Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Лорд Галифакс отчётливо осознавал всю опасность блока «Ось», но СССР виделся гораздо более опасным противником. «Ось» – с ней разбираться предстоит потом, возможно, при полной поддержке Соединённых Штатов, а вот с СССР нужно разбираться уже сейчас.

Адмирал Хью Синклер, генеральный директор SIS, неделю назад выступил с подробным докладом, обобщившим всё, что британская разведка знает о военном и промышленном потенциале СССР.

Десятки захваченных или погибших, сотни скомпрометированных и эвакуированных агентов – КГБ работает не хуже, чем немецкий «Абвер».

Недавно «Абверу» удалось разоблачить советского шпиона, завербовавшего секретаря рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера – в высших эшелонах власти Германского рейха скандал. Он не выплёскивается за пределы кабинетов, но высшие руководители Германии встревожены и озабочены.

Но даже несмотря на параноидальное устройство системы внутренней безопасности Советского Союза, удаётся добывать ценную разведывательную информацию о его устройстве и различных оборонных производствах.

Никто не знает, что происходит в Сибири, куда нет доступа британской агентуре, но то, что удаётся узнать в Европейской части России, позволяет прикидывать, как выглядит картина в целом.

Предыдущий доклад, зачитанный ещё Чемберлену и напугавший его, как оказалось, смягчал реальность и приуменьшал масштаб проблемы.

Лорд Галифакс, приходивший к власти с намерением решать проблемы с Индией, невольно отставил её на второй план. Да, он предпринял ряд мер, чтобы раздавить сопротивление этих недолюдей штыками и сапогами наёмников, но теперь он, как и Чемберлен, совсем недавно, склонен больше внимания уделять Европе, а не колониям.

«Бедняга Невилл пытался объяснить королю, но не сумел…» – подумал Эдвард с улыбкой. – «Сам виноват».

Чемберлен думал, что все понимают ситуацию так же, как и он, совсем упустил из виду, что далеко не все получают ту же полноту информации, что и премьер-министр.

«Но Синклер знал всё это с самого начала», – подумал лорд Галифакс. – «Почему же он позволил мне свалить Чемберлена?»

Адмирал ведёт какую-то свою игру, поэтому Эдвард решил, что нужно держать ухо востро.

Так или иначе, но Европа важнее.

Кто-то всерьёз верит в утверждения большевиков, якобы они отказались от «Западного пути», но лорд Галифакс не из таких людей. Он не верит.

– Ты считаешь, что сможешь удержать Гитлера в узде? – спросил Ллойд Джордж.

– Мне это даже не потребуется, – усмехнулся лорд Галифакс. – Мне нужно лишь сидеть на Белых скалах Дувра и наблюдать за тем, как он делает всю работу за нас. Я возлагаю на него большие надежды – если не он обрушит колосс Советского Союза, то кто?

Глава двадцать седьмая

Маленький тигр

*30 июля 1939 года*

– Хорошо, это я понял, – кивнул король. – А что же с Сербией?

– Резолюция Третьей Берлинской конференции гласит, что территория Сербии будет находиться под контролем Германского рейха, – охотно пояснил лорд Галифакс. – Как и северная часть новообразованной Словении.

Об участи остальных частей Югославии он уже доложил: Вардарская бановина была включена в состав Болгарского царства, Моравская бановина была разделена между Болгарским царством и Румынским королевством, Дунайская бановина была разделена между Румынским королевством и Венгерской республикой, а Зетская и Приморская бановины ушли Италии.

Новообразованный рейхскомиссариат Сербия состоит из Дринской и Врбасской бановин, что не учитывает интересов боснийцев, которые проживают на части территорий Дринской бановины и полностью населяют Врбасскую бановину – земли Югославии делили по административному принципу.

Также новообразованная Хорватия, в ходе переговоров, уступила Венгрии часть своих приграничных территорий, так как они, внезапно, оказались спорными. Но хорватским националистам нельзя было спорить, так как они обрели независимость лишь благодаря действиям стран «Оси». Да и что они могут, когда на территории этой «независимой» Хорватии находятся войска Венгрии?

Новообразованной Словении тоже пришлось поделиться – с запада со своими претензиями пришёл Муссолини.

