Текст книги "Я твоя тень (СИ)"

Автор книги: Натаэль Дэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Вскоре ты сделал кадр, который удовлетворил тебя. Ты вышел из комнаты, сдвинув меня из проёма, а когда вернулся, сунул мне в руки джинсы и футболку. Это была одежда из твоего гардероба: джинсы все в дырках – я с трудом полез в них, а футболка слишком короткая и собралась в подмышках.

Ты задумчиво осмотрел меня и, похоже, оказался недоволен увиденным.

– Блин, а я уже купил тебе чизбургер. Оказывается, зря. Короче, малыш, план таков: ты должен похудеть под мои шмотки. Уяснил?

Я кивнул. С этого момента начался второй этап моего заключения. Теперь я мог свободно ходить по квартире, пользоваться уборной и даже кухней. Правда, в холодильнике всё равно было пусто, а потом ты по совету Моны набил его зелёными яблоками. Сам ты питался где-то в городе и иногда приносил с собой ароматы фастфуда или сдобы. Я стал видеть тебя чаще. Мона приходила раз в два дня, но оставалась всего на пару часов. Ты, как правило, появлялся под утро, спал часов до двенадцати – я часто садился на кровать и смотрел на тебя спящего – и после обеда уже уходил куда-то снова.

Один раз я посмотрел в глазок и увидел в коридоре человека. Он входил в квартиру напротив. Я мог бы позвать его, но слишком долго решался, и он успел уйти. Но я не особенно расстроился, потому что чувствовал, что всё идёт к развязке.

Глава 64

– Эй, ты спишь?

Я проснулся от тычка в бок. Ты стоял у кровати и смотрел на меня сверху вниз. Был вроде бы выходной день и приблизительно пятая неделя пребывания в твоей квартире. Я уже привык к заключению, и окружающий мир меня перестал интересовать. Разве только то, куда ты пропадал, когда я оставался один.

– Доброе утро, Ференц.

На твоём лице на короткий миг проскользнула улыбка, а потом ты стал серьёзным и снова толкнул меня.

– Давай, вставай уже. Я же жду.

Я нехотя вылез из-под одеяла. Большую часть времени ты заставлял меня ходить почти без одежды, поэтому моя застенчивость канула в Лету уже пару недель назад. Я поставил ноги на коврик у кровати и вытянулся во весь рост.

Ты хотел, чтобы мы стали, как два близнеца, но как ты собирался решить проблему с ростом, ведь я был выше тебя сантиметров на пять?

Ты ущипнул меня за кожу на рёбрах и оставил розовый след.

– Здорово, ты почти готов, – произнёс ты удовлетворённо. – Нравится самому?

Ты подвёл меня к зеркалу в уборной, где я равнодушно несколько минут созерцал выпирающие рёбра и ключицы, впалый живот и такие же щёки. Моё лицо превратилось из овального в треугольное, скулы заострились, а ещё я стал выглядеть старше.

Я пожал плечами вместо ответа на твой вопрос.

– Ты, блин, вообще, чувак! Улыбнись, что ли, для разнообразия.

Я растянул губы в вымученной улыбке. Ты фыркнул и вышел в коридор. Я дал себе мысленную пощёчину. Соберись, Тейт. Скоро всё закончится.

Ты нашёлся на кухне – заваривал кофе, его запах постепенно заполнил всю квартиру. На стойке рядом лежала булка хлеба, сыр и кетчуп. Вид еды не вызвал во мне совершенно никаких эмоций. Я не ел нормальную еду уже больше месяца и думал что, может, больше и не смогу. Ты сделал два сэндвича, налил кофе сначала в кружку с кляксой, из которой обычно пил сам, потом – в маленькую чашечку с розочкой.

Мы сели друг напротив друга и начали трапезу. После пары укусов сэндвича меня затошнило, но глоток горького кофе помог.

– Как дела? – спросил я тебя от скуки.

– Хорошо, – сказал ты с набитым ртом. – У меня для тебя сюрприз. Посмотрим, готов ли ты к следующему шагу. Если пройдёшь испытание, получишь отличную награду. Тебе понравится.

– А что это за испытание? – было бы самообманом сказать, что меня перестали волновать твои затеи, несмотря на то, что в целом, мне уже многое было всё равно.

