Текст книги "Когда падают листья... (СИ)"

Автор книги: Наталия Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

И все бы было просто замечательно, если бы ночь не сыграла с ним злую шутку, а неожиданной и, главное, нежданной "сожительнице" не преподнесла такой шикарный подарок.

Дар уже упал в рунную вязь снов на грань ведомого и невидимого, когда амулет, висевший у него на груди, свесился в сторону. Лунный блик упал на бирюзовый камень и отразился от его поверхности, мазнув синим цветом по лицу леди Уррины. Она мгновенно открыла глаза и… просто не поверила своей удаче.

– Слеза судеб… – прошептала женщина и сглотнула: в горле мигом пересохло.

Ее отправили рыть землю носом, чтобы найти этого наемника, а он – тут как тут, сам пришел прямо ей в ручки. Теперь бы придумать, как заманить его к графу… А там, наверняка ее будет ждать неплохое повышение. Да и мысль каждый день делить с ним брачное ложе прельщала леди все больше и больше с каждым годом. Тем паче, что неугодную жену граф отравил еще два вятка назад.

То-то, наверное, хлопала в ладошки Моарта, посылая Дару сны: один слаще другого. И войник спал, спал крепко и сладко, будто бы и не замечая опасности, нависшей прямо над ним с окровавленным кинжалом…

Утро принесло с собой новый день: теплый и солнечный. Рассвет как всегда поднял Дарена с кровати и направил в ту сторону, откуда шел запах еды. Леди Уррина еще изволила почивать, отвернувшись к стенке, и Дар, прибрав постель, поспешил ретироваться до ее пробуждения.

Ярмарки он решил не дожидаться, справедливо полагая, что теперь делать там ему нечего, а потому сразу же направился в сторону княжьего двора.

По главной улице Эль-Шарра конникам проходить запрещалось, но вести коня в узде не считалось зазорным. Погода радовала солнцем и чистым небом всех: и богачей, и нищих, и, что самое интересное, даже не собиралась делить тепло на две неравные части.

Княжеский дом Дар заприметил сразу же и, не раздумывая больше ни волны, направился прямо к нему.

– Кто таков? – суровый голос ворвался в голову, переполненную мыслями различной степени горечи.

Дар повернул голову: чуть слева от него стоял не молодой уже войник, рука которого пока что только покоилась на эфесе меча. Войник был уверен, что он не единственный, и в сомнении почесал затылок. С одной стороны, можно было сказать правду без всяких опасений: но где гарантия, что княжеский сынок не забыл его за пять лет, да и тот старик-лекарь говорил что-то о том, что он пропал… С другой – соврать без последствий вряд ли получится. Один из удельных князей Шатры – это вам не шухры-мухры.

– Мы воевали вместе с сыном вашего князя. Я бы хотел видеть его.

Охранник смерил путника подозрительным взглядом, а затем тяжело вздохнул.

– Я бы посоветовал Вам, молодой человек, мимо ехать. Не нарывайтесь.

– Не могу, – отрезал вдруг Дар. – Я должен…

А, собственно, что должен? Он мысленно ругнулся.

– Дело Ваше.

"Ну вот войдешь ты сейчас к князю, и что скажешь? – вопрошал войник сам у себя, – добрый день, ваша светлость, я бы хотел видеть вашего сына, пропавшего без вести?"

А прямо за высокими воротами оказался сад потрясающей красоты. Цвели буйным цветом георгины, раскрывались бархатцы, липовки испускали дурманящий запах патоки, виноградная лоза крепко увила деревянный каркас, мелкие пылянники белыми бусинками усыпали траву: будто какой-то шутник, забавляясь, просыпал жемчуг.

Но Дарен ничего этого не видел за мрачными мыслями и широкой спиной мужчины, приковавшей его взгляд.

– Мой князь!

Боги!.. Те же золотисто-пшеничные волосы, та же осанка, тот же гордо вздернутый подбородок… Будто из одной формы отлили.

– Чем обязан? – мужчина оторвался от седлания черного жеребца и повернулся лицом к наемнику.

Дар сглотнул и спешно склонил голову.

– Добрый день, ваша светлость.

Тот поднял взгляд к небу и кивнул:

– И впрямь: добрый.

