Текст книги "Волчья степь (СИ)"

Автор книги: Михаил Сухоросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

Когда все закончилось, я обнаружил, что сижу на полу и трясусь крупной дрожью. Торан наклоняется надо мной:

– Ну, что?

Нахожу в себе силы подняться:

– Тревога. Они километрах в шести.

– Это сколько?

– Около лиги.

Торану уже никаких объяснений не надо, кубарем летит вниз по лестнице с воплем:

– Тревога!

Скатываюсь следом, тут же налетаю на Эрика:

– Что?!

– Идут. С северо-востока, лесом – что-то вроде снегоходов, около десятка. По дороге – несколько машин. Минут через десять здесь будут.

– Так,– Эрик сразу подобрался.– Коллинз!

– Слушаю.

– Бери кого-нибудь, Славу, например. Сядешь поближе к дороге. Устрой ребятам соло на гитаре.

– Понял.

– Абрам, девчонок в подвал. Пусть не вылезают, пока все не кончится. Мик…

– Стоп. Надо с Германом связаться. Уж очень там народу много. Полсотни минимум.

– Ч-черт!

– Вот именно,– буркнул я, закрывая глаза.

Вот уж по связи у меня технология более-менее наработана. Расслабиться. Представить предельно четко лицо вызываемого объекта… И ни фига. Что за дьявольщина?.. Ладно, на бис… Результат тот же. Ну, раз пошла такая пьянка…

Опять вызываю в памяти физиономию Германа, на сей раз с полным напряжением – и принимаюсь со всей дури садить по ней морзянкой, голой энергией: три коротких импульса, три длинных, три коротких, вся серия снова…

Когда мне показалось, что на другом конце "провода" что-то зашевелилось, я резко оборвал контакт. Эрик уже куда-то ушился, теперь рядом находился только Торан – вид у него был крайне удивленный, чтоб не сказать – глупый:

– Что это было?

– Связь. У тебя ножа лишнего нет?

– У тебя же…– он показал глазами на мой автомат.

– С ножом надежней.

– Держи,– он выдернул из-за пояса кинжал, перебросил мне, я опустил его за голенище:

– Вот теперь повоюем,– странно, никакого мандража не чувствую, скорее нетерпение. Как все-таки приятно, когда нужно не думать, не вспоминать, а действовать… Рефлекс Преисподней.

Я скатился по лестнице,тут же снова напоролся на Эрика:

– А ты куда?

– Пока время есть, выберу точку.

– Сидел бы в доме, а? Если тебя треснут – все насмарку.

– Фигушки, я себя больше убивать не дам. С меня хватит.

– Ты думаешь…

– Я думаю, два Чародея – больше чем один. Все, ни пуха!

Пропустив пожелание отправиться к черту, я выскочил в распахнутое окно, откуда-то из лесу ударила первая, пока еще далекая очередь. Пошла руда… Как мне все это уже надоело!

Зигзагами, почти по колено проваливаясь в снег, бегу к лесу, стараясь держаться в стороне от дороги. Надсадный рев моторов все ближе. Бросаюсь под прикрытие упавшего дерева, сжав автомат. Эх, гадство, как это я не допер перчатки взять?.. Руки того и гляди к стволу примерзнут. Не обращая внимания на снег, набившийся в рукава, напрягаю зрение, чтоб разглядеть, что там, в сотне метров, на дороге. Светать только начинает… И в голубоватом снежном сумраке движется что-то тяжелое, с погашенными фарами. Такую штуку я на лесопилке видел, только тут окна закрыты стальными щитами с прорезями… Здоровенная, гадина. И явно предназначена для того, чтоб ломать.

С интервалом метров двадцать за монстром следует что-то компактное. гусеничное. Торчит короткий хищный ствол. Пулемет? Пушка?.. Со стороны виллы – ни звука. Снегоходы должны уже на подходе быть, но их стрекотанье не различишь в тяжелом гуле моторов. Вижу теперь и третью машину – крытый грузовик. Мать их за ногу, ну чего ждут?! Почему Коллинз не стреляет?

