Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Я удивлён очень маленькими запросами вашего императора, – произнёс Сталин.

– Это лишь одно из условий, – позволил себе лёгкую улыбку японский посол. – Следующее условие, косвенно вытекающее из первого: Юго-Восточная Азия должна оказаться в безраздельной сфере влияния Японской империи. А третьим условием…

– Можете не продолжать дальше, – произнёс Сталин.

Он встал из кресла и прошёл к окну. Уже вечер, рабочий день закончился, поэтому, по графику, настало время последней на сегодня трубки.

Забив трубку табаком, Иосиф Виссарионович чиркнул спичкой, поджёг его и начал раскуривать.

– Третий пункт нам абсолютно неинтересен, – выдохнув дым, произнёс он, – потому что неприемлем первый. Давайте остановимся на пакте о взаимном ненападении, без всяческих дополнительных соглашений.

– Если позволите, то я выдвину контрпредложение, – заговорил Того. – Прошу его выслушать, ведь оно выгоднее предыдущего.

– Лучше послушайте меня, – покачал головой Сталин. – Нас интересует весь континентальный Китай, и делить его мы ни с кем не будем. Вторжение в границы Китайской республики мы будем рассматривать, как вторжение в границы Китайской Советской Социалистической Республики.

Он сделал паузу на несколько затяжек из трубки.

– Однако мы не хотим вести диалог с позиции силы, – продолжил председатель СНК, – поэтому предлагаем вам, в качестве компенсации, неограниченные объёмы поставок нефти, сообразно всем вашим потребностям, с 25% скидкой. Также мы объявим, что территория Юго-Восточной Азии не является сферой наших интересов.

Уже существует достаточно развитая логистическая сеть, снабжающая Японию нефтью – в данный момент через неё проходит 700 тысяч тонн нефти в год. Пиковая же пропускная способность этой сети – около 4,5 миллионов тонн нефти в год.

После долгих расчётов, нефтепровод решили не строить – современные закупаемые объёмы совершенно не те, что будут через пару десятилетий.

Сейчас вся нефть транспортируется, в основном, по железной дороге. Существуют маленькие нефтепроводы, но современные технологии не позволяют строить что-то действительно грандиозное в этом направлении.

– Именно континентальный Китай? – это было единственное, что уточнил посол Того.

– Включая остров Хайнань и мелкие острова на побережье, – ответил на это Немиров.

– 35%? – спросил Того.

– 30%, – улыбнулся Сталин.

– Значит, пакт о взаимном ненападении, исключение континентального Китая из сферы интересов Японской империи, а также неограниченные поставки нефти со скидкой в 30%, – подытожил посол. – И исключение Юго-Восточной Азии из сферы интересов Советского Союза.

– Верно, – кивнул Сталин.

– Я рад, что наш разговор принёс такие плоды, – улыбнулся Того. – Позвольте мне откланяться и передать благие вести Его Императорскому Величеству.

Посол ушёл, а Сталин вытряхнул пепел из трубки в пепельницу и посмотрел на Аркадия.

– Блестящие переговоры, товарищ Сталин, – похвалил его Литвинов.

– А ощущение, будто в грязи копался голыми руками, – покачал головой Иосиф Виссарионович. – Мы отдали им Юго-Восточную Азию…

– Чтобы они сковырнули оттуда всех колонизаторов, – сказал на это Немиров. – Какая разница, какого сорта там будут колонизаторы? Главное – когда придёт время, мы будем сражаться с ослабленными японскими колонизаторами.

Он втайне надеялся, что японцы повторят Пёрл-Харбор или что-то наподобие. Только вот он понимал, что этого не будет – план американцев на эмбарго нефти благополучно развалился, так как теперь Япония будет получать её от СССР.

«Если только Филиппины…» – подумал он.

*19 мая 1939 года*

Леонид вошёл в сигарную комнату и сел напротив ожидающего его Рузвельта.

– У меня для тебя хорошие новости, – заговорил Рузвельт, смолящий сигарету. – Бежать больше никуда не надо.

Курчевский взял из раскрытой коробки кубинскую сигару и, срезав гильотиной её кончик, начал её подкуривать.

