Текст книги "Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) (ЛП)"
Автор книги: Моника Мерфи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)
Но потом я также вспоминаю, как он наблюдал за нами в столовой, и в его глазах все время светился гнев. В тот момент я не понимала этого.
Ему не нравилось видеть, как Чад прикасается ко мне, потому что он считает, что я принадлежу только ему.
“Ничего особенного,” – шепчу я, отмечая довольный блеск, который наполняет его взгляд. “Я принадлежу тебе. Только ты можешь прикосаться ко мне.”
“Никогда не забывай об этом”. Он целует меня, имея в виду это как наказание, но я пью из его губ, пробую его язык на вкус, благодарная за это.
Поцелуй, его собственнические слова подобны бальзаму. Они собирают меня воедино, когда все, что он пытается сделать, это разорвать меня на части.
Я наблюдаю, как он приводит себя в порядок, моя сердцевина все еще пульсирует, отчаянно нуждаясь в разрядке. Тот первый маленький оргазм был сущим пустяком. Теперь все мое тело болит от предвкушения – и от того, что мое освобождение будет вырвано. Все это время он полностью собран, как будто его ничто не беспокоит. Ни я. Ничего.
Однако в его словах есть доля правды. Чад прикоснулся ко мне. И хотя это ничего не значило, это невинное прикосновение привело Уита в ярость.
Он ревнует.
Улыбка скривила мои губы, и я отворачиваю голову, выдыхая, когда он срывает галстук с моей шеи и наматывает его на свою.
Его ревность – это и моя сила тоже, думаю я, спрыгивая с края окна и залезая под юбку, чтобы потереть свою больную и исцарапанную задницу. Я никогда не забуду этот момент.
Никогда.
21 глава
Уит
Мы возвращаемся в кампус в тишине, я всю дорогу киплю от злости, Саммер, похоже, не пострадала. Я только что был груб с ней. Жесток. Более жестоким, чем я когда-либо был, и она приняла все, что я ей дал. Казалось, ей это нравилось.
Мне это определенно понравилось. Каждое извращенное слово и жестокое прикосновение. Как я врезался в нее без изящества, без прелюдии, без ничего. Мой член окутало все это тугое, влажное тепло. Она была готова к этому. Она хотела этого.
Так чертовски плохо. Так же плохо, как и мне.
И все потому, что я ревновал. Нет. Это было нечто большее. Чувство принадлежности, которое поднялось во мне, когда я увидел, как Чад прикасается к ней, заставило меня захотеть разорвать его на части. И то, что произошло между ними, было пустяком. Его пальцы на ее гребаном локте ни хрена не значили.
И все же, увидев, как он положил на нее руки, я покраснел. Как бык, я хотел броситься в атаку. Подбежать к нему и врезать прямо в его самодовольную физиономию. Чед может заполучить кого захочет, и ему незачем даже смотреть на нее.
Я сказал ему об этом, как только успокоился, когда мы были снаружи. Он посмеялся надо мной, ублюдок, и сказал, что ему насрать на Сэвидж. Меня это тоже взбесило.
Мои чувства к ней сбивают меня с толку.
Мы подходим к библиотеке, и Саммер поворачивает направо, собираясь направиться к своему общежитию, когда я хватаю ее за локоть, останавливая.
“Ты в порядке?” – спрашиваю я низким голосом.
Господи, почему я спрашиваю ее об этом? Почему меня это, блядь, волнует?
Я не…
Ее улыбка слаба. “Я в порядке”.
Я притягиваю ее ближе, не в силах сопротивляться. “Не говори никому, что я взял тебя туда”. Она хмурится. “Кому бы я сказала?”
“Сильви”. Меня все еще беспокоит, что она дружит с моей сестрой. Что она делает? Пытаеться сблизиться с ней, чтобы сблизиться со мной? Это не сработает. И ей тоже лучше не использовать Сильви. Моя сестра хрупкая. Она больна. Я не знаю, что, черт возьми, с ней не так, но за последние несколько лет наша мама водила ее по бесконечному списку специалистов, пытаясь разобраться в этом. Сильви относится к этому как к одной большой шутке, как будто она может упасть замертво в любую минуту, и ее это совершенно устраивает. Но я знаю правду.
Она в ужасе.
“Я ничего не рассказываю Сильви о нас”, – говорит Саммер. “Она делает свои собственные предположения”.
“Что, черт возьми, это значит?”
