Текст книги "Я твоя тень (СИ)"

Автор книги: Натаэль Дэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

Глава 52

Я думал, что смогу впечатлить тебя, что моё действие для тебя будет что-то значить, но то, как ты отреагировал, выводило меня из себя. Неужели тебе всё равно? А, может быть, вообще неприятно? Всю дорогу от твоего дома до моего, а потом, укладываясь спать, я мучился этим вопросом. Он не давал мне покоя даже во сне. Я пытался понять, что из твоих слов, жестов, намёков я понял неправильно, какие действия истолковал неверно. Половину ночи я продолжал делать это во сне, постоянно просыпаясь и засыпая вновь, и лишь под утро увидел сон, не имевший к тебе никакого отношения.

Настало воскресение, день, когда я должен был привести маме хоть одного из друзей для знакомства. Я проснулся около десяти утра и ещё полчаса провалялся в постели, наивно полагая, что, если не вставать, то день пройдёт сам собой, а с ним и все проблемы. В конце концов, от долгого верчения в постели у меня заболела голова, и пришлось-таки проснуться окончательно. Я чувствовал себя раздавленным тараканом. Пока я приводил себя в порядок: умывался и причёсывал растрепавшиеся волосы, я думал о том, чем в этот момент можешь быть занят ты. Всё ещё спишь или уже давно позавтракал и принялся за свои дела? Мысленно представились твои длинные волосы, которые тебе, наверное, приходится старательно причёсывать каждое утро. Странная мысль ударила мне в голову, и я бросился проверять пальто на предмет твоих волос. Вдруг прицепилась хоть одна волосинка? Я бы её сберёг. Наверное, у меня началась зависимость от тебя, – уверен, такое в голову нормальному человеку не придёт. Но мне было всё равно. Пусть я сойду с ума, лишь бы не потерять тебя.

Когда я завершил утренние дела и начал думать о том, куда пойти завтракать, позвонила мама. Нехотя тянясь к телефону, я представлял, что это звонишь мне ты.

– Доброе утро, дорогой, – мамин голос рывком выкинул меня из грёз. – Ты уже договорился с друзьями? Я буду ждать вас в ресторане у Россини в два часа.

Поскольку я еле-еле очнулся ото сна и одной ногой всё ещё витал в облаках, сообразить, как мне отмазаться на этот раз, я не смог.

– Э… да, конечно, – пробормотал я, прекрасно осознавая, что рою себе яму, но не в силах противостоять искушению прикинуться примерным сыном. – Только…

– Ты что, спишь ещё? Уже двенадцатый час! Чем ты занимался вчера?

– Я… Нет, я не сплю, просто… Вчера долго занимался, не заметил времени.

– Что же ты такого интересного делал? – мама точно мне не поверила. – Ты же знаешь, что нужно ложиться вовремя и вовремя вставать, иначе голова соображать не будет. Опять на тебя твои странные приятели влияют?

– Мам, они тут не причём. Я был один, в общежитии. Хочешь у охранника спроси.

– Не городи ерунды! Что это ещё за новости такие? Так, чем ты занимался, ты не ответил.

– Готовил доклад по…

– А что ты раньше делал, раз до сих пор доклад не готов? Что мешало тебе делать его раньше?

– Да ничего, его задали совсем недавно, просто я увлёкся. Это не срочно.

– Ладно, некогда мне тебя проверять. Приходи с друзьями к двум и доклад возьми, я посмотрю. Всё, давай.

Мама положила трубку, а я выдохнул с облегчением, но уже через секунду пришёл в ужас. За три часа я должен найти друзей, написать доклад и телепортироваться в ресторан! У меня ни за что это не получится!

Я стал метаться по комнате, бесцельно хватая то одну вещь, то другую. Попробовал рвать на голове волосы и даже биться лбом об стену. Конечно, это не помогло. Если мама узнает, что я врал ей всё это время, то мне точно конец. Она заставит меня вернуться в Балтимор, и больше никогда не увижу тебя!

Я в панике схватил телефон и нажал твоё имя в телефонной книге. Через три гудка раздался твой сонный голос.

– Тейт? Что случилось? – похоже, я не только разбудил, но и напугал тебя.

– Ты же всё ещё мой друг? – робко уточнил я.

– Ага.

– Мне нужна твоя помочь, вопрос жизни… очень важно для меня. Поможешь?

– А что надо? – я не слышал особого энтузиазма в твоём голосе, но другого выбора всё равно не видел.

– Нужно встретиться моей мамой и прикинуться моим другом. Ну, то есть, притвориться хорошим … человеком, – мне сложно было подобрать слова, и я выпалил первое, что пришло на язык.

– В смысле? А я что же – плохой человек?

– Нет, конечно, хороший. Очень хороший, самый лучший! – ты издал какой-то звук похожий одновременно и на смешок и на ворчание. – Просто моя мама, она… В её понимании хороший человек – это нечто более узкое, в определённых рамках. Ну, ты понимаешь?

– Не особо.

– Ну, пожалуйста, Френ… Ференц, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться!

Наверное, я говорил с излишним напором, но мне и, правда, терять было нечего.

– Я ещё не отказался, – сказал ты по-прежнему холодно.

Я растерялся, поскольку не понимал, как убедить тебя. Пообещать что-то? Денег? Но где я их возьму?

– Хочешь, я тебе что-нибудь за это сделаю? Буду твоим должником, а ты потом попросишь, всё что хочешь?

– Хмм… Нет, это неинтересно. Ладно, слушай, я тут немного занят, я тебе перезвоню.

В трубке раздались гудки. Ещё никогда они звучали для меня настолько неприятно. Я отказывался верить, что ты отверг меня. Может быть, я слишком давил? Или ты и в самом деле занят чем-то важным? Но чем, если ты только проснулся?

Я прождал мучительные десять минут, неотрывно тараща глаза на экран мобильника. Когда пошла одиннадцатая минута, я понял, что ты не позвонишь. Оставалась только одна надежда – уговорить тебя лично при встрече. Если ты и так откажешься, то… Что «то», я не решил, но точно знал, что это будет на подобии слова «конец». Мысль прозвучала настолько отвратительно, что я силой заставил себя думать о посторонних вещах.

До твоего дома я долетел за двадцать минут, используя метро и ноги. Только бы ты был дома, только бы ты никуда не ушёл! Дверь в здание оказалась не заперта, через секунду я уже был у твоей двери, которую я еле сдержался, чтобы не выбить ногами. Подёргал ручку – заперто. Сердце ёкнуло. Нет, только не это…

Я постучал, сначала спокойно, потом сильнее. Я занёс руку, чтобы со всего размаха ударить по двери, и в этот момент она распахнулась. Там бы ты!

В длинном махровом халате, с растрёпанными волосами, недовольный.

– Чего ты ломишься, блин? – ты явно не рад был меня видеть, но я всё равно зашёл, несмотря на то, что ты пытался преградить мне дорогу. – Ну, куда ты, блин! Я тебя не пригла…

Не знаю, зачем – наверно, по инерции – я прорвался в твою квартиру и остановился только когда, оказавшись у открытой двери в комнату, увидел незнакомую девушку, прикрывающую наготу одеялом. У меня отпала челюсть.

– Зай! Кто это? – крикнула девушка, глядя мимо меня в коридор.

Я почувствовал на себе руки, они взяли меня за талию и сдвинули из проёма в сторону, не грубо, но уверенно и настойчиво.

– Что? – ты уставился на меня, как на чудо природы. Ещё страннее было то, что на твоём лице я уловил еле заметную тень растерянности. – Мне же надо с кем-то трахаться? От тебя-то в жизни не дождёшься.

Я проглотил твои слова, как должное.

– Извини, – пробормотал я, обращаясь одновременно и к тебе, и к твоей гостье. Я еле сдержался, чтобы не спросить про Мону. Всё-таки это не моё дело, я не могу упрекать тебя в том, чего не знаю. Вдруг с Моной у вас свободные отношения или вы вчера расстались или… Да, мало ли что ещё!

