Текст книги "От любви не убежишь"

Днем в среду она отшлифовала его и уснула таким крепким сном, что Люк не смог разбудить ее, чтобы она включила телевизор, и ему пришлось пойти за Ингой.

Первое, что почувствовала Тесс, когда проснулась в день своего великого состязания, было ее дико разболевшееся горло. «О боже, – пробормотала она, снова ныряя под одеяло, – только не свинка, только не сегодня!»

Через двадцать минут за дверью зазвенели фанфары, и появился Люк с подносом, выглядевший на удивление здоровым. За ним шествовала Элли, гордо держа перед собой лучший костюм Тесс, который она явно только что отгладила. Но, новичок в искусстве утюжить, она погладила его с лицевой стороны и без влажной тряпки, и теперь полоски от утюга предательски сияли на нем. Но разве это важно?

Потом пришел Стивен с пучком белых перьев, купленных у цыганки. При ближайшем рассмотрении перья оказались просто выкрашенными в белую краску, но Тесс ничего не сказала и улыбнулась. Все трое прыгнули к ней в кровать, и Люк, оголодавший после болезни, принялся поедать ее круассан. Тесс чувствовала себя любимой и счастливой.

Через час Стивен погрузил все свои художнические принадлежности в старую развалину, которую купил через газету, чтобы перевезти в новую студию, и захватил Элли и Люка – их надо было подбросить до школы. Они все помахали Тесс, пожелали ей удачи.

– Я приду пораньше! – прокричал Стивен, посылая ей воздушный поцелуй. – Ты будешь великолепна. Главное, помни: невозможно злоупотребить милосердием!

Тесс помахала им в ответ. Горлу стало получше.

Стивен сидел за своим огромным новым столом и пытался дозвониться в Нью-Йорк.

– Джек, рад слышать тебя!

Джек Палаццо был успешным бизнесменом восьмидесятых, взявшим штурмом мир ароматов. Он обошел крупные парфюмерные дома и гигантов-международников, предлагая самый удачный аромат последних десяти лет, произведенный его маленькой компанией. Когда он начал раскручивать его в Англии, Стивен делал для него рекламу, и они подружились.

– Слушай, Джек, я работаю сейчас на компанию, производящую британские духи, они хотят продавать их в США. Мне нужен твой совет.

– Ну, тогда ты не ошибся номером, Стиви!

Сидя по другую сторону Атлантики, Стивен живо представил себе бородача Джека Паллацо, трясущегося от смеха. Джеку нравилось шокировать правящую элиту мира ароматов собственным успехом, и он явно надеялся взбаламутить его еще раз с помощью своего британского приятеля.

После того как они поговорили, Стивен снова мысленно прокрутил весь разговор. Все складывается просто замечательно. Ему потребовались бы месяцы изысканий, чтобы узнать то, что Джек сообщил ему за пять минут. Рынок в Штатах, конечно, забит духами, но все-таки не такой жестокий, как многие другие. Если люди позволяют себе приобретать машины или новые спальни, они могут купить губную помаду или пузырек духов только ради забавы. Джек считал, что их проект совсем не плох при условии, что они найдут для продукции правильную упаковку и грамотно проведут маркетинг.

– Да, – объяснил Джек, – они просто не в силах будут удержаться от ностальгии, и можно будет разыграть старую английскую карту.

И это, улыбнулся Стивен, он слышит от человека, раскрутившего ультрасовременный и сложный аромат, покоривший Америку на десятилетия!

Тесс расправила костюм, причесалась, добавила губной помады, чтобы выглядеть беспечней, чем на самом деле. Загар потускнел, под глазами – тени от сидения у постели Люка. Оставалось только надеяться, что полоски от утюга на ее костюме не слишком заметно. Сегодня был очень важный день. Если ее сделают партнером «Кингсмилла», финансовая обеспеченность даст возможность Стивену заниматься любимым делом, не думая о деньгах. Она обернулась к Жаки:

– Как я выгляжу?

– Как женщина, которая не очень заботится о своей внешности, – Жаки убрала пушинку с ее плеча, – и у которой есть дом, куда она возвращается, когда уходит отсюда.

Тесс уперла руку в бок в шутливом протесте.

– Грубо говоря, – перевела она, – ты хотела сказать, что я выгляжу ужасно.

Жаки открыла дверь, улыбаясь в ответ.

Взяв себя в руки, Тесс уверенно шагнула в кабинет директора. Десять партнеров встали. Патриция осталась сидеть. Тесс села, руки на коленях холодные, нервно сжатые в кулаки. Лайал Гибсон едва заметно подмигнул. Тесс немного приободрилась.