– Узнаешь.

После завтрака ты куда-то ушёл, оставив меня наедине с остатками еды. Я заглянул в холодильник – там появилась газировка, пиво и кое-какая еда. Можно бы было наесться до отвала, но я решил, что это не лучшая идея: вдруг тебе это не понравится, да и после столь длительной диеты, мне просто может стать плохо.

Я зашёл в твою спальню и развалился на твоей кровати, пытаясь представить, какого это – спать здесь. От постели шёл обезличенный запах порошка и ничего, что бы напоминало тебя. Я напряг память, чтобы вспомнить, приходил ли ты вчера вечером или ночью, и пришёл к выводу, что ты ночевал в каком-то другом месте. И, наверняка, с Моной.

Ты вернулся в три часа дня и не один, а со своей подругой. Вы принесли полные пакеты продуктов и напитков. Намечалась вечеринка. Видимо, это и был твой сюрприз.

Мона отправилась на кухню нарезать фрукты, раскладывать закуски по бумажным тарелкам, расставлять на всё это добро на кухонном столе. Ты зашёл в мою комнату, содрал со стен плакаты, сбросил с кровати постельное бельё, оставив один матрас, и, сунув всё это в большой чёрный мешок, отнёс в коридор. Вернувшись, ты высыпал из бумажного пакета иголки хвойных деревьев и разровнял их на матрасе, письменном столе и на полу. В воздухе расползся аромат леса и свежести. Я застыл в проёме и с интересом наблюдал за тобой. Еловый лапник ассоциировался у меня с чьей-то смертью, но ты, наверное, просто хотел отбить мой запах из этой комнаты. Ты отпустишь меня, или мы переедем в другое место?

Закончив с хвоёй, ты побрызгал в воздухе из флакона с надписью «аэрозоль с ароматом после дождя».

– Фу, гадость какая, – заключил ты и открыл окно настежь. Флакон полетел в чёрный мешок к постельному белью. – Чё стоишь, как солдат на плацу? На вот, помоги мне.

Ты вручил мне коробку с шариками, которые я должен был надуть. Правда, у меня еле-еле хватило сил на один. Оказалось, что на нём написано: с днём рождения. Я решил не гадать, у кого из нас троих сегодня праздник. Вполне возможно, что других шариков просто не нашлось.

– И на что ты вообще годишься? – спросил ты, когда выяснилось, что больше ни одного шарика я не надую.

Вскоре из кухни пришла Мона и стала раскладывать на всех горизонтальных поверхностях еду: тарелки с крошечными сэндвичами, пакеты с крекером, фрукты и сырную нарезку. Газировку и пиво она поставила прямо на пол. Ты сбегал на кухню и принёс самую большую кастрюли, которую я когда-либо видел в домашнем хозяйстве. Положив её в центр кровати, ты насыпал внутрь земли, накидал веточек, прутиков, нарвал страницы комиксов, которые я зачитал до дыр. Потом полил всё это какой-то жидкостью и чиркнул спичкой.

– Готовы?

– Давай уже, – поторопила Мона.

А я лишь взирал на развернувшееся перед глазами зрелище без каких-либо версий, что это за ритуал такой.

Ты бросил спичку в кастрюлю. Пламя съело сначала бумагу, потом занялось ветками. К потолку стал подниматься белый дым. Ты достал из кармана ключ и бросил его в кастрюлю, потом одной из оставшихся веток перемешал содержимое кастрюли, будто это зелье какое-то. Пламя на некоторое время поубавилось, но потом разгорелось вновь, когда Мона подбросила туда щепок из бумажного пакета.

– Готово! – удовлетворённо заметил ты, потом посмотрел на меня. – Знаешь, что ты должен сделать? – я помотал головой, действительно даже не предполагая. – Тебе надо достать ключ. Использовать подручные средства нельзя, только правую руку.

Вы с Моной отошли от кровати, освобождая мне место. Я подошёл к пылающей кастрюле и в нерешительности уставился на огонь. Пламя было большое, а его жар чувствовался даже в метре от него. Сбегать было некуда, так что я решил, что должен буду это сделать. И на этом испытания закончатся, ведь не зря же ты бросил в огонь именно ключ. О том, что я буду делать, когда ты освободишь меня, я старался не думать.

