Текст книги "Когда падают листья... (СИ)"

Автор книги: Наталия Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Яромир встал с кровати и, на всякий случай обернув простыню вокруг торса, подошел к зеркалу, висящему прямо над столиком.

В серебристой поверхности отразилось молодое лицо, обрамленное светло-русыми волосами, на котором от ран остались лишь едва заметные ниточки шрамов. Дабы проверить радостную новость, шатренец обернулся и глянул на себя через плечо. Так и есть: волосы вернулись к своему нормальному состоянию и длине – на палец ниже лопаток, и мало того: рана, от которой он еще неделю назад чуть не окочурился на руках друзей, тоже практически затянулась и уже совсем не болела.

Яр стал одеваться, не прекращая вертеться перед зеркалом. Затем перевел взгляд вниз, на маленький резной столик, и тут же заметил листочек пергамента, исписанный витиеватыми рунами, и небольшой кошель. Судя по всему, писала все это сама Мора, и сомневаться в подлинности добытых знаний не приходилось. Он быстро пробежался по строчкам и, засунув его за пазуху вместе с деньгами, улыбнулся сам себе. Значит, все-таки Третья Школа Чародейства. Значит, все-таки пророчество. Ну что ж, значит, будем исполнять в меру своих скромных сил и возможностей. А деньги… как-нибудь вернет.

Так бы он, наверное, за своими мыслями ничего и не заметил, если бы не слишком громкий шепот под окном:

– Я же сказал тебе, что он по бабам шляться пошел! – голос был подозрительно знакомым: – герой хренов!

– Он не мог просто так нас бросить, – возражал другой голос не так уверенно, – я в это не верю.

– Да не верь, что я тебе, запрещаю, что ли? Только если хочешь спасать своего дерганного войника, то дожидаться его легкомысленного дружка я тебе не советую.

Послышались еле слышные всхлипы.

Яромир, настроение которого заметно ухудшилось, подкрался к окну и выглянул в него. И естественно, никакого чуда не случилось: около дома, прямо рядом с цветочной клумбой, сидела зареванная Веля, уткнувшись лицом в помятую и грязную одежду Ждана, а тот бормотал себе под нос ругательства, виртуозно перемежая их со словами утешения.

– Да ладно, сдался тебе этот княжеский сынок, сами справимся.

От этого предложения девушка разрыдалась еще громче, и Яр не выдержал, высунувшись прямо из окна:

– Прекратите этот балаган!

Всхлипы стихли. Велимира подняла голову и с неожиданной злостью посмотрела на шатренца. Но злость во взгляде быстро сменилась сначала недоумением, а потом и вовсе растерянностью. Во-первых, Яромир выглядел так, будто лечился у профессионального чаровника-целителя примерно с две седьмицы, во-вторых, из его зеленых глаз исчезло то, что ей, Веле, так категорически не нравилось: безысходность. Наоборот: сейчас во взгляде шатренца пылало нездоровое возбуждение, перемешивающееся с такой же нездоровой радостью.

– Ну, что я говорил? Жив он. А ты тут сопли распустила…

И Яромир с запозданием вспомнил, что ундины поглощают все силы вокруг себя, и Веля, не найдя его следов, подумала, что и его убили. А сейчас, когда Мора ушла, чары спали, и "ниточка" снова засветилась.

– Зачем ты нас бросил?

– Я же сказал, что мне надо зайти к одному знакомому, – пожал плечами Яр и добавил: – тем более, что я узнал две важных вещи.

Ждан рассердился:

– Тогда выходи и поведай нам их, герой-любовник! Или для того, чтобы набраться смелости, тебе надо было обязательно с кем-нибудь переспать?

– Да ну тебя, – отмахнулся шатренец, даже не рассердившись, – Веля скажи ему, что он не прав… Или ты тоже ничего не поняла?

Девушка, до сих пор смотревшая на него со смесью растерянности и озадаченности, все-таки сказала:

– Я не уверена. Тебе нужно подойти ближе.

– Ладно, сейчас.

Яромир оглянулся на дверь и решил, что выйти через окно, дабы не делать лишних телодвижений и не компрометировать даму, будет удобней. Что он, собственно и сделал, примяв несколько ромашек, цветущих под окном. Позолоченные солнцем волосы взлетели и опустились хозяину на плечи.

