Текст книги "Когда падают листья... (СИ)"

Автор книги: Наталия Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 4
НАЧАЛО ПУТИ

Семь бед – один ответ – Бога нет как нет,

Где на столе будет гроб, там на столе будет спирт.

Где за столом кто-то пьет, там под столом кто-то спит.

Где человеческий лом присыпан хлоркой и льдом —

Там я – рябиной за окном.

(Веня Д" ркин)

Ночь полностью вступила в свои права: замазала небо черной краской, зажгла вечные фонари-звезды, осветила полумесяц и плотным покрывалом накрыла одинокие кряжистые ели на горизонте. Смазанные нечеткие тени скользили по земле, уворачиваясь из-под лап лунного света и выслеживая свою добычу. Мерцала чужая планета – Рашшид, красной точкой выделяясь среди ослепительно белых точек. Небеса будто бы покрылись тонким хрусталем, готовым разбиться на тысячи мелких водопадных брызг от неосторожного прикосновения.

Дарен бесшумной тенью скользил по направлению к воротам. Где-то вдали ухукали совы, раздавалось одиночное фырканье потревоженных чем-то сторожевых псов, тихо шуршал ветками ослабевший ветер.

На воротах отчаянно боролись со сном два молоденьких паренька, мимо которых, Дар, уловив момент, и проскользнул. Осталось через лес обойти заставу, чтобы оказаться на условленном месте.

Мятый клочок бумаги с коринскими рунами будто леденил тело.

"Ты боишься… боишьссссс… боишься?.." – прозвучал вдруг отчетливо шипящий голос: будто тень проплыла над головой.

Дарен остановился и повернулся назад, через плечо. Но среди смуглых очертаний деревьев не было ничего человеческого.

– Карстер?

Ответом ему был лишь тихий шорох уцелевших на ветках коричневых листьев да взмах крыльев совы чуть справа. Два глаза-бусины уставились на человека с нескрываемым изумлением.

"Боишшшься? – вновь раздался голос, – тебя ведет… судьба…"

– Кто ты? – войник снова огляделся, но ночной житель молчал, и лишь сова на ветке продолжала вглядываться своими глазищами в человека, не мигая и не двигаясь.

– Чего уставилась? – буркнул Дар.

– Ух-ху!.. – глухо прокричала сова и взмахнула крыльями с широкими белыми перьями.

Но на фоне луны белая сова показалась черной. Черная сова? Символ судьбы… Совпадение? Примета?

"Совпадений не бывает… ает…эт… – прогремело эхом в его голове, болью пронзив виски, – надо спешшшить… Спешшши жше, сын Отреченной!"

– Прекрати! – прошипел Дар, зажимая голову ладонями и тяжело дыша, – хватит!

"Поспешшши…" – прошипел голос, удаляясь.

Дар не сдержал стона и…

Боль пропала так же быстро, как и пришла, но в глазах все равно плясали черные точки, а во всем теле появилась противная, навязчивая и какая-то вязкая слабость, сковывающая как мысли, так и движения. Дарен еще раз яростно огляделся, но заметил рядом лишь две елки, мрачно чернеющие на фоне лесной тропы.

Войник в сердцах сплюнул, треснул кулаком по одной из елей и пошел дальше, преодолевая слабость.

Когда он выбрался на освещенную луной поляну, то сначала подумал, что Карстер просто поиздевался над ним и не пришел. Но – нет: из-за деревьев плавно выскользнули две тени и остановились в десяти локтях от самого Дарена.

– Что-то ты долго, – заметил коротко стриженный мужчина, делая еще шаг и выволакивая на поляну запуганную Марту, прижимая кинжал к ее горлу, – никак заблудился?

– Никак с духами разговаривал, – съязвил Дар, кладя руку на эфес меча.

Мужчина приподнял брови и с напускной веселостью поинтересовался:

– И что же сказали духи?

– Предрекли твою скорую смерть.

Карстер хрипло и наигранно расхохотался, но через несколько пылинок резко оборвал смех и посмотрел на мрачного врага.

– Вот это вряд ли.

– Посмотрим еще.

– Ты аккуратней, септ-велитель, аккуратней. Я ведь нервный больно, девчонку-то могу и поцарапать.

Марта протестующее замычала: во рту у рыжей был кляп. Дар бросил на нее безразличный взгляд и пожал плечами.