Закатывать рукав не пришлось, потому что на мне была одна из твоих коротких маек, которые ты разрешил носить. Можно было спросить, можно ли использовать воду, чтобы намочить руку, но мне захотелось впечатлить тебя, поэтому я собрал как можно больше слюны во рту, сплюнул на руку и растёр.

– Фи, – сказала Мона. – А это по правилам?

– Хитро, – признал ты. – Ладно, пускай.

Сквозь яркое пламя ключа на дне кастрюли было не видно, поэтому пришлось действовать вслепую. Я вдохнул поглубже и сунул руку сбоку, где по моим расчётам температура должна была быть пониже. Рефлексы сделали своё дело, моя рука дёрнулась и выскользнула в безопасное место, я успел загрести лишь горсть обгорелых головёшек. Как и ожидалось, ключа в них не было. Всё, я проиграл? Или ты дашь мне ещё одну попытку?

Я посмотрел на тебя.

– Достал? – спросил ты.

– Нет, не успел. Можно попробовать снова?

– Покажи руку.

Я сделал, что ты просил. Ты изучил мою ладонь, потом обратную сторону, снял перчатку и сравнил со своей.

– Да, давай.

Я повторил процедуру со слюной. На этот раз было не так больно, а, может, я просто уже знал, чего ждать. Разжав руку, я обнаружил в ней ключ. Он был очень горячий, и я уронил его на пол.

– Ух, ты! – захлопала в ладоши Мона. – Быстро ты его, класс!

Ты же молча подошёл ко мне, изучил мою руку и вдруг с силой сунул её в самый центр кастрюли, туда, где огонь был горячее всего. Я попытался выдернуть руку, но ты держал крепко. Я мог бы толкнуть тебя или даже ударить, но что-то меня остановило. На глазах навернулись слёзы. Я терпел сколько мог, а потом заорал. Ты отпустил меня. Я пулей вылетел из комнаты, заскочил в уборную, вывернул холодный кран до упора и сунул под воду пульсирующую болью кисть.

В коридоре послышались голоса. Вы с Моной спорили.

– Но я-то терпел, – возразил ты, – и ничего. И воды у меня рядом не было. Так что ни фига не до костей, ты преувеличиваешь.

– А если нет? Может, у него кожа нежнее или ещё что. И что делать с запахом? Омерзительно же пахнет, чувствуешь? Жареной человечиной!

– Успокойся. Много ты людей сжарила за свою жизнь? То-то же. Откуда тебя знать, как она пахнет?

Дверь распахнулась, и я увидел в зеркале твою отражение. За спиной у тебя стояла Мона, вид у неё был испуганный.

– Ты как, чувак? – спросил ты. – Жить будешь? – я кивнул. Говорить я был не в состоянии. Ты похлопал меня по плечу. – Ну и славно. Видишь, – ты повернулся к Моне, – он не сгорел заживо.

Мона скрылась в коридоре.

– Эй, куда ты?

– За льдом!

В эту ночь спать я не смог. Несмотря на то, что Мона притащила из ближайшего супермаркета две упаковки льда и несколько часов заботливо ухаживала за мной, рука всё равно болела страшно. Не помогли ни лёд, ни перевязка, ни обезболивающее. Только поздно вечером, после того как ты угостил меня белым порошком и показал, что с ним надо делать, мне стало немного легче. Мона в этот день осталась с тобой. Часов до трёх вы болтали в твоей комнате – за это время я несколько раз проваливался в поверхностный сон – а потом, когда в квартире стало тихо, и я понял, что спать не хочу, я тихо выскользнул в коридор. Ключ, который я достал из огня, оказался чисто символическим. Он ничего не открывал, ты повесил его на шнурок и подарил мне. Это был старый ключ от почтового ящика или чего-то подобного, ржавый и бесполезный. Но, несмотря на бессмысленность ритуала, и тем более вознаграждения, я почувствовал, что, если испытания и не закончились, то перешли на новый этап – это точно. И ты, кажется, стал больше мне доверять. Может, даже решил, что я в любом случае никуда от тебя не денусь.