Велимира восторженно смотрела на шатренца: длинные волосы вместо коротких обрубков придали лицу аристократическую утонченность, а на самом лице не осталось ничего от тех увечий, которыми его наградили с вяток назад.

– Тебе патлы не мешаются? – съязвил Ждан, перехватив этот взгляд.

– Нет.

Наступила неловкая тишина, и Веля напомнила:

– Ты обещал новости.

– Обещал, – улыбнулся изгнанный сын князя, – первая: наш общий знакомый все-таки жив.

– Вот уж не думал, что во время того, чем ты занимался всю ночь, открываются такие тайны.

Но шатренец, будто и не услышав Ждана, невозмутимо продолжил:

– И вторая: мы сейчас же отправляемся за ним, потому как я нашел информацию насчет того, куда он направляется и как уничтожить то, что принесло нам столько неприятностей. Идем?

– А окно ты так и оставишь открытым? Не боишься, что у любовницы украдут что-нибудь ценное?

Яр посмотрел на Велю и попросил заткнуть этого дурака, пока он не сделал это самостоятельно.

– Ничегошеньки ей не сделают, – буркнула вдруг Велимира, – она – ундина.

– Кто? – переспросил Ждан.

Но ему никто не ответил.

Друзья перелезли через невысокий забор и зашагали по улице. Парень стал раздумывать над тем, что же такое "ундина". Слово было знакомым, да и можно было догадаться, что это что-то связано с чародейством, раз за ночь в этом белобрысом нахале произошли такие разительные перемены.

Девушка шла сбоку от Ждана, помалкивая и стыдясь самой себя. Когда она посмотрела на Нити Яромира, то сразу же почувствовала неприятный укол внизу живота, в простонародье называющийся ревностью. Веля приводила сама себе убедительные доводы, ругала сама себя, говорила, что суженным ей все равно назначен другой, и что этот другой сейчас в опасности…

Но ничего не помогало.

Вот Велимира и хмурилась, немного отстав от друзей. Дарен сбежал, попытавшись всех надуть, и потому девушка на него очень сердилась – и это еще мягко говоря! И на Яромира сердилась, потому как смотался к своей ундине, не потрудившись ничего объяснить, а теперь тут сияет, как начищенный самовар и светится, как новогодний фонарь…

"А с чего это он должен перед тобой отчитываться? – вдруг возникла в сознании девушки снисходительная мысль, – он тебе кто: кум, сват, брат?"

Нет, нет и еще раз нет. Да и вообще чего удумала – ревновать княжьего сына! Да еще к ундине – морской деве, о красоте которых не зря ходят легенды. Куда ей, весницкой девке, с ней тягаться по красоте, уму и даже Дару? Он на такую, как она, Веля, даже и не посмотрел бы в обычной жизни, возится с ней только из-за того, что она его вытащила из загребущих ручонок Моарты. Да и то: оказалось, что гадкая ундина и то сделала лучше.

И на Ждана девушка тоже сердилась, хотя, если поразмыслить, то на него уж тем более злиться было не с чего, да и бессмысленно, по правде говоря. Но Велимиру упорно раздражал тот факт, что парень выкаблучивается, как может, перед Яромиром, которому это, судя по всему, жить особо не мешало. И чего они не поделили с самого начала? Ее, что ли? Смешно, право слово.

– А куда мы, собственно, идем? – спохватился Ждан, когда все свернули на рынок.

– На рынок.

– Зачем? – не отставал парень.

– За кобылой. Или ты все это время прятал красавицу Сташу в своей торбе, а я и не заметил?

– Ну хватит, – жалобно попросила Веля, – мы так никогда его не найдем. Яромир, а у нас хватит денег на двух лошадей?

– Зачем двух? – натурально удивился шатренец, – нам с тобой и одной хватит, а дурак рядом побежит.

– Яромир!

– Я тебе сейчас побегу! – пообещал Ждан, закатывая рукава рубашки, заскорузлой от грязи.