– Как хочешь. Мне только на руку: убьешь ее – и тебе будет нечем меня шантажировать.

– Кого обманываешь, а, Дарен? – осклабился Карстер и резко сменил тему: – камень принес?

Войник осторожно кивнул, не спуская взгляда со своего врага.

– Вот и хорошо, вот и замечательно…

Карстер мурлыкнул себе под нос и уже серьезно продолжил:

– Сейчас положишь его на середину. И без глупостей.

– Вот еще! – искренне возмутился Дар, – я еще не получил ответа на свои вопросы.

Карстер недобро сощурился и что-то сказал на незнакомом языке второй тени, но та лишь глубже надвинула на капюшон на глаза, помотала головой, что-то прошипела и указала на Дарена.

– Хорошо, – вдруг легко согласился Карстер, – я отвечу на твои вопросы. А потом ты – на мои.

Дар почувствовал какую-то фальшь в его словах, но не мог понять, где именно и потому сказал:

– Согласен.

Карстер чуть не замурлыкал в предвкушении и вкрадчиво сказал:

– Только сначала сними вон ту штучку.

Войник повертел в руках гладкий черный камень.

– Зачем?

Враг надавил на шею девчонки лезвием. Марта коротко вскрикнула, по мертвенно-бледной в свете луны коже потекла тонкая струйка крови.

– Снимай, снимай, септ-велитель.

Дарен склонил голову набок. В камне не было никакого чародейства – иначе, он бы почувствовал: оно отзывалось неприятным морозным покалыванием по коже.

– Хорошо, – и медленно снял камень, данный странной девчонкой из весницы.

– Брось на землю и можешь задавать свои вопросы, – расслабился Карстер и сложил руки на груди.

Дар медленно разжал пальцы.

И в тот же миг почувствовал неприятный чужеродный холодок, пробежавший вдоль позвоночника.

Понял, что ошибся.

Жестоко ошибся.

От оберега потому и не исходило ничего волшебного: он сам убивал все чародейство.

Войник еще предпринял попытку наклониться за ним, но, как и следовало того ожидать, не успел, повалившись на землю.

Последним, что он увидел, был насмешливый взгляд Карстера и будто бы чужая мысль, проскользнувшая в голове:

"Идиот!"

А за несколько оборотов езды от заставы, в тесной каморке проснулась девочка лет шестнадцати с удивительными голубыми глазами и золотыми косами. Проснулась и в слепой ярости ударила по подушке кулаком, не обращая внимания на злые слезы, льющиеся по щекам.

Он не сдержал обещания.

– Как же теперь помочь?..

* * *

Заплечных дел мастера у Карстера в распоряжении на этот раз были отменные, и он этим был крайне доволен. Молчаливые, апатичные, с тусклыми, ничего не выражающими глазами и с огромным арсеналом пыточных устройств – они внушали тупой страх.

Наверное, никогда еще изба лесника, ставшего теперь заложником собственного дома, не слышала таких воплей боли. В лесу перестали выть волки, лес затих и замер: и лишь до судорог страшные клокочущие крики нарушали эту неживую тягучую тишину, разлившуюся по всем канавам и оврагам вязким желе.

Дарен орал так, как, наверное, не орал никогда в жизни. Вопросов ему задавали, как ему казалось, слишком много. Но ни на один из них он не знал ответа. Незнакомые имена путались в голове, сплетаясь там, внутри головы во что-то многослойное; малопонятные слова то и дело раскалывали сознание пополам, а места и предметы, о которых постоянно спрашивал Карстер, были чужими и далекими. Единственное, что Дарен уловил: все вопросы так или иначе были связаны с каким-то пророчеством и этой странной "цайкой", из-за которой он сейчас здесь.

Почему Карстер был так уверен, что войник знает все то, о чем его спрашивают – непонятно. Дарен в самом начале еще пытался объяснить это, но потом сил говорить не осталось, а под конец он вообще перестал понимать, о чем его спрашивают.

Мокрое от пота и крови тело истязали долго: Дару казалось, что целую вечность. Сдирали полосками кожу, поливали раскаленным железом, вставляли толстые иглы под ногтевые пластины, ломали кости… Да и тело его уже ему не принадлежало: это был сросшийся комок окровавленной плоти, которая мечтала лишь об одном – о смерти. Боль, боль, боль… В сломанных пальцах, в легких, прошитых осколками ребер. Везде.

