Текст книги "Я твоя тень (СИ)"

Автор книги: Натаэль Дэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

Глава 62

В Нью-Йорк я вернулся через неделю, и меня уже ждал собственный автомобиль. Первым делом надо я обкатал его по улицам большого и такого уже почти родного мне города, а после погрузил свои мысли и разум в пучину учёбы. Благо, накопившихся эссе, проектов и прочих заданий хватило с лихвой, чтобы на какое-то время забыть про свою предыдущую жизнь здесь. Я как будто приехал в Нью Йорк впервые, хотя уже всё вокруг выглядело знакомым.

Несколько недель я верой и правдой выполнял долг перед родителями: вел тихую-мирную жизнь студента-ботаника. Свободного времени было так мало, что хватало лишь на то чтобы пару раз сходить в кино в гордом одиночестве и один раз – в игровой клуб.

О тебе я вспоминал только по вечерам. Хотя нет, не так. Я помнил о тебе каждую минуту моей жизни, но позволял себе погрузиться в мысли только перед сном, представляя, где ты, с кем и чем занят. Думаешь ли ты обо мне? Почему не даёшь о себе знать? Я утешал себя мыслью, что ты, наверное, и сам гадаешь, почему я не звоню тебе и ждёшь, когда это произойдёт. Утешение это приносило, но в глубине души я догадывался, что тебе хорошо и без меня.

Родительским подарком я почти не пользовался. Кроме нескольких путешествий по городу в первые дни по приезду, я пару раз выезжал разве что к кинотеатру. Всё остальное время он без надобности простаивал под окнами общежития. Я так привык проводить всё своё время в кампусе, перемещаясь пешком или бегом, что редко вспоминал про машину. Да и куда мне было на ней ездить? А уж хвастаться-то и вовсе не перед кем. Мне приходила идея найти Джемму, помириться и свозить куда-нибудь её, но однажды я увидел её в компании с каким-то парнем, и передумал. Так что на некоторое время я вообще забыл, что у меня есть колёса. Хотя всё же они понадобились мне раньше, чем я мог себе представить.

Одним вечером я работал в студенческом центре над проектом по введению в психологию. Проект должен был быть групповым, и мне никак не удавалось уговорить преподавателя разрешить мне сделать его самому. Всё, кто хотел уже давным-давно распределились на группы, а я навязываться не хотел. Пришлось искать студентов из других групп, возможно, даже посещающих этот предмет у другого преподавателя. Я разослал сообщения в фейсбуке всем, кого знал, в надежде, что хоть кто-то ещё не защитил проект, и в беспокойном ожидании перед открытой вкладкой социальной сети, пытался придумать концепцию проекта. И тут вдруг в колонке рекламы вылезло сообщение:

«Живёте в Нью-Йорке и слушаете рок?

Приходите на концерт группы King’s Shadow в клубе Терра Блюз».

Не веря своим глазам, я ткнул на картинку и попал на сайт, где продавались билеты. Рядом было краткое описание жанра и возможность посмотреть видео с предыдущих концертов. С замиранием сердца я нажал кнопку «плей».

Сначала темнота, потом вспышки света и, наконец, едва различимая сцена. Я сразу узнал Мону за барабанами, хотя её лицо и было покрыто диагональными тёмными полосами, увидел Лайк – её лицо тоже было загримировано, Нильса и Росса – оба тоже в гриме. Снова темнота и затем вспышка. В центре появился…я.

Первое мгновение я именно так и думал, а потом понял, что такого просто не может быть. Человек был в моей концертной одежде, с точно таким же окрасом лица, как был и у меня, даже по фигуре и росту похож. Но это точно был не я. Даже, если бы я подозревал у себя потерю памяти – потому что такого клуба я никак не мог вспомнить, да и ребята никогда не красили лица – я бы всё равно понял, что человек на сцене кто-то другой. Его движения были совершенными, голос, когда он запел, ниже и не такой сдавленный, как у меня, а вел он себя так, словно родился артистом или, как минимум, был на седьмом небе от самого себя. Может быть, это был ты? Или же ребята нашли мою копию? Я, не раздумывая, нажал кнопку «купить билет».

