Текст книги "Я твоя тень (СИ)"

Автор книги: Натаэль Дэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Глава 49

Следующим вечером мы встретились с Лайк в небольшой забегаловке в центре города. Я хотел пригласить её в нормальный ресторан, но поскольку до конца месяца был очень ограничен в финансах, пришлось ограничиться дешёвым кафе.

На улице шёл дождь. Лайк пришла с ярко розовым зонтом, притягивающим взгляд всех вокруг, мне же за неимением этого полезного аксессуара, пришлось мокнуть от метро до кафе.

– Красивый зонт, – сказал я, отодвигая для девушки стул. Она выбрала столик у запотевшего окна, через которое было видно только мутные силуэты прохожих и машин. – Наверное, тебя было видно издалека.

– Ага, – подтвердила Лайк, – и все так пялились, что половина не заметила открытые люки, а вторая вышла на проезжую часть. У Моны взяла.

Мы заказали по кофе и пирожному.

– Ну, давай, рассказывай мне про Джемму. Всякие детали, чтобы я точно вжилась в роль, – Лайк сделала крошечный глоток кофе и выложила на стол блокнот, ручку и маркер.

– Серьёзный подход к делу, – улыбнулся я.

– Ну, так и дело серьёзное.

Мне было приятно, что Лайк готова помогать мне по полной программе, и я терялся в догадках, чем я её потом отблагодарю. Это должно быть что-то особенное.

– Начну с того, что о Джемме знает моя мама. Мы встречаемся с осени, вместе ходим на кое-какие предметы. Она из Вашингтона, это родной город моей мамы, поэтому тебе надо о нём почитать, хотя бы основное.

Лайк внимательно меня слушала и делала пометки в блокноте.

– Я брал её на свидание на воздушном шаре и несколько раз водил в ресторан.

– Ого, воздушный шар! Здорово! – Лайк оторвалась от записей и зачерпнула ложкой здоровенный кусок пирожного. – Никогда на нём не каталась, но представить, думаю, смогу. Что ещё?

Я задумался. Что я говорил родителям о Джемме? Наверное, надо было записывать. Лайк тем временем доела остатки пирожного, часть которого осталась у неё на щеках.

– Ты запачкалась, – я протянул девушке салфетку, но она стёрла крем с лица тыльной стороной ладони, а потом ещё и слизала его с рук. Ничего ужаснее от девушки я и ожидать не мог. – Так нормально?

– Ты только так при моей маме не делай, – я с трудом подавил раздражение.

– Как так? – не поняла Лайк. Я показал ей жестом. – А… О, ладно, я не буду. Точно, где мои манеры? – девушка хихикнула, но потом стала серьёзной. – Хорошо, я поняла, буду настоящей леди.

– Спасибо, – я немного помолчал, но поскольку больше ничего про Джемму не вспомнил, сказал: – Это, наверное, всё.

– Да, негусто. Но… зато легче будет запомнить. Теперь о себе расскажи что-нибудь. Как твоя новоиспеченная дама сердца, я же должна много чего знать. На кого ты учишься? Чем любишь заниматься в свободное время? Что у нас общего? Откуда ты я вроде знаю. Из Балтимора, да? – я кивнул. – А чем занимаются родители? Может, какие-то смешные истории из детства, или что-то ещё?

Не помню, чтобы мне кто-то задавал столько вопросов разом, кроме мамы, конечно. И, хотя сейчас я не был, как обычно, жертвой какого-нибудь морального преступления, но всё равно растерялся.

– Даже не знаю, – начал я. – Я не особо много про себя рассказываю, может же такое быть? Или ты, например, не спрашивала? Ты можешь использовать то, что и так обо мне знаешь.

– А я, типа такая эгоистичная стерва, и только о себе и говорю? Хотя нет… Про меня ты тоже мало знаешь. Тогда, наверное, мы всё время молчим, да? – похоже было, что Лайк уже хорошо вжилась в роль, что не обращала внимания на то, что говорит о Джемме в первом лице. – Хорошо, давай тогда я сама придумаю чего-нибудь про себя, а ты вспомнишь какую-нибудь историю, хотя бы одну, и потом мне расскажешь? А я придумаю, пару совместных историй, хорошо?

Я согласился со всем, в очередной раз удивляясь, как ответственно Лайк отнеслась к моей маленькой афере. То ли ей просто понравилась идея обманывать мою маму, то ли она и правда очень хороший друг. Я спросил, изображала ли она так кого-нибудь, и, узнав, что нет, ей такого в голову не приходило, стал склоняться ко второму варианту.

