Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Это нацисты постарались? – уточнил Немиров.

– По словам захваченных диверсантов, их готовили в Австрии, в диверсионной школе под городом Линц, – кивнул Эйтингтон. – Подготовка там очень качественная, так как подмена долгое время не была выявлена, поэтому они успели внести хаос и дезорганизацию в тылу наших и чехословацких соединений.

«Бранденбург-800?» – подумал Аркадий. – «Рановато для него, кажется. Но идея-то витает в воздухе…»

Он встал из-за стола и прошёл к буфету, из которого вытащил газировку и печенье. Это не полезно для здоровья, но мозгу порой не хватает энергии, чтобы продолжать работу в таком напряжённом режиме.

– Научились их выявлять? – поинтересовался он, вернувшись за стол.

– Научились, но выработанные методы ещё недостаточно надёжны, – ответил на это Эйтингтон. – Могу лишь сказать, что первый контакт был случайностью. Один из офицеров разведроты, уже почти убеждённый, что это свои, решил проверить и сказал фразу на немецком, а диверсант показал, что понял её, после чего посчитал, что разоблачён и попытался оказать сопротивление. Старший лейтенант Август Келлер вывел его из строя, а затем случилась короткая перестрелка, в которой все диверсанты и погибли. За исключением «подпоручика Бартоша» и двоих солдат, отправленных отогнать скотину через чехословацко-германскую границу.

– М-хм… – хмыкнул Аркадий.

– В деревне Высока Липа было обнаружено массовое захоронение гражданских – их казнили члены диверсионного взвода, – продолжил председатель КГБ. – Судя по тому, что они дали примерно половине жителей деревни бежать, их целью были дискредитация чехословацкой армии и создание неразберихи. Только оперативные действия агитаторов позволили слегка снизить поднявшиеся народные волнения.

Это было очень похоже на «Бранденбург-800», но с одним исключением – механизированные дивизии Вермахта не вторглись сразу же, как только действия диверсантов дали ощутимые результаты.

– Какова ситуация сейчас? – спросил Немиров.

– Народного волнения избежать не удалось, но самые активные очаги мы заблокировали и не дали восстанию распространиться на всю область, – ответил Наум Исаакович. – В данный момент зачищаем оставшиеся ячейки диверсантов и партактива судетско-немецкой партии, часть которого уже сбежала в Германию. Хочу заметить, что лидер партии, Конрад Генлейн, выехал в Германию накануне начала волнений.

– Настоящий вождь, – усмехнулся Аркадий. – Насрал и улетел…

– Предлагаю, во избежание дальнейших провокаций, а также быстрого выявления диверсантов, вывести из Судетской области все чехословацкие войска, – произнёс Эйтингтон.

– Не крутовато? – нахмурил брови Аркадий.

– Диверсионные группы работают на уровне отделение-взвод, – вздохнул Наум Исаакович. – Чтобы эффективно нейтрализовать их, необходимо либо задействовать огромную массу войск для защиты каждого крупного поселения, либо лишить их возможности легально перемещаться под видом чехословацких солдат.

– Тяжело… – произнёс Немиров. – Хотя… Так! Продолжай работу, а я займусь этим вопросом по дипломатической линии.

Вывод чехословацких войск – это не просто стратегическая задача, но и политическая. Националистов сейчас хватает везде, в том числе и в Чехословакии, поэтому кто-то может усмотреть в выводе войск из Судет урон национальной гордости и симптом политического кризиса правительства Бенеша. Ведь одно дело, когда Красная Армия усиливает присутствие Чехословакии в Судетах, а другое – когда она де-факто заменяет её там. Без контекста, это может выглядеть, как оккупация. А националисты, в свойственной им манере, контекст общественности давать не будут.

«Бенеш продаёт страну большевикам по частям», – представил, что могли бы начать заявлять чешские и словацкие националисты, Аркадий. – «Это проблема».

Тем не менее, он поднял трубку и запросил у телефонистки линию со Сталиным.

– Иосиф Виссарионович, есть пара десятков минут на беседу?

Когда Сталин ответил утвердительно, Аркадий покинул кабинет и поднялся на один этаж.