До концерта было больше недели, но я уже не мог думать ни о чём другом. Я снова принялся изучать соцсети ребят из группы, искать хоть малейшее упоминание их знакомства со мной, или с тобой. Промучившись несколько бессонных ночей, я всё же обнаружил страницу группы в фейсбуке. В разделе фотографий я нашёл снимки с концертов, на которых точно выступал я – я помнил эти клубы: в Бостоне, в Нью-Йорке. Я был на этих снимках, но вот только никто бы в жизни не понял, что это я.

Мне сразу закралась в голову мысль, а как тогда моя семья опознала меня в Хард-рок кафе? Только лишь потому, что там, в отличие от других клубов, было светло, как днём?

Пока я лежал в больнице, мне ни разу в голову не пришло, что то, как легко меня отыскали родители, может быть странным. А теперь это казалось очевидным: кто-то им настучал. И единственным человеком, который лично видел мою маму, была Лайк.

Время до концерта тянулось медленно. Я с трудом мог думать об учёбе. День «икс» я распланировал от и до: во сколько отправлюсь, где припаркуюсь, как протиснусь поближе к сцене. Единственное, что я не придумал, это то, что я буду делать дальше: наблюдать со стороны и пытаться угадать, кто заменил меня или брошусь на сцену и устрою скандал. Мне не нравился ни один из вариантов, но до самого концерта я так ничего другого и не придумал.

Клуб находился в Нижнем Манхеттене и снаружи выглядел точь-в-точь бакалейная лавка. Я оставил машину в паре кварталов, а остальное пространство преодолел медленным шагом, оттягивая волнующий момент.

Будешь ли ты рад увидеть меня, несмотря на то, что я ушёл из группы и так ни разу тебе и не позвонил? Увижу ли я вообще тебя? А ты – меня?

Всё то время, которое я так тщательно распланировав, оставил на то, чтобы прибыть в клуб заранее, я потратил на петляющую прогулку в окрестностях.

Когда я вошёл в тёмное и озаряемое лучами светомузыки помещение, концерт уже начался. Народу было много, но не так, чтобы не протолкнуться, поэтому к сцене я добрался без труда. Ребята выглядели так же, как и на том фото, где я обнаружил кого-то вместо себя: у всех грим, одежда в серо-чёрных тонах. Теперь тенью короля казалась вся группа.

Я пригляделся к человеку, занявшему моё место. Грация кошки и одновременно резкие и уверенные движения, стянутые в пучок чёрные волосы, костлявая и угловатая фигура. Когда новый вокалист запел, у меня мурашки пробежали по спине. Этот голос… слишком низкий для такой хрупкой внешности, чуть сиплый и при этом перетекающий в по-мальчишески высокие интонации. Не узнать тебя было невозможно. Но вот когда ты так выучился петь?

Все песни были мне знакомы, все их я пел вместе с тобой, синхронно раскрывая и смыкая губы. Я ждал перерыв между песнями, но его не было, одна песня сменяла другую, словно единая история длиной в сорок минут.

Ближе всего я видел Росса, но он в упор не смотрел в мою сторону. Я переместился к другому краю сцены под недовольное ворчание публики, туда, где за клавишными стояла Лайк, но и она ни разу не подняла глаз. Ты же носился по сцене так шустро, что казался бесплотным тёмным пятном.

Из зала наши песни звучали по-другому, а может, всё дело было в вокалисте. Я попал на концерт настоящей рок-группы, чья музыка если ещё не покорила весь мир, то только потому, что существовала слишком мало времени. С каждой сыгранной нотой, с каждым тактом и каждым спетым тобой звуком, я всё более и более уверялся в том, что никогда бы не сделал с группой то же, что сделал ты. Потому что ты был создан для сцены, ты жил ей, ты растворялся в ней, а я всегда был лишь жалким подобием музыканта и твоей тенью.

Я – тень, тень короля, твоя тень. Всё, как ты и задумал. И я был рад оказаться тем, кем стал, потому что чем темнее тень, тем ярче свет, падающий на короля. И наоборот.

Я всё ждал и ждал, когда ты увидишь меня, когда приблизишься к краю сцены, и я смогу дотронуться до тебя, но ты словно нарочно держался подальше. Я попробовал окликнуть тебя, но мой голос потонул в ритме барабанов Моны и гитарного соло Нильса.

