Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Есть! – козырнул секретарь. – Приказ понял отчётливо!

– Повторить! – скомандовал Аркадий.

– Пост не покидать, поставленные задачи выполнять! – отчеканил Ванечкин. – За нарушение приказа, наказание предусматривается по законам военного времени!

– Вольно, – разрешил Немиров, после чего рявкнул. – Это всех в этом здании касается!!!

Оправив китель, он продолжил свой путь.

Через несколько минут он уже был в 14-м корпусе Кремля, где размещался генштаб.

– Вольно! – махнул он рукой. – Товарищ генерал-полковник – какова обстановка на фронтах?

– Последние новости таковы… – начал Шапошников. – Линия Ленина держится, несмотря на массированные артобстрелы и постоянные «ползучие» штурмы. Были потери узлов сопротивления на передовой, но, в целом, обстановка близка к стабильной.

– Меня больше волнует юг, – покачал головой Немиров.

– Я начал с самого простого, – вздохнул Борис Михайлович. – А теперь сложное. На юго-западе чехословацкая армия, в составе трёх корпусов – II-й, III-й и V-й, штурмуют линию обороны Краков-Перемышль. Задействованы все механизированные подразделения, ранее включенные в состав IV-го корпуса.

Вчера РККА была вынуждена отступить на основную линию обороны, оставив передовую за врагом. Чехословаков и поддерживающих их немцев сейчас осыпают бомбами и осколочными снарядами штурмовики 4-го штурмового авиационного полка – именно это и позволило добиться замедления темпов наступления противника.

– Венгерская армия, в составе I-го и III-го армейских корпусов, при поддержке итальянского экспедиционного корпуса, равного по численности двум армейским корпусам, штурмует Ужгород и Мукачево, – продолжил Шапошников. – Бои идут за пригороды – итальянцы послали ветеранов Эфиопской войны, имеющих богатый опыт сражений в городских условиях. Это второстепенное направление…

– Я согласен, – кивнул Аркадий. – Там немцев нет.

За Ужгородом и Мукачево начинаются Карпаты, достойно укреплённые за годы до начала войны. Штурм этого естественного укрепления, доработанного напильником, будет стоит венграм и итальянцам слишком больших потерь.

Факт того, что немцы не прислали туда ни одного подразделения, свидетельствует о том, что это направление, как минимум, второстепенное, как максимум – вообще не направление, даже с учётом численности действующих в этом регионе войск.

– Румынский фронт самый опасный, – сказал верховный главнокомандующий. – Мы имеем дело с двумя крупными клиньями, заходящими на линию Ивано-Франковск-Каменец-Подольский. Румынскую границу обороняют все румынские корпуса, усиленные болгарскими и немецкими пехотными дивизиями. Они ждут развития наступления на севере.

– Понятно, – кивнул Немиров. – Какие меры противодействия?

– Как только иссякнет наступательный потенциал вражеских войск на румынском фронте, будет предпринято контрнаступление, по плану «Алексеев-66», – ответил Шапошников. – В контрнаступлении будет задействована группа армий «9». По всем фронтам начата бомбардировка вражеских аэродромов и скоплений техники – обмануть противника с направлением контратаки не удастся, но массированные авиаудары позволят отвоевать превосходство в воздухе, что положительно скажется на общем положении.

Генштаб Вермахта прекрасно знает свою главную уязвимость, поэтому точно предпринял контрмеры.

– Что у них в резерве на Румынском фронте? – уточнил Аркадий.

– По предварительным данным, на юг стягиваются резервы группы армий «Центр», – ответил Борис Михайлович. – Наступление на Краков немцами поддерживаться, скорее всего, не будет.

– Скорее всего? – нахмурил брови Немиров.

