Текст книги "От любви не убежишь"
Автор книги: Мэв Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
– Дело в том, что они занимаются этим воровством, – объяснила женщина, – не для того, чтобы приобрести что-то, что вы могли бы просто купить. Они делают это только ради приключения. Часто это – бравада перед товарищами. Я видела квартиры, похожие на пещеру Аладдина, люди иногда даже не вынимают краденое из упаковки.
– Да, да, я уверена, вы правы. Но ведь он никогда в жизни так не поступал, по крайней мере до сегодняшнего дня.
– Значит, что-то изменилось?
– Да. – Тесс посмотрела прямо на Стивена, решив, что сейчас самое время сказать правду. – Мы с мужем не очень ладим в последнее время, и Люк заметил это. – Стивен перехватил ее взгляд, потом отвел глаза. – Я– юрист. Но у меня нет большого опыта в воспитании подростков. Что будет теперь с Люком?
– Это зависит от магазина. Обычно они настаивают на судебном разбирательстве. Но насколько я вижу, ваш сын – не совсем обычный случай. Возможно, вам стоит переговорить с менеджером магазина. Конечно, тот факт, что раньше он никогда так не поступал, – это большой плюс. Не хочу вас обнадеживать, но вполне вероятно, что он отделается предупреждением.
– Кто те мальчики, которые были с ним? – Тесс захотелось позвонить маме кого-нибудь из них: может быть, то, что произошло, никак не связано с ней и со Стивеном?
Женщина заглянула в записную книжку и прочла имена мальчиков.
– Но это даже не его друзья...
– Может, они только что познакомились, и, кажется, они оказали на него плохое влияние.
– Да, спасибо за помощь. Я постараюсь встретиться с менеджером как можно скорее.
– Постарайтесь. Мне пора идти. Боюсь, скоро придется с вами связаться.
Тесс проводила ее.
Стивен остался сидеть за кухонным столом, уставившись прямо перед собой. Потом, не глядя на Тесс, сорвался с места и вбежал в гостиную, схватил Люка за плечи и стал трясти.
– Люк, зачем ты это сделал? Мы же говорили с тобой об этом.
Тесс в ужасе увидела, как Люк зарыдал.
– Стивен, это бесполезно. Оставь его. Слишком поздно разыгрывать возвращение строгого отца.
Но Стивен не обращал на нее никакого внимания.
– Вначале ты воруешь у матери, теперь из магазина. Ты что, хочешь испортить себе жизнь? Да что с тобой творится? Отвечай, когда с тобой разговаривают! – Он замахнулся, собираясь ударить Люка. Тесс схватила его за руку, а Люк выбежал с плачем из комнаты.
Элли взглянула на них обоих:
– В последнее время вы великолепны в роли родителей. – И выбежала из комнаты вслед за Люком.
– Пора взглянуть правде в лицо, Тесс... – Синие глаза Стивена стали темней от боли, и впервые она заметила, что он выглядит точно на свой возраст. – У нас ничего не выходит...
На следующее утро Тесс проснулась с мыслью, что ей не хочется открывать глаза. Была суббота, их любимый день. Обычно кто-нибудь из них приносил чай, а потом они валялись в постели полчаса, читая газеты, пока Люк или Элли не врывались в спальню, чтобы напомнить об опрометчиво данном накануне обещании подбросить их в какую-нибудь трудно доступную часть города. Потом они, бывало, спорили, кому придется вставать и ехать, пока другой будет нежиться в ванной и наслаждаться тихим утром.
Она повернулась к Стивену. Он лежал, отвернувшись, сжимая подушку так, что из-под одеяла были видны его слегка загорелые плечи. Ей захотелось дотронуться до него. Ласкать гладкую кожу, пока он не повернется и с ленивой улыбкой, все еще сонный, не приподнимет одеяло, чтобы она увидела его напряженную плоть, всегда просыпавшуюся быстрее хозяина. Потом она засмеется и откинется на спину под одеялом, открываясь ему, как она делала уже столько раз.
Но не сегодня.
Словно почувствовав ее взгляд, он повернулся и посмотрел ей в глаза. В это утро в них не было ни радости, ни вожделения, только та же глухая боль, что и прошлой ночью. Он протянул к ней руку, но не для того чтобы, привлечь ее к себе.
– Мы пытались, никто не сможет нас упрекнуть. И, может быть, это было бы не так уж важно, если бы Элли и Люку было хорошо с нами. Но им плохо. Вчерашнее происшествие – доказательство тому. Я думаю, мне надо переехать в мастерскую на некоторое время.
– В мастерскую? Ты хочешь сказать, на Лоте Роуд? По крайней мере, это недалеко.
Стивен быстро дотронулся до ее лица, прежде чем ответил:
– Нет, в Винчестер.
– А, понимаю, – вздрогнула Тесс.
Стивен убрал руку.
– Сомневаюсь, но это неважно.
Он выскочил из кровати. Тесс отвернулась, пытаясь выкинуть из головы образ его тела. Он натянул джинсы и старую, выпачканную в краске майку, кроссовки, немедленно напомнившие ей о Люке. Не в силах пошевелиться, она наблюдала, как он снимает свой самый большой чемодан и упаковывает его.
Внизу он схватил зимнее пальто и шарф, который Люк подарил ему на Рождество. Быстро оглядел гостиную, будто стараясь сохранить ее образ в памяти, и заметил фотографию, еще без рамки: Тесс и дети на пляже в Корке, выглядевшие так беспечно и счастливо, что казалось, никакие тучи никогда не смогут омрачить их жизнь. Он вложил ее между страниц журнала, чтобы не помять, и засунул в боковой кармашек чемодана. Тесс лежала в кровати замерев и слушала, как он осторожно постучал вначале в дверь комнаты Элли, потом Люка. Через минут десять он вернулся.
– До свиданья, Тесс. – Он сел на край кровати, но не коснулся ее на этот раз. – Мы пытались, пойми. Никто не мог бы требовать большего. Я попрощался с Элли и Люком и сказал, что люблю их и очень скоро позвоню. Держись. Так всем будет легче. Ты знаешь, где меня найти.
Стивен быстро вышел из комнаты. Вниз по лестнице и – из дома, не оглядываясь. Если бы он оглянулся, то увидел бы лицо Люка, смотревшего ему вслед из-за занавесок, напряженно, и мрачно, и слишком удивленно, чтобы плакать.
Глава 28
Джозефина, все еще в своем белом кимоно, отложила экземпляр «Дейли Мейл» и прислушалась к звуку машