Текст книги "Наши уже не придут 5 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Переименование десятков сёл и ПГТ можно даже не вспоминать – «Правда» сообщает, что кое-где сельсоветам в переименовании было отказано, по причине слишком большой концентрации селений с идентичными названиями.

«Да, было бы глупо: „Я живу в Ленино, но не в том Ленино, что в Ленинском районе, а в Ленино, что в Ленинградском районе“, ха-ха…» – подумал Аркадий, занося гроб в мавзолей.

Сейчас самый сложный участок – ступеньки…

Владимира Ильича в народе любят, неподдельно – первые дни после его смерти в воздухе Москвы чувствовалась глубокая депрессивность. Все, кого встречал Аркадий, были хмуры и грустны, причём не напоказ – даже когда им кажется, что их никто не видит.

И пусть он отошёл от дел уже очень давно, всё равно, Ленин оставался и остаётся для советских граждан главным символом революционной эпохи. Это при нём была завоёвана свобода, это при нём были побеждены реакционные силы, а также отражены иностранные вторжения. Это он стал источником благоприятных изменений в жизни простых людей, поэтому питать к нему они могут только благодарность и любовь.

Собственно, сотни тысяч людей, сорвавшиеся с мест и приехавших, чтобы попрощаться с Лениным, говорят сами за себя.

– Аккуратно спускаем… – произнёс Сергей Киров.

Закрытый гроб погрузили в нишу склепа, после чего носильщики отошли.

Первым прощальные слова сказал Аркадий – накануне ночью он написал речь, в которой вспомнил свой опыт работы с Лениным и то, как они начинали вместе. После него выступил Сталин, а за ним Калинин и остальные члены Президиума Верховного Совета СССР.

После спуска гроба, они вышли из мавзолея и выступили с речами перед народом.

– Товарищ генерал-лейтенант… – обратился к Аркадию Наум Эйтингтон.

У этого сегодня рабочий день, ведь Испания на острие атаки, поэтому Аркадий слегка удивился, когда увидел его на Красной площади.

– Да? – посмотрел на него Аркадий.

– Хосе Антонио Примо де Ривера успешно устранён… – сообщил ему Эйтингтон.

Де Ривера – это основатель и бессменный лидер Испанской Фаланги, то есть, главный генератор проблем для Республики.

На фоне есть ещё и Франко, но его роль, на данный момент, очень незначительна. Если спросить случайного испанца, то он ответит что-то вроде «Какой ещё Франко?»

Впрочем, иллюзий Аркадий не питал – время Франко ещё придёт…

– Хорошая новость, – кивнул он. – Преемника уже выбрали?

– Говорят, что таковым станет Мануэль Эдилья Ларрей, – ответил Наум. – Хочу отметить, что операцию по устранению организовал Судоплатов.

– Наше участие осталось тайным? – уточнил Аркадий.

– Мы сделали всё, чтобы это выглядело, как внутренняя борьба фалангистов, – кивнул Эйтингтон. – Судоплатов предлагает убрать и Эдилью.

– Не нужно, – покачал головой Аркадий. – Впрочем, обсудим это позже.

– Я вас понял, товарищ генерал-лейтенант, – кивнул председатель КГБ. – Завтра могу рассчитывать на беседу?

– Разумеется, – кивнул Немиров.

Все политические устранения санкционируются Президиумом ВС СССР, который опирается на решения специальной комиссии при Верховном Совете – это нужно для обеспечения должного уровня секретности.

По собственному усмотрению Аркадий устранять никого больше не может – такова цена реформы…

Это прямое следствие тех скользких моментов, на которых его ловили Ленин и Сталин – они не знали точно, в чём он замешан, а к чему не имеет никакого отношения, поэтому, в ходе реформы, устранили это тонкое место.

После официальной части они поехали домой к Сталину, который предложил помянуть товарища Ленина в кругу близких.

– … у Ильича был свой взгляд на коммуны, – вещал Сергей Миронович Киров, держащий в руках рюмку водки. – Он говорил мне как-то, что артели – это не совсем то, чего он ожидал. Аркадий Петрович, что ты думаешь об этом?