– Товарищ генерал-полковник, – вздохнул Шапошников. – Ситуация на фронтах ещё не стабилизировалась, мы воюем второй день. Быть везде сильными мы не можем. Сейчас мы должны угадать направление главного удара на юге. Если переброска резервов в Румынию – это не обманный манёвр, то они ударят либо в Закарпатье, на Ивано-Франковск и дальше на Львов, заходя в тыл обеим нашим оборонительным линиям – Карпатской и Ленинской. Также это открывает путь на Киев, через Винницу. Это обещает крайне тяжёлое положение, с окружениями и потерей больших территорий.

Он взял стакан с водой и залпом выпил его.

– Либо же, если это обманный манёвр, то удар будет на Краков и Перемышль, – продолжил Борис Михайлович. – Так они добьются гораздо меньшего, чем в первом случае, но это приведёт к рассечению наших польских оборонительных линий. В случае падения Кракова вся Линия Ленина будет под угрозой.

– Мы можем позволить себе контрнаступление в двух местах? – задал Аркадий риторический вопрос.

– Можем, – всё же ответил на него Шапошников. – Ничего не мешает.

– Так действуйте, – произнёс Немиров. – Какие подводные камни?

– Численность противника слишком велика, – ответил на это верховный главнокомандующий. – Почти 2 к 1. Это будут очень тяжёлые операции. Прогнозирую большие потери.

– А какие последствия будут, если мы просто постоим и потерпим? – уточнил Аркадий.

– Возможны опции, – снова вздохнул Шапошников. – Всё зависит от смелости их планов. И, самое главное, при таком численном соотношении, по всем уставам, нам следует перейти к обороне…

– Так не будет, – покачал головой Аркадий. – Ваша задача – определить направление главного удара и упредить его. Если вы видите два варианта – бейте по двум направлениям. Увидите третье – вводите резервы и бейте туда. Нам нельзя терять наши линии обороны и отдавать инициативу в руки противнику. Она уже у него, но это ненадолго. Наша пассивность – это очень щедрый подарок для немецкого генштаба.

Он поморщился от вновь возникшего ощущения – он снова почувствовал себя на Третьей мировой…

– Ожидаю готовый приказ через два часа, – сказал Немиров. – Контрнаступление должно начаться по истечении следующих 48 часов, а до этого времени ведём активную оборону по всем фронтам.

– Есть! – козырнул Шапошников.

– Гражданские лица из Ужгорода и Мукачево уже эвакуированы? – уточнил Аркадий.

А ведь он был в этих двух городах – они наступали на Кошице, важный логистический узел ныне почившей в бозе австро-венгерской армии. Город был взят, оборона Австро-Венгрии пала, несмотря на то, что тогда ещё кайзеровские немцы отчаянно сопротивлялись.

Кошице пришлось отдать новообразованной Чехословакии, а вот Ужгород и Мукачево с предместьями перешли Советской России. От меча.

«Наверное, надо было тогда давить до конца – ВЦИК, видимо, что-то чувствовал, раз так яростно настаивал на продолжении затянувшегося наступления», – подумал Немиров.

– Эвакуация продолжается, – ответил генерал-полковник. – Будет завершена в течение 72 часов.

– Немыслимо медленно, – покачал головой Аркадий. – Ускоряйте! У нас через 48 часов наступление!

– Линии перегружены, ускорить никак не получится, – ответил на это Шапошников.

– Тогда держите города столько, сколько нужно, – вздохнул Немиров.

*16 июня 1940 года*

Дмитрий Васильевич Кульбин вернулся с документами красноармейцев.

– Заводите мой тарантас, – сказал он и вернул документы старшине.

Водитель завёл двигатель.

Дмитрию пришлось сходить в тёмный блиндаж, чтобы удостовериться, что документы имеют соответствующие пометки, видимые только под ультрафиолетовой лампой.

– В штаб полка, – приказал он, запрыгнув в ВАЗ-38, новенький армейский внедорожник.

1071-й полк пограничной службы КГБ сейчас дислоцируется в Ужгороде – изначально он дислоцировался близ села Страж, около которого располагалась 117-я погранзастава. Штаб полка был размещён на погранзаставе, а весь остальной полк охранял северный берег реки Тисы и прилегающие территории.