И, видно, Эльга даровала своему непутевому сыну еще одну милость: когда тяжелый молот в очередной раз опустился на ноги, Дарен потерял сознание, успев лишь прошептать богине: "Спасибо".

Но даже в бессознательном состоянии боль не отпустила его.

Дар очнулся от нее же и еле слышно застонал сквозь сжатые зубы: кричать он больше не мог – дышать получалось с трудом, а при каждом вдохе внутри что-то противно и противоестественно хлюпало. Ах, да. Ребра. Чудом уцелевшие от переломов руки, судя по всему, были прикованы высоко к стене: сам Дарен вынужденно полусидел, опрокинув голову на грудь. Ноги, судя по ощущениям, представляли собой сплошное кровавое месиво, и войник даже не пытался понять, под каким углом они лежат – боль была адской. Но, как ни странно, мозг продолжал напряженно работать, стремительно выдавая картинку за картинкой, так, что даже закрытые глаза стали болеть.

Войнику понадобилось неимоверное количество гордости, замешанной на силе воли, чтобы поднять голову и кое-как оставить ее в вертикальном положении. С огромным усилием он открыл глаза, но ничего не увидел. Его ослепили?..

Но – нет. В темноте блеснул огонь, и резкий свет ударил по больным глазам с покрасневшими от лопнувших сосудов белками, заставляя снова закрыть их.

– Очухался, – констатировал безразличный голос Карстера, – зенки-то открой.

На протяжении всего действа он стоял и задумчиво наблюдал за пыткой, будто любовался цветочками.

– Пошел ты… – одними губами прошептал Дарен и снова опустил голову.

Карстер пожал плечами и что-то выкрикнул в темноту. В свете факела показалась фигура в капюшоне.

"Чаровник" – запоздало понял Дарен.

Разумеется, с его стороны было полной глупостью идти на встречу со "старым знакомым", но он обязательно как-нибудь бы выпутался, если бы этот выродок был один. Кто ж знал, что в подчиненных у Карстера еще и чаровники ходят?!

Голова взорвалась тысячами ледяных осколков, ее дробили на части невидимые тиски, выдавливали глаза и выбивали зубы. Дарен с облегчением понял, что сейчас потеряет сознание.

Но этому было не суждено случиться.

– Хватит, – коротко приказал Карстер, внимательно наблюдая за пленником; и, не став ждать, пока тот отдышится, приказал: – последний раз спрашиваю: что ты знаешь об этом артефакте?

Перед глазами войника оказалась злополучная вещица.

– Ничего…

– Врешь, – спокойно отозвался враг.

Боль.

– Как ты связан с пророчеством?

Молчание.

Боль.

Снова какие-то вопросы…

Спрашивали бы у него правду – он бы уже сказал. Но они спрашивали совсем другое…

Чаровник и Карстер переглянулись.

– Значит, ты уверен, что ничего не знаешь, – протянул последний.

– Будь… уверен лишь… в смерти… – пробормотал Дар, снова падая в забытье.

Но в этот раз они не дали ему этого сделать, вылив ведро ледяной воды на голову.

– Хм. Будем считать, что частично я тебе поверил, – задумчиво протянул Карстер, пряча, наконец, лжеартефакт за пазуху, – и, Дарен… Может быть, подумаешь о сотрудничестве? Все равно обратно тебе пути нет.

Войник промолчал.

– Как хочешь. Я предлагал.

И тут произошла неожиданная вещь. В свете факела промелькнули рыжие локоны, а сама их обладательница, зарычав диким зверем, бросилась на Карстера с твердым намерением выцарапать ему глаза.

– Ты! Подонок!

– Марта? В чем дело? – ненатурально удивился тот, отходя от взбешенной девушки.

"Вот в чем дело, – как-то отрешенно подумал Дарен, – дура девка".

– Ты обещал, обещал его, – дрожащий палец указал на Дарена, – не трогать!

– Обстоятельства сильно изменились, милая барышня, – оскалился в подобии улыбки Карстер.

– Как ты… как ты мог! Он же может умереть!

– Марточка, он не может, он просто умрет, – оскалился тот.

– Я убью тебя! Своло… – Марта захлебнулась кровью и неверяще посмотрела на грудь.