– Правильно, – чуть не всхлипывая от обиды на всех, бросила девушка, – вы еще подеритесь тут, чтобы снова оказаться в тюрьме.

Яр, насмешливо глядя на парня, только сказал:

– Вот я и гляжу, что твоему дружку уж очень там понравилось.

– Заткнись!

– Ждан!

– А то что?

Велимира сжала кулаки и крикнула:

– Да прекратите, наконец! Оба!

Как ни странно – сработало. Спутники девушки замолчали, но красноречивые взгляды, то и дело бросаемые друзьями через нее друг на друга, прекрасно говорили о том, что перепалка вовсе не окончена, а лишь отложена на неопределенный срок.

Повезло путникам лишь отчасти: двух приемлемых лошадей они нашли, но гад-продавец заломил за них такую цену, что как взбешенный Яромир ни торговался, результат не оправдал их совместных ожиданий: в кармане из того, что дала шатренцу ундина, остался лишь злот, да несколько стрибряников.

– Ну лошадки, – угрюмо приговаривал шатренец, пока они выводили их из города, – раз вы такие золотые, то и работать будете втрое больше, чем какие-другие кони.

Велимира его взглядов не разделяла, но отчасти и себя чувствовала виноватой в плохом настроении друга: ну кто ее дернул именно к тому прилавку? Если бы не она, то они бы не потеряли еще кучу времени, чтобы найтись. Единственное, что утешало, так это то, что девушка сообразила затовариться провизией на день пути.

Слава Оару, путь в искомое место был только один, и весницы встречались на нем не так уж часто: дорога лежала к югу, и частые возгорания торфяников были нередки для этой местности, вот и желающих рисковать хозяйством да и собственной жизнью почти не находилось. Правда, Яр никак не мог успокоиться с потерей времени, а потому решил срезать через почти заросший тракт, несмотря на увещевания Вели, что раз его забросили – значит, там было очень опасно.

Когда это он боялся опасностей?

Дарен устало плюхнулся на стул около стойки и заказал ужин с кувшином вина в придачу. Вопрос «не замахнулся ли он на слишком уж геройский поступок» отметался, как глупый, потому как единственное, что ему сейчас хотелось больше всего на свете – так это напиться.

Как бы это ни смешно звучало, но у войника так не вовремя проснулась совесть, настойчиво напоминавшая ему о том, что друзей оставлять нехорошо. Но это еще полбеды. Беда же заключалась в том, что у него окончательно пропали все линии на ладонях, стоило ему загородиться от девушки стеной. Да еще эта картинка, которую Дар был вынужден прикрывать сейчас кожаным ремешком, жгла, зараза, как незнамо кто. Была бы рядом Веля, наверняка бы объяснила, что и почему, но войник скорее удавился бы, чем признался ей, девушке, что он чего-то не знает, и оттого страдает.

Помимо всего этого, "стена", которую воздвиг его высочество Лексан вокруг Дареновой сущности, еще вчера была атакована жалобной ищущей нитью Велимиры, которая беспомощно в нее тыкалась, надеясь найти прореху. Это могло значить только одно: сомнительная и без того легенда не прошла. То ли Яромир сообразил, то ли сама девушка умнее оказалась, но, так или иначе, друзья все-таки узнали, что их общий знакомый, обдурив всем головы, сбежал в никуда. Надеяться можно было лишь на то, что они не докопаются до сути проблемы, даже если очень глубоко копнут: Лексан не даст.

Лексан… Вот обрадовал-то, его высочество, врыха ему в зад! Третья Школа Чародейства – это уже не шутки. Да и этот старик, Странник, который его инициировал, не мог, что ли, рассказать? Сложно было? Теперь вот сиди и думай, как бы чего ненароком не натворить.

В общем, утешало в этот вечер войника только одно: стоящий перед ним кувшин вина, который мог бы заглушить муки совести и вообще все мысли, мешающие спокойно следовать к своей цели.

Агенты его высочества, тенью следовавшие за ним до самой весницы, неодобрительно косились в сторону хлещущего вино Дарена из-за углового столика, но пока помалкивали. Надеялись, наверное, что до драки не дойдет.