– Нужно вывести чехословаков из Судет, – сходу бросил он аргумент.

– Тогда может, сразу их оккупируем? – предложил Сталин. – Чего тянуть-то?

– Сейчас я серьёзно, – вздохнул Немиров. – Против нас ведут грязную игру и я хочу пресечь её в корне. В этой плоскости конфликта мы не победим, а только замараемся.

– Это так быстро не решается, – покачал головой Иосиф Виссарионович. – А ты не думаешь, что при выводе чехословацких войск, эти «грязные игроки» не пойдут с ними?

– А смысл? – спросил Аркадий. – Да и это смертельный риск – в своих войсках чехословаки разбираются, поэтому быстро выведут диверсантов на чистую воду. Проблема-то в том, что наши войска не разбираются, кто есть кто и несут потери от диверсионных акций.

– Нужно будет связаться с Бенешом, – произнёс Сталин. – Сомневаюсь, что он будет рад нашему предложению…

*20 октября 1938 года*

– Замещение чехословаков на позициях идёт планово, – продолжал доклад генерал-лейтенант Мерецков. – Ещё рано говорить о прекращении диверсионных акций, но их количество сократилось существенно. На границе с Германией удалось поймать не менее шестисот диверсантов, получивших приказ об эвакуации.

– Замечательно, – улыбнулся Немиров, после чего перевёл взгляд на Эйтингтона. – А что по мирному населению?

– Волнения, в целом, прекратились, – ответил председатель КГБ. – Агитация дала свои плоды: фотографии зверств диверсантов растиражированы, поэтому население Судет полноценно осведомлено о происходящих событиях, большинство успокоилось, кроме некоторых групп ярых сепаратистов.

Немцы только практикуются. В будущем то, что станет «Бранденбург-800», будет действовать изощрённее и масштабнее.

Только вот в Поволжье уже два года как сформированы четыре школы диверсантов, выпустившие уже свыше восьми с половиной тысяч выпускников.

Это четыре проекта: «Кёнигсберг-69», «Лодзь-77», «Нанкин-88» и «Исфахан-93».

Готовятся в этих школах тематические диверсанты, специально обучаемые под диверсионную деятельность в условиях целевых регионов и не только.

Курирует эти проекты Управление Специальных Операций при КГБ. А возглавляет это управление Павел Анатольевич Судоплатов, генерал-майор госбезопасности.

Группа «Кёнигсберг-69», например, создана специально для диверсионных акций в прифронтовой зоне и в глубоком тылу противника. Экипировка и оснащение у них идентичны подразделениям Вермахта и СС, как и документы, а также легенды.

Остальные группы нужны для таких же действий в Западной Польше, Китае и Иране.

– Есть косвенные свидетельства подготовки вооружённого восстания в Словакии, – сообщил Эйтингтон. – Словацкие сепаратисты, так называемые, лудаки, под руководством священника Йозефа Тисо, неоднократно сношались с членами Судетско-немецкой партии. Есть подозрение, что это канал связи с германской разведкой.

– И что уже предпринято? – поинтересовался Аркадий.

– Работаем сообща со 2-м управлением генштаба Чехословацкой Армии, – ответил председатель КГБ. – Я на связи с полковником Гаеком – он осознаёт масштаб проблемы и готов принимать жёсткие меры. Пришли к решению, что подавлять вооружённые выступления будут подразделения чехословаков, а не наши.

– Это правильно, – кивнул Аркадий. – На этом всё. Держите меня в курсе любых изменений.

Покинув кабинет, он направился в зал заседаний СНК – через десять минут должна закончиться встреча Сталина с президентом Мосцицким.

Немиров предполагал, чего хочет западнопольский президент, но ему хотелось знать точно – Сталин не будет скрывать подробностей.

Подождав немного в приёмной Сталина, Аркадий побеседовал с его секретаршей, Галиной Игнатовной Фёдоровой – она порекомендовала ему сводить супругу на новый фильм Эйзенштейна – «Небо Испании».

– Там самолёты, война, любовь… – рекламировала Галина фильм. – Черкасов великолепен – настоящий лётчик… А эта… Росита Диаз – настоящая испанка, красавица…

– Ну-ну, – улыбнулся Аркадий. – Возможно, выберу время и свожу Людмилу.