Карстер присел на корточки и вытер кинжал о спутанные волосы Дарена.

– Не люблю, когда орут.

Девушка, еще постояв с пылинку, рухнула рядом с войником.

Карстер и чаровник направились к выходу из его клетки, но Дарен, собрав последние силы, все же спросил:

– Зачем… понадобилось… все это…с акиремцем…

Его враг, постояв с полволны, обернулся и пожал плечами:

– Чтобы отвлечь внимание от того, как мы пробивали вашу магическую границу. Марта метко стреляла из лука, – он бросил взгляд на все еще борющуюся со смертью девушку и вышел, захлопнув дверь клетки.

На Дарена смотрели два больших зеленых, затуманенных болью, глаза. Окровавленный рот приоткрылся, и из него вылетела всего одна фраза:

– Я не хотела… так…

Марта умерла.

А Дарену оставалось теперь лишь да корить себя за безрассудный поступок, который не сегодня-завтра положит конец его жизни. Сколько ему осталось? Оборот? Несколько побегов?..

* * *

Дождь лил с неба сплошным, непрерывным потоком, будто задался целью стереть с лица земли все. Гремело над мокрыми головами небо, серые клочья туч яростно рвали вспышки молний.

Вода стекала по щекам маленькой девушки, подставившей лицо небу. Соленые слезы смешивались с дождем, губы ловили пресные капли, а синие глаза затуманились болью.

Не за себя.

За него.

Девочка резко обернулась. Ее глаза стали корваво-красными, а рот безобразно оскалился в немом вопле.

– Найди его! – закричала она так сильно, что он отшатнулся и зажал уши руками.

Девочка стала ходить вокруг него, и ему показалось, что она уже не одна, что много-много одинаковых светловолосых девочек водят вокруг него смертоносный хоровод.

– Найди! Найди его, найди!

Крики оглушали его, он крепче стиснул руками голову и заорал:

– Кого?!

– Дар осени…

Звук голоса пробил его барабанные перепонки, он отнял руки и посмотрел на них: алая кровь стекала по пальцам.

"Что ты сделала?" – хотелось спросить ему, но губы не издавали ни звука.

Ждан резко сел на кровати, тяжело дыша. На теле выступил холодный пот, вся одежда была мокрой, будто он и впрямь побывал под сумасшедшим ливнем. Безумные глаза уставились в пустоту.

Сон?

Дрожащими руками Ждан потрогал уши.

Крови не было.

По деревянным ставням стучали ледяные капли…

– Эй, ты в порядке? – Зоррик, один из его товарищей, приподнялся на одеяле. – Орал так, что я уж подумал – режут тебя.

Ждан перевел на него безумный взгляд. Мысли в его голове меняли друг друга, были похожи на диких бешенных собак, каждая из которых брехала громче и визгливей остальных. Слушать эту какофонию было выше сил Ждана.

– Я?.. Да… – он снова посмотрел на закрытые ставни и пробормотал: – надо найти его.

– Кого? – удивился Зоррик, приподнявшись на локтях и широко зевнув. – Два побега еще до рассвета. Спи.

Но Ждан его уже не слушал, лихорадочно шаря руками по полу рядом с кроватью, нащупывая собственную одежду. Затем вскочил на ноги, пытаясь впихнуть себя в верхнюю одежду. Получалось плохо: тело била крупная дрожь, а в голове набатом звучало: "найди, найди, найди!".

Кого?

Дар осени… Оар великий, что за бред?! Дар, дар… Какой Дар?

Ждан на пылинку застыл.

Дар?

– Дьябо-ол! – простонал мальчишка.

Наконец, непослушная одежда оказалась на теле. Ждан, подумав, схватил короткий кинжал соседа, не обращая внимания на его возмущенный оклик, и выбежал из казарм, хлопнув дверью.

"Найди!" – пульсировала кровь в висках, причиняя боль.

Парень сначала хотел было бежать сразу к наставнику, но потом, передумав, помчался вверх по лестнице к комнате Дарена, то и дело спотыкаясь на поворотах и оскальзываясь на ступенях.

Дверь в спальню была отперта, и в комнате не было даже намека на присутствие хозяина: постель застелена, одежды не видать, сундук закрыт, да и оружия Ждан тоже не заметил.