В общем-то надеялись правильно, потому как сам Дар не намеривался делать себе еще хуже, чем было в данный момент. Тем более, что дурацкое "клеймо" на виске от спиртного разболелось еще больше.

"Ну что за день такой? – устало подумал он, – сначала обокрасть пытаются, потом снова этот Карстер со своими приветами…"

К слову о Карстере, тот лишь подослал человека, которого Дарен выследил и убил прежде, чем тот успел смыться. И все бы хорошо, если бы не четкая уверенность: старый знакомый продолжал его выслеживать, а этот покойный бедняга был лишь внеочередной проверкой на вшивость. Этот взгляд в спину заставлял дергаться и нервничать, и Дару это категорически не нравилось, потому как предугадать, когда этот паршивец вновь подставит подножку – было невозможно. И чего ему неймется-то, а? Добро бы еще камень бессмертье даровал, а так… Что толку управлять чужими судьбами, если со своей-то справиться тяжело?

Кувшин стал легчать подозрительно быстро, и Дарен покосился на соседа слева – мрачноватого вида дядьку в рваной рубашке. Он, что ли, вино потихоньку лакал? Но на драку войник, подумав, решил все-таки не нарываться. А вдруг он еще не настолько пьян, а потом будет стыдно?

* * *

Яромир остановил свою «золотую» лошадь прямо перед лесом и сверился с записями на уже изрядно помятом пергаменте.

– Так, – он покосился на Велю, потом перевел взгляд на Ждана, – мы пойдем через лес.

– А лошадей на горбу потащишь? – хмуро отозвался парень, так и не смирившийся с тем, что с самого утра не смог дать в эту смазливую шатренскую морду.

– На твоем – всегда пожалуйста.

Велимира вздохнула: она имела удовольствие слушать все эти пререкания с самого утра. То ли Дарен был чем-то вроде сдерживающего фактора, то ли до этого момента ни у кого еще не было по-настоящему плохого настроения, но сейчас Ждан с Яромиром будто с цепи сорвались. Оба. От бесконечных переругиваний у девушки разболелась голова, и она уже давно оставила свои попытки прекратить эти словесные язвы.

– А скалозуба в зад хочешь?

– Нет, спасибо, обойдусь как-нибудь, – отозвался Яромир и, не дав парню придумать какой-нибудь обидный ответ, указал в сторону едва приметной тропинки, чуть позолоченной вечерним солнцем, – нам туда. Я поеду первым, вы – за мной след в след. И не отставать. До заката надо пройти как можно больше.

Ждан со злости так дернул поводьями, что Веля чуть не вылетела из седла, но вовремя удержалась за черный загривок Зоськи.

– Совсем обнаглел, – жаловался парень, еле удерживаясь от ругательств, – обращается с нами так, будто мы его верные холопы до скончания веков!

– Тебе кажется, – устало отмахнулась девушка.

– Нет, не кажется! Помыкает нами, как… как…

– Да не выдумывай! Что тебе везде заговоры мерещатся?

– Я не выдумываю, – не отступал парень, – это ты ничего не видишь. Смотришь на него влюбленными глазами…

На том разговор и заглох. Ну не объяснять же ему, что все не так просто, как кажется? Что не вправе она кого-то любить, пока не исполнится пророчество? А когда исполнится – уже и подавно будет без разницы. Люби не люби – все равно кошкой останешься.

Когда тропинка стала совсем узкой и едва различимой в траве, пришлось слезть с лошадей и взять их под уздцы.

Ждан поинтересовался:

– А мы точно туда идем?

– Точно. Если поторопимся, к ночи будем в веснице.

Веля хотела было что-то спросить, как вдруг увидела невдалеке от тропинки черничник. Девушка поколебалась с несколько пылинок, а потом крикнула:

– Подождите, я скоро! – и шмыгнула в сторону, не озаботившись тем, услышал ее кто-нибудь или нет.

Черными ягодами были усеяны все пригорки. У Велимиры разбегались глаза, и она то и дело металась от одного наполовину обобранного кустика к другому, горстями складывая чернику в жестяную кружку, болтавшуюся на поясе рядом с духовой трубкой. Сейчас-сейчас, еще немного – и она побежит их догонять, вот только ягод всем соберет вдоволь…

Казалось, времени прошло совсем немного, но когда Веля встала и вытерла лоб испачканными пальцами, оставив на лице несколько фиолетовых полосок, уже заметно потемнело.