“Твоя сестра не слепая”, – шипит Саммер, подходя ко мне еще ближе. Так близко, что я чувствую ее запах. Ее собственный легкий аромат смешался с ароматом ее влагалища. Я глубоко дышу, наслаждаясь этим, мой член твердеет.
Иисус. Моя потребность в ней непреодолима, и я чертовски ненавижу это.
”Слепа к нам?"
“В ресторане это было довольно очевидно, с твоим взглядом ”трахни меня", направленным прямо на меня", – говорит Саммер враждебным голосом.
Я не могу удержаться от смешка. “Трахни меня взглядом? Действительно.”
“Это правда. Ты будешь трахать меня при каждом удобном случае.” Мгновение мы молчим, наблюдая друг за другом. “Как сейчас”.
Прищурив глаза, я отпускаю ее, отталкивая. Она чуть не спотыкается, но в последнюю секунду выпрямляется, в ее глазах демонический блеск. Я хочу, чтобы она возненавидела меня. Она должна сказать мне, чтобы я отвалил и оставил ее в покое.
Но это только заставит меня давить на нее еще сильнее. Это игра, в которую мы играем.
Игра, в которой нам обоим суждено проиграть.
“Не говори с Сильви о нас”, – требую я. “Даже не упоминай при ней мое имя”.
“Она та, кто всегда говорит о тебе в первую очередь”, – начинает Саммер, но я один раз качаю головой, взглядом заставляя ее замолчать.
“Смени тему. Я чертовски серьезен, Сэвидж. То, что происходит между нами, остается между нами. Не вовлекай в это никого другого.”
Я не утруждаю себя ожиданием ее ответа. Я поворачиваюсь и ухожу, мои шаги торопливы, как будто я отчаянно хочу убежать от нее. Я чувствую то же самое. Быть с ней рядом – вот чего, я хочу, чувствую себя как наркоман, пытающийся избавиться от этой привычки, но перед ним всегда появляется свежая пачка кокаина. Я хочу вдыхать каждую ее частичку каждый чертов раз, когда я рядом с ней.
Это утомительно.
Я возвращаюсь в свой номер, врываюсь в дверь и хлопаю ею с такой силой, что, клянусь гребаным Богом, все здание дребезжит. Я подхожу к своему столу и беру дневник, открывая его наугад, ближе к концу. Я устал читать о ее опыте с Дэниелом. Или сводным братом. Как ее бесит мама. Как никто не понимает. Это подростковый бред во всей красе, и мне чертовски скучно до слез.
Мне нужна суть истории. Все ее секреты. Самые темные из тех, что у нее есть.
В задней части есть стопка страниц, сложенных пополам и засунутых внутрь страниц. Большие жирные слова нацарапаны поперек загнутой наружу страницы.
НЕ ЧИТАЙТЕ!!!!
Нахмурившись, я смотрю на слова. Как я не заметил этого раньше? Она такая очевидная. Как будто она хочет, чтобы кто-то узнал ее секреты.
Я переворачиваю страницы и обнаруживаю, что они исписаны ее девичьим почерком, в основном розовой ручкой. Он светлый, его трудно разобрать, и я щурюсь, плюхаюсь в кресло и включаю лампу, чтобы лучше видеть.
Йетис приходил ко мне в комнату прошлой ночью. Он прокрался внутрь после того, как мама и Джонас легли спать. Я заперла дверь, чтобы он не вошел, но он все равно вошел. Я не спала. Просто притворялась. Я чувствовала, как он стоит над моей кроватью, слышала его тяжелое дыхание, когда он наблюдал за мной. Сначала он ничего не делал, и было так трудно оставаться неподвижной. Я не могла дышать. Я могла бы сказать, что он трогал себя, а это так отвратительно. Он дрочил, стоя надо мной, и мне пришлось лежать и слушать его все это время. Это было ужасно, но прошло за считанные минуты. Сперма попала ему в руку, а потом он вытер пальцы о край моего одеяла.
Как только он вышел из моей комнаты, я сбросила одеяло на пол, пиная его ногами. Я лежала там, униженная, запах его спермы наполнял комнату, и ...это, отчасти это меня завело, что так чертовски мерзко.
Я больна. Серьезно. Но это заставляет меня чувствовать себя сильной, зная, что Йетис хочет меня так сильно, что проберается в мою комнату и дрочит, глядя на меня. Он, должно быть, думает, что я красивая. Особенная. Дэниел говорил так сказал, но теперь он ушел, и я думаю, он сказал это только для того, чтобы залезть ко мне в штаны, хотя у нас никогда не было настоящего секса. Мы валяли дурака. Он сказал мне, что я красивая. Особенная.
