Текст книги "Когда падают листья... (СИ)"

Автор книги: Наталия Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Что ты сказал, то и будет.

– Так нельзя.

– А ты можешь это изменить? – поднял бровь наставник.

Наступило молчание.

Ветер с силой швырял в лицо войникам серые холодные брызги, заставляя щурить глаза. Шуршал рядом еловый лес, погрузившийся в темноту наступающей ночи. Природа бушевала, осень стирала все краски с холста, стремительно, будто боялась не успеть подготовить чистый лист грядущей зиме.

Нет, он не мог этого изменить – не наделили его боги, увы! – ни великими способностями, ни правами вершить судьбы других, ни силой менять мироздание, да и даже простой искоркой чародейства тоже обделили. Но он готов был сделать все, что в его силах: когда-нибудь этим четверым пригодится то, чему он успел их научить. Не это ли самое главное?

Богдан вдруг усмехнулся:

– Задержишься после отлова вешателя – буду признателен.

– Не мои ли изуверские способы тренировок так тебя вдохновили?

– Нет, – покачал головой его бывший наставник, – отнюдь не они.

– Что ты хочешь сказать?

– Все, что я хотел сказать – я сказал.

Богдан ухмыльнулся и пошел прочь.

И вот стой теперь под дождем, гляди в прямую спину удаляющегося человека и думай, что же он имел в виду.

Бесполезно было учить их – это было понятно и лесной кикиморе. Нет, Дарен не строил никаких иллюзий: не хотелось потом бы смотреть на их обломки. Если уж даже опытный, судя по словам наставника, воин Щерк не смог ничего поделать, то что уж тут говорить о детях?

Он устало потер лицо ладонями. Это был шаг подступающего отчаяния. И у войника зубы сводило от злости, злости на себя – за то, что поддается ему.

А Осень посмеивалась и втихомолку от ступающей по пятам Зимы вышивала красные крестики с обратной стороны панно. Пусть, пусть снежная Хозяйка рисует свои льдистые белые узоры. А уж она позаботится о том, чтобы они были мечены кровью.

* * *

На следующий день из петли чудом вынули Ждана: ловкий парень зацепился за стену ногами. Его, орущего благим матом, заметил один из стражников, обходящих крепость. Повезло ему – не больше.

– Где он?!

Дарен ворвался в лазарет так же стремительно, как это сделал ветер в прошлую ночь. Невыспавшийся, злой, помятый и замерзший – вот каким предстал перед местной сестрой и ее единственным подопечным войник.

– Доброе утро, мастер, – вежливо поздоровалась женщина и, закрыв дальнейший проход своими телесами, посмотрела на него исподлобья.

Мужчине поневоле пришлось обратить на нее внимание: полная дородная баба с густыми волосами, тронутыми сединой и завязанными в простой узел; лицо не по-женски суровое с тонкой линией губ, глаза – черные-пречерные, будто колодцы. Наверняка, писанной красавицей была в свое время.

Портили женщину только редкие черные усики под носом.

– Доброе утро, сестра…

– Йена.

– Доброе утро, сестра Йена. Я могу пройти? – он наклонил голову.

– Не спеши, торопыга. Сюда всегда успеешь попасть, – усмехнулась добродушно женщин, – как звать-то тебя, мастер?

– Дарен. Можно мне пройти?

Войник нетерпеливо поджал губы: он никогда не любил ждать. Делать это умел отменно, но – такой казус – терпеть не мог.

– Да все в порядке с твоим парнишей, мастер. От испуга у меня еще никто не умирал, – отозвалась Йена, пропуская Дара, – а синяк пройдет через пару дней.

Дар отправился к Ждану, уже сидящему на койке. На шее красовался красный рубец, глаза большие, испуганные. Пальцы нервно перебирают одеяло.

– Ты его видел? – без всяких вступлений начал войник.

Парень заметно скис и опустил глаза.

Рыжая полосатая кошка – любимица сестры, потерлась о ноги Дара, но тот аккуратно оттолкнул ее ногой.

– Отвечай, Ждан, как он выглядел?