Девушка вздохнула и пошла обратно. По крайней мере, ей так поначалу казалось. Но чем дольше она шла, чем глубже закрадывалось подозрение: а в ту ли она сторону идет? Черничник же здесь не тронутый совсем… Может, она перепутала, и надо идти обратно?

Юная чаровница развернулась и пошла быстрее. Становилось как-то неуютно. Но, к ее разочарованию и страху, она вернулась совсем не туда, откуда волн с пятнадцать назад ушла.

– Да что же это такое! – Веле даже обидно стало: она никогда раньше не блуждала в лесу, а тут вот такая напасть, – Ждан! Яромир!

Никто не отзывался.

В лесу стояла та самая вечерняя тишина, которая обволакивает незримым коконом-паутиной, не пропуская ни звука наружу. Под ногами мялся высокий сухой мох, делая всю окрестную местность – куда только взгляда хватало – похожей на теплый пушистый ковер. Ноги приятно утопали в нем, как в меху, а в вышине, где сосны тянулись своими макушками к небу, пестрели перистые облака – будто какой художник сделал два небрежных взмаха кистью, завершая картину.

Девушка еще немного попыталась звать, а потом просто села около дерева и уныло поджала под себя коленки. Ну кто ее дернул в этот лес-ловушку? Надо бы дотянуться до друзей, но она еще вчера израсходовала почти весь свой запас сил, пока искала Яромира. Теперь вот сидеть здесь и молиться, чтобы никакой зверь не учуял, а то потом от нее и костей не останется.

Но, стоило Велимире обернуться, как тут же визг застрял в горле. На нее, с расстояния десятка локтей смотрел волк. Девушка жалобно попросила с обидой в голосе:

– Уходи!

А волк, отбившийся от стаи, протяжно заскулил, и где-то вдалеке, к ужасу Вели, ему ответили.

"Ну вот, – успела подумать она, прижимаясь к сосне, – и стоили эти дурацкие ягоды твой жизни?!".

Ждан пнул ногой камешек, который так некстати показался на тропинке, и снова заговорил, наблюдая за прямой спиной шатренца, на плече которого болталась торба с каким-то непостижимым для парня составляющим:

– Брось Вельке голову морочить, она же тебе не нужна.

– А кому нужна? Тебе, что ли?

– А если и мне! – разорялся парень, – но ты ж у нас такой весь из себя чистенький господин, куда нам до тебя.

– Вот и помалкивай, раз допрыгнуть не можешь.

Ждан в сердцах ругнулся и съязвил:

– И чего она, в вас, гадах, находит?

– По-моему, единственный в нашей компании гад – это ты, – с таким же спокойствием удава отозвался Яр и, не дав спутнику ответить, добавил: – с Даром ее связывает пророчество, так что брось.

– А с тобой?

– Со мной – пока что не оплаченный долг. Хочешь взять на себя?

– Да пошел ты!

– Ладно тебе, действительно, хорошая идея. И я из твоего поля зрения исчезну, и Веле не буду досаждать своим присутствием… Правда ведь, Вель?

Но девушка ничего не ответила.

Ждан обернулся и ахнул:

– А где она?

Яромир тоже обернулся и застыл с такой кислой миной, будто ему насильно скормили зеленый апельсин. Потом бросил в сердцах:

– Ну куда ее понесло!

– Мне откуда знать? – огрызнулся Ждан, – мог бы и последить, раз уж морочишь ей голову!

– По-моему, это ты брал на себя обязанности брата.

– А по-моему, ты просто пытаешься спихнуть вину на меня, княжич недоделанный!

Яромир хотел было заехать ему в ухо разок, для профилактики, но потом решил, что это сделать всегда успеет, а вот с окончательным наступлением темноты они вряд ли найдут девушку.

– Пойдем.

Мечи, что болтались за спиной, уже были в руках у шатренца, и Ждан, тяжко вздохнув, направился за ним, держа наготове лук.