– Ты о Чехословакии? – уточнил он. – Я чего-то не знаю?

– Я, в целом, о ситуации, – улыбнулся президент США. – Я провёл переговоры с министром иностранных дел Чехословакии и все те меры, которые были предприняты против твоего ухода, отменены. Но при ряде условий, конечно же.

– Какие условия? – спросил Леонид.

А ведь он уже принял тот факт, что его чехословацкий бизнес отнимают…

– Они согласны выкупить все твои заводы по рыночным ценам на день основания этих заводов, – ответил Рузвельт. – Я считаю, что это справедливое и выгодное предложение.

– Я с благодарностью принимаю это щедрое предложение, – усмехнулся Курчевский. – Будет, что вложить в следующие проекты.

– Кстати об этом, – произнёс президент. – Никаких следующих проектов, пока я не скажу. Займись перевариванием того, что уже сделано. Твоя стратегия объятия необъятного, конечно, имеет некоторые положительные эффекты для нашей экономики, но лишь в краткосрочной перспективе. Пара «Чехословакий» и твоя империя рухнет. Сделай паузу.

– Но Парагвай, Мексика, Гватемала… – начал Леонид.

– Об этом можешь не беспокоиться – там можешь продолжать делать, что хочешь, – сказал на это Рузвельт. – Но ничего более и никуда далее. До моих распоряжений.

Дела у Франклина идут не очень – ему всё портит политический провал с Японией. Оказалось, что нефтяное эмбарго, предпринятое, чтобы остановить Японию от агрессии в сторону западноевропейских и американских колоний в Индокитае, лишилось всякого смысла.

Иосиф Сталин, от лица СССР, заключил с Японской империей пакт о взаимном ненападении, а также устроил «рождественские скидки» на нефть. Речь идёт о 30% дисконте на нефть, эксклюзивно для Японии, на объёмы, ограниченные только пропускной способностью железнодорожной сети СССР.

Это значит, что повлиять на Японскую империю через экономические санкции больше нельзя, ведь у неё появился большой западный деловой партнёр…

А уже это значит, что, теоретически, ничто, кроме Армии и Корпуса морской пехоты США, не ограничивает потенциально агрессивные действия Японии во всей акватории Тихого и Индийского океанов.

Великобритания и Франция обеспокоены случившимся, их послы регулярно наведываются в Белый дом и что-то обсуждают с Рузвельтом. Вероятно, какие-то меры противодействия Японии, ставшей слишком независимой в проводимой политике.

– Мне есть чем заняться, – согласно кивнул Леонид.

Ему придётся отменить небольшое вторжение на рынки Белиза, Гондураса и Сальвадора.

Из-за этого, он будет вынужден перенаправить все эти заготовленные средства на «внутренние дела» в уже контролируемых государствах.

«Мексике не помешают дополнительные инвестиции…» – подумал он.

– Мировая обстановка… – заговорил вдруг Рузвельт, подкурив ещё одну сигарету.

– А что с мировой обстановкой? – усмехнулся Курчевский. – Вроде бы, всё так же: бизнесы пытаются отнять, накопленные средства поделить, а честным людям не дают работать…

– Ты опять о своём, – улыбнулся Франклин. – Они же тебе всё возместят.

– Как большевики? – поморщился Леонид. – А как же незаработанная прибыль, репутационные потери, моральный ущерб?

– Издержки бизнеса, – пожал плечами президент США. – Мне ли тебе объяснять? Все через это проходят, в той или иной степени.

– Ладно, что поделать? – вздохнул Леонид.

– А зачем ты полез в Индию? – спросил вдруг Рузвельт. – Это тебе не нефтяной бизнес, это не Мексика, не Гватемала и даже не Белиз с Гондурасом – там ведь и убить могут…

– Я вообще не планирую ничего на Индию, – сразу же открестился Курчевский. – Пришли, заработали и ушли. Мои ребята выполняют все заказы.

– А ведь этот Ежов тоже русский, – произнёс Рузвельт. – Тоже эмигрант, бежавший из России от большевиков, тоже начал бизнес, но, в отличие от тебя, чокнулся на почве религии…

– Я слышал, что в Индии водятся всякие паразиты, – сказал на это Леонид. – Залезают человеку под кожу, точат мышцы, внутренние органы. Возможно, есть какие-то, лезущие в мозг и сводящие человека с ума?