Теперь у меня никого нет. Мама говорит, что мне нужно работать над всем. Моими оценками, моими манера, моей одеждой, моим макияжем, моей причёской. Надо всем. Я недостаточно хороша. Джонас слишком занят работой или вниманием к моей требовательной матери. А еще есть Йетис. Бедный, потерянный, странный Йетис.
Он хочет меня.
И я могла бы позволить ему заполучить меня.
Я захлопываю дневник и поднимаю голову, глубоко дыша, слегка встревоженный. И ничто меня не беспокоит. Но знание того, что Йетис так страстно стремился к Саммер, наполняет меня отвращением.
Я ужасно с ней обращаюсь.
Похоже, все остальные тоже так делают.
22 глава
Саммер
Он вызывает меня позже тем же вечером, как король созывает свой двор. В тот момент, когда я открыла дверь своей комнаты после возвращения из столовой, на землю упала записка, тонкая и аккуратно сложенная. Я открываю ее дрожащими пальцами, точно зная, от кого она.
Приходи в мою комнату.
Ни пожалуйста. Ни спасибо. Подписи нет. Его почерк отчетливый, так что я знаю, что это от него. То, что он осмеливается войти в коридор общежития и подсунуть записку под мою дверь, – это смело. Никто не знает о нас. Мы стараемся вести себя сдержанно, но притворяться становится все труднее и труднее.
Я жду, пока не погаснет свет, прежде чем выскальзываю из своей комнаты и покидаю здание. Воздух холодный, чувствуется привкус морской соли, и я глубоко вдыхаю, направляясь в его личные апартаменты.
Остановившись перед его дверью, я поднимаю руку, мои пальцы сжаты в кулак, чтобы постучать, но дверь распахивается прежде, чем я успеваю, Уит хватает меня за руку и втягивает в комнату. Я вваливаюсь внутрь, практически падая на него, и он притягивает меня ближе, прижимая к себе, пока закрывает и запирает дверь.
“Ты опоздала”. В его голосе звучит раздражение, когда он отпускает меня, практически отталкивая от себя.
“Мне пришлось подождать, пока не погаснет свет”, – напоминаю я ему, потирая руку в том месте, где он коснулся меня. “Я не такая привилегированная, как ты. Я не могу ходить по кампусу, как будто я здесь хозяйка.”
Он ухмыляется, и мое сердце замирает, прежде чем начинает медленно биться. Сейчас он выглядит молодым. Почти беззаботным. Я не знаю, почему с ним произошла такая перемена, но, клянусь, он выглядит так, как будто в любой момент может расплыться в улыбке. Очень похоже на то, как он смеялся раньше, когда мы были вместе.
Что, черт возьми, с ним не так? “Похоже, ты откровенно ревнуешь, Сэвидж”, – насмехается он.
“А ты говоришь как мудак, Ланкастер”, – бросаю я ему в ответ.
Его взгляд тускнеет. “У тебя острый язык”.
“У тебя тоже.” Мой голос звучит спокойно, и я складываю руки на груди, чтобы он не увидел, как они трясутся.
У него вырывается вздох, и он расхаживает по комнате. Я думаю о нашей первой ночи вместе. Как это было осознанно.
Мы похожи. Самым страшным из возможных способов.
Когда он все еще ничего не сказал, я заговариваю.
“Зачем ты вызвал меня?”
Он прекращает расхаживать, поворачивается и смотрит на меня. “Вызвал тебя? Ты так это называешь?
“Ты не оставил мне выбора.”
“У тебя всегда есть выбор”. Он медленно приближается ко мне, останавливаясь прямо передо мной. На нем черные спортивные штаны и белая футболка. Его волосы все еще влажные, и от него пахнет свежестью и чистотой, как будто он только что вышел из душа. Мне хочется уткнуться лицом в его шею и вдохнуть его запах, но я сдерживаюсь. “Тебе не обязательно приходить сюда”.
Я поднимаю подбородок, встречаясь с ним взглядом. “Это неправда”.
“Так и есть. Как я уже сказал, у тебя всегда есть выбор. Но ты хочешь быть здесь. Со мной.”
Я не говорю ни слова.