Примерно через полпобега они нашли место, откуда, судя по всему, и удрала их подруга: несколько кустов черничника были примяты, и сверху на них отсутствовали ягоды. Друзья, не говоря ни слова, двинулись в глубь леса, удобней перехватив оружие.

– Ве-еля!

– Велимира!

Никто не отзывался.

Яромиру уже закрались нехорошие подозрения насчет того, что Ждан оказался прав, и что девушка так приревновала его к ундине, что решила покончить с жизнью, но он быстро отогнал от себя эти бредовые мысли, потому как такие как кто-кто, а уж юная чаровница прекрасно знала цену этой самой жизни.

Только вот где ее искать – они не представляли: уже почти окончательно стемнело, и примятые кустики с отсутствующими ягодами перестали хоть как-нибудь отличаться от своих более счастливых собратьев.

– А если она угодила в какой-нибудь капкан? – переживал Ждан.

– Найдем, – коротко отозвался Яр, скорее, обещая самому себе: – обязательно найдем.

Он нервничал все больше и больше с каждой волной. В тех краях, где он вырос, не было никаких лесов, и ориентироваться он в них, естественно не умел. Но признаваться в этом вслух, да еще и этому вздорному мальчишке просто не позволяло элементарное мужское достоинство, как бы это по-идиотски ни звучало.

И все-таки они ее нашли, правда, когда уже совсем стемнело. Сначала правда сильно испугались, заметив на мху растерзанную куртку девушки и рассыпанные ягоды. Ждан уже хотел было завопить, что ее съели, но Яр на первом же слове одернул его, попросту зажав рот.

– Тихо, не кричи.

– Мм! – промычал Ждан и укусил того за пальцы.

Шатренец дернул рукой и так выразительно посмотрел на белобрысого, что тот аж попятился, правда, споткнулся о торчащую корягу и упал на пятую точку. Данный факт согрел немного душу Яромира, и он, чуть смягчившись, пояснил:

– Будешь шуметь – звери могут вернуться.

Это заявление не сильно успокоило парня, и тот, поднимаясь с моха, негромко огрызнулся:

– Я-то, в отличие от некоторых, бегаю быстро.

– Хочешь проверить? – поднял брови шатренец, хотя в темноте вряд ли возможно было разглядеть этот жест.

В этот раз Ждан не стал отвечать, только демонстративно отвернулся и тихо позвал:

– Веля!

Несколько пылинок ничего не происходило, а потом ответом ему стали жалобные всхлипы с той самой сосны, под которой они стояли. Яромир подавил облегченный вздох и, запрокинув голову, сказал:

– Слезай, они уже ушли.

Девушка поглядела вниз, после чего совсем расплакалась и, судорожно вцепившись в сосну, жалобно протянула:

– Я не могу-у!..

– Как же ты туда забралась? – удивился шатренец.

– Не знаю-у!

– Та-ак…

Яр выдохнул и продолжил:

– Медленно перебирай по очереди руками и ногами, и не смотри вниз.

Велимира отчаянно помотала головой, а потом, сообразив, что ничего не видно, тихо повторила вслух:

– Нет. Я боюсь.

– А когда уходила одна в лес – не боялась, значит, – проворчал Ждан.

Но в ответ на это высказывание вместо очередного всхлипа раздался упрек:

– Я предупредила! Но вы, видно, были слишком заняты перепалкой, чтобы это заметить!

Ждан хотел было возмутиться, но Яр перебил его на полуслове:

– Она права. Мы слишком увлеклись, – и, обращаясь снова к девушке, продолжил: – а тебе надо было уьедиться, что мы услышали. Веля, честное слово, как ребенок! Слезай, если что, мы тебя поймаем.

Наверху пару волн раздавалось сопение, а потом неуверенно спросили:

– Честно?

– Я тебе хоть раз солгал?

Верно, не лгал. А недоговорки уже не считаются… Велимира вздохнула и, зажмурившись, стала аккуратно слезать. Ноги скользили, в руки немилосердно впивались кусочки жесткой коры, сердце стучало так, что девушке казалось – слышно было даже тем, кто внизу. И только она заставила себе поверить в то, что все пройдет хорошо, как предательница нога все-таки сорвалась, уже в нескольких локтях от земли. Веля пискнула, попыталась удержаться руками, но лишь разодрала ладони и полетела вниз.