На обратной дороге мы забежали в магазин, где Лайк купила себе недорогой кулон, который я ей якобы подарил. Это жест привёл меня в такое окрылённое состояние души, что я намертво забыл о том, что моей вредной маме она уже не понравилась и вряд ли та изменит своё отношение. Я готов был пригласить своих женщин в ресторан хоть завтра, чтобы срочно сделать Лайк предложение руки и сердца, и наивно надеяться, что мама за меня порадуется.

Я проводил Лайк до фитнес-клуба, а сам добежал до ближайшего парка с единственной целью – позвонить тебе. Меня распирало от восторга, хотелось поделиться чувствами со всеми на свете, но больше всего – с тобой. Дождь к этому времени превратился в морось, и можно было не опасаться промокнуть до нитки. Я остановился у скамейки, на которой маленькими лужицами блестела вода, и нашёл в телефоне твой номер. На секунду, когда уже пошли гудки, я подумал было отменить вызов, так как вспомнил, что ты видел меня с мамой и можешь начать задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать, но ты уже взял трубку.

– Слушаю тебя, мой сладкий? – несмотря на ласковые интонации и позитивные слова, я почувствовал в твоём голосе каплю раздражения.

– Ой, прости, я, наверное, тебя отвлёк от важного дела?

– Что ты! Что для меня может быть важнее тебя?

Твои слова проникли мне через ухо в мозг и отозвались приятным теплом в животе. Я даже сделал паузу, чтобы прочувствовать их сильнее.

– Мы обычно созваниваемся вечером, но… Я по тебе соскучился, решил позвонить. Мы же после записи не общались. Нильс, наверное, на меня сильно злится, что всего одну песню успели…

– Нильс? Ага. Но он такой Нильс, вечно всем недоволен. Ты и сам это заметил. Хочет сделать из группы супер мега звёзд, что так – раз, и сами Cult of Luna бы офигели. Ты не видел, как он к Моне и Лайк докапывался, когда тебя ещё с нами не было! Это было что-то. Устроил между ними конкуренцию, как на поле боя. Они же обе барабанщицы, в школу какую-то вместе ходили. Короче, всё вместе делали, а тут ссориться даже стали. Сейчас вот и не скажешь, что они были не разлей вода когда-то.

– Ничего себе! – мне и в самом деле показалось невероятным, что сёстры могли когда-то так дружить. – Никогда бы не подумал. А ты давно Нильса знаешь?

– Ага, целую вечность. А что?

– Да так, просто интересно. И он всегда такой был?

– Насчёт всегда – не знаю, я ж не астролог. Но у него идея-фикс, выбраться в люди музыкой. Они с Россом из глуши какой-то, отцы у них каким-то алкоголем занимаются, и Нильс терпеть не может всё деревенское. Так что ты со своим кантри у него сразу в печёнках засел. Не думаю, что ты ему и впрямь не нравишься, разве только ассоциируешься со всем, что он не любит.

Я задумался, переваривая новую информацию. Неужели всё так просто? И это не со мной что-то не так, а просто неудачное стечение обстоятельств? Точнее, людей. Наверное, это должно поменять моё представление о себе, но я так быстро не мог осознать это, мне нужно было время.

– Спасибо, что рассказал, – сказал я после обдумывания услышанного. – А мне казалось…, – я чуть было не добавил «что со мной что-то не так», но передумал. Зачем тебе знать, какого я о себе мнения? – А что ты думаешь по поводу записи?

– Мммм… Записались и ладно, о чём тут думать? Ты, кстати, почему с нами никогда не ходишь?

– Куда не хожу? – спросил я, хотя и догадывался, что речь идёт о совместных времяпровождениях, куда меня ни разу не звали. Мне нужно было время подумать, что ответить. Что-то мне подсказывало, что ответ «а меня же не приглашали» прозвучит глупо и эгоистично.

– Куда, куда? Сегодня мы были в боулинге, Нильс и Росс состязались со мной и Моной. Угадай, кто победил?

– Ты и Мона?

– Ага. Мы разделали их подчистую!

– А Лайк? Она не играла с вами?

– Не, она куда-то подевалась сразу после студии. Потом позвонила, типа у неё дела. Ага, конечно! С Нильсом она тусить не хотела, вот что!