С Муссолини была связана одна забавная история, которую лично пронаблюдал лорд Галифакс: оказывается, Гитлер как-то выразил мнение, что «Словения, как государство, его не сильно интересует», что дуче услышал как «территории Дравской бановины переходят к Италии». Но дальше Гитлер учредил Словению, специально, чтобы она не досталась Муссолини, что вызвало у дуче большую обиду. Видя это, в качестве утешительного приза, Гитлер бросил ему спорные территории на границе.

– Это знаковое событие, – продолжил лорд Галифакс. – Противоречия внутри блока «Оси» полностью устранены. Адольф Гитлер собирается собрать глав всех стран в Берлине, чтобы предложить меры по расширению международного экономического сотрудничества.

В Бергхофе, где Эдвард был двое суток назад, Адольф рассказал ему, каким он видит будущее стран «Оси».

Его мечта – создание единой экономической зоны, работающей на благо германской военной машины, целью которой становится уничтожение СССР.

Вдохновляющим примером для Адольфа всегда была Мексика – страна, раньше всех выбравшаяся из пучины Великой Депрессии не просто не слабее, чем была до неё, а даже сильнее.

Растущая мощь Мексики уже начинает тревожить её южных соседей, но совершенно не беспокоит США, хотя должно…

Гитлер уже, внимательно изучая опыт Мексики, консолидировал экономику Германского рейха под единым командованием, но следующим шагом он видит консолидацию экономик стран «Оси» вокруг «естественного центра» – Берлина.

Элементы планирования, применённые Мексикой, уже внедрены в Германии, но теперь Гитлер считает необходимым распространить их на своих союзников.

Мексика, а точнее, Леонид Курчевский, являющийся её теневым правителем, позаимствовала все эти идеи у Германии времён кайзера, а теперь они вернулись в Германию Гитлера, улучшенные и эффективные…

Адольф уверяет Эдварда, что не рассматривает Францию, как противника – СССР является экзистенциальной угрозой для Европы. Это побуждает его отринуть, в одностороннем порядке, былые обиды и споры, чтобы полностью сфокусироваться на спасении Европы от красной чумы.

Даладье уже уведомлён о том, что Гитлер предлагает провести германо-французскую конференцию, предназначенную для окончательного улаживания всех противоречий.

Такая внезапная покладистость рейхсканцлера не является какой-то хитрой уловкой или многоходовой игрой – это результат работы адмирала Хью Синклера. SIS передала Абверу всю собранную информацию по военно-промышленной мощи СССР и аналитическую записку за подписью самого Синклера, о том, каким он видит будущее противостояние Германского рейха и СССР.

Если до этого Гитлер мог иметь какие-то планы по захвату Франции и о противостоянии с Великобританией, то теперь он, судя по его действиям, от этих планов отказался. Или, как минимум, отложил их в долгий ящик…

Теперь он в полной мере осознаёт, что именно построил Ленин и помогавшие ему Немиров и Сталин, за все эти годы, пока Европа тратила время и средства на ерунду.

Они построили титана.

И этот могущественный титан, питаемый почти бесконечными ресурсами, лежащими в недрах его составных частей, подчинивший свою экономику плану, имеющий уязвимости, но знающий о них и бросивший часть своих почти безграничных сил на их устранение, готовится к долгой и ожесточённой войне.

Единственный вопрос, который уже третью неделю подряд мешает лорду Галифаксу спокойно засыпать по ночам: «Почему он до сих пор не напал?»

– Я ознакомился с выкладками адмирала Синклера, – кивнул король. – И, как я понимаю, вы теперь тоже придерживаетесь позиции Чемберлена?

– Скажем так, Ваше Величество… – после недолгой паузы, заговорил лорд Галифакс. – Я считаю, что бывший премьер-министр Чемберлен был слишком беспечен и уделял проблеме СССР слишком мало внимания.

– А что же Индия? – с усмешкой спросил король.

– Это тоже проблема, но если мы позволим ситуации в Европе выйти из-под контроля, Индия станет меньшей из наших проблем, – ответил на это Эдвард Вуд, 1-й граф Галифакса.

– И всё же, Индия – это крайне актуальная проблема, – произнёс Георг VI. – Великобритания теряет деньги. Восстание «любовников» уже давно переросло по ущербу последствия «соляного похода», (1), а у нас слишком много долгов, чтобы позволять себе тратить деньги на расширение нашего присутствия в Индии. Ваша идея с наёмниками не привела к ожидаемым нами результатам, и я хочу знать, почему вы терпите провал за провалом, лорд Галифакс.

