Текст книги "Невесты Тумана (СИ)"
Автор книги: Надежда Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
– …и всё тебя вспоминал. Говорит, виноват я перед ней. А в последний, значит, вечер, зовёт меня. Подхожу, а он мне: глянь, вот и Мария пришла. И в угол показывает. Я глядь – а там никого… Ты уж не обижайся, говорит, да только сегодня я с ней пойду. Потом вверх посмотрел: а ТАМ, глядишь, и Габриэлу встречу… – мачеха всхлипнула, утёрла слёзы ладонями. – Да в тот же вечер и…
Они сидели за столом и молчали. Наконец мачеха произнесла то, о чём её так хотела спросить Геби, да так и не решалась.
– Катлина старая вот-вот помрёт. И мучается-то как, глядеть страшно, а не помирает…
– Где она? – встрепенулась Геби.
– Да у себя, где ж ей быть-то?
Геби встала из-за стола.
– Я пойду к ней.
– Ну, хоть отдохнула бы с дороги, да переоделась… Вещи твои все целёхоньки, Джейкоб велел никому не отдавать. Как чувствовал, что вернёшься!
– Нет, я пойду… она меня ждёт. Она давно это сказала… – Габриэла поцеловала мачехину руку и вышла.
– Сколько волка не корми… – проворчала мачеха и вздохнула.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Память, память!
Ты же можешь, ты должна
На мгновенье эти стрелки повернуть.
Я хочу не просто вспомнить имена,
Я хочу своим друзьям в глаза взглянуть…
Песни советской эстрады
Очевидно, служанки всё-таки узнали всё то, что их интересовало, потому что когда Геби вышла во двор, все, кто там был, отвесили ей поклон. Не такой, конечно, как главной хозяйке, но тем не менее… Геби кивнула и махнула рукой, дескать, работайте. Слуга, лапавший её при входе, быстро юркнул за угол и не показывался на глаза.
Привычной тропкой Геби свернула к кладбищу. А вот и он, свежий камень. "Джейкоб Смит. Да покоится в мире ". Геби встала на колени, шепча молитву. Ей захотелось плакать, но слёзы не шли. Она просто провела ладонью по шероховатой поверхности камня. Потом встала и пошла к дому Катлины. И здесь ничего не изменилось…
Она отворила дверь. Катлина лежала на своей лежанке. Геби осторожно приблизилась к ней и ужаснулась переменам, произошедшим с телом Катлины: кожа пожелтела и страшно обвисла, словно оплавившийся воск. Глаза ввалились; руки, лежащие поверх грубого покрывала, высохли и были больше похожи на куриные лапы… Геби видела слишком много смертей, чтобы тешиться какими-либо надеждами: Катлина умирала.
– Катлина… – шепнула Геби, не надеясь, что её слышат.
Её слышали.
– Дитя моё… – выдохнула Катлина, с трудом открывая веки. – А я тебя жду. Я знала, что ты придёшь.
Геби встала на колени возле Катлины, взяла её руку в свою. Рука была тёплой и живой.
– Катлина, милая…
Катлина со стоном начала привставать, Геби поправила свернутую овчину, исполнявшую обязанности подушки.
– Девочка моя… Отпусти меня…
– Катлина, я не понимаю…
– Что тут понимать? Пока был жив Джейкоб, я обещала хранить тайну. Теперь его нет… – Катлина торопилась. Она и сама знала, что ей недолго осталось. – Садись.
Геби присела на край лежанки.
– Когда-то давно к нам в дом пришли те, кто увёл и тебя. А может, и не те, уже не столь важно. Я оказалась там же, где и ты…
Геби от удивления открыла рот.
– Откуда ты знаешь, где именно я была?!
– У меня было видение, но дело не в этом… Я бежала из плена, а потом, в лесу, встретила ЕГО. Он спас меня, а потом… Он был красив, обаятелен… Мы полюбили друг друга. Ему непривычно было произносить такое имя, как Катарина Линн, он и назвал меня Катлина. Я не могла стать его женой, но… Кх-х-х! – Катлина задыхалась, но говорила. Она должна была успеть. – Я понесла от него. Потом вернулась, но до дома так и не добралась. Я не успела – ты слишком поторопилась появиться на свет, здесь, в этом трижды проклятом Гринфилде…
Геби закрыла лицо руками.