– Я разделяю мнение Владимира Ильича – мне они тоже не совсем нравятся, – ответил на это Немиров. – Коммуны – это идеал, к которому нужно стремиться. Они обнажают лучшие черты, присущие человечеству, а артели – это как заработать побольше денег с пользой для общества. Но, всё же, как заработать побольше. Народные предприятия, о которых я говорю уже давно…

– Знаем, знаем, – усмехнулся Киров. – «Позволят встроить в план» и так далее… Лучше расскажи анекдот!

– Ты бы повежливее, – попросил его Сталин. – Не с собутыльником беседуешь, а с генеральным секретарём.

– Моя вина… – произнёс Киров. – Прошу прощения, товарищ Немиров.

– Прощён, – улыбнулся Аркадий. – Анекдот? Есть у меня один. Чего общего между матом и диаматом?

– И чего же? – спросил Киров.

– Мат все знают, но притворяются, что не знают, – ответил Немиров. – А диамат никто не знает, но все притворяются, что знают. И то, и другое – сильнейшее оружие в руках пролетариата.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Сталин.

– Забавно, – улыбнулся Берия.

– Ха-ха… – хохотнул Киров. – Смешно, но это не совсем шутка…

– А есть что-нибудь новенькое про генсека? – спросил Карл Радек.

– Кому что, а Радеку… – усмехнулся Сталин.

– И всё же? – попросил Радек Немирова.

– Ладно, есть один, – кивнул Аркадий. – В квартиру Немировых звонят, трубку берёт Людмила Наумовна и спрашивает: «Алло, кто это?» Отвечает женский голос: «Здравствуйте, это его однокурсница». А Людмила говорит: «Бл%дь ты, а не однокурсница – мой только в военном училище учился!»

– Пха-ха-ха! – заливисто рассмеялся Карл, после чего достал из кармана блокнот. – А вот это я запишу, ха-ха-ха!

– Да уж… – отсмеявшись, произнёс Сталин. – Но задуматься заставляет – целый генсек, но учился только во Владимирском военном училище…

Этого военного училища больше нет, вместо него учреждено Петроградское военное училище РККА, с новым преподавательским составом.

За прошедшие годы в войсках почти полностью сменился классовый состав. По последним данным, таких как Аркадий, то есть, начинавших при царе, осталось всего 11,4% от всей штатной численности. Кому-то кажется, что это много, но если сравнивать с 20-ми годами…

РККА постоянно расширяется, что и обуславливает падение процента бывших царских солдат, унтеров и офицеров.

В 1927 году численность Красной Армии достигла 2 700 000 единиц личного состава, из которых 1 500 000 относились к действующим войскам.

В 1935 году численность Красной Армии достигла 5 500 000 единиц личного состава, из которых 3 300 000 относятся к действующим войскам.

В следующем году запланировано расширение ещё на 500 000 человек, но действующая армия от этого не увеличится – Аркадий решил, что настало время расширять инфраструктурную часть Красной Армии.

Ремонтные батальоны, медицинская часть, логистическая часть, инженерное обеспечение и так далее. И это самая тяжёлая часть модернизации армии, так как это не просто солдаты, а квалифицированные специалисты, которых не «родить» за несколько месяцев, что пыталась сделать РККА в конце 1930-х годов в прошлой жизни Аркадия. (1)

По графикам РККА успевает – в принципе, можно вступать в войну хоть сейчас, но Аркадий хотел оттянуть этот момент как можно дальше.

Собственно, именно поэтому они сейчас погрязли в Испании…

– У меня тут припасено несколько бутылочек отличного грузинского вина, – вспомнил Сталин. – Аркадий, поможешь?

Они прошли в подвал.

– Что-нибудь новенькое слышно о «Екатерине»? – спросил вдруг Сталин, начав искать вино в одном из шкафов. – Давно хотел проверить, но дел много… Ты ведь держишь проект на контроле?