“Я трахнул тебя раньше. Разве этого было недостаточно?” Он приподнимает бровь.
“Ты тот, кто потребовал, чтобы я пришла к тебе”, – напоминаю я ему. “Так что, может быть, тебе стоит самому ответить на этот вопрос”.
Его грудь поднимается и опускается, дыхание поверхностное. Его разочарование – это живое, дышащее существо, кружащееся вокруг нас, и мне интересно, что его беспокоит.
Что я ему сделала? То, что произошло ранее в разрушающемся здании, ничем не отличалось от любого другого нашего совместного опыта. Я не знаю, сколько еще раз мне придется делать это для него, пока он не вернет мне мой дневник.
Может быть, дело даже больше не в дневнике. Может быть, дело в чем-то другом.
Чем-то большем.
“Спусти штаны и нагнись над стулом”, – требует он, и я вздрагиваю, шокированная его просьбой.
"Зачем?” – тихо спрашиваю я, не в силах сдержать дрожь в своем голосе. Моя задница убивает меня. Я подобрала крошечные кусочки камней, которые застряли в моей коже в душе ранее, и у меня синяк на правой ягодице, из-за которого следующие несколько дней будет очень трудно сидеть на жестких стульях в классе.
И все благодаря тому, как он жестоко трахнул меня на этом выступе. И хотя я могла бы обвинить его в том, что он причинил мне боль и взял меня против моей воли, мы оба знаем, что все это неправда. Я хотела этого.
Я хотела его.
“Просто сделай это”, – говорит он.
"Зачем?” Я спрашиваю снова. Если он пригрозит отшлепать меня или что-то еще ненормальное, что у него на уме, мне придется ему отказать. Я не смогу этого вынести, как бы сильно мне этого ни хотелось.
“Я хочу увидеть...” Его голос срывается, и он откидывает голову назад, уставившись в потолок. “Я хочу посмотреть, что я сделал с тобой раньше“.
”О". Мое сердце сжимается. Я в замешательстве, но соглашаюсь с его просьбой, направляясь к стулу, придвинутому вплотную к его столу. Я стягиваю леггинсы и стринги одним рывком, так что они скапливаются вокруг моих ног, и я медленно наклоняюсь, показывая ему повреждения.
Он втягивает воздух, и я чувствую, как его рука приближается. Я вздрагиваю, собираясь с духом, но его прикосновение на удивление нежное. Он проводит пальцем по царапине. Другой. Он касается особенно глубокого места, и я шиплю. Он обводит контур моего синяка. Он не оказывает никакого давления, его пальцы мягко ласкают мою кожу, и я закрываю глаза, наслаждаясь этим.
Это ничего не значит, говорю я себе. Он просто хочет увидеть свое разрушение. Наслаждается этим. И это нормально. Он не чувствует себя виноватым за то, что сделал со мной, и я думаю, он не должен этого делать. Я была согласна. Он просто хочет посмотреть на это. Может быть, он даже хочет сфотографировать мою исцарапанную и покрытую синяками кожу на память.
“Я причинил тебе боль”, – говорит он хриплым голосом.
“Ты и раньше причинял мне боль,” – напоминаю я ему, наклоняя голову, когда его пальцы приближаются к месту между моих ног.
“Я никогда не отмечал тебя так”. Он проводит рукой по моей ягодице, прикосновение почему-то более интимное, чем обычно. “Ты в порядке?”
Я напоминаю своим буйным мыслям успокоиться. Ему все равно.
Он не... заботится.
“Я в порядке”. Я открываю глаза и смотрю на его стол. На нем лежит стопка бумаг. Беспорядочная стопка учебников. Знакомый, потрепанный черный дневник, спрятанный в самом низу стопки. Мой дневник.
Я выпрямляюсь и поворачиваюсь к нему, не заботясь о том, что я практически полуголая. “Я хочу забрать свой дневник”.
Он моргает, и его лицо как будто превращается в непроницаемую маску. "Нет."
”Верни его мне". Гнев нарастает, и мой голос становится яростным. “Разве я недостаточно сделала?”
“Нет”, – говорит он, подходя ближе. “Не сделала. Кажется, ты забываешь о своем месте, когда дело касается меня”.
“Поверь мне, я не забыла”, – плюю я в него, ненавидя презрение, которое сквозит в его словах. “То, что мы делаем – что бы это ни было –длится слишком долго. Я думаю, что вернула свой долг.”