Кульбин, вернувшийся из командировки в Эфиопию, получил повышение до подполковника КГБ и был направлен на спокойный участок, чтобы отдохнуть и акклиматизироваться.

Отдохнуть, увы, не получилось.

Основной удар венгры начали с форсирования Тисы – сил полка, чтобы удержать эту лавину, было недостаточно, поэтому они держались до прибытия подкрепления. Только подкрепление не пришло, так как форсирование происходило по всей протяжённости пограничной реки…

Пришлось отступать с боем, неся потери и выигрывая время.

Личный состав 117-й заставы погиб в полном составе – был отрезан наступлением итальянцев, ударивших севернее.

Противнику почти удалось закрыть полк в «котле», но со стороны Ужгорода ударил 188-й краснознамённый конный полк, разогнавший его подразделения решительным натиском прямо во фланг. Вероятно, итальянцев плохо проинформировали о располагающихся в регионе воинских частях…

А дальше началась резня в пригородах. Венгры подтянули тяжёлую артиллерию, а с запада подошёл итальянский танковый полк.

К городу со стороны Карпат подошли пехотные полки Красной Армии, начавшие укреплять город, пока «коренные» подразделения вели арьергардные бои, цепляясь при этом за деревни и сёла.

– Наши! – крикнул наблюдатель.

В небе пролетели штурмовики Ил-10, сопровождаемые истребителями И-4. Они несут бомбы для налаженных переправ через Тису и для личного состава венгерско-итальянской армии.

Так как тут практически кинжальные дистанции, навстречу им вылетели хорошо известные Дмитрию итальянские G.45 «Ланция» и новые G.50 «Фреччиа».

В небесах завязалась ожесточённая схватка. Сражались пятнадцать истребителей СССР против примерно двадцати истребителей Италии. Всё это происходило при участии мобильных ПВО обеих сторон.

Штурмовиков Ил-10 было пятнадцать и они участвовали в воздушном бою не только оборонительной турелью, но и курсовым вооружением – говорят, что уже были случаи, когда штурмовики самостоятельно сбивали вражеские истребители.

Дмитрий сфокусировался на одном из ведущих истребителей, вступившем в бой с двумя «Ланциями» – один из итальянцев вышел в лобовую атаку, но сразу же отвернул, когда понял, что совершил роковую ошибку. Правда, среагировал он слишком поздно и вспыхнул ярким факелом.

Советский лётчик же совершил манёвр уклонения от уничтоженного самолёта и ушёл «в горку», стараясь набрать как можно больше высоты.

Второй итальянец попытался перехватить его, но тут в дело вступил ведомый советского лётчика и отпугнул противника очередью красных трассеров.

Ведущий выполнил манёвр и начал реализацию полученного преимущества – итальянец попытался уйти за линию траншей, под более плотное прикрытие ПВО, но своим манёвром лишь посадил советский истребитель себе на хвост.

А дальше случилось ожидаемое Дмитрием – грохнули пушки и самолёт итальянца разорвало на части. Горящие обломки рухнули за позициями итальяно-венгерских войск, но парашюта в небе не было. Это значит, что итальянца убило наповал.

Штурмовики, надёжно прикрытые истребителями, зашли на вражеские позиции и сбросили свои бомбы.

Раздались громкие взрывы, а затем ноги подполковника Кульбина почувствовали лёгкую вибрацию от земли.

Сразу после сброса бомб, штурмовики присоединились к воздушному бою. Один штурмовик пролетел над траншеями пограничников – Дмитрий увидел на нём открытое пламя, исходящее из правого двигателя. Судя по тому, что самолёт снижался, это было не единственное повреждение.

Спустя недолгое время, прямо в область траншей, рухнула итальянская «Фреччиа», а пилот пытался управлять неуправляемым парашютом – он видел, куда приземляется и очень не хотел этого…

Ещё три итальянских самолёта рухнули в прифронтовой зоне – наглядна разница в мощности вооружения и двигателей.

Штурмовики, по-видимому, получили приказ применить по наземным целям пушечное вооружение, так как не отступили, а пошли на второй заход.

Два советских истребителя были подбиты и упали за линией фронта – они пытались прикрыть штурмовики, атакуемые итальянцами на заходе.

Тем не менее, выглядело всё так, будто советские ВВС сегодня побеждают.

«Говорят, что у среднего советского лётчика около 500 часов налёта», – припомнил Дмитрий прочитанный в газетах факт. – «Даже если вдвое сбрехали газетчики, всё равно это на пятьдесят часов больше, чем у итальянцев».

Косвенным подтверждением тому, что средний налёт у советских лётчиков гораздо выше, чем у итальянцев, служит то, как часто писали и пишут в газетах об авиационных авариях – с этим вряд ли могли сильно врать, если только в сторону преуменьшения. И тут либо советские самолёты плохие, либо, действительно, летают так часто, что техника не выдерживает.

Только вот о ненадёжности отечественных самолётов Кульбин ничего не слышал, даже в народной молве…

Штурмовики сделали по 5–6 заходов, прекрасно наблюдаемых Дмитрием через бинокль, после чего начали отступление.

30-миллиметровые осколочно-фугасные снаряды, как говорят красноармейцы, являются страшным оружием – прямое попадание в человека иногда разрывает его на части. Осколки же от этих снарядов пусть и мелкие, но очень скоростные, поэтому заходят очень глубоко в тело.

Как ушли штурмовики, истребители потеряли друг к другу всякий интерес и начали выходить из боя. Схватка официально завершилась, а затем началось ожидание.

«Советская авиация не ставит целью победить сегодня», – подумал подполковник КГБ Кульбин. – «Их главная цель – замедлить наступление противника. Поэтому-то и не жалеют боекомплект, уничтожают пехоту и технику, сжигают склады и стараются взрывать блиндажи».

Вчера интенсивность налётов была максимальной, на памяти Кульбина – самолёты пролетали практически без перерывов. Несколько раз он замечал потрёпанные штурмовики, вновь вылетавшие на штурмовку.

Ему понравилось то, что государство уже давно подготовилось к началу этой войны, поэтому в самом начале никто не питал никаких иллюзий, и бил по врагу в полную силу.

Не понравилось же ему то, что это должно было быть чем-то вроде отпуска – эта его командировка на границу…

Вверенное ему подразделение готово к бою, заняло оборону среди руин пригорода. Ещё вчера это была живописная часть города, а сегодня тут обломки зданий, в поте лица минируемые сапёрами.

Пограничники выигрывают время, чтобы были эвакуированы все гражданские, а сапёры превратили пригород в одну сплошную ловушку, что тоже выиграет определённое время для ухода гражданских и обороняющихся частей за Карпаты.

Прошло два часа, после чего до Кульбина довели, что через полчаса с лишним, к пригороду прибудут чехословацкие танковые войска с мотострелками. Танков будет не менее восьмидесяти, а мотострелков до полка, направление – с запада.

С юга, по данным авиаразведки, прибывают венгерские танки, в количестве не менее сорока, при поддержке мотострелков, численностью до двух батальонов. Но также за ними своим ходом идёт пехота, численностью до полка.

У них понятная задача – сначала закрепиться на подступах, а потом решительно брать город. К моменту, когда будут взяты пригороды, к городу подойдут пехотные части, которые и поставят точку в этой битве.

Вражеская артиллерия произвела короткий артобстрел, длившийся какие-то семь с лишним минут. Это лучше донесений разведки говорит о том, что скоро будет атака.

Танки и броневики прибыли чуть позже, чем ожидалось – через сорок минут после оповещения.

Заработали 30-миллиметровые зенитные пушки, установленные в уцелевших зданиях – их обложили мешками с песком, а также расчистили им обзор путём уничтожения лишней стены, поэтому бить они будут с превосходящей высоты, что даёт шанс поразить танки в крышу корпуса или башни.

Вражеские танки сразу же открыли огонь и замедлили ход до малого, а затем и вовсе остановились.