– А можете сказать, она, действительно, шпионкой была у фашистов? – спросила Фёдорова.

– Это же кино! – вздохнул Немиров.

На самом деле, была. Почти год передавала разведданные республиканцам, прямо из штаба Франко. Это настолько роковая женщина, что из-за неё, буквально, погибли сотни мужчин и, возможно, женщин. Её очень старательно искала контрразведка, поэтому, когда стало ясно, что её скоро возьмут, была проведена эвакуация.

Разведывательную часть её биографии было решено скрыть, поэтому сейчас она просто актриса, причём очень успешная. Эйзенштейн кого попало сниматься не зовёт.

– А, ты уже тут… – вошёл Сталин в приёмную. – А я к тебе пошёл – Ванечкин сказал, что ты у меня. Заходи. Галина Игнатовна, чаю, будьте добры.

В кабинете Сталин сразу же открыл форточку и начал готовить трубку к раскуриванию.

Аркадий посмотрел на часы.

– Да, конец рабочего дня, – усмехнулся Сталин, чиркнувший спичкой. – Имею право.

– Я и не возражаю, – поднял руки в жесте капитуляции Немиров. – Кури на здоровье.

– Поговорил я с Мосцицким… – произнёс Сталин, с наслаждением затянувшись. – Точнее, он со мной поговорил…

– И что? – поинтересовался Немиров, садясь на кожаный диван.

– Болтал он много, но по существу могу выделить только два пункта, – ответил Иосиф Виссарионович. – Первый – он хочет договор о ненападении между Польской Республикой и СССР. Второй – он хочет оборонительный договор, в дополнение к предыдущему.

– Оборонительный договор – это сразу же нет, – покачал головой Аркадий. – В случае агрессии со стороны Германского рейха, нам придётся защищать Западную Польшу, пользуясь их оборонительной линией. В конце концов, мы будем вынуждены отступить на Линию Ленина.

– А почему? – уточнил Сталин.

– Там равнина сплошная, – ответил на это Немиров. – Да и качество их западной линии оставляет желать лучшего.

Равнина – это всегда плохо, когда речь идёт об обороне. Противник без затруднений сможет создать нужную для пробоя линии концентрацию войск, что, собственно, и произошло в 1941 году, в ходе выполнения плана «Барбаросса». По равнине очень удобно наступать, там почти всегда есть отличное пространство для манёвра.

– Поэтому нельзя соглашаться на такое, – заключил Аркадий.

– Но нюанс в том, что он видит это единым документом, – отметил Иосиф Сталин. – Без оборонительного договора он не готов подписывать договор о ненападении.

– А что нам даст договор о ненападении с Западной Польшей? – спросил Аркадий.

– Это дипломатия, – ответил Сталин. – Литвинов считает, что если мы облепимся договорами о ненападении со всеми соседями, то это подтвердит нашу миролюбивую репутацию. Да и в целом, как дипломатический инструмент, это тоже полезно.

– Оборонительный договор – это почти политический блок, – произнёс Немиров. – Кто-то может почуять агрессию. Германский рейх, например.

– Я всё понимаю, – поморщился Сталин. – Поэтому ответил твёрдо и чётко: договору о ненападении быть, оборонительному – нет.

*24 октября 1938 года*

– … головы праведников венчают благословения, но на устах нечестивых – жестокость! – провозгласил Йозеф Тисо и перекрестил прихожан. – Память о праведнике будет благословенна, а имя нечестивых сгниет! Аминь!!!

– Аминь!!! – вторили ему прихожане.

– Вооружайтесь, дети мои! – воскликнул Тисо. – Оружие ваше освящено! Деяния ваши благостны! Вперёд! К свободе словацкого народа!

Прихожане, преимущественно мужчины от 15 до 50 лет, подались к выходу из Церкви тринитариев. В притворе стояли длинные ящики с оружием и боеприпасами.

К штурму Дворца примасов удалось собрать примерно 400 человек. Основной ударный отряд, возглавляемый несколькими лояльными полицейскими, выступит из Церкви, а отряды поменьше подтянутся из разных районов города к началу штурма.

