Текст книги "Когда падают листья... (СИ)"

Автор книги: Наталия Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Да.

– Я думаю, у вас нет причин лгать мне. Хорошо. А что вы скажете вот на это?

Перед Дареном лег листок, мелко исписанный рунами Аршена.

– Я плохо владею Аршеном.

– Вашего умения должно хватить, – сдержанно улыбнулся Лексан.

Дар послушно вгляделся в строки: ""…и когда очнется ото сна сын…, и поведет за собой… – маленькую, но верную, и встретит ту, что заклята узами долга, и понесет ее Бремя, став с ним одним целым, и забудет…, сберегая в руках… Судеб; и когда возвысится он над всеми Странниками и Путниками, но станет ниже любого… бродяги, когда придет в… дом, гордо подняв голову и преодолев вечный покой Осени, когда станет он с нею одним единым…"

– А дальше? – Дарен отложил листок.

– Увы, конец пророчества потерян.

– Так это пророчество? – уточнил войник.

– Именно. И у меня есть все основания полагать, что оно напрямую касается вас.

– Что же это за основания?

– Я бы предпочел не разглашать их. И, Дарен, вы уж извините, но допрос здесь веду я.

Ненаследный краллевич Заросии помолчал, буравя Дара глазами, а потом, едва заметно усмехнувшись, снова спросил:

– Скажите, что вы знаете об этом артефакте?

На цепочке маятником закачался зеленый камень. Тик-так, тик-так, время утекает сквозь пальцы и остается в прошлом…

– Мало чего.

– И все же?..

– Он судьбы меняет, – буркнул войник и, не удержавшись, съязвил: – что, ваше высочество, мечты о несбывшейся власти до сих пор не дают Вам покоя?

Трагедию семьи Блуда в свое время передавали из уст в уста: как так, первый наследник – и чаровник! А кто ж чаровнику престол отдаст в здравом уме? Вот батя-кралль и "принял меры": сослал уже нелюбимого сына в провинции, близлежащие с Шатрой, на попечение дальних родственников, да и забыл о нем. А сыночек, в семь лет получивший силу, подумал крепко и сделал для себя выводы. Да и воспитание у старого графа ар-Данна было такое, что молоденький Лексан быстро усвоил несколько жизненных принципов, через которые старался по возможности не переступать. В чем смысл жизни? Так это легко – в самой жизни. А из этого уже и следует все остальное.

Потом мальчик вырос, вернулся ко двору и быстро продвинулся по служебной лестнице, но принципы свои не забросил. А татуировка над виском… Что ж, мало кто знает, что она значит. Да и не так заметно под волосами. Наставник будет молчать, а остальное… Впрочем, неважно.

Лексан сразу же, как только узнал об артефакте, стал собирать информацию по нему, и спустя пять лет мог с гордостью заявить, что в черной безликой папочке в сейфе лежит почти все возможное, что удалось собрать. И, после тщательного изучения, его высочество пришел к выводу, что никогда, ни при каких условиях этот артефакт не должен попасть в руки его папеньки или братьев с их загребущими ручонками. С сестрами-то легче – дуры дурами, им под нос подсунь, не сложат два и два…

– Вы ошибаетесь, Дарен, – отвлекся от своих невеселых размышлений начальник Тайной полиции, – власти у меня и так хватает, тем более, что мне… не положено.

– В смысле? – обнаглел Дар.

– На чаровников эта штучка не действует, – невозмутимо пояснил Лексан, вытащил сигарету, закурил и продолжил: – Дарен, подумайте сами. Ваша подруга, она ведь тоже не обижена кошачьей Силой. Если бы она могла воспользоваться артефактом, она бы сделала это.

– Вы снова ошибаетесь, ваше высочество.

– Отчего же?

– Она… не такая, как вы.

– С чего вы взяли, что я не такой, как она? – насмешливо улыбнулся принц (даже глаза потеплели) и приподнял волосы с виска.

Дар с немалым удивлением узрел Феникса. Не Змея. Естественно, ему тут же стало жутко любопытно, почему один из самых влиятельных в государстве людей принял именно эту Школу, когда все, по логике вещей, должно было быть наоборот.

– Вижу, вам интересно, почему меня привлекла именно эта Школа, – отгадал его мысли Лексан.