Наступила неловкая пауза. Где-то неподалеку в яблоне свили гнезда нахальные трясогузки, и сейчас, судя по звукам, один самец явно нарывался на драку. Бесстыдники то и дела вспархивали над ветками и бросались друг на друга; где-то глубоко из кроны деревьев за ними наблюдала молодая самочка.

Но стоявшим около этой яблони не было дела до природы, как ей, в общем-то, не было дела до них.

– Мое имя Дарен. Вряд ли оно Вам что-то скажет… – Дарен на пылинку замялся, – мы воевали вместе с Вашим сыном. После… одного случая мы не могли поддерживать связь. А недавно до меня дошли слухи, что он…

Дьябол, и откуда это проклятое заикание?! Не мальчишка уже – воин! Вот растекся соплей! Дар с досадой отвесил себе мысленный подзатыльник: лучше бы, конечно, осязаемый, всяко больше пользы будет, но сейчас и такой сойдет.

Но договорить войник не успел. Князь сощурил глаза – в них блеснул холод серой стали, – а затем медленно произнес:

– Вы верно ошиблись. У меня только один сын.

И, снова повернувшись спиной к застывшему Дару, его светлость стал застегивать потник на коне. Дальше продолжать разговор было бессмысленно, и даже чревато неприятностями. У сильных мира сего могут быть свои заморочки, но, Моарта побери всех и вся, какого рыжего дьябола от этих чудачеств страдают простые люди?!

– Премного благодарен, – сквозь зубы ответил войник и быстро направился к выходу, даже не замечая еще одного охранника, следовавшего за ним по пятам.

Но, видно, непокойная Нородж все-таки смилостивилась над горе-путником и решила подарить ему шанс – крохотный, ничтожный, но все таки шанс.

Конец серой улицы как раз сворачивал в самый подозрительный переулок, где даже средь бела дня ставни были наглухо закрыты, а редкие (вряд ли чистые на руку, ногу и все остальные части тела) жильцы предпочитали полумрак комнаты солнечному свету. Одна зловредная тетка, правда, попыталась вылить таз с обмылками Дару на голову, но тот вовремя отклонился: лишь по сапогу тонкая струйка пробежала. Поворачивать путник не спешил: в злачных районах ребята работают порой проворнее Тайной службы его величества.

– Дарен, кажется?

Мужчина резко обернулся, одновременно опуская руку на рукоять меча. На всякий случай.

Но таковой не представился. А если бы и представился, то Дарен наверняка пропустил бы первый удар. От удивления.

На него смотрел Яр… Или кто-то очень сильно похожий на него.

– Смотришь, будто девственница в первую брачную ночь на… – хмыкнул, не договорив, "Яр".

И шуточки его же. Только спеси поменьше, пока поменьше. Наемник поднял брови, и юноша таки ответил на невысказанный вопрос:

– Нет.

Дар кивнул.

"У меня только один сын"

– У меня к… – он на пылинку замялся, но потом, видно решив, что терять уже нечего, продолжил: – … к тебе есть пара слов.

Дар не стал строить из себя незнамо кого. Брат его друга был примерно ровесником Ждана, но, кажется, меч на поясе не просто так носит, да и панибратское "ты" прозвучало из его уст более уважительно, чем безликое "Вы".

– Хорошо.

– Я знаю неплохую бирню недалеко отсюда. И ушей немного, и глаз поменьше будет, чем в остальных.

Войник лишь кивнул в знак согласия.

Бирня и вправду оказалась неплохой: ароматный напиток не разбавляли, а любопытных практически не было. Да и бирник был немногословен, что не могло не радовать.

– Хозяин – старинный друг отца, – счел нужным пояснить юноша.

Низкий деревянный потолок не давил, а будто наоборот – создавал приятное ощущение уюта, которое войник сразу же постарался прогнать.

Дар отпил еще глоток и поднял на него глаза:

– О чем ты хотел поговорить со мной, княжич?

– Меня зовут Болеслав.

Дарен хмыкнул:

– Что ж, мое имя тебе уже известно, Болеслав. Итак?..

Он чуть откинулся назад на спинку стула и прищурился.

– Ты знаешь брата.

Войник медленно кивнул, но напрягся, сильнее сжав кружку, после чего, устав ждать, нетерпеливо уточнил:

– Он жив?