До комнаты мастера Веселина он добежал в рекордно короткие сроки. Подбежал, на миг остановился, выдохнул и постучался.

В ответ раздался лишь храп, и Ждан в отчаянии стал долбить в дверь ногой: боль в голове нарастала с каждой волной все больше и больше, будто неизвестная девочка решила свести его с ума.

– Мастер Веселин, откройте! – молчание.

Ждан уже совсем было отчаялся достучаться до наставника, как дверь перед его носом открылась, чуть не стукнув его по этому самому носу, и на пороге показался заспанный, взъерошенный и раздраженный Веселин.

– С ума спятил? – после молчания с несколько пылинок недобро сощурился он. – Чего среди ночи приспичило?

– Там… э… – Ждан замялся, натолкнувшись на раздраженный взгляд Веселина. – Мастер, там… Мне сон приснился…

– Ты так испугался сна, что уделался и пошел жаловаться сюда?

– Нет! То есть…

– Говори уже! – прорычал наставник.

– Во сне девочка была такая, с косами…

– Эротические фантазии удовлетворяют точно не в моей комнате.

Наставник раздраженно отмахнулся от пацана и взялся за ручку, чтобы закрыть дверь.

– Да причем тут это! – вспыхнул Ждан, гневно смотря на мастера. – Она сказала, что надо найти Да… мастера Дарена!

Веселин приподнял брови: пацан намеренно выводил его из себя?

– И ты за ним ко мне пришел? Логично, ничего не скажешь. Или ты считаешь меня мужеложцем?

– Да нет же! Мастер Веселин, послушайте меня! Я был у него, его там нет! Дверь открыта и…

– Прекрати поднимать панику, – Вес поморщился, – мало ли, зачем человек мог выйти.

– Это Вы прекратите издеваться! Мы время теряем! Если Вы мне не будете помогать, я один пойду! Иначе мне голову…

Голос в его голове стал невыносим.

Веселин оборвал его движением руки, поскреб небритый подбородок и нахмурился, вспоминая утренний разговор с бывшим товарищем. Потом нащупал в кармане ключ. В голове промелькнуло смутное подозрение.

– Ладно, – ворчливо отозвался он, – сейчас оденусь.

Через волну Веселин вышел с факелом и пошел по направлению к оружейной, с каждым шагом все больше мрачнея. Что, если он взял-таки артефакт? Дарен всегда отличался безрассудством, а порой и даже непроходимой глупостью. Только он мог сбежать летом на озеро и плескаться там до полудня, плюя на всяческие запреты наставников. Только он при жесткой, но несправедливой отповеди Богдана смел поднять глаза и твердо возразить. И ему было плевать, что после таких выходок он по вятку сидел на хлебе и воде. А самое главное, еще ухитрялся не падать духом. И продолжал любить почти всех наставников.

В общем-то, в подобной ситуации только Дару могли взбрести в голову подобные геройские мысли, вроде явления на сомнительную встречу в гордом одиночестве.

– Жди здесь, – коротко бросил Веселин, заходя в оружейную и вставляя факел в кольцо, впаянное в стену.

Но все его подозрения развеялись, когда он заглянул в шкатулку: камень был на месте.

Он уже собирался уходить, когда заметил что-то алое на полу. Веселин наклонился, поднял непонятную вещицу и поднес поближе к огню, чтобы рассмотреть получше. И застыл.

Это была алая лента мерцернария.

Но когда они выходили с Дареном в прошлый раз, Веселин точно помнил, она была продета в верхнюю петлю его форменного кителя.

– Дьябол! – прорычал он, бросаясь наружу и спешно закрывая оружейную. – Быстро за Богданом!

Он всунул Ждану факел и буквально побежал вперед, ругаясь без перерыва.

Когда они вышли за ворота с десятком лучших учеников и еще парой мастеров, уже светало. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, раскрашивая небо в темно-оранжевые тона. За ночь заметно похолодало, и на старой, местами пожухшей траве виднелись капельки росы.

– Куда его понесло? – рычал Богдан, не добившись внятного ответа от стражников, мимо которых Дарен проскочил. – Найду – убью!

Ждана потянуло влево, голос в голове зазвучал тревожнее, как натянутая струна под рукой менестреля, поющего о войне. Грозой прогремели незнакомые слова на старинном рокочущем языке. И голос их произносил какой-то старческий – мерзкий, козлиный.