– Что с тобой? Ты плачешь? Поверь мне, не надо. Меня в тот же день отыскал Джейкоб Смит… Да, да, девочка моя, Джейкоб. Его жена тоже родила девочку… Но она не прожила и часа, а они боялись сказать это Марии… Тогда Джейкоб и подменил тобой свою мёртвую дочь. Он предлагал мне деньги, чтоб я уехала… много денег… но я не посмела тебя взять и ПРОДАТЬ. Я решила остаться здесь и взяла слово с Джейкоба, что буду учить тебя тому, что знаю сама. Скрепя сердце, он согласился, взяв с меня слово, что пока он или Мария живы, я никогда не расскажу тебе правду. И я его понимала! Он и не думал, что Мария так быстро уйдет от него. Мария была слишком слаба после родов, поэтому и не заметила подмены, а через год и сама умерла. Даже я не смогла ей помочь. Джейкоб любил её, и любил тебя. Потом женился снова и как с цепи сорвался… Но я была рядом. Я всё время была рядом…
– И всё это время ты молчала…
– Так было лучше. – Катлина с хрипом набрала воздуху и продолжала: – Ты не всё знаешь. Твой настоящий отец… Он… он… не человек. Он эльф.
У Геби вырвался сдавленный крик, который она заглушила, закусив кулак.
– Нет… Не может быть…
– Может. Его звали Квиртанас…
Геби взвыла:
– Квиртанас… Квиртанас Дал-Нэлиэнэ! Господи-и-и…
Головоломка сложилась, больно щёлкнув в мозгу. Вроде бы теперь всё встало на свои места, но КАК ЖЕ ВСЁ ЗАПУТАНО!!!
Катлина приподняла голову:
– Что?! Ты… Ты знаешь? Но откуда?! Об этом знала только я сама…
Геби закрыла глаза, из которых катились горькие слёзы. Она подняла голову и истерически засмеялась:
– Квиртанас! Ну надо же! Я разговаривала со своим отцом!
Катлина прикоснулась к руке Геби. Её глаза округлились, рука задрожала.
– Где ты видела Вирта?
– Там же, где и ты. У друидов… Ну я ладно, ты-то как к ним попала?!
– Мы встретились тогда, когда Квиртанас нёс… кое-что… к друидам, чтобы эта ценность не попала в руки Людей…
– Что-о-о?! – Геби задохнулась от таких признаний. Слишком уж много правды за один разговор. – Это была ты, и несли вы Дар Звёзд?! Святый Боже, так значит, я тащила назад то, что туда тащила ты?! Так это про тебя мне говорил Сова? – Геби обеими руками сжала тонкую руку Катлины. – Бред какой-то…
– Дар… такая небольшая и очень тяжёлая шкатулка?
– Она самая, будь она неладна!
– Ну вот. А потом меня забрали из Мэджикстоуна, посадили на корабль и вот я здесь!
– Где она?! – кричал Квиртанас в лицо друиду. Сова печально качал головой:
– Это ты спроси у Иллиона. Пока тебя не было, приехали его гвардейцы и забрали её в сторону Леверквинна. Я так сильно подозреваю, что её отправили по Рыбному тракту…
– Где этот Рыбный тракт?
– Да в паре дней езды отсель… Вот только тебе-то он никак не поможет. Её уже давно посадили на лодку и переправили на корабль. Иначе там к берегу никак не пристать. Скорее всего её отправили За Радугу, туда ходят только ваши, эльфийские корабли. И уж наверняка Иллион позаботился о том, что бы никто не стал брать на борт тебя.
– Иллион! Как ты мог? – эльф запрокинул голову и горько рассмеялся. Друид молчал.
– Сова, что делать? Скажи, не может быть, чтоб ты не знал…
– Что делать? – Сова повернулся к эльфу. – Да раньше надо было думать, что делать! Неужели ты всерьёз верил в то, что вам разрешат пожениться? Безродной человеческой девке, да к тому же из страны, которая вообще лежит За Радугой… И тебе, наследнику эльфийского трона! Нет, Квиртанас, ты сам виноват в своих несчастьях. И её несчастной сделал! И молись своему Звёздному Кругу, или во что вы там ещё веруете, чтоб она от тебя не понесла! А о том, чтоб её вернуть, даже и не думай. Возвращайся в Нэмэтар…
– Нет!
На эльфа было жалко смотреть. Он заламывал руки, тёр ладонями глаза, его волосы растрепались и падали на лицо…
– Нет! Нет! Не верю! Нет! Он не мог! Катлина! Катлина, эле!!!