Я даже не знаю, почему я ему ещё должена. То, что мы делаем, похоже на игру. Я просто игрушка, с которой ему нравится играть, прежде чем он положит меня обратно на полку и забудет обо мне.
“Ты даже близко не подошла к тому, чтобы вернуть то, что должна мне”. Он берет меня за подбородок, напоминая мне о том, как он прикасался ко мне ранее. Все во мне оживает при первом контакте, и я дрожу. Мои соски твердеют под футболкой. Я не надела лифчик.
Я надеялась, что между нами что-то произойдет. Я настолько больна.
Такая нуждающяяся.
Он откидывает мою голову назад, его изучающий взгляд скользит по моему лицу. “Я немного поискал в Интернете ранее. Относительно твоей матери.”
Я сжимаю губы, чтобы ничего не сказать.
“Ты так похожа на нее, это жутко. Я понимаю, почему мой отец трахал ее так долго.” Он наклоняется, чтобы выдохнуть следующие слова мне в рот. “И почему я трахаю тебя”.
Я моргаю, глядя на него. Откуда это берется? Мы уже давно не говорили о наших родителях. В глазах Уита я все еще шлюха, дочь шлюхи-матери, которая разрушила его семью.
“Ты делаешь это со мной только для того, чтобы отомстить своему отцу?”
Я ему не верю.“Твоя мать разрушила брак моих родителей”, – напоминает он мне.
“Я думаю, что этот брак был разрушен задолго до того, как появилась моя мать”, – парирую я.
Его лицо каменеет. “Ты не знаешь, о чем говоришь”.
“Ты тоже.” Я делаю паузу. “Я хочу вернуть свой дневник”.
“Нет”.
«Ты достаточно со мной сделал".
“Я едва коснулся тебя.”.
“Хорошо”. Я вырываю свое лицо из его хватки и снимаю футболку. Сбрасываю свои леггинсы и стринги с лодыжек. Пока я не стою перед ним совершенно голая. “Это то, чего ты хочешь?”
Он ничего не говорит, но я вижу, как в его взгляде закипает голод. Мой взгляд падает на перед его штанов. Я вижу очертания его члена. Он хочет меня.
В этом нет ничего нового.
Вздернув подбородок, я подхожу к его кровати и растягиваюсь на ней. Мои ноги широко раздвинуты, чтобы он мог видеть меня всю. Я промокла, но мне все равно. Теперь мы выше унижений. Я лежу там, распростертая и уязвимая только для него. Моя задница болит, но я игнорирую это. Я хочу, чтобы он трахнул меня.
Трахнул меня в последний раз и мы покончим с этим.
Вранье. Ты же не хочешь заканчивать с этим. Ты хочешь, чтобы это продолжалось, продолжалось и продолжалось…
“Что, черт возьми, ты делаешь?” он огрызается.
“Трахни меня”, – говорю я ему. “Ты знаешь, что хочешь этого”.
Он подходит к кровати с бесстрастным выражением лица, засунув руки в карманы джоггеров, как будто ему на все наплевать. Я хочу дать ему по морде.
“Мило”, – протягивает он, его взгляд прикован к моей киске. “Ты думаешь, это то, что мне нужно, чтобы вернуть дневник?”
“Я не знаю”, – практически плачу я и сжимаю губы, злясь на себя. Я не могу показать слабость, и все же я здесь, взываю к нему. Приношу себя в жертву ему. “Просто покончи с этим”.
“Что? Теперь ты всего лишь гребаная мученица,” – говорит он твердым голосом. “Ты просто хочешь лежать и принимать это? Это на тебя не похоже”.
“Разве ты не этого хочешь?” Я насмехаюсь.
“Нет”, – твердо говорит он. “Когда я тебе это говорил?”
Я думаю о других наших взаимодействиях. Большую часть времени мы оказываемся вместе из-за того, что я что-то говорю или делаю. Что такого особенного в сегодняшнем вечере?
”Ты хочешь меня". Я сажусь и тянусь к нему, обхватывая его эрекцию. Его член дергается под моими прикосновениями. ”Я чувствую это".
"Не так. Не в виде жертвоприношения.”
“Ты не хочешь, чтобы я согласилась? Боже, ты такой больной фу—”
Он хватает меня так грубо, что я вскрикиваю. Его руки сжимают мои руки, а его лицо находится на моем. “Не смей называть меня больным, когда тебе так же хреново, как и мне. Мы оба такие. Тебе нравится, когда я говорю тебе, что делать. И мне нравится, когда ты сопротивляешься мне.”.