– Мастер Богдан, мастер Веселин, нам туда! – он осекся под взглядами наставников и добавил чуть глуше: – кажется…

– Когда кажется, молиться надо! – рыкнул Веселин, будучи тоже на взводе.

– Ладно, веди, – решил Богдан, поколебавшись несколько пылинок. – Ну, чего встали?! Быстро, за ним в лес! Я вам еще покажу сладкую жизнь – будете по пятьдесят кругов отрабатывать!

Ветки царапали Ждану и остальным лицо, но они лишь отмахивались от них, стараясь бежать как можно быстрее. Жухлые листья и колючий репейник цеплялись за одежду, попадали за шиворот, в рот лезла мелкая мошкара. Под ногами хрустело и чавкало, где-то вдалеке по веткам бесшумно прыгала рысь, и лишь изредка среди листвы блестели противно желтые глаза дикой кошки.

Шумное дыхание сотоварищей и неразборчивая ругань наставников сзади подгоняла каждого вперед. Волосы намокли и прилипли ко лбу, мешая глядеть вперед.

Ждан вдруг застонал и упал в траву на поляне и зажимая голову руками.

– Что еще?!

Богдан разъяренно пробрался вперед через стену учеников.

– Голо…ва…

"Найди!"

Надо встать… Встать и искать. Эльга солнценосная, как тяжело! Ноги не слушаются, руки завязли в земле по локоть…

– Хватит!

"Найди его!"

Море крови, отчетливые шаги тюремщиков во мраке, серый туман перед глазами…

Горло рвал крик.

Все остальные в недоумении и в страхе смотрели на сотоварища и ученика, не решаясь что-либо предпринять. Ждан вцепился скрюченными руками в землю, выдирая траву клочьями, пока в ладони у него не оказалось что-то круглое. Боль тут же стала отступать. Парень с боязью открыл глаза, медленно сел, ощупывая части тела, вытер выступивший пот дрожащей рукой, оставив на лице грязные полосы, и только потом посмотрел на находку.

– Что это? – Веселин тут же подскочил к нему.

– Кажется, – Ждан нахмурился, – кажется, это его камень.

Богдан вырвал оберег из его рук и коротко приказал:

– Прочесать местность! Обыскать дом лесника!

Пареньки переминались с ноги на ногу, медля: никому из них не улыбалось оказаться на месте Ждана. Да только не знали они, глупые, что боль – это либо плата, либо залог. Не знали они и того, что Ждан, заплатив болью, получит большее – власть над сердцем. Не знал никто и не слышал, как, быстро шурша шагами-листьями уходила от них Осень, довольно посмеиваясь.

Первый красный стежок?

– Вы еще здесь?!

* * *

Они быстро отыскали дом лесника да и самого хозяина, лежащего на полу в луже крови. Все небольшое помещение представляло собой бойню: обрывки цепей, сломанные стулья, еще чье-то тело и кровь, кровь – море крови.

Первым в дом влетел Ждан и поскользнулся на ней, после чего, ошарашенный увиденным, так и замер на полу, не в силах зажмуриться или отвернуться.

– Чего разлегся?! А ну, вставай!

Парень сглотнул и, преодолевая тошноту и стараясь не смотреть по сторонам, толкнул другую дверь. Там было пусто.

– Нет здесь никого, – сквозь зубы проговорил Веселин.

В голове Ждана в истерике бился девичий голос. Парень отчаянным взглядом шарил по комнате: должно же быть что-то, должно! Кадушка, глиняный горшок, печка, деревянный стол. За печкой мятая кровать, скомканное одеяло на полу… Не то, не то! Ждан со злости пнул хлипкую кровать ногой, и та перевернулась от силы удара, но он успел заметить деревянный люк. Кровать отъехала в сторону, парень резко дернул за ручку и, не раздумывая, прыгнул вниз.

Голос утих.

Ждан протер глаза, надеясь, что так они быстрее привыкнут к полумраку, и на ощупь двинулся вдоль стены, хватаясь руками за шершавые доски.

Вдалеке раздался шорох.

– Кто здесь? – он прислушался. – Дарен?

Ответа не последовало но парню показалось, что он расслышал какой-то шорох.

– Подожди, я сейчас! – он заметался, но разум победил, и парень бросился назад к люку, крича: – я его нашел! Сюда!