– Если после этого знания я сложу голову на плахе, то не очень.

– Отчего же? Это вовсе не секрет. Правда, болтать об этом не стоит за пределами этого кабинета.

– Я Вас слушаю.

Его высочество усмехнулся.

– Ждете долгой истории? Увы, но на мое решение повлияло лишь то, что я не люблю убивать людей.

– Кто же, в таком случае, ежегодно отправляет их к палачу? – невесело усмехнулся Дар.

– Я, – ничуть не смутившись, ответил его высочество, – но одно дело казни, без которых не обойдешься никак, и совсем другое – пользовать чужие жизни, чтобы самому обогащаться.

Войник вздохнул:

– Хорошо, мне все понятно. Что дальше?

– Я еще не закончил, с вашего позволения, – заметил ненаследный краллевич, – и хотел бы задать еще один вопрос. Скажите, Дарен, по моим сведениям вы были отравлены "летучим порошком". Так ли это в действительности?

Войник заметно напрягся, вспомнив, что только с двадцать волн назад пил предложенную ему Лексаном воду.

– Да.

– Насколько мне известно, от этого яда нет противоядия. Напрашивается только один вывод.

Его высочество сделал долгую паузу, и Дар не выдержал:

– Какой же?

– Вы уверены, что ваша подруга из весницы? – тонкие губы Лексана растянулись в подобии улыбки.

– А что, – аккуратно уточнил войник, – то, что она сделала – ненормально?

– Как вам сказать… Просто обычно мы, я имею в виду чаровников, можем вытянуть лишь тех, с кем у нас очень прочная связь. Если вы понимаете, о чем я.

– Не понимаю.

– Вы не родственники, это я проверил точно, – продолжал краллевич, будто даже и не услышав реплики собеседника-допрашиваемого, – и тогда остается один вопрос: Вы ей доверяете?

– Ее цели совпадают с моими, – еще более аккуратно начал Дарен, – она согласна со мной, что эту вещь надо уничтожить.

"А ведь действительно, – подумал он уже про себя, – я ведь ей доверяю. Неужели только из-за того, что она спасла моего друга? Нет. Тогда почему?"

Лексан стряхнул пепел в собственный стакан, а потом задумчиво сказал:

– Сдается мне, дело тут не только в ее согласии или несогласии. Я почти уверен, что она видела пересечение всех Путей. Собственно, я и сам видел, иначе я бы не стал утверждать, что вас повязало между собой именно это. И, скорее всего, артефакт здесь играет косвенную роль, как это ни прискорбно.

– А кому же отведена главная? – усмехнулся Дар, не особо поверивший словам его высочества.

– Вам, Дарен. Вам четверым, – Лексан снова затянулся, – только у вас наибольшее количество шансов исполнить пророчество и уничтожить артефакт.

– А я не хочу исполнять никакие пророчества.

– Вы – возможно, но Ваш друг, Яромир, точно попытается сделать это.

– С чего Вы взяли?

– Мы были знакомы детьми. У него страшная тяга к приключениям.

Войник волну подумал, а потом решительно сказал:

– Нет, ваше высочество. Если я выйду отсюда, то пойду один.

Его высочество вздохнул и потушил сигарету.

– Дело ваше. Я не буду вас заставлять: не хочу играть с пророчеством и тем паче с этой вещицей, – камень лег на стол рядом с Дареном, – возьмите его. Какое бы решение вы ни приняли, я все равно сделаю так, как собирался. Но все же советую вам подумать.

– Я подумаю, – кивнул Дар, в душе поющий все гимны, которые знал.

– И еще, – Лексан вытянул из заветной черной папочки несколько листов и так же передал их войнику, – здесь информация, которая может быть Вам полезна, а также ряд советов, если вы все же решите ими воспользоваться.

– Спасибо, – серьезно ответил Дарен, убирая их и вешая артефакт Анрода на шею, а затем почему-то совсем без труда вставая.

– В воде была не только "сыворотка правды", – невозмутимо ответил ненаследный краллевич на невысказанный вопрос, – но и то, что поможет вам скорее восстановить силы.

– Значит, я опять должен Вас благодарить? – не удержался от язвы войник.