Хорошо известна сильная приязнь Иосифа Сталина к этому проекту. Концепция РСЗО запала ему в душу, не только характеристиками, но и эффектом – ничего подобного нет ни у кого и СССР в этом вопросе неоспоримый лидер. Правда, никто ещё не знает, что десятилетие назад началась какая-то гонка…

– Конечно! – заверил его Аркадий. – Два месяца назад довели до ума систему наведения, а почти месяц назад, наконец-то, решили проблемы с лафетом. В следующем году, если ничего не изменится, будет начато серийное производство.

Несколько сомнительный момент – новая модификация реактивных снарядов, способных лететь на дистанцию до двадцати двух километров, но за счёт снижения доставляемой массы и более высокой себестоимости. По сравнению с пятнадцатью километрами, достигнутыми предыдущими снарядами, это впечатляет, но нужно думать о массовом производстве…

Впрочем, Владимир Артемьев, благодаря разработке нового 130-миллиметрового реактивного снаряда, сделал ряд усовершенствований для предыдущей модели – новый головной обтекатель и стабилизаторы новой формы позволят увеличить дальность полёта снаряда до шестнадцати-семнадцати километров.

– Дело очень важное, а я уже десять лет жду, – произнёс Сталин. – Сделайте хотя бы какую-то РСЗО.

– Так нельзя, – покачал головой Аркадий. – Это секретное оружие, которое мы бережём для большой войны. Появись оно раньше, у противника неизбежно будут разработаны аналоги.

– Но десять лет… – посетовал Иосиф Виссарионович. – Если бы я не знал, что именно это за оружие…

– В этом вся соль, – усмехнулся Немиров. – Мы знаем, а они не знают. Но узнают, когда придёт время. Впрочем, «Екатерина» – это ерунда, по сравнению со «Стеклом».

НИИ «Аквамарин», единственной задачей которого является атомный проект, совершил серию прорывов – достигнут серьёзный прогресс в исследовании нейтронов, а также начато строительство первого ядерного реактора на основе замедления нейтронов с помощью графита. Но главное – отработаны технологии производства графита достаточной чистоты.

Работа идёт очень медленно, обходится очень дорого, но это обоснованные траты – всё окупится с лихвой к концу первой половины 40-х годов…

Но это плутониевый путь, а есть ведь ещё и урановый – это самая дорогая часть проекта «Стекло», проводимая на юге Казахской ССР.

«Алма-Атинский каскад» – серия из десяти гидроэлектростанций, четыре из которых уже построены в рамках второй Пятилетки, обеспечивает электроэнергией исключительно проект «Стекло». Только вот был допущен просчёт – совокупная мощь всех этих ГЭС, судя по всему, будет недостаточна для реализации проекта. Как оказалось, счёт должен идти на сотни мегаватт, а эти ГЭС дают десятки.

Основная проблематика состоит в том, что для газодиффузионного метода, разработанного в НИИ «Аквамарин» для обогащения урана-235, требуется неимоверная прорва энергии. Как минимум 250 мегаватт, а «каскад» даёт только 28 мегаватт, чего безбожно мало.

Решено было, что Алма-Ата будет обрабатывать уран только первично, а дальше он поедет в Иркутскую область, где ударными темпами строится Братская ГЭС. Никто не знает, зачем, никто не знает, почему, но официальная версия гласит, что это всё для производства алюминия. Расчётная мощность этой ГЭС – 4 гигаватта электроэнергии, чего должно хватить на два крупнейших завода по обогащению урана или четыре крупных.

Что Алма-Ата, что Братск – это очень далеко и вплоть до спутниковой эры никто так и не узнает, что там происходит.

Братскую ГЭС начали строить три года назад, а закончить обещают через два-три года, если никто не будет мешать.

Это очень масштабный проект, можно сказать, великая социалистическая стройка, поэтому его курирует лично Сталин – он прекрасно знает, что и зачем, что обуславливает очень тщательный контроль с его стороны. В основном там всем заправляет Берия, но если ему кто-то мешает, то он сразу обращается к Сталину – эти двое очень хорошо спелись и работают в ритме вальса.