Рузвельта передёрнуло от его слов.

– Как они вообще там живут? – спросил он. – Варварство и дикость.

– Мы не выбираем, где нам рождаться, – философским тоном произнёс Леонид.

– Но мы выбираем, где нам жить, – парировал Рузвельт, – а также где и за что умирать. Тут, поневоле, задумаешься о бремени белого человека и об избранности отдельных наций…

Ненадолго воцарилась пауза. Курчевский задумался о своей изначальной цели, о Родине, о том, что сейчас происходит вокруг неё.

– О чём задумался? – спросил Леонид. – Неужто о том самом бремени белого человека? Так и до идей национал-социалистов недалеко…

– Я думаю о Японии, – ответил президент. – Их посол просит аудиенции и обещает некие «взаимовыгодные» предложения. И я не знаю, что и думать – им нечего нам предложить.

Нефтяное эмбарго было откровенно враждебным жестом – оно было введено с целью ограничения активности Японии в Тихом океане.

Леонид знал от Рузвельта, что разведка получила данные о планируемых Японией вторжениях на Филиппины, в Голландскую Индонезию, Индокитайский союз, Сингапур, Бирму и Малакку, а также, на поздних этапах, в Австралию.

Первые сведения поступили от агента, близкого к японскому генштабу Императорской Армии, а затем они подтвердились данными от агента, служащего в генштабе Императорского Флота.

Курчевский считал забавным такое радикальное разделение вооружённых сил одной страны на две равноправные части. Никто никому не подчиняется – номинально ими управляет император, но реально они сильно влияют на политику государства.

Военные в Японии имеют сильное влияние на формирование кабинета министров, их решения, назначение премьер-министра и, по сути, всю политическую жизнь страны. Это чистая милитократия, которая может привести только к полномасштабной войне на уничтожение.

Также американская агентура добыла сведения о планах вторжения в Китайскую ССР и Маньчжурскую АССР, но эти планы, судя по всему, потеряли актуальность – подписан пакт о взаимном ненападении.

– Видимо, что-то нашлось, – произнёс Леонид.

– Скоро узнаем… – ответил на это Франклин Делано Рузвельт и потушил сигарету в пепельнице.

Примечания:

1 – Великая восточноазиатская сфера сопроцветания – это геополитическая концепция Японской империи во время Второй мировой войны, объявленная как идея объединения стран Восточной Азии и Тихого океана под японским лидерством. Формировалась в 30-е годы, но окончательную формулировку получило только в 40-е годы. Заявлялось, якобы добрый господин, император Хирохито, придёт, порядок наведёт, освободит всех сирых и убогих азиатов от гнёта западноевропейских колонизаторов, даст свободу и самоопределение, а сам при этом не станет очередным колонизатором и вообще, станет так хорошо, что, наверное, даже не нужно будет умирать. Увы, это всё оказалось обманом, необходимым для оправдания экспансионистских действий Японской империи. На «освобождённых» территориях японские солдаты вели себя ничуть не лучше, чем западноевропейские колониальные армии, поэтому любви к ним это не добавляло, хотя местные и боялись связываться.

2 – О разделе мира между странами «Оси» – Германия, Италия и Япония предварительно договорились о разделе сфер влияния на планете Земля, но при этом не привлекли внимания санитаров. В 1940-м году обсуждалась сама концепция раздела, а в 1941-м году они согласовали раздел сфер влияния по 70° восточной долготы, видимо, опираясь в качестве ориентира на село Муген в Тюменской области. Как ты, уважаемый читатель, понимаешь, планам не суждено было исполниться. «Барбаросса» утонул, Япония не рискнула лезть на СССР и сфокусировалась на американцах, а потом всё как-то завертелось и стало совсем не до этого…

Глава двадцать шестая

Белые скалы

*1 июня 1939 года*

– … а вот хрен его знает, товарищ Артём… – вздохнул Аркадий. – Вроде бы всё нормально, но гложет меня чувство…

– А раньше такого не было? – спросил обеспокоенный Фёдор Андреевич. – Ну, например, когда против японцев воевал или против немцев?