Она не имела представления, что будет сейчас происходить. Кого из них первой попросят выступить? И позволят ли другой остаться и слушать?

Вилл Кингсмилл возился с бумагами, он выглядел па удивление взволнованным.

– Тесс, – он повернулся к ней, натянуто улыбаясь, – вы старший кандидат на это место, и я думаю, нам всем было бы очень приятно послушать ваши идеи. Так что, может быть, вы начнете?

Глава 17

Тесс встала, с прямой спиной, точно у новобранца, она надеялась, что никто не услышит бурчания у нее в животе. Огляделась, чтобы удостовериться, что ее внимательно слушают, прежде чем начать.

– Когда Вилл Кингсмилл основал в I960 году нашу компанию, он сделал это потому... – Она посмотрела на Вилла, заметив, что он вовсе не сияет от гордости, а, скорее, в тревоге ожидает, что последует за этим началом. – Он обнаружил, что один закон для бедных и другой – для богатых. Он сделал все, что смог, чтобы исправить дисбаланс. И это был, конечно, не лучший способ разбогатеть.

Смех со всех сторон свидетельствовал о том, что она говорит правду.

– Без сомнения, были времена, когда он, глядя на своих разбогатевших друзей в лондонских юридических компаниях, на то, как они покупают поместья или достраивают плавательные бассейны, спрашивал себя, уж не сошел ли я с ума?

Вилл кивнул, признавая, что так оно и было.

– Но ты не сошел с ума, Вилл, – успокоила она его, – ты поступал правильно. И в наше время на дне оказывается много людей, нуждающихся в помощи. Мы должны поддерживать неимущих, пока еще право не уподобилось образованию и здравоохранению и не стало чем-то, что доступно лишь богатым. – Тесс понимала, что ей необходимо привлечь к себе внимание, обратиться к чувствам, а не к логике. Она говорила слишком общо, нужны примеры, как случай с Эйлин Макдональд. Один или два партнера уже начали рисовать что-то в своих блокнотах, многие посматривали на часы.

– Три недели назад в мой офис пришла седовласая женщина лет шестидесяти. Она была замужем треть века за богатым бизнесменом, имеет от него четырех детей, и вот муж захотел развестись с ней. Он сбежал из дома, закрыл все их банковские счета, перевел все деньги в Швейцарию и оставил ей двести сорок фунтов в год. – Тесс чувствовала: необходимо расшевелить собравшихся. – И вот, представьте себе, этой слабой пожилой женщине звонит один из самых известных юристов в Лондоне и говорит: «Вам лучше сразу отказаться от иска, потому что бесплатная юридическая поддержка предоставит вам никудышного юриста, который наверняка плохо разбирается в бракоразводных процессах». Она чуть не сдалась. Мы для нее сейчас – последняя надежда. Я взялась вести это дело, – она улыбнулась, – так что Виллу Кингсмиллу и другим его партнерам все еще есть чем гордиться и сегодня, спустя тридцать лет. И я уверена, будет чем гордиться еще спустя тридцать лет. Спасибо.

Тесс села на свое место, чувствуя себя как выжатый лимон. Полной неожиданностью для нее были раздавшиеся аплодисменты. Ее голова закружилась от облегчения. Все закончилось.

Потом наступила очередь Патриции. Как только та начала говорить, Тесс поняла, что недооценивала ее. Патриции не хватило бы духу сказать то, что она действительно думала: что надо избавиться от бедных и заполучить так много корпоративных клиентов, как только возможно. Вместо этого она похвалила речь Тесс и заявила, что целиком и полностью на стороне Тесс. Но только в том случае, если фирма прибыльна, каковой сейчас ее назвать нельзя. С дьявольской точностью Патриция обрисовала те изменения, которые необходимо было бы произвести в компании, чтобы иметь право помогать неимущим. Четкий проект: улучшить маркетинг услуг, больше внимания уделять поиску новых клиентов. Каждый партнер должен приносить фирме по крайней мере пятьдесят тысяч фунтов. Потом последний удар – случай Эйлин Макдональд. К ужасу Тесс, Патриция раздала всем примерный расчет, но что обойдется фирме дело Эйлин Макдональд.

– Помогать таким людям, как Эйлин Макдональд, наверное, благородный жест, – заключила Патриция, – но в данный момент «Кингсмилл» едва ли может позволить себе это.

Тесс слушала. Все ее воодушевление испарилось. Речь была превосходной и явно произвела сильное впечатление на партнеров.