– На ваше усмотрение. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?

Дар подумал с волну и все-таки пришел к выводу, что для открытия отсутствующих кусочков мозаики сейчас самый удобный момент.

– Пожалуй, – он снова опустился в кресло, – скажите, ваше высочество, это вы посылали за мной Теней?

Лексан нахмурился, закурил, и коротко ответил:

– Нет. Мне не докладывали о Тенях. Как вы их засекли, Дарен?

– Случайно.

– Вы уверены, что это именно они?

– Уверен.

– Скорее всего их нанял кралль, – его высочество побарабанил пальцами по столу, затем поднялся с кресла и прошел к своему любимому шкафу, возвышавшемуся до потолка, – хорошо, что вы мне об этом сказали.

В руки его высочества легла очередная папочка, он снова сел, открыл ее и сделал несколько записей на некоторых листках.

– Рано или поздно они вас достанут, – продолжал он рассуждать, потом захлопнул папку, убрал на место и задумчиво изрек: – я дам вам лучших людей. Но полной безопасности гарантировать ни вам, ни вашим друзьям не могу.

– Догадываюсь, – мрачно ответил Дарен.

– Шанс есть, – философски заметил Лексан и пожал плечами, – почему бы им не воспользоваться?

– А у меня есть выбор?

– Конечно. А вы его не видите?

– Вижу, – хмуро отозвался войник, – либо умереть, либо покочевряжиться и тоже умереть.

– Вы утрируете, Дарен. Еще вопросы?

– Да. Мое лицо не расклеено по всем улицам столицы?

– Вы нас за дураков держите? – насмешливо осведомился Лексан и, не дожидаясь ответа, продолжил: – если бы это было так, то вы бы здесь не сидели. Об этой вещице, – он кивнул на камень, – уже слишком многие знают. Представить не могу, где, у кого и каким образом произошла утечка информации, но все-таки охоту на вас, Дарен, объявили отменную. Вам действительно лучше покинуть столицу как можно быстрее.

– У меня в Чарограде остался конь, – пожаловался Дар.

– В Чарограде, значит… – задумчиво протянул его высочество, – я думаю, мои люди уже выкрали его. Надо расспросить ребят. Не беспокойтесь, Дарен, коня вам вернут.

Войник рассеянно кивнул и тут же встрепенулся:

– Так Вы знаете про Чароград?

У ненаследного краллевича сделалось такое лицо, будто он лимон сжевал.

– Знаю.

– И как это случилось? – с живым интересом спросил Дарен, ну и, само собой, не смог отказаться от возможности уязвить собеседника хоть чем-то.

– Не уследили за Школой Змея. Расплодились, как кошки, и потребовали себе плацдарм для тренировки новеньких змеенышей.

– И вы просто так согласились? – изумился войник. – Отдать местных жителей на растерзание этим мясникам?

– Меня не было в столице, когда пьяный папочка это подписывал, – хмуро отозвался Лексан, – они ведь тоже не вчера родились. Я только и смог, что эвакуировать молодых женщин и детей.

Дарен посмотрел на него, как будто тот сказал что-то очень странное.

– И Вы, ваше высочество, так это и оставите?

– А что я могу сделать? – как-то устало отозвался тот, – думаю, но пока ничего в голову не приходит. Уж очень хорошо был составлен документ, не придерешься.

Войник задумался. Ему совершенно не навилось то, что Блуд проморгал такое.

– А Ваш отец… Он разве мог такое допустить, даже будучи в нетрезвом состоянии? Может быть, его околдовали…

– Разумеется. Но – удивительное дело! – никаких следов, – сарказма в словах его высочества было хоть отбавляй. – И, Дарен, давайте мы с вами закроем эту тему. Это мои проблемы, а вы пока со своими разберитесь.

– Хорошо, – вздохнул Дарен, тут же вспоминая об этих вышеупомянутых проблемах, – так я могу идти?

– Конечно, – глава Тайной полиции кивнул и вежливо улыбнулся: – еще раз приношу свои извинения по поводу недостойного поведения моих людей. Я дал им… не совсем точные инструкции.

– Забыли упомянуть, что вам нужна не только голова, но и ее обладатель?