Что же, я так и не поговорю с тобой? Не скажу, как мне тебя не хватает: наших вечерних звонков и болтовни ни о чём, твоего ухмыляющегося лица, странных и милых слов в мой адрес? Нет, я не мог просто так отпустить тебя и уйти в свой скучный мир учёбы и напрасных надежд.

Волна эмоций накрыла меня с ног до головы, и я сделал движение, чтобы забраться на сцену.

Ты же обрадуешься, если мы споём дуэтом? Кто-то дёрнул меня за рукав. Я обернулся – какая-то не в меру накрашенная девушка.

– Ты чего, пьяный? – лишь по губам я разобрал её слова.

– Нет, просто они мои друзья…, – судя по лицу девушки, она меня не расслышала. Я придвинулся к ней и наклонился поближе к уху.

– Эй! – она отшатнулась, но потом вдруг передумала. – Ты их знаешь?

– Да! Я был в их группе, ещё недавно.

– Правда? – моя собеседница, похоже, не особо мне поверила. – Я тоже их знаю, мы с Моной и Лайк соседки. А ты на чём играл? Не помню, чтоб у них был шестой…

– Я не играл, я пел. Был вокалистом, до Ференса.

– Да неужели? И когда это было? В прошлом году?

– Нет-нет, в этом. Ещё пару недель назад. У нас был концерт в Бостоне и в Балти…

– Ага, ври больше.

Концерт вот-вот должен был закончиться, судя по тому, что ты спел почти все песни, которые когда-то пел я. Моя собеседница не желала больше со мной общаться, и я осторожно протискиваясь сквозь слушателей, выбрался на улицу, прямо в облако из сигаретного дыма. Здания в районе располагались так тесно друг к другу, что и мышь бы не пролезла. Я оббежал квартал справа и остановился у служебного выхода из клуба. Это был небольшой пятачок асфальтированного пространства, выходящий к узкому проезду, ведущему к улице Лагардия Плейс. Здесь же был припаркован автомобиль Росса, до боли знакомый и за несколько поездок, ставший чуть ли не самым родным. Окна были наглухо закрыты и чернели, словно глаза проклятых людей из фильмов ужасов. Я присел на бетонный бордюр, заграждающий проезд транспорту, и стал ждать.

Первым из запасного выхода появился Нильс, он нёс две гитары и большую сумку. Я поднялся на ноги и ощутил, как успел замёрзнуть, ожидая ребят. Нильс направился к машине, открыл багажник, сложил туда вещи. Потом открыл водительскую дверь и завёл двигатель. На моё присутствие он не обратил ни капельку внимания, словно и не видел меня вовсе. Я преодолел разделявшие нас десять метров и остановился напротив, торчащей из салона автомобиля ноги Нильса. Изнутри раздавались радиопомехи.

– Привет, – сказал я негромко.

В этот момент из клуба вышли Росс и Лайк. Они тоже подошли к машине, даже не взглянув на меня.

– Где Мона? – спросил Нильс, вылезая наружу.

– Придёт, – ответил Росс. – С костюмами возится.

Росс открыл багажник и помог Лайк утрамбовать там длинную чёрную сумку, в которой, очевидно, лежал синтезатор.

Я чуть отошёл в сторону, чтоб не мешать ребятам перемещаться. Мне было практически всё равно, что они не хотят разговаривать со мной. Важнее всего был ты, и я ждал тебя в твёрдой уверенности, что между нами ничего не изменилось.

Ребята негромко переговаривались между собой, словно у них только что было заседание кружка литераторов в библиотеке, а не потрясающий рок-концерт. Вскоре появилась Мона с двумя набитыми пакетами, а за ней и ты – налегке. Я хотел броситься к тебе, но заставил себя дождаться, когда ты поравняешься со мной, и позвал по имени. Ты не обернулся. Может, не расслышал? Громкая музыка часто заставляет слегка глохнуть.

– Да блин! – выругалась Мона, стоя у открытого багажника со своими пакетами.

– Что такое, детка? – спросил ты. Твой голос звучал так знакомо, словно мы говорили только вчера. Я был счастлив услышать его, хотя «детка» предназначалась не мне.

– А ты не видишь? – проворчала Мона. – Не входит!

– Чего ты, а? Не психуй, – ты прижался к своей девушке со спины, и у меня неприятно свело челюсти.