Яромир, живо подскочив, действительно успел ее поймать, и даже перехватил поудобнее. А затем чуть насмешливо сказал:

– Глаза-то можешь уже открыть.

Веля послушалась, открыв сначала один, потом второй, и, спокойно вздохнув, наконец упала в обморок.

* * *

Его высочество ненаследный принц Лексан и по совместительству Глава Тайной полиции мерил шагами свой кабинет, в котором сейчас были опущены все плотные серые шторы и горели настенные подсвечники. Так он ходил уже давно, пока, наконец, не остановился прямо за спиной человека, который в данный момент что-то изучал, сидя за дубовым столом его высочества.

– Вы хорошо понимаете, что сейчас делаете? – прозвучал спустя десять долгих волн голос, принадлежавший этому человеку.

– Разумеется, – любезно ответил Лексан и великодушно пояснил: – это дело называется перевербовкой.

В тишине отчетливо послышался звонкий удар каблуков о кусок паркета, не скрытого ковром, и скрежетание зубов. Затем злое:

– Это не перевербовка, это петля на шее…

– Отнюдь, господин Карстер, – его высочество побарабанило пальцами по столу и обошло его с другой стороны, – или вы думаете, действительная петля была бы лучше?

Карстер оскалился:

– Вы так уверены, что он бы мне грозил?

– А вы уже ознакомились с материалами дела? – невинно уточнил принц, садясь таки в кресло напротив. – По моему скромному мнению показаний уполномоченного посла Акиремы и доклада моих людей – я уже не говорю о ваших старых грешках – вполне достаточно, чтобы все вместе попало под статью четыре пункт семь уголовного кодекса, в коей говорится о государственной измене, и статью восемь дробь шесть пункт десять подпункт "а" чародейского постулата, в котором как раз таки точно прописано то, что…

– Довольно! – непочтительно перебил собеседник его высочество. – Я понял.

– Вот и отлично. Я знал что мы с вами найдем общий язык. А теперь вы дадите показания и подпишете эти бумаги, после чего можете приступать к своим обязанностям.

Карстер скривился:

– И в чем же они будут заключаться?

– В том же, в чем заключались ранее. Сбор информации, доклады… Но теперь лично мне. Естественно, пока дело не закрыто, вы продолжите следить за перемещениями небезызвестного нам с вами человека, обладающего на данный момент уникальным артефактом. Но отныне ваша деятельность будет ограничена лишь только наблюдением и сбором информации, учтите это, господин Карстер. Позаботьтесь также о том, чтобы этот человек спокойно мог добраться до своей цели, не перейдя никому дорогу и "случайно" не потеряв сам камень. К слову, для вас он все равно был бы бесполезен. Вы все поняли?

– Да, – удрученно кивнул новый информатор его высочества, – а что делать с чаровником?

– Им уже занимаются пои помощники, вы продолжите работать в паре. Краллю же стоит подкинуть дезинформацию, заботы о которой я возьму на себя. А вы пока пишите.

Его высочество вытащило сигарету и закурило, пуская изо рта струйки дыма и отрешенно глядя перед собой. То, что Карстер работает на два фронта, для Лексана не было секретом. И благодаря этой перевербовке у него стало одной обузой меньше. Еще бы младшего ар-Данна приструнить, да Теней отловить. И зачем батюшке понадобилось такое количество информаторов?.. Не надеялся же он стравить их всех вместе.

Мысль о том, чтобы ударить его этим тяжеленным толмутом по голове, казалась такой соблазнительной, что Карстер еле сдерживал свои порывы, заставляя себя то и дело коситься на двух стражников, которые сейчас хоть и были вне зоны слышимости, но все же смотрели в сторону принца неотрывно. В конце концов он перевел глаза на Лексана и, для приличия поборовшись с соблазном с несколько пылинок, все же спросил:

– А если я вздумаю удрать?

– Тогда, боюсь, просто повешением дело не обойдется… Но вы же не станете делать глупостей?