Земля подо мной грузно содрогается, грохота не слышу, только тупой гул, передовую машину подбрасывает, она одевается пламенем, но продолжает по инерции нестись вперед, еще два разрыва, огненный шлейф метров на двадцать… Громадное колесо, словно живущее собственной жизнью, несется, полыхая, по дороге, врезается в стену, рассыпая снопы искр…

Вторая машина – приземистая гусеничная черепаха – замирает, но оживает ствол, начинает часто-часто дергаться взад-вперед. Чж-жах! Чж-жах! Скорострельная пушка. Это плохо… Успеваю заметить дымный след из леса, с другой стороны дороги, броня черепахи начинает словно светиться изнутри, орудие замолкает, глухой взрыв… Летят к небу яростные и веселые чадно-оранжевые языки. Молодец Коллинз… Е-мое, да его ведь эти, на снегоходах. с тыла обойти могут!

В красных отблесках вижу, как ссыпавшиеся с грузовика белые фигурки быстро рассредотачиваются. Ну, Мик, пора! Вскакиваю, чуть пригнувшись и завалив автомат влево, выпускаю веером от живота длинную очередь по дороге, снова бросаюсь в снег, откатываюсь, ответные очереди сшибают на меня с еловых лап целую лавину. Пальцы совсем окоченели… Опять гулкий удар гранатомета – на сей раз кто-то садит по вилле. Звонко откликается пулемет на голубятне. Дорога пуста, а весь лес заполнился веселой трескотней автоматных очередей. Сшибка в разгаре… А вот обзор здесь никуда. надо ближе к опушке отходить, там лес чуть не к самой вилле подходит.

Впереди, в каких-то двух десятках метров, возникает фигура в белом и мешковатом, вторая чуть правей. Автомат нервно дергается в руках, фигуры пропали, снова появляется одна. В полуметре от меня беззвучно ложится в снег срезанная выстрелом ветка, снова падаю, перекатываюсь, выпускаю ответную очередь. Рожок пуст…

Белый призрак с длинным оружием обнаруживается пугающе близко. Стоит боком ко мне, озирается. Меня ищет. Сейчас повернется, и тогда…Времени на перезарядку автомата нет. Вскакиваю во весь рост, правую ногу сгибаю в колене, рукоять кинжала привычно и послушно ложится в руку, человек и ствол поворачиваются ко мне, но сталь проворней. Автомат падает в снег, взлетают к горлу белые, широкие, как у Пьеро, рукава… Времени на то, чтоб забрать кинжал тоже нет. Новый удар гранатомета из леса. Теперь достаточно рассвело, чтоб разглядеть, что из углового окна виллы валит густой сернисто-желтый дым. Сгибаясь в три погибели, бегу к опушке, на каждом шагу проваливаясь по колено. Да где ж Герман? Уж утро близится, а Германа все нет… На вертолете сюда добраться – это ж делать нечего…

Опасно сзади. Приседаю как раз вовремя, чтоб автоматный приклад прошел над моей головой, перехватываю руку, бросаю набежавшего со спины через себя. Он приземляется на ноги, мне тут же приходится отбить пинок в голову, вижу, как взлетает его рука с чем-то тусклым и острым, ловлю на скрещенные запястья. Несколько секунд топчемся по снегу, хрипло дыша друг другу в лицо. Его физиономия под капюшоном кажется плоской как блин – пятно с тремя дырами. Закрываюсь бедром от удара в пах, пытаюсь ударить головой безрезультатно, продолжаем хрипло, тяжело дышать и ломать друг друга. Откуда-то, кажется, из пустоты, выныривает рука, сжимается под подбородком белого, вздергивает его голову, треск – будто карандаш сломался, мой противник медленно оседает на истоптанный нами снег.

– Малыш?!

– Бегом. Обходят…

– Успешно?– задышливо интересуюсь на бегу.

– Шут знает… Гранатомета у них больше нет.

Как обычно, Малыш времени не теряет… Плюхаемся в сугроб, непослушными одеревенелыми пальцами перезаряжаю автомат, Малыш садит короткими очередями куда-то в сторону леса. Почему наш пулемет-то заткнулся?.. С виллы на огонь только несколько автоматов и эрикова пушка отвечают. Сквозь частые лохматые сосны на восточной опушке пробиваются отблески огня, странно ровно светят, бросают на окрасившийся оранжевым снег длинные тени. Там точно кто-то есть… Не знаю, кто, сколько, быстро, прикрыв глаза, формирую перед собой знак меча. Малыш сосредоточенно палит по лесу, из снега, чуть подрагивая, торчит отколотая выстрелом щепка. Не обращать внимания…

Закрываю глаза, льдистое искрящееся лезвие извивается. Поиск целей… Мутно-желтое пятнышко, слева еще одно… Короткий двойной взмах, пятна медленно гаснут. Белые фигуры, пока такие безобидные, приближаются короткими перебежками, из лесу их прикрывает пулемет.