Я сообразил, что мой вопрос был глупым, ведь Лайк была со мной, а потом ушла на фитнес.

– Почему, ты думаешь, она не хочет видеться с Нильсом? Они в ссоре?

– Сколько вопросов! Я тебе что – справочник на ножках? – несмотря на претензию с твоей стороны, которая должна была заставить меня чувствовать себя неловко, мне стало смешно. – Чего ты ржёшь? – я уловил в твоём голосе иронию. – Вот так, значит, ты, да? Я тебе в любви распинаюсь, а ты смеёшься надо мной?

С некоторых пор, я и не заметил точно когда, но я перестал обижаться на твои слова, как бы они грубо не звучали. Твои интонации говорили о том, что ты несерьёзен, да и постоянные обращения ко мне, типа «мой сладкий» или «детка», намекали, что ты просто не можешь меня обидеть. Вот и сейчас, несмотря на, казалось бы, серьёзное обвинение, я лишь смеялся и ни грамма не думал о том, чтобы расстроиться.

– Извини, я не специально, – сказал я сквозь смех. – Просто ты очень забавный.

– Вон оно, что ты обо мне думаешь? Просто забавный?

– Нет, не просто. Ты… очень хороший друг и… и ты крутой, и талантливый… Твои стихи – это гениальное искусство! И ты сам…

– Ну, ладно, хватит тебе. Я же истеку всеми соками любви от такого обилия комплиментов. А я, на минуточку, в общественном месте. Ты же не хочешь этого? Или хочешь? – последнюю фразу ты произнёс с вызовом и игривой интонацией.

Я растерялся между желанием перевести разговор в серьёзное русло и порывом подыграть тебе.

– А ты где? – очередной вопрос я задал, чтобы опять же потянуть время и определиться с вариантом.

– О, да мы с Моной зашли в один магаз. Кое-кто уже пялится на меня.

На секунду меня накрыла волна непонятного раздражения, когда ты назвал имя своей девушки, но я усилием воли отогнал это чувство. Правда, осадок всё равно остался.

– Кто там на тебя смотрит? – мне захотелось вернуться к предыдущей теме, ответить на все твои вопросы, с которых я сам же сбил наш разговор, но я в то же время понимал, что момент потерян. Но, может быть, я смогу спровоцировать тебя снова?

– Да, тут полно народу. Семейство какое-то, пара сладких цыпочек и офигительный красавчик в зеркале.

Я не понял, имеешь ли ты в виду себя или чьё-то чужое отражение, но решил не переспрашивать, а прощупать почву наводящими вопросами. Главное, чтобы тебе не надоело на них отвечать.

– Повезло ему, может лицезреть такую красоту.

Ты рассмеялся.

– Ага, это точно. А ты тоже хочешь?

– Да, конечно. Кстати, – я весь подобрался, хотя и по-прежнему находился не в парке, где было моё физическое тело, а где-то в фантазиях, рядом с тобой в магазине, – я хотел об этом спросить. Может быть, мы бы могли встретиться как-нибудь? Вместо, ну, просто общения по телефону вечерами?

У меня в голове заколотил пульс, и во рту пересохло от дерзкого вопроса, на который я решился, и, который вообще пришёл мне вдруг в голову. Возникшая пауза только усугубила волнительное чувство. Пока ты молчал, я расслышал в трубке отдалённые голоса, в то время как в голове с бешеной скоростью пролетали мысли: «сейчас он скажет, что я сумасшедший», «он думает, что я обнаглел», «он не захочет больше со мной разговаривать».

– А это интересная мысль. Ты, оказывается, хочешь перейти на следующую фазу? Ты – горячий парень!

Я молчал, не понимая, что ты думаешь по поводу моих слов. Но то, что ты не послал меня куда подальше сразу, уже обнадёживало.

– Слушай, мне надо идти, но я обдумаю твоё предложение, окей?

– Да, хорошо, – выдохнул я и, подождав, когда ты нажмёшь кнопку разъединения, убрал телефон в карман.