– Что там у вас? – поинтересовался Росс, высовываясь из машины. Нильс и Лайк уже давно сидели внутри и о чём-то болтали. Мне хорошо было их видно из-за света внутри машины. – Неси в салон.

Росс взял один пакет, Мона второй, и вместе они стали засовывать их на заднее сидение машины, под возмущённые возражения Лайк.

Это был шанс. Я подошёл к тебе и окликнул. Ты повернулся и бросил на меня такой отстранённый взгляд, словно я был пустым местом или невидимкой. Из машины раздались звуки музыки, а затем голос Моны:

– Выключи! И так уши болят!

– Какая нежная, – проворчал Росс.

Я видел только спину Росса, но потом он вдруг повернулся, и наши взгляды пересеклись. Я как раз в этот момент протянул руку, чтобы дотронуться до тебя, но отвлёкся на Росса и не уловил выражения твоего лица.

– Эй, Фер! – окликнул он тебя. – Ты идёшь? Ждём только тебя.

Ты повернулся ко мне спиной.

– Френсис, – позвал я, надеясь привлечь внимание, произнеся твоё старое имя.

В этот момент произошли две вещи: ты сделал движение, чтобы обернуться, и закричала Мона.

– Ааай! Да что же это?!

Ты забыл про меня и ушёл спасать свою девушку от неизвестной беды. А потом двери в машину закрылись, и вы уехали. Я остался стоять, словно замороженный холодным дыханием какой-нибудь ведьмы, превращающей всё в лёд.

Всё казалось неправильным. Я понимал, что ребята злятся на меня, что я их бросил. Но всё равно это было слишком. Лучше бы они накричали на меня, обозвали последними словами, даже плюнули бы каждый в меня. Да что угодно! Только не этот молчаливый бойкот. Мне опять пришли в голову мысли, что никого из вас и не было, что это всё бред моего больного воображения, что у меня никогда не было друзей, что никогда не было тебя.

Несколько минут я стоял и жалел себя, одновременно ненавидя за то, что поверил, что могу быть таким же, как другие: важным и нужным кому-то. А потом я медленно побрёл вперёд.

Внезапно за спиной раздался звук быстро надвигающихся шагов. Меня ошпарило адреналином, хотя разум всё также оставался в глубокой заморозке. В своих фантазиях я даже хотел, чтобы мне попались какие-нибудь отморозки и сделали со мной нечто ужасное. Такой мир, где я для тебя ничто, был мне не нужен. Но мой организм не был со мной согласен, поэтому включил программу «беги». Но было уже поздно, потому что огромная тень уже легла у моих ног. Её хозяин образовался через пол секунды и оказался вовсе не кровавым маньяком, а всего лишь Россом.

Я успел только подумать, что он, возможно, что-то забыл в клубе, а потом услышал его голос:

– Эй ты! – Росс говорил очень грубо, я даже не знал, что этот вечно весёлый парень так умеет. – Какого чёрта ты сюда пришёл? Хочешь славы и почестей?

– Я не…

– Ты же знаешь, что подвёл нас, предал, подставил…, – кажется, Россу потребовались усилия, чтобы подобрать нужные слова. – Тебя взяли, можно сказать, с улицы, просто потому что ты выглядел жалким и таскался за Ференцем хвостом. Ты же ничего собой не представляешь, ты не умеешь ни петь, ни… Да ты вообще никто! А повёл себя, как последняя скотина! – Росс стоял в метре от меня и размахивал руками, а я сделал шаг назад и оказался прижатым к стене какого-то здания. – Мешок с дерьмом, вот, кто ты!

Росс развернулся, чтобы уйти, но вдруг повернулся назад. Он подошёл ко мне так близко, что я ощутил запах его пота. Он ткнул указательным пальцем мне в грудь.

– Не смей появляться больше рядом с нами! И тем более с Ференцем. Ты предал его, и он тебя никогда не простит. А если появишься, он сожжёт тебя заживо, понял меня?

Я таращился на него так, что глаза заболели. Его это не устроило.

– Скажи, что понял, – произнёс Росс почти нормальным тоном, правда, дыша при этом, как марафонец на чемпионате мира.