Но это был личный просчёт Аркадия – сильно недооценил энергоёмкость проекта «Стекло». Из-за этого произошла задержка проекта – нужно было сразу закладывать максимум и строить мощную ГЭС на пару лет раньше. Нужные технологии-то уже есть, а вот времени всё меньше и меньше…

– Идём – мне нужно выпить, – позвал его Сталин, нашедший запыленные глиняные бутылки.

*7 июля 1935 года*

– Слетай туда мухой и подави этот сраный опорник! – приказал старший лейтенант Васильев. – Даю тебе танк – скажешь лейтенанту Илларионову!

– Есть! – козырнул старшина Говоров. – Взвод! По машинам!

Уже вторую неделю идёт битва у Гвадалахары.

Стремительное наступление на Мадрид проходило очень успешно, до поры до времени.

Глубокая операция, с применением 3-й танковой дивизии, в которой имеет честь служить старшина Иван Анатольевич Говоров, проломила оборону националистов, обратив их в бегство, а также заперев некоторые их воинские формирования в окружении, но у Гвадалахары наступление сначала замедлилось, а затем и вовсе остановилось, по причине встречи с глубокоэшелонированной обороной.

Иван до сих пор не понимал, почему он всё ещё на войне. Вроде бы договорился с собой, вроде бы даже собрался подать рапорт, но потом случилась Испания и он сам не заметил, как записался добровольцем…

И вот он снова там, где чувствует себя нужным – в зоне боевых действий.

«В этот раз точно всё», – в очередной раз попытался себя убедить Говоров. – «Этот раз – последний».

Танкистов он нашёл быстро, столь же быстро объяснил приказ старшего лейтенанта Васильева, после чего танк Т-14 возглавил колонну из трёх БТР-2 и поехал туда, где он по-настоящему нужен.

Проблемный опорный пункт находился прямо перед деревней Тортола-де-Энарес и сильно мешал продолжению общего наступления.

Фалангисты выработали тактику борьбы с танками – импортные противотанковые пушки оказались бессильны против новейших Т-14, но кое-что могут и они. Обнаружилось, что если бить по гусеницам и приборам наблюдения, танки можно вывести из строя и, тем самым, сбить натиск.

Поэтому испанские националисты освоили маскировку своих ПТ-орудий, что не только позволяет им наносить первый удар, но ещё и скрывать орудия от авиаразведки, что тоже очень важно, учитывая советскую авиацию, царящую в небе.

– Всем проверить и перепроверить экипировку! – приказал старшина Говоров и сам последовал собственному приказу.

Бронежилет на месте – эта штука спасла ему жизнь и здоровье минимум семь-восемь раз. Однажды он выковырял из грудной дюралевой пластины два крупных осколка, не дошедшие до тела пару миллиметров. Мелкие осколки, задержанные защитной тканью, он даже не считал. Конечно, они бы вряд ли нанесли какой-то серьёзный ущерб, но наверняка это неизвестно.

ППД-31, оборудованный дульным тормозом и барабанным магазином на 60 патронов – это особенная модификация для СпН, которую Иван выменял на двадцать пять сухпайков и четыре бутылки довольно-таки недешёвого вина от местных. За каждый барабан сверх ему пришлось отстегнуть ещё по две бутылки вина – благо, он умеет налаживать контакт с гражданским населением…

Вино он выменял у одной местной бабки за сухпайки, а вот за дополнительные сухпайки пришлось платить рублями, капитану Ушкову, служащему в батальоне МТО.

Путём нехитрой комбинации, сухпайки превратились в вино, а вино и дополнительные сухпайки превратились в ППД-31 и пять барабанов к нему – всё это стало возможным лишь благодаря тому, что по соседству с 1-й ротой 5-го батальона некоторое время стоял 2-й батальон СпН…

А дальше он договорился с командиром, сдал штатный ППД-25 на склад, после чего ему в военный билет вписали серийный номер нового автомата.

Был вариант купить у спецназовцев штурмовой комплект из защитной ткани, но они заломили слишком большую цену, поэтому Говоров отказался.