Сова печально вздохнул. Эльф мотнул головой и побежал прочь, не разбирая дороги.
– Катлина-а-а-а-а!!!
– Расскажи мне лучше про Вирта… – попросила Катлина. – Как он?
– Не знаю… Мне он показался… странным. Сова говорил, что он тяжело пережил разлуку… вроде, как с ума сошёл. Квиртанас! Так вот почему он так обрадовался, когда увидел меня в Мэджикстоуне! Вот почему он так огорчился, когда понял, что я – не его Катлина! И Сова меня сперва тоже назвал Катлиной… Я просто похожа на тебя молодую, вот и всё! И этот портрет на дереве… теперь я понимаю, чей он! Святый Боже, кто бы мог подумать! – всхлипывая, сбивчиво объясняла Геби. – И я повторила твою судьбу…
– И ты тоже готовишься стать матерью… Только не говори, что отец твоего ребёнка…
– Тригалас Эль-Далиан. – Геби могла раскрыть его имя той, которая и сама прошла через это.
– Тригалас… сын Иллиона?! – Катлина попыталась рассмеяться, но только сильнее закашлялась. – Славный малый! Почему же ты вернулась? Неужели Иллион и тебя…
– Нет. Тригалас… он погиб… на обратном пути, почти у границы с Нэмэтаром. И всё из-за этого треклятого Дара Звёзд!
– Бедная моя девочка! Поэтому ты здесь? А что, Элессента жива? Хотя, куда она денется? Если бы не я, они бы с Квиртанасом поженились… Я испортила ей всю жизнь, у них, эльфов, один раз в жизни любят… Ну, да что уж теперь плакаться? Гебриэль… – Катлина сжала своей лапкой руку дочери и Геби вздрогнула, услышав от неё своё имя на эльфийский лад. Как звал её Трис. – Тебя окрестили Габриэлой. Это я дала тебе это имя – Ghebraell. Правда, похоже? Кх-х-х-х… Аххх! – Катлине не хватало воздуха, но она сказала далеко не всё, что должна была сказать. – Доченька…
– Мама… – шепнула Геби, словно пробуя на вкус это слово. Такое родное. Такое непривычное для неё. Такое горькое, потому что она знала, что произносить его она будет недолго. Уже недолго. Жизнь уходила из тела Катлины, но Геби держала её руку, пытаясь удержать в ней это живое тепло.
– Об одном тебя прошу: не отдавай своё дитя никому… Я вот отдала тебя Джейкобу. Я боялась, что тебя будут называть бастардкой. Люди везде злые. Но то ли Господь милосердный, то ли на Звёздном Кругу так решили… Но я не зря учила тебя всему, что знала сама. Теперь пришло время отдать тебе свою СИЛУ.
– Силу? – удивилась Геби. – Какую? Ты о чём?
– Силу исцеления. Я ведь не здесь родилась. Мой отец был лендлордом. Так-то… Полунищая сельская знахарка Катлина на самом деле знатных кровей. Моим прадедом по материнской линии был сам Чёрный Валлиец… Ах, да, тебе это ничего не говорит… А в тех местах, откуда я родом, это имя произносили шепотом. Говорили, что он был колдуном. Говорили, что он мог оборачиваться чёрным медведем, откуда и пошло это прозвище. Говорили всякое, но истинно только то, что он при смерти отдал двум своим дочерям свои знания. Старшей дочери достался дар предвидения. Моей бабке, а после и матери досталась Сила исцеления. И у тебя есть способности к этому, иначе и быть не могло. Только одних способностей мало. Моя Сила даст тебе возможность лечить самые тяжёлые хвори. Из-за этого меня все называли ведьмой, но когда прихватывало, ползли ко мне… – Катлина с ехидцей улыбнулась, но снова тяжело закашлялась. – Теперь я должна её вернуть, я просто не смогу умереть, пока не передам её. Ты моя родная дочь и ты можешь её забрать. Не бойся, в этой Силе нет никакого колдовства… Хотя, после того, что мы с тобой видели, ничему уже не удивляешься. Ну так что? Ты готова?
Геби съёжилась и кивнула. Катлина вздохнула и положила руки на голову Геби.