Кошка наклонила усатую голову, а потом, задрав хвост трубой, пошла прочь, к своей хозяйке.

– Я… я не знаю. Все случилось слишком… быстро.

– Так быстро, что ты не успел рассмотреть душителя? – скептически уточнил Дарен.

Ждан нервно сглотнул и, в поисках поддержки, посмотрел на сестру Йену. Но та перебирала какие-то склянки с непонятным содержимым на полке и, казалось, совсем не обращала внимания на говорящих.

– Я спал.

Дар выпустил воздух сквозь сжатые зубы и хлопнул себя по ногам.

– Так, просто отлично! Когда тебя до стенки несли, ты тоже спал?!

– У меня того… – он сглотнул, – темно в глазах было.

За окном надрывались какие-то птахи, будто делая ставки, кто чирикнет выше и противней. Хотелось зажмуриться, закрыть глаза и залезть куда-нибудь в глухой темный угол. И этот еще тут… Спал.

– Идиот, – флегматично констатировал войник, – ты просто конченный придурок, Ждан. – Он поморщился. – Вот только попадись мне на глаза – душу вытрясу. Единственный шанс упустил свой, молодец, так держать. Да ты меня подставил, ты это понимаешь?

Ждан окончательно поник и, вжав голову в плечи, молча продолжал рассматривать одеяло.

Дарен сплюнул.

– Спи дальше, герой хренов.

И пошел к выходу.

– Да… Мастер Дарен! – оклик мальчишки настиг его уже у лестницы. – Мастер Дарен!

– Что еще? – ворчливо отозвался Дар.

Ждан прокусил губу: по подбородку тянулась алая ниточка.

– Вот… – он медленно разжал будто сведенную судорогой ладонь, – Тут это…

Дарен, не дослушав, выхватил мятую желтую записку из его руки и быстро развернул. Корявыми коринскими буквами было выведено:

"Дорогой Дарен! Как хорошо, что на встречу со мной приехал именно ты. Как говориться: старые знакомые лучше новых врагов. Жду тебя ночью за воротами у юго-восточной, и не забудь амулетик у Богдана взять. В противном случае тело рыжей красотки будет завтра под твоей дверью. В твоих интересах прийти одному. Думаю, ты найдешь способ незаметно выбраться за стены, камешек-то у тебя на шее знатный имеется.

Надеюсь на скорую встречу,

Карстер".

– Чертов ублюдок! – тихо прошипел Дар и, скомкав треклятую записку, небрежно сунул ее за пазуху.

То, что он пойдет на эту "встречу" Дарену было ясно как день. Но если кого-то взять с собой, то… Эта помойная крыса просто не покажется. Идти одному – тоже глупо. Теперь Дарен уверился в том, что в стенах заставы у Карстера был сообщник, и хорошо, если только один. Сам бы тот не стал бы рисковать собственной задницей ради сомнительных убийств. Ради чего он замыслил всю эту кутерьму – оставалось первым вопросом. И Дарен был намерен выяснить все. В конце концов – ему терять нечего.

Черный камень на шнурке, казалось, жег грудь. Что же за штуку дала ему девчонка из весницы? Простой оберег или… И что за амулет нужно взять у Богдана? Дьябол, слишком много вопросов!

Дарен не был уверен в том, что "старый знакомый" блефует, и решил проверить самолично свои слова, проходя к знакомому двору, где уже как два века мучили тренировками поколение за поколением: когда-то жестче, когда-то мягче. Дар помнил все деревянные столбы, сосчитанные собственным телом, помнил каждую яму, каждый бугор. Да что там: он был готов с уверенностью сказать, что перейдет это место ночью с закрытыми глазами, не споткнувшись. И прошел бы.

Войник отогнал подальше мысли о прошлом, еще не таком режущем, но далеком и невозвратимом, и направился в сторону Веселина, думая о том, как же ему лучше соврать, чтобы поверил?

– Вес, нужно поговорить.

Мастер отер пот со лба, махнул рукой своему десятку и направился в сторону Дарена почти кошачьей походкой. Дара всегда удивляла эта его способность передвигаться с грацией льва при общей грузности тела – у самого войника все движения выходили почему-то на редкость скованными и резковатыми.