Глава 50

Время шло, а от тебя не было никаких вестей. Нет, ты никуда не пропал, но «обдумывание моего предложения» затянулось. Я сгорал от нетерпения, еле сдерживал себя, чтобы не начать ежеминутно напоминать тебе, что я жду ответа. А, тем временем, мама потребовала, чтобы я провёл ей экскурсию по Нью-Йорку, которая должна была завершиться знакомством с моими друзьями. Я кое-как уговорил её ещё раз пообщаться с «Джеммой», пытаясь тем самым отвлечь её от желания выяснить, кто мои друзья. Самое странное было осознавать, что когда-то я боялся, что мама поймёт, что я наврал про их существование, а теперь имея возможность доказать, что они у меня и правда есть, я боялся, как бы она на них не наткнулась. Может быть, слишком наивно было полагать, что вся группа – мои лучшие друзья, но я ведь мог бы представить маме хотя бы Росса. Он, на первый взгляд, производил положительное впечатление, да и не презирал меня, как Нильс. А ещё я бы мог познакомить маму с тобой… Нет. Об этом лучше даже не думать. Если мама настроилась против Лайк с первых же минут, то, что будет, когда она увидит тебя?

На следующий день после встречи с Лайк в кафе и обсуждения деталей личности «Джеммы», я позвонил ей и пригласил в ресторан для «сеанса притворства» перед моей мамой. Лайк была полна энтузиазма. Она спросила, что ей лучше одеть, как причесаться, накраситься. Я посоветовал ей только быть посерьёзнее, а остальное – на её усмотрение. Не столько я был уверен, что мою маму ничем не пронять, сколько был взволнован тем, что ты не звонишь с ответом на «моё предложение». Мне хотелось поскорее отделаться от всего этого театрального шоу и всецело отдаться мыслям о нас с тобой.

Сразу после занятий я должен был встретиться с мамой, чтобы организовать ей экскурсию. Мы договорились, что увидимся у моего общежития, поэтому я сильно удивился, когда увидел маму на крыльце учебного корпуса. Я даже замер на мгновение, но быстро отогнал мысль о побеге и двинулся маме навстречу.

Вместо того чтобы объяснить, почему она не смогла подождать меня у общежития, мама взяла меня за локоть, и мы спустились по лестнице в парк. Я старался сильно не вращать головой, высматривая, а не видит ли меня случайно кто-то из знакомых. Конечно, в университете, в отличие от школы, меня никто не дразнил (кроме тебя), но мне всё равно хотелось побыстрее убраться из кампуса туда, где вместо толп студентов бродят обыкновенные горожане.

Мы сели в такси и поехали осматривать основные достопримечательности города. Уверен, что мама была в Нью-Йорке много раз и всё выучила наизусть, а эта поездка – способ провести со мной побольше времени. Больше времени – больше нотаций я успею выслушать, больше шансов, что я пообещаю исправить своё поведение, которое, как считает мама, далеко от идеала.

– Почему я не могу увидеть твоих друзей и вместо этого должна снова терпеть эту девицу? – спросила мама, как только такси вырулило на дорогу.

Я чуть не фыркнул от этого «должна снова». Не помню, чтобы мама хоть раз делала что-то, о чём не хотела сама. Если она согласилась встретиться с «Джеммой» снова, значит, зачем-то ей это было надо.

– У них дополнительные занятия и секции сегодня, а Джемма оказалась свободна.

Ложь давалась в присутствии мамы намного сложнее, чем даже, когда я говорил с ней по телефону. А ещё, чтобы произвести правильное впечатление, я всё время думал об осанке и о том, чтобы держать ноги вместе, что нисколько не помогало сочинительству.

– Сразу у всех? – мама сделала такое удивлённое лицо, как будто я сообщил ей, что мои друзья родом из Папуа Новой Гвинеи или питаются сверчками.

– Они и между собой друзья, поэтому везде ходят вместе, – сочинил я на ходу, но, прежде чем мама успела отреагировать, уже пожалел об этом.

Мама посмотрела на меня так, словно я признался ей, что иногда хожу по кампусу голым.

– Вот вечно к тебе приклеиваются всякие, прости господи… ненормальные, – я понял, что вместо последнего слова мама хотела сказать нечто другое, но в этот момент я заметил в зеркале заднего вида взгляд таксиста, и мама, видимо, тоже.

Дальше диалог не состоялся. Вскоре мы вышли у Эмпайр Стейт билдинг, чтобы сделать совместное фото: мама и её великовозрастный сынок. На площади перед зданием было полным полно туристов, переговаривающихся на разных языках мира, на нас внимания мало кто-то обращал, поэтому я смог ненадолго расслабиться, ведь и мама больше не смотрела не в упор, оценивая каждое движение.