Ей показалось, что в глаза ударил свет десяти молний…
…цвет десяти радуг…
– …КРОВИ ОТ КРОВИ СВОЕЙ, ПЛОТИ ОТ ПЛОТИ СВОЕЙ…
…жар десяти солнц…
– …ОТДАЮ СИЛУ, ДА НЕ ПОСЛУЖИТ ОНА ДЕЛУ ЗЛА…
…прогремело десять громов…
– …НЫНЕ, ПРИСНО И ВО ВЕКИ…
…прошло десять лет…
– А-а-а-а-а-аа!!! – Геби скорчилась и упала на земляной пол хижины старой знахарки.
– Габриэла, доченька… – Катлина улыбнулась. – Ничего, ничего. Больно тебе… Сейчас пройдёт!
Геби подняла голову. Сердце, бешено стучавшее только что, начало приходить в свой привычный ритм, глаза начали снова различать краски, из ушей исчезало ощущение подводной тишины. Руки-ноги постепенно стали слушаться и Геби приподнялась с пола. Снова взяла за руку Катлину.
– Мама… так, если теперь твоя Сила во мне, может, я смогу помочь тебе…
– Даже не надейся. Не поможет. Одно плохо – близкие тебе люди этой Силе почти неподвластны. И я даже не знаю, почему…
– А что я буду теперь с ней делать? – задала Геби абсолютно глупый вопрос.
– Теперь ты имеешь то, что может сделать тебя богатой… или мёртвой. Не призывай её тогда, когда можешь справиться без неё – Сила сама знает, когда приходить. Никогда не назначай за леченье плату, не думай о том, кто перед тобой – богатый или бедняк, король или крестьянин, человек или…
– Или зверь? – вспомнила Геби последний разговор с Катлиной, перед самой свадьбой.
– Или зверь… Ты ещё помнишь? – улыбнулась Катлина. – Тогда я чуть не сказала "эльф ". И помни: ищи ученицу при жизни, иначе… Да ты и сама видишь… – Катлина устало закрыла глаза. – Вот и всё. Мне пора. В сундуке сумка Вирта. Скажи ему, что я жду его на Звёздном Кругу. Menge nessea ormynn, Ghebraell…!
– Мамочка… мама… Ма-ама-а-аа-а!
Катлина не отвечала.
Геби стояла на коленях, опустив голову на лежащую руку Катлины. Вот опять на её руках умер человек. За что же Старуха с косой так её любит, что не стесняется свершать своё таинство в её присутствии? Ну, может, теперь Сила, которую дала ей Катлина… нет, мама… даст возможность хоть немного ей противостоять? Как несправедливо всё… Один за другим уходят из её жизни те, кто ей дорог. "Только ты не уходи… "– с мольбой прижала руку к животу Геби. И в ответ словно рыбёшка плеснула серебряным хвостиком внутри неё.
Она встала с колен, прошла к сундуку и откинула крышку. Под ворохом тряпья лежала добротная кожаная сумка. Геби разглядывала причудливое тиснение на сумке, затем открыла. В белую рубаху с богато отделанным воротом был завёрнут тонкий эльфийский кинжал, больше напоминавший стилет, да ещё и в рукавных ножнах. Ещё там был тонкий серо-зелёный плащ и пояс с пряжкой. Узор на рубахе и пряжке был до боли знакомым. Геби сквозь слёзы улыбнулась.
"И ты ещё рассказывала, что эльфы маленькие и с крылышками, как у стрекоз… Господи, неужели когда-нибудь я точно так же скажу своему ребенку правду и покажу вещи Триса? Почему я не поняла раньше, что ты… Ты всегда была мне настоящей матерью… А теперь ты ушла… "
Она оглянулась на Катлину. Та лежала с заострившимся носом на восковом лице. Геби достала из ножен кинжал и поднесла полоску блестящего металла к губам и носу Катлины. Металл не тускнел. Всё было кончено.
– Мамочка… – шепнула Геби, снова став на колени перед телом Катлины. – Отец… – и, уткнувшись лицом в рубаху с вышитым воротом, горько зарыдала.
Заплаканная Геби вернулась в дом Джейкоба Смита. Теперь этот дом, который она всегда считала своим – чужой для неё. Миссис Смит вышла навстречу, пригляделась в покрасневшее лицо Геби.
– Отмучилась, стало быть?
Геби кивнула.