«Вредно им будет столько пить…» – подумал он.

Но спецназовский старший сержант расхваливал комплект так, будто это его дочь на выданье – и пулю пистолетную держит с пяти метров, а ещё его усилили местной сталью – нагрудник держит чуть ли не пулю винтовочную. Брехня, конечно – винтовочную пулю держит только броневик или танк.

Одно ясно – СпН разрешают гораздо больше, чем остальным. Говорову, например, прилетело бы по каске, заметь его кто-нибудь из офицеров с бутылками вина. Да, Васильев бы, скорее всего, отмазал, но всё равно было бы неприятно…

Наконец, они прибыли к опорнику и начали высадку.

Иван ужом проскользнул между кустами и занял подходящее укрытие. Прежде чем начать стрелять, лучше оценить обстановку.

Сразу же заработала 30-миллиметровая автоматическая пушка танка. Гулкий грохот сопровождался небольшими пылевыми султанчиками на территории опорника – пулемёт, паливший по броневикам, сразу же замолк.

С БТР-2 тоже вёлся огонь по позициям противника – для этого на них установлены башенки с крупнокалиберными пулемётами Дегтярёва.

Лейтенант Илларионов не стал заострять внимание на пулемётах, а больше фокусировался на проявивших себя противотанковых пушках.

«Будь больше ХТ-14 – не было бы сейчас проблем…» – подумал Иван, через 4-кратный бинокль рассматривая бетонные укрепления противника.

ХТ-14 – это химический танк, оснащённый новейшим огнемётом, способный метать огнесмесь на дистанцию до 150 метров. ДОТы любой конструкции выжигаются дотла обычно за залп или два – единственным недостатком ХТ-14 является их малое количество в войсках и очень неохотное применение командованием.

Техника секретная, никак нельзя, чтобы она попала в руки врагу, поэтому-то и применяется она очень ограниченно, но всякий раз это приводит к тому, что националисты просто оставляют свои позиции.

Крупнокалиберные пулемёты с БТРов залили вражеские окопы медью, свинцом и сталью, а Говоров решился и махнул рукой – пора брать фалангистов за задницу…

Он поднялся на ноги, побежал на вражеские окопы и открыл огонь из своего пистолета-пулемёта.

Вжатые в землю националисты отстреливались очень вяло, поэтому Иван без проблем добрался до первой линии окопов и начал бросать гранаты, одну за другой.

РГУ-1, оборудованные самодельными «банками», содержащими не 6500 шариков, а примерно 10000, разорвались в окопах, взметнув в небеса снопы готовых осколков.

Метал их он не один, остальной взвод тоже раскидал свои гранаты по окопам, поэтому зона сплошного поражения охватила метров сто окопа.

Старшина Говоров перемахнул через бруствер и рефлекторно дал короткую очередь по первому обнаруженному противнику, но тот, как оказалось, был уже мёртв – ему оторвало обе руки и вмяло лобную часть шлема внутрь черепа, не говоря уже о том, что лица у него больше нет.

В окопе лежало ещё два трупа разного состояния, но они Ивана не интересовали. Ему нужно подавить пулемёты, чтобы сюда могла беспрепятственно зайти пехота.

Контратака со стороны врага невозможна, потому что потерянные им окопы теперь прикрываются тремя крупнокалиберными пулемётами, одной автопушкой и одним пулемётом винтовочного калибра.

Пулемётное гнездо уже было оставлено – испанцы бросили три пулемёта Гочкисса, а также один пулемёт системы Максима, вероятно, взятый трофеем у республиканцев.

– Занять оборону! – приказал старшина Говоров. – Пулемёты развернуть, оформить оборонительную позицию! Хрен его знает, когда приползут наши республиканцы!

В отличие от сапёрно-штурмовых подразделений РККА, действующих на острие атаки, республиканские формирования перемещаются преимущественно пешком, поэтому не могут делать по 50–60 километров в сутки…

– Эй, старшина! – позвал Говорова лейтенант Илларионов. – Капонир надо выкопать – вон тот холмик отлично сгодится!