Я подошёл к входной двери и проверил замок. Заперто. Проверил всё, что было в коридоре: твою кожанку, сумку Моны, обувь… Ключ нашёлся в одном из твоих кед. Может быть, ты хранил его там всё это время? Стараясь не издавать никаких звуков, я отпер дверь и вышел наружу. У меня не было обуви, а в твои кеды были на размер меньше. Каменный пол под ногами оказался холодным. Я осторожно, как будто из любой квартиры в сию секунду мог выскочить ты, спустился на первый этаж и вышел на улицу.

Была тёплая летняя ночь, мяукали кошки, шуршали крысы, с небес на меня взирали блеклые звёзды. И только внутренние оковы удержали меня от того, чтобы окунуться в ощущение радости и свободы.

Я побродил немного по двору, аккуратно переступая босыми ногами мусор, плевки и лужи, выглянул к дороге. Автомобили проносились мимо, словно на гонках Наскар, зато прохожих не наблюдалось. Я мог бы незамеченный никем дотопать пешочком до общежития, но что потом? Комендантский час закончится в шесть утра, и раньше я точно не приду, но ключа у меня всё равно нет. Ты забрал содержимое моих карманов вместе с моей одеждой и, быть может, вообще выбросил. Так что, ни в комнату в общаге, ни в автомобиль я не попаду. А если меня кто-то увидит, разгуливающим босиком по городу, после столь длительного отсутствия, что они подумают? Я ведь даже в числах и датах толком не ориентируюсь. Тебя я не сдам, поэтому не смогу объяснить, где был всё это время. Так недолго и в психдиспанцере оказаться.

Но, вполне возможно, я уже тогда понимал, что все эти мысли были лишь поводом остаться.

Проводив взглядом несколько десятков автомобилей, я вернулся во двор, поднялся на третий этаж, открыл дверь в твой дом. Всё тихо. Я вымыл ноги и лёг в кровать. Когда начало светать, мне, наконец, удалось уснуть.

Глава 65

Я ошибся, думая, что всё вот-вот закончится. События и действительно шли к развязке, но она случилась не так скоро, как я предполагал. Хотя в то время я, естественно, не осознавал, о чём шепчет моя интуиция. Ты так плотно вошёл в мою жизнь, что мне и в голову не могло прийти, что может быть иначе.

Рука перестала болеть дня через три-четыре, я даже не уловил, когда точно это случилось. В то утро вы с Моной ушли очень рано, я же полдня убирал остатки вчерашнего «праздника» и скучать было некогда. Потом мне в голову пришла мысль: если родители меня ищут, сюжет об этом могут показывать по новостям. На проверку этого ушла оставшаяся часть дня, ведь нужно было дождаться дневных и вечерних эфиров. В ожидании я приготовил обед из того, что осталось со вчерашнего мероприятия, поел, изучил в сотый раз твой гардероб, пролистал старые комиксы. Телевизор отказался выдавать информацию о том, что происходит у меня дома, а поскольку доступа в интернет у меня не было, пришлось ограничиться фантазиями на эту тему. Сколько прошло времени? Больше месяца, это точно. Много это или мало для того, чтобы найти человека? Как, интересно, это вообще происходит? Я напряг память, вспоминая все фильмы и сериалы с детективными сюжетами, которые я видел.

Опрашивают знакомых, соседей, коллег по работе – в моём случае однокурсников. Что потом? И много ли можно узнать обо мне, поговорив с самыми очевидными контактами? Уверен, мама в первую очередь укажет на ребят из группы, их найдут, зададут вопросы, выяснят, что ни Росс, ни Нильс, ни Лайк не знают, где я. Или знают? Тогда вряд ли скажут. Но, если предположить, что детективы установят за ними слежку, что они узнают? Что Мона периодически посещает эту квартиру, а ты здесь ночуешь, и на этом – всё. Без ордера сюда они не попадут, но ведь могут попросить тебя впустить и показать дом. Ты откажешься и тогда…

Раздался стук в дверь, и я вздрогнул. Нашли? Я на цыпочках подкрался к двери и выглянул в глазок. Темнота: кто-то закрыл отверстие пальцем. Я метнулся к окну, осторожно сдвинул занавеску. Окно выходило во двор, где не было ничего необычного: ни незнакомых машин, ни группы подозрительных людей. Но, наверное, детективы не так глупы. Я решил, что буду лежать в комнате и ни за что не подам признаков жизни, и тогда они уйдут. Но не тут-то было. После трёх повторений стук прекратился. Я успел вздохнуть с облегчением, как вдруг услышал, что в кто-то ковыряется в замке.

