Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Он увидел, как изменилось её лицо. Вероятно, это было настоящее откровение для неё.

– Мне нужно переварить и проверить эту информацию, – произнесла Мария Константиновна.

– Если хотите, мы можем съездить в одну усадьбу, где живёт человек, который знает эту историю не хуже, чем я, – предложил ей Аркадий. – Вы не устали?

– Что это за человек? – нахмурилась Бострем.

– Николай Александрович, мой хороший знакомый, – улыбнулся Аркадий. – Тот, кого я «предал», по вашей версии…

– Я и не надеялась… – произнесла потрясённая Мария Константиновна. – Ты же не шутишь⁈

– Нет, – ответил Аркадий. – Я абсолютно серьёзно.

Они подошли к служебной машине, где их ждали водитель и Никита Хрущёв.

– Съезди, узнай у компетентных людей, где сейчас находится Николай Романов, – попросил Хрущёва Аркадий.

– Да я схожу, вон, в кафе телефон есть, – предложил Никита Сергеевич.

– Тогда ждём, – кивнул ему Немиров. – Мария Константиновна, садитесь в машину. Холодно.

Ожидание не продлилось долго – Хрущёв вернулся спустя пять с лишним минут.

– Он в городе, товарищ генерал-полковник, – сообщил он. – У сына гостит, с внуком.

Адрес Алексея Романова Аркадий знал. Он живёт на Приморском проспекте, в новостройке, с супругой. Сыну его, Александру, пятнадцать лет, он тоже учится в Алексеевском военном училище.

Мария Константиновна заволновалась, достала из сумочки косметичку и начала прихорашиваться.

– Посмотрите, какие дома, – произнёс Аркадий и указал на новенькие высотки на набережной. – Это всё построено за последние шесть лет.

Двенадцатиэтажные здания универсального проекта были декорированы колоннами, лепниной, а стены их красились в яркие цвета и покрывались муралами на социалистическую тему.

– Аркадий Петрович! – встретил Немирова в прихожей Николай Романов. – Какими судьбами? Рад встрече!

– Взаимно, Николай Александрович, – пожал ему руку Аркадий. – Здравствуйте, Алексей Николаевич!

– Здравствуйте, – приобнял его бывший цесаревич. – Как у Анатолия дела?

– Насколько мне известно, неплохо, – улыбнулся Немиров. – Вот Мария Константиновна Бострем – моя давняя знакомая и благодетельница, а также ваша верная поклонница, Николай Александрович.

– Мне знакомо ваше лицо… – посмотрел на неё бывший император.

– Я присутствовала на вашей коронации, вместе с мужем, ваше императорское величество, – ответила Мария Константиновна.

Аркадий нахмурил брови.

– Я уже сугубо гражданское лицо, – улыбнулся Романов. – Воспитываю внуков, живу на пенсию, так что оставьте эти более ничего не значащие титулования. Можете обращаться ко мне по имени-отчеству. Проходите, пожалуйста, в гостиную.

– Жена на работе, – предупредил Алексей Романов. – Так что угостить могу скромно – чай и десерты.

– Да мы уже отужинали, поэтому чай будет весьма кстати, – ответил на это Аркадий.

– Дети, а ну-ка все в детскую! – командным тоном велел Алексей.

– Хоть и на пенсии, но подрабатываю нянькой, – сказал Николай Александрович и засмеялся. – Сегодня повезло – Лёша раньше освободился, а то я бы в одиночку против восьми бандитов и бандиток не справился.

На лице Марии Константиновны Аркадием наблюдался острый когнитивный диссонанс. Царя всю свою жизнь до этого она могла только видеть издалека, без шансов перекинуться и парой слов. Единственный раз они были на расстоянии вытянутой руки на коронации.

– Так по какому поводу визит? – спросил Николай, когда они расселись за столом и начали пить чай.

– Мария Константиновна приехала к нам из Соединённых Штатов… – сообщил Аркадий.