И помчался обратно.

В темноте сложно было разглядеть хоть что-нибудь, но Ждан разглядел. И от увиденного ему резко поплохело. Дарен? О, нет. Увиденное уже никак нельзя было назвать Дареном. Это был сплошной окровавленный кусок мяса. А рядом…

– Чего встал? – прошипел Веселин и толкнул Ждана в бок. – Отойди!

Он осветил помещение самодельным факелом и тоже на миг застыл. Его глаза потемнели. Он рванулся к Дарену, оттащил подальше уже холодную Марту и, обернувшись, проорал:

– Богдан, сюда! И двух парней мне! Он ранен!

С цепями Веселин не стал церемониться, просто перерубил их мечом, со злости вышибив из стены искры. Но как взять товарища, чтобы тот не окочурился у него же на руках, не знал.

Богдан вынырнул из темноты, после чего, бросив короткий взгляд на бывшего ученика, приказал:

– Несите наверх.

– Богдан, – Вес посмотрел на мужчину, но тут же опустил глаза: таким страшным сейчас было это непроницаемое лицо, – Богдан, он умрет.

– Пусть только посмеет.

Никто не тронулся с места. И тогда Богдан первым приблизился к Дару и, оценив степень повреждения, схватил его за подмышки и поволок к выходу.

Раздался приглушенный стон.

– Держись, дружище, мы тебя вытащим, – бормотал Веселин, сам не веря в свои слова и не замечая Ждана, склонившегося над телом Марты.

Дарен разлепил веки и попытался сказать, что ему уже не помочь, но губы не слушались.

– Щенок, – в ответ шипел Богдан. – Мальчишка! Не-ет, ты не умрешь! Я тебя самолично до потери сознания выпорю!

Дар попытался улыбнуться, но не смог, потеряв сознание от боли, пришедшей вместе с неосторожным движением наставника.

– Ждан! – Веселин вновь спустился в подвал. – Ждан, где тебя дьяболы носят!

Скрюченную фигуру мальчика он заметил в самом углу. Он перебирал рыжие волосы умершей девушки и, казалось, вообще перестал существовать для этого мира.

Вес вздохнул и подал ему руку.

– Ждан, идем.

Звук собственного имени стал ниточкой для возвращения. Он перевел на наставника взгляд, но не сказал ни слова.

– Идем!

Ждан пробормотал, продолжая перебирать волосы Марты:

– Как же так… почему…

– Она сама избрала свою судьбу, – тряхнул головой Веселин. – Будет тебе убиваться! Это не удел воина.

– Но я любил ее!

– Ну так отправляйся за ней к дьяболу! – прорычал Веселин. – Только избавь меня от пустых слов.

Ждан тряхнул светлыми вихрами и резко встал. Потом медленно разжал кулаки и неверным шагом отправился к люку: хоронить предателей и дезертиров было все равно, что плюнуть в лицо Создателю.

Веселин пошел за ним, не проронив ни слова: ему было почти жалко паренька.

Но зачем ему его жалость?

* * *

– Йена! – проорал Богдан, вместе с двумя пареньками из своего сороковника затаскивая Дарена в лазарет. – Да где ты, дьябол всех побери?!

– Не кричи, Богдан, – женщина появилась будто бы из воздуха. – Не на плацдарме.

– Выручай.

Йена бросила короткий взгляд на Дара и нахмурилась. Глаза сестры недобро блеснули.

– Сюда.

Войники без лишних слов последовали за ней, как можно бережнее сгружая раненого на большой деревянный стол, с которого сестра Йена одним движением руки смахнула небольшие ступочки. Те покатились по полу, издавая глухие звуки ударов дерева о камень. Тук-тук… Будто чье-то сердце стучит, с каждым ударом замирая.

– Воды.

Рыжая кошка вспрыгнула на стол, принюхиваясь к Дарену. Ученики Богдана замерли в нерешительности, с изумлением глядя на кошку, которую никто и не думал прогонять.

– Что встали? Быстро воды несите!

Парни стремглав помчались к колодцу, так, как будто удирали от армии акиремцев.

Женщина быстро разорвала остатки одежды, но снять не смогла – спекшаяся кровь намертво припаяла израненное тело к ткани. Стоит ли бороться за его жизнь?