– Я не понимаю, – пробормотал я. – Ференц бы никогда так не…

– Да ты идиот, что ли? – Росс воздел руки к небу. – Это же надо быть таким непробиваемым. Что мне сделать, чтобы ты понял? Ударить тебя? Да? Я знаю, ты этого хочешь.

И, прежде чем я осознал, что Росс не шутит, он влепил мне звонкую пощёчину. У меня перед глазами заплясали белые мухи, а на глазах навернулись слёзы. Росс замахнулся ещё раз, но я увернулся, а потом развернулся и побежал. Он что-то кричал мне в след, но я его уже не слышал.

Глава 63

Несколько дней спустя я стоял у дверей дома, в котором ты жил и думал над первой фразой, которую скажу тебе. Поведение Росса зародило во мне подозрение, что он по какой-то неведомой мне причине против нашего с тобой общения. Я вспомнил его поведение у машины: похоже, ты хотел поговорить со мной, но он тогда тебя отвлёк, а потом и вовсе накинулся на меня.

С самого первого момента, когда я увидел его, то решил, что он простой, понятный и добродушный парень, который не умеет хранить камни за пазухой. Как же жестоко я ошибся. Скорее, так бы поступил Нильс или, может быть, Мона, но не весельчак Росс. Наверное, я никогда не научусь понимать людей.

Был тёплый весенний вечер, погода располагала на длинные романтические прогулки вдвоём. Дверь в твой дом, как обычно, оказалась не заперта. Я поднялся на третий этаж и постучал. Может, забыть про объяснения и просто позвать тебя погулять? Ты бы, наверняка, так и сделал.

Я приложил ухо к двери: тишина. Может, ты проводил этот вечер с Моной?

Я развернулся, чтобы уйти, но вдруг какой-то звук привлёк меня. Вернувшись, я снова постучал, а потом дёрнул ручку. Дверь открылась без сопротивления. Внутри было тихо, темно и… пусто. Ни коробок вдоль стен в коридоре, ни раскладушки в комнате, ни горы хлама в ванне. Ясно было одно: ты здесь больше не жил.

Я снова подумал, что сошёл с ума: тебя никогда не существовало, и группы тоже. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Реальностью. Я похлопал себя по щекам, отгоняя странные мысли, и ощутив, как заныла челюсть от удара Росса, окончательно убедился, что ты просто отсюда переехал. Только вот, хотел бы я знать, почему? Стала непривлекательной арендная плата или Росс настоял, чтобы я не смог тебя найти? А, может, вся группа заодно: они все хотят разлучить нас?

Конечно, можно было позвонить всем, чьи номера у меня были, но я настолько был уверен, что меня занесли в чёрный список, что не стал даже пытаться.

Весь следующий я день я посвятил прочёсыванию кампуса в надежде рано или поздно наткнуться на кого-то из группы. Наиболее безопасным вариантом была Лайк, поэтому мои поиски в большей своей части были локализированы неподалёку от корпусов школы искусств Тиша.

Я слонялся весь день, а потом второй и третий… Ни Лайк, ни Моны. Несколько раз я сталкивался с Карой, Лоренс и один раз с Джеммой. Она тихо сказала мне «привет» и быстрым шагом удалилась, не успел я даже поздороваться в ответ. К вечеру третьего дня я почувствовал всю бесполезность затеи. Я вернулся в общежитие, открыл фейсбук и ещё пару часов просматривал страницы Лайк и Моны, а потом решил, что раз терять мне всё равно нечего, то почему бы лично не убедиться в том, что я в чёрном списке.

У Лайк я наткнулся на автоответчик, Мона просто не отвечала: наверное, находилась в твоих объятиях, и ей было не до звонков. Эта мысль меня окончательно расстроила. Я нажал идущий в телефонной книге следующим номер, даже не собираясь прикладывать устройство к уху.

– Да? – голос Нильса раздался после первого гудка, и я выронил телефон на пол.

Спешно подобрал его, я приложил к уху и стал ждать. Вдруг мне показалось?

– Эй? Ты будешь и дальше молчать?

– Привет, – пробормотал я. – Я… Мне… Нильс, это ты?

– А кому ты звонишь? Президенту?

– Нет, извини, я…, – я произнёс ещё несколько бессвязных фраз, а потом, наконец, взял себя в руки. – Ты не знаешь, где живёт Ференц?