“Я не сопротивлялась раньше”, – шепчу я. “Когда ты сказал мне сказать, что я ненавижу тебя”.
“Ты должна ненавидеть меня”, – говорит он резким голосом. ”Все, о чем я могу думать, это о том, как сильно я хочу, чтобы ты сопротивлялась".
Я борюсь с его хваткой и одновременно сжимаю его член. “Вот так?”
”Отпусти мой член“, – шепчет он.
”Нет". Я улыбаюсь. Просовываю руку под его треники и не натыкаюсь ни на что, кроме голой плоти. Я глажу его, наслаждаясь тем, как трепещут его веки. Я провожу пальцем по головке, размазывая повсюду липкую предварительную сперму, и мне хочется засосать его.
Он прав. Я такая же больная, такая же испорченная, как и он. Я могла бы обвинить его в том, что он сделал меня такой, но это было бы ложью.
Я уже была такой. Я просто не понимала, как это сделать. Или почему.
“Саммер”. Его голос – предупреждение.
“Уит.” В моем голосе слышится поддразнивание.
Он отпускает мою руку и хватает меня за затылок, толкая вперед. “Ты хочешь этого? Тогда соси его.”
Я делаю, как он просит, перестраиваясь так, чтобы сесть на край кровати. Он стоит передо мной с каменным выражением лица. Как прекрасные статуи ангелов в садах кампуса.
Я стягиваю его трусы, полностью обнажая его, и протягиваю руку, чтобы коснуться его эрекции. Теплая, твердая кожа. Бархатистая мягкость.
Он человек, напоминаю я себе. Неважно, как сильно он пытается убедить меня, что это не так.
Наклонив голову, я позволяю своим волосам упасть вперед, когда обхватываю губами головку его члена. Он капает мне на язык, и волна триумфа проходит через меня. Он хочет этого.
Я облизываю его. Держу его крепче. Отсасываю у него. Поднимая взгляд, его член заполняет мой рот, я обнаруживаю, что он наблюдает за мной, выражение его лица все еще пустое, хотя я вижу, как что-то мелькает в его глазах. Жар.
Похоть.
Он хочет меня.
Я делаю глубокий вдох и засасываю его еще глубже в рот, пока головка не ударяется о заднюю стенку моего горла. Что забавно, так это то, что я сделала всего два минета, прежде чем встретила Уита. Теперь я чувствую себя экспертом.
“Черт”. Его любимое слово срывается с его губ, и я давлюсь его членом, когда он толкает бедра вперед. “Господи”.
Он входит и выходит из моего рта, снова и снова, пока я не отстраняюсь, прерывистое дыхание покидает меня. “Прекрати”.
Он стоит, его член у меня во рту, на его лице написано неподдельное потрясение. Я никогда ему не отказывала. Я никогда не говорила ему остановиться. Никогда. Он, наверное, думает, что со мной что-то не так. “Какого хрена, Саммер?”
Я откидываюсь на кровать, моя рука тянется к моей киске, проверяя ее. Я такая мокрая. Мой клитор пульсирует. Закрыв глаза, я начинаю гладить себя, мои мысли наполняются образами Уита. Ранее сегодня, как сильно я наслаждалась тем, что он делал со мной. Мне всегда нравится то, что он делает со мной. Слишком. Он видит мою тьму и соответствует ей. Превосходит её.
“Какого хрена ты делаешь?” – сердито спрашивает он.
Его слова разжигают меня, и я глажу себя сильнее, зажимая пальцами набухший клитор. “Мне нужно кончить”, – говорю я ему, и он смеется.
“Ты невероятна”, – произносит он.
Раздается шорох, и затем он оказывается прямо там, перед моей киской, его горячее дыхание касается моей чувствительной кожи. Он отталкивает мою руку и нападает на меня своим ртом, пожирая меня, облизывая меня повсюду. Я визжу от восторга. От боли. В удовольствии. Это так приятно – его губы, его язык. Он засовывает палец в мою киску и гладит. Щекочет кожу между моей киской и попой, заставляя меня подпрыгнуть.
Заставляя меня наклоняться к его прикосновениям.
“Я хочу трахнуть тебя здесь”, – говорит он, его палец приближается все ближе и ближе к моей заднице. ”Попробовать тебя здесь".
