Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Второй проект – «Спираль-1Б», находится на очередной стадии доработки. Эта ПКР основана на жидкостном ракетном двигателе, что создаёт нешуточные проблемы, несмотря на перспективность, а управляется также по проводу – боевая часть запланирована массой 350 килограмм.

Третий проект – «Спираль-2А», также пребывает в состоянии глубокой доработки. Двигатель у неё твердотопливный и с ним нет никаких проблем, а вот проблемы создаёт радиоуправление, с которым всё ещё неясно.

Четвёртый проект – «Спираль-2Б», совсем проблемная. Двигатель у неё жидкостный ракетный, и, словно этого мало, ракета на радиоуправлении.

Аркадий прекрасно знал, что радиоуправление – это тупик на десятилетия вперёд, так как радиоэфир можно засорить помехами, которые либо не дадут приёмнику на ракете воспринять правильный сигнал, либо будут посылать неверные сигналы.

Но до этого он дошёл не сам, а лишь вспомнил опыт немецких разработок – корректируемая бомба FX-1400, первый в истории образец высокоточного оружия, управлялась по радиосвязи. Увы, для разработчиков, после серии успехов на раннем этапе, силы Союзников выработали меры противодействия – они узнали используемые немцами частоты и начали целенаправленно глушить их, что сделало какое-либо управление бомбой невозможным.

Медный кабель заглушить невозможно, поэтому-то Аркадий и возлагал на проекты с маркировками «1А» и «1Б» наибольшие надежды.

Впрочем, радиоуправляемые ракеты удобнее, а ещё их можно использовать против каких-то особо важных объектов – навести ракету примерно в условную дамбу и улетать…

Но реальные цели – это вражеские линкоры и тяжёлые крейсеры. Утопишь один – считай, всё, больше в зоне досягаемости не будет ни одного корабля подобного калибра, так как линкор – это слишком дорогое удовольствие. Их строят дорого и тяжело совсем не для того, чтобы их сравнительно дёшево топили.

– Всё, есть запуск! – провозгласил Королёв.

Носителем для противокорабельных ракет был избран средний бомбардировщик Ту-2, сконструированный в КБ Туполева.

Это двухмоторный цельнометаллический бомбардировщик, оснащённый двигателями АШ-37Ф, имеющими номинальную мощность в 1157 лошадиных сил каждый.

Боевая нагрузка у него составляет 2,5 тонны, но в противокорабельном исполнении он будет нести две 870-килограммовые ракеты и выступающий из днища фюзеляжа пункт оператора.

Оператор будет пользоваться мощной оптикой, позволяющей наблюдать за движением ракеты на протяжении всего её пути. КБ Оптики выдало только три таких прибора, для испытаний, а серия налажена будет только в начале следующего года и это при благоприятном стечении обстоятельств.

Задача ПКР была очень близко по амбициозности со «Стеклом». Во всяком случае, по объёму проведённых работ.

Самое паршивое обстоятельство, связанное с ПКР – это необходимость замедлить самолёт воздушным тормозом и идти на минимальной скорости минимум минуту. А потом самолёту нужно будет разгоняться, что тоже займёт прилично времени…

Всё это делает бомбардировщик крайне уязвимым для ПВО и вражеских истребителей, что обязательно станет причиной гибели десятков экипажей.

Наконец, Аркадий разглядел ракету, мчащую на встречу с кораблём-мишенью.

«Спираль» оставляла за собой белый инверсионный след, а вслед за ней «провисал» шнур.

Летела она очень быстро, примерно 550 километров в час, если верить заявленным тактико-техническим характеристикам, поэтому полёт её занял около сорока секунд.

Ракета врезалась в борт корабля-мишени и очень ярко взорвалась. Без последствий это светопреставление не прошло – корабль сильно накренился, но удержался на плаву.

Наблюдатели, среди которых был Аркадий, стоят на барже, в километре от мишени, поэтому в бинокль всё было видно отлично: пробитие есть, воды мишень «хлебнула», но этого оказалось недостаточно.