– Да, вот, решила посмотреть на Россию, – смущённо произнесла Бострем. – Не ожидала, что удастся свидеться с вами, Николай Александрович…

– Для кого это всё ещё честь? – усмехнулся Романов. – Эх, жаль, что я невыездной. Тоже хотелось бы посмотреть на США и на могилу кузена в Лондоне сходить.

Георг V, король Великобритании и Северной Ирландии, а также император Индии, умер 23 января 1936 года, чему был несказанно рад Николай Романов. Несмотря на то, что они состояли в активной переписке, отношения у них были, мягко говоря, натянутыми.

Всё-таки, бывший царь винил его во многих проблемах России и жалел о том, что сделал и чего не сделал под влиянием британской дипломатии.

Поэтому-то он сейчас выступает ярым сторонником жёсткой политики в отношении Запада и даже дал интервью «Правде», в котором всецело поддержал мобилизацию и перевод экономики на военные рельсы. Бывший царь жаждет крови тех, кого винит в том, что ситуация сложилась именно так, а не как он всё это видел…

Перед СССР он свою вину полностью искупил, выдав сотни схем царских чиновников, раскрыв секретный архив с очень важными письмами, касающимися довоенной и военной политики Российской империи, а также поспособствовав выводу средств царской семьи из зарубежных банков, поэтому ему дают жить нормальной жизнью. Правда, с ограничениями на выезд, как у хранителя гостайны, по вполне понятным причинам.

Мария Константиновна вела себя как фанатка рок-звезды – смущаясь и робея в присутствии своего кумира. Где-то к третьей чашке чая, она раскрепостилась и начала расспрашивать бывшего императора о жизни при дворе и прочих важных для неё вещах.

– Спасибо тебе, Аркаша, – поблагодарила она Немирова, когда они поехали в гостиницу «Нуристан», расположенную у дворца Меншикова.

– Да мне нетрудно было, – улыбнулся тот. – Да и Николаю Александровичу, уверен, было приятно.

*15 ноября 1938 года*

– Это ставит твой бизнес под угрозу, – продолжал Смутин. – И я не уверен, что Гена и его ребята смогут остановить армию Германского рейха.

– Германский рейх – это понятно, – вздохнул Курчевский. – Но коммунистический режим в Чехословакии мой бизнес точно похоронит…

– А вот сейчас не понял, – напрягся Кирилл.

– Да шучу я, – усмехнулся Леонид.

– Ты аккуратней, – покачал головой Смутин. – В каждой шутке есть только доля шутки.

– Ладно-ладно, не об этом речь, – вмешался в беседу Геннадий Парфёнов. – Но ты помни, кто ты, кто тебя поднял, и кто тебя может опустить.

– Да чего вы докопались? – удивлённо спросил Курчевский. – Это просто глупая шутка.

Он прекрасно понимал, что от Центра не уйти. Где бы ты ни прятался, тебя найдут, вытащат и демонстративно уберут. А возможности Центра были прекрасно продемонстрированы на примере Рокфеллера-младшего, трагическую гибель которого до сих пор иногда вспоминают в прессе…

– Я понимаю, все на взводе, ситуация напряжённая, – произнёс Парфёнов. – Но давай по существу. Что ты думаешь делать в Чехословакии?

– Нужно эвакуировать или продавать мои заводы, – ответил Леонид. – Продавать не хотелось бы, ведь всё уйдёт гораздо ниже рынка.

– А как ты провернёшь эвакуацию? – спросил Смутин. – И как на это отреагируют чехословаки? И куда ты их эвакуируешь?

– Так, по порядку, – начал Курчевский. – Как? На кораблях! Думаю, будет нетрудно договориться с СССР, хе-хе, о вывозе демонтированных заводов по железной дороге в Одессу. Как отреагируют чехословаки? Мне насрать! Это мой бизнес, мои заводы и если они начнут выёживаться и что-то требовать, то пусть жалуются в Лигу наций, в которой нет США. Куда? В США! Из Одессы, через контракт с советским торговым флотом, прямым рейсом в Нью-Йорк.

– А рабочих? – спросил Парфёнов.

Это очень ценный актив – на заводах работают специалисты из местных, которых Леонид обучил за счёт компании. И они умеют делать танки, самолёты и оружие.