“Сделай это”, – говорю я ему, закрывая глаза от стыда, когда он толкает меня назад, закидывая ноги за голову, моя задница полностью открыта его взгляду.
Его рту.
Он смотрит на меня, смертельно спокойно, и мне хочется съежиться. Он ничего так не любит, как унижать меня, и он делает это прямо сейчас, изучая мое тело, не говоря ни слова. Я жду в предвкушении, мое сердце бешено колотится, в горле пересохло, когда я пытаюсь сглотнуть. Я не чувствую его рот там. Его дыхание. Его язык.
Он облизывает. Нежный щелчок, который заставляет меня подпрыгнуть. Он снова лижет, на этот раз смелее, исследуя, его язык дразнит бугристую кожу, и у меня вырывается стон. О Боже, это кажется таким неправильным. Так чертовски неправильно.
Так правильно.
Он продолжает свою нежную атаку на мою нетронутую плоть, превращая меня в тяжело дышащее, извивающееся месиво, пока внезапно его рот не исчезает, и он тянет меня в положение, так что моя спина прижата к матрасу, а ноги раскинуты.
Я могла бы кончить, если бы он продолжал в том же духе. Я отчаянно хочу этого.
“У тебя болит задница?” – спрашивает он, его пальцы быстро скользят по моим царапинам и синякам.
Я совсем забыла о своих ранах. "нет."
Он трет рот тыльной стороной ладони, его грудь вздымается, член торчит наружу. Лизание моей задницы, должно быть, сделало его невероятно твердым. “Я грубо трахнул тебя ранее. Ты хочешь так же снова?”
Я киваю, подавленная. Не в состоянии говорить. Я так сильно этого хочу.
Он скользит внутри моего тела, снова без презерватива, мудак. Не то чтобы мы когда-либо ими пользовались. Он трахает меня неуклонно, его взгляд никогда не отрывается от моего, его волосы свисают вокруг его прекрасного лица. Я выгибаюсь навстречу ему, мои бедра встречаются с его, все мое тело покалывает, предвкушая оргазм, который он собирается мне подарить. Я не думаю, что это будет так хорошо, как обещано сегодня днем. Было что-то такое первобытное в том, чтобы делать это снаружи, среди руин. На природе, ветерок овевал мою кожу, заставляя меня чувствовать себя такой живой. Я хочу когда-нибудь сделать это там снова. Может быть, завтра, если мне повезет.
“Черт”, – шепчет он, его взгляд скользит по мне, как будто он не знает, на что посмотреть в первую очередь. “Я чертовски сильно ненавижу тебя, Саммер”.
Я притворяюсь, что вместо этого он говорит мне, что любит меня. Он так чертовски сильно меня любит. Это то, что доводит меня до крайности. Все мое тело замирает, оргазм накрывает меня без предупреждения, и я дрожу, крича от удовольствия. Он продолжает в том же темпе, все еще наблюдая за мной, его пальцы скользят по моим волосам, напрягаясь. Делая это болезненным.
Заставляя мой оргазм продолжаться немного дольше.
“Тебе нравится, когда больно”, – шепчет он, продолжая трахать меня.
”Мне это нравится“.
”Тебе понравилось, когда я лизал твою задницу?"
Я киваю. “Я хочу лизнуть твою”.
Он ухмыляется. На самом деле ухмыляется. “Грязная гребаная девчонка. Серьезно?”
“Я хочу делать с тобой все”, – тихо признаюсь я.
Уит отрывает верхнюю часть своего тела от моего, сжимая мои бедра, когда он толкается внутри меня. Я обхватываю руками свои груди. Прижимая их друг к другу. Щипая себя за соски. Он зачарованно наблюдает, и я улыбаюсь. Это все, что я делаю. Просто улыбаюсь.
Он кончает. Падает на меня кучей, его большое тело содрогается над моим, когда он изливается. Бесконечное количество спермы выстреливает в меня, и я прижимаю его к себе. Поглаживая его по спине. Шепча грязные слова ему на ухо.
Как сильно я люблю его член. Как хорошо он чувствуется внутри меня. Как я хочу лизать языком его задницу и дрочить ему одновременно. Возможно ли это вообще? Я уверена, что смогла бы заставить это сработать, и ему это нравится, потому что его тело дергается вперед, с его губ срывается легкое “ааа” с этим последним, слабым толчком.
Я заставила его кончить вот так. Я. Наблюдая за мной. Находясь внутри меня.
И ему лучше никогда об этом не забывать.