Наёмники неустанно трудятся, не покладая штыков и тесаков для рубки сахарного тростника, чтобы вернуть восставших аборигенов к повиновению.

Услуги оплачиваются в долларах, условия занесены в официальные контракты между ЧВК и Соединённым Королевством, поэтому наёмники делают свою работу честно, с полной самоотдачей.

Тесаки для сахарного тростника, как оказалось, отлично подходят для отрубания конечностей…

– Нужно дать им больше времени, – произнёс лорд Галифакс. – Они только начали и уже показали свою эффективность в боестолкновениях с отрядами «любовников». В конце концов, если верить экспертному мнению адмирала Синклера, жестокие расправы над «любовниками» приведут к тому, что в их ряды больше не захочет вступать никто. И это движение, естественным образом, закончится. Уверяю вас, это работает.

– Мне нужны зримые результаты, а не ваши уверения, – произнёс король. – Индия должна быть умиротворена – с этой целью я сместил Чемберлена и поставил на его место вас. А теперь я слышу из ваших уст слова Чемберлена… Занимайтесь Индией, лорд Галифакс.

– Да, Ваше Величество, – склонил голову Эдвард.

*1 сентября 1939 года*

– Вот здесь, в правой части моего сердца, находится любовь! – ткнул себя в грудь Николай. – Любовь к Индии! Любовь к её великому народу! Любовь к вам, мои любимые!

Он стоял перед многотысячной толпой, собравшейся в его полевом лагере близ Нагпура.

– А вот здесь, в левой части моего сердца, находится ненависть!!! – проревел распалившийся Ежов. – Ненависть к наёмникам!!! Ненависть к колониализму!!! Ненависть к англичанам!!!

– Чхота баагх! Чхота баагх! Чхота баагх! – начала скандировать толпа. – Чхота баагх! Чхота баагх! Чхота баагх!

В народе прозвали его «Маленьким тигром». Бенгальский тигр – это, своего рода, символ Индии, поэтому Николаю было очень лестно слышать такое от народа.

Его немного раздражало, что в его прозвище есть слово «Маленький», но он уже давно проработал этот комплекс – ещё при подготовке в Центре. Проработал, принял, но это не значит, что это перестало его раздражать. Слегка.

Он поднял руку и толпа почти мгновенно замолкла.

– Наша война против колонизаторов далека от завершения! – заговорил он. – Мы жертвуем всем, но награда нам – свобода! Свобода жить! Свобода праздновать! Свобода любить!

Толпа вновь приготовилась скандировать его народное прозвище, но он продолжал держать руку поднятой.

– Когда мы победим, по воле богов, по нашей воле, Индия изменится до неузнаваемости! – продолжил он. – Мы построим страну свободы! Не той ложной свободы, которую строят британцы! Страну настоящей свободы! Страну гордых индийцев, которым не стыдно будет сказать во всеуслышание: Моя Родина – Индия! Великая Индия! Индия – страна свободных и гордых людей! Я обещаю вам это! Я сделаю это! С вами, любимые мои!

Он не успел опустить руку, как толпа взорвалась ликованием.

– Время Кали! Чхота баагх! Кали идёт! – вопили люди. – Сын Кали нас ведёт! Свободу Индии! Чхота баагх!!!

Николай дал знак и на помост вышли музыканты, а прямо в толпу закатили бочки с трофейным вином.

Люди будут праздновать, а у него время ужина.

Он вошёл в свой шатёр и сразу же нежно погладил по щеке Лату, его новую женщину. Ему нравился огонёк в её глазах, возникающий каждый раз, когда она смотрит на него…

Сев за стол, Николай вооружился ложкой и начал есть самбар, жидкий соус, и закусывать его лепёшкой пури.

Инструкции Центра требовали, чтобы он старался есть острую пищу – в острой пище водится меньше болезнетворных микробов, что снижает риск свалиться с пищевым отравлением или чем-то похуже.

И Ежов потребовал у своего повара, чтобы тот не жалел специй.

Это неприятно – есть настолько острую пищу, но взамен Николай сделал себе послабление в виде импортной газировки. Ему привозят американскую «Марфа-колу», а когда её нет, приходится заменять её до крайности паршивым аналогом – британской «Кинг-Колой».