– Будем агитировать, – пожал плечами Курчевский. – Кто захочет – добро пожаловать в США. Кто не захочет – милости просим оставаться. Они же не мои личные рабы, поэтому неволить не буду.

– А как на это отреагирует президент? – спросил Смутин.

– А как он должен реагировать на живые заводы, которые появятся в его стране, ещё и сразу с квалифицированными рабочими? – усмехнулся Леонид. – Он наш парень, этот бизнес подпитывает его федеральные программы.

– Звучит как план, – улыбнулся Парфёнов.

– А Центр по этому вопросу что-то говорил? – спросил Курчевский.

– Инструкций не поступало, – покачал головой Смутин. – Может, запросим, вкупе с нашими предложениями? Ну, как Центр любит.

Центр просто обожает, когда не просто указываешь на проблему, но и предлагаешь какие-либо варианты решения, особенно когда один из вариантов реально может решить проблему.

– Если вообще ничего не получится, то компенсируем потери Парагваем, – произнёс Курчевский. – Выкуплю доли у Марфы и Пахома, расширю производственные площадки и, со временем, отобью потерянные деньги.

Столыпин выполнил взятые на себя обязательства и передал во владение Леонида, Марфы, Пахома и пары мексиканских бизнесменов, Оскара Бланко и Гильермо Гусмана, серьёзные наделы земли, отнятые у парагвайских латифундистов.

Это просто земля, которую Курчевский, на первое время, пустил на сельское хозяйство, пока не будет достроена железная дорога в Асунсьон.

За это пришлось заплатить – Столыпин нуждается в постоянных инвестициях, так как расширяет армию, модернизирует её вооружение и реформирует государство.

Он видит Парагвай аграрной страной с несколькими промышленными центрами. Существенная часть инвестируемых денег уходит на индустриализацию, что дополнительно увеличивает присутствие Леонида в парагвайской экономике.

– Я наверх, – встал Леонид из-за барной стойки. – Не жалейте запасы виски.

Курчевский поднялся на первый этаж, к своей не так давно родившей жене. Это уже второй ребёнок от Анны Мэй – до этого был мальчик, названный Леоном, а теперь родилась девочка, которую назвали Мэй.

– В каждой шутке доля шутки… – произнёс Смутин и опрокинул в себя стакан виски.

– Не переживай, – поморщился Парфёнов. – Лёню хрен расшатаешь. Он надёжен.

– Ну, не знаю… – вздохнул Кирилл и налил себе ещё один стакан. – Надо наблюдать внимательнее.

– Посмотрим, – кивнул Геннадий. – Но не нагнетай – он свой.

Примечания:

1 – Подчинение по должности – в армии случаются ситуации, когда комбатом назначают майора, а его замом – подполковника. По званию подполковник выше майора, но замкомбата по должности ниже комбата. В таких случаях должность важнее, поэтому подполковник будет подчиняться майору, первым отдавать ему воинское приветствие при встрече и делать, что он говорит. Но военные такого не любят, поэтому всячески избегают и стараются назначать на должности в соответствии со званием. Только вот иногда бывает война, а на войне случается, что комбатом становится и старлей, по причине выбытия всех вышестоящих офицеров, а потом этому комбату присылают капитанов и майоров для занятия штатных должностей в батальоне…

Глава восемнадцатая

Дипломатия

*23 ноября 1938 года*

– А теперь расскажи, что ты думаешь вот об этом, – недобро усмехнулся Иосиф Сталин. – А то я давно не видел проявлений предсказательной силы Немирова в области международной политики…

Но сложившуюся ситуацию находил забавной лишь он один, а остальные присутствующие были напряжены, и им было совсем не до шуток.

– Нужно думать, как выпутываться из этой ловушки, – произнёс Аркадий.

Венгрия, согласно донесениям нелегальной разведки, подтвердившимся, чуть позже, официальными каналами, вступила в союз с Германией и Италией, сформировав «Ось» – Берлин-Рим-Будапешт.