Княжич обозначил подбородком кивок и сделал несколько глотков: тощий кадык задергался под напором воды. И вдруг Болеслав совершенно неожиданно из практически взрослого мужчины превратился в семнадцати-восемнадцатилетнего подростка, который страстно хотел бы, чтобы в семье все было по-старому, чтобы брат… вернулся, а мать перестала занавешивать окна черными занавесками.

Все это Дарен успел прочитать в глазах юноши за тот долгий миг, пока тот не нашел в себе сил справиться с эмоциями. Успел – и сам себе ужаснулся.

– Отец… отрекся.

От кого – спрашивать глупо. А вот почему…

– Почему? – повторил Дар свой мысленный вопрос.

Болеслав запнулся.

– Это…

– Ясно. Можешь ничего не объяснять. – Дар пододвинулся ближе и на полтона ниже добавил: – скажи только, где мне его искать?

И тут княжича прорвало. Тяжелый не по годам кулак опустился на столешницу, да так, что вздрогнули кружки, опустошенные лишь наполовину. Горячий рваный шепот разорвал тишину:

– Я бы и сам! Смог бы, небось, не надорвался! Но отец! Я не могу его так ославить, не могу, понимаешь?! Он – гордый. Они оба гордые, как тысяча богов и упрямые, как стадо баранов. Пока оба живы – никто из них не пойдет навстречу. Если и я уйду из дому – мать этого не переживет. Я не могу! На меня свалился этот дьяболов долг! И тут – это письмо… Боги, как бы я хотел самолично отрезать каждому из этих подонков все, что пониже…

– Тшш! – Дарен перегнулся через стол и схватил княжича за плечи. – Горячие речи прибереги для народа – народ ими вместо хлеба завсегда питаться может. А вот сейчас на твои крики сейчас полгорода сбежится. По порядку: какое письмо?

Взгляд юноши стал более осмысленным, и Дар разжал пальцы. Ему совсем не понравилось такое начало.

– Извини, – он отхлебнул немного биры, чтобы успокоиться: войник видел, как дрожат его пальцы, – письмо пришло вчера. Вот оно, – на стол перед Даром лег желтоватый измятый кусочек бумаги, – прочитай. Они требуют за Яромира тысячу злотов. И если мы не ответим, в течение вятка они обещали… – княжич сглотнул и закончил: – прислать старшего княжича по кусочкам.

Болеслав прикрыл глаза, стараясь унять бешено колотившееся сердце и согнать с лица предательскую краску стыда: срам какой – так облажаться, выказать свои чувства чужаку!

Дар пробежался глазами по бумаге и похолодел: ему был знаком этот почерк. Опять?!

– Отец видел?

– Да.

И тут все встало на свои места: это была ловушка. Очередная ловушка, и не для княжича, не для князя, для него – Дарена. Персональная, разыгранная как по нотам, ловушка. Что ж, Дару впору было начинать собой гордиться. За ним охотятся, как за очень крупной рыбешкой, когда на самом деле он всего лишь малек.

Единственное, что утешало: очень зубастый малек.

– А это, – Болеслав развернул окровавленную тряпицу, – было вместе с письмом.

Для показа серьезностей своих намерений сволочи выбрали фалангу мизинца Яромира.

Из глотки Дарена вырвался звериный рык:

– Карстер, с-сукин сын!

Несколько пар глаз тут же уставились на их стол и Дар поспешил взять себя в руки, хотя, видит Эльга, это далось ему не сразу.

Болеслав поднял на войника взгляд:

– Найди его, пожалуйста. Я не пожалею ничего…

– Не уничижайся, – оборвал его путник. – Мне ничего не надо. Я дам тебе знать.

И выскользнул на улицу, чтобы тут же, наплевав на закон, вскочить в седло: а пусть попробуют догнать, Моарта их пожри! И, уже у выезда заметив слежку, Дар вознес, пожалуй, самую горячую молитву Эльге, надоумившей сразу захватить с собой все вещи.

"Что ж, Карстер… тебе нужен амулетик? Тогда, попробуй, достань!"

Десять черных теней незаметными бликами выскользнули за ворота вслед за войником.

А леди Уррине ар-Тэсс, успевшей ночью черкануть записку своему графу, было уже не суждено проснуться сегодняшним погожим деньком.