Пока я, как истукан, торчал в коридоре, ты просочился в комнату и закрыл дверь у меня перед носом. Не похоже было, чтобы ты меня выгнал, поэтому я зашёл на кухню, нашёл свободный стул (на втором лежала стопка книг), сел и сосредоточился на том, чтобы не начать перебирать всевозможные версии увиденного и услышанного.

Время шло, тебя всё не было, и не думать о том, что ты сейчас делаешь, становилось всё труднее. Теперь уже я боролся с желанием заглянуть в комнату. Я посмотрел на книги на соседнем стуле. Это были учебники по литературоведению, музыке, истории, а в самом верху – цветной журнал с комиксами. Я полистал его, но меня не увлёк, и тогда я решил изучить кухню. В холодильнике было только пиво, чипсы, мясные консервы и майонез. Если ты питался только этим, странно, что ты умудрялся оставаться худым, разве что у тебя были проблемы с пищеварением или ел ты раз в неделю. Я стал открывать все по очереди ящики, но вместо столовых приборов нашёл там полиэтиленовые пакеты с таблетками, старые газеты, смятые доллары и презервативы. Вообще было довольно странно изучать твои вещи, словно я без спроса вторгся в твою жизнь, или даже заглянул внутрь твоего тела.

Когда я изучил всё, что мог, то начал волноваться. И не потому, что ты пропал надолго, а потому что взглянул на часы и понял, что до встречи с мамой остаётся без малого два часа. А ведь ещё нужно было доехать и проинструктировать тебя. Или же … получить от ворот поворот и наспех придумать другой план. Я решил, будь, что будет – поднялся, дошёл до закрытой двери в комнату и рывком открыл её.

Ты сидел на своей неизменной раскладушке по-прежнему в халате и пытался прикурить сигарету. Руки твои тряслись, и ничего не выходило. Девушка успела натянуть на себя одну из твоих футболок, которая доходила ей чуть ниже талии и никоим образом не могла спрятать бельё. Я не знал, можно ли мне смотреть на чужую девушку в таком виде, поэтому пялился во все глаза. Она это сразу заметила, но не смутилась, а прикусив большой палец руки и сделав томный взгляд, поманила меня к себе. Я взглянул на тебя, но тебе было всё равно, ты был занят сигаретой. Я сделал пару шагов к подоконнику, потом остановился. Нет, я не должен отвлекаться! Мама уже, возможно, готовилась выйти из гостиницы, а я… Что я вообще тут делаю? Может быть, сдаться и пойти в ресторан одному?

– Ну, ты чего, стесняешься? – спросила девушка, сохраняя расслабленный вид. Она погладила себя по внутренней поверхности бедра и бросила на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц.

– Извини, – пробормотал я нетвёрдым голосом, – у меня много дел. Ференц, может быть, всё же попробуешь помочь мне? А я не скажу Моне…

Эти слова вырвались у меня самопроизвольно, я вовсе не собирался угрожать тебе.

Ты уронил незажжённую сигарету и, наконец, обратил на меня внимание.

– Ого, вот так поворот! Ты меня шантажируешь? – похоже, мои слова развеселили тебя.

– Кто такая Мона? – спросила девушка с подоконника. Она обращалась к тебе, но ты не ответил, и она посмотрела на меня.

– Это… одна девушка. С малиновыми волосами.

– Красивая?

– Нет… да, наверное. Я не знаю. Нормальная.

– Фи! – девушка скривилась. – Кто же так говорит – нормальная? Зай! – позвала она тебя, но ты не отреагировал, и она спрыгнула с подоконника и модельной походной подошла к тебе и села на корточки.

Ты подскочил на ноги.

– Так, ладно. Чего тебе надо? Пошли, – ты вышел в коридор и махнул мне рукой.

Я, как радостный щенок, дождавшийся, наконец, хозяина, побежал за тобой.

На кухне я кратко, но по существу объяснил, что от тебя требуется: прийти в ресторан, быть милым и вежливым, улыбаться, говорить только на светские темы и всячески демонстрировать интеллигентность, воспитанность и желание достичь высоких целей в жизни. Ты слушал с рассеянной ухмылкой, а потом вдруг просиял:

– О, сыграть роль? Это я могу! Когда съёмки?