И теперь, на основании этого союза, Гитлер начал дипломатию – он выбрал себе амплуа миротворца и главного радетеля за недопущение следующей мировой войны, поэтому направил в Румынию и Югославию свои дипломатические миссии.

Он пользуется тем, что у Венгрии есть претензии на территории, отторгнутые у неё по Трианонскому договору от 4 июля 1920 года. Эти территории были переданы Румынии, Югославии и Чехословакии.

До Трианонского договора Венгрия имела площадь 324 762 квадратных километра, а после – 92 833 квадратных километра. От неё отторгли Трансильванию и восточную часть Баната – они отошли Румынии, от неё отторгли Хорватию, Бачку и западную часть Баната – они отошли Югославии, также от неё отторгли Словакию и Подкарпатскую Русь – эти территории вошли в состав Чехословакии.

Потеря территорий – это всегда больно, когда речь идёт об экономике, но больнее всего для Венгрии чувствуется потеря населения – около 3 миллионов этнических венгров остались на отторгнутых территориях.

Из-за Гражданской войны, ограничения в области вооружения и армии, наложенные тем же договором, не действовали, поэтому президент Пал Пронаи имеет в своём распоряжении армию из 350 тысяч солдат – это обосновано «недопущением повторения большевистского восстания».

Венгрия готовится к войне, за чем внимательно наблюдали компетентные люди в СССР, но поделать с этим ничего не смогли. Пала Пронаи даже не собирались и не собираются убирать, так как он не очень умный, во всяком случае, гораздо тупее покойного Миклоша Хорти, что очень выгодно в реалиях грядущей войны.

По причине низкого интеллекта, президент Пронаи очень агрессивен, поэтому не желает останавливать насилие – до сих пор в Венгрии ведётся «преследование коммунистов», суть, устранение его реальных и мнимых политических противников. Никаких коммунистов там уже давно нет, все либо бежали, либо мертвы, но аресты и казни продолжаются.

– Под «ловушкой» ты понимаешь нахождение в Чехословакии двух наших армий? – уточнил Анастас Микоян.

– Да, – подтвердил Аркадий. – В настоящий момент, если держать в голове, что к антисоветскому блоку, а блок Рим-Берлин, несомненно, антисоветский, присоединилась Венгрия, то Чехословакия находится в очень тяжёлом положении, со стратегической точки зрения. В случае прямой конфронтации, оборонять Чехословакию нужно будет почти со всех сторон: с юго-востока по Словакии ударят из Венгрии, с юга по Чехии ударят из Австрии, а с юго-запада и северо-запада из Германии. И это не считая Западную Польшу, которая могла бы ударить с севера.

Тот огрызок, оставшийся от Польской Республики после Советско-польской войны, пытается делать вид, что представляет собой какую-то геополитическую силу, но все и всё прекрасно понимают.

Мосцицкий ездит по странам Европы и просит оборонительные договоры, так как чувствует, что добром всё это не кончится – и это его чувство не беспочвенно, ведь удобнее атаковать СССР с подготовленного плацдарма…

– Так что делать будем? – спросил Калинин. – Я не военачальник, но даже я понимаю, что будет, если снабжение нашего контингента в Чехословакии прекратится.

– У генштаба есть план наступления в Венгрии, – ответил на это Аркадий. – Группа войск «Е», при условии, что враг окажет прогнозируемое сопротивление, достигнет Будапешта за трое суток. Это не гарантирует выведения Венгрии из войны, но радикально снизит её наступательный потенциал.

Планы наступления у генштаба есть на каждую соседнюю страну. Есть даже планы на случай потери части территорий в ходе неудачи наступательных планов – Аркадий называл их «отступательными».

– Вторжение в Чехию со стороны Германии будет отражено с высокой степенью вероятности, – продолжил он. – Однако, это не даст никаких стратегических преимуществ, без дополнительных приготовлений с нашей стороны.

– Например? – спросил Сталин.

– Например, введения ещё двух армий на территорию Чехии, – ответил Немиров. – Они нужны будут для отражения удара со стороны Австрии. Этот удар будет крайне вероятен, так как мы бы сделали то же самое – я бы даже сконцентрировал наибольшие силы на этом направлении, так как это даёт возможность сравнительно легко отсечь армии, обороняющие Судеты, от снабжения.