– Нахожу ваши шутки неуместными, – ответил Лексан и добавил: – кстати о шутках, чуть не забыл. Ваших друзей задержать еще на пару дней?

Дарен нахмурился:

– В смысле?

– Не беспокойтесь, я вовсе не имел в виду тюрьму. Вы не возражаете, если я скажу им, что вы скончались?

Дар поперхнулся словами, но высказывать свои соображения по поводу этой сомнительной услуги все же не стал. В конце концов, терпение его высочества не безгранично.

– Вот и отлично, – улыбнулся краллевич, – а теперь позвольте Ваши руки.

– Зачем? – насторожился войник.

– Мне нужно поставить вам… заклятье-блок, через который девушка не сможет вас почувствовать. Иначе наш обман быстро раскроется.

Войник снова кивнул, позволив его высочеству сделать то, что он хотел, после чего, распрощавшись с ним, направился к выходу, и уже у двери решился спросить:

– Ваше высочество, почему Вы все-таки не передали его отцу?

– Я похож на идиота? – удивленно спросил его высочество, и окликнул стражу, чтобы "проводить господина к выходу".

Дарен хмыкнул и подумал о том, что все же это хорошо, что в мире хоть иногда встречаются умные люди.

Надо же, как все просто получается. Вчера ты был полуживым узником, а сегодня – свободный гражданин с особыми привилегиями. Видно, действительно, дело в дурацком пророчестве яцирских монахов, будь оно все трижды неладно.

И сдавалось Дару, что его высочество Лексан, ненаследный краллевич Заросии, сыграет в исполнении этого пророчества немалую роль. Называйте это как хотите – предчувствием, даром или зудом в одном месте – но войник был уверен в том, что неспроста он затеял это опасное дело. Видно, есть на то свои причины.

А еще, выходя из серого неприметного здания, Дарен подумал о том, что глава Тайной полиции младше его на несколько лет…

ГЛАВА 10

Когда ты станешь тифом,

Когда я стану оспой,

Мы выйдем ранним утром —

Благословлять руины…

(Веня Дыркин)

Полумрак камеры вальяжно стелился по полу, тенями проникая во все отверстия и клубясь по углам. Стражники перекидывались в карты, изредка перебрасываясь короткими фразами, факелы ровно мерцали, но больше усугубляли ощущение мрака, чем освещали что-либо. Тени под ними колыхались, как живые, и, например, вон ту, на стене, можно было бы принять за чью-то когтистую лапу.

Настроение в углу, где на соломе сидели друзья, было мрачным: прошел день, а Дарен так и не вернулся. Яромир подбадривал остальных, говорил, что его высочество – мужик умный, и вряд ли пригласил Дара только для того, чтобы потом отправить на виселицу. Несколько раз шатренец порывался прорваться к нему же, но стражники лишь ухмыльнулись и спросили, а не надо ли ему, Яромиру, краллевну в постель.

Веля почти неподвижно просидела в углу, сверкая глазами и как будто все время к чему-то прислушиваясь. Ждан попытался пару раз ее как-то расшевелить, но девушка лишь невежливо огрызнулась, что ей было совсем не свойственно, и попросила не лезть туда, где ему медом не мазано.

Но когда наступила ночь, и отовсюду стал слышен угнетающий храп, Яр засомневался в своих собственных предположениях и гипотезах. И даже ему стало не по себе. О чем так долго можно "беседовать"? Поэтому, то, как Велимира вдруг себя повела еще через побег, после начала его тревоги, не было такой уж неожиданностью.

Девушка вдруг медленно встала, бросилась к решетке, потом метнулась к стене под непонимающими взглядами друзей, стукнула по ней кулаком, затем снова к чему-то прислушалась… После чего повернулась лицом к мужчинам и безвольно осела на пол с расширившимися от ужаса глазами.

– Что? – коротко спросил Яр, вскочив на ноги.

– Я не… чувствую его, – неживым голосом сказала Веля, во взгляде которой не осталось и намека на разум: паника смешалась с ужасом, и поглотила Велимиру без остатка.

– Это плохо? – уточнил напрягшийся Ждан.

Девушка, не видя собеседников, еще тише прошептала:

– Я его не чувствую…

– А раньше ты чувствовала? – напряженно поинтересовался Яромир, пытаясь побороть признаки паники у подруги и заодно разобраться в ситуации, – как?