– Не знаю, – ответил он так резко, что чуть снова не уронил телефон.

– Ладно. Спасибо.

– За что? – удивился Нильс, а я удивился вместе с ним. Почему он всё ещё говорит со мной?

– За то, что ответил, – сказал я первое, что пришло в голову. Наверное, это звучало жалко.

– Это всё? Тогда я кладу трубку…

– Нет! Подожди! – мне живо представились зловещие короткие гудки, оповещавшие о том, что больше с тобой я никогда не увижусь. – Я хочу увидеться с Ференцем, но не знаю, где его найти. Помоги мне. Пожалуйста! Это очень важно для меня…

– А ты не можешь ему позвонить, что ли?

– Я не…, – как объяснить, что я до сих пор не решился набрать твой номер, я объяснить не мог, поэтому замолчал.

Нильс тяжко вздохнул, будто ужасно устал.

– Хорошо, я спрошу его, может, он захочет пойти… ну, не знаю, в кафе? Устроит?

Я кивнул, потом спохватился и выкрикнул в трубку «да!». Через час Нильс прислал сообщение с адресом и временем.

***

Мы встретились в кафе в Бруклине. Я не был в этом районе ни разу, и сразу окрестил его твоим.

Я купил молочный коктейль, сел за столик у окна и начал волноваться: придёшь ли ты или Нильс меня разыграл? На улице дул мусорный ветер, и многие прохожие пробегали мимо, прикрывая глаза и нос руками. Стакан опустел на четверть, потом на треть.

– Эй! Смотрю, тебе и без меня тут хорошо.

Ты выглядел и обращался ко мне так, словно и не было ни стычки с моими родителями, ни несчастного случая со мной, ни моего сообщения Нильсу об уходе из группы. Для нас двоих всё это не имело значение. Я верил в это.

– Привет, – сказал я, и ощутил, как меня переполняют чувства. Я хотел стиснуть тебя в объятиях и не отпускать долго-долго, но вместо этого лишь поменял позу: сбросил со стула ногу и подался к тебе.

Ты сел напротив, попутно снимая ветровку. Странно было, что ты вообще надел её, учитывая твою любовь ходить налегке.

– Угостишь? – спросил ты, глядя на мой стакан. Я подвинул его тебе, но ты резко оттолкнул его. Несколько белых капель пролились на стол. – Фу! Ты предлагаешь пить слюни?

– Прости, я не подумал, – пробормотал я и поднялся из-за стола. – Ты хочешь коктейль?

Ты пожал плечами и уставился в окно. Я быстро сбегал купить газировки, при этом изобразив, что мне ну уж очень надо, чтобы пролезть без очереди. Когда я вернулся, ты всё ещё был за столиком, но уже смотрел в телефон. Я вздохнул с облегчением.

– Что это? – удивился ты, глядя на ярко оранжевую шипучку в стакане.

– Газировка.

– Я думал, ты купишь коктейль, – ты глотнул из стакана, поморщился и отодвинул его.

Я сел и посмотрел тебе в глаза. Я смотрел так долго, что ты просто не смог, не реагируя, продолжать заниматься телефоном и поднял взгляд.

– Ты на меня не злишься? – осторожно спросил я.

Ты скривился, а потом фыркнул.

– Ты мне должен, – заявил ты и, хотя продолжения не последовало, я понял, что ты имеешь в виду. – Готов отдать должок?

– Да. Всё, что захочешь.

Это напоминало ту игру, которую ты затеял осенью, когда я проходил посвящение в группу. Воспоминания были не самыми приятными, но мне было приятно, что ты придумываешь эти забавы только для меня. Я для тебя точно не один из многих. Уверен, что я был для тебя кем-то особенным, и неважно со знаком плюс или минус.

– Окей, тогда пошли.

Ты поднял и шустрым шагом направился к двери. Я допил коктейль одним глотком и бросился догонять. В дверях ты обернулся и прищурился.

– У тебя молочные усы. Хочешь, слизну?

Я кивнул, чувствуя, как жар подходит к лицу.

– А фиг тебе! Не заслужил пока.

Ты скрылся на улице, я вытерся рукавом и поспешил следом.