Если для миноносца «Армеец» одной ракеты не хватило, то условному «Бисмарку» или «Тирпицу» потребуются десятки попаданий. Но даже если на потопление линкора будет потрачено двести ракет, это будет совершенно неэквивалентный обмен – ущерб от потери линкора будет многократно больше.

От баржи отделился катер с командой экспертов, которые должны будут оценить ущерб. Только вот катер не успел пройти и трёхсот метров, как миноносец решил, что с него хватит. Он стремительно затонул в пучинах Каспия, оставив после себя лишь пузырьки и пену.

– М-да… – протянул Королёв. – Но это значит, что работает – первое испытание и сразу попадание! Второй подлетит через десять минут!

Боевые части экспериментальных ракет имеются в двух исполнениях: кумулятивно-осколочном и осколочно-фугасном, причём сейчас к огневому рубежу летит Ту-2 с ракетой с кумулятивно-осколочной боевой частью.

Цель ей подобрали под стать – списанная баржа, правый борт которой оснастили корабельной бронёй толщиной в 250 миллиметров. На левом борту у неё балласт, чтобы уравновесить тяжеленную броню правого борта, а за бронёй находятся макеты жизненно важных узлов – если баржа не утонет, а она не должна, после обстрела на неё поднимется экспертная комиссия от ВМФ СССР, которая оценит нанесённый ущерб.

Чтобы время прошло побыстрее, Немиров погрузился в перечитывание доклада о стадии готовности проекта «Спираль-1Б».

Проблемы жидкостного ракетного двигателя разрешимые, но масштабные: коррозия из-за экстремальных температур, крайне высокая агрессивность окислителя – это требует разработки новых сплавов, которых сейчас просто нет, несовершенство геометрии камеры сгорания не позволяет добиться равномерности сгорания топлива, также есть сложности с однородностью топлива, эрозией камеры сгорания и вообще, работы ещё прорва.

Но это фундаментальный труд, который применим не только в ПКР, но и в крылатых ракетах, а также в ракетах ПВО – поэтому-то и начал Аркадий всё это очень рано.

Впрочем, не ракетами едиными…

Значительная часть ракетной теории вполне применима в разработке реактивной авиации, но с ней дела у СССР обстоят не очень, как и у всех.

Над задачей работают параллельно сразу пять КБ – Яковлева, Петлякова, Люльки, Микояна и Гуревича, а также Мясищева. Это не основной их проект, но силы на него выделяются немалые, правда, пока что, без особых результатов – прогресса почти нет по причине материаловедческих ограничений.

Поэтому-то и важна «Спираль», на основе которой советские конструкторы узнают очень много.

– Есть пуск! – сообщил Королёв.

Аркадий приник к биноклю.

Искать взглядом ракету он не стал, потому что уже насмотрелся на первую, а вместо этого сразу же навёлся на корабль-мишень.

Ту-2 сейчас, скорее всего, практически завис в воздухе – раскрыл воздушный тормоз и близок к сваливанию.

Наконец, спустя четыре десятка секунд после пуска, прилетела ракета. Но в этот раз был недолёт – ракета рухнула в воду в сотне метров от мишени.

– Ничего страшного! – заверил Сергей Королёв. – Есть вторая ракета!

Он связался с экипажем и дал приказ на второй пуск.

Через сорок секунд прилетела вторая ракета, но в этот раз она попала – прямо в центр баржи, с ярким взрывом.

– Сработало, – констатировал Аркадий. – Это почти что успех.

Катер с экспертами причалил к мишени, после чего на её палубу поднялся специально обученный человек, который установил, что баржа точно не тонет.

Аркадий, продолжающий наблюдать за происходящим в бинокль, видел многочисленные магниевые вспышки – эксперты документируют всё, что связано со взрывом и пробитием брони.

Заявлено, что кумулятивно-осколочная боевая часть, в лабораторных условиях, пробивала 770 миллиметров гомогенной стали, поэтому бронирования линкоров типа «Бисмарк» решительно недостаточно для противодействия подобному оружию.

Вообще, сама идея применения кумулятивно-осколочных боевых частей возникла именно из-за необходимости поражения корабельной брони линкоров – осколочно-фугасным зарядом броневой пояс и орудийные башни не взять, а очень хочется, поэтому нужно было какое-то другое решение.