– Чувствовала. Как… ниточку, – девушка подумала и чуть тише добавила: – светящуюся ниточку.

Веля моргнула, и по ее щеке покатилась слеза. Ей не хотелось думать, не хотелось вообще ничего, но подлые мысли все равно лезли в голову, с садизмом разрушая все то, что Велимира выстроила в себе за эти годы.

– Почему ты плачешь? Что случилось? – забеспокоился Ждан, – кто-нибудь может мне объяснить?

– Веля, – тихо позвал Яр, – ты уверена?

Он-то прекрасно понял, что это могло значить.

– Да-а, – по-детски всхлипнула чаровница и посмотрела на него такими жалобными глазами, что не устыдился бы только мертвый, – Яромир, за что они его? Что он им всем сделал? Они же даже камнем не смогут воспользоваться… ну почему, почему он?

Шатренец положил ладонь ей на плечо, легонько сжал его, а потом успокаивающе сказал:

– Может быть, ты ошибаешься. Мало ли что могло произойти?

– Да в чем ошибается? – не выдержал Ждан, ничего не понявший из этой странной беседы: нитки какие-то, камни…

– В том, что Дарена убили, – запредельно спокойным голосом пояснил Яр и снова повернулся к девушке: – Веля, подожди. Давай немного порассуждаем.

Разум Яромира отказывался воспринимать смерть друга как данность. Да и просто отказывался воспринимать. Не мог, ну не мог этот изворотливый тип вот так просто взять и умереть!

– Я не хочу, – попыталась возразить чаровница, но ее возражения шатренца не интересовали.

– Когда он валялся тут, отравленный, ты его чувствовала?

Велимира кивнула и снова сморгнула слезу.

– Хорошо. А эта "ниточка"? Была она? Так же светилась? Или как-то иначе? Вспомни.

– Была… – девушка честно попыталась вспомнить, как она светилась, – но светилась… не знаю, вроде, не так сильно, точно не помню. Да зачем это тебе сейчас? Сейчас ее вообще нет! Она не погасла, Яромир. Она – исчезла. А это может значить только…

Веля снова замолчала.

– Может быть, ты ошибаешься? Даже если бы его убили профессионально, агония длилась бы несколько пылинок. Что-то не сходится. Мне кажется, "ниточка" должна была сначала потускнеть, а потом уже исчезнут насовсем… Как ты думаешь?

– Не знаю, – тихо ответила она и пожала плечами, боясь надеяться раньше времени, – наверное…

Яромир почти успокоился и посмотрел на Ждана:

– Думаю, нас кто-то хочет обдурить.

И как-то плохо пытаются. Надеются на неграмотность Вели? Или это просто ловушка?

– А зачем? – поинтересовался парень, которого почему-то тоже не обрадовала возможная кончина Дарена: сказать по-честному, он и сам не вполне понимал, почему.

– Знал бы я, – отрешенно отозвался Яр.

– Надо выбираться отсюда, – подвел итог Ждан.

– Сейчас надо спать, – возразил шатренец и продолжил: – если нас дурят, то позаботятся о том, чтобы у нас и мыслей таких не возникало. А если же нет…

Он пожал плечами, и друзья сами догадались, что концом фразы было: "то уже и нет смысла его искать".

* * *

Утро началось с публичных извинений стражи, конкретно тех, кто их повязал, и закончилось тем, что, ошарашенные таким поворотом дел, друзья оказались на улице, залитой солнцем где-то к полудню. Правда, о Дарене никто и словом не обмолвился.

Жажда деятельности кипела в каждом, но что конкретно делать – никто не знал, поэтому для начала все направились в гостильню, потому как хоть за душой и было только то, что им решили все-таки вернуть – то бишь, несколько стрибрянников, но есть хотелось просто жутко. Шатренец, задумавшись, заказал три кружки биры вместо двух и два блюда вместо трех, и в результате Велимира чуть не осталась без обеда. Ситуацию спас Ждан, вовремя заметивший этот беспредел. Ждану, немного опьяневшему от чувства свободы, казалось, что самым разумным было бы слинять из столицы как можно скорее; Яромир, наоборот, хотел задержаться и кое-что выяснить (что – он никому почему-то не сказал); Веля просто молчала, ибо не хотела встревать в очередную перепалку, чтобы ненароком не попасть под горячую руку.