Мы лавировали по улицам мимо пешеходов, припаркованных автомобилей, скамеек и мусорных баков. Как обычно, ты носился по городу с такой скоростью, словно опаздывал на самолёт, и нарушал правила дорожного движения. Я повторял каждый твой шаг и ступал след в след. Наконец, мы остановились у вывески с большими ножницами. Ты открыл дверь и предложил мне зайти первым. Я нерешительно преодолел порог, боясь, что если я отвернусь, ты исчезнешь.

Внутри располагался просторный светлый зал с парикмахерскими креслами, зеркалами и сновавшими туда-сюда стилистами. Несмотря на обеденный час, посетителей было много, но пара кресел всё же была свободна.

– Иди, садись туда, – ты толкнул меня в спину.

Я посмотрел на тебя, стараясь понять твои намерения.

– Давай, давай, – поторопил меня ты.

Я плюхнулся в кресло и с отвращением уставился на своё отражение. Но когда в зеркале появилась твоя фигура, я улыбнулся. Ты привёл стилиста и долго объяснял концепцию моей новой причёски. Наверное, твой визави не особо тебя понимал, потому что вскоре ты фыркнул, стянул с волос резинку и сказал:

– Короче, как у меня.

Спустя немыслимо долгий час на меня в зеркале смотрело два Ференца. Мне нарастили длину, покрасили волосы в чёрный и сделали укладку, или как это называется. Ты долго таращился на наши отражения и скептически их оценивал.

– Хм… Морда у тебя сильно пухлая, – пробормотал ты. – Но это поправимо.

Я полез в карман за кошельком, но ты вынул из кармана кредитку и рассчитался сам. Пока я раздумывал, с каких пор ты поменял свои денежные привычки, ты вытолкнул меня на улицу.

– Поезжай на автобусе к Сансет-парку. Выйдешь там, позвони мне, я скажу, что делать дальше.

– А ты? – спросил я, но ты уже скрылся за углом.

Эта игра с самого начала должна была показаться мне подозрительной, но я думал лишь о том, как угодить тебе, и вернуть всё то, что было между нами. Мои инстинкты отключились и уступили место эмоциям вперемежку с фантазиями. Я сделал, как ты велел, и через десять минут уже набирал твой номер, прислонившись к прозрачной остановке. Целых три гудка я умирал от нетерпения и сомнения, а ответишь ли ты мне вообще, но потом произошло чудо.

– Иди прямо по пятой авеню, – приказал твой голос, как какой-нибудь голосовой навигатор. – Пройдёшь до угла, сверни направо….

Пунктом назначения оказался неказистый внутренний двор старого обшарпанного дома. Я набрал на домофоне код и зашёл вовнутрь. Пара лестничных пролётов – и вот я переступил порог твоего нового жилища. Я вздрогнул, услышал голос Моны.

– Ой, какие люди! – взвизгнула она, словно я был поп-кумиром её детства.

– Ты добрался! – обрадовался ты и бросился меня обнимать прямо с порога. Будто мы не виделись сотни лет, или я только что преодолел все препятствия в шоу «Алчные экстремалы».

– Ой, да я теперь вас путать начну, – сказала Мона, осматривая мою новую причёску. – Так, гляди и не к тому в постель нырну.

– Ага, конечно, – похоже, шутка Моны тебе не понравилась, и ты косо взглянул на меня, как будто я имею к этому какое-то отношение.

Я сделал удивлённо испуганный взгляд, чтоб показать, что это для меня не менее ужасно, чем для тебя. Кажется, ты мне поверил.

– Пошли, – позвал ты меня и для верности потянул за руку в недра квартиры.

Твоё новоё жилище оказалось немного больше предыдущего: целых две комнаты, кухня и уборная. Одну из комнат практически полностью заполняла здоровая кровать, места оставалось только на то, чтобы протиснуться к ней или к комоду, приютившемуся у окна. Вторая комната выглядела как нормальная студенческая обитель: одинарная кровать, письменный стол, пара стульев, кресло-мешок и шкаф. Пара плакатов на стенах с группами Scorpions и Queen, плюс старенький телевизор на подоконнике довершали эту нехитрую обстановку. Кухня была самая обычная с гарнитуром на три человека.

Внезапно ты засунул руку мне в карман и забрал телефон, а потом втолкнул меня в «студенческую» комнату.

– Нравится? Для тебя украшал.