– Через, – я уточнил время на наручных часах, – один час пятьдесят минут.

– Окей, пошли.

Ты так резко проявил интерес к этому делу, что я сперва не поверил своим ушам, а потом испугался, что ты задумал какой-то фокус. Что тебе стоит опозорить меня перед моей мамой? Но, если я вдруг бы внезапно передумал, после того, сколько сил потратил, чтоб уговорить тебя… Это выглядело бы очень странно. Я решил довериться тебе. Может, этот шанс понять окончательно, кто я для тебя?

Мы вернулись в комнату, где около получаса выбирали из твоего гардероба вещи, которые бы не могли повергнуть мою маму в шок. Это, оказалось, почти нереальной задачей, потому что, кроме того, что я обычно видел на тебе, у тебя была только пара джемперов с рок-группами, единственные целые джинсы и шёлковый шарф, наверняка, забытый какой-то девушкой. Шарф мне понравился, он выглядел прилично, поэтому было решено одеть тебя в джемпер, а шарфом закрыть рисунки на груди. С верхней одеждой дело обстояло ещё хуже, но, по идее, можно будет быстро раздеться при входе в ресторан и надеяться, что мама не заметит уловки.

Ты оделся, и мы вышли в коридор. Когда я взглянул на имеющуюся у тебя обувь, сердце моё упало: только видавшие виды кеды и пара рокерских сапог. Я уже собрался отказаться от затеи, но потом мне в голову пришла хорошая мысль. У нас ведь ещё было время! Можно забежать в бутик возле и купить тебе нормальную одежду.

Когда мы добрались до подходящего магазина в десяти минутах ходьбы от ресторана, часы показывали час дня. То, что мы успеем на встречу, я не сомневался, но немного волновался, как бы случайно не наткнуться на маму на улице. Вряд ли она пойдёт в салон мужской одежды, но здесь были такие огромные окна, что можно без труда рассмотреть всех посетителей с улицы. Я постарался реже находиться лицом в ту сторону, но всё равно постоянно оглядывался.

Сначала ты был полон энтузиазма выбрать себе одежду сам, но после того, как я увидел, что ты даже в таком солидном месте умудрялся найти самые странные вещи, то взял инициативу в свои руки. Ты только развёл руками и, развалившись на диванчике, занялся своими делами в телефоне. Поскольку твой размер мы не обговаривали, я решил, что возьму одежду на себя и чуть меньше, а потом отправлю тебя в примерочную.

Всё складывалось, как нельзя лучше, я ведь раньше и не верил, что ты можешь согласиться на такую аферу, но что-то меня всё равно беспокоило. Да так, что и не рад был происходящему. Ну, во-первых, придётся опять потратить деньги, о которых я не смогу отчитаться. Поскольку я уже и так растратил все свои средства, то вынужден буду уйти по кредитке в минус. Но больше меня пугал твой энтузиазм. Не задумал ли ты чего? В этом я совершенно не был уверен.

Было немного странно наблюдать, как ты меряешь рубашки, пиджаки, брюки и, как девчонка, вертишься перед зеркалом. Это занятие так увлекло тебя, что после того, как мои предложения закончились, ты отправил меня за новыми. Я вернулся в зал и, пока ходил между вешалками, в голову полезли разные образы, связанные с предстоящим знакомством тебя и мамы. Будешь ли ты вести себя, как я скажу? А что, если мама, по своему обыкновению начнёт давить, выражать недовольство и презрение прямо при тебе? Станешь ли ты терпеть это?

Я набрал стопку новой одежды и уже двинулся к тебе, и тут позвонила мама.

– Дорогой, вы уже вышли? – похоже, мама не сомневалась, что я иду не один.

Вон он, момент истины. Да или нет? Последний шанс признаться, что я не смогу привести друга. Последний шанс отказаться от той катастрофы, которая меня ждёт, если я приведу тебя в ресторан. Теперь я уже был уверен, что всё, что я задумал провернуть – ужасная идея.

– Да… я…, – промямлил я, не успев окончательно решить, что делать.

– Не торопись, мой рейс перенесли. Жаль, не увижу твоих друзей в этот раз. Обязательно привози их на выходные или на каникулы. Ладно, мне ещё нужно поймать такси. До скорого.