– Да какая, к лысой лошади библиотека! – распалялся Ждан, потрясая кулаками, – бежать нам надо! И поскорее, пока другие охотники за нашими головами не спохватились!

– Ты дурак, Ждан, – спокойно отвечал Яромир, – подумай сам: зачем его высочеству нас освобождать, чтобы потом обратно сажать?

– Да дьябол его знает! А вдруг он просто надеется, что мы его приведем к тому, на что он рассчитывает? Папенька-то у него…

– Помолчи. Ты не думал, что интересы ненаследного краллевича могут идти вразрез с интересами самого кралля?

– Не думал, – огрызнулся Ждан.

– Советую попробовать. Говорят, помогает.

– Да ты…Да я тебя сейчас!..

– Что? – деловито уточнил Яр.

Парень засопел, видимо мысленно перебирая те варианты, в которых он одержит победу, потом вспомнил драку в камере, да так и промолчал.

Веле тоже вспомнилась драка, и она тут же виновато подскочила:

– Ой! Я совсем забыла, у тебя же…

– Ну ты хоть не начинай, – вяло отозвался шатренец, допивая третью кружку и игнорируя возмущение парня, – само заживет.

Ну не объяснять же ей, что ему совсем бы не хотелось видеть ее кошкой?! Даже если это все неправда, незачем рисковать.

Велимира же послушно замолчала, решив его полечить ночью, втихомолку, а вот Ждан не стерпел и бросил:

– Ты вроде как к кому-то идти собирался? Вот и иди.

– Обойдусь без твоих напоминаний, – он встал и все-таки направился к выходу.

Веля было бросилась за ним, но тот жестом остановил ее, и девушка понуро вернулась к своему столику, на котором стоял недоеденный и уже остывший ужин.

Парень молчал несколько пылинок, а потом сделал громкий вывод, что на шатренца плохо повлияла дружба с Дареном. Девушка погрустнела еще больше и пробурчала что-то о пьяных мужиках, одних из которых тянет в сон, а других почему-то на подвиги. Ждан пожал плечами, допил то, что оставалось в его кружке после глотка Яромира, и спросил:

– Что будем делать?

Веля помедлила с ответом, а потом бросила:

– Ждать.

– Здесь?

– А где еще?

– На нас и так уже подозрительно косятся, – проворчал парень, – а если мы тут еще просидим с побег… Да он, в конце концов, может, просто по бабам направился, и хрен сюда после своих подвигов заявится.

– Да что ты понимаешь! – взъярилась вдруг девушка, – если у тебя все мысли ниже пояса, это не значит, что у всех остальных – тоже!

Сказано это было достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие.

– Ты чего? – удивился парень.

– Ничего!

Чаровница пулей вылетела за дверь и побежала по улице, толком не разбирая дороги.

* * *

Одни говорят, что русалок не бывает. Другие боятся входить в воду после дня Водославы, чтобы не оказаться на дне навеки. Третьи верят, что русалки существуют, но уверены, что бояться их незачем…

И те, и другие, и третьи были неправы. Яромир мог это сказать с такой же точностью, с какой утверждал, что на его руке – пять пальцев. Но сообщать кому-либо эту ценную информацию шатренец не спешил: во-первых, надеялся, что при случае эту информацию можно будет продать подороже, а во-вторых одним местом чуял, что утечка пошла из-за стен Государственной Академии Чародейства. А Академия таких вещей не прощала, и следы заметать умела лучше всех: потом бы никто и не вспомнил, что был на свете такой вот веселый парень Яромир со светлой копной волос…

Яр тряхнул вышеупомянутой "копной", которая сильно поредела после борьбы с колтунами, и, тяжело вздохнув, все-таки свернул в знакомый переулок. Фонари здесь не горели – коптили сквозь черные стекла, распуская вокруг себя мягкий оранжевый свет. Тишина стояла – было слышно, как ветер шумит по углам.