– Да там всё понятно было, – покачал головой Немиров. – Вон там, за спиной – свои, а вон там, за бруствером – чужие. Своих надо беречь, а чужих надо стрелять. Всё просто, даже думать не надо.

Он, неожиданно для себя, понял, что после смерти Дзержинского не с кем посидеть и просто поговорить о наболевшем. Жену тревожить ему не хотелось, со своим «большим другом» Кировым тоже такое не обсудить, и Сталину или Калинину тоже не расскажешь…

Но он вспомнил о Фёдоре Сергееве, отзывающемся на «Артёма», с которым у него были неплохие приятельские отношения.

– А сейчас разве не так? – спросил Сергеев, доливая ему чай в чашку.

– Не так, – произнёс Немиров. – Я японцев десятками тысяч укладывал – два экспедиционных корпуса почти полным штатным составом легли в сибирскую землю – я руководил этим процессом. А теперь мы им нефть продаём… А это ведь те же японцы, тот же император, что их слал в Сибирь, корниловцам помогать, сейчас к нам «с величайшим почтением»!

Он всё прекрасно понимал, но у него наболело – хотелось выговориться.

– Политика… – изрёк Фёдор.

– Да, политика… – вздохнул Аркадий. – Эх, вкусный чай, но я пойду – пора…

– Ты заходи, как время будет, – улыбнулся товарищ Артём. – Мы всегда рады – и жену с детьми приводи.

– Наведаемся к вам, как будет время, – пообещал Немиров.

Сев в служебный ВАЗ-1100, он поехал в Кремль – у него в обед встреча с Эйтингтоном.

Всё-таки, Науму сделали выговор – по совокупности допущенных ошибок. Но это было сугубо для проформы, чтобы не оказалось, что собирали комиссию просто так.

– Здравствуйте, Аркадий Петрович! – поздоровался с Немировым Степан Ванечкин, сидящий за своим столом в приёмной.

– Здравствуй, – кивнул ему тот. – А где Никита Сергеевич?

– Выехал в Ковров, – ответил секретарь.

– Ах, да, точно, – вспомнил Аркадий. – Скоро Эйтингтон придёт – сразу запускай.

Хрущёв отправился на Ковровский оружейный завод, чтобы провести проверку серийного производства штурмовых винтовок АГ-37. Аркадий должен был ехать сам, но ситуация изменилась.

Он только устроился в кресле и достал из сейфа несколько папок по проекту «Стекло», как в кабинет вошёл Эйтингтон.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – козырнул он.

– Здравствуй, – приветствовал его Аркадий. – Что-то срочное и важное?

– Да, – подтвердил Наум Исаакович. – Столыпин начал нездоровую активность в Парагвае.

– В чём именно это проявляется? – уточнил Немиров.

– Подтверждён закуп 150 чехословацких танков Lehky Tank vzor 36 у Японской империи, – сказал Эйтингтон. – Техника уже доставляется морем через Перу. Также стало известно о крупном японском кредите Парагваю. Речь идёт о сумме в 15 миллионов долларов США.

– Они и раньше покупали оружие, – поморщился Аркадий. – Это ещё ничего не значит, само по себе. И кредитуется Столыпин у всех, кто захочет дать денег.

– Только вот вскрылись дополнительные подробности, – покачал головой председатель КГБ. – Стало известно, что Столыпин возобновил дипломатические отношения с Аргентиной и договорился о реструктуризации старого кредита, а также заключил с ней оборонительный пакт.

Пакты – это тренд сезона. Их заключают практически все, даже тибетский Далай-лама XIII заключил пакт о взаимном ненападении с Гоминьдановским Китаем. Чан Кайши все эти годы имел намерение прихлопнуть охамевший Тибет, но времена изменились…

Условно существует три уровня пактов: пакт о взаимном ненападении, оборонительный пакт, а затем идёт военный союз. Последнее – это дело рискованное, поэтому, в данный момент, существует только один подобный – блок «Оси».