«Они привезли в Индию не только колониализм, а ещё и свою дерьмовую газировку…» – подумал Николай и присосался к бумажной трубочке. – «Ничего святого у богом проклятых британцев…»

Говорят, что был в Лондоне один нормальный англичанин, который производил нормальную газировку с кофеином и сахаром, но потом его бизнес выкупил какой-то промышленник, а затем туда приехали юристы Марфы Бочкарёвой, доказавшие в суде, что промышленник выпускает её газировку под видом своей. И в тот день в Британии не стало нормального напитка.

Затем появился какой-то ушлый ублюдок, сваривший, видимо, из нечистых вод Темзы и двух щепоток сахара и кофеина что-то омерзительное и антигуманное, после чего назвал это «Кинг-Колой». Британцам нравится, но это они просто привычные пить нечистоты из Темзы…

Ежов слишком долго проповедовал ненависть к британцам, поэтому и сам начал их недолюбливать.

Правда, он не слишком-то напрягался, проповедуя эту адресную ненависть – у индусов давно уже есть очень много причин для ненависти к британцам.

– Господин, к вам делегация из Цейлона, – заглянул в палатку Шакти Наг.

Рядовой солдат секты совершил головокружительный карьерный прыжок – теперь он старший лейтенант Армии Возвращения Индии и член «среднего круга» приближённых Ежова.

У него есть три круга свиты: «дальний» – где находятся малозначимые или рядовые члены секты, «средний» – где находятся ценные члены секты, а также «ближний» – это самые приближенные члены секты, включающее в себя как обслуживающий Ежова персонал, так и высшее руководство секты.

Перемещение между кругами тяжёлое, но устроено по принципу меритократии: нужно обладать интересными Ежову качествами и навыками, чтобы уверенно двигаться к вершине иерархии. Бестолковые и ненадёжные имеют очень мало шансов на возвышение – он лично следит за этим.

– Почему они так долго добирались? – спросил Николай, выплюнувший непроваренный боб на пол. – Теперь пусть ждут, пока доем.

– Я передам им, господин, – поклонился старший лейтенант Наг.

Николай не стал спешить. Он провёл рукой по талии принёсшей ему горячую лепёшку Латы, после чего потянул её к себе и усадил на колено.

Лата отломила от лепёшки кусочек, макнула его в чашу с самбаром и положила его в рот Николаю.

– Жить хорошо… – многозначительно заключил он, прожевав кусочек свежего хлеба.

Обед растянулся на час – он делал перерыв на утехи с Латой, а потом доедал остывшую еду.

Его настроение стало благодушным, поэтому он начал думать только о хорошем.

И то хорошее, что он обдумывал после того, как Лата ушла в женский шатёр, было нынешнее положение в Индии.

До того, как Ежов начал активную борьбу, англичан в Индии, по примерным оценкам, было около 180 тысяч человек. Сейчас же, по тем же примерным оценкам, их не больше 60–70 тысяч.

И, нет, убыль была не только по причине массовых убийств – они уезжают. А кто не может уехать или не хочет уезжать, запирается в укреплённых городах, под охраной британских войск.

В Индии около 300 миллионов человек. Их угнетали жалкая горстка британцев и множество сотрудничавших с ними аборигенов – можно сказать, индусы угнетали сами себя, за привилегии, за жалкие подачки…

Теперь же ситуация изменилась. «Путь любви» имеет численное и моральное превосходство над противником, у него есть мощная и привлекательная идеология, созданная Николаем, поэтому лишь вопрос времени, когда Индия станет принадлежать ему…

И если бы не наёмники, нанятые британскими властями, чтобы подавить восстание…

Но это было нечто неприятное, о котором Николай сегодня не хотел думать.

– Шахти, позови делегацию! – велел он, сев на свой полевой трон.

Этот трон ему сделали сектанты, в качестве подарка на его день рождения, 20 апреля этого года.

Спинку сандалового трона украшали двенадцать сабель британских офицеров, взятые в бою, причём две из них Ежов захватил лично, убив их владельцев.

– Приветствуем тебя, господин Ежов! – вошло в шатёр четверо мужчин в богатых одеждах.

Чалмы из шёлка, шёлковые халаты, на пальцах и шеях золотые украшения, упитанные – видно, что представители людей, заправляющих Цейлоном.