После трёхчасовой поездки по основным туристическим местам города мы, наконец, добрались до ресторана, где нас уже ждала псевдо-Джемма. Пока я отодвигал маме стул, а она кривила нос по причине того, что моя девушка явилась раньше нас (если бы она опоздала, мама отреагировала бы так же), я заметил, какой чужой мне показалась Лайк в новом образе. Она зачесала волосы назад и стянула их в такой тугой хвост, что было удивительно, как её голова ещё не трещала по швам. Вместо любимого кэжуала Лайк нацепила строгую блузку и юбку-карандаш. Не хватало ещё очков в роговой оправе, и я бы сам к столику не подошёл, потому что две мамы – это уже перебор.

Поскольку ресторан выбирал я, то мама не смогла не покритиковать обстановку, расположение, меню и даже до ужаса вежливого официанта, которого она обвинила в притворстве и лицемерии. Лайк поинтересовалась, как маме погода, но та лишь скривила губы. Обычно мама не бывает настолько неприкрыто грубой, предпочитая изысканное хамство и цинизм, но, видимо, псевдо-Джемма ей настолько пришлась не по душе, что она наплевала на собственный принцип «хамить надо вежливо». Зато Лайк не в чем было упрекнуть, она демонстрировала чудеса терпения.

Когда, наконец, мама самой последней сделала заказ и послала пренебрежительный взгляд вслед официанту, Лайк спросила:

– Миссис Хардинг, Тейт говорил, что вы из Вашингтона. Вы, наверное, бывали на нескольких инаугурациях президента?

Мама смерила девушку холодным взглядом.

– Это единственное, что ты знаешь о столице?

– Нет, конечно, я же сама практически оттуда. Просто всегда хотела побывать на инаугурации, но ни разу не удалось. Хотя я даже жила поблизости, в Тракстон Сёркл[i], какое-то время. Потом мы, правда, переехали в пригород, – Лайк отвечала спокойно и ровно, словно не воспринимала негативные интонации от слова «совсем».

Я удивился, насколько ответственно подошла Лайк к делу. Наверное, всю ночь потратила на изучение карты Вашингтона, подбор одежды и заготовку своей легенды.

– Ах, вон оно что! Сразу видно, что воспитание хромает, – мама явно намекала на деревенское происхождение девушки.

– Нас с сестрой воспитывала бабушка, – пояснила Лайк, – но она довольно интеллигентная женщина. В прошлом – учительница музыки. Правда, уже давно не работает.

– Выучиться на педагога – ещё не верх интеллекта, – на этот раз мама хоть и произнесла это хладнокровно, но хотя бы не язвила.

Некоторое время между Лайк и мамой продолжался диалог в таком тоне: Лайк рассказывала какие-то факты из своей хоть и выдуманной, но ужасно правдоподобной биографии, а мама комментировала в свойственной ей манере на грани критики и осуждения. Потом нам подали заказ, и минут пять у нашего столика образовалась тишина, нарушаемая лишь звяканьем вилок и ложек. Мама заказала бутылку вина и налила нам всем по бокалу. Я не сомневался, что это была очередная проверка с целью поймать мою девушку на преступлении, но Лайк выдержала и этот экзамен, заявив, что обычно она не употребляет алкоголь, но в присутствии такой серьёзной женщины, как моя мама, сделает исключение. Мама на это лишь странно хмыкнула, словно ждала, что Лайк закинет ноги на стол и начнёт хлестать вино прямо из бутылки.

В общем, весь вечер Лайк вела себя так, словно она идеальная кандидатура на роль моей второй половинки и, которая, по идее, не должна существовать в природе. Я почти всё время молчал, наблюдая за этим странным представлением. Наверное, если бы на месте моей мамы была бы любая другая женщина, она бы уже давно благословила нас на отношения и, может, даже на свадьбу. Но моя мама не была бы моей мамой, если бы не запасла туза в рукаве. Очевидно, она согласилась на эту встречу не для того, чтобы лучше узнать мою девушку, а лишь для того, чтобы избавиться от неё. И не важно, насколько она окажется идеальной.

Когда Лайк извинившись, вышла «припудрить носик», мама сказала:

– Ты должен с ней расстаться.

Наверное, подсознательно я ожидал такого заявления, поскольку даже не удивился. Обычно я не люблю возражать или спорить с мамой, поскольку всегда знаю, что выиграет она, а я же буду чувствовать себя хуже, чем если бы промолчал, но сегодня, после настолько безупречной игры Лайк и пары глотков вина, что-то ударило мне в голову.