– Я доволен результатами испытаний, – произнёс Аркадий. – Жду подробный доклад о внутренних повреждениях в течение трёх дней.

– Сделаем, товарищ генерал-лейтенант, – кивнул Королёв.

– По итогам доклада жду вас в Москве, – продолжил Немиров. – Будем обсуждать возможность серийного производства этих ракет.

*6 января 1937 года*

Дмитрий Васильевич Кульбин уже четвёртый месяц работал корреспондентом «Известий» при штабе военных советников СССР в Эфиопии.

Реальная его профессия – майор КГБ, иностранный отдел, эфиопский кабинет, но об этом знает только его руководство, а для всех остальных он всамделишный журналист, который лезет куда попало и задаёт всякие вопросы.

Сейчас идёт вторая битва при Шире – император превратил этот город в полноценную крепость, что обусловлено стратегической обстановкой. Итальянские войска, возглавляемые маршалом Пьетро Бадольо, представленные в количестве пяти армейских корпусов, раз за разом штурмуют пригороды Шире, по причине постепенной утраты инициативы. Если они не возьмут Шире и не восстановят былые темпы наступления, инициатива перейдёт к эфиопам, точнее, к генералам Тимошенко и Малиновскому, планирующим все наступательные и оборонительные операции эфиопской армии.

Расы, формально возглавляющие эфиопские дивизии и армии, показали себя никчёмными стратегами и тактиками, поэтому император Хайле Селассие, после серии обидных поражений, передал стратегическое планирование в руки военных советников, что сразу же дало свои плоды – итальянцам стало очень тяжело.

– Кипячёная? – уточнил Дмитрий, принимая из рук доктора Бекеле фляжку.

– Да, – кивнул эфиоп.

Кульбин приложился к фляжке.

Над головой почти непрерывно гудят пролетающие снаряды, адресованные наступающим подразделениям II-го и IV-го армейских корпусов Италии.

Муссолини, видимо, приказал не считаться с потерями и взять Шире любой ценой, потому что в эту войну вложено уже слишком много, а это значит, что поражение недопустимо.

Дмитрий завинтил фляжку и вернул её доктору, после чего вооружился фотоаппаратом и пошёл в госпиталь.

Итальянцы широко применяют химическое оружие, причём не только против эфиопской армии, но и против городов.

Кульбин добрался до госпиталя, который уже давно пересёк свои естественные границы и занял три соседних жилых здания, жильцов которых переселили куда-то за город.

Врачей и среднего медперсонала не хватает критически, несмотря на нечеловеческие усилия «Красного креста», призывающего врачей со всех уголков мира.

В госпитале, в основном, гражданские, пострадавшие от артобстрелов и химического оружия – покалеченные, слепые, заживо гниющие на своих койках…

Дмитрий педантично фотографировал раненых и местные больничные условия, после чего передавал материалы в «Известия», «Правду» и несколько иностранных газет – за это ему платили кое-какие деньги, как и за статьи, которые он иногда пишет.

Но настоящая его работа – наблюдать за состоянием эфиопских подразделений, что он делает под предлогом сбора материалов, а также изучать психологическую трансформацию солдат под действием очень тяжёлых боевых условий. Последнее было заданием от Главного управления психологии при СНК, очень влиятельного органа, к которому внимательно прислушивается даже Верховный Совет СССР.

Он тут такой не один – есть ещё минимум четверо специалистов от КГБ, работающих волонтёрами и медиками, по-видимому, занимающихся похожей деятельностью.

– Вот разрешение, – показал Дмитрий документ от раса Мулугеты врачу.

– Фотографируйте… – вздохнул доктор Кеджелча, посеревший от длительного изнеможения.

Кульбин кивнул и прошёл в детское отделение. Он принёс с собой два брезентовых мешка – один с игрушками, другой с фруктами.

Кое-кто из этих детей, покалеченных войной, не доживёт до конца недели. Некоторые из них, если верить их взглядам, уже всё прекрасно понимают.

Дмитрий раздал игрушки и фрукты, после чего начал фотографировать. Общий план, после чего индивидуальные фото. После каждого фото он записывал имена детей по порядку кадров – требование редакции «Правды».