Ещё три группы штурмовиков возьмут полицейские участки, после чего начнут вооружать народ…

Основной целью простого народа должны стать еврейский квартал и синагоги. А пока идёт погром, люди Тисо будут брать под контроль городские службы и мосты через Дунай.

После захвата города Тисо объявит о преступной политике чешского президента, продавшего чешский и словацкий народы безбожным коммунистам, а затем провозгласит независимость Словакии.

– Святой отец… – с поклоном обратился к нему Адам Нинай, один из самых преданных прихожан его прихода.

Только благодаря тому, что Андрей Глинка, бессменный лидер партии, скоропостижно скончался в августе этого года, Йозефу удалось передавить всех конкурентов и, заняв руководящий пост, привести партию к этому великому дню.

«После победы нужно переименовать партию…» – подумал Йозеф.

– Благословляю тебя, сын мой… – перекрестил он Ниная. – Иди и…

– Я не могу! – перебил его Адам, а затем перешёл на шёпот. – Приход в опасности…

– Что? – спросил Тисо.

– Один из прихожан, кажется, Михал, работает на полицию, – тихо сообщил ему Нинай. – Я видел, как он разговаривал с одним из них меньше часа назад – примчал, как смог… На церковь готовится нападение…

– Нападение? Но когда? – растерялся Йозеф.

– Сразу же после начала штурма дворца, – ответил Нинай. – Нужно срочно уходить!

Начавший паниковать Тисо огляделся. С ним было только пять человек из личной охраны.

– Но… Как… – сумел он выдавить из себя.

– Это предательство, – сказал ему Нинай. – Они всё знают.

В этот момент с улицы раздался многократный грохот пушек.

– Нужно срочно уходить!!! – прокричал Нинай. – Я знаю одно безопасное место за городом! Охотничий дом моего тестя!

– Хорошо! – кивнул Йозеф. – Юрай, готовь машину! Молодец, Адам, я знал, что ты верный и добрый католик!

– Я не успел… – с сожалением произнёс Адам. – Мог ведь прибежать быстрее… Поторопиться, предупредить раньше…

– Пути господни неисповедимы, – покачал головой Тисо. – Жертвы мучеников не будут напрасны. На их крови и костях восстанет свободная Словакия!

– Святой отец, машина готова! – заглянул в церковь Юрай.

На фоне продолжали грохотать пушки. Послышалось несколько разрывов гранат, раздались панические вопли, что заставило Тисо ускорить шаг, а затем и вовсе сорваться в бег.

– Быстрее! – выкрикнул Нинай. – Они рядом! Нам нужно на север!

Машина выехала на центральную улицу и рванула на север, в сторону пригорода. Тисо быстро сообразил, что охотничий дом тестя Ниная находится в той области – там большой лес, где их можно будет искать месяцами…

«Хорошо, что Нинай всё продумал», – промелькнула в голове Йозефа мысль. – «Полиция точно выставила кордоны на границе с Австрией и туда сейчас не прорваться. Надо выждать месяц-два, а затем уходить».

– Надо заехать ко мне домой и забрать шурина! – сказал Адам. – Он этот лес знает лучше, чем я, он там вырос! Да и деньги и припасы, на первое время, возьмём! Это по пути!

Тисо лишь кивнул вопросительно посмотревшему на него Юраю.

Следуя указаниям Ниная, они добрались до дома в пригороде. Тут было спокойно, свет горел лишь из одного окна – выглядит всё это безопасно.

– Я соберу припасы и скоро выйду, – сказал Адам. – Сейчас я открою ворота – заезжайте. А то увидит кто…

Он исчез во дворе, а через десяток секунд открыл ворота.

Тисо дал знак и машина заехала во двор.

Закрыв ворота, Нинай исчез в доме.

– Получается, восстание провалилось? – спросил Юрай.

– Провалилось, – кивнул Йозеф с сожалением. – Но это ещё не конец!

Он жалел сейчас, что послушал людей Генлейна. Они уверяли, что в Судетах всё идёт по плану и скоро чешским властям будет совсем не до Словакии.

Тем временем, шли минуты, а Адама всё не было.

На улице зарычал двигатель грузовика. Юрай достал пистолет из кобуры.