Там раньше находился миномётный расчёт, но его уничтожили артиллерией.

– Есть! – козырнул Иван.

– Я своего наводчика к вам отряжу – позицию подобрать надо, – сказал командир танка. – Мы бы и сами, но надо автопушку перезарядить…

– Сделаем всё, – заверил его Говоров.

Насколько ему известно, есть проблема у этих автоматических пушек – пока лента полна, всё замечательно, но если нет второй, то придётся собирать звенья воедино и заряжать их снарядами – всё вручную и трудоёмко. И кому попало это не поручишь, потому что строго установлена очерёдность снарядов…

*9 июля 1935 года*

БТР-2 застыл на месте, после чего Говоров первым выскочил из-за рухнувшей аппарели и сразу же прыгнул во вражеский окоп.

ПТ-расчёты противника были разорваны в клочья авиацией и артиллерией, поэтому командование позволило себе вольность – доставку сапёрно-штурмовых подразделений непосредственно на позиции противника.

Бои уже перешли в пригороды Гвадалахары, за которую националисты решили держаться до последнего.

Сюда стягиваются полки Фаланги, регуларес, прибывшие из Марокко, а также немецкие и венгерские добровольцы.

Иван безжалостно расстрелял даже не успевшего поднять винтовку испанца, после чего зашвырнул усиленную РГУ-1 в блиндаж, из которого тот вылез.

Среди красноармейцев националистов называют пионерами – за пилотки, сильно напоминающие пионерские…

Республиканцы же, возможно, в том числе и из-за этого, недавно полностью перешли на пилотки нового образца – идентичные советским.

После взрыва гранаты в блиндаж ворвались штурмовики, добившие раненых и заложившие подрывные заряды на опорные балки. Если сегодня что-то не получится, в следующий раз здесь блиндажа уже не будет…

Далее взвод Говорова подавил сопротивление остатков сил «пионеров», а затем сразу же, согласно плану штурма, выдвинулся в городскую застройку.

Задача простая и понятная: необходимо захватить собор.

«Санта Мария де ла что-то там ла Майор…» – попытался вспомнить его полное название Иван.

Согласно данным аэрофотосъёмки и сухопутной разведки, «пионеры» превратили этот собор в крепкий опорный пункт: вырыли вокруг окопы, построили блиндажи, установили пулемётные гнёзда и пушки ПТО, а также разместили батарею миномётов прямо на кладбище женского монастыря.

С одной стороны, Говоров осуждал «пионеров» за то, что они лицемеры – используют для обороны то, что поклялись защищать, но с другой, прекрасно понимал – эти собор и монастырь построены в Средневековье, на самом выгодном, с оборонительной точки зрения, месте, с утилитарной целью – защитить население от набегов мавров.

«Иронично…» – подумал Иван, вспомнив, против кого они сейчас сражаются.

Но худшее в этой ситуации – артиллерию применять запретили, так как историческая ценность, а ещё там содержатся монахини и священники, а также некоторые местные жители, не успевшие сбежать. Ну и колокольня ещё может послужить для корректировки артиллерии…

– Дальше не поеду, родной, – выглянул из БТР-2 старший лейтенант Вицын. – Тут крыши прямо над головой – гранатами забросают, как пить дать.

– Но нам поддержка нужна… – произнёс Говоров.

– Либо все здания зачищай вдоль улицы, либо я никуда не поеду, – ответил на это старлей. – Устав не разрешает просто кидаться в эти переулочки…

– Ладно, придумаю что-нибудь сейчас, – вздохнул старшина.

Повезло, что фалангисты не рискнули укрепляться в средневековой башне, что стоит на пути наступления – судя по разведданным, там можно было оборудовать неплохой опорник, правда, без возможности эвакуироваться, если оборона рухнет. Дураков нет, все это поняли, поэтому довольно-таки неплохая башня так и стоит незанятая.

– Есть дымовые шашки? – спросил Говоров.

– Ну… – замялся старлей. – Вообще-то есть, но отчитываться потом…

– Я проставлюсь – обещаю, – заверил его старшина.