Когда танки встали, чтобы побыстрее разбить зенитки, работающие не по профилю, проявили себя батареи ПТО.

57-миллиметровые орудия ЗиЛ-4М легко пробивали чехословацкие лёгкие танки vz.36, впрочем, как и средние танки vz.37 в силуэт, то есть, в любой участок брони. Кульбин, очень интересующийся современной бронетехникой, как любитель, знал, что ЗиЛ-4М имеет почти двукратный запас бронепробития – тот, кто одобрил такое орудие, видимо, считает, что броня будет продолжать наращиваться.

И подполковник, давно следящий за тенденциями, точно знал, что так дело и обстоит – броню активно наращивают на каждой новой модели. Так что может быть, что и 57-миллиметровой пушки скоро окажется недостаточно…

Вражеские броневики не смогут доставить пехоту к позициям пограничников, это стало ясно всем, поэтому они начали сдавать назад.

К этой ситуации привела плохая разведка – чехословаки имеют очень мало разведывательных самолётов, что стало известно ещё в период «союзничества». Из-за этого они не узнали, что здесь за войска, что у них есть, а чего нет – расплата за неинформированность, как всегда, страшна…

Первый накат противника был остановлен исключительно силами ПТО. Чехословаки, видимо, ждали чего-то другого.

Соседи из батальона ПВО потеряли одно зенитное орудие, а расчеты ПТО потеряли две пушки.

– Сообщают, что противник перегруппировывается, – доложил радист. – Вероятно, скоро будет ещё атака.

На юге города всё ещё шёл бой – это отгоняли итало-венгров…

– В укрытия! – скомандовал подполковник Кульбин.

Артиллерийский прилёт он услышал за секунды до взрыва, поэтому бросился к подвалу разрушенного дома, ловко приспособленного сапёрами под блиндаж.

На этот раз обстрел был интенсивнее и дольше. Так чехословаки мстят за потерянные танки и броневики.

Полчаса работы артиллерии, а затем тишина…

Вновь авиация, но теперь в роли встречающей выступает советская.

О происходящем в небесах бое Дмитрий узнал по рации – итальянские средние бомбардировщики находятся на высоте в пять тысяч метров, но их уже встречают советские И-4.

Снова появились штурмовики Ил-10, на этот раз несущие стокилограммовые бомбы. Они направились в сторону сосредоточения вражеских войск, на это сразу же отреагировали зенитные орудия противника.

Кульбин принял рапорты о состоянии вверенных подразделений и сузил оборонительные участки двух особенно пострадавших рот.

ПТО потеряли целых четыре орудия и девятнадцать человек убитыми и ранеными, а у зенитчиков обошлось без потерь матчасти, но пострадал личный состав – четверо убитых и шесть раненых.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – прибыл майор из сапёрного батальона. – Вот карта минирования!

Подполковник принял документ и начал изучать его.

– Выйти сможете только по этим двум коридорам, – показал майор. – Всё остальное – смертельная зона! Мы укладывали заряды очень плотно, точно будут множественные срабатывания. Имейте в виду, что просто отступить не получится.

– Я вас понял, товарищ майор, – кивнул ему Кульбин. – Можете быть свободны.

Далее он собрал нижестоящих офицеров и довёл до них эту информацию.

Когда все вернулись на свои места, на город начали падать бомбы и их носители.

Одна бомба упала на участок 3-й роты 2-го батальона и унесла жизни восьми красноармейцев. Это была 250-килограммовая бомба и упала она прямо на блиндаж. Раненых оказалось одиннадцать человек – их отправили в городской госпиталь.

Прошёл томительный час, после чего снова сообщили, что противник начал очередную атаку.

На подмогу выслали звено из четырёх штурмовиков, которые засыпали приближающегося противника реактивными снарядами, обстреляли его из пушек, после чего ушли в тыл.

Атаку это не остановило и не могло, поэтому она состоялась, пусть и не такая, какую планировали чехословаки.