Тисо уже хотел его успокоить, но тут из окон дома высунулись стволы винтовок, а к воротам подъехало два бронетранспортёра.

– Юрай, выбрось пистолет из окна! – командным тоном велел ему Адам.

– Иуда… – всё понял Тисо.

– Выходите из машины по одному, – приказал Нинай. – Двери оставьте открытыми, а руки держите за головой!

*25 октября 1938 года*

– … развалили сопротивление за неполные сутки, – сообщил Павел Судоплатов. – По правде, я ожидал, что они будут сопротивляться серьёзнее.

– И что в итоге? – спросил Аркадий, сидящий в беседке во дворе Сенатского дворца.

– Основной партактив выбили, руководителя взяли живьём, – ответил начальник управления специальных операций. – Захваченных забрало себе 2-е отделение для выяснения…

– Как его… – попытался вспомнить Аркадий. – Типо? Тико?

– Тисо, – напомнил ему Судоплатов. – Йозеф.

– Да-да, – кивнул Немиров. – Суд будет?

– Конечно, – подтвердил Павел Анатольевич. – Я его хотел на Лубянку, но это госизмена – чехословаки не отдадут.

– Ладно, – вздохнул Аркадий. – Но ноги-то из Германии растут?

– Полковник Гаек поделился сведениями – да, из Судет, – кивнул Судоплатов. – Замешан Конрад Генлейн.

– Он и здесь насрал? – нахмурился Немиров. – Продуктивный человек. Получается, это не два разных спектакля, а один, но двухактный?

– Пока что, непонятно, но мы скоро всё узнаем, – ответил Судоплатов. – Кстати, на юге Словакии кто-то пытался будоражить местных венгров. Данные требуют проверки, но, похоже, что это разведка Венгрии или тоже немцы.

Если бы не активное взаимодействие 2-го отделения с КГБ, возможно, у словацких сепаратистов что-то бы да получилось. Подготовка у них была качественная, операцию они спланировали грамотно, но подкачали исполнители – доносчики и внедрённые агенты раскрыли подробный план захвата власти, а также местоположение руководителей националистов. Остальное было делом техники.

2-е отделение справилось бы и само, без участия КГБ, только вот Бенеш очень боялся портить отношения со словаками, поэтому никак не мог решиться дать приказ. Только вмешательство генерал-полковника Шапошникова развязало 2-му отделению руки.

– Я думаю, у противника внутри Чехословакии ходов уже не осталось, – произнёс Аркадий. – Грязная игра получилась, конечно…

– Буду копать в сторону Венгрии, – сказал Павел Анатольевич. – Просто так никто вооружаться не начинает – за этим точно стоит чья-то организация.

Аркадий подумал на Пала Пронаи, который, после победы в Гражданской войне в Венгрии, вёл агрессивную реваншистскую политику и двигался в сторону милитаризации страны, вопреки Трианонскому договору.

– Да, вопрос причастности Венгрии проясни, – кивнул он.

*26 октября 1938 года*

– … некомпетентности не потерплю! – выговаривал разъярённый Адольф контр-адмиралу Канарису. – Для чего мы всё это финансировали⁈ К чему были эти годы работы⁈

– Мой фюрер, провал – это полностью вина исполнителей, – на голубом глазу ответил Вильгельм Канарис. – План был безупречен, руководители на местах компетентны, но всё начало рушиться по вине словацких националистов. Если бы…

– То же самое ты говорил о Судетах! – перебил его Адольф. – Твои высококлассные руководители допустили потерю двух батальонов очень дорогостоящих диверсантов!

– Прошу прощения, мой фюрер, – склонил голову Канарис. – Но всё можно исправить.

Адольф отмахнулся и нервно прошёлся по кабинету, вокруг стола с картой Европы.

– У нас есть Венгрия, Румыния и Югославия, – произнёс контр-адмирал и руководитель Абвера. – Мы можем разыграть карту Трианона…

– А сейчас поподробнее, – резко успокоился Адольф и склонился над картой.

– Как вы знаете, по Трианонскому договору от 4 июня 1920 года, Венгрия потеряла огромные территории, – произнёс Канарис. – Помимо территорий, миллионы этнических венгров проживают вне Венгрии, что было отчасти использовано мною в Словакии.