Волна тошнотворного холода вдоль спины, сшибаю всей тяжестью Малыша в сугроб, очередь вспарывает воздух с омерзительным посвистом, кажется, в миллиметре над головой. Вот если до виллы добегут – всем нам точно хана… Закрыв глаза, словно в прицел ловлю очередное пятно, затягиваю невидимую петлю… Кончено. Чувствую где-то слева, неподалеку, Торана, он тоже в работе. А вот надолго нас не хватит. Куда это Малыш девался?.. А небо уже совсем светлое…

Новая волна холода заставляет отчаянным прыжком метнуться в лес, а следом катится оглушительный грохот, что-то огромное толкает в спину, поднимает, перевернув несколько раз, медленно и мягко опускает спиной в сугроб. И как сквозь сон, перед глазами прямо – вылетающий из-за растрепанных вершин вертолет. Прожектора горят ослепительно, но не настолько, чтоб не различить выстрелы. Еще один. Еще. Позади – самая маленькая германовская "стрекоза"… Они и в самом деле смахивают на чудовищных хищных насекомых. Как тогда…

Только там был не снег. Была выгоревшая степь, вздрагивающая под ногами, а перед этим – голый покореженный лес, словно свитый из проволоки злым волшебником-футуристом, было ревущее за горизонтом пламя… Опасность была отовсюду – деревья, как в страшном сне, могли быть капканами. Был еще человек… Или не человек, что-то трехметровое, со страшным ревом идущее на меня, с топором или дубиной. Когда я высадил в это нечто весь магазин, оно продолжало идти… И был нестерпимо жаркий день, потом ледяная ночь, которую я провел, скукожившись в чьей-то покинутой норе и не решаясь закурить. Всю ночь пришлось отстреливаться, ориентируюсь на огоньки глаз и подвывание какой-то стаи хищников. Не знаю, причинил ли я им какой-то вред, но выстрелы их испугали…

На открытом пространстве я чувствую себя уверенней, хотя ноги подкашиваются и в глотке пересохло. Автомат я выбросил – лишний вес, да и что в нем толку, если патронов нет?.. Опасность по-прежнему со всех сторон, но я тут же забываю о ней, услышав мотор. Узнаю по звуку – институтский "жук-4"… Он вылетает прямо на меня из раскаленного неба, вскакиваю, стаскиваю с себя изодранную в клочья куртку, что-то хрипло ору, размахивая ей… А в ответ – пулеметная очередь заставляет меня рухнуть ничком в жесткую траву, изо всех сил вжаться в землю…

– Ученик Чародея!– чьи-то руки поворачивают меня. Малыш.

– Я за него,– тонко и хрипло отвечаю я, морозный воздух обжигает горло.

– Кода. Все.

– Наши?..

– Не знаю. Эрик жив. Шифман, кажется, тоже. Коллинза слегка зацепили. Остальные – не знаю.

– Торан тоже живой,– мне, отчасти с помощью Малыша, удается подняться. Не слышно даже вертолетов. После всей этой лабуды тишина кажется чем-то противоестественным…

– С тобой порядок?

– Ага. Только покувыркало чуток. Десант высадили?

– Высадили, высадили… Говорят, кордон расставили. Но из тех ушло десятка три, минимум.

Кое-как забрасываю на шею ремень автомата. Дую на побагровевшие пальцы, сгибаю, морщась от боли. Шрам на морде тоже на холод отозвался, стыло и противно зудит.

Торана мы обнаружили там, где я и предполагал. Он сидел в сугробе, привалившись спиной к дереву, лицо покрыто крупными пятнами пота. Правую руку он выставил перед собой, растопырив пятерню.. Метрах в трех от него замер человек в маскхалате с полуоткрытым ртом и остекленевшим взглядом, еще один лежал лицом вниз чуть поодаль, снег под ним покраснел.

– Торан, ты как?

– А-а… П-порядок…– лицо его дернулось.– Н-нога.

– Так, если я что-то в чем-то понимаю, тут не только нога, на контузию все это смахивает.

Малыш снял с шеи фигуры в белом автомат, быстро обыскал, выудив финку и пару гранат, потом отбросил с головы стоящего капюшон. твою мать, против кого ж мы дрались? Это ж пацан-штаны на лямках! Лет двадцать, от силы…

– Порядок, Торан. Можешь его отпустить.