– Где вы были раньше? – прошипела Йена, бросившись ко шкафу с мазями и настоями. – Почему за ним так поздно пришли?!

Богдан хмурился, наблюдая за метаниями одной из лучших целительниц и знахарок его страны.

– Мы и так спешили, как могли.

– Значит, плохо спешили! – отозвалась Йена и откупорила колбу с пахучим настоем.

Резкий травяной запах ударил в нос Богдану и вбежавшим с ведрами воды мальчишкам. Один из них оглушительно чихнул и выронил ведро. Вода, журча, полилась по полу.

– Соплежуй! – ругнулся Богдан, выхватывая у него другое ведро.

– Давай сюда, – коротко приказала Йена и вылила в ведро пахучую настойку. – Лей тонкой струей, будем отдирать одежду.

Богдан, не говоря ни слова, стал выполнять указанное. Йена взялась за край намокшей рубашки и аккуратно потянула в сторону: ткань почти сразу поддалась ее действиям, освобождая от своего плена истерзанное тело. Раненый тихо застонал.

– Терпи, – коротко бросил Богдан, зная, что тот даже не в сознании, на автомате бросил, как привык.

Когда мужчина остался без одежды, Йена критически посмотрела на результат их с квинт-велителем обоюдных трудов.

– Сможешь собрать? – тихо спросил войник.

– Не знаю, Богдан, не знаю.

Йена смешала в глиняном горшочке несколько мазей, после чего аккуратно стала втирать их в раны. Закрыв глаза и полностью погрузившись в лечение, стала в буквальном смысле собирать кости, одновременно нашептывая заговоры. Получалось плохо: женщина нервничала, то и дело сбивалась и делала неаккуратные движения руками, отчего приходилось начинать все с самого начала.

Богдан встал чуть поодаль, скрестив руки на груди и внимательно наблюдая за действиями сестры. Он своими глазами видел, каких безнадежных больных и раненых эта великая женщина буквально вырывала из мерзких лап Моарты. И сейчас отчаянно верил в то, что с ее помощью и Дарен, мальчишка, почти ставший ему родным, выкарабкается.

Квинт-велитель юго-восточных пограничных войск любил Йену и даже отважился сделать предложение двадцать лет назад. Она знала, знала, любила, но все равно отказала. Почему? Богдан не знал, но спрашивать не стал и тогда, да и сейчас бы не спросил.

Йена аккуратно накладывала лобки, перевязывала раны, не переставая приговаривать что-то успокаивающее и исцеляющее.

– Почему этот юноша так важен для тебя?

Голос женщины выдернул Богдана из своих мыслей, и тот снова нахмурился, бросив взгляд на бывшего ученика, хотя пылинку назад его лицо почти разгладилось.

– Ты же знаешь ответ, Йена.

– Лукавишь, Богдан, ой, лукавишь! – женщина устало улыбнулась. – Знаешь и думаешь много больше, чем говоришь.

– О чем ты?

– Мы оба знаем, о чем, – Йена хлопнула руками по коленкам, встала, отерла пот со лба и продолжила: – ну да ладно. Не важно сейчас все это.

Мужчина кивнул и указал взглядом на Дара, лежащего без движения на грубом дереве.

– А что будет с ним?

– Время покажет. А ты иди пока, иди. Незачем тебе тут оставаться – лишь нервы трепать. Я сама за ним послежу, не беспокойся. Только пришли мне кого-нибудь из своих мальчишек, чтобы перенесли его на кровать.

– Хорошо.

Богдан быстро подошел к женщине с твердым намерением сжать ее в объятиях, но в последний миг почему-то остановился, неловко пожав руку и опустив серые глаза.

– Спасибо, Йена. Не забуду, – и быстро вышел.

Сестра едва слышно усмехнулась, вслушиваясь в его затихающие шаги и медленно, будто бы нехотя проговорила:

– Уж ты-то точно не забудешь…

Рыжая Зорька потерлась теплым боком о ноги хозяйки, задевая хвостом светлую юбку, испачканную в чужой крови.

– Мрр… Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, Йена.

– Может быть.

– Надо быть кошкой, мурр-р-р. – проурчала Зорька. – Ни от кого не зависеть, ни о чем не жалеть и никому не показывать своих страхов.

– Ты не так давно стала кошкой, дорогая.