Может быть, это ты решил напугать меня? Вот зайдёшь, уведешь мой настороженный вид и покатишься со смеху. Я снова вернулся в двери и заглянул в глазок. В коридоре, склонившись над замочной скважиной, стоял незнакомый мужчина. Я рассмотрел надпись на бейсболке и торчащие из-под неё русые волосы, а потом замок щёлкнул. Дверь приоткрылась, и мы встретились лицом к лицу.

Мужчина оказался молодым, примерно ровесником Харпера, высоким и атлетичным. В своей спортивной форме и бейсболке, он походил на какого-нибудь баскетболиста или игрока в американский футбол. Он секунду смотрел на меня, нисколько не смутившись тем, что вломился в обитаемоё жильё.

– Френсис? – спросил он неуверенно. С его лицом что-то происходило, словно он в замедленной съёмке осознал, что ошибся. – Френсис Траскотт здесь живёт?

Я резко замотал головой. Наверное, слишком резко для человека, пытающегося врать правдоподобно. Не знаю, почему, но мне казалось, что я обязательно должен выгородить тебя.

– Нет, а кто это? – спросил я для верности.

Парень ещё несколько секунд изучал меня, пройдясь взглядом с ног до головы и несколько раз остановившись на забинтованной руке.

– Что у тебя с рукой? – спросил он, наконец.

– Да так, ничего… Новая татуировка.

– Покажешь?

Парень казался всё страннее и страннее, он одновременно неуверенно переминался с ноги на ногу, оглядывался назад и задавал очень личные вопросы, будто мы с ним, как минимум, хорошие приятели. Он протянул руку, намереваясь схватить меня за повязку и, наверное, снять её. Я отдёрнул руку и отступил назад.

– Что вы себе позволяете? Убирайтесь или я вызову…

– Просто ты на него так похож… Ладно, расслабься, я ухожу.

Он вышёл, я закрыл дверь и прислонился спиной. Я больше не чувствовал себя в безопасности зная, что замок в квартиру может открыть любой желающий и вломиться в любое время дня и ночи. Скорей бы ты вернулся.

Но ты не вернулся ни ночью, ни на утро. Через трое суток я впервые услышал в коридоре какой-то звук. К этому времени я порядочно вымотался, находясь на бессменном дежурстве и ежеминутно ожидая, что кто-то выломает дверь, поэтому не сразу заметил твоё появление – отсыпался после ночных бдений.

– Где ты был? – спросил я, слишком поздно поняв, что проспал вероятное проникновение чужака. Ты раскладывал стеклянные бутылки в холодильнике и вздрогнул, услышав мой голос.

– А, чувак, это ты! Плохо выглядишь.

– К тебе кто-то приходил, – я подошёл ближе и увидел на верхней полке молоко и йогурт.

– Куда? – ты повернулся ко мне с удивлением на лице. – Когда?

– В тот день, когда ты ушёл, но только вечером.

– Ты серьёзно? – то ли ты мне не верил, то ли не хотел верить. – И кто это был?

– Я не знаю, какой-то парень. Я его раньше не видел, обычный такой. Только вот он…, – я замолчал, не зная, как сказать о взломе двери правдоподобнее.

Ты положил мне руки на плечи и хорошенько встряхнул. У меня закружилась голова.

– Говори, давай, не засыпай, – попросил ты мягко. – Ты впустил его сюда?

– Нет, я не открывал дверь. Посмотрел в глазок, понял, что это не ты и ушёл. А потом он открыл дверь сам.

– Как это сам?

– Он что-то с ней сделал, и она открылась. Наверное, у него была отмычка, я не знаю… Но он долго возился с замком.

– Ты сказал, что ушёл, как ты мог это видеть?

– Я вернулся, когда услышал этот звук. Ну, как кто-то скребёт в замке… А потом он зашёл.

– Что? – новость изумила тебя и… напугала? – Он тебя видел?

– Да, он сначала подумал, что я – это ты. Сказал, что мы похожи. Но я сказал, что ты тут не живёшь.