–А?

– Отпусти его,– это мне пришлось гаркнуть чуть громче. Торан уронил руку и закрыл глаза.

Парнишка – длинный, худощавый, светловолосый– ошалело огляделся, взгляд его задержался на автомате, который Малыш ненавязчиво направил ему в живот:

– Только без паники, парниша. Усвоил?

Тот кивнул, судорожно сглотнув, потом перевел взгляд на меня и побледнел еще больше.

– Э, мужики!– к нам, увязая в снегу, торопился Эрик.– Живые, уродцы?

– Есть носилки или что-то в этом роде? Торана долбануло.

– Что именно?– Эрик одним прыжком подлетел к Торану, опустился на колени.

– Кажись, контузило. И с ногой что-то. Я ж не врач, а простой Чародей…

– Ну-ну… Ладно, ничего слишком серьезного, вроде. Тьфу-тьфу…

– А у нас тут трофей,– сообщает Малыш, кивая на пленного.

Эрик удостаивает его беглого взгляда, потом роняет:

– Сейчас насчет носилок распоряжусь,– поворачивается, чтобы уходить, и сухо сообщает через плечо:

– Миллер и Лин убиты. У Шифмана пуля в легком.

До меня доходит не сразу. Перевожу взгляд на Малыша, а он – лицо закаменело, взгляд стеклянный – медленно поднимает автомат. Моя рука неторопливо и мягко отводит в сторону ствол, голос становится прямо медовым:

– Не спеши, Малыш. Этот мальчик послушным будет. Он нам расскажет, что знает, а грохнуть его успеем.

Малыш забрасывает автомат на плечо, поворачивается и, не оглядываясь, уходит, широко шагая по глубокому снегу. А я, опустив автомат, хватаю парня за воротник маскхалата, дергаю к себе, выдыхаю прямо в расширенные страхом глаза, не узнавая своего голоса:

– Ну, молись, сучий выкидыш… Пошел!

ГЛАВА 35.

Суматоха более-менее улеглась только часа через полтора, к тому времени мы все, уцелевшие в сшибке, не сговариваясь, сползлись в комнатку наверху, чуть погодя к нам присоединился и Герман. Малыш, правда, остался сторожить пленного – после того, как я привязал паренька к стулу внизу и взял с Малыша клятву, что он не вышибет ему мозги – раньше времени, во всяком случае.

В комнатешке накурено – хоть топор вешай, бутылка кочует по кругу, Гельда привалилась к моему плечу и, кажется, дремлет. Я бы тоже подремал, но не получается, несмотря на дикую, нечеловеческую усталость… Впрочем, и остальные не лучше – посерели даже. У Германа под глазами темные круги залегли, он непрерывно курит, прикуривая одну от другой. Напротив, в кресле, расположился Коллинз, забинтованную руку держит нежно, как младенца. Рогожин, взъерошенный и мрачный, пристроился у стенки, поджав под себя ногу. Торан раскинулся на том же диванчике, что и мы с Гельдой, вытянув поврежденную ногу. Быстро оклемался, ничего не скажешь. Вот чего у нас, чародеев, не отнять – живучи мы, как кошки… И Ларико я не вижу. К малышу, наверно, ушилась…

Мы только изредка перебрасываемся фразами, но боже мой, как хорошо сидеть, потягивать водочку, никуда не торопиться, и знать, что в ближайшие несколько часов тебе ничего не грозит! Почти ничего, вернее… Не спроста ж мы тут жмемся друг к другу, как птицы в грозу.

Герман, поставив бутылку на колено, втолковывает Эрику:

– Мне за вас такую драку пришлось выдержать! Они для начала уперлись, что вас в Пятерку переправить надо, что сектор закрыт, что вы чуть не инфекцию занести можете… Еле убедил, чтоб под мою ответственность. Но досмотр вам все равно проходить придется, данные на вас уже подняли… Кроме Торана, Гельды, Малыша и, соответственно, Майка.

– Их-то как – выпустят?

– С вами должны… Вот насчет Майка придется что-то придумывать,– Герман повернулся ко мне:

– Да, мне тут насчет тебя, можно сказать, весточка была недавно…

– Опять приглашение на похороны?

– В общих чертах.

– Очередное преувеличение. Я бы сказал, гипербола… Сколько раз вообще ты о моей смерти слышал?