– Сколько надо?

Штурм опорника начался спустя полтора часа.

Штурмовики подошли к нему с двух улиц – с улицы Аламин и Марино, причём с последней подходить было максимально сложно, по причине того, что это «ничья земля».

Устранение пулемётчика на колокольне стало сигналом для массированного обстрела опорника дымовыми шашками. Когда завеса встала, травя фалангистов удушливым дымом, взвод Говорова пошёл в атаку и сразу же навязал им ближний бой.

Началась оглушительная перестрелка, но Иван отметил, что прекратились характерные хлопки – 81-миллиметровые миномёты прекратили стрельбу, а это значит, что группа на улице Марино уже вступила в бой.

Когда штурмовая группа Говорова достигла собора, началась кульминация – на несколько десятков секунд интенсивность стрельбы резко возросла, а затем столь же резко снизилась, по причине того, что был взят «перерыв» на гранаты.

После длинной серии хлопков штурмовики ворвались в задымленный собор.

Преодолев паперть, или как это называлось у католиков, Говоров ворвался в притвор, в котором всё уже было кончено, но в дальней части, где в православных церквях обычно находится храм, возникали яркие вспышки, сопровождаемые ружейным и автоматным грохотом.

Остро вспыхнула боль в груди, Говоров рухнул на пол, после чего сразу же отполз за массивную скамью и ощупал место ранения.

При движении левой руки сразу же заболело в груди, а значит, что-то сломано – это как минимум.

Судя по удаляющимся звукам, храмовая перестрелка продлилась недолго и переросла в алтарную. А затем всё стихло.

Ивана нашёл санинструктор.

– Живой? – спросил он.

– Похоже на то, – ответил Говоров. – Что-то сломало пулей – рукой шевелить больно.

– Ничё-ничё, – улыбнулся санинструктор. – Сейчас вытащим тебя на свет и посмотрим, что тебе сломало…

Примечания:

1 – О реорганизационных действиях РККА накануне Великой Отечественной – в эфире рубрика «Red, зачем ты мне всё это рассказываешь⁈» – в то время было очень сложно получать актуальную информацию с зарубежных полей сражений, поэтому если что-то происходило, скажем, во Франции, например, её форменный разгром Вермахтом, то в СССР приходили очень обрывочные сведения, за достоверность которых никто не ручался. Именно поэтому реакцией на то, что Вермахт широко применяет танковые корпуса, стало немедленное увеличение количества танковых корпусов в РККА. Правда, информация оказалась недостоверной, не в том, что немцы применяют танковые корпуса, а в том, что у них понимается под «танковым корпусом». У них танков в этих подразделениях было сравнительно мало, а больше панцергренадеров, о которых расскажу в другой раз. Но, помимо этого, была другая проблема – танкистов-то быстро собрать можно, если постараться, танки для них произвести, с напряжением сил, тоже можно, но никак нельзя сделать то же самое с инфраструктурой и обеспечением этих танковых корпусов. А задача была поставлена. Но и это ещё, если сравнивать с тем, что было помимо этого, ерунда. Резкое наращивание численности Красной Армии, с 96 стрелковых дивизий к началу 1939 года до 198 стрелковых дивизий к лету 1941 года, привело к тому, что наметилась острая нехватка офицерского состава – квалифицированный командующий состав родить на пустом месте, быстро, тоже нельзя. Наиболее острой проблемой был младший командующий состав – в РККА некоторые сержантские функции были возложены на офицеров, командующих подразделениями вплоть до взвода. Прохладные истории о том, что сталинские чистки обезглавили РККА и сделали её неготовой к войне – это забавно, если помнить, что проблема была создана ещё в 1939 году, но не чистками, а расширением армии. А армию расширять было нужно, потому что противник делал то же самое, причём более успешно. В общем, добавь эти чистки, убери их – общая картина изменится несильно. Я не говорю, что это хорошо, но я говорю, что влияние этих чисток слишком переоценивают. Проблемы имели другой характер, более глубокий – Сталин, ещё в начале 30-х годов, должен был выбирать, либо большая армия, непонятно на какие шиши и непонятно с какими перспективами, либо индустриализация, тоже непонятно на какие шиши, но зато понятно с какими перспективами. Выбрал он индустриализацию и не прогадал. Мы, конечно, с нашим-то послезнанием, можем ругать Сталина и советских генералов на тему того, что надо было сразу верно оценивать возможности противника, заранее готовиться к совершенно новой войне, только вот беда – без послезнания всё происходящее относится к категории непредсказуемого.