Не успел я выразить своё недоумение, как ты закрыл дверь с той стороны и повернул несколько раз в щеколде ключ. Я постучал.

– Ференц! Это не смешно. Выпусти меня.

– Расслабься, чувак. Теперь ты будешь жить здесь. Пока я не захочу тебя выпустить. Но я без понятия, когда это случится, потому что ты мне должен, помнишь?

– Но… Я думал, что в салоне… Эта причёска…

– Ну, ты даёшь! Я же за неё заплатил, помнишь? И вообще ты сказал «всё, что угодно». Забыл уже?

В твоём голосе не было злости или чего-то угрожающего, но ты говорил серьёзно, а я не знал, что и думать. Неужели, ты и, правда, запрёшь меня здесь на… сколько? – день, два, больше? Или всё же тебе надоест эта игра через пару часов, и я вернусь в общагу?

Но я ошибся. День-два затянусь на неделю, а потом вторую… Я торчал в этой комнате сутками без средств связи, маясь от безделья и недостатка движения. А ещё ты не давал мне еды, совершенно. Только двухлитровая бутылка воды на день, ведро для справления нужды и несколько минут общения с тобой через дверь.

Сначала я нервничал по поводу того, что родители потеряли меня и уже, наверно, развернули поисковую бригаду с собаками, детективами и спецназом. Что они обо мне думают – куда я пропал, не подвёл ли их снова? Есть ли у них шансы найти меня? А хочу ли я этого?

Потом от голода и скуки я впал в некоторое подобие анабиоза, и все проблемы мира стали мне по боку. Большую часть времени я спал, иногда листал каналы в телевизоре, читал комиксы, стопки которых нашёл под кроватью. Наверное, я мог попытаться вылезти из окна – всего-то третий этаж или привлечь внимание прохожих, коих тут было, кстати сказать, не много. Но всё это доказало бы, что я тебя слабее, что я не могу сам справиться с тобой, что я тебя боюсь. В конце концов, я и так от всего убегаю, может быть, это шанс решить ситуацию иначе? Ну, и, конечно же, я не хотел потерять тебя. Пусть ты и держал меня против моего желания, но ты не сделал мне ничего плохого. Когда-нибудь ты меня всё равно выпустишь, и я получу награду за то, что выдержал испытания. Так думал я, а дни всё шли и шли…

В середине третьей недели ты изменил тактику. Это было утром, но не особо ранним. Ты открыл дверь и, вместо того, чтобы по обыкновению оставить мне воду или то, что я иногда у тебя просил (новые журналы, бумагу и карандаши для рисования, mp3-плеер), ты принёс цифровой фотоаппарат.

Я лежал на кровати и сонным взглядом наблюдал за тобой.

– Эй, вставай, – сказал ты.

Я медленно поднялся и замер, опершись о телевизор на подоконнике.

– Раздевайся.

– В смысле? – не понял я.

– В смысле – снимай одежду. Тебе пора в душ.

– Я могу снять её и там.

– Нет, снимай тут.

У меня не было сил спорить с тобой, и я просто сделал то, что ты просил. Оставшись в одном белье, я вышел из комнаты. В крошечной уборной было мокро, как будто кто-то только что принимал душ с не задёрнутой шторой. Я забрался в кабинку, включил холодную воду и несколько минут стоял, совершенно не ощущая ни холод, ни влагу. Потом ты постучал в дверь.

– Выходи, давай.

Я с омерзением натянул своё, не стиранное не весть сколько времени, бельё и ступил босой ногой на линолеум в коридоре. Ты приказал мне остановиться напротив окна в моей комнате, а сам принялся искать удачный кадр для фотосъёмки.

– Спасибо, что разрешил принять душ, – пробормотал я, совершенно ничего не вложив в эти слова. – Я был бы рад, если бы ты дал мне чистую одежду.

Ты ничего не сказал и продолжил щёлкать камерой, иногда скептически оценивая результат. Дверь была открыта, а ты находился далеко от неё, и я бы мог спокойно выйти в коридор, а, может быть, и из квартиры. Но эта мысль даже не пришла мне в голову. Хотя, в любом случае, в таком виде, я бы всё равно никуда бы не пошёл, а моей одежды в зоне видимости не было. Может, ты вообще выбросил её.