СССР же вообще один в этом мире – никто не хочет вступать с ним в оборонительные и, уж тем более, военные союзы.

США решили придерживаться доктрины Монро, которая теперь нужна не для прикрытия их интересов в Латинской Америке, а для невмешательства в европейские проблемы. А остальные страны выжидают развития событий.

– А вот это уже тревожно, – произнёс Аркадий. – Это внесёт сильный дисбаланс в южноамериканскую политику…

– Похоже, что Столыпин готовится к войне, – сказал Эйтингтон. – Единственная возможная цель – Бразилия. Мы что-то должны с этим делать?

– Вообще-то, должны, – вздохнул Аркадий. – Усиление Столыпина – это усиление контрреволюции. Только вот он старый и больной. Есть ли данные по преемнику?

– Есть несколько возможных кандидатов, – произнёс Наум Исаакович. – Но самый вероятный – генерал-лейтенант Чебышев Владимир Владимирович, 1885 года рождения. Родом из Калужской области, из дворян, предположительно, столбовых. Выпускник Николаевского кавалерийского училища. На момент окончания Империалистической войны был в звании полковника. Известно, что очень хорошо проявил себя во время войны в Гран-Чако. Сейчас занимается приёмом дел у Столыпина. Лично Столыпин передаёт дела не только ему, но и нескольким возможным кандидатам. Однако с Чебышевым он проводит больше всего времени. В связи с этим, мы сочли, что он наиболее вероятный преемник.

– А этот молодой… – произнёс Аркадий. – Всего пятьдесят четыре года…

– Насколько нам известно, он рьяный контрреволюционер, – сказал Эйтингтон. – Полностью разделяет идеи Столыпина и, вероятнее всего, будет продолжать его политику.

– Присмотритесь к нему, – произнёс Немиров. – Напиши обоснование и согласуй с комиссией по инфобезу – нужно подпустить к кандидату агентуру. Чтобы, в случае чего, убрать его.

– По вопросам контры у нас с Дементьевым полное взаимопонимание, – кивнул Наум Исаакович. – Вопрос по поводу западной границы…

– Да что вы трясётесь? – раздражённым тоном спросил Аркадий. – Всё, происходящее там, абсолютно нормально и понятно. Ну, давай, удиви меня чем-то новым!

– Произошло несколько инцидентов с «залётными», – ответил Эйтингтон. – Одного сбили и интернировали. Немцы молчат. По диплинии – полная тишина. Будто и не было ничего. А мы ведь им «Филина» сбили, взяли троих – пилота, стрелка и наблюдателя. Наблюдатель, кстати, съел фотоплёнку.

– Зачем? – спросил недоумевающий Немиров. – Мы же и так знаем, что на ней изображено и что они хотят выяснить…

– Возможно, инструкция такая, – пожал плечами председатель КГБ. – Только вот пилот забыл съесть папку с полётным заданием, поэтому наблюдатель зря давился целлюлозой.

– Хорошо, что стрелок патроны жрать не начал, – произнёс Аркадий и усмехнулся.

– Происходящее совершенно ненормально, – сказал Эйтингтон. – Мы тоже направляем разведчиков и фотографируем приграничье, они пытаются их сбить всеми доступными средствами. Но все делают вид, будто ничего не происходит.

– Так ничего и не происходит! – воскликнул Аркадий. – Ты лучше меня знаешь, как бы всё сейчас выглядело на границе, если бы мы решили, что пора.

– Да, – кивнул Эйтингтон.

– У них там тоже не дураки сидят и начинать вторжение только с разведки не будут, – улыбнулся Немиров.

– Но эта их постепенная концентрация войск… – начал председатель КГБ.

– … не значит, ровным счётом, ничего, – закончил за него генсек. – Это даже не прелюдия к войне. Ты лучше обрати внимание на то, что мы смогли удивить немцев. Вот это вот молчание после удавшейся провокации – это признак их удивления. Если бы мы не отреагировали, или отреагировали бы иначе, то ты бы уже, по своим каналам, получал информацию «для внутригерманского потребления» – о том, как мы слабы, что, в свою очередь, означает, что провокации нужно усиливать, количественно и качественно.