– Что-то случилось?

– Читай, – желтый листок перекочевал из руки в руку.

Веселин развернул его, быстро пробежался глазами по корявому тексту и нахмурился:

– Я, брат, коринского-то не знаю.

– Там написано, чтобы кто-то из нас пришел ночью на встречу с этим… вешателем и принес одну вещицу взамен на вашего человека, – сказал почти всю правду войник и тут же в лоб спросил: – что за амулет хранится в крепости?

Веселин отдал ему мятый листок обратно и нахмурился, будто что-то вспоминая.

– Амулет, говоришь…

Мастер сощурился, будто гадая, стоит ли открывать страшную тайну или нет.

– Ты понимаешь, о чем идет речь?

– Возможно.

– Выражайся яснее, – в голосе проскользнули приказные нотки.

Веселин усмехнулся:

– О, да мы никак в командиры намереваемся, а?

Войник нахмурился:

– Не уходи от темы.

– Амулеты, как и чаровники, – большая редкость в наше время. А потеря памяти мне не грозит еще лет эдак тридцать… Надеюсь, ты не станешь делать глупостей?

Дар искривил губы в подобии ухмылки:

– Возможно.

Веселин мигом посерьезнел и, проводив угрюмым взглядом пробежавшего рядом мальчишку, внимательно посмотрел на товарища.

– Это провокация, Дар. Не впервой. Из-за какой-то цацки людей убивать…

– Ты мне поподробней про эту "цацку" расскажи, – перебил его Дарен.

– Ладно, – вздохнул Вес, смиряясь с неизбежным. – Слушай и мотай на ус, коровья твоя морда…

Лето 847 года. Несколько вятков назад.

Поздняя холодная весна неожиданно быстро перетекла в душное безветренное лето. Жара стояла ужасная: солнце пекло совсем по южному, на небе вплоть до самого горизонта не виднелось ни одной, даже самой сопливой тучки, а редкие порывы сухого ветра лишь помогали обезвоживать поля, с орошением влагой которых люди уже не справлялись. Бурно пошедшая в рост пшеница поникла и все больше гнулась к земле, грозил неурожай и последующий за ним голод.

Молодые парнишки-стражники, только прошедшие обучение, каждую волну вытирали со лба крупные капли пота, но продолжали стоять при всем параде.

– Вы бы еще шубу надели, – ворчливо заметил прошедший через ворота со своим десятком Веселин, – и не холодно вам, красны девицы?

Мальчишки только еще больше подняли подбородки, не принимая совета. Вес только плечами пожал: хотят превратиться в копченую колбасу – их дело.

И они пошли дальше. С утра на загнанной лошади примчался молоденький гонец от кралля, которого ждали только через полседьмицы. Когда паренька откачали, тот поведал им страшную историю смертоубийства на полпути к заставе.

Что это было? Не поделили чего ли две банды мародеров или еще что, но поножовщина произошла знатная. Видно, добыча у кого-то крупная имелась…

На поляне действительно лежало десять тел.

Веселин приказал обыскать их, для порядка, так сказать, и один из его пареньков нашел в кармане у одного из них какую-то блестящую безделушку. Ничего примечательного в ней, на взгляд мастера, и не было: камень какой-то странный, дешевый, да и оправа вся почернела от времени, даже не разобрать, из какого-то металла. Простая некрасивая безделушка. Веселин хотел было ее забросить куда подальше в лес, но тут к нему подскочила та бойкая рыжая Марта, непонятно откуда там взявшаяся, и…

– Начала мне эта девица втирать что-то про чародейство, я даже не слушал, коли честно. Выкидывать уже не стал – вдруг действительно штука окажется магической? Ну ее к дьяболу – у себя держать-то. Вот и отдал я ее Богдану. А наставник-то наш посмотрел на нее, да и сказал, что на амулет похоже. Пришлось прятать.

– К чаровнику в Сержну посылали? – поинтересовался Дарен.

– Да какой там! – Вес лишь рукой махнул. – Если б ты не напомнил, я бы вообще и думать забыл об этой безделушке.