– Твою мать! – не с того, ни с сего выругался ты и схватился за волосы. Потом прошёлся по кухне и пнул стул. Он закачался и упал, но ты не обратил на это внимание. – Твою мать! – повторил ты.

Я хотел спросить про этого парня, видимо, ты знал его, раз так отреагировал, но ты меня совершенно не замечал, поэтому я оставил вопрос на потом. Наконец, ты взял себя в руки, достал телефон и набрал номер.

– Щас, – бросил ты на ходу и бросился в спальню.

Я пошёл следом, хотя ты и не просил об этом. Из твоего телефона раздался голос автоответчика: «если я не отвечаю, значит, есть что-то важнее вас, но вы можете попытаться оставить сообщение».

– Джон, это Фер. У меня проблемы, срочно нужна твоя помощь. Перезвони.

Ты повернулся и к своему неудовольствию заметил меня.

– Кто этот парень? – спросил я.

– Никто, забудь про него. Иди, собирайся, мы переезжаем.

– Почему? Он же больше не придёт, он думает, что ты здесь не…

– Просто иди, хорошо?

Собирать мне было нечего, но я послушно ушёл в свою комнату, сел на кровать и задумался. Прав ли я был, что не сказал тому взломщику, что знаю тебя, или он всё равно понял, что я соврал? Но почему тогда больше не приходил? Наверное, это какой-то твой неприятель, которому ты должен денег или что-то в этом духе – это я вполне мог себе представить. Но почему ты огорчился, когда узнал, что он видел меня?

Квартиру мы покинули через двадцать минут. Ты вынес большую спортивную сумку и ещё пару пакетов, которые сунул мне. Была середина дня, светло и безоблачно, но мы ступили в лучи дневного света, глубоко натянув на себя капюшоны. Ты одолжил мне чёрную толстовку, которая теперь была мне в пору, но я ощущал себя так, словно в середине июля отправился на прогулку в пальто. Сам ты надел под капюшон ещё и бейсболку, а волосы спрятал. Мне ты велел сделать то же самое, а ещё спрятать пострадавшую руку в карман. Вот так, как два преступника в бегах, мы преодолели двор и выбрались к дороге.

Увесистая сумка совершенно не замедляла твоих движений, и мы уже по обыкновению неслись по городу: сначала шустрый и реактивный – ты, затем, еле поспевая, сбивая пакетами прохожих и поминутно извиняясь, – я. Не знаю, сколько километров ты собирался преодолеть таким образом. К счастью, после получасового забега по улицам Нью-Йорка на обочине дороги повстречалось свободное такси. Я показал тебе на него без особой надежды, но ты принял предложение, и мы отправились в Квинс.

Пока мы ехали, ты несколько раз пытался дозвониться Джону, а потом говорил с какими-то своими приятелям и просил приютить ненадолго. Говорил ты в единственном числе, обо мне речь не шла. Насколько я понял, некто по имени Валентайн, в конце концов, разрешил тебе остановиться у него и именно в том районе, куда мы направлялись. Наверное, у тебя все приятели были отсюда или ты заранее знал, что уговоришь именно Валентайна. На самом деле мне это не было особо интересно, просто я пытался думать о чём угодно, только не о том, почему ты ни разу не упомянул обо мне.

Нас высадили прямо на улице, напротив магазина алкогольной продукции. Ты снова приложил телефон к уху.

– Доктор Элспет, это Чейн. Я записан к вам на десять, хотел уточнить, всё ли в силе?… Да, на сегодня… А раньше нельзя?… Ладно, буду без десяти. Сумма не поменялась?… Хорошо.

Ты убрал телефон в карман и обратился ко мне:

– Купишь нам вино или что захочешь, я тебе позвоню и скажу, куда идти, окей?

– У меня нет телефона, – напомнил я. – И денег. И…, – я хотел добавить о том, что двадцати одного года мне тоже нет, но ты перебил.

– Да блин, что ж за день-то такой! Ладно, иди за мной, но на расстоянии, как будто мы не знакомы.