На фоне раздался грохот – очередной артудар.

Закончив свою работу, Дмитрий покинул госпиталь и вернулся в гостиницу, где заменил плёнку в фотоаппарате.

Следующим пунктом была передовая, где нужно сфотографировать солдат в траншеях, стрельбу пулемёта и воронки от снарядов – это «Известия» требуют.

Освещение войны в Эфиопии идёт полным ходом, граждане Союза читают в газетах о ходе боевых действий и видят фотографии, наглядно демонстрирующие не только передовую, но и тыл.

Ходят тут, конечно, всякие «конкуренты», но на передовую они не лезут, так как слишком опасно, поэтому Дмитрий пользуется успехом у газет – ему завидуют за успех, но цену его предпочитают не знать или не замечать…

Есть ли у него боевой опыт? Есть.

Империалистическую войну он не застал, был слишком юн, а вот в Польскую кампанию повоевать довелось.

Там он видел такое…

Те картины запечатлелись у него в памяти детальнее, чем на фотокарточках. Сотни танков, наступающих на окопы почти сплошным фронтом, тонны снарядов, осыпающиеся с небес, бессилие первых недель, когда Красная Армия отступала к Киеву, неспособная удержать необоримый танковый натиск…

Так что под снарядами он бывал. На его счету два броневика, подбитых из Мосинки – каждому бойцу выдавали по семь-восемь бронебойных патронов, и распоряжаться ими надо было очень аккуратно.

Ему пророчили карьеру бронебойщика, но комполка, полковник Бергсон, объявил набор добровольцев для некоего «спецзадания» – Дмитрий вызвался.

Оказалось, что это ОГПУ искало кадры. Так Кульбин и оказался в рядах госбезопасности…

Теперь он практически не вылезает из «заречья»: сначала Синьцзян, затем Афганистан, потом семь лет в Иранской ССР, которую он тоже считал «заречьем», так как южные области были сплошной зоной боевых действий, а сейчас Эфиопия.

– Угощайся, – дал он сигарету агэльгари Хайлу.

Агэльгари – это, в переводе с амхарского, означает «слуга» или «помощник». Агэльгари Хайлу служит оруженосцем при асиралеке Гирме, который тут десятник, то есть, что-то вроде лейтенанта.

– Спасибо, – благодарно кивнул Дмитрию оруженосец и достал из подсумка спички «Хозяйственные».

Кульбин тоже закурил.

– Как обстановка? – спросил он.

– Давно не наступали, – встревоженным тоном ответил эфиопский солдат.

Агэльгари – это низшее, в иерархии эфиопской армии, звание, находящееся ниже рядового, то есть джары. Асиралека Гирма обращается с Хайлу, как с каким-то говном, прилипшим на импортный сапог, потому что считает, что это его чуть ли не раб. Но тут важно понимать, что Хайлу и был его рабом, пошедшим на войну вслед за своим господином, а потом негус Хайле Селассие объявил, что все рабы теперь свободны.

Только вот произошло это на словах, а тот же Хайлу всё так же продолжает подтирать своему якобы бывшему господину задницу…

– Похоже, что цинги наложили в штаны и больше никогда не смогут наступать, – присоединился к их компании джара Асефа.

«Цинги» или «цинги-бабини» – это уничижительное прозвище итальянских солдат, популярное в рядах эфиопской армии. «Цинги» – это искажённое итальянское слово «zingari», что означает «цыгане». А «бабини» – это искажённое итальянское слово «bambini», что означает «детишки».

Получается, эфиопы называют итальянцев цыганами или цыганятами, что считается у них страшным оскорблением. Кульбин выяснил, для общего развития, причины оскорбительности этих слов – оказывается, эфиопы презирают цыган за кочевой образ жизни.

Любопытно, что эфиопы специально узнали, как это будет на итальянском, чтобы итальянцы хорошо их понимали.

– Эй, совави, дай сигарету, – попросил Асефа.

– Держи, – протянул ему сигарету Дмитрий.

«Совави» или «совий» – так у эфиопов принято называть советских военных советников в разговорах. Официально же военных советников называют «совьетави».