Свидетелей, как и потенциальных соперников, оставлять в живых у Теней в привычку не входило.

* * *

Солнце уже скатывалось за лес, напоминая румяный колобок, только вынутый из печи. Облака, повисшие, казалось, над самой головой, оделись в сусальное золото и теперь драгоценной парчой сверкали на темнеющем небе. Легкий ветерок послушно приносил прохладу, задорно играясь выбившимися из косы золотыми прядями, а высоко в небе летали ласточки. Видно, не судьба завтра с дождем.

Велимира прищурилась и поглядела вниз с холма: за полем, колосившимся молодой пшеницей, лежала небольшая весница, в которую, если поспешить, можно успеть и до темноты.

Девушка устала и проголодалась: запасы еды закончились еще вчера, а съеденный с утра стебель дикого ревеня сделал только хуже, раззадорив аппетит и не утолив голода. Веле ее идея убежать из дому уже вовсе не казалась такой заманчивой, но, стоило ей хотя бы не миг усомниться в правильности своего решения, как тут же со всей живостью вставала перед ее глазами картинка видения почти десятилетней давности. Ах, как же это было давно!..

Узелок, собранный впопыхах заметно полегчал (в основном из-за неизбежных трат), а пояс на платье, наоборот, потяжелел: два дня назад Веля не побоялась заглянуть в оружейную лавку и все-таки прикупить "горошин" для духовой трубки. С другим оружием она была знакома лишь на слуху, а, увидев эти страшные железяки вживую, вообще решила ни за что не брать такие в руки. Еще чего сама порежется. Хозяин лавки, наверное, вдоволь еще посмеялся над нерадивой девахой в лаптях после ее поспешного ухода.

Девушка зябко передернула плечами и стала спускаться, морщась: новые лапти, купленные в прошлой веснице взамен старых, уже протершихся, сильно натерли, и теперь каждый шаг отзывался болью.

Куда точно идти – она не знала. Брела, скорее, по наитию, нежели чем действительно ведая путь. Последнюю знакомую весницу она прошла с седьмицу назад, и теперь только осознала тот факт, что банально не знает, куда дальше направиться. Умение чаровницы подсказывало, что девушка выбрала правильный путь, но сомнения, со свойственной им подлостью все равно упрямо грызли Велимиру изнутри. Даже несмотря на то, что проклятый кошачий чародейский дар уже четыре раза спас Велькину никчемную шкурку по дороге…

Девушка решительно тряхнула головой и вошла в весницу, надеясь на то, что эту ночь будет спать под крышей и с полным желудком.

* * *

Ждан крался вдоль серой крепостной стены, стараясь двигаться как можно тише. Стена на ощупь была шершавая, как шерстка у охотничьих шавок, и холодной, как весенние вечера. Луна сегодня стыдливо загородилась тучами, и парень уже раз сто успел поблагодарить за эту удачу всех богов скопом, каких только смог вспомнить. Даже Моарту не обошел, хотя в душе сильно сомневался, что богиня будет размениваться на такие мелочи как удача смертного мальчишки.

Кинжал, спрятанный за голенищем сапога, придавал намного больше уверенности в себе, чем болтающийся за спиной лук. Все-таки, как ни крути, а его достать сподручней выйдет, коли что, не дай Оар, приключится.

Где же эта проклятая дверь?! Ждан уже в который раз мысленно выругался: вчера же еще проверял!

Угрызениями совести парень не мучился совсем: во-первых, в кралльской армии ему совсем не понравилось, и для Ждана это было одним из веских оснований самовольной отлучки посреди ночи, по сути – побега. Во-вторых, в последнее время ему все чаще снились какие-то дурацкие сны, после которых у него пятки так и чесались двинуть на северо-запад от крепости. А в-третьих… Во время последней встречи с сестрой Йеной (очередная разборка с "товарищем") та прозрачно намекнула на то, что его, Ждана, ждет героическая судьба. А где здесь, на заставе, подвиги совершать? Башню сторожевую они, допустим, одну возвели, но кто сказал, что при первой же осаде (если таковая случится) она не рассыплется в прах? Э, нет. Геройствовать лучше за пределами этой высокой, серой, дурацкой стены!