Здесь ничего не изменилось с тех самых пор, как его ноги касались этой улочки последний раз, шесть лет назад…

"Боги, боги, – изумленно думал шатренец, подходя к знакомому двухэтажному домику, зажатому между двумя большими соседями, – сколько времени прошло, а здесь все так же…"

В нерешительности он застыл перед низкой дверью, порывисто дергая кулаком, чтобы постучаться, и так же отдергивая его. Мысли рассеянно клубились в его голове вязким туманом и коварно шептали: "А вдруг она уже здесь не живет? Вдруг что-то случилось, а ты так и не узнал? Вдруг она замуж вообще вышла?". Правда, после последней мысли Яромир рассердился сам на себя и все-таки постучался.

Звук утонул в дереве и пропал, будто бы дом поглотил его.

…А тайна заключалась в том, что кроме русалок были еще и другие водные жительницы – ундины. По легенде, которую шатренцу однажды удалось раскопать в отцовских архивах, ундины – морские волны, обращающиеся прекрасными девушками с чарующими голосами. Наверное, именно из-за голосов их в одно время и принимали за русалок, пока и вовсе не забыли об их существовании, когда как ундины не были нежитью, они были… душой моря? На суше такие красавицы долго существовать не могли: море звало их обратно, предостерегая от опрометчивых поступков. Ведь своей души у девушек не было… Но легенда гласила, что ундина, хоть однажды познавшая любовь человека, обретет душу, но больше никогда не сможет вернуться в родные воды.

Он впервые увидел ее мальчишкой, больше десяти лет назад. Увидел и позвал за собой, то ли попав под чары, то ли просто в качестве благородного жеста: ундину он и его друг отбили у трех пьяных матросов. Если бы они не были настолько пьяны, еще неизвестно, как бы все обернулось, а так… Они думали, что спасли ее, тогда как на самом деле – погубили: после ночи среди людей морская дева пришла к воде, но вода не приняла ее.

Дверь со скрипом отворилась, и Яромир поднял голову, очнувшись от своих воспоминаний.

Она ничуть не изменилась: миниатюрная фигурка, осиная талия, маленькие ножки, прикрытые длинной юбкой по нынешней моде, бледные тонкие ручки, почти кукольные, длинные-длинные серебряные волосы, которых ласково касался тот оранжевый свет, идущий от ближайшего фонаря. Но самым удивительном в ней были глаза: бирюзовые, пронзительные, они ни пылинки не оставались одинаковыми, меняя цвета, как морские волны, идущие к берегу.

И врут все злые языки, не было у нее никакого рыбьего хвоста! Не было и быть не могло. Какие невежи смогли спутать утопленниц-полурыб с этими загадочными существами?

– Засмотрелся? – улыбнулась женщина и подала ему руку для поцелую, – заходи, коль пришел.

– Здравствуй, – голос дрогнул, как у мальчишки, а ундина уже снова открыла рот, и Яр поспешил заговорить снова: – нет, молчи, молчи, пожалуйста.

Женщина улыбнулась и поманила его пальцем в дом. Шатренец сделал глубокий вдох и вошел.

Дверь бесшумно закрылась за его спиной, и мужчина почувствовал себя так, будто попал в сказку: настоящую сказку с волшебными вещами, добрыми старушками-чаровницами и говорящими стихиями.

– Все говорили, что ты погиб, – сказала ундина, приглашая садиться за стол, на котором стояли две хрупкие чашки, наполненные фруктовым чаем, – но воду не обманешь.

– Ты говорила с водой? – попавший под чары Яромир, казалось, был только рад этому.

– Говорила.

– Я был ранен, – разоткровенничался шатренец и, прислушавшись к себе, добавил невпопад: – у меня голова кружится.

– Сейчас пройдет, не беспокойся. Ты же помнишь, мне все еще сложно… быть человеком.

Мужчина прикрыл глаза и постарался очистить свои мысли от навязанных образов, шуршащих и перешептывающихся, как море. И действительно, через пару волн ему стало легче и он смог, наконец, выговорить:

– Я помню, Мора.

Женщина снова улыбнулась, блеснув бирюзовыми глазами.

– Ты последовал моему совету, Яромир.

– Последовал, – серьезно кивнул тот, – но только сейчас понял, что поступил правильно. Спасибо.