– Это не привело ни к чему, – поморщился Адольф.

– Это не привело ни к чему, потому что ещё ничего не начиналось, – ответил на это контр-адмирал. – Я лишь подготовил почву.

– Продолжай, – махнул рукой Адольф.

– Я вижу план следующим… – начал Канарис.

Глава семнадцатая

В каждой шутке…

*8 ноября 1938 года*

– Проходите, Мария Константиновна! – пропустил Аркадий Бострем в свою квартиру.

– Здравствуйте, Мария Константиновна! – приветствовали пожилую женщину его дети.

Анатолий сдержанно поцеловал ей руку, а вот Александра крепко обняла Бострем, чем вызвала в той смущение.

– Здрасьте! – помахал ей рукой Владимир.

– Здравствуйте… – удивлённо ответила Бострем. – А вы меня уже знаете, получается?

– Папа рассказывал, – кивнула Александра.

– М-м-м, – бросила Мария Константиновна короткий взгляд на Аркадия.

Бострем приехала в Россию в ответ на приглашение от Немирова – поначалу она опасалась, ведь в США ходят всякие слухи о том, что именно делают в СССР с возвращающимися, но затем решилась и написала в посольство.

– А это… – увидела Мария Константиновна Людмилу. – Здравствуйте, Людмила Наумовна!

– Здравствуйте, – улыбнулась ей жена Аркадия. – Проходите в гостиную – обед скоро будет готов!

Немиров провёл свою давнюю благодетельницу в гостиную, где усадил во главе обеденного стола. Как и все, они семьёй обычно едят на кухне, а стол в гостиной держат для особых случаев. И этот случай – особый.

Мария Константиновна сильно постарела – с сединой бороться она уже перестала, ссутулилась, похудела на десяток килограмм, а кожа её начала покрываться старческими пятнами, где возможно прикрываемыми косметикой.

– Я слышала, что тебя недавно назначили генерал-полковником… – произнесла она, когда Аркадий сел за стол справа от неё.

– Было такое, – кивнул он. – Но это не за заслуги перед Отечеством, а чтобы избежать совершенно неуместного «подчинения по должности». (1)

– Но это правда, что ты получил высший пост в СССР? – спросила Мария Константиновна.

Встречал он её в аэропорту, без оркестра, но с почётным караулом из кремлёвской охраны. Такому формату встречи она была удивлена, но видно, что ей он очень польстил.

– Правда, – кивнул Аркадий. – Хотя есть важное уточнение – это только на кризисный период.

– Да, я читала об этом важном уточнении, – усмехнулась Бострем.

Анатолий и Александра начали приносить блюда.

– У тебя нет прислуги? – удивилась Мария Константиновна.

– В России так больше не принято, – покачал головой Аркадий.

– Понятно, – произнесла женщина. – Я вижу, что Москва сильно разрослась…

– Столица, – пожал плечами Немиров.

– Хочу посмотреть на Петербург, – сказала Мария Константиновна. – Можешь организовать мне самолёт?

– Да хоть бронепоезд, – улыбнулся Аркадий.

– Просто самолёт, – покачала головой Бострем.

Когда стол был накрыт, домашние расселись.

– А что это за форма на… Анатолии? – спросила вдруг Мария Константиновна. – Что за «АВУ»?

– Алексеевское военное училище, – ответил Аркадий. – Недавно поступил – два года отучится и попробует поступить в Казанское высшее танковое командное училище.

– Тоже военным… – произнесла Бострем, после чего перевела взгляд на Александру. – А ты где учишься?

– В школе, – ответила та. – В седьмом классе.

– У вас девочек учат так долго? – нахмурилась Мария Константиновна.

– Да, у нас женщины уже двадцать лет как считаются людьми, – вздохнул Аркадий.

– Это нетрадиционный подход, – дипломатично высказалась Бострем. – В моё время было совсем по-другому.

– А как вам США? – решил сменить тему Аркадий.