– Если сегодня до вечера ничего не будет, на ужине сожру всё печенье и с вами поделюсь, – сообщил о своих планах Асефа.

– Ты их ещё не съел? – удивился Кульбин.

– Не-не-не, – покачал головой джара. – Когда ещё удастся раздобыть «Абрикосу»?

Кульбину до сих пор неизвестно, что сделал Асефа, чтобы достать печенье-соломку завода Абрикосова. Ест это печенье рядовой медленно, только по большим событиям. Но, видимо, что-то чувствует, раз решил, что надо доедать. Или просто осталось мало…

– Да я могу достать, если хотите, – улыбнулся Дмитрий.

– Правда? – загорелся Асефа.

– Попрошу жену – она пришлёт, – пообещал «журналист». – Правда, ждать придётся пару недель…

– За пару недель и сдохнуть можно, – вздохнул Асефа. – А побыстрее никак?

– Могу, конечно, купить в военторге… – задумался Дмитрий. – Но это в Гондэр ехать надо…

– Я не понимаю, чего ты тут, посреди смерти, шастаешь, – поморщился Асефа. – Будь я на твоём месте, из Гондэра бы носу не казал.

– Я здесь работаю, – ответил на это Дмитрий.

– Но ты съезди в Гондэр, – попросил его рядовой. – И шоколад купи, пожалуйста – не знаю, сколько мы тут протянем, поэтому хочется шоколад попробовать…

– Ладно, я пошлю кого-нибудь, – вздохнул Кульбин.

– Господин Кульбисафу, – обратился к нему Хайлу. – Вам бы уходить – похоже, что скоро атака…

И, действительно, интенсивность артобстрела резко возросла.

– Все в блиндаж! – по инерции скомандовал Кульбин.

– Суки блохастые, а ну все в блиндажи! – яростно проревел асиралека Гирма.

В траншеях сразу стало как-то многолюдно – все бросились исполнять приказ командира.

Дмитрий забился в угол блиндажа, под опорную колонну – в случае обвала это самое безопасное место.

– Ты, совави! – ткнул ему в грудь пальцем Гирма. – Почему до сих пор здесь⁈

– У меня работа, – ответил Кульбин.

– Цинги-бабини скоро придут сюда и будут пытаться взять наши окопы! – сообщил ему асиралека. – Будешь их фотографировать до смерти⁈

– Дайте оружие – чем смогу, помогу, – предложил Дмитрий.

Десятник огляделся.

– Эй, раб! – обратился он к Хайлу. – Вытащи из того ящика винтовку!

Тем временем, артобстрел плавно переместился к их траншее. Снаряды начали взрываться очень близко к блиндажу, поэтому внутри поднялась пыль.

В руки Дмитрию вручили будто бы новый АФ-18–5. Эфиопы творение Фёдорова не любят, так как оно, на их взгляд, слишком капризное и даёт слишком частые отказы.

Зато вот итальянцы очень ценят подобные трофеи, так как они на голову лучше винтовок Каркано M1891. Но эфиопы предпочитают ППД-18–3, а также винтовки системы Мосина – последние любимы ими за потрясающую убойность почти на любой дистанции.

Проверка выявила, что автомат, действительно, новый. Видимо, солдаты боялись его трогать, чтобы не сломать, а офицеру тоже не хотелось, чтобы прилетело за порчу военного имущества. Наверное, там таких автоматов ещё пара десятков лежит…

Кульбин быстро набил магазин переданными патронами, после чего умело зарядил автомат. Оружие ему очень хорошо знакомо, ведь устройство ровно то же, что и у АФ-18–3, с которым он воевал в Польскую кампанию, но нет режима автоматического огня.

К счастью, прямого попадания в блиндаж не было, хотя было попадание в траншейный отвод к блиндажу, поэтому кого-то у входа посекло осколками и контузило.

Артобстрел смещался несколько раз, а затем резко оборвался. Это могло означать только одно.

– На позиции, дети шакала!!! – проревел асиралека Гирма. – И чтобы все стреляли точно во врага!!! Я казню каждого, кто не убьёт сегодня хотя бы двоих цыганят!!!