– Приветствую, – кивнул им Николай. – С чем вы пришли ко мне?

– Меня зовут Раманатханом Динешем, – представился самый богато одетый и упитанный из делегации. – И я принёс дары.

Один из членов свиты вытащил из-под халата кожаный кошель. Ежов уже знал, что там – золотые монеты, общей массой в 200 грамм.

Это мелочь, не влияющая ни на что, но зато приятно.

– На Цейлоне есть люди, заинтересованные в том, чтобы покончить с британским владычеством, – продолжил Динеш. – Но сопротивление бесполезно, мы знаем, что наша борьба закончится поражением. Поэтому мы пришли к тебе, почтенный господин.

– Что вы можете предложить? – спросил Ежов.

– Деньги, – ответил представитель цейлонских бизнесменов.

– У меня и так много денег, – усмехнулся Николай.

– Но лишними они не бывают, – покачал головой переговорщик.

– Хорошо, – кивнул Ежов. – Чего вы хотите?

– Свободу Ланке, – ответил Динеш.

Ланка – это название Цейлона на тамильском языке. По лицу Динеша видно, что он тамилец – Николай уже хорошо различал этносы Индии, но то, как он назвал остров, послужило дополнительным подтверждением. В континентальной Индии этот остров называют Цейлоном, то есть так, как его называют в Европе.

– Конечно, – улыбнулся Ежов. – Это моя цель – дать свободу Индии.

– Нам нужна полная свобода, – покачал головой Динеш.

– А я как сказал? – ещё шире заулыбался Николай. – Только полная свобода…

*19 сентября 1939 года*

– Лучше вам, Анна Георгиевна, вести себя потише и поспокойнее, – попросил Леонид. – Здесь нравы патриархальные, совсем не такие, к каким вы привыкли в США.

Анна Георгиевна Харитонова, в миру Энн Хартли – это представитель Центра, которого насильно всучили Курчевскому, чтобы следить за тем, что он делает.

Видимо, Центр испытывает кризис доверия – говорят, что Эйтингтон долго ходил злой, из-за того, что его отпескоструили в Верховном Совете. Неизвестно за что, но известно, что его пытались снять с поста – такого рода информация очень быстро оказывается у заинтересованных лиц…

Так или иначе, но Леониду пришлось смириться с фактом – Харитонова теперь его главный секретарь, которого невозможно уволить или куда-то деть.

Утешает только то, что специалист она компетентный – бедняга Грант, с которым они работали годами, ей совсем не ровня…

Гранта Курчевский отправил в Лос-Анджелес, возглавлять развлекательную часть его империи, поэтому нельзя сказать, что парень совсем пропал, но воспринял он это как серьёзное понижение.

– Я знаю, – произнесла Анна.

На вид ей лет тридцать пять, в Штатах она с 1922 года – приехала с родителями. Очередные «не выдержавшие большевистской тирании».

Коротенькая неформальная проверка показала, что родители её трудятся в «General Electric», отец её, Джордж Николас Хартли, ведущий инженер в авиатехническом отделе, а мать, Элизабет Майрон Хартли, там же, но на должности секретаря.

Очевидно, что это какой-то старый проект Центра, но Анну решили перепрофилировать на слежку за Курчевским.

Нет, он всё понимал – доверяй, но проверяй, хотя всё равно было немного обидно.

«Я тут жизнь кладу на благо Родины – грызусь с другими хапугами за кусок пожирнее», – подумал Леонид, – «а мне недоверие…»

– Говори ты, а я буду молча смотреть и наивно хлопать ресницами, – улыбнулась Харитонова. – Как всегда.

– Сколько у нас с тобой этого «всегда» было? – усмехнулся Курчевский. – Ладно, идём.

Они вошли в официальную резиденцию каудильо Анхелеса.

Эти апартаменты располагаются в пентхаусе небоскрёба «Ацтек-Торре», то есть, в «Ацтекской башне». Они представляют собой полноценный дворец на четыре этажа – тут живут многочисленные родственники и друзья Анхелеса, его жена и восемь детей, а также отряд из сотни личных телохранителей.

– Мой дорогой друг! – сразу же встретил их Фелипе Анхелес.