Мама отключилась, а я ещё минут пять стоял, ни жив, ни мёртв, не зная, радоваться мне или расстраиваться. Из ступора меня вывел твой голос.

– Эй! Ты чего потолку молишься? Ты меня бросил, мне надоело там торчать, – ты свалил на меня груду одежды, которую успел померить. – Мы идём или как?

– Мама не сможет, – я, наконец, выдохнул, но только потому, что по-другому бы не смог говорить.

С твоей стороны раздался звук разочарования.

– А я уже поверил, что ты купишь мне все эти шмотки. Ага, дождёшься от тебя. Только голову морочишь.

На этих словах ты направился к выходу на улицу. А я так и остался стоять с тонной одежды на руках и наблюдать, как твоя спина отдаляется, а потом и исчезает за дверями.

Глава 53

Был самый разгар дня, но я понимал, что, если не отвлекусь от полной сумятицы в голове, но ничем не смогу заниматься.

После того, как простояв в ступоре посреди магазина пару минут, я бросился на улицу за тобой и не нашёл тебя ни справа, ни слева, ни напротив магазина, я вернулся назад и принялся развешивать одежду туда, где она изначально висела. Эти простые действия, требовавшие усилий памяти и концентрации внимания, ненадолго помогли освободить мысли от попытки проанализировать, во что мне выльется с твоей стороны вот такая подстава. С одной стороны, я вроде ничего страшного и не сделал, но всё равно чувствовал себя, как последний предатель рода человеческого. Но больше всего пугало закравшееся сомнение: друзья ли мы с тобой по-прежнему или уже нет?

Когда я развешал примерно половину вещей, ко мне подбежал продавец и стал ругать за то, что я делаю не свою работу. Ему ведь потом всё перевешивать! Вроде хотел сделать доброе дело, а получилось, что опять облажался и всё испортил!

В позорных чувствах я вышел на улицу и подставил лицо весеннему солнцу, но и оно скрылось за тучей через секунду. Это определенно был не мой день. Я постарался свести всё произошедшее именно к этому простому факту, что было невероятно трудно, потому что я понимал, что занимаюсь самообманом, ведь я сам себя загнал в угол. И именно из-за меня ты, наверное, больше никуда со мной не пойдёшь. Если вообще ещё захочешь общаться.

С трудом отгоняя эти невесёлые мысли, я перешёл дорогу и побрёл вдоль по улице, постоянно оглядываясь с надеждой, что ты не ушёл далеко, и можешь попасться мне на глаза. Когда я отошёл уже слишком далеко и убедился, что тебя точно поблизости нет, я бросил это занятие и стал думать, как провести вторую половину сегодняшнего странного дня. В голову пришла идея съездить в музыкальный магазин, быть может, диски Сидни Дарвелла поступили в продажу? Это бы существенно подняло мне настроение. Хотя в противном случае, я бы совсем расстроился. Но, решив, что терять мне всё равно нечего, я поймал такси и отправился по адресу.

На первом этаже магазина было столько народу, что я еле протолкнулся к эскалатору. В чём была причина такого наплыва посетителей – в выходном дне или поступлении нового альбома какой-то мега популярной группы – узнавать не хотелось. Добравшись до третьего этажа, где людей было существенно меньше, я поискал глазами свободного консультанта и подошёл к нему. Это был тот же самый парень, с которым я разговаривал, когда приходил сюда с Джеммой.

– Здравствуйте. Я ищу диски Сидни Дарвелла, они не появились?

Парень с секунду оценивающе смотрел на меня, а потом как будто что-то вспомнил.

– А, да! Я тебя помню. Нет, к сожалению, диски так и не появились, – он сказал это так радостно, что я заподозрил, что он издевается, – но у меня для тебя кое-что есть. Пойдём, – парень пошёл в сторону служебной двери, и я поплёлся за ним, гадая, чем может быть это «кое-что». Может, виниловая пластинка?