Дарен мысленно помолился Эльге – богине Путников и Странников* (Путники – люди, всегда видящие заведомо верные дороги. Как бы ни петлял по ним Путник, стараясь обмануть Хельгу-Прядильщицу, все равно рано или поздно окажется у конечной отметки, шагнув за которую, он начнет новую жизнь.

Странники – не имеющие цели, вечные скитальцы. Жизнь для них – река без конца и края, и все горе их в том, что пока не набредут они на дорогу, проложенную кем-то из Путников – вечно будут скитаться по свету, в стремлении отыскать чужую цель. И лишь Нити, ранами рассекающие ладони, могут указать им путь). Не хватало здесь еще и дворцовых лизоблюдов с хоть какой-то толикой магического дара.

– Мне надо на нее посмотреть.

– Слушай, – Веселин погрозил ему кулаком, – я тебя предупредил: не делай глупостей.

– Я свои уже сделал.

– Смотри у меня!

– Так ты мне будешь помогать или нет?

Тот смерил его тяжелым взглядом, попыхтел в нос, почесал небритую щеку, заросшую светлой щетиной, а потом досадливо сплюнул под ноги:

– Вот шебутной дьябол выискался. Идем.

Дарен в ответ лишь криво усмехнулся и пошел вслед.

В возможном артефакте, кстати говоря, действительно не было ничего примечательного: цацка цацкой – прав был Веселин. За такую Дарен и трех гнутых медьков не дал бы на блошином рынке. Небольшой овальный камень, вытянутый в длину, голубоватый, непрозрачный с синими прожилками, а оправа-то вообще по виду дешевка – непонятно, как до сих пор в труху не превратилась – почерневшая, шершавая на ощупь. Серебро? Дар перевернул псевдоамулет вниз камнем: на обратной стороне не стояло даже клейма и имени мастера: лишь какие-то непонятные рунические знаки тянулись по периметру.

Он задумчиво повертел ее в пальцах, но ни особой силы, ничего другого чудодейственного не почувствовал. Карстер издевается?

– Дрянь какая-то, – пробурчал он, отдавая Веселину цацку и без особого интереса наблюдая за тем, как тот ее убирает в старую шкатулку в оружейной и запирает на замок.

По крайней мере, так показалось самому Веселину.

– Вот и я о том же, – охотно поддержал тему войник, обрадованный тем, что приятель, кажется, отказался от идеи идти на встречу с вешателем, – простецкая дешевка.

Дарен рассеянно оглядел запыленное помещение оружейной.

– А ты уверен, что ничего другого на заставе не хранится?

Веселин с полволны хмурился, пытаясь, видно, что-то вспомнить, а потом уверенно тряхнул головой:

– Нет, ничего.

Мерцернарий пожевал губы.

– Но не может же он ошибаться.

Войник выпрямился и задвинул шкатулку в самый дальний угол.

– Это с чего это? – Он усмехнулся, – все мы делаем ошибки.

– Не-ет, – протянул Дарен, хищно блеснув глазами, – этот – не может.

Они направились к выходу из оружейной: смотритель молча запер дверь за мастерами.

– Да ты, как я погляжу, зуб на него имеешь, – хохотнул Веселин и хлопнул товарища по плечу, – и немаленький!

– Зришь в корень, человече, – ехидно отозвался Дарен, – что же ты, умный такой, в мудрецы-то не подался, а?

– Не берут! – развел руками Вес, – не берут и вся недолга!

Они расхохотались: видно оба представили, какой из Веселина мудрец. В сущности, такой же, как из самого Дара танцор. Вес честно признавал, что даже читать умеет, прямо-таки говоря, скверно, и жить ему отсутствие грамотности никак не мешало; сам он говорил: мол, что я, дурак какой – во время драки поэмы зачитывать неблагодарным ушам?..

– Мастер Веселин! – из-за угла здания выбежал запыхавшийся мальчишка из его десятка. – Там… там…

– Пожар? – участливо поинтересовался Вес, не обращая на нахмурившего черные густые брови Дарена.

Паренек помотал головой.

– Ураган?