– Дважды, минимум.– Герман передал мне бутылку.– Давай. За воскресение из мертвых.

Хмель медленно растекается в голове.

– Знаешь, а я тебя, по некоторым данным, тоже к покойникам причислил.

– Не дождешься. А ты, кстати, в своем репертуаре: вечно в самый неожиданный и неподходящий момент… Как ты по мне сегодня морзянкой врезал!

– А еще, напомни.

– Не поверишь. Я тут тебя во сне видел. И в очередной раз ты меня обломал.

Что-то в мозгах проворачивается – медленно и смутно:

– А подробней?

– Самое интересное – я запомнил. Обычно свои сны не запоминаю… А дело, в общем, было так: снится мне как раз Питер, все конкретно и подробно. Помнишь, там кофейня, угол Невского и Садовой?

– Ага, помню,– обрадовался я.

– Ну вот, сижу там, напротив – девушка, симпатичная такая, а мне, по условиям игры, ну, как во сне обычно и бывает, во что бы то ни стало надо ей клинья подбить. Я включаю на всю катушку свое незаурядное обаяние, и только начинаю чувствовать, что девочка, фактически, готова к употреблению, ощущаю вдруг нечто вроде этой самой морзянки, причем знаю, что она от тебя исходит. Я обламываюсь. Как ни в чем не бывало, беру из-под столика автомат, выхожу в дверь, а она почему-то на втором этаже…

– Погоди. Это около трех недель назад тебе снилось?

– Ну да,– слегка удивился Герман.

– Прикид на тебе еще был какой-то особо цивильный, и чуть не при галстуке?

– Точно. Откуда…

Я жестом остановил его:

– Выскакиваешь на улицу, город незнакомый, явно средневековый. Улочки узенькие. Сзади факела. А потом там пожар начался, так? Я там присутствовал еще не один, а с женщиной. Высокая такая, волосы темные.

– В цвет. Где наблатыкался так сны отгадывать?

– Да не отгадка это… Надеюсь, лишних неприятностей у тебя не будет. Это все через Запределье.

Торан шевельнулся на диване:

– Чего?! Как ты…

– Элементарно.

Гельда тоже подняла голову с моего плеча:

– Кстати, что за высокая темноволосая женщина? Опять к Прокаженным ходил?

Бог ты мой, опять мелодрама назревает! И атаковать меня сейчас с двух флангов будут – Торан, как про Запределье услышал, сразу уши торчком, шерсть дыбом… Один из главных аспектов чародейского ремесла – вовремя смотаться, чтоб не задавило…

– Это долгая история…– я поймал ехидный взгляд Эрика.– Герман, нам бы тет на тет малость похрюкать. И пленного, кстати, расспросить. Эрик, ты с нами?

– Да, конечно.

Когда мы выкатились в холл, я в упор посмотрел на Эрика:

– Ты не трепался?

– Ага, дел у меня других нет, только про твои амуры распространяться…

– Погодите, ребята,– вмешался Герман.– Майк, бродяга, у тебя, как я понял, с памятью, провалы?

– Правильно понял.

– А что ты про Югран хоть вспомнил?– внешне невинный вопрос, но, может, и очередная проверка… Куда денешься, все мы в этом…

– Достаточно мало. Роберт рюкзак с пеленгатором утопил – помню, тебя потом еще зацепило, день тут в подвале отсиживались.

– А дальше? Дэн говорил, ты, судя по всему, кончился.

– А что ему еще оставалось? Он же меня через этот канал вышиб на какой-то полигон без обратного билета…

– Странно получается… Меня он на горбу пер добрых полста километров. Ладно, как там наш подопечный?

Внизу, в холле, имел место полный бардак, из подвала неслась приглушенная ругань в несколько голосов. Дверь в угловую комнату вынесена, из нее тянуло холодом – ни одного окна не осталось, стены и потолок – в мерзкой желтоватой копоти. Как я узнал, Лин находился именно там…

– С Шифманом нашим что?– поинтересовался Эрик.

– В госпиталь надо бы…

– Сам знаю. Пулю без осложнений достали?

– Это с нашим врачом.

– В Пещерах мы его на ноги поставить не сможем.

– Да уж. На полевых базах ничего подходящего не водится.

– Главное – не в Пятерку.