На этот раз танков оказалось больше – около ста штук, без броневиков, но с танковым десантом на броне. Помимо танков имелись тут и самоходные артиллерийские установки Шкода I-b, оснащённые 47-миллиметровыми противотанковыми пушками, а также Шкода I-a, оснащённые короткоствольными 75-миллиметровыми пушками. Последние разработаны специально для борьбы с лёгкими укреплениями и живой силы противника.

Пострадавшее от артударов ПТО уже не могло справиться с таким количеством танков, но наносило им сокрушительный урон – в стереотрубу Кульбин отчётливо видел, как почти каждое попадание пробивает танк или САУ. Некоторые из них сразу взрываются…

Но неизбежно было подавление противотанковых пушек, что, в конце концов, и произошло.

Зенитные орудия также были уничтожены, поэтому выжившие противотанкисты и зенитчики отступили к своим, оставив пограничников наедине с врагом. Ну, почти.

Командование прислало два звена штурмовиков, которые отбомбились по противнику, после чего тщательно обстреляли его из курсовых пушек. Но это почти ничего не изменило – уцелевшие танки приблизились на убойную дистанцию и начали подавлять пехоту в траншеях.

В ответ красноармейцы стреляли из противотанковых винтовок калибра 14,5 миллиметров, которые могут пробить чехословацкие танки в некоторые участки, но эффективность этого огня была сомнительной.

К наступлению присоединились вражеские бронетранспортёры, доставившие поближе тяжеловооружённых штурмовиков.

«Сейчас начнётся самый несладкий этап боя…» – подумал подполковник Кульбин, проверивший свой АФ-25.

Новейший АГ-37 до пограничных войск ещё не дошёл, приоритет отдали переоснащению мотострелковых дивизий, поэтому погранцы встретили эту войну со «старьём» в виде АФ-25 и ППД-25…

Заработали пулемёты, но их сразу же начали подавлять танки и самоходки, что позволило штурмовикам подобраться на близкую дистанцию.

– Всем перейти на автоматический режим! – приказал Дмитрий.

Боевой устав 1938 года требовал, чтобы красноармейцы, сражающиеся с противником на дистанции свыше 200 метров, применяли исключительно одиночный огонь, если речь идёт об АФ-25 или АГ-37, но как только враг оказывается ближе, то стрелять предполагается только в автоматическом режиме, при условии, что нет недостатка в боеприпасах. У пограничников недостатка боеприпасов нет.

Сам Кульбин также открыл огонь очередями. Стрелял он очень хорошо, а ещё у него есть богатый опыт боевого применения АФ-25.

Штурмовики противника понесли серьёзные потери, но сумели добраться до линии окопов, после чего началась перестрелка в ближнем бою.

Как-то Дмитрий слышал историю о том, как генерал Немиров, тогда ещё обычный штабс-капитан царской армии, сражался против немцев с саблей и Кольтом – говорят, что в одном ночном бою он зарубил девятерых немцев, одного за другим…

Сейчас такие лихие рубки саблями невозможны, потому что у бойцов на руках сплошь автоматическое оружие.

Кульбин посмотрел на свой пояс – когда он начинал свою службу, у него была штатная пехотная сабля, но их сняли с вооружения в 1935 году.

Чехословацкие штурмовики пошли на приступ. Они начали с гранат, дождались взрывов и пошли в атаку на траншеи.

Застрекотали автоматы, Кульбин срезал появившегося штурмовика длинной очередью, после чего поддержал своего ординарца, у которого заклинил ППД-25, а затем подбежал к упавшей в траншею гранате РГ-34. Это ударная граната, должна срабатывать мгновенно, но повезло – упала в лужицу.

Дмитрий осторожно поднял гранату и выбросил её из траншеи. На этот раз она сработала, как надо. В траншею рухнул посечённый осколками штурмовик, которого Кульбин сразу же заколол штыком.