– Ещё две армии в ловушку? – нахмурил брови Калинин.

– Это будет ловушкой, если мы не разберёмся с Венгрией, – ответил на это Аркадий. – Всё придётся делать одновременно, что очень большой риск, но иначе поступить мы не можем.

– Может быть, договоримся с чехословаками о выводе наших армий? – предложил Литвинов. – Мы же выполнили наши обязательства…

– Вот! – зацепился за предложение Михаил Иванович.

– Это будет равносильно добровольной сдаче нашего единственного союзника в Восточной Европе, – покачал головой Сталин. – Поражение будет иметь характер не только стратегического рода, но и репутационного. Мало веры странам, бросающим своих союзников…

– Если мы потеряем две армии – это будет гораздо больший репутационный ущерб, – покачал головой Калинин. – К тому же, Судеты мы чехословакам отстояли – наши обязательства выполнены.

– Я бы не стал спешить, – произнёс Микоян. – Давайте просто подождём и посмотрим, что будет?

*27 ноября 1938 года*

– … и это наши гарантии, – продолжал диктовать Адольф. – Гарантии мира на долгие годы, для всех!

Иоганна Вольф, его главный личный секретарь, уставилась на него ожидающим взглядом.

– Это всё, – сказал ей Адольф. – Завершение ты сама знаешь, рейхсканцлер и так далее…

В кабинете стало слишком душно, что начало мешать ему думать.

Он расслабил галстук и вышел на балкон.

Осенний Берлин был по-своему прекрасен, но, в то же время, наводил какую-то особенную грусть, не способную, правда, омрачить его прекрасное настроение.

А поводов для прекрасного настроения у него сегодня было достаточно: во-первых, всё идёт по плану, точно так, как он и задумал, а во-вторых, он, наконец-то, открылся Еве в своих истинных чувствах и она ответила ему взаимностью.

В дополнение ко всему этому, вчера до обеда он слушал отчёт Геринга о проделанной им «титанической работе».

Герман, несмотря на то, что серьёзно провалил все сроки, в конце концов, сумел наладить полноценное производство новейших танков, а также достиг значимых успехов в области самолётостроения.

Вермахт начал получать в своё распоряжение танки Panzerkampfwagen III Ausführung F и Panzerkampfwagen IV Ausführung E.

Новые модификации, на основе обобщения опыта Испании, получили почти круговое экранирование – выносные экраны закрывали корму и борта корпуса и башни. Лобовую броню корпуса и башни сделали разнесённой. Геринг чуть не отправил под военный трибунал начальников конструкторских бюро «Porsche», «MAN» и «Henshel», но заставил их нарастить броню обеих машин до почти невероятных семидесяти миллиметров. Он признался, что это очень плохо сказалось на моторесурсе новых модификаций, из-за того, что возникла избыточная нагрузка на переднюю часть подвески.

Геринг обещал, что на Panzerkampfwagen III Ausführung F усовершенствуют подвеску, а на Panzerkampfwagen IV Ausführung E установят торсионную подвеску, что позволит без затруднений нарастить лобовое бронирование до фантастических 80 миллиметров.

«Daimler-Benz» же взялась за разработку принципиально нового танка, тоже на основе негативного опыта Испании. Новый танк, пока что, называемый VK 35.01, вобрал в себя все технические инновации, разработанные как немецкими, так и иностранными конструкторами.

Лобовая броня башни будет составлять 60 миллиметров, а корпуса целых 80 миллиметров, без дисбаланса подвески, без снижения моторесурса и прочих недостатков спешной модернизации уже существующих моделей – этот танк изначально проектируется не просто под толстую броню, но и с заделом для её наращивания до 100 миллиметров.

Орудие в этом танке будет 88-миллиметрового калибра, переделанное из зенитного. Этот аргумент должен будет поставить точку в «противостоянии меча и щита» – большевики не смогут наращивать броню своих танков бесконечно и, рано или поздно, уткнутся в конструкционный предел.