Когда Патриция села, раздались аплодисменты, как и после выступления Тесс, но ей показалось, что это и было признанием преимущества Патриции. На сей раз Лайал Гибсон не взглянул на Тесс. Он смотрел прямо перед собой.

Вилл поднялся.

– Спасибо вам обеим. Теперь вы могли бы оставить нас ненадолго, чтобы мы обсудили ваши прекрасные выступления, одно из которых шло от сердца, а другое – от головы.

Когда Тесс проходила мимо экспедиции к своему офису, то заметила ставки против нее, отмеченные карандашом на обратной стороне годового отчета. «Что ж, кажется, они оказались правы».

Жаки с нетерпением ждала ее в офисе, чтобы узнать, как все прошло.

– Думаю, что тебе следует свыкнуться с мыслью, что Патриция будет новым партнером.

– Прекрати, Тесс, – подбодрила ее Жаки, – еще ведь ничего не известно.

Тесс посмотрела на часы. Уже седьмой час. Внезапно ей захотелось, чтобы ее обнял Стивен, захотелось увидеть своих детей. В любом случае, они не сообщат своего решения сегодня.

Можно ехать домой.

Стивен был в приподнятом настроении. Наконец что-то сделано. Сегодня днем он нарисовал еще несколько эскизов упаковки, обыгрывающих тему ностальгии, и был доволен полученным результатом. Завтра он попробует другие цветовые решения и на неделе представит всю работу Хьюго и Джозефине.

Направляясь к машине, он решил на минуту заглянуть в мастерскую. С его пятнадцатью холстами, расставленными повсюду, она сразу приобрела обитаемый вид. Он пробежал пальцем по аккуратному ряду кистей, разложенных для работы, и вдохнул аромат льняного масла, словно это был аромат духов. Сегодня утром он установил мольберт у окна и натянул на него чистый холст.

Ему хотелось нарисовать чету, которую он видел на берегу в Корке, когда они гостили там в апреле. Но пока ему не удавалось создать подходящую композицию. Он постоял какое-то мгновение, опираясь на отполированный дверной проем, глаза закрыл, чтобы сосредоточиться, вызвать тот образ, который так врезался ему в память. И вдруг понял, как надо нарисовать. Женщина лежит на берегу и рассматривает ракушку, мужчина стоит за ней в десяти ярдах и вглядывается в море. Они – на расстоянии друг от друга, но они – вместе. В возбуждении Стивен стянул пальто, нашел кусок угля и начал уверенно набрасывать фигуры.

Он был настолько поглощен работой, что не заметил, сколько прошло времени. Только когда стало смеркаться, он понял: кто-то замер позади него.

В дверях стояла Джозефина. Она внимательно разглядывала его рисунок. Он подумал, что это именно то докучливое вторжение, которого он боялся, Hо не стал протестовать. Инстинктивно, возможно потому, что Слоук так высоко отзывался о ее таланте, он почувствовал, что может вполне положиться на ее суждение. Волнение и усталость испытывал он сейчас.

– Мам, – Элли набросилась на нее, – как все прошло? Ты перещеголяла Перри Мэйсона?

Тесс поставила портфель и обняла свою дочь, ничего не говоря. Да черт с ним, с этим партнерством, у нее такая фантастическая семья и муж, которого она любит.

– Что, все так плохо? – поняла Элли. – Слушай, пойди присядь, мы с Люком приготовим ужин.

– Где папа?

Элли ловко переменила тему:

– Что ты хочешь, белое вино?

Тесс устроилась с ногами в кресле и раскрыла колонку сплетен в «Дэйли Мэйл», раздумывая, какое все-таки удовольствие находят трезвые и разумные люди, такие, например, как она сама, охотно следя за выходками дискредитированных объездчиков скаковых лошадей, стареющих девок и грязных майоров, пойманных в массажных кабинетах. Прошло минут десять, но никакого вина она так и не дождалась, из кухни доносился отчетливый запах гари, будто горела ручка ее нового соусника. Тесс вскочила, чтобы оценить причиненный ущерб, но услышала телефонный звонок.

– Привет, Тесс. Это Вилл Кингсмилл. Думаю, тебе будет интересно узнать, что мы уже приняли решение.

Сердце Тесс бешено забилось, как коробка передач у новичка, впервые севшего за руль. Что это, хорошая весть? Может быть, он все-таки предложит ей работу?