– Я понимаю, – кивнул Эйтингтон. – Но Верховный Совет взволнован.

– Оставь это мне, пожалуйста, – попросил Аркадий. – Ещё что-то есть?

– Есть кое-какие крючки по украинским националистам во Франции и Канаде, но это я сам могу решить, – произнёс Эйтингтон.

– Если будут устранения, постарайся сделать так, чтобы всё выглядело естественно, – посоветовал ему Немиров. – Незачем плодить «мучеников»…

– Так точно! – козырнул председатель КГБ. – Разрешите идти?

– Иди, – кивнул ему генсек.

Аркадий, наконец-то, получил возможность почитать рапорты по «Стеклу», он открыл первую папку и…

– Товарищ генерал-полковник, к вам, без записи, пришёл гвардии старшина в отставке Говоров, – заглянул в кабинет Ванечкин.

– Говоров? – удивился Немиров и захлопнул папку. – Запускай.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – браво козырнул Иван Говоров, вошедший в кабинет.

– Здравствуй! – встал Аркадий из-за стола и подошёл к нему.

Они пожали друг другу руки и крепко обнялись.

– Как тебе на гражданке? – спросил Немиров, после того, как Говоров сел в кресло для посетителей. – Как поживаешь?

– Плохо, товарищ генерал… – пожаловался Иван. – Жена, дети, работа – обыденность обрыдла… Нет, я семью свою люблю, но тяжело…

– А что там тяжёлого? – спросил Аркадий. – У меня у самого жена и дети. Вижу их, конечно же, не так часто, как хотелось бы, но сам понимаешь – служба…

– Вот! – воскликнул Говоров. – Вы на службе – вы народу служите. А я что? Пенсию получаю по выслуге, наградные до сих пор капают, да и сбережений накопил немало. Хотел военную артель открыть, ветеранов собрать, а тут закон этот проклятый вышел… Устроился в народное предприятие, холодильники выпускаем – а я не умею ничего, с юнцами учусь, а зарплату платят, как полноценному рабочему. Обижать не хотят, но тем самым и обижают. Я обратно хочу, товарищ генерал!

– Сколько тебе лет, старшина Говоров? – спросил Аркадий со вздохом.

– Пятьдесят шесть, – ответил Иван.

– Старшин таких лет не бывает, – покачал головой Немиров. – Я же о тебе похлопотал – к твоей выслуге добавили пару лет, чтобы тебя пораньше на пенсию отправить и пенсия была побольше. Куда тебе воевать?

– Не могу не воевать, – ответил Говоров. – Чужой я тут. И для жены, и для детей.

– А ты к психологам ходил? – поинтересовался Немиров.

– Зачем зря время тратить? – спросил Иван. – Что они мне сделают? Я ж не душевнобольной! Руки-ноги целы, голова на месте – какой ещё психолог?

– Слушай мой приказ! – резко скомандовал Аркадий. – Идёшь в Главное управление психологии, находишь там Бориса Герасимовича Ананьева, передаёшь от меня большой привет и вот эту записку.

Он взял чистый лист и быстро написал сообщение Ананьеву.

– Записку не открывать, – передал он письмо Говорову. – После прочтения записки Борис Герасимович сам скажет, что тебе делать дальше. Слушать его, как меня. Повтори приказ.

– Есть! – козырнул Говоров. – Идти в Главное управление психологии, найти там Бориса Герасимовича Ананьева, передать привет от генерал-полковника Немирова и записку. Записку не вскрывать. После прочтения записки Борисом Герасимовичем, поступить в его распоряжение.

– Отлично, – кивнул Аркадий. – Исполнять! По исполнении – зайдёшь ко мне. Есть у меня несколько идей, как быть дальше. Можешь идти.

– Есть! – вновь козырнул Иван, развернулся кругом, сделал три строевых шага и покинул кабинет.

В дверях он столкнулся с Эйтингтоном.

Аркадий, только поднявший папку со стола, бросил её на стол.

– Да что ещё? – спросил он, стараясь не показывать раздражения.

– Срочные новости из Испании! – заявил Наум Исаакович. – Глава Испанского государства Франциско Франко убит!