«Майбах» разрабатывает для этого танка новый двигатель, конкретно под спецификацию: он должен быть 700-сильным при 3000 оборотах.

Концептуальная идея этого танка тоже инновационная: он должен будет действовать на дистанциях свыше 2 километров до противника, вне зоны поражения вражеских ПТО и танковых орудий. Это будет «танк второй линии», неуязвимый для врага, но уничтожающий любую вражескую бронетехнику с недосягаемых дистанций.

Концепцию выработал конструктор Эрвин Адерс, работающий в компании «Хеншель», но усовершенствовал её генерал Хайнц Гудериан. Адерс предложил тяжёлый танк прорыва, аналог британского Vickers Heavy Mark III и французского Char B2. Но оба этих танка, в отличие от VK 35.01, обладают слабыми орудиями – 57-миллиметровой пушкой и 47-миллиметровой пушкой, соответственно, поэтому будут вынуждены приближаться к противнику и уповать на толщину своей брони. Адерс предлагал оснастить новый танк прорыва скорострельной 50-миллиметровой пушкой.

Гудериан же развил идею Адерса в концепцию «танка второй линии» – и ничего подобного нет больше ни у кого. Адольф рассчитывал, что Германия вдоволь использует это преимущество в течение одного года или даже полутора лет войны…

Новый танк будет готов к серийному производству в следующем году – во всяком случае, это обещают Геринг и конструкторы «Даймлер-Бенц».

«Фердинанд обижается…» – вспомнил Адольф недавний разговор с Порше.

Причина обиды – Фердинанд является очень чувствительным человеком и крайне обидчивым творцом, которому не нравится, когда на его завод заявляется «ничего не понимающий чинуша», вмешивающийся в творческий процесс.

Под «ничего не понимающим чинушей» он подразумевал Германа Геринга, а под «вмешательством» он подразумевал установление жёстких правил и норм рабочего и творческого процесса.

Геринг запретил ему даже думать об установке электрического двигателя, даже в формате вспомогательной установки, также он заставил его сфокусироваться на модернизации имеющихся моделей танков и, под страхом «десантирования без парашюта», строго запретил даже интересоваться проектом VK 35.01.

А Порше хочет сконструировать большой танк в новой концепции, но тут даже Адольф не стал вмешиваться в развернувшийся конфликт – он дал Герингу задачу и тот её выполняет.

«Пусть ругаются, пока это не вредит делу», – подумал он. – «Новое орудие сделает танки жидобольшевиков бесполезными и бессмысленными».

Впрочем, он не стал ставить всё на одну карту и приказал оснастить новую модификацию Panzerkampfwagen III орудиями 5 сантиметров с длиной ствола в 57 калибров. Это удлинение ствола позволило добиться бронепробития в 74 миллиметра стали под углом 90 градусов и на дистанции 500 метров. Этого вполне достаточно, чтобы уничтожать жидобольшевистские Т-14 на дистанции до 1000 метров.

– Мой фюрер, – обратилась к нему Иоганна Вольф. – У вас встреча в Рейхстаге – вы назначили её на 15:00, с рейхсминистром фон Нейратом.

– Вели готовить машину, – кивнул ей Адольф и пошёл в свои апартаменты.

Переодеваясь, он размышлял о том, как много удалось сделать за последние годы…

Испанские природные ресурсы, полученные по договору с Франко, позволили германской промышленности не только полностью преодолеть последствия Жидобольшевистского восстания, но ещё и резко нарастить свою мощь.

Франко пытается убедить его пересмотреть кабальные условия, навязанные фон Нейратом, но Адольф непреклонен – он выиграл за Франко эту войну. Он отразил жидобольшевистское вторжение в Испанию, поэтому дивиденды Германии неоспоримы.

Помимо этого безоговорочного триумфа, Адольфу удалось установить своё верховенство в блоке «Оси» – Муссолини, несмотря на весь свой темперамент, вынужден был подчиниться.

Кивнув своему водителю, одетый с иголочки Адольф забрался в салон автомобиля и велел везти его в Рейхстаг.