– Чужбина, – ёмко охарактеризовала Мария Константиновна Соединённые Штаты и своё отношение к ним. – Спасают соотечественники…

Как доложил Курчевский, вхожий к ней в дом, живёт она в роскоши. Тратит неприлично много денег на развлечение своей «свиты», в которую входят разнообразные бывшие офицеры Императорской Армии, видимо, напоминающие ей о минувшей молодости. В общем, живёт она в разы лучше, чем до Революции, но грусть её никуда не делась.

– Кстати о соотечественниках, – вспомнил Аркадий. – Как поживают Марфа Кирилловна и Пахом Александрович?

– Они теперь Марта и Пахомиус, – поморщилась Бострем. – Окончательно оторвались от корней и живут в своей, так называемой, «Американской мечте». Но тебе передавали привет.

– Не надумывают приехать в СССР? – спросил Аркадий.

Марфа уже приезжала – за медалью «Герой Социалистического Труда», коей её наградили за открытие стрептоцида. Немиров в это время был в Туркменской ССР, поэтому они не встретились.

– Они мне не докладывают, – ответила Мария Константиновна.

– А расскажите, пожалуйста, какая там жизнь? – попросила Людмила.

– Да что там рассказывать? – вздохнула Бострем. – Все жаждут наживы, обманывают друг друга… В другом конце Манхеттена американцы построили целый храм в честь Золотого тельца – Уолл-стрит. Говорят, они никогда не спят – даже ночью обстряпывают дела.

– А как там кино, театры, рестораны? – продолжила опрос Людмила.

Анатолий и Александра завороженно слушали разговор, а Аркадий с Владимиром сосредоточились на еде. Первый и так знает, как там всё устроено, а второй интересуется только по-настоящему важными вещами – например, кусочками варёного говяжьего языка в тарелке.

– Ой, дорогуша, там всё как везде, – махнула рукой Мария Константиновна. – Меня это не интересует: обычно это быстро утомляет, мне становится скучно, и я уезжаю домой. Лучше расскажи, Аркаша, как ты всё узнал?

Немиров перестал есть, поднял взгляд на Бострем и уточнил:

– Что «всё»?

– Как ты понял, что что-то будет, так рано? – спросила она.

– Если смотреть ретроспективно, то революция была неизбежна, – ответил на это Аркадий. – Просто никто не обращал или не хотел обращать на это внимания. А сейчас выходят целые монографии о том, как всё было прозрачно, понятно, предсказуемо и, в каком-то смысле, очевидно для всех… Я просто увидел раньше остальных, поэтому не стал тратить время зря и начал действовать. Вот и всё.

Анатолий и Александра пристально смотрели на него, стараясь не упустить ни единого слова. Потому что сейчас он впервые на их памяти обсуждал тему Мировой войны и своего участия в Революции.

– В любом случае, сынок, спасибо тебе, – произнесла Мария Константиновна. – Если бы не ты, прозябать мне на паперти или лежать в могиле сырой. Спасибо, что настоял, переубедил старуху…

– Это меньшее, что я мог сделать для вас, Мария Константиновна, – улыбнулся Немиров.

– Еда стынет, – напомнила Людмила, решившая нарушить возникшую паузу. – Давайте есть.

*9 ноября 1938 года*

Аркадий посмотрел на Аврору, после чего повёл Марию Константиновну дальше по набережной.

– Как разросся город… – произнесла она.

– То ли ещё будет, – улыбнулся Аркадий. – Ещё никогда в этом городе не строили так много и так быстро. Как видите, Мария Константиновна, никакого загнивания и признаков обрушения этого «колосса на глиняных ногах» не наблюдается.

«Колосс на глиняных ногах» – это цитата из статьи Столыпина, причём статьи раннего периода, когда он только смылся в Парагвай и сидел там, не высовывая носа, в ожидании скорого падения Советской России.

– Говоря о колоссах… – произнесла Бострем. – Вы же стоите на руинах другого колосса, ноги которого сами подрубили.

– Это вы у Столыпина в его антинаучно-фантастических статьях вычитали? – улыбнулся Немиров.

– Вы, офицеры, вонзили нож в спину царя, – твёрдым тоном заявила Мария Константиновна. – Ты давал присягу. Мой Мишенька исполнил свою присягу до конца, а ты – ты предал царя.