– Как⁈ – воскликнул изумлённый Аркадий.

– Два выстрела из винтовки Мосина, – сообщил Эйтингтон. – Стреловидными пулями – первая в грудь, а вторая в… кхм-кхм…

– В жопу ему выстрелили, хочешь сказать⁈ – догадался Немиров.

– Так точно, – ответил Эйтингтон. – Знакомый почерк, да?

– Ещё как знакомый! – кивнул Аркадий. – А он разве не отошёл от дел?

Его же собственный вопрос заставил его крепко задуматься.

– Это же не ты? – вопросительно посмотрел он на Эйтингтона.

– Никак нет! – мотнул головой председатель КГБ.

*9 июня 1939 года*

– … и теперь я не знаю, что делать дальше! – продолжал Андрей, сидящий на могильной плите. – Ты же знаешь, что я просто хотел жить нормальной жизнью! Я же бросил, как ты и просила!

Он посмотрел на две маленькие могильные плиты, находящиеся по сторонам от большой.

– Почему всё так⁈ – поднял Андрей взгляд к небу. – За что⁈

На глаза его навернулись слёзы. Он думал, что этот разговор принесёт облегчение, но всё, что он испытывал сейчас – это глубокая боль в груди, исходящая из пустоты.

– За что?.. – он утёр слёзы рукавом. – И почему?..

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака фляжку с водкой и сделал из неё глоток.

– Я почти закончил, – произнёс он, обращаясь к могилам. – Больше я сюда не вернусь, прощайте…

Опомнившись, он вытащил из кармана блокнот и раскрыл его.

Листы были заполнены перечёркнутыми именами и фамилиями. Андрей перелистнул страницы в самое начало и увидел там имена четырёх.

– Да, остались четверо, – кивнул Конотопцев и пошёл к выходу из кладбища.

Кладбищенский сторож сразу же опустил взгляд.

– Вот деньги, – Андрей передал ему свёрток. – Ухаживай за теми тремя могилами, как за своей. Я узнаю, если ты не выполняешь нашу договорённость…

Не став слушать ответ, он ушёл в сторону машины.

Следующим пунктом назначения был небольшой загородный домик недалеко от Саламанки. Он арендовал его с помощью связей в местных преступных кругах – есть в Испании люди, которым никак нельзя попадать в поле зрения властей.

Внутри, в винном погребе, его «ждали» четверо.

Три мавра, не так давно служивших в Регуларес, а также один испанец, не так давно служивший офицером там же.

Но их на воинскую службу больше не возьмут: у них нет рук, глаз, языков и половых органов. Для того чтобы отнять у них всё это, ему пришлось нанять нелегального доктора, который позаботился о том, чтобы они не умерли слишком быстро. Один из мавров, Хадим Кейта, чуть не умер от кровотечения после кастрации, но его удалось откачать, о чём он очень сильно пожалел…

– Como aves precursoras de primavera… – начал напевать Андрей любимую песню Ариадны, которой она убаюкивала их детей.

Он взял со стола окровавленный мачете и сделал очередной надрез на бедре испанского офицера. Тот болезненно замычал – кричать он уже не может.

Андрей прислушался к ощущениям – не то.

– En Madrid aparecen las violeteras… – пропев следующую строку песни, он отбросил мачете и взял со стола напильник по дереву и содрал им кожу с ягодицы одного из мавров, Касима.

Под обречённое мычание и скулёж мавра, он снова прислушался к ощущениям и понял, что тоже не то. Всё не то.

Чувство удовлетворения, возникавшее всякий раз, когда он наносил травмы этим четверым, дни до этого, сегодня не вернулось. А это значит, что, действительно, пора.

Приняв решение, Андрей взял со стола пистолет Люгер Р08, вскинул его и сделал четыре выстрела.

Поднявшись в спальню, он собрал свои вещи и загрузил их в багажник «Peugeot 301» и поехал в Мадрид.

На дорогах стояли частые кордоны – ищут некоего убийцу каудильо Франко, но Андрей – законопослушный гражданин, у которого в подвале точно нет никаких похищенных военнослужащих Испанской Армии…

Его останавливали восемь раз, три раза обыскивали машину, но не нашли вообще ничего подозрительного, а документы у него всегда в порядке.