Врагов становилось всё больше, накал перестрелки вырос до невыносимого, но было видно, что пограничники выигрывают – их много, а штурмовики быстро кончаются…

Четыре магазина спустя, подполковник Кульбин понял, что отбились.

Танки усилили обстрел, а вражеские штурмовики откатились, после чего по траншеям начала интенсивно садить артиллерия.

Но артобстрел был недолгим, так как есть у вражеских батарей более важные задачи. Например, быстро собрать вещи и уехать на новое место, так как об их текущем расположении теперь знает вся РККА.

– Первый батальон: погибших – пятьдесят шесть, тяжелораненых – двенадцать, легкораненых – почти все остальные, – отрапортовал капитан Кайзерлинг.

Капитан Энгельберт Кайзерлинг – родом из братских немцев, то есть, из Германской ССР. Батальон его смешанный, из красноармейцев разных национальностей, как оно обычно и заведено в Красной Армии.

– Второй батальон: погибших – сорок один, тяжелораненых – восемь, легкораненых – шестьдесят четыре, – отрапортовал майор Семёнов.

Майор Борис Алексеевич Семёнов – по национальности якут, из Якутской АССР. Батальон находится на правом краю укреплений, поэтому потерь чуть меньше.

– Третий батальон: погибших – восемьдесят один, тяжелораненых – двадцать девять, легкораненых – все остальные, – отрапортовал капитан Дмитриевский.

В итоге, общие потери полка за второй день войны составили – 227 красноармейцев. 30% личного состава с утра до обеда.

Наверное, ему должно быть приятно представить, сколько потеряли чехословаки, но когда он это представлял, ему, почему-то, не было приятно.

Холодный разум утверждал: даже если они всем личным составом полягут в этих окопах, но уничтожат ещё столько же танков, для страны такой размен будет очень выгоден. Да даже если больше ни одного танка не уничтожат, это всё ещё будет выгодно.

Но Кульбину хотелось сохранить бойцов, при этом выполнив поставленную задачу. И есть только один способ – нужны подкрепления и новое ПТО.

– Ситуация… – покачал головой Кульбин, после чего резко развернулся к радисту. – Связь со штабом мне!

Примечания:

1 – О налётах на аэродромы – тут важно осветить, как это делали немцы в нашей с тобой, уважаемый читатель, истории. Во-первых, у них была стратегическая разведка, благодаря которой они имели практически спутниковое качество снимков советских территорий и всех важных аэродромов. Высотный разведчик Ju.86P летал на высоте 13 000 метров, что было недосягаемо для перехватчиков того времени. Кадры высококачественной аэрофотосъёмки прибывали в центры обработки так быстро, что штабы Люфтваффе следили за ситуацией на советских аэродромах практически в режиме реального времени. Зная точное расположение самолётов противника, немцы могли наносить гарантированно успешные удары, выводящие из строя целые эскадрильи. Ключевым преимуществом Люфтваффе в этом вопросе были кассетные бомбы SD-2, отгружаемые с бомбардировщиков в контейнерах AB-500 по 360 штук. Кассетные бомбы – это идеальное оружие для поражения аэродромов. Маленькие суббоеприпасы, имеющие в начинке всего 80 грамм тротила или аммотола, слабо повреждали аэродромное покрытие, но наносили серьёзный ущерб самолётам, обслуживающей технике и техническому персоналу с лётчиками. Вдобавок, часть кассетных бомб в контейнерах была установлена на замедленный подрыв, происходящий в течение 30 минут, что сильно осложняло пользование аэродромом. Но настоящим геймченджером выступили не кассетные бомбы сами по себе, а организация налётов. Люфтваффе тщательно спланировала всю операцию, с точностью до минуты, поэтому аэродромы бомбились с временными интервалами, бомбардируя аэродромы по четыре-пять раз в сутки. Этого достаточно, чтобы выбить значительную часть самолётов противника на аэродромах и парализовать их работу очень надолго, как раз до прихода сухопутных сил. Это была талантливо организованная операция, позволившая быстро завоевать почти абсолютное превосходство в воздухе. Но без факапов не обходилось, это, всё-таки, армия, хоть и воздушная… Впрочем, они не сильно влияли на общий результат – ВВС РККА были разгромлены. Так что не надо думать, что немцы просто по разу налетели на аэродромы, а советские лётчики разбежались в ужасе, так как у них больше не было самолётов – просто физически невозможно, без высокоточного оружия, вынести все самолёты на аэродроме одним налётом. Советским лётчикам просто не давали возможности взлетать – таков был план. И он работал.