– Это я-то? – усмехнулся Аркадий. – Царя предали и скинули совершенно другие люди. Даже если бы у меня было желание спасать его, что бы я мог сделать? К «черносотенцам» пойти или к Столыпину? Чтобы что? Единственное, чего бы мы добились – кровавая гражданская война на долгие годы.

– Почему большевики? – с болью спросила Мария Константиновна.

– Они должны были победить и победили бы, со мной или без меня, – честно ответил Аркадий. – Мы с покойным генерал-полковником Алексеевым спасли сотни тысяч, если не миллионы, жизней русских людей. Могут этим похвастаться Корнилов или Столыпин? Не думаю. А мы можем.

В ходе Гражданской войны в России Красная Армия потеряла безвозвратными около 200 тысяч бойцов. Белое движение же потеряло около 300 тысяч солдат. Потери среди гражданского населения составили суммарно около 800 тысяч человек, если верить различным оценкам. Это совершенно несопоставимо с числом жертв из его прошлой жизни – от 10 до 17 миллионов человек. Так много, что никто даже не считал, а статистика везде приводилась оценочная.

Можно сказать, что Аркадий, своими действиями, предотвратил Гражданскую войну.

«Ежов, мать его…» – вспомнил он, когда подумал о Гражданской войне. – «Сукин сын, не сдержался».

Ежов начал активные действия слишком рано. Его задание заключалось в формировании масштабного подполья, которое, когда настанет час послевоенного раздела мира, почти мгновенно вырвет Индию из лона Великобритании.

Но, судя по последним донесениям, Ежову было слишком скучно, поэтому он начал действовать. Сейчас это больше похоже на битву Давида с Голиафом – за Николаем охотятся гуркхские стрелки, колониальная армия, подразделения егерей, а также местные жители, желающие заработать награду за его голову. А нынче голова Ежова оценивается в 1200 фунтов стерлингов.

За Ежова выступает экстремальная заразность его учения – оно распространяется по всей Индии. У его учения есть сторонники везде и из-за этого сам Ежов может быть в любом месте. Его везде прикроют и спрячут, а также дадут ему решительных молодых людей, которых останется только вооружить…

По сути, это разрушение планов Аркадия на Индию. В краткосрочной перспективе это просто усложнит жизнь британцам, а в среднесрочной перспективе усложнит жизнь Литвинову.

Для британцев это лишь ещё один виток Большой игры.

Восстания для них не новинка, они знают, что делать в таких случаях, а в то, что СССР не имеет к этому никакого отношения, они не верят. Поэтому в Афганистане начались смутные брожения среди племён…

«С Ежовым теперь ничего не поделать», – подумал Аркадий. – «Он как тигр-людоед в джунглях. Когда-нибудь придётся собрать команду охотников, чтобы избавиться от него».

Следующие минут семь они шли молча. Мария Константиновна без особого интереса смотрела на Неву, на прохожих, а также на проезжающие машины.

– Им не дали шанса, – произнесла она. – Ты не дал им шанса.

– И слава богу! – усмехнулся Аркадий. – Я беседовал с обоими. С Корниловым непосредственно перед казнью. А со Столыпиным перед тем, как он предал Корнилова.

– Предал? – нахмурилась Мария Константиновна.

– Ах, вы же не знаете, – вспомнил Немиров. – В своих статьях он об этом не писал, как я понимаю…

– Что ты имеешь в виду? – напряжённо спросила она.

– Я думал, что это общеизвестно в кругах эмигрантов, – задумчиво произнёс Аркадий. – Помнится, когда мы брали Хабаровск… Это было почти двадцать лет назад – так же, в ноябре, только 1919 года. Возникла проблема – чтобы взять город, пришлось бы форсировать Амур, что грозило очень большими потерями. А мост, несомненно, был заминирован. Но тут на связь вышел сам Пётр Аркадьевич Столыпин и сделал предложение, от которого я просто не мог отказаться… Он предложил освободить мост и сдать Хабаровск, вместе с Корниловым и нелояльными Столыпину офицерами и генералами. В обмен он потребовал время на эвакуацию из Владивостока. Как вы, наверное, понимаете, мы «задержались» в Хабаровске.