– Упокой её душу, Господи, хоть и говорили, что она ведьма… Ладно, сейчас пошлю за священником. Он, было дело, приходил, хотел её исповедать, да заодно вызнать, что она такого в молодости натворила. Его, бедного, аж распирало от любопытства. Да у Катлины уж сколько лет на все вопросы ответ один: "Грешна, отче, грешна! Хочешь – так грехи отпусти, хочешь – епитимью наложи. А в душу не лезь – и без тебя тошно… "
Геби украдкой усмехнулась. Теперь она знала, какой именно грех несла на себе несчастная Катлина. Попробуй, объясни всё это человеку, который дальше своего монастыря да прихода ничего больше не видел. А уж эльфы и вовсе попадали в разряд сказок. Что же до того, что Катлина – мать Геби, так об этом знали только Джейкоб, старая нянька Марии, да сама Катлина, упокой Господи их души…
И Геби не собиралась раскрывать их тайну.
Катлину похоронили в лесу, под большим ясенем, где они часто сидели с маленькой Геби, разбирая травы в пучки. Габриэла рассудила так: люди были бы недовольны, если бы Катлину похоронили на общем кладбище. Даже после её смерти кое-кто считал её ведьмой. Да и самой Катлине было бы приятно обрести последнее пристанище там, где она так любила бродить, собирая свои целебные травы, а не со злоязыкими односельчанами.
Хоронили Катлину вчетвером: священник, Геби, да два слуги, которых миссис Смит послала помочь. Сама миссис Смит на похороны не пошла, да и в самом деле, что она там забыла? Ей теперь самая большая ферма принадлежит, дом большой, слуги, лошади… А вот куда бедной Геби деваться? О замужестве можно забыть, вон какой живот вырос, а вокруг девки покрасивей да побогаче в старых девах сидят, на любого старого, кривого, хромого вдовца согласны…
Габриэла понуро брела по посёлку. Люди, шедшие навстречу, презрительно отворачивались. Нет, все-таки мир вокруг изменился!
Вот и отцовский двор. По укоренившейся привычке Геби считала его таковым…
– Матушка… Я так подумала… Я буду жить в доме Катлины.
Мачеха обернулась и в её мутно-серых глазах мелькнула смесь чувств – от облегчения до испуга. Стараясь не выдать бури в душе, мачеха проговорила:
– Да? Н-ну, как знаешь… Сегодня пошлю мужчин, пусть посмотрят, что починить надо… там, поди, и крыши-то не осталось…
Геби сдержанно поблагодарила и пошла в ту комнату, которая когда-то была её. Нужно было собрать какие-нибудь вещи и уходить в её новый дом и новую, самостоятельную жизнь. Словно в омут с головой…
Мачеха посмотрела ей вслед, пожала плечами:
– А может, лучше ей рядом новый дом построить? Негоже дитю в таком хлеву жить…
Деревянный дом вырос за месяц. В хижине Катлины, которая стояла рядом, Геби оставила всё так, как и при прежней хозяйке.
Её возвращение мгновенно обросло домыслами, сделавшими ей небывалую популярность. Кто-то сказал, что, якобы, видел, как Геби привезли "с почестями от ихнего варварского короля, за то, что она-де, сына его вылечила, а он на ей жениться хотел… ". Геби с улыбкой выслушивала от служанки, молодой и разговорчивой Марии, всё новые и новые версии, ничего не опровергала, но и не соглашалась. Ей льстило, что к ней потянулись люди с разными хворями. Когда Катлина заболела и лечить людей стало некому, все поняли, как сильно ошибались на её счёт. Молодую вдову Геби, заменившую Катлину, поначалу игнорировали, но вскоре и к ней пошли первые страждущие. Кто бы мог подумать – миссис Смит её сама присоветовала. Вылечила Геби одного – тот посоветовал её своему соседу, вылечила другого – тот привёл прихворнувшую жену… Слухами земля полнится! Так появилась новая знахарка, Габриэла. И уже никто не рисковал назвать её ведьмой, колдуньей или шарлатанкой. Без знахарки людям ну никак нельзя…
И Геби взялась за привычное дело, уже имея Силу, отданную Катлиной. Теперь-то она поняла, почему Катлина так легко справлялась с болезнями: Сила жила внутри, как второй разум. Стоило посмотреть на человека, Геби сразу знала, что и где у него болит, можно ли помочь, и если можно, то чем именно. Объяснить, почему так, она не могла, поэтому и трепать языком не стала. Запасливая Катлина насобирала и насушила столько трав, что Геби не пришлось собирать их самой. А ходить ей с каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее – живот был просто огромный, ребёнок бил ножками и ясно давал понять, что их встреча не за горами…
Ночью Геби проснулась и поняла, что её время пришло.