А вот, в кои-то веки, карта Европы:

Прим.Red: Тут территории современных государств расчерчены, ну и области совсем не те, что были на тот момент, но лучшего варианта, чтобы продемонстрировать всю полноту полнот картины, я не нашёл.

Глава тридцатая

Дух горы

*16 июня 1940 года*

– Да, Монголия сейчас вообще не к месту, – ответи Аркадий. – И чего они ждали всё это время?

Монгольские Советы, в свете открывшихся обстоятельств, изъявили желание официально вступить в СССР, а также, в инициативном порядке, объявили войну всем странам «Оси». Так у Советского Союза появился могущественный союзник на востоке…

– Должен был быть проведён большой хурулдай, – ответил Литвинов. – На монгольском это означает что-то вроде референдума. Через Советы это решение проведено быть не могло, так как в Монголии этот орган имеет ограниченный круг полномочий, как у нас, до ленинской реформы.

– Это имеет второстепенное значение, – произнёс Немиров. – У нас напряжённая ситуация на фронте, мы в состоянии неопределённости. Почему вас волнует Монголия?

– Меня волнует не Монголия, а позиция Гоминьдановского Китая, – ответил на это Литвинов. – Чан Кайши склонен занять нейтралитет. Но эта его склонность напрямую зависит от того, как у нас будут идти дела на западе. Иосиф Виссарионович направил меня к вам, так как вы лучше, чем он, владеете информацией о реальном положении на фронтах.

Аркадий поморщился.

– Прошло только три дня, – произнёс он. – В ближайшие дни выяснится, насколько хорошо идут наши дела.

Вчера Красная Армия, почти без сопротивления, заняла Финляндию – Маннергейм, которого предупредили, бежал в Великобританию, вместе со всем правительственным аппаратом.

Литва сдалась и вовсе без сопротивления – Стасис Раштикис, премьер-министр Литовской республики, бывший офицер царской армии, сражавшийся в Первую мировую на Кавказе, трезво оценил сложившуюся ситуацию и дал войскам приказ сложить оружие и не препятствовать Красной Армии.

Прошедшие трое суток очень многое изменили в отношении всего мира к СССР. Иностранные газетчики прогнозировали, что на второй-третий день оборона на юге затрещит по швам и начнётся неизбежное падение режима большевиков, удерживающих свою власть на штыках – многие в Европе и США питают разного рода иллюзии о СССР, поэтому приходят к разнообразным ложным выводам…

А вот кто не питает иллюзий – это иностранные генералы.

Генерал Дуглас Макартур, на второй день войны, высказался в интервью газете «Нью-Йорк Таймс»: да, Германский рейх и его союзники начали беспрецедентное по своему масштабу и численности задействованных сил вторжение, но оно почти сразу же пошло не по плану – намеченные цели не выполняются, РККА применяет тактику активной обороны и выглядит всё так, будто она была готова к новой войне лучше, чем Вермахт и его союзники.

– Да, слушаю, – поднял Аркадий телефонную трубку.

– Товарищ генерал-полковник, через двадцать минут заседание Президиума, – сообщил Ванечкин.

– Хорошо, – ответил Немиров, после чего положил трубку. – Товарищ Литвинов, у вас что-то ещё?

– Нет, товарищ генерал-полковник, – покачал головой наркоминдел. – Могу идти?

– Можете, – разрешил ему Аркадий.

После того, как Литвинов покинул его кабинет, Немиров вернулся к внимательному изучению рапорта о подготовке контрнаступления на Румынском фронте.