Карстер выругался. Вот уж вляпался так вляпался…

Схватили их по-глупому, уже в городе, когда он с новым чаровником уже были готовы предстать пред светлые очи его величества кралля Блуда и доложить всю накопившуюся информацию. Ну, или почти всю. Взяли под арест по всем правилам за "нарушение общественного порядка", которое, скорее всего, сами и спровоцировали. И под этим предлогом повязали, тихонько погрузили в полицейскую карету и увезли в мрачные застенки Тайной полиции, прямо в загребущие ручонки его высочества Лексана. Пробовать бежать было бессмысленно: рядом околачивался чаровник школы Феникса, который блокировал Силу товарища, а сам Карстер как назло в драке вывихнул руку, и потому мог сосредоточиться лишь на том, чтобы боль не прорвалась неуместными стонами. Какой уж тут побег!

Словом, хорошо сработал ненаследный краллевич, будучи куда умнее самого Карстера да и собственного папаши тоже. Что же он такое выяснил, что срочно понадобилось брать их за зад? Надо будет сделать себе зарубку на памяти – спросить, если подвернется возможность. Вряд ли, конечно, его высочество разоткровенничается, но чем дьябол не шутит?.. Тем более, что защиту, тем более посредственную, если верить словам товарища, самолично не побрезговал наложить на этого Дарена…

И ведь надо было так посмеяться Нородж, что это именно он подставил этого войника столько лет назад? Карстер, помнится, когда услышал, кто будет разменной "двойкой" – сам удивился. Это ж надо так…

Вот теперь сиди, товарищ шпион, и подписывай собственные показания, расплачивайся за свою глупость. Может быть, в следующий раз умнее будешь. Если доживешь до него, до этого следующего раза.

* * *

Куртку пришлось оставить в лесу: изжеванная и заплеванная зверями, она никуда не годилась. В лесу оставаться тоже было опасно, и Яромир настоял на том, чтобы все-таки добраться до ближайшей весницы. В конце концов, до нее осталось-то с версту по выравнивающейся тропинке.

Луна, выбившаяся из-за фиолетовых туч, тускло освещала дорожку, по которой неспешно двигались лошади с вершниками. Трава, посеребренная этим хрустальным светом, чуть колыхалась под пальцами ночного ветра, то отклоняясь в сторону, то снова выравниваясь, будто в море. Сзади молчаливо и с грацией, присущей только кошкам, смыкались тени, отбивая всякое желание оборачиваться, а спереди уже виднелась полоска полей.

Веля, чувствуя свою вину, молчала, сидя перед Жданом и перебирая поясок на нестиранной рубашке; парень тоже помалкивал, временами поглядывая на едущего впереди Яромира, но шатренец тоже не говорил ни слова: и только спина его, застывшая в немом напряжении, говорила о том, что он не просто задумался.

"Холодно ему сейчас, наверное, – с тоской подумала Велимира и тихонько вздохнула, – отдать бы куртку обратно – так не возьмет же".

Яр и правда проявил чудеса благородства, отдав девушке верхнюю одежду взамен утерянной, но если завтра это самое благородство выльется в паршивую простуду, Веле сильно аукнется собственная безалаберность.

И, наверное, она бы до конца ночи занималась самобичеванием, если бы не радостный возглас Ждана, сидящего позади, заставивший ее подскочить в седле:

– Весница!

– И без тебя вижу, – проворчал впереди Яромир, чуть трогая ногами бока кобылы, – давайте, заедем поскорее, пока еще хоть кто-то не спит.

Гостильня, к слову, здесь была, и это сильно обрадовало путников. Правда, Яромир сообщил, что это вполне естественно, так как с другой стороны весницы проходит тракт, и не воспользовался бы этим лишь полный дурак.

Шатренец немного посидел за столом, просматривая помещение и попивая биру из кружки, зажав ее между ладонями. Потом он ушел к стойке и долго о чем-то беседовал с хозяином, но так тихо, что как ни напрягали слух друзья – все равно ничего не услышали. Велимира едва дождалась момента, чтобы спросить:

– Что?

Яромир улыбнулся и сел обратно. Выглядел он донельзя довольным. Девушка даже невольно залюбовалась им: ну, чисто кот, хоть и не чаровник.