Ты прошёл несколько кварталов и скрылся во дворе, мне же велел ждать там, где ты меня быстро найдёшь, но в тоже время я не буду бросаться в глаза каждому встречному. Я нашёл укромный уголок – скамейку в тени давно не стриженых кустов, вытащил из одного из пакетов комиксы и принял позу глубоко увлечённого чтением человека. Я старался сильно не обижаться на фразу «будто мы не знакомы», но мои старания особым успехом не увенчались. Неприятное чувство закралось вглубь подсознания и засело там, пока я убеждал себя, что мне глубоко фиолетово, да и вообще всё это ерунда.

Комиксы меня не увлекли. Я огляделся и увидел, как ко мне стремительными шагами приближается голубиная банда. Во главе двигалась самая крупная особь, её блестящая грудка переливалась зелёным и синим, а жёлтые глаза требовательно смотрели на меня. Угостить птиц было нечем, о чём я их сразу же уведомил, но они меня не поняли и стали вертеться под ногами, заглядывать под скамейку, а глава банды вообще устроился рядом со мной на подлокотник. Я предложил ему комиксы, но он оскорблено спрыгнул на землю и принялся гоняться за товарищами. К сборищу присоседился воробей. Он попрыгал по земле, потом вспорхнул и бесцеремонно сел мне на колено. Зрелище было трогательное, но мне некстати пришла в голову мысль о своей незаметности и невидимости. Если бы не ты, я бы так и ходил тенью между студентами университета, замечаемый ровно тогда, когда им нужна была моя помощь, а после намертво забываемый всеми. И с чего только родитель решили, что из меня получится юрист или политик? Самое лучшее, что я могу – это податься в шпионы, где невидимость может быть жизненно важным качеством.

– Эй, принцесса!

Я поднял глаза и увидел тебя.

– Почему это? – оскорбился я.

– Птички тебя любят, как диснеевскую Белоснежку, смотрю. Пошли, – ты махнул мне рукой и скрылся на дорожке среди кустов.

Новое жилище находилось на пятом этаже и представляло собой уютный двухъярусный лофт. Внизу в квадратном помещении с окнами во всю стену располагалась кухня и гостиная, в которой часть мебели была накрыта плотным чёрным полиэтиленом, вверху – спальня. Где-то должна была быть и ванная, но вот так слёту я её не заметил.

– Ух ты! – не сдержал своих чувств я.

– А то! – подхватил ты. – Не дом – мечта!

– А где Валентайн? – на твоём лице отразилось недоумение. – Ну, твой приятель, это же его квартира?

Ты погрозил мне пальцем, шутя.

– Подслушивал, значит? Ладно, расслабься, я сегодня добрый. А то знаешь, что бы сделал с тобой?

Мне показалось, что не стоит спрашивать – что именно, поскольку это было лишь образное выражение, хотя мне было и интересно. Эта мысль даже возбудила мою фантазию.

– Извини, – сказал я. – Я не специально, просто в такси больше нечем было заняться.

Ты ухмыльнулся.

– Валентайн тут не живёт, только приходит творить свои скульптуры. Вот они, – ты махнул рукой на то, что я принял за спрятанную под полиэтиленом мебель. – И, кстати, Валентайн не он, а она.

Ты отправился делать сэндвичи, а я – осматривать квартиру. Первым делом, я заглянул под полиэтилен. Гипсовые глыбы, какие-то инструменты, грязные тряпки и аромат стройки появились из тайника.

– Эй, уйди оттуда!

– Я только смотрю, – сказал я, не оборачиваясь, – и ничего не трогаю.

– Всё равно уйди, – повторил ты, но уже мягче. – Детка, я серьёзно. Хозяйка меня убьёт, если с её шедеврами что-то случится.

Я испытал смешанные чувства – воодушевление от слова «детка», которое от тебя сто лет не слышал, и стыд за то, что я в твоём представлении могу оказаться слоном в посудной лавке – но аккуратно вернул полиэтилен на место и отошёл подальше. Чтобы заняться себя чем-то и не бежать в порыве чувств к тебе, я поднялся наверх. Двуспальная кровать была накрыта лоскутным одеялом, а сверху насыпана гора маленьких подушечек. Рядом стоял исполинского размера шкаф, пара тумбочек – вот и вся спальня. Через резные деревянные перила, кое-где исчёрканные надписями, видна была половина первого яруса – та часть, где была спрятана мастерская твоей подруги-скульптора.