Когда машина ехала по Унтер-ден-Линден, небеса Берлина расчертили своими силуэтами новые истребители – Геббельс использовал новую технику в пропагандистских целях, поэтому над городом каждый день по несколько раз пролетали истребители Bf.109 Е-2, средние бомбардировщики Heinkel He 111 H-1 и Dornier Do 217 E-2, а также тяжёлые истребители Bf.110 C-2.

– Хайль, мой фюрер! – отсалютовал рейхсминистр Константин фон Нейрат.

Адольф кивнул ему в знак приветствия и, походя, обозначил салют. Фон Нейрат, выполняя приветствие, встал из-за своего рабочего стола и отошёл в сторону – Адольф воспользовался этим, чтобы сесть на его место, после чего указал ему на кресло для посетителей.

– Румынский посол дал предварительное согласие, – произнёс рейхсминистр по иностранным делам.

– Как и ожидалось, – улыбнулся довольный фюрер.

Его нынешний план зиждился вокруг всех этих откровенно второстепенных стран – Венгрии, Румынии и Югославии.

Они не очень-то и важны, если смотреть на них по отдельности, но вкупе – это внушительная сила, способная ощутимо увеличить мощь Третьего рейха.

Мнение Адольфа о военном потенциале этих стран было однозначным – это нечто слабое, неубедительное и жалкое, но сейчас важнее была география.

В СССР уже должны были понять, что Адольф уже победил в Чехословакии: вступление в «Ось» Венгрии сделало положение жидобольшевистской армии в Чехии крайне уязвимым, поэтому, чтобы избежать её потери, криптожид Немиров должен отдать Судеты и остальную Чехословакию Германскому рейху.

А теперь, предварительно, к «Оси» присоединяется Румыния, что дополнительно усиливает блок.

Югославский посол ещё молчит, но, похоже, что король Александр склоняется к союзу с французами – эта позиция легко может погубить его…

Пять лет назад его пытались убить хорватские усташи, организовавшие отвратительного качества покушение в Париже. Они хотели добиться этим покушением отделения Хорватии от Югославии, но добились только масштабных репрессий – король, личными качествами, импонировал Адольфу, но личное отношение играет в политике очень маленькую роль. Сейчас Александр I опасно близко ко вступлению в недружественный альянс, поэтому вполне возможно, что Абвер получит особо деликатную задачу в самое ближайшее время. Зависит от того, как поступит король – он ещё не ответил на предложение фон Нейрата.

«Ось» – это блок, созданный не за кого-то, а против кого-то. И этот кто-то – СССР.

Да, криптожид Ленин поработал очень хорошо и оставил после себя мощную страну, имеющую амбиции международного уровня, многочисленную армию, огромное население и неплохой технический уровень. Только вот амбиции у СССР примитивные, армия его слаба, население у него – сплошь недочеловеки, а технический уровень его уступает германскому…

Достаточно одного особо мощного удара, чтобы этот колосс, считающий себя неуязвимым, рухнул и разбился в глиняные обломки.

В этом его план – операция «Барбаросса».

Англичане и французы очень напуганы стремительно растущей мощью большевиков, поэтому почти не мешают ему. Их всё ещё пугает Германия, но не так сильно, как СССР – от него угрозы гораздо больше.

Жидобольшевики, как только пришли к власти в России, некоторое время говорили что-то о том, что необходимо продолжать мировую революцию, но затем все разом замолкли. Это могло значить только одно – они всерьёз замыслили мировую революцию, а слова Ленина о том, что теперь всем большевикам нужно смотреть на Восток, являются лишь отвлекающим манёвром.

Они хотят вторгнуться в Европу, захватить её и передать во власть жидов – они уже пытались сделать это с Германией, но Адольф не позволил. Следующий их удар будет сильнее и масштабнее, поэтому нужно опередить их.

«Историческая роль германской нации, как представителя арийской расы, уничтожить большевизм и власть жидов», – подумал Адольф.

– Югославия… – произнёс фон Нейрат. – Александр I колеблется. Его пугает перспектива распространения красной чумы, но и к нашему блоку он относится с настороженностью. Нужно лишь слегка подтолкнуть его в верном направлении…

– Ты считаешь, что это возможно? – спросил Адольф.