– Почему? – я спросил не потому что собирался спорить, просто мне искренне было любопытно, какой изъян нашла мама у «моей идеальной второй половинки».

– А ты как сам думаешь? – в голосе мамы не было ни раздражения, ни угрозы, но я почувствовал себя униженным. Она смотрела на меня так, словно мне лет пять, и я ничего не понимаю во взрослой жизни и, уже тем более, в отношениях.

– Она тебе не понравилась? – я сказал единственное, что пришло в голову, поскольку в тот момент Лайк показалась мне идеальной. На мгновение я даже забыл, что Лайк только играла, да и вовсе не является моей девушкой. И я не мог найти в ней не единого изъяна.

Мама посмотрела вдаль, в сторону выхода из ресторана и также не глядя на меня, произнесла:

– Она плохо на тебя влияет. Те диски и вещи, которые ты привёз на каникулах, отговорки, чтобы не звонить родной матери, посещения танцев вместо учёбы, деньги, которые отец даёт тебе, чтобы впечатлить эту зазнобу… Тебе ещё рано думать о девушках. Учиться надо, а не забивать голову ерундой.

Каждое мамино слово отзывалось обидой и горечью, но я молчал. Пусть у меня и на самом деле нет девушки (вряд ли с Джеммой мы помиримся), а Лайк будет только рада «расстаться» со мной, чтобы не тратить своё время на шоу и представления и дальше, но всё равно слышать всё это было неприятно. Я словно вернулся в то время, когда Харпер только сбежал из дома, и весь негатив по поводу его поступка пришлось месяцами выслушивать мне. Несмотря на то, что осуждение предназначалось не лично мне, но мама много раз успела пройтись критикой и по моим интересам, желаниям, мечтам.

Мама закончила свой монолог, а я не нашёл в себе ни сил, ни аргументов чтобы возразить ей. Минуту спустя вернулась Лайк с радостной улыбкой на лице, и мне сразу стало тошно.

– Не тяни, – обратилась мама ко мне. – Сделай это сейчас.

Вот это даже для моей мамы (или моего представления о ней) было перебор. Она явно задалась целью унизить мою девушку, и я, естественно, должен был ей помочь.

Я открыл рот, чтобы возмутиться, но слова не нашлись, и молча тупо уставился на Лайк. Я надеялся передать ей мысленно, что я сейчас скажу, чтобы она успела придумать достойную реакцию. Но Лайк, похоже, не умела читать мои мысли, поэтому продолжала не к месту улыбаться.

– Давай, я жду, – мама сделала жест, намекающий, что если я не скажу несколько ужасных слов своей девушке прямо сейчас, то она уйдёт, а тогда… ещё неизвестно что случится. Может быть, меня изгонят из семьи. Ну, или переведут в другой университет, что намного страшнее.

– Лайк…, – я спохватился, что проболтался, взглянул на маму и понял, что это уже не важно. – Джемма, прости, но мы должны расстаться.

Лицо Лайк приняло такое растерянное выражение лица, что я потерялся в догадках: то ли она и на самом деле испытала это, то ли она достойна голливудских актрис.

– Что?… Но я не понимаю? – Лайк бросила быстрый взгляд на мою маму, потом – на меня. – Всё же было хорошо? Что случилось?

– Ты…, – я посмотрел на маму, надеясь, что она подскажет, что мне нужно говорить дальше, но она смотрела на меня ровно и холодно. – Ты мне не подходишь.

На Лайк было больно смотреть, она, казалось, вот-вот расплачется. Я уже совсем не понимал, что происходит, где кончается выдумка и начинается реальность. Мама молчала, Лайк тоже, а я готов был залезть под стол, лишь бы не разруливать эту ситуацию.

Наконец, мама шевельнулась.

– Что же ты сидишь? Тебе же ясно дали понять, что тебе здесь не рады.

– Я …, – пробормотала Лайк и стала подниматься, зацепила край стола, отчего тот со всеми тарелками и бокалами подпрыгнул вверх. – Извините, – опрокинув несколько предметов на столе, Лайк, наконец-то, вылезла из-за стола. Теперь на её глазах стояли самые настоящие слёзы. А мне только пришла мысль, что я должен был отодвинуть девушке стул, но она уже схватив со стойки красивое клетчатое пальто, которое я на ней никогда не видел, и выбежала из ресторана.

[i] Район города Вашингтон