Парень зашёл внутрь, а я, не решившись нарушать установленные для посетителей правила, остался в зале. Через приоткрытую дверь я наблюдал, как он ищет что-то среди полок, заваленных папками с бумагами, дисками в полиэтиленовых упаковках и разными смешными фигурками, изображающими известных гитаристов.

– Где же она, где… Тебя давно не было, – парень обернулся назад и, не увидев меня, стал искать глазами. – Ой, ты куда подевался? Заходи, не стесняйся.

Мне не понравилось такое обращение, но ради того самого «кое-чего» я согласился потерпеть. Я просунул голову внутрь, но ногами всё равно остался в зале.

– Я говорю, давно ты не заходил. Я бы отдал тебе сразу, она давно у меня лежит.

Он всё искал и искал, а я начал терять терпение. Может быть, у него и не было ничего интересного, и я зря проторчал, как дурак, уйму времени, напрасно надеясь, что какой-то посторонний парень из магазина может помнить обо мне. Наверняка, он или издевался или перепутал меня с кем-то.

– Вот она, нашёл! – воскликнул продавец в тот момент, когда моё любопытство начало уступать нетерпению.

Он протянул мне маленькую чёрную карточку, напоминающую визитку, мятую и с загнутыми уголками. Первым желанием было швырнуть этот мусор продавцу в лицо и покинуть магазин на веки вечные, но потом я заметил на картонке имя, и сердце моё заколотилось сильнее. Август Винклер. Сын Сидни Дарвелла.

С одной стороны визитки значилось имя, номер телефона и адрес электронной почты, на другой стороне была нарисована цифра пять, окутанная туманом.

– Тот парень, что скупает все диски, оставил, – пояснил консультант, хотя я так уже всё понял. – Наверное, хочет продать свою коллекцию. Да, он так вроде бы и сказал. Я уже, если честно, не помню, но речь точно шла о продаже.

Новость была потрясающая. И мне ужасно захотелось поделиться ей с тобой, но я вспомнил, что тебе это вряд ли интересно.

Поблагодарив консультанта, я выбрался на улицу – толпа на первом этаже ни сколько не уменьшилась – и поискал глазами тихое место, откуда можно было совершить звонок. На противоположной стороне улицы между бутиком и рестораном фастфуда виднелся проход во дворы. Я был так возбуждён, что оправился туда прямо через проезжую часть.

– Кто это? – спросил раздражённый голос после нескольких гудков. На заднем фоне грохотал тяжёлый рок, но не так близко, чтобы не разобрать речь собеседника.

– Привет, это…, – я на мгновение задумался, как мне представиться, что бы Август сразу понял, кто я, – поклонник Сидни Дарвелла. Ты оставил мне свою визитку в музыкальном магазине. Меня зовут Тейт.

Несколько томительных секунд тишины я молился, что бы всё это не оказалось чьим-то дурацким розыгрышем.

– Да, я помню тебя, – раздалось, наконец, в трубке, а потом опять настала тишина. Похоже, разговор не особо клеился.

– Ты надумал продать пару дисков? – спросил я прямо, что бы беседа перестала напоминать повреждённую магнитофонную запись. – Я могу прийти, куда скажешь. Прямо сейчас я совершенно не занят.

– Прямо сейчас? Даже не знаю… А, ладно, чёрт с тобой! Приходи ко мне домой.

Он продиктовал мне адрес и отключился. Сын самого Сидни Дарвелла пригласил меня в гости! Я чуть не бросился на первого встречного прохожего, чтобы поделиться этой новостью. Но нет, надо было быть сдержанным. Кто знает, каким окажется этот парень. В нашу прошлую встречу он показался не особо дружелюбным.

Я поймал такси и отправился по нужному адресу, радуясь, что раз водитель не переспросил, значит, это место действительно существует. И откуда только во мне проснулась такая подозрительность? Не могу поверить в то, о чём даже и не мечтал?

Поездка заняла минут двадцать. Район оказался незнакомым, но на вид вполне приличным. Интересно, он живёт один или с друзьями? Такси остановилось на перекрёстке и, поскольку я точно не знал, в какую дверь мне стучать, я не стал просить подвозить меня ближе. Когда я рассчитывался, то обнаружил, что наличных денег почти не осталось, поэтому я спросил водителя, где находится ближайшая остановка или станция метро. Получив нужные сведения, я на дрожащих от возбуждения ногах побежал по тротуару, разглядывая таблички с номерами квартир.