– Я считаю, что вопрос Югославии можно решить дипломатическим путём, – ответил на это рейхсминистр. – В целом, любой конфликт можно уладить дипломатией. Я говорил и буду говорить это, мой фюрер.

– Да-да, я помню… – поморщился Адольф.

В этом он был в корне не согласен с фон Нейратом. Дипломатия – это лишь краткосрочный промежуточный этап перед полномасштабной войной. Войной за необходимое германской нации жизненное пространство, которое, как известно, нельзя получить путём переговоров.

*28 ноября 1938 года*

– Хочешь обсудить что-то или пришёл просто так? – спросил Аркадий, севший за стол беседки.

Во дворе тихо, потому что глубокая ночь. Аркадий только вернулся с работы и уже собирался ложиться спать, как ему в кабинет позвонил Лев Троцкий и попросил встречи.

– Кое-что обсудить, – ответил Троцкий и достал из кармана пальто аскетичного вида стальной портсигар. (1) – О Чехословакии.

Аркадий подал знак телохранителям – они отошли на несколько метров. Троцкого, сугубо на всякий случай, обыскали на предмет холодного и огнестрельного оружия, но это стандартная процедура, когда речь идёт о таких людях, как Немиров.

– Так, – кивнул он.

– Имею старых знакомых в Праге, – произнёс Лев Давидович, – и они сообщают мне, что в столичном обществе идут дебаты о необходимости присутствия советских войск в Судетах.

– Знаю, – кивнул Аркадий.

Бенеш всё ещё в панике и лихорадочно ищет способы выхода из сложившейся ситуации, впрочем, как и советское правительство. И, естественно, пошли разговоры о том, что можно ослабить напряжение выдворением армий коммунистов из Судет – все уже начали забывать, почему они там вообще появились…

– Как вы допустили этот провал? – спросил Троцкий.

– Легко и просто, – усмехнулся Немиров. – Просчёты случаются. Впрочем, это не очень-то похоже на безвыходную ситуацию. Но я не буду обсуждать с тобой тему дипломатической работы.

– Почему? – спросил Лев. – Я народный депутат.

– Секретку ты не подписывал, – ответил на это Аркадий. – Это всё? Ради этого ты выдернул меня из дома посреди ночи?

– Не только ради этого, – покачал головой Троцкий. – Я хочу работать.

– Так работай, – улыбнулся Немиров. – Я тебе как-то мешаю?

– Ты понимаешь, о чём я, – поморщился Лев Давидович. – Мне нужна должность. Я могу быть очень полезен. Давно пора оставить наши прошлые разногласия. Я признаю, что Ильич был прав, а я ошибался. Ты это хочешь услышать?

– В чём он был прав? – уточнил Аркадий.

– Если бы Союз пошёл по пути экспансии на запад, мы бы уже давно получили полномасштабную войну, с неопределёнными результатами – в этом он был прав, – пояснил Троцкий. – Восток – вот куда нужно было идти всё это время. И вы шли, а теперь выяснилось, что это был единственный верный путь.

Немиров уже слышал, что Троцкий изменил риторику в сторону признания правоты Ленина, но не понимал, что это могло значить.

– Отказ от «Западного пути»? – удивился Аркадий. – Я читал почти все твои статьи за последние десять лет – ты просто откажешься от всего, что написал?

– Ты и вправду читал? – в свою очередь, удивился Лев Давидович.

– Мне всегда было интересно понять, как происходит процесс твоего мышления, – ответил на это Аркадий. – Особенно интересно было выяснить, почему ты, несмотря на десятки выдвинутых Владимиром Ильичом аргументов и контраргументов, никак не желал смотреть правде в глаза.

Он уже давно чувствовал, что «клиент созрел», то есть, гордыня была усмирена, а новая реальность почти принята – это ощущалось в статьях, на которые Троцкий весьма плодовит. В последних публикациях он и вовсе открыто сыплет ленинскими аргументами двадцатых годов, что было замечено не только Аркадием.