Вот оно! Наконец, один камешек поддался, и Ждан, воровато оглянувшись по сторонам, выскользнул, словно дождевой червяк из горстки размытой дождем земли.

* * *

– Он спер у меня теленка! Манька вчера двоих принесла!

– Брешешь все, плут старый, один там был!

– Ах, я брешу?!

– И не краснеешь, рожа твоя свинская!

– Я тебя сейчас!..

– Давай-давай, попробуй достать!

Со стороны каждого из спорщиков уже собралась толпа, которая галдела почище некормленых свиней, из-за чего переругивание набирало обороты. Кто-то со стороны хозяина отелившейся коровы уже принес вилы и теперь, стоя в первых рядах, с грозным видом ими помахивал. Со стороны предполагаемого скотокрада вышли вперед двое крепких парней с дубинками.

Борщ досадливо поморщился. Он ненавидел эти многолюдные разборки в веснице. Раньше-то хоть эта дурында Мирка помогала, а теперь поди разберись, кто прав, а кто виноват!

Ушла… сбежала дрянная девчонка больше двух седьмиц назад. Борщ при одном воспоминании о том, как он краснел перед Елимеем, свирепел. И надо же, ведь не побоялась, кошка проклятая! Хоть бы ее там волки сожрали, в лесу…

Погоню Борщ снаряжать не стал: смысла не было. Да и побаивался он девку, чего уж тут говорить. А то как догадается направить свой дар против него? Раньше такого, конечно не случалось, но чем дьябол не шутит?

* * *

А утром Богдан, узнавший о побеге Ждана, со злости измотал весь свой сороковник так, что одного паренька срочно пришлось нести в лазарет. Но на пороге озадаченных войников встретили лишь две кошки: рыжая Зорька и какая-то черно-белая, видно, приблудная.

Богдан, узнав об этом, стремглав помчался в левое крыло, да так и просидел в лазарете до вечера с каменным лицом, уткнувшись взглядом в одну точку.

Все чаровники когда-нибудь становятся просто кошками…

* * *

Его высочество ненаследный кралевич Лексан сидел, повернувшись лицом к камину, и неспешно курил сигарету, обдумывая сказанное только что.

– Ты уверен, что это именно тот человек?

– Уверен. Наш князь повелел бросить на поиски Теней, – его собеседник с короткими серыми волосами сидел в кресле и покусывал губы, – кстати, в прошлый раз его уберегло только вмешательство Эльги.

– Сама Эльга снизошла до разговора с ним? – вежливо удивился Лексан, – как любопытно…

Мужчина пожал плечами.

– Ничего любопытного. Он принадлежит к ныне не действующей школе чародейства; там, на заставе, четко была видна картинка. Просто он еще не инициирован.

На стенах, покорные огню в камине, плясали стены, но кабинет от этого уютнее не становился. Скорее, наоборот: зловещая обстановка настолько бросалась в глаза, что не по себе было даже стражникам, стоящим у двери за пределами полога тишины.

– Не действующей, говоришь? – его высочество повернулся, наконец, к собеседнику. – Как ты думаешь, Шон, почему школа утратила свое влияние в течение каких-то двухсот лет и практически исчезла?

– У меня слишком мало информации для каких-то определенных выводов, – уклончиво ответил Шон, – хотя, определенные мысли на этот счет, конечно, имеются.

Лексан снова затянулся и вдруг спросил:

– Ты ведь был на последней заросско-коринской войне?

Мужчина кивнул.

– В твоем отряде был некий Яромир Шатрский. Помнишь такого?

– Это которого потом в Освободительный Отряд отправили? – уточнил Шон.

– Его самого. Именно там он повстречал нашего с тобой общего знакомого, – ненаследный кралевич задумчиво оглядел своего агента: серый цвет Тайной полиции явно шел ему больше, чем аляповатые красно-золотые цвета акиремского стяга, – надо проследить, чтобы этого Яромира нашли и вызволили.

– Я так понимаю, что от этого зависит что-то крупное?

– Пока не знаю. Но на всякий случай надо его пока оставить на шахматной доске. Когда ознакомишься с материалами дела, дашь мне знать свое мнение.

– Хорошо, – кивнул Шон, – мне начинать работать прямо сейчас?