Внутренний голос нашёптывал мне, что рано радоваться, ещё ничего хорошего не произошло, что всё это временно, но я не мог не позволить себе проигнорировать его. Я откинулся на кровати и улыбнулся своему отражению в зеркальном потолке. И неважно, что я с трудом узнавал себя, главное, что мы были с тобой вместе.

Пообедав, или скорее поужинав, сэндвичами с рыбой и томатным соком, я в ожидании посмотрел на тебя. Хоть бы ты никуда не ушёл, и мы бы могли провести время вместе. Ты сидел за столом, пока я мыл посуду и сметал крошки, жевал большой палец левой, здоровой руки, сосредоточившись на своих мыслях. На правой руке красовалась неизменная перчатка без пальцев, на этот раз тёмно-коричневая с вышивкой. Я сел напротив и принялся снимать бинт со своей руки. Ты очнулся от мыслей.

– Ты что делаешь! Прекрати немедленно!

– Я только посмотрю и забинтую обратно.

По хорошему, бинт стоило поменять пару дней назад. Я освободил кисть и положил на стол, чтобы и ты смог полюбоваться тем, что сделал. Вся тыльная сторона ладони до средних фаланг пальцев оказалась неестественно розового цвета, всё остальное – ладонь, кончики пальцев – выглядели совершенно обычно. Никаких жёлтых пузырей или обугленных мест, какие я ожидал увидеть. Ты издал удивлённый звук и дёрнул меня за руку.

– Ни фига себе! Да ты просто слон какой-то! – ты ткнул розовую часть моей руки ногтем. – Больно? – я кивнул, но не поморщился. – Ну, хоть что-то.

Я боялся, что ты захочешь повторить процедуру, но об этом речи не зашло, даже когда ты снял перчатку и сравнил наши ожоги – твой был ярче и темнее. Я вспомнил ту боль, которой ты меня подверг, и не смог представить, что пришлось пережить тебе.

– Ну, чем займёмся? – спросил ты, после того, как шрамы были сравнены и выводы сделаны.

– Давай поиграем во что-нибудь. Может, у твоей подруги есть настольные игры?

– Настольные игры? – ты фыркнул. – Скукота.

Я предложил ещё несколько вариантов совместного досуга, но ты каждый раз высказывался резко негативно. Мне показалось, что мы играем в игры, и я должен угадать, что именно ты задумал в качестве времяпрепровождения, но вскоре мои варианты закончились.

– Посмотрим фильм? – спросил я без надежды, что ты согласишься на столь банальный вариант.

Ты некоторое время смотрел на меня так, словно подбирал слова погрубее, а потом вдруг сказал:

– А почему бы и да.

Ты выбрал аниме на японском с субтитрами. Сюжет мне совершенно не зашёл, да и вообще показался странным – сплошная бессмысленная резня и кровавая бойня, но поскольку тебе нравилось, а мне нравилось быть с тобой, я расслабился и начал получать удовольствие.

Через несколько часов ты поднялся.

– Всё, нам пора.

Квартира, в которую мы приехали к семи часам, находилась на восьмом этаже обыкновенного жилого дома. Зато обставлена она была как хорошая медицинская клиника. Всю дорогу ты загадочно молчал по поводу наших вечерних планов, сказал только, ещё до того, как мы выехали, чтобы я взял смену одежды и что-то почитать, поэтому место прибытия оказалось для меня полной неожиданностью. Кто кого тут будет лечить?

С нами поздоровалась молодая женщина в белом халате и проводила в одну из комнат, по содержанию оказавшейся обычной спальней. Я сел в кресло и стянул со столика журнал, а ты маячил от дверей до окна и обратно. Вскоре к нам пожаловал доктор Элспет – мужчина лет пятидесяти с залысинами, очками с тонкими линзами и доброжелательной улыбкой. Он поздоровался сначала с тобой – ты выскочил к нему первым – потом со мной и проводил нас в другое помещение. Здесь в центре находилась койка, а вокруг неё какие-то медицинские приборы. Когда я восстанавливался после аварии в больнице, моя палата выглядела иначе, эта же комната, должно быть, была операционной. Всё ещё пребывая в счастливом неведении, я прошёлся по помещению, дотронулся пальцами до медицинской аппаратуры и в ожидании повернулся к тебе.