Вон он, момент истины. Я взбежал на крыльцо и позвонил в домофон. Мне никто не ответил, но замок на двери щёлкнул. В подъезде было тихо, но откуда-то сверху раздавалось буханье тяжёлой музыки. Похоже, я попал туда, куда надо.

На третьем этаж у приоткрытой двери меня уже ждал Август. Да, это был именно тот парень, которого я видел в магазине рок-атрибутики, а потом догонял на улице. Крашеные в чёрный цвет волосы до плеч, подведённые глаза, пирсинг в бровях, глаза неопределённого цвета и враждебность на лице.

– Тейт? Заходи.

Парень скрылся в квартире, я последовал за ним.

Меня встретил тесный коридор и детский трёхколёсный велик, преграждавший путь дальше. Я перешагнул его и прошёл туда, откуда раздавался грохот музыки. Это оказалась захламленная разным добром комната с гигантским окном в пол. По обстановке она чем-то напоминала мою комнату в Балтиморе: с той же стороны дверь и окно, те же кровать, письменный стол, шкаф и тумбочка, только, конечно, у меня всегда был образцовый порядок. А здесь все стены были заклеены плакатами так, что не понятно даже было, что под ними – обои или краска.

Август сидел на полу ко мне спиной и перебирал то, что лежало под столом. Я остановился на пороге в нерешительности. Звук из магнитолы разрывал мне барабанные перепонки, но попросить сделать потише я боялся.

– Выбирай, что хочешь, – Август, наконец, поднялся на ноги и разложил на письменном столе несколько стопок с дисками. – Есть все альбомы с разными обложками и даже с автографом.

Я подошёл ближе и присмотрелся. Да, всё, как он говорил. Многие из дисков я даже никогда не видел в глаза, а о кое-каких вообще не встречал нигде информации. От такого количества ценности у меня глаза разбегались. И тут мне в голову пришла неприятная мысль: он ведь захочет за них деньги, а у меня не хватит наличности!

– Что ты за них хочешь? – спросил я, надрывая связки, чтобы Август меня услышал.

– А что у тебя есть? – он вдруг улыбнулся, но не приветливо, а как будто пересиливая себя.

Я вытащил кошелёк и вынул оттуда две десятки.

– Это всё, – я протянул их Августу. – Что я могу взять?

– М-да, не густо, – он забрал деньги и бросил их на стол. – Ну, один диск можешь взять.

– Спасибо, – сказал я не глядя на него, чтобы не видеть выражения его лица, и вытащил коробку с незнакомым мне названием, на которой был изображёна одна из наиболее поздних фотографий Сидни Дарвелла. – Этот можно?

Август забрал у меня коробку и, как опытный продавец, проверил, не повреждена ли блестящая поверхность диска. Таким же проворным движением он вложил его на место и протянул мне.

Пора было уходить, но я не мог просто так покинуть это место.

– Можно спросить? Тебя же зовут Август?

– Меня зовут Огги. Но спрашивай.

– Сидни Дарвелл и, правда, твой отец?

Парень воздел руки к нему в театральном жесте, но получилось у него это неуклюже.

– Да, правда. Не думал, что это кому-то интересно. Тебе нужны доказательства, что ли? Есть фотки старые, подойдёт?

Я опешил. Он должен был послать меня куда подальше, но вместо этого предлагает посмотреть фотографии? Я стало стыдно, что я такой грубый и беспринципный гость.

– Ну… если тебе не трудно, – произнёс я, как можно более скромным тоном.

На Огги это произвело непонятное впечатление. Он уставился на меня так, как смотрят учителя, когда вдруг отличник говорит какую-то чушь.

– Не трудно, – проворчал он себе под нос, и я опять не понял, что именно ему не понравилось в моей фразе.

Но, несмотря на недопонимание, через минуту мы уже сидели на полу посередине комнаты, как старые друзья и листали альбомы с фотографиями. В основном это были детские снимки Огги, о чём я догадался лишь с трудом, так как понятия не имел, как он должен был выглядеть без своего мрачного макияжа, да ещё и лет на десять раньше.