– Было бы желательно. И, Шон, – Лексан стряхнул пепел в серебряную пепельницу, – тебе пока не стоит появляться в Акиреме в ближайшее время.

Чаровник обернулся и нахмурился.

– Думаете, меня тоже в чем-то заподозрили, ваше высочество?

– Ты вроде не давал для этого никаких поводов. Но лучше перестраховаться, пока все не уляжется.

ГЛАВА 7
НА ПЕРЕПУТЬЕ

Воля – что неволя, что вой в поле.

Воля… Понесла за порог, за околицу, на болото —

Эпилог.

Задерни зеркала черным бархатом впрок,

А счастье по чужим векселям:

Видит Бог…

Веня Дыркин

С утра зарядил мелкий теплый дождик, который к вечеру перерос в жестокую грозу. Лето махнуло рукой на свою обязанность держать солнце на небесах до последнего дневного побега, и ощутимо потемнело уже к семи побегам от полудня. Птицы попрятались среди листвы и затихли, люди тоже спешили скорее укрыться за стенами дома от наступающей бури, собаки жалобно скулили, тычась мордами в запертые наглухо двери, просясь впустить. Но из-за бревенчатых стен слышалось лишь приглушенное шиканье: люди не спешили впускать «любимцев». Даже комары стали какими-то вялыми, неохотно наворачивая круги вокруг путника и не спеша опускаться на темную ткань плаща.

Дарен резко хлопнул ладонью по затылку, пресекая жалкую попытку летающего кровососа укусить. Погода ему категорически не нравилась: до ближайшей весницы оставалось еще где-то с четыре побега, а черные тучи, повисшие, казалось, прямо над головой, в любой момент были готовы разреветься серыми тяжелыми каплями.

Путник оглянулся назад, туда, где осталась прошлая весница, в которую еще можно было успеть вернуться. На миг слабовольное желание целиком поглотило его мысли, но прогремевший прямо над головой гром уничтожил все сомнения на корню. Время летело быстро и неумолимо, и чем дольше Дарен медлил, тем беспокойнее становилось на душе: что-то идет не так. Подлые мысли о том, что Яромир вовсе не у Карстера, Дар гнал как только мог – чувствовал, что все – правда, потому как обычно она, эта правда, чем не пригляднее, тем правдивее.

Конь недовольно всхрапнул, остановившись и ударив по земле копытом, дернул головой и оглянулся на хозяина.

– Что? – рассеянно спросил Дар.

И тут грянула гроза.

Плащ промок до нитки в первые же волны; за ним рубашка, штаны и сапоги. Молнии порвали небо в клочья, раскаленными стрелами впиваясь в тучи, ветер, крепчая с каждой пылинкой, казалось, задался целью оборвать всю молодую листву, уничтожить посевы и тем самым загубить подленьких двуногих существ, непонятно для чего существующих на этом свете.

Броня заржал и, подстегнутый всадником, помчался дальше, рыжей струей огня рассекая грозовую мглу…

До города Дарен добрался затемно, мокрый, замерзший и злой. Бросил поводья мальчишке при гостильне так, что тот упал в лужу и пропахал в грязи борозду собственным задом.

Свет гостильни резанул по глазам, и Дар, чуть поморщившись, двинулся вперед, почти сразу же столкнувшись с какими-то олухами. Удар вышел неожиданно сильным: все трое оказались на полу.

– Эй ты, смотри, куда прешь! – возмутились слева, – тьфу! Все одежду намочил…

Войник, поднимаясь с пола, нехорошо сощурился и медленно повернулся на голос, собираясь вмазать хаму хорошенько. Но кулак так и не занес.

– Ты?!

– Ты?..

Возгласы мужчин слились воедино. А потом наступила пауза, в течение которой кормилец успел вознести Эльге три молитвы, чтоб не разнесли гостильню к дьяболовым пашням, здоровый вышибала подошел на непочтительно близкое расстояние, а посетители притихли в ожидание зрелища.

– Ты чего здесь делаешь?! – первым опомнился Дар и схватил белобрысого нахала за грудки.

– А с каких это пор ты мне за мамку? – съязвил Ждан и все-таки получил кулаком в челюсть: несильно, но ощутимо.

– Пойди штаны простирай, – презрительно отозвался войник.