– Что же тебя мучает?

– Не была ли цена слишком дорогой?

Смех осенними колокольчиками разорвал наступившую тишину и пропал, будто и не было его вовсе.

– Титул и род – не такая уж великая цена за жизнь, правда?

– Правда, Мора. Но он никогда не сможет понять, что на другой дороге было место лишь для одного из нас. Я не хотел бы убивать отца.

Женщина внимательно слушала, затем, помолчав, сказала:

– Ты был бы другим, сын князя. Совсем другим. Власть и интриги убили бы того человека, которого знаю я.

– Пожалуй. Но я не за этим пришел.

Ундина посерьезнела и посмотрела ему в глаза.

– Чего же ты хочешь, Яромир? Ты знаешь, что сделать предсказание человеку я могу лишь один раз в жизни.

Яр нахмурился, силясь вспомнить, зачем же он пришел, кроме как поглядеть на нее, на свою Мору, а потом неуверенно выдавил:

– Я пришел просить об иной помощи.

Ундина снова засмеялась, потом вдруг абсолютно серьезно спросила:

– О какой же?

– О большой, – Яромир помолчал, а потом сказал: – послушай, если ты откажешься, я пойму. Дело опасное, да и…

– Тс-с, – ундина проворно приложила свой палец к его губам, – не решай за меня, воду не заставишь служить себе.

– Прости.

– Делай, что хотел. Спрашивай. Если я смогу помочь – я это сделаю. Ты мне подарил жизнь, думаешь, такие вещи забывают?

– Я не хочу, чтобы ты делала это из чувства одного лишь долга.

Мора промолчала. Изгнанный сын шатренского князя подумал несколько волн. Ундина его не торопила, только смотрела неотрывно, совсем не мигая.

– Мне нужна информация о том, как уничтожить артефакт Анрода. Слышала о таком?

Женщина кивнула, потом отпила из хрупкой чашечки и деловито поинтересовалась?

– Какие сроки?

– Завтра мне надо уходить.

Снова наступило молчание. Бирюзовые глаза подернулись белесой пленкой: ундина задумалась, пошла советоваться с водой. Потом сама себе кивнула и как-то грустно сказала:

– К завтрашнему утру ты получишь эту информацию, Яромир.

– Спасибо, – облегченно выдохнул тот.

Ундина запустила руку в свои серебристые волосы и уже тише посоветовала:

– Не спеши радоваться, Яромир.

Шатренец поперхнулся чаем:

– Что-то случи… – он хотел сказать "случилось", но потом понял, что Мора говорит о будущем.

– Твой друг не хочет посетить меня? – вместо ответа спросила ундина.

– Он жив? – вскинулся Яр, – Мора, ответь, жив, да?

На вечно юном лице появилось странное выражение: будто бы женщина боролась сама с собой.

– Да жив, жив. Что с ним станется? Так он не хочет узнать свое будущее?

– Я передам ему твой совет, но… не думаю.

– Передай, – кивнула женщина и тут же беззаботно улыбнулась: – а сейчас… ты бы не отказался провести со мной ночь, Яромир?

Шатренец усмехнулся и подумал, что ничем другим этот вечер закончиться не мог. Даже если бы он хотел другого исхода. Сказал.

– Если только ты сможешь сделать хоть что-нибудь с этими рваными патлами, – он дернул себя за волосы.

Мора лишь рассмеялась в ответ… а потом шатренец уже ничего не запомнил.

Красивая легенда, которую когда-то поведал ей этот мужчина, была правдой. Но не хватало в ней одного кусочка: если ундине не будет хватать любви среди людей, она умрет.

И Мора любила его этой ночью будто в последний раз.

Любила так, как только могут любить ундины.

* * *

На следующее утро Яромир проснулся в отличном расположении духа. Впервые за последний вяток у него ничего не болело: ни спина, ни ребра, ни даже лицо, которое до стягивали болячки по всему периметру. А когда, встав, шатренец заметил, что к голове вернулась привычная тяжесть волос, то и совсем повеселел. Правда, самой ундины уже не было, и было неизвестно, куда она отправилась и когда она вернется, но, в сущности, это было не так уж и важно: все, что они хотели друг другу сказать, они сказали еще прошлой ночью.