на который я только была способна.

Поначалу Меланчук несколько опешил от моего напора, но потом быстро сориентировался и углубил поцелуй, пока его руки начали жадно исследовать мое тело. Он правда отлично целовался. Теперь я понимала, почему девчонки сходили по нему с ума и так долго не могли прийти в себя после расставания. Но в то же время я не могла избавиться от ощущения, будто наблюдаю за нами со стороны, оценивая, насколько эффектно мы смотрелись перед застывшим у дороги Мереминским.

«Наверное, я буду гореть за это в аду», – промелькнуло у меня в голове, когда я осознала, что творю. Но муки совести были тут же задвинуты в самый дальний ящик сознания.

Плевать! В конце концов, Елисей уже большой мальчик и сам в состоянии разобраться, готов он терпеть такие мои выкрутасы или нет!

– Хочу продолжить веселье в другом месте, – шепчу я, нежно касаясь его краешка губ, чтобы немного загладить вину за свой недавний укус. Потому что в попытках отомстить Мереминскому, я разошлась не на шутку…

– Окей, – усмехается Лис и тянет меня за руку к своей машине. Но тут же резко тормозит, заметив Ярика. – О-о, Мереминский! А ты тут какими судьбами? Так народ, у нас что изменилось место сбора, а я один не в курсе?

– Нет, не изменилось, – голос Ярика какой-то чужой, с нотками стали.

– С днём рождения, чертяга! – шагает к нему Меланчук. Порывисто обнимает Ярика и хлопает его по плечу.

Кажется, у Лиса ещё не прошла эйфория после нашего поцелуя, потому что он как будто совсем не замечает, какое выражение лица сейчас у Мереминского…

– Спасибо, Лис. Я за Мариной.

– Господи, а можно мне хотя бы пару часов провести вне общества нашей расчудесной компании! – перебиваю я Мереминского, демонстративно закатывая глаза.

– Марин…

– Так, Лис, жди меня в машине! Я отойду на пару минут, успокою нашего именинника, что мы вернёмся к началу вечеринки, – пропела я, беззаботно целуя Елисея в щеку.

Хотя внутри у меня всё так и клокотало от злости!

– Ладно, старик, увидимся, – с лёгкой усмешкой отозвался Меланчук, прежде чем отправиться к своей машине. Вот только эта внешняя расслабленность и спокойствие были очень обманчивы. Судя по задумчивому взгляду, которым одарил меня напоследок Лис, понимал, он гораздо больше, чем мне бы хотелось…

Встречаюсь с потемневшим синим омутом Мереминского, но не делаю ни одного шага в его сторону.

– Чего тебе?! – нетерпеливо говорю я, скрещивая руки на груди.

Как хорошо, что Лису удалось остановить поток моих слёз и я могу сейчас смотреть на Мереминского с ненавистью и презрением, как он того и заслуживает! Не чувствуя себя при этом жалкой, обманутой неудачницей!

– Марин… – Ярик делает шаг вперёд, пытаясь коснуться моей руки, чтобы сломить стену холода, которым буквально пропиталось всё пространство вокруг. Вот только это возымело совершенно обратный эффект.

– Не смей! Не смей ко мне прикасаться!! – с надрывом в голосе говорю я, отпрянув назад. – Никогда!!

– Марин, то, что произошло утром, это… Всё совсем не так, как ты думаешь! Я…

– Да конечно! У меня просто галлюцинации на фоне недосыпа! – злобно расхохоталась я.

Ну вот зачем все эти нелепые объяснения?! Чтобы сделать ситуацию ещё более мерзкой и унизительной, чем она есть сейчас?! Чтобы с новой силой вскрыть мою свежую рану?!

– Мариш, просто выслушай меня, пожалуйста!..

– Нет, это ты меня послушай! – злобно шиплю я, впиваясь в Ярика своим пылающим от ненависти взглядом. – Если ты когда-нибудь посмеешь рассказать хоть кому-то о том, что произошло… Клянусь, я… Я не знаю, что с тобой тогда сделаю, Мереминский!

– Марин, это единственное, что тебя сейчас волнует?! Погоди, ты реально думаешь, что я… – возмущённо начинает говорить Ярик, но я вновь его перебиваю.

– Мы никогда не будем обсуждать то, что произошло! Если ты действительно когда-то был моим другом, то ты больше никогда в жизни не поднимешь эту тему! Тебе ясно?! На этом всё! Я не хочу больше ничего о тебе знать, не хочу больше ничего о тебе слышать… Сегодня так уж и быть, сделаем для всех вид, что ничего не случилось. Но завтра с утра я отсюда свалю.

– Марин…

– Я всё сказала! А теперь не мешай и дай мне нормально повеселиться перед тем, как я уеду в Москву!

– Повеселиться? – растерянно говорит Ярик.

– Да. Если ты, конечно, понимаешь о чём я…

Навешиваю на лицо томную улыбку и стреляю глазами в ожидающего меня в машине Лиса.

– Ты сейчас серьёзно?!

– Конечно! Нужно набраться перед Москвой как можно больше впечатлений и опыта, – безмятежно говорю я, чтобы окончательно добить Ярика. Не могу сдержать злорадной улыбки, увидев, как на его лице заходили желваки. – Никогда не прощу себе, если уеду в столицу, так и распробовав каждого из вас…

Самой противно от того, что произносят сейчас мои губы, но не могу остановиться. С мрачным удовольствием наблюдаю, как тяжело вздымается грудь Мереминского, а в синеве его глаз растерянность и боль.

– Вот значит как? – медленно произносит он.

– Не унывай, Ярик, жизнь продолжается! – пропела я, из последних сил удерживая на лице фальшивую улыбку, – Ах да, ещё раз с днём рождения! Алиночке передавай от меня пламенный привет!

Разворачиваюсь и пулей несусь к машине Лиса.

– Поехали! – коротко бросаю я Елисею, стараясь не смотреть в ту сторону беседки, где по-прежнему виднелась застывшая фигура Мереминского.

– Веселиться? – уточняет Меланчук, растягивая губы в хитрой ухмылке. Но при этом сканирует меня своим цепким, внимательным взглядом.

– В аптеку!

– Мариш, взрослые ответственные мальчики всегда носят с собой всё необходимое для веселья, – смеётся Лис, заводя мотор.

Мои щёки непроизвольно окрашиваются в пунцовый цвет. Будь это реально так, мне бы сейчас не пришлось решать проблему столь радикальным способом!

– Лис, мне нужно купить кое-что… по-женски, в общем! – выпалила я, смущённо отворачиваясь от него к окну.

– Хорошо, купим, – отзывается Лис. – А теперь рассказывай, к чему было это показательное выступление…