За прошедшие годы он сильно разжирел. В нём больше было не узнать того подтянутого и бравого артиллериста, героя Революции, которому Курчевский когда-то вверил номинальную власть.

– Рад тебя видеть, Фелипе, – обнял его Леонид.

– А это… – посмотрел каудильо на Анну. – Миос Дио! Что за богиню красоты ты привёл в мой скромный дом⁈

– Это мой секретарь – Энн Хартли, – представил свою спутницу Леонид. – Веди себя с ней прилично, Фелипе.

– Да что ты такое говоришь⁈ – притворно возмутился каудильо Анхелес. – Я джентльмен!

Курчевский лучше остальных знал, насколько Фелипе соответствует званию «джентльмена». В пентхаусе «Ацтек-Торре» он, несмотря на постоянное проживание здесь своих жены и детей, устраивает оргии, сопровождающиеся вынюхиванием горок кокаина и распитием литров абсента.

Кокаин с абсентом – опасное сочетание, поэтому некоторые представители «старой гвардии», начинавшие вместе с каудильо в 10-е годы, уже отправились в мир иной, в ходе бесконечных оргий…

– Прошу в мой кабинет, – позвал их Анхелес. – Я рад, что ты приехал. Я так рад…

Они поднялись на лифте на четвёртый этаж пентхауса, где располагается «административная часть» – тут заседают секретари, делающие вид, что что-то делают, тут иногда появляются министры, а ещё здесь кабинет каудильо, в котором он появляется очень редко.

– Как у тебя дела? – участливо спросил Леонид, когда Анхелес, наконец-то, разместился за своим большим столом.

– Не на что жаловаться, – махнул рукой каудильо. – Один день похож на другой.

Никакой реальной власти у Анхелеса нет. Она была когда-то, давно, но Леонид плавно увёл её в руки своих людей, интегрированных в систему государственного управления Мексики.

При каудильо Анхелесе уже сменилось три законно избранных президента, демократия цветёт всеми красками, а страна продолжает ускоренно развиваться, при посильном участии Папы Римского Пия XII.

С Папой у Курчевского контактов никаких, решено делать вид, что они как бы вообще не знакомы, но так получилось, что работают сообща.

Папа раскуривает с населением опиум для народа, а Курчевский занимается реальным управлением.

Причём важным моментом является то, что управление это прямое. Каждый новый кабинет министров наполняется лояльными «K-Group» функционерами, в армии уже давно служат лояльные офицеры, а общество ослеплено этой жгучей смесью из религиозной пропаганды, ожесточённого накала президентских выборов, а также неуклонным ростом уровня жизни.

Где здесь каудильо Анхелес? А в своём пентхаусе, со старыми соратниками, бесплатным кокаином и падшими женщинами…

Система работает бесперебойно – кризис уже преодолён, но этот разогнавшийся паровоз и не думает останавливаться. Точнее, Леонид не собирается тормозить.

Центр уже принял ситуацию, поэтому велел интенсифицировать индустриализацию в Мексике. И Леониду это совсем не трудно – каждый вкладываемый в Мексику доллар возвращается в США в виде трёх, а то и четырёх.

Это его личная страна, считающая при этом, что она свободна. Это абсолютный успех – блестяще проведённая операция.

«Если бы все эти грязные ублюдки не писали мне всякие письма…» – подумал Курчевский.

Бенито Муссолини пишет ему почти каждую неделю – зовёт в Рим, говорит, что является давним поклонником идей Леонида и то, что они до сих пор не закадычные друзья, является главной несправедливостью этого мира.

А в прошлом месяце написал Адольф Гитлер, причём письмо было примерно того же содержания. Он хочет видеть Курчевского в Берлине, на военном параде, который состоится в марте следующего года. Уверяет, что у них есть общие темы и их нужно подробно обсудить.

Леонид отвечает на каждое письмо, поддерживает переписку – иначе нельзя. Но всё портит то, что об этом знает общественность…

Его «Царская стража» кроваво подавляет восстание в Индии, в Мексике, его руками, построено что-то ультрарелигиозное и откровенно фашистское, его оружие и техника были в каждом конфликте последних десяти лет, а теперь выясняется, что он переписывается с Муссолини и Гитлером. Что о нём можно подумать?

Центр требует, чтобы он ехал и в Рим, и в Берлин, активно общался с этими двумя и налаживал хорошие отношения. Зачем? Не совсем понятно.