– Вес! – Дар сложил руки на груди. – Дай ему сказать.

Тот лишь пожал плечами, но издевки прекратил.

– Марта пропала…

Войники переглянулись. Вопросы о том, что эта рыжая девица снова делала в мужском крыле, Дарен решил оставить на потом.

– То есть как – пропала?

Мальчик сглотнул.

– Вот так… Совсем пропала. Мы на волну отворотились, а потом глянули – и нетуть ее.

– Может, отошла куда?

– Дык мы всю заставу оббегали, она кинжал Ронна умыкнула!

Дарен вздохнул и пробормотал себе под нос что-то нечленораздельное и неприличное.

– Ковырялка Ронна и медька гнутого не стоит, – хмыкнул Веселин, поглядывая на Дарена искоса.

Но тот лишь еще больше нахмурился и медленным шагом направился в сторону лазарета, оставляя товарища одного разбираться со всем.

– Сестра Йена?

Войник прошел сквозь помещение, залитое солнечным светом, проникающим через высокие стрельчатые окна под потолком. Гулко отдавался каждый шаг, сделанный по холодному плиточному полу. Но сестры он не заметил – лишь Ждана, с задумчивым видом изучающего потолок.

– А ты что здесь делаешь? – удивился Дар. – Марш отсюда!

– Но…

– Ты мне не нокай, – хмыкнул тот. – При смерти не валяешься, голова цела и руки тоже. Бегом на тренировку!

Ждан пробурчал что-то оскорбительное, вылезая из-под одеяла, но Дарен не стал прислушиваться.

Из-за цвета стен льющийся медовой патокой из окон солнечный свет казался янтарным и каким-то терпко-сладким. Снова солнечный день… Наверное, последний.

– Чего ж ты, мастер, паренька так не любишь? – добродушно усмехнулась сестра Йена, входя в лазарет.

– А я никого не люблю, – осклабился войник в ответ.

"Ложь!" – раздался голос в его голове.

"Кыш!" – в тон ему отозвался Дар.

Сестра ничего не ответила, лишь покачала головой и стала переставлять какие-то склянки на полке: синие, зеленые, коричневые, фиолетовые… Дарен всегда удивлялся, как знахари и ведуньи разбираются в этом скоплении баночек и колбочек? Сам дьябол ногу сломит. И все остальные части тела тоже.

– Сестра Йена, мне надо поговорить с Вами.

Женщина повертела в руках синий пузырек и, не оборачиваясь, ответила:

– Говори, мастер.

Дарен чувствовал себя неуютно. Сестра даже не повернулась, а он не знал, расценивать это как намеренное оскорбление или же просто как черту характера женщины.

– Мой вопрос может показаться неуместным… – он замялся. – Но все же припомните, пожалуйста, нет ли у Вас какого-нибудь старого украшения с синим камнем посередине?

Дзинь!.. – яркая красная баночка выпала из рук сестры и разлетелась мелкими льдинками стекол по плиточному полу. Будто кровь из раны брызнула.

– Вот растяпа неуклюжая!

Женщина сама себя обругала и аккуратно встала на колени, маленьким веничком собирая осколки в кучку.

– Вам помочь?

– Нет, – чересчур резко отозвалась она, – не надо.

Не надо – так не надо. Войник не стал настаивать, но, удивленный такой реакцией на его вопрос, решил, что нащупал какую-то ниточку. Дарен на миг отвернулся к ближайшему окну: лучик света, играясь, мазнул по его щеке солнечной краской, оставив теплый след.

– И все же сестра…

– А, – сестра Йена все-таки повернулась после того, как сгребла осколки на деревянный совок, и соизволила снисходительно улыбнуться, поднимаясь с пола и отряхивая тяжелые длинные юбки: – артефакт никак ищешь, а, мастер?

– Нет, вот как раз он мне не нужен, – усмехнулся Дар, удившись ее догадливости, и насмешливо спросил: – скажите, сестра Йена, все на заставе о нем знают?

– Все – не все, а я знаю, – хитро сощурилась женщина, – так чего же ты хочешь, мастер?