Из-за этих проволочек, добрался до Мадрида он только через четыре с половиной часа. И это было даже удачнее, чем он планировал – изначально он рассчитывал, что придётся посидеть в каком-нибудь кафе у парка, чтобы дождаться темноты.

По центру города проходило факельное шествие скорбящей Фаланги – все говорят, что Франко очень сильно любили в народе. Наверное, поэтому на него было совершено шесть неудачных покушений и одно удачное…

Припарковав машину в двух кварталах от парка, Андрей прогулялся по вечернему Мадриду, всё-таки, выпил кофе в случайном кафе, после чего пошёл в парк.

Тайник находился в фонтане недалеко от статуи короля Альфонсо XII – прямо в воде, в трёхслойной целлофановой упаковке.

Будто бы ополоснув руки в воде, Андрей извлёк содержимое тайника и направился в отель «Флорида», где забронировал номер на одну ночь.

Из-за уличного буйства фалангистов, нормальные люди сидят по домам, поэтому его прогулка по городу выглядела как-то неестественно.

Администратор отеля сдержанно приветствовал его, проверил документы на имя Андреса Кабреры, и вручил ключ от номера.

– Бутылку лучшего вашего хереса и какую-нибудь мясную закуску, на ваше усмотрение, в номер, – пожелал Конотопцев.

– Будет сделано, синьор Кабрера, – поклонился администратор.

Уже в номере Андрей вскрыл упаковку с сообщением и вчитался в его содержимое. Это сообщение поступило до того, как он сделал то, что сделал. Поэтому неизвестные работодатели могут отменить задание. Но гонорар в 30 000 долларов стоил того, чтобы рискнуть.

Требовалось устранить некоего Отто Скорцени, 12 июня 1908 года рождения, проживающего в Вене, недалеко от Венского арсенала. Фото цели прилагается.

– Если бы они не хотели, чтобы он умер, наверное, убрали бы тайник, – предположил Андрей. – Надо ехать в Вену и смотреть, чем дышит и как живёт этот фриц…

*18 июля 1939 года*

– А мы не слишком далеко заходим, лорд Галифакс? – спросил Джон Ллойд Джордж.

Ллойд Джордж, после произошедшего с Чемберленом, занял должность канцлера казначейства, второго человека после лорда Галифакса.

Но король задал определённую диспозицию – Ллойд Джордж сохраняет свой пост только при условии полного содействия Галифаксу.

– А разве это далеко? – усмехнулся Эдуард Вуд, 1-й граф Галифакс. – Мы просто продолжаем успешную политику Чемберлена. Он умиротворил Гитлера Польшей, а мы умиротворим сразу Венгрию, Румынию и Хорватию. Но не только это. Также мы получим два новых, лояльных к нам государства – Хорватию и Словению.

План раздела Югославии, в случае её отказа вступить в «Ось», которая виделась лорду Галифаксу хорошим противовесом чрезмерно усилившемуся СССР, был предложен Адольфом Гитлером. В Великобританию прибыл Герман Геринг, председатель Рейхстага Германии, который подробно изложил все свои доводы в пользу раздела Югославии. И Эдвард нашёл эти доводы весьма убедительными.

Король Александр I не прислушался к воззваниям британских дипломатов и отказался вступать в «Ось», что определило дальнейшую судьбу его страны…

На территории будущих Хорватии и Словении уже должны начаться восстания местных националистов – внутренняя политика короля Александра I этому сильно способствовала.

В 3 часа после полудня, то есть, через два с половиной часа, должно начаться вторжение венгерских и румынских войск в Дунайскую бановину, а болгарских войск в Моравскую и Вардарскую бановины.

Параллельно с этим на территорию Дравской бановины вторгнутся германо-итальянские войска, а на территорию Хорватской бановины и Приморской бановины вторгнутся итальянские войска.

Король Александр I уже провёл мобилизацию, даже вооружил народное ополчение, но в этой войне он уже не победит.

СССР остаётся только безмолвно смотреть на происходящее, ведь «прийти на подмогу», как он это сделал с Чехословакией, он уже не может.