Даже с Лонг-Айленда видно, что в Европе намечается очень большая война, а Центр требует, чтобы он изо всех сил дружил с диктаторами, которые очень хотят поскорее развязать её.

«А-а-а, твою мать…» – озарило его.

– Кокаин? – предложил Фелипе, доставший жестяную банку с таблетками.

На столе уже стояла ступка с пестиком. Также на нём лежало зеркало, на котором были видны крупицы кокаина.

– Нет, воздержусь, – покачал головой Леонид. – Мы ненадолго – я пришёл, чтобы засвидетельствовать тебя и убедиться, что с тобой всё хорошо.

– А со мной всё не хорошо, – усмехнулся Анхелес. – Со мной всё отлично!

– Ну и здорово, – улыбнулся Курчевский.

Они с Анной посидели в компании каудильо ещё около получаса, после чего покинули «Ацтек-Торре».

– Удостоверилась? – спросил Леонид, когда они сели в серебристый «Роллс-Ройс Фантом III».

– Да, – кивнула Анна.

– И что думаешь? – усмехнулся Курчевский.

– Твои отчёты не искажали действительность, – ответила Харитонова. – Как минимум, о каудильо Анхелесе.

– Тогда поехали в Зал министров, – произнёс Леонид. – Место, где в Мексике проводится реальная власть.

У него была надежда, что Анна – это временное явление. Он надеялся, что она просто инспектор, который проверяет, как идут его дела, не уклоняется ли он от своих обязанностей и не делает ли что-то за спиной у Центра.

«Эх, как бы было здорово, окажись я прав», – подумал Курчевский. – «Пусть удостоверится, что всё в порядке и валит обратно в свой Детройт. У меня и без инспекторов забот полон рот».

Примечания:

1 – Соляной поход 1930 года – в эфире снова рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» – это пример продвигаемого Махатмой Ганди флешмоба ненасильственного сопротивления. Нужно дать контекст, чтобы было понятно, а то без контекста эта история будет выглядеть непонятно и, может быть, глупо. Индия – это, как известно, страна, где живёт дохрена народу. И ещё древние правители заметили, что добычу и логистику соли очень легко контролировать, поэтому сразу оседлали это дело, чтобы стричь купоны монопольно. Собственно, Ост-Индская компания, постепенно завладевшая Индией, начала использовать уже существующую индустрию по производству и распространению соли. Но это ладно, это было давно, а вот что было недавно – это прямое британское управление Индией, в ходе которого соляной налог постепенно рос. Есть сведения, что соляной налог составлял 8,2% от всех налоговых поступлений в британскую казну. И чтобы спейс продолжал течь, аборигенам было запрещено самостоятельно добывать соль или получать её из каких-то других источников, не связанных с колониальным правительством. Аборигенам нельзя было, даже живя на берегу океана, выпаривать соль из морской воды, потому что это же они не покупают соль у Британии, а это ущерб бизнесу – это недопустимо! Собственно, этим воспользовался Ганди, который был тем ещё имиджмейкером и прощелыгой. Он собрал группу единомышленников, в количестве 80 человек, после чего пошёл из своего ашрама в Данди, что на берегу океана. В ходе этого флешмоба к шествию Ганди, идущего в Данди, начали присоединять тысячи, а затем и десятки тысяч. Ганди лично пришёл к берегу, демонстративно зачерпнул рукой солёный ил, что сразу же попало на фотокамеру, после чего пошёл и выпарил его, собственноручно получив щепотку соли. Злые языки болтают, будто эта щепотка потом была продана за 1600 индийских рублей, то есть 750 долларов США тех лет. Но документальных подтверждений этому нет – есть только слух, берущий корни неизвестно откуда. Возможно, его пустили британцы, чтобы показать, что Ганди не только философ, но и бизнесмен. В общем, Ганди добыл соль, после чего начал уговаривать всех собравшихся сделать так же. Расчёт был на то, что если преступление совершат все, то британцы потом заманаются сажать. Увы, он сильно недооценил британцев и их умение сажать. Ганди задумал вторую акцию в Дхарасане, на солеварнях, но ночью к нему пришли два индийских офицера и тридцать констеблей, которые его арестовали. Арестовали потому, что он сам написал лорду Ирвину, что именно планирует устроить на солеварнях. А потом, когда флешмоб, почему-то, не закончился сразу после ареста идейного вдохновителя, солеварни огородили колючей проволокой и взяли под охрану. К этому моменту там собралась толпа из нескольких сотен тысяч человек, она попыталась пробить ограждения, но не смогла. И тут, конечно же, последовала реакция. За месяц со дня инцидента было посажено около 60 000 человек, а может и больше, за нарушение закона о добыче соли. Кого-то посадили пожизненно, за особую предприимчивость. Ганди же отсидел 8–9 месяцев, после чего вышел, чтобы провести переговоры с вице-королём Индии Ирвином. Был заключён пакт Гандинутого-Ирвинтропа, согласно которому 90 000 арестованных освобождают, соляной поход прекращается, индийский конгресс обретает право на существование и прекращаются политические преследования за ненасильственные выступления. Соляные законы, разумеется, никто не отменил – людей продолжали сажать за незаконную добычу соли и снимали с них три шкуры соляными налогами, но главного Ганди добился – его увидели и услышали, но не только в Британии, а в кругах «обеспокоенной мировой общественности». Англичане в те времена очень активно выступали за демократию, свободу и рыночные отношения, прямо как сейчас, поэтому у «обеспокоенной мировой общественности» возникли вопросы. Только вот общественность побеспокоилась, побеспокоилась, а потом ей стало совсем не до этого. Ганди продвигал свою идею ненасильственного способа радикальных изменений, но что-то как-то у него всё никак не срасталось. Индия получила независимость в 1947 году, причём в этом была заслуга не только Ганди, который, стоит сказать, справедливости ради, изрядно задолбал британцев, но и общего демонтажа колониальной империи Великобритании. Лично я оцениваю его вклад в освобождение Индии примерно в 15–20% – это охренительно много для одного человека, но всё остальное сделали жители Индии и исторический процесс. Все вспоминают только Ганди, но там были десятки тысяч людей, боровшихся за свободу и погибших за неё. Но вообще, я считаю, что непротивление злу насилием – это какое-то особое извращение для мазохистов. Подставь вторую щёку и все дела – это работает только в фантастических книжках, типа тех, которые пишу я, например. В жизни же обычно бывает так, что когда материально заинтересованный человек имеет задачу разобраться с тобой и бьёт тебя по правой щеке, а ты в ответ подставляешь левую щёку, единственный возможный исход – он тебе и по левой щеке ударит, а потом, когда поймёт, что ты не сопротивляешься, обоссыт тебе всё лицо. А потом трахнет твою жену. И детей твоих заберёт в рабство. И вытащит всё ценное имущество из твоего дома, а потом сожжёт его, возможно, вместе с тобой, чтобы ты потом вдруг не пересмотрел свои взгляды и не взял в руки нож или камень. Самый главный прикол всех этих ненасильцев – они лично очень редко чем-то реально рискуют. Ганди вот что-то не посадили на пожизненное, он ведь там всего лишь щепотку соли выпарил. Он всегда знал, что британцы не захотят делать из него мученика, поэтому никогда не посадят слишком надолго. А те, кто пошёл за ним, пострадали – более того, в этом и была его главная цель. Чем больше людей пострадает от штыков и прикладов, чем больше будет сидеть в британских тюрьмах, тем пронзительнее будет беспокойство «обеспокоенной мировой общественности». Он этого хотел и намеренно пожертвовал всеми теми людьми, что пошли за ним. И он всегда мог сказать, что он никому приглашений не высылал, они все сами присоединились, а так он просто с друзьями пошёл щепотку соли выпарить. Но это ещё безобидно, по сравнению с тем, как фестивалил Ганди в ранние годы. Во время проживания в Йоханнесбурге, что в Южной Африке, он публично обзывал негров «кафрами» (так португальцы с XVI века называли негров – это от арабского «кафир», что означает «неверный»), описывал негров как полудиких и примитивных варваров. Также он поднимал вопрос о том, что индусов нельзя сажать в одну камеру с неграми, потому что негры грязные, антисанитарные и вообще, не арийцы нихрена. Официально от своих взглядов он не отказался, но риторику, постепенно поменял. Знаю я, кстати, одного бывшего нацбола, ныне покойного, который тоже как-то очень нехорошо выражался о лицах другой национальности, а потом вдруг как-то резко стал белым и пушистым…