– Тем лучше, что Вы его видели. Мне нужно что-то похожее.

Сестра Йена ссыпала мусор в плетеный короб, и, поправив узел жестки волос на затылке, вновь повернулась к Дарену и провела ладонью по лбу, будто отирая пот.

– Недоброе дело затеваешь, мастер.

Дарен нахмурился: он не любил слушать советы, когда те шли в разлад с его решениями.

– Сестра, я пришел к Вам не за обсуждением моих поступков. Вы можете мне помочь? Если нет…

– Отчего ж нет? Есть у меня одна вещица, – женщина поманила его пальцем и направилась к неприметной серой двери, – только ты ее не бери с собой.

Войник промолчал, справедливо рассудив, что дальше последуют объяснения, почему ему не стоит этого делать. Но он ошибся.

– Возьмешь у Веселина ключ от шкатулки и подменишь одно другим.

Они вошли в комнатку-каморку, женщина нащупала огниво и пару раз звонко стукнула им о трут: зажегся небольшой факел, вставленный в выемку стены.

– А если не сделаю? – задумчиво спросил Дар, оглядывая комнатку.

Ничего особенного она из себя не представляла: какие-то старые комоды вдоль стен, нагромождение различных сундуков и ароматные сушеные травы, завязанные на веревке, тянущейся из угла в угол.

– Сделаешь, сделаешь.

– Откуда Вам знать? – дерзко отозвался Дарен и тут же напрягся от внезапной догадки: – вы чаровница?

– Может, и так, – загадочно улыбнулась женщина, под удивленным взглядом войника доставая из ящика такую же "цацку", какой лежал в оружейной, – а, может, и нет. Слово твое, мастер, что подменишь, а потом – камень.

Дара начали терзать смутные подозрения, но виду он не подал. Мало ли, сколько таких вещиц на свете?

– Вам какая с этого выгода?

– Ты слово давай, а не вопросами бросайся, – усмехнулась сестра, – тебе всяко лучше будет.

Войник задумался. С одной стороны, он не понимал, зачем нужно было одну безделушку менять на другую, а с другой – кожей чувствовал, что к такому настоятельному совету прислушаться надо.

Странная догадка – будто подтолкнул кто-то – кольнула сознание холодом: может быть, этот, данный сестрой Йеной, артефакт и есть настоящий, а тот лишь подделка?..

Тогда…

– Хорошо. Мое слово.

Амулет загадочно блеснул, оказавшись в сжатой ладони войника, но никто не мог этого заметить.

Жаль, он не знал, что с этого момента его Путь оборвался у пропасти, а за ней начался новый: опасный, темный и нехоженый…

На колени Йены вспрыгнула рыжая кошка и потерлась головой о подбородок женщины. Ей нужна была ласка.

– Думаешь, он послушается, мрр?

Сестра улыбнулась, едва различая четкие, строгие удаляющиеся шаги мрачного мастера. Самой Йене он нравился. Отчего ж не помочь?

– Не знаю, Зорька, не знаю.

– Я думаю, что послушается, – продолжала рассуждать кошка, устраиваясь поудобнее, – хотя мне он и не нравится.

– Почему же? – усмехнулась сестра.

– Ногой меня толкнул, мрмяу! – возмущенно пожаловалась кошка, – и злой он какой-то.

– Нет, не злой.

– Все равно! Хмурится целыми днями, будто высматривает что, а в туманах ничего не видит. Котенок слепой.

– Нет, Зорька, он не так прост.

– Ты видишь?

– Вижу, – Йена улыбнулась, – ему не надо видеть сквозь туманы, чтобы преодолевать их.

– Это как это так? – кошка от возбуждения, удивления и возмущения даже коготки выпустила в юбку Йены и посмотрела на нее.

Женщина улыбнулась и почесала рыжую любимицу за ухом.

– Гляди глубже, Зоря, гляди дальше…

Приближалась ночь.

На небо выплыла ущербная луна, покрывая мертвенным светом потускневшие ели, так же, как и вчера, завывал несчастный бродяга-ветер, раздавался веселый и шумный гомон из казарм.

Затишье перед бурей.