– Я лично хотел сообщить тебе, что мы решили взять Патрицию. – Патриция, скорее всего, оставалась на фирме, после того как Тесс ушла домой, в общем, следовало от нее этого ожидать. – Но я подумал, что важно сообщить тебе об этом уже сегодня... – Наступила пауза, Вилл явно чувствовал себя виноватым. – Послушай, Тесс... Загляни ко мне завтра, мы поговорим об этом, хорошо?

Тесс взяла себя в руки.

– Спасибо за то, что сообщили так быстро. – Очень осторожно, как будто трубка телефона была сделана из легко бьющегося материала, она положила ее. Потом побежала вниз, чтобы закрыться в ванной – единственном месте в доме, где можно остаться одной. Она отвернула краны на полную мощность и вылила в ванну полбутылки своей любимой пены. Единственное, что ей надо, – это немного побыть одной, и все будет хорошо. Но еще больше ей хотелось, чтобы Стивен обнимал и любил ее. Где же он, черт возьми!

– Мам? – Осторожный стук в дверь. – Мам!

Тесс закрыла глаза. Можно хоть на минуту оставить ее в покое? Она открыла дверь ванной. За дверью стоял Люк с бокалом вина в руке.

– Мы подумали, что тебе захочется вина.

Тесс взяла бокал и обняла сына. Он всегда каким-то шестым чувством ощущал боль других.

Даже когда ему было всего пять лет, он всегда подходил к ней, если ей бывало грустно, и вкладывал свою маленькую ручку в ее руку. И это помогало.

– Тебе не дали работу, так?

– Нет, – Тесс провела рукой по его мягким волосам, – дали другому человеку. – Он посмотрел поверх ее плеча с взволнованным видом.

– Это из-за моей свинки, да?

– Нет, милый, – Тесс еще крепче сжала его в объятиях, – нет, твоя свинка здесь вовсе ни при чем.

Он с облегчением осторожно выскользнул из ее объятий и закрыл за собой дверь.

Тесс бросила на пол полотенце. Когда тебя так любят, разве можно чувствовать себя несчастной? В конце концов, ведь это же всего-навсего работа. А все остальное у нее есть. Ничего, они справятся. Она погрузилась в воду и ахнула – вода успела совершенно остыть. В довершение ко всему, кажется, сломался нагреватель. Тесс выскочила из ванной, мокрая и дрожащая, и бросилась на пол, безудержно рыдая. Она прекрасно справляется с большими трудностями, но вот мелочи могут действительно достать.

Стивен мыл кисти и ждал слов Джозефины.

– Вы уверены, что вам нужно мое мнение? – Она продолжала рассматривать его работу. – Она не подходит к этой мастерской, понимаете?

Стивен благодарно улыбнулся – она здорово чувствовала живопись, и ее оценка была для него действительно важна.

– Я знаю, спасибо. Но все-таки...

Она еще с минуту рассматривала картину.

Неверна композиция, без мужской фигуры впечатление было бы сильнее. Она оттягивает внимание от настоящего центра, от женщины.

Он отступил немного и понял, что она права.

– Но они оба были там, эту сцену я видел в реальной жизни.

Джозефина покачала головой:

– Живопись – это не о реальном. Живопись – это воображение... Но женщина – просто чудо! – Она широко улыбнулась. – Кажется, вы умеете прислушиваться к советам.

Он поймал ее улыбку и улыбнулся в ответ:

– Не уверен в этом. Тесс говорит: «Принимай критику, как Папа Римский».

Лицо Джозефины слегка изменилось при упоминании Тесс. А Стивен, произнеся ее имя, внезапно вспомнил о своем обещании пораньше вернуться домой.

Он взглянул на часы. Почти восемь. Он пробыл в студии почти три часа, и до дома добираться еще полтора. И как нарочно это именно сегодня.

Было уже почти десять, когда он открыл наконец входную дверь, сжимая бутылку шампанского и букет немного увядших белых роз, купленных в ночном супермаркете по дороге домой. Дома было тихо и как-то подозрительно холодно.

Он взбежал по ступенькам, остановился, чтобы поцеловать спящего Люка, и направился в спальню. Тесс с красными, опухшими от слез глазами сидела в кровати и читала. Он протянул цветы, но она не пошевелилась, чтобы взять их.

– Тесс, что произошло?

Весь вечер она мечтала обнять его, и вот сейчас, когда он вернулся, все, что она чувствовала, была только обида.

– Мне бы следовало реальнее смотреть на вещи. Я не получила работу, ее отдали Патриции.

– Прости, Тесс! Я так увлекся, что совсем позабыл о времени. – Он положил букет и потянулся к ней, но она оттолкнула его.

Замерзшая, несчастная, она отвернулась и укуталась в одеяло.