– Мария! – позвала она служанку. – Мария, проснись. Кажется, началось…
Служанка подскочила и уставилась на Геби.
– Святая Дева! Да вы вся мокрая! Я… я сейчас!..
Она кинулась класть дрова и раздувать огонь в очаге. Когда огонь разгорелся, Мария шустро помогла Геби переодеться, лечь на кровать и исчезла за дверью. Геби поморщилась от первой схватки и вдруг улыбнулась. "Вот смеху-то будет, – подумала она, – если малыш родится с острыми ушками! "
Что было дальше, Геби помнила смутно. Боль накатывала волнами и сквозь неё Геби видела то равнодушное лицо повитухи, повидавшей всякое на своём веку, то затылок насмерть перепуганной служанки, шепчущей молитву. И вот с первыми лучами солнца Геби сделала последнее усилие. Живот освободился. Мать и дитя были ещё связаны друг с другом. Повитуха взяла нож и перерезала кровавую ленту. Геби услышала слабый писк и попыталась разглядеть, что там делала повитуха. "Уши! Уши покажи… "
– Покажите мне… – обессилено проговорила Геби.
Повитуха положила горячий и мокрый попискивающий комочек на грудь Габриэлы. Заплывшими от счастливых слёз глазами Геби разглядывала тычущегося в сосок младенца. Ушки были круглые… Слава всем святым!
– Девочка! – радостно сообщила повитуха.
– К-как девочка? – удивилась Геби.
– А то! Вот, смотри, какая! – повитуха подняла младенчика над Габриэлой. – Ничего, здоровенькая, крепенькая… А с этими мальчишками одни заботы!
Повитухе можно было поверить на слово: у неё было четверо сыновей и одиннадцать внуков. Пока что. А женщин в их доме – только она сама да три её невестки. Она продолжала заниматься Габриэлой, а служанка уже осторожно обмыла малютку, спеленала и уложила в большую плетеную люльку. Повитуха окончила свою работу и пошла к священнику, сообщить, что паствы его прибавилось, а Габриэла спала, утомленная тяжёлым трудом женщины, дающей новую жизнь.
Утро уже готовилось уступить своё место дню, когда Геби проснулась. Живот был непривычно пуст. Она повернула голову к окну. Увидев, что хозяйка открыла глаза, Мария подхватила новорожденную и принесла матери. Геби открыла грудь и приложила малышку к груди.
– Давай, угощайся… Смелее… – счастливо ворковала Геби, глядя, как крошечный ротик пытается найти еду. Когда беззубые дёсенки впились в грудь, Геби ойкнула и закусила губу. Насытившись, малютка уснула, а Геби держала её на руках, пытаясь найти хоть какое-то сходство с тем, кого ей уже никогда не увидеть. К сожалению Геби, а для самой малышки, пожалуй, и к счастью, даже отдаленного сходства не было. Впрочем, и судить было рано – малютке не было и дня.
В дверь постучали. Служанка кинулась к Геби, забрала малышку, уложила в колыбель и открыла дверь. Вошла миссис Смит.
– Геби, милая…
Миссис Смит поцеловала молодую мать, бормоча поздравления ей и хвалу всем известным святым, потом умильно склонилась над колыбелькой.
– А я уж и со священником договорилась. Да коль хочешь, сейчас и окрестит. А я, как раз, людей прислала, коровник тебе сделать. Корову на днях приведут. Молока пока так принесла… – За широкими телесами миссис Смит виднелась старая служанка с большой корзиной в руках. Оттуда доносился великолепный запах свежей сдобы.
– Спасибо, матушка… – поблагодарила Геби.
– Ты что же, сама кормить будешь? – окинула мачеха взглядом грудь Геби.
– Да…
Мачеха хмыкнула.
– Как знаешь. Молоко есть? Если нет или мало, я кормилицу найду…
– Пока рано, там посмотрим. Но за заботу спасибо.
Геби заподозрила, что мачехе от неё что-то нужно. Иначе, с чего бы она такая добрая была?
– Матушка! У меня к вам просьба. Будьте моей дочери крёстной матерью…
Ну, так и есть! Миссис Смит заулыбалась.
– Конечно же! Хоть она и… – мачеха помедлила с определением, но всё же произнесла, – не кровная мне, а я любить её, как родную, буду.
"Любить, как же! Сомневаюсь я, что ты кого-то, кроме себя, вообще любить способна! "– зло подумала Геби, но внешне ничем своих мыслей не выдала.
Когда за мачехой закрылась дверь, Геби подозвала Марию.
– Слышишь, Мария! Ты в господском доме давно?
– С прошлой весны.
– С прошлой? Стало быть, и хозяина помнишь?
– Как не помнить! Да токмо болел он. И с хозяйкой ссорился часто. Он ведь всё о вас говорил… Мол, вот вы вернетесь, да хозяйкой в доме станете, а остальных – вон!
"Угу… Так-так-так! Ну, гоблинша старая! И хитрая же! Ох, и хитрая! "
– Юджиния! Юджиния! Иди к маме, моя маленькая!
На лужайке возле дома стояла крохотная девочка. Светлые волосики развевал шаловливый ветерок, дитя щурилось и улыбалось четырьмя зубками.
Геби стояла на крыльце и протягивала руки к дочери. Малышка сделала несколько неуверенных шажков и остановилась. За домом послышался звук подъезжающей телеги. Геби сошла с крыльца и подхватила дочь на руки.
– Доброго утречка, мэм!
Кучер Уилл слез с козел и поклонился Габриэле. Вышла Мария с корзинкой. Вчера Габриэла попросила мачеху дать ей повозку, съездить на могилу Катлины.
– Хорошая погодка, мэм…
Габриэла посадила Юджи на руки Марии, подошла к морде коня, запряженного в телегу и погладила мягкий храп.
– Прошу прощения, мэм, да только вы с ним поосторожнее! Он кусается, паршивец!
Геби в ответ прижалась к лошадиной шее и вдохнула её запах. Конь стоял, не шелохнувшись.
– Ай, красавец! Хоро-оший… – Геби провела рукой по гриве с репьяхами. – Уильям! Вы там, на конюшне, чем занимаетесь? Девок щупаете или за лошадьми смотрите? Да при хозяине покойном вас там только за одну такую гриву высекли бы… – Геби придирчиво оглядела копыта коня, тяжко вздохнула и пришла к выводу, что со смертью Джейкоба Смита пришла смерть и его знаменитой на всю округу конюшне. Таких лошадников, как он, оставалось всё меньше и меньше…
Уилл мрачно глянул на Геби, но промолчал. Геби села в телегу, заваленную всяким хламом. "Мать честная, да у Воларка телега чище была… "
– Ну, поехали, что ли?..
Повозка тронулась и медленно поехала через луг к тёмной кромке леса. Люди, попадавшиеся ей по пути, улыбались, кивали головами, кое-кто даже кланялся. И не мудрено! Очень многие были обязаны ей по гроб жизни. Вот идёт навстречу лесоруб, который идёт на своих двоих только потому, что Геби удалось спасти ему ноги, попавшие под рухнувшее дерево. А вот пробежала орава ребятишек: их мать и самый младший братик остались живы благодаря её стараниям… А вот ещё одна женщина – у этой тоже роды были не из лёгких. Геби сделала невозможное: до утра ни женщина, ни ребёнок не дожили бы, пришлось взяться за нож и… На ребёночка, которого Геби вынула у неё из живота, сбегалась посмотреть вся деревня. Вот после этого случая Геби завоевала наконец-то уважение, которого так и не дождалась бедная Катлина. И священник не приставал к ней с вопросами насчёт её связи с нечистой силой. Её Сила была в исцелении. Всевозможными гаданиями, приворотами и проклятьями Геби, как и её предшественница, не занималась, да и просто не умела. А вот прыщи да бородавки свести, кожу отбелить, или там ещё что – завсегда пожалуйста. Не говоря уже о более тяжёлых случаях. Никому в помощи не отказывала, цену за исцеление не назначала – дадут монетку-другую, зерна или яиц, уже хорошо, а нет – так нет, не помирать же из-за этого. Вот и любили её односельчане.
Но так было не всегда. То ли дело первые месяцы её новой жизни дома, после рождения дочери: почему-то уединившаяся в бывшей хижине Катлины бедная вдова считалась легкодоступной и на всё согласной, чем-то вроде кабацкой девки. Пришлось разочаровать пару-тройку таких ухажёров. А всего-то и надо было, что с улыбочкой, нежно так, провести руками по их вискам, и когда мужик растает и расслабится, так же нежно взять за волосы или за уши, да со всей дури хряпнуть их носом об коленку. А потом ещё и ногой заехать вот именно туда… чтоб не повадно было! А что он потом своей жене рассказывать будет, мол, почему нос набок, морда в крови да отчего по мужскому делу ослаб – так это её не касается. Сам нарвался! Как уже известно, "сучка не схочет – кобель не вскочит! ". Нашёлся, правда, один дурак, жене что-то там наврал с три короба, та разбираться с криками пришла: дескать, стерва, и как ты только моего драгоценного муженька тронуть посмела? Да только двум бабам договориться попроще, достаточно намекнуть на обстоятельства столь необычной травмы. Когда к женщине вернулся дар речи, она пообещала Геби отбить "энтому козлу дранному "всё остальное. Священник тоже принял горячее участие в обсуждении инцидента – мало не показалось. Больше никто в посёлке не захотел получить месяц строжайшего поста (хлеб и вода), дабы усмирить свою грешную плоть. На этом посягательства на её нравственность прекратились и Геби с облегчением вздохнула
Ясень, под которым была могила Катлины, был виден издалека. Под ясенем Геби ещё ранней весной поставила могильный камень с настоящим именем Катлины.
"Катарина Линн ".
Возле него Мария расстелила кусок полотна и разложила на нем еду из корзины. Взрослые сели возле камня, а Юджиния топала по траве, иногда падая на четвереньки. Солнечные лучи пробивались сквозь листву ясеня, бросая шаловливые блики на лица сидящих в его тени.
– Мэм… – обратился к Геби кучер. – Я прошу прощения…
– Чего тебе, Уилл?
– Я это… ну, вы, как хозяйка… я давно хотел сказать… нравится мне ваша Мария. Вы не подумайте, я хоть и не богатей какой, а на домишко свой заработал. Грошик к грошику копил, чтобы это… значит…
Мария, покраснев, сидела, скромно сложив руки на переднике. "То-то тебя утром не добудишься! Бегала, небось, на свидание к своему ненаглядному! "– лукаво улыбнулась Геби.
– Уилл! Если я правильно поняла, ты просишь у меня руки Марии?
– Дак ить… Не подумайте плохого, мэм…
– Уилл, я ничего не думаю. Спроси у Марии, согласна она?..
Судя по сияющему личику Марии, спрашивать было излишне.
– Мария! Значит ли это, что я должна искать для Юджинии новую няню? Или… – Геби замолкла, прислушиваясь. – А ну, тс-с!
Кто-то шёл. И шёл не один. Откуда ни возьмись, возникло трое оборванцев. По их внешности было очевидно, что пришли они с недобрыми намерениями.
– Эй, вы! Отдавайте лошадь и телегу, тогда мы сохраним ваши жалкие жизни!
Ну так и есть! Уилл и Мария сидели, не шелохнувшись. Мария крепко прижимала к себе Юджинию. Геби медленно встала.
– Ну, хорошо, хорошо… только я детские вещички заберу… Можно?
Она направилась к повозке. Разбойники двинулись следом. Геби стала копаться в глубинах повозки и достала рукоять косы. "Ну надо же, всю дорогу под задницей давила, а тут пригодилась! "
Геби отошла от телеги, крутанула в воздухе рукоять и, орудуя ей, как шестом, ринулась на разбойников. От неожиданности они потеряли первые драгоценные в таких случаях секунды, и вот уже один из них получил по причинному месту и упал, скорчившись и схватившись за то, куда пришёлся удар. Остальные пытались схватить орудующую шестом Геби, но куда там! Она не давала им подойти ровно на длину шеста, нанося удары то одному, то другому.
Вся ненависть, копившаяся в её душе за долгое время, наконец-то выплеснулась наружу и удесятерила её силы. Вспомнились и отбитые до крови костяшки пальцев во время обучения у Воларка, и предательство людей, и гибель Триса. Словно на очередном уроке, она комментировала каждое своё движение: "Верх… Низ… Удар!.. "Только здесь было всё всерьёз. Не было дружеского ворчания старого гоблина, никто не пожалел бы и не сказал: "Завтра попробуем ещё… "Этого "завтра "могло и не быть: в руке бородатого оказался нож… Удар по запястью и нож молнией блеснул в небе, а его обладатель получил по кадыку и с хрипом упал. Сзади подходил третий, не желавший смириться с тем, что какая-то баба так ловко разделала троих здоровых мужиков, но получил тычок шестом в лицо и тоже упал, захлебываясь собственной кровью из проломленного внутрь носа. Первый поднялся на нетвёрдых ногах, с диким рёвом бросился на Геби, но тут же был сбит с ног ударом по коленной чашечке и распростерся ниц.