Вышибала со вздохом (и чего за день такой сегодня выдался, а?) засучил рукава, но Дарен, от которого не ускользнуло это движение, быстро вырулил ситуацию:

– Мы с… приятелем уже разобрались. Твои услуги не понадобятся.

– Уверен? – мужик с сомнением покосился на уже поднявшегося Ждана, глаза которого наливались яростью.

– Уверен. – отрезал Дар, повернувшись… и только тут заметив третьего виновника столкновения. – Боги! А она что здесь делает?

Девушка пыталась отряхнуть и так изрядно потертое дорожное платье и одновременно не задеть залатанных мест, чтобы потом снова не штопать. Золотая коса растрепалась, часть выбившихся прядей она заправила за уши, а часть просто болталась надо лбом смешной челкой. На загорелой коже шеи чернел такой же круглый черный камень, который она подарила ему в Рябиновке. Наконец, Велимира, не выдержав прямого задумчивого взгляда мужчины, хмуро откликнулась:

– У этой "оны", между прочим, есть имя, – прищурился Ждан, – и что-то мне подсказывает, что оно тебе неплохо известно.

Веля, наконец, нашла в себе смелость поднять глаза на войника и сказала:

– Здравствуй… Дарен.

Войник поморщился.

– Ты пришла сюда лишь для того, чтобы поздороваться?

Ждан нахмурился и понизил голос:

– Прекрати.

Дар молча подхватил с пола свою сумку и, не оглядываясь, прошествовал до ближайшего свободного стола. И только тогда тишина, наступившая в зале, издав жалобное: "треньк!" лопнула и разорвалась голосами посетителей.

Подозвав разносчицу, войник заказал себе ужин и две кружки биры. Выпил бы чего и покрепче, да только теперь эти двое… Дарен снова поморщился. Как их угораздило оказаться здесь, да еще и вдвоем? Вот не было печали! Теперь ведь как пить дать на шею сядут.

Ждан и Велимира, присев на стулья, переглянулись, но так и продолжили молчать, провожая каждый исчезающий во рту войника кусок пищи тоскливым взглядом. Девушке было неуютно: это выдавали руки. Пальцы теребили кончик косы, и так уже замусоленный сверх всякой меры, а глаза то и дело опускались к полу.

– Ты все знала о том, что со мной будет, – наконец, проговорил, Дарен, отхлебывая биру и намеренно не смотря на девушку.

Веля ничего не ответила, но подняла на войника такие виноватые глаза, что тот, поймав этот взгляд, с досадой проглотил гневную тираду и неприличную ругань, вместо этого спросив:

– А почему ничего не сказала?

Девушка молчала. Молчала и нервно теребила косу.

– Не хочешь говорить? Ну и не говори. Я лясы тут с вам точить не намерен, – Дар перевел хмурый взгляд на Ждана, – с тобой я еще потом разберусь.

Снова молчание. Войник не выдержал:

– Да я просто не понимаю, что происходит? Какого лысого дьябола вы здесь делаете? Оба?

– Ты и не должен ничего понимать… – тихо вздохнула девушка. – Это все очень… – и она снова замолкла, опустив взгляд.

– Что – очень?

Войник стал еще злее, хотя казалось, что уже некуда. Но Велимира продолжала молчать.

За прошедший год она сильно изменилась: выросла, зарумянилась, отрастила косу; появилось в нужных местах и то, что, наконец, отличает подростка от девушки. Но по сути же – ребенок ребенком!

– Прости… – пробормотала, наконец, она.

– Да что ты перед ним унижаешься! – вдруг взъелся Ждан, сверля возмущенным взглядом войника. – Ты бы без нее так и сгнил в сарае!

Дар поднял на парня немигающий взгляд, тот притих. Воспоминание о побегах, проведенных в пыточной Карстера навевало не самые благодушные мысли.

Он одним глотком высушил кружку и жестом подозвал разносчицу, чтобы заказать новую.

За столом снова наступило молчание, наполненное лишь звуками поглощаемой пищи. И Дарен, ругаясь сам на себя, не выдержал:

– Вы что, голодные что ли?

Парень с девушкой так усердно замотали головами, что войнику стало все понятно и до того, как он увидел жадный блеск в их глазах.