– Иногда важно просто вовремя прийти, а не покупать розы.

Стивен молча сел на кровать.

Через минуту она услышала, как он подошел к двери и вышел из комнаты, оставив розы на полу у кровати. Ей захотелось окликнуть его, сказать, что все в порядке. Но разве все в порядке?

Через полчаса все затихло. Стивен, должно быть, улегся спать в свободной комнате. В первый раз за всю их совместную жизнь.

– Итак, – сказала Элли, вдыхая молчаливую и неуютную атмосферу, воцарившуюся на кухне на следующее утро, – кто провел ночь в свободной комнате?

Тесс посмотрела поверх газеты и встретилась взглядом со Стивеном. Элли давала им шанс помириться. Но не успели они и рта раскрыть, как вмешался Люк:

– Слушай, мам, если тебя волнуют деньги, мы с Элли всегда можем поменять школу, пойти учиться в бесплатную...

– Говори за себя, – возмутилась Элли, – я не хочу учиться с хулиганами и наркоманами.

– Нет, конечно, – кивнул Люк невинно, – ты достаточно насмотрелась на них в колледже Челси.

Стивен решил, что разговор зашел слишком далеко.

– Постойте, никто не будет менять школу. В первую очередь, если на то пошло, мы переедем в другой дом. Мне только что пришла в голову мысль, где раздобыть немного денег.

– Я надеюсь, у нее не четыре ноги, – фыркнула Тесс. Стивен смотрел на нее, не узнавая:

– Тесс, ради бога, это твой отец всю свою жизнь не выходил из тотализатора, а не я.

– Да, но ты преподносишь сюрприз за сюрпризом последнее время, не так ли?

Потеряв терпение, Элли вскочила и схватила свой рюкзак:

– Слушайте, если вы не собираетесь мириться, то хотя бы довезите нас до нашей дорогой платной школы.

Все еще обижаясь на Стивена и размышляя над полученным отказом в партнерстве, Тесс была рада укрыться в своем кабинете. Там она могла спрятаться от сочувственных взглядов и утешений вроде: «В следующий раз повезет». Она с удовольствием атаковала кипу бумаг, которую приготовила для нее Жаки. На полпути ей попалась заполненная анкета, присланная мужем Эйлин Макдональд. Занимательное чтение, но самое интересное осталось недосказанным. По словам Тэда Макдональда, он стал жертвой кризиса и его бизнес отнюдь не процветал. Тесс улыбнулась. Эйлин рисовала ей совершенно иную картину. Надо будет попросить ее покопаться в бумагах.

Стивен пришел на встречу с Хьюго и Джозефиной вовремя, но не успел сесть, как Хьюго забросал его вопросами.

– Ну и каков должен быть план нашей кампании?

– Думаю, мы должны начать нашу кампанию весной. – Стивен несколько последних дней занимался исследованием рынка и сейчас был уверен в своей позиции. – Мне представляется, что американский рынок практически открыт для нас сейчас, при условии, что мы сможем найти правильную упаковку и грамотно проведем маркетинг. Думаю, нам следует разыграть карту «Ностальгия». На самом деле, – сказал он, садясь и открывая свою папку, – я уже провел некоторую предварительную работу по дизайну упаковки. – Он вручил им листы с эскизами.

Джозефина рассматривала сложные растительные узоры, удивленная тем, что Стивену удалось выписать мельчайшие детали и придать эскизам особенный драматизм. Все было выполнено почти с фотографической точностью. Да, такая упаковка сразу бросится в глаза.

– Стивен, они прекрасны.

– Да, приятные, – отрезал Хьюго, – но наша цель – массовый американский рынок, и этот подход мне кажется просто идиотским. Нам нужно что-то более изощренное, в духе времени. Американские женщины работают. Они не сидят целыми днями в тенистых уголках, нюхая чайные розы. Вся эта ностальгическая чепуха – совершенно ошибочный подход.

– Я не согласна, – Джозефина продолжала рассматривать эскизы, – мне кажется, Стивен на верном пути. Женщина, делающая карьеру где-нибудь в Питтсбурге, возможно, имеет мало общего с леди времен короля Эдуарда. Но все равно любит помечтать, почувствовать себя женщиной, пока она мотает клубок. Мы продаем не реальность, мы продаем фантазию. Духи должны быть такими же английскими, как коттедж Энн Хэтэуэй.

– Сказать по правде, все это не моя выдумка, – бросил Стивен нейтральным тоном, понимая, что тут необходимо вести сложную игру. – Я проконсультировался с одним своим приятелем, который неплохо знает психологию американцев.