Глава третья

Тротиловое эхо

*10 августа 1935 года*

– … и да, это обойдётся нам в крупную сумму, но зато мы получим более дешёвый алюминий, чем конкуренты, – продолжил Леонид.

Он выступал перед советом директоров – полуформальным органом, необходимым для того, чтобы выполнять все его хотелки и контролировать операционную деятельность концерна «K-Group».

– Так что изыскивайте средства, думайте и соображайте – нам нужно залезть в проект ГЭС в Кентукки, – потребовал Леонид. – «K-Dam» – это исключительно моя заслуга, моя и только моя, поэтому, если с Кентукки не будет результатов, я начну задумываться о том, а нужен ли мне совет директоров в нынешнем составе…

«K-Dam» – это проект дамбы в округе Марипоса, штат Калифорния, который Курчевский выхватил из рук федерального правительства. Рузвельт хотел, чтобы были проведены тысячи тендеров, чтобы всё прошло в духе американской мечты, но Леонид сумел убедить его, что для США будет лучше, если эту дамбу построит он, с участием 75%, а государство построит на освободившиеся средства что-то другое.

В конце концов, тендеры объявлять пришлось, но уже от лица концерна, чтобы найти подрядчиков по бетону, металлу и прочим материалам. Леонид, конечно, стремился сделать свою компанию способной самостоятельно решать все виды задач, но совсем в глубину он не погружался…

– Мистер Курчевский, – заговорил Конрад Миллс, исполнительный директор «K-Ground». – Мы постараемся выторговать лучшие условия.

– Мне не стараться надо, а выторговать, – пригрозил ему пальцем Леонид. – Вы знаете, что будет в ином случае… На этом всё – возвращайтесь к работе.

Настроение у него не очень – месяц назад он узнал, что Кэтрин спит с садовником. По причине врождённой подозрительности и стойкого убеждения, что до конца нельзя доверять никому, даже себе, во время заключения брака они также заключили брачный договор. И в этом брачном договоре были предусмотрены последствия измены одной из сторон.

Так что Кэтрин вновь Хэпбёрн, без денег, без права видеться с детьми – начинает с самого начала.

А Леонид всё также безумно богат, но очень зол…

Ещё и Центр совсем не радует – теперь приходится объяснять интересующимся органам, почему он активно торгует с испанскими республиканцами и почти ничего не продаёт националистам.

Рузвельт относится к этому с пониманием, ему и самому эти националисты не особо нравятся, но у Джона Гувера, директора новообразованного ФБР, взгляды несколько отличаются – он считает, что республиканцы – это, суть, коммунисты, а с коммунистами у США тайная война…

Ну и сам Франклин тоже хорош – дал Гуверу приказ искать признаки подрывной деятельности фашистов и коммунистов. И теперь директор ищет эти признаки везде. В том числе и в действиях Курчевского.

Причём самое удивительное – Гувер считает Леонида, скорее, сторонником фашистов, чем коммунистов, но не тех фашистов, что в Германии, а тех, что в Италии. В общем-то, Леонид считал Джона Гувера очень странным человеком, который ищет проблемы там, где их нет. Точнее, они там точно есть, но…

«Впрочем, то, что я продал 500 самолётов и 170 броневиков Муссолини, наверное, выглядит как открытая поддержка», – подумал Леонид, выходя из главного офиса концерна.

Ситуация напряжённая – Гувер копает под него, ищет связи с итальянскими фашистами, а сам Курчевский из-за этого оборвал связь с Центром, на неопределённый срок.