– Не то, не то, – бормотал он под нос, пока я листал альбомы. – А, вот он!

Огги сгрёб в кучу всё, что успел разложить передо мной, а мне подвинул другой альбом, в неприметной коричневой обложке. Первая страница была занята вырезкой из журнала – статьей про запись альбома Сидни Дарвелла в 1999 году. Когда-то давно у меня была коллекция журналов, где содержалась информация о музыканте и его фотографии, но однажды мама её обнаружила и, естественно, всё уничтожила. Это было довольно давно, но я был уверен, что конкретно эту статью я никогда не видел. Я развернул альбом боком и стал читать. Огги молча сидел рядом, но вдруг поднялся.

– Тебе пиво или чай? – спросил он на пути из комнаты.

Я в очередной раз почувствовал себя последним нахалом, но отказываться не хотел.

– Чай, пожалуйста.

Огги ухмыльнулся и со странной улыбкой вышел. Я пробежал глазами статью и стал листать дальше. А дальше были обыкновенные домашние снимки, какие можно бы было увидеть в любой семье, если бы не одно «но»: в непринужденной обстановке был изображён известный когда-то и бесконечно любимый мной музыкант. Ничего сверх необычного я не увидел: мальчик лет семи-восьми с папой дома, в парке, на берегу моря, на фоне знаменитой надписи на Голливудских холмах. На всякий случай, я сравнил фотографии в других альбомах – определённо мальчик везде был один и тот же. Похоже, он и, правда, не соврал, кто его отец. В самом конце альбома из-под фотографии виднелась сложенная цветная бумажка. Я аккуратно достал её и развернул. Очередная журнальная статья, только на этот раз свежая, за 2007 год: «Отпрыск почившего в безызвестности кантри-рокера подражает отцу». Текст сопровождала фотография нетрезвого на вид Сидни Дарвелла, который ко всему прочему ещё и демонстрировал скрытый цензурой жест.

«Август Винклер, незаконнорожденный сын известного в 90-е кантри-рок музыканта и его несовершеннолетней фанатки, собрал со школьными приятелями группу подражателей своему почившему в безызвестности отцу. Кавер-группа, как её называют сами школьники, с простеньким названием Dark Five в феврале этого года выпустила пластинку «Every Moment», состоящую сплошняком из перепетых песен Сидни Дарвелла. По словам лидера группы, Августа Винклера, альбом задумывался с целью напомнить о творчестве музыканта, однако больше это напоминает попытку нажиться на чужой славе…»

Дальше я не дочитал, потому что на пороге появился Огги. Я поспешно сунул статью назад, правда, он точно это заметил, хотя ничего и не сказал. Огги протянул мне бутылку с разогретым в микроволновке чаем, а сам остался подпирать косяк.

– Чё как? – спросил он.

– Спасибо, что дал посмотреть фотографии. Очень необычно видеть … Сидни Дарвелла в такой домашней атмосфере. А, можно ещё спросить?

– Про что? – мне показалось, но парень как-то напрягся.

Очевидно, я уже достал его, и он хотел от меня избавиться, но гостеприимство мешало сделать это открыто. Мне тоже было неловко, но в то же время ужасно не хотел покидать этот дом. Неизвестно ещё, окажусь ли здесь когда-либо ещё.

– Почему ты передумал? Насчёт дисков.

Он пожал плечами и начал грызть ноготь.

– Просто передумал. И деньги нужны, на бухло.

Ответ меня шокировал. Как можно поменять песни отца на алкоголь? Кто он после этого? В один момент стоящий напротив меня парень стал мне неприятен. Я уже собрался картинным жестом выкинуть чай в корзину бумаг, которая стояла в полуметре от ног Огги. И даже успел подняться на ноги и сделать шаг в нужную сторону. Но остановился, так увидел в мусоре кое-что, привлекшее моё внимание – смятую афишу о концерте группы Dark Five в клубе Иридиум, который, судя по дате, должно было состояться через неделю.

– Что это? – я не побрезговал и вынул из корзины афишу.