Кульбин тоже занял место у бруствера, рядом с Хайлу и Асефой.

По изрытому взрывами полю поехали новые танкетки итальянцев – гусеничные нечто, оснащённые пулемётами. Экипаж у них два человека, правый – механик-водитель, а левый – пулемётчик и командир.

– Сегодня я умру… – пробурчал джара Асефа, набивающий рот сладкой соломкой. – Эй, совави, угощайся! И ты тоже, Хайлу!

Дмитрий принял одну соломинку.

Итальянцы начали поливать траншеи из пулемётов, но это был огонь на ходу, поэтому если в кого-то и попадали пули, то чисто случайно.

Из-за того, что траншеи были зигзагообразными, вырытыми и оборудованными по стандартам РККА, не видно, что происходит по флангам.

Танкетки приближались. На лобовую броню их были уложены мешки с песком, что признано эффективным средством против винтовочных бронебойных пуль – по причине сравнительно лёгкого противодействия, император запретил выдавать солдатам бронебойные пули. Борьбу с бронетехникой возложили на расчёты бронебойщиков с СВВ-24.

И бронебойщики проявили себя. В одну из танкеток попало сразу несколько пуль, после чего танкетка встала, а из люка наружу полез пулемётчик, которого сразу же пристрелили.

Вслед за танкетками шла итальянская пехота, поддерживаемая миномётами и полевыми пушками.

Кульбин не должен был участвовать в этом, но так уж получилось – кто же знал, что атака начнётся именно сейчас?

И он открыл огонь. Верно идентифицировав командира отделения, который орал на своих подчинённых, не желающих вставать и продолжать наступление, Дмитрий выстрелил и попал ему в область живота. Офицер сложился и это подорвало решимость его подразделения – солдаты так и продолжили лежать в сухой траве.

Бронебойщиков, засевших в пулемётном гнезде, взорвало артиллерийской миной, вместе с пулемётным расчётом. Размещение бронебойщиков в одном гнезде с пулемётчиками было непростительной ошибкой, но такое тут сплошь и рядом – уровень подготовки офицеров у эфиопов близок к отвратительному.

Никто не пошёл на замену бронебойщикам, поэтому Кульбин решил, что нужно проявить инициативу.

– Асефа и Хайлу, за мной! – командным тоном выкрикнул он.

Рядовой и оруженосец подчинились беспрекословно.

В пулемётном гнезде были лишь изорванные осколками трупы. Один из бронебойщиков ещё шевелился, но это были предсмертные судороги – у него нет левой руки, а изо рта обильно идёт кровь. Не жилец.

Пулемёт ДП-25 был в исправном состоянии, а окровавленный осколок, торчащий в прикладе, не в счёт.

– Асефа – за пулемёт! – дал Дмитрий приказ. – Хайлу – будешь подавать ему ленту!

Сам он спустил на утоптанную землю труп бронебойщика и занял его место. Патрон в казне, солдат просто не успел выстрелить – его убило даже не миной, а пулей в голову.

Танкетки всё ближе…

«Сейчас всё исправим, ещё ничего не кончено…»

Выстрел.

Дмитрий метил в область пулемётчика, над мешками с песком. Судя по возникшему султанчику песка, надо брать выше.

Пулемётчик что-то понял, так как начал поливать разорённое пулемётное гнездо очередями. Но Кульбин уже отполз и выжидал, лёжа в пыли.

– Ай, мать твоя шлюха, цыганёнок!!! – заорал Асефа и рухнул на землю.

Дмитрий подполз к нему и понял, что его ранило в левое плечо – не боец на сегодня. Он вытащил из подсумка рядового перевязочный пакет и быстро перебинтовал рану.

– Ползи в блиндаж санитаров! – приказал Кульбин Асефе. – Хайлу, скоро понадобится твоя помощь! Не поднимайся! Лежи!

Рядовой Асефа медленно отполз в отвод, а Дмитрий вернулся на стрелковую позицию.

На этот раз танкетка была гораздо ближе, но пулемётчик был увлечён какой-то другой целью. Это шанс.