Остановка полета перед резким и сильным взмахом крыльев.

Застывшее изваяние испуганной серой мышки перед побегом от опасности…

Дарен, прочитав заранее очистительную молитву сразу двоим богам – Эльге и Оару, с чистой совестью увел у Веселина ключ от шкатулки и незаметно подменил камни.

До назначенной встречи оставались считанные побеги, и Дар решил сходить на конюшню, проверить своего коника.

Брония он купил после той бойни в гостильне, куда привел его Карстер, как только появились деньги. Конь сразу показал крутой норов, не слушаясь вершника и не обращая внимания на его выкрики. Но за год они слюбились, да до такой степени, что Дарен был готов порвать глотку любому, кто попытался бы причинить вред коню. Броня тоже не отставал от хозяина: Дар помнил случай, когда ему пришлось одному заночевать под открытым небом, а конь за ночь ухитрился изловить любителя чужого добра. Когда отдохнувший вершник очнулся, то обнаружил под Бронием уже наложившего в штаны хилого разбойника… Они были на равных. Вершник за коня, конь за вершника

И потому Дарен еле сдержал радостный вопль, когда после выхода из Здронна, хмурые и, наверняка не раз попавшие под копыта острого коня, охранники вывели упирающегося Броню. И даже после он сдержал яростный рык, когда обнаружил, что ноги коня исцарапаны мелкими камешками: никак, беговым сделали, стервецы. Из десяти злотов четыре он отдал чаровнику в столице, чтобы тот в кратчайшие сроки вылечил ноги Брония, а потом еще не поскупился на крепчайшие подковы у лучшего кузнеца города. Специально дразнил задолизов кралля, вытащивших его, зная, что сейчас они с ним ничего не сделают: кралль вдруг ни с того ни с сего вспомнил молодого паренька, спасшего ему жизнь несколько лет назад. Что ж, у царственных особ свои странности – к ним надо просто привыкнуть, а лучше использовать в своих целях.

Вот так и возобновилось их единение с любимым конем…

Броня, завидев хозяина, как человек, удивленно шире открыл глаза и радостно заржал во весь голос, приветствуя. Уши коня заходили ходуном.

– Вона как рад тебе, сынок, – с добродушной ухмылкой заметил старенький конюх, запустив руку в густую седую бороду, – небося, соскучился маленько.

Дарен, бросив мимолетный взгляд на дедка, подошел к коню и вытащил руку из кармана, протягивая ему под нос:

– Привет, хороший, – конь осторожно и даже немного недоверчиво обнюхал кусочки сахара, – смотри, что у меня для тебя есть.

Грива была расчесана, шкура начищена – за ним тут хорошо ухаживали.

Не пропадет.

Броня фыркнул и одним движением могучего языка слизал предложенное угощение, после чего уставился на хозяина огромными янтарными глазами: мол, а дальше чего?

Дар наклонился, зарылся пальцами в густую черную гриву и быстро зашептал в дергающееся конское ухо:

– Я сегодня ухожу… на опасное дело ухожу. Ты… Если я не вернусь, хорошо себя веди… ладно? Договорились?

Броний топнул ногой. Потом второй, выражая свое искреннее возмущение тем, что его не берут с собой.

– Броня, разбойник мой родной… Так надо, – Дар погладил его по холке, – если вернусь – хорошо. Нет – значит, судьба такая.

Конь тревожно заржал, выражая неодобрение, и внимательно, совсем не по-животному, посмотрел войнику в глаза: "может, не пойдешь, глупый человек?"

Войник вздохнул.

– Ты хоть и вредный, как стадо мракобесов, но я тебя люблю, Броня. Все. Будь молодцом. – Он потерся лбом о лоб коня и быстро удалился, на ходу бросив дедушке: – вы уж приглядывайте за ним, коли чего…

И прибавил шагу, не зная, что еще сказать.

Конюх проводил Дарена недоуменным взглядом: г это видано, чтоб с конем, как с любимой девицей разговаривали?

Дедок почесал лысый затылок, глянул на красавца Дарена и, пожав плечами, справедливо решил, что у всех свои причуды.