– Ну и какого лысого дьябола вы здесь, если денег нет, а? – шикнув на собственную злость, повторил он.

Они снова переглянулись.

– А мы, собственно, и сами не поняли, как тут оказались, – Ждан развел руками, – я Велимиру узнал среди этого мужичья тоже случайно, я ж уже и думать забыл о ней. А она, вон вишь, вспомнила… Мы уже к выходу пошли, как тут – ты…

Дарен недоверчиво перевел взгляд на девушку, но у той был до того жалкий вид, что пришлось поверить. По крайней мере, частично. Все остальные расспросы войник решил оставить на завтра, а сейчас ему жутко хотелось лишь одного: забраться под одеяло с головой и проспать до следующего утра.

– Боги, чем я провинился перед вами? – пробормотал он, глядя, как Ждан с Велимирой уплетают то, что им было предложено в качестве ужина.

Было такое ощущение, что они оба не ели уже сутки.

– Я пошел спать, – наконец, заявил Дар, вставая.

– Подожди!

– Мы с тобой!

Возгласы слились в один, а Ждан, вскакивая, чуть не опрокинул стол.

– Это еще с какой стати? – войник настороженно поднял брови. – Домой топайте. А ты, – он указал на парня, – лучше вообще мне на глаза не попадайся. Терпеть не могу трусов.

– Я не трус! – вспылил Ждан. – Ты не понимаешь! Мне Йена сказала…

– Что она тебе сказала? Чтобы ты поспешно бежал с заставы, а?

– Нет, но…

– Вот именно, что "но". Все, разговор окончен.

Войник развернулся и направился к стойке хозяина.

– Но нам некуда идти, – тихо всхлипнула девушка ему в спину.

– Что значит, некуда? – Дарен, борясь с искушением ругнуться, снова повернулся.

– Пожалуйста… – Веля совсем разревелась.

Ждан угрюмо молчал, стоя позади нее и сложив руки на груди.

– Что – пожалуйста?

– Возьми нас с собой, – с готовностью отозвался парень.

– Нет.

– Но почему?!

Дар не ответил, но за постой, тем не менее, заплатил, получив ключ от комнаты на троих.

Помещение было затхлым, постели недостиранными и какими-то влажными на ощупь. Ждан, поморщившись, сунулся было открывать окно, но бушующий на улице ливень с такой силой и злостью плеснул ему в лицо колючей дождевой водой, что парень, ругаясь, тут же захлопнул створки обратно со стуком.

– Огниво с трутом у кого-нибудь есть? – поинтересовался Дар, стоя в дверях без особого интереса наблюдая за действиями юноши. – Мои сейчас ни на что не годятся.

Велимира с готовностью протянула спрошенное, не сказав ни слова. Войник чиркнул камнями, и выпавшая искра зажгла большой фитиль наполовину оплывшей свечки. Оранжевый огонек немного потрепыхался, выравниваясь, и через несколько пылинок уверенно пополз вверх яркой струей из тепла и света.

Дарен нашел в углу швабру и, похлопав ею по ладони, вставил в ручку, облокотив концы на стены и стул, поставленный рядом.

– Что ты делаешь? – настороженно спросил Ждан, намотав на мокрый оголенный торс простыню, сразу став еще тощее и сутулее.

– Подпираю шваброй дверь, – без тени замешательства ответил войник.

– И зачем?

– Затем, чтобы ночью те, кто шел за мной все это время, не выпотрошили тебе кишки.

Ждан поиграл бровями, в надежде, что тот все-таки шутит, но Даров тон был далек от шутливого, и тогда парень с сомнением спросил:

– А это поможет?

Дар фыркнул.

– Нет, конечно.

– Тогда какого лысого дьябола?

Войник пожал плечами:

– С полволны будет раздаваться характерный звук, и, быть может, мы еще успеем от них удрать.

Парень хотел было спросить, зачем, собственно, удирать, но вовремя прикусил язык.

– А почему они за тобой охотятся?

Дар промолчал и, сев на постель, стал снимать промокшие насквозь сапоги. За него чуть погодя тихо ответила Велимира:

– У него есть то, что нужно их хозяину.

– И что же это?

Но на этот раз ему вообще никто не ответил. Ждан махнул на них рукой и забрался под покрывало, не снимая штанов.