Прицелившись точно над шаровой установкой, Кульбин сделал выстрел. Сталь была пробита, а пулемётчик мёртв. Ранить его не могло, потому что пуля попала ему точно в голову.

Вложив патрон в казённик, Дмитрий закрыл затвор и выстрелил в механика-водителя, который уже дал задний ход. Этого тоже убило – бронемашина проехала ещё пару метров, после чего замерла.

– Хайлу, вторым номером! – приказал Кульбин, метнувшийся к пулемёту.

Судя по тому, что видно вокруг, танкетки себя не показали – их, большей частью, выбили, но пехота продолжала наступать. И из-за того, что эфиопские пулемётные гнёзда тоже размочалили в щепки и клочья земли, это наступление имело кое-какой успех – они приближались к траншеям.

«Это тоже можно исправить…»

Поцарапавшись об осколок, всё так же торчащий из приклада, Кульбин приник к оружию и открыл огонь. Хайлу подавал ленту, а Дмитрий уверенно срезал подступающую пехоту.

Против огневой мощи ДП-25, оснащённого утолщённым стволом, итальянская пехота не устояла – вражеские солдаты снова залегли, больше не в силах подняться.

– Уходим! – скомандовал Кульбин, когда понял, что скоро произойдёт. – Бери СВВ и патроны к пулемёту!

Сам он отсоединил от станка пулемёт, а также схватил цинк с патронами.

Они покинули пулемётное гнездо, чтобы удалиться от него метров на сто. Дмитрий выбрал подходящее место в траншее и установил пулемёт.

Спустя несколько минут по пулемётному гнезду начал отрабатывать миномёт.

Итальянцы провели хорошую разведку, поэтому расположение пулемётных гнёзд не являлось для них секретом, но артиллеристы подкачали и не сумели превратить каждое из них в труху…

– Ленту приготовь! – приказал Дмитрий оруженосцу.

Надёжная машина для убийств работала, как хорошо настроенные часы, посылая во врагов строго отмеренные порции смерти, а в голове Кульбина возникла давно позабытая пустота. Это такое особенное состояние, в которое он входил от боевого накала, когда его тело работает будто бы само, действуя быстро и точно.

Лента закончилась, но Хайлу уже поднёс новую и помог перезарядить пулемёт.

Ствол раскалился, но снижать темп Кульбин не мог – противник продолжал напирать.

ДП-25 неизбежно начал «плеваться» – ствол слегка изогнулся, поэтому точность резко упала. По-хорошему, его нужно заменить, но они с Хайлу забыли сменный ствол и инструменты в пулемётном гнезде.

– Господин совьетави! – примчался какой-то солдат с деревянной коробкой и цинком патронов. – Я принёс сменный ствол и боеприпасы!

Видимо, его действия не остались незамеченными командованием, поэтому кто-то распорядился поддержать его патронами и сменным стволом.

Дмитрий стащил пулемёт на дно траншеи и принял у солдата асбестовую перчатку и пассатижи.

Процедура замены ствола происходит легко и просто… если не доводить его до раскалённого состояния.

Кульбин надел перчатку, открыл крышку ствольной коробки, после чего потянул за специальную ручку, чтобы освободить ствол. После этого он извлёк ствол, что потребовало немалого усилия, так как тот расширился от экстремальной температуры.

Солдаты в траншее усилили интенсивность стрельбы, что косвенно свидетельствовало о приближении итальянцев.

Дмитрий ускорился. Он отбросил всё ещё раскалённый ствол и аккуратно установил новый. Этот был стандартной толщины, то есть, пехотный – он будет перегреваться гораздо быстрее, что нужно учитывать.

Закрыв ствольную коробку, Кульбин перезарядил пулемёт и поднял его на бруствер.

– Не спи – держи ленту! – приказал он Хайлу.

– Да, господин! – ответил тот.

– Я тебе не господин! – поморщился Дмитрий. – И пригнись!

Итальянцы были метрах в ста – они ползли через раскуроченное поле, используя воронки и противотанковые надолбы в качестве укрытий.

Когда заговорил пулемёт, дела у пехоты противника сразу же пошли плохо. Кульбин безжалостно расстреливал итальянцев, рассеивая их подразделения и не забывая работать по флангам – фланкирующий огонь считается одним из самых эффективных.