– Ясен болт…– мрачно усмехнулся Герман, они с Эриком обменялись понимающими взглядами. Ну, у меня старая привычка – не показывать, что я в курсе, так что не буду их разочаровывать…

Мы вошли в дальнюю комнату. Тоже бардак – прошитые пулями окна кое-как заделаны фанерой, пол засыпан битым стеклом, от столика одни щепки остались, и все это освещается тусклой, вполнакала, лампочкой. Малыш с Ларико – в обнимку на подоконнике, там же початая бутыль и пластиковый стаканчик. Парнишка, уже без маскхалата и тулупа, уронил голову на грудь, руки связаны за спинкой стула ремнем его же автомата.

– Явились,– буркнул Малыш.– Ну, студент, молись.

– Почему студент?– осведомился Эрик.

– Он нас в этом уже полчаса уверяет,– сообщила Ларико.

– Вот сейчас все точно-подробно и узнаем…– я вплотную подошел к парню, остановился, изучая его. Он вскинул на меня испуганные глаза, веснушки на носу стали почти объемными. Я в упор разглядывал его где-то с минуту, Герман с Эриком находились чуть позади и явно решили предоставить инициативу мне. Наконец, не отводя взгляда, я негромко спросил:

– Имя?

– Халдред, господин Чародей.

– Вот как, и это знаешь…– говорил я мягко, стараясь улыбаться самой паскудной из своих улыбок. Это подействовало – парень вообще в комок сжался.

– Эрик, если не трудно, развяжи парня. Убегать ему я не посоветую. Малыш, поделись водочкой, будь ласков,– получив просимое, я протянул стаканчик Халдреду, разминающему кисти:

– Выпей, Халдред.

Он послушно заглотил содержимое, не сводя с меня перепуганных светло-серых глаз. Я забрал стакан, не глядя, отдал Малышу, рассчитанно-неторопливо вынул сигареты:

– Куришь, Халдред?

– Да, господин чародей.

Я протянул ему сигарету, он воткнул ее в зубы, зашарил по карманам. Не дам я ему опомниться…

Слабый знак огня выглядит со стороны как обычный щелчок пальцами. Бедняга так и дернулся, когда сигарета в его руках сама собой затлела. А еще я перехватил взгляд ларико – на меня она тоже смотрела с испугом. Я подмигнул ей и снова обратился к "пациенту":

– А пока куришь, Халдред, подумай-ка вот о чем: я, как ты знаешь, Чародей. Герман тоже. Не говоря уж о Мастере Торане, который тебя изловил. И располагаем мы такими способами выкачивания информации, каких ты и в кошмарах не видел. Так вот, сейчас ты подробно расскажешь, кто ты, откуда, и кто тебя нанял, а если нет – придется тебе кое-что из наших методов на собственной шкурке прочувствовать. Поверь моему опыту, это крайне неприятно. Итак?

– А что именно?

– Ладно, Герман, выспрашивай,– я присел на ручку кресла. Герман придвинул второй стул, уселся на него верхом, Эрик приткнулся на подоконник рядом с Малышом. Парень испуганно обвел нас взглядом. Не завидую ему: вокруг три дядьки бородатых и страшных и зловещий тип при усах, который щурится, как лесной кот…

– Ну-с,– заговорил Герман.– Поехали с начала. Сколько лет тебе?

– Двадцать.

– Давно служишь?

– Третий месяц после обучения.

– Был на операциях? Если да – на каких?

Парень помедлил, я подтолкнул его в плечо:

– Не спи, Халдред!

– Был. Эскортирование грузов.

– Каких?

– Насколько понял, золото в слитках.

– Отсюда?

– Да.

– Сами слитки как выглядят?

– Брусок миллиметров двести на пятьдесят на двадцать. На плоской грани – волк.

– Бегущий?

– Да.

– А зрительная память у тебя ничего… Звание?

– Нет.

Герман усмехнулся:

– А так хорошо начал… Кому ты врешь, парень? Трупы-то с нашивками… Звание?

– Рядовой.

– Контракт?

– Стандартный, трехгодичный.

– Где?

– Частная армия.

– Что такое частная армия?– вмешался я. Герман подарил мне недовольный взгляд, но все же объяснил:

– Тут большие шишки из всякого бизнеса имеют право собственные вооруженные силы держать, типа регулярной охраны. Формально – для защиты от конкурентов,– а потом снова обернулся к Халдреду.– Имя и звание командира подразделения?

– Майор Тар– Авельс, бывший оранжевый берет.

Береты – это нам знакомо, вечно во всякое дерьмо лезут…

– Хозяин армии?