Ствол снова начал краснеть, но Дмитрий решил не доводить до этого и начал смену позиции.

Он решил, что нужно вернуться в пулемётное гнездо, ведь оттуда открывается отличнейший вид на поле боя, а там, где отличнейший вид, там и возможности для обстрела отличнейшие.

Впрочем, они с Хайлу даже не успели дойти до разбомбленного гнезда, когда стало ясно, что итальянцы, на сегодня, всё…

Воспользовавшись случаем, Дмитрий снял с себя фотоаппарат, всё это время висевший на груди, и начал фотографирование поля сражения.

Тела итальянских солдат, повисших на колючей проволоке, дымящие или просто навсегда замершие танкетки – особенно сильно выглядела та, командира которой расстреляли при попытке выбраться, раскуроченные траншеи, погибшие эфиопские солдаты, живые солдаты, с улыбками облегчения курящие на дне траншеи…

Правда войны, без прикрас.

– Господин Кульбисафу, – обратился к нему Хайлу. – А можете меня сфотографировать с ружьём? Ну, будто я стреляю по танкетке – вон той, что как будто целая?

– Давай, – кивнул Дмитрий.

Постановочное фото получилось на заглядение: он сфотографировал Хайлу справа, потому что на правой его щеке был длинный осколочный порез, что прибавляло бойцу мужественности. В кадр попала и танкетка, до сих пор выглядящая весьма угрожающе.

– Хорошо получился, – улыбнулся Кульбин. – Завтра приду – дам тебе фотографию.

– Спасибо, господин Кульбисафу! – поклонился оруженосец.

– Идём в блиндаж санитаров – надо посмотреть, как дела у Асефу, – позвал его Дмитрий. – Но сначала нужно унести пулемёт и ружьё в ваш блиндаж, а то сопрут…

Глава десятая

Атомная воля

*8 марта 1937 года*

Генерал-лейтенант Георгий Жуков сломал сжимаемый в руке карандаш, но заметил это не сразу.

Всё плохо.

Германия прислала в Испанию, на поддержку к неожиданно взлетевшему к вершине власти генералу Франко, четыре пехотные дивизии.

Немцы устроили морскую высадку в Бискайе, а республиканский флот не посмел что-то с этим поделать – есть определённые негласные запреты, которые нельзя нарушать…

А Бискайя – это тыл.

Расширение помощи националистам все ожидали, но никто не ожидал, что она будет настолько масштабной.

Лига наций молча наблюдает за происходящим, хотя не так давно она исключила СССР из состава стран-участниц, под предлогом его вины в организации революции в Испании.

Теперь же немцы проводят морскую высадку – к берегам уже потерянной Бискайи прибывают сотни кораблей, военно-транспортных и боевых, а британского или французского флота нет и близко.

Германии, как оказалось, теперь можно строить военные корабли, иметь тяжёлые крейсеры и линкоры, что злостно нарушает Вашингтонское соглашение, но на это плевать всем в Европе. В США очень недовольны происходящим, только вот на это плевать Гитлеру.

«Ещё повезло, что итальянцев теперь точно не будет в Испании», – подумал Жуков, после чего нервно помешал чай в стакане. – «Муссолини все силы направил на Эфиопию, и не поддерживает Франко даже оружием, хотя раньше поддерживал».

Хайле Селассие и его империя – это очень сомнительно, но Муссолини и его имперские амбиции выглядят ещё более сомнительно. Эфиопия как была на задворках мира, так там и останется, а вот Муссолини в центре европейской политики, причём уже давно. Но, судя по ходу войны в Эфиопии, это не очень надолго.

Говорят, что Адольф Гитлер в открытую насмехается над «успехами» Муссолини в Эфиопии, а также позволяет себе двусмысленные изречения о «калибрах» европейских политиков.

«Но какой же герой…» – ещё раз посмотрел Георгий на фотографию, вырезанную из «Известий».

На ней был изображён эфиопский солдат, целящийся в итальянскую танкетку из СВВ-24. От осколочного ранения на щеке, наверное, останется шрам, а шрамы, как известно, украшают солдата.