– На этот вопрос я не имею права отвечать,– голос его упал почти до шепота. Я хмыкнул, обратился к Эрику:

– Смотри-ка, еще и права качает… Ларико, можно тебя попросить выйти отсюда минут на пять? А мы тут по душам побеседуем.

– Уговорил,– она встала с подоконника и с явным облегчением вышла, прикрыв за собой дверь, а я наклонился к Халдреду:

– Мы ведь все равно узнаем… Хочешь в героя поиграть?

– Я не имею права отвечать на этот вопрос.

– Как знаешь…– приблизив ладони к его вискам, я качнул между ними Силу, коротенький импульс – что-то вроде Невидимого Огня. Он вскрикнул, приподнялся было, Малыш тут же оказался рядом, толкнул его в грудь:

– Сидеть!

– Ну так что, Халдред, будешь и дальше молчать?

– Они убьют меня,– чуть слышно ответил он.

– Это уж твои проблемы. Знал, на что идешь. А иначе тебя убьем мы.

– А мы и мараться не будем,– поддержал Герман.– Узнаем, что хотели, и выдадим тебя местной власти. Людям шерифа.

– Так что деваться тебе некуда,– закончил Эрик. Халдред молчал. Я вздохнул, хрустнул пальцами:

– Что поделаешь… У тебя есть стержень. Но мы его сломаем, будь спок.

– Погоди,– остановил меня Герман.– Халдред, допустим, мы дадим тебе гарантию, что ты останешься жив и люди шерифа вместе с твоими…м-м… коллегами до тебя не доберутся? Сам понимаешь, в обмен на информацию.

– Подумать надо…

– Две минуты можешь думать. Эрик, Мик, на пару слов…

Мы отошли в сторонку, Эрик полез за новой сигаретой:

– И что ты еще гениальное придумал?

– Ничего особенного. Информация важна не только для меня, но и для вас, так?

– В общем и целом.

– А институт смертников пока еще никто не отменял. Сечешь поляну?

– Секу. Просто со страшной силой. Только такой вот вопрос: а куда я его в Пещерах дену? У нас, знаешь ли, и так тесновато.

– Брэк, подробней, пожалуйста,– остановил я.– Вы его в Преисподнюю кинуть хотите?

– Умен не по годам… А на кой он там? Что он умеет?

– Так… Ладно…– сочувствия к парню я ни малейшего не испытывал. Кем бы он там ни был, но он сюда пришел убивать. И если б сумел, то пристрелил бы и меня, и Малыша, и Гельду… И, может, из его автомата вылетела пуля, проделавшая аккуратную дырочку над правой бровью Миллера или заставившая Шифмана захлебываться собственной кровью… И все же… Паренек – явный паранормальный мутант. И Сила у него присутствует, хотя и не развита. Если за него правильно взяться, из него выйдет толк. Может выйти…

Я круто повернулся к Халдреду:

– Слушай внимательно, Студент. С этого момента ты работаешь на меня. Я беру тебя в ученики. Придется тебе учиться махать мечом и колдовать. Если выживешь, сделаю из тебя человека. Решай, пока я не передумал.

На его мальчишеской физиономии застыло раздумье:

– Ну… А откуда я знаю, что ты… вы меня не обманете?

– Слово Чародея. Годится… ученик?

– Годится,– он впервые улыбнулся. Это уж называется судьба. Все мы, Чародеи, такие: стоит получить возможность Силу развить, и все остальное уже побоку…

– Тогда излагай, Студент. Кто хозяин?

– Грем Тар-Аукер.

Герман нахмурился:

– Чугунный Герцог?

– Он.

– Фью-ю… Вот это номер!

– Что, так паршиво?

– Хуже не бывает. Дело натуральной войной пахнет. Да, деятель, после того, как ты проговорился, ноги тебе уносить надо, и чем быстрей и дальше, тем лучше.

– Унесет,– пообещал Эрик,– если ты на него все документы выправишь.

– Вот этим и займемся,– Герман распахнул дверь и гаркнул:

– Анри!

– Да, шеф?

– Топай сюда

В комнате возник паренек примерно одних лет с моим новоявленным учеником – тот, который встречал нас на аэродроме:

– На голове и на глазах…

– Кончай паясничать. Снимешь показания по частной армии Чугунного Герцога, потом выправи на парня форму шестнадцать.

– Понял.

– Действуй. Потом распорядишься, чтоб ему пожрать дали и закрой его в ванной, чтоб у инспекторов на глазах не болтался. Пошли?– последнее относилось к Эрику, Малышу и мне. Мы выкатились в холл. Малыш, что характерно, про бутылку не забыл…

Я было двинулся к лестнице, но Герман придержал меня за локоть:

– Помнишь, я тебе памятное место показать хотел?

Ничего подобного, само собой, я не помнил, но меня хватило догадаться, что Герман со мной наедине побеседовать хочет.

– Пошли.

Эрик понимающе усмехнулся:

– Ладно, рыжий, пусть посекретничают. Пошли допивать.

Мы с Германом вышли на крыльцо. Лес под серебристо-голубоватой шапкой сверкал так, что глазам больно, а мороз, пусть не очень сильный, заставлял ежиться. Я вопросительно глянул на Германа:

– Ну, и?..

Да, просто я хотел порасспросить, как вы тут вообще оказались. Понятно, через машину, но на нее-то вы как вышли?

Я принялся рассказывать – и незаметно для себя увлекся. Эпизод с собаками, в частности, привел Германа в восторг, но когда я закончил, он резко посерьезнел:

– Ты говорил, с Запредельем работаешь… Как это у тебя вышло?

– Знаешь, как-то оно само получилось… В курсе ведь, какая у нас там каша заваривается? Так вот, гуще всего она у того самого ущелья, куда я свой длинный нос раньше главных поваров сунул.

– И кто же эти повара?

– Волк, Грентвиг, Даэл. Есть еще кое-кто, но тут пока только догадки.

– Да-а… Слушай, забавный расклад получается. Волк ведь из институтских? Теперь смотри: Ты ведь знаешь, что с нашими дембелями в Пятерке происходит – что на реабилитации долго держат и остальное?

– Знаю. Миллер говорил.

– Вот сопоставь-ка: кто-то достаточно лихо вырезает наши группы в Преисподней и в Пятерке, Преисподнюю вообще пока хотят от остальных миров отрезать – и как раз в то самое время, когда всплывает некто, завязанный с паранормальными прожектами глобального уровня, так? В то же время начинаются активные поставки оружия – через корпорацию, имеющую непосредственную связь с Институтом… Я ж с подмогой этой, считай, на свой страх и риск действовал. Эти мыслители из штаба не хотели на большую операцию добро давать, но на сей раз Герцог зарвался. Решил вертолеты против вас двинуть. И драчка та еще вышла.

– Песня,– пробормотал я.– Слов нет, одни эмоции… Думаешь, за Серыми и вообще всей этой хованщиной и беспределом кто-то из Института стоит?

– Очень может быть. Да еще твоя вылазка в Запределье пищи для мозгов добавила. Я-то был здесь, а ты там, верно?

– Так-так… А ведь действительно забавно выходит… Стало быть, Запределье для всех одно?

– Это ты логично.

– Кстати о птицах: а ты-то здесь как оказался? Последний раз я тебя по пути в Колдовскую пустошь видел.

– Так-то оно так, но вот в саму Пустошь идти у меня пороху не хватило. Знаешь, четкое ощущение барьера. Не принимает меня это место, и все тут. Вернулся, ну, шеф и решил, что в Преисподней мне больше делать нечего – кому спалившиеся агенты нужны… Я вообще-то в Пятерку возвращаться был должен, но Даэл там на кого-то надавил, вот и отправили сюда прямым ходом. Работенка, скажу тебе, гнусная – чернила, чернила и еще раз чернила. Того не моги, сего не смей…

– Да уж, не завидую…

– Ладно, отчаянная голова, пошли в компанию.

Мы опять поднялись наверх. Само собой, дым коромыслом, и само собой, Малыш в центре внимания – угощает собравшихся очередной десантовской байкой:

– Я его и спрашиваю: "Чинарик-то ты куда бросил?" – а он:"Туда",– и кажет на тот угол, где мы все это добро сложили… Ох, мы оттуда и сквозанули…

Мы с Германом занялись самообслуживанием. Воистину, "нам, нищим, слуги не нужны, мы сами можем угоститься". Герман заглотил полстакана, понюхал сустав большого пальца:

– Все-то мы с тобой обмозговали, кроме одного: а как тебя через контроль протаскивать? Машина на большой базе, куча народу, не считая всякого начальства… Они и так уж волками смотрят, что мы Торана и Гельду из мира в мир перекидываем, плюс еще новый смертник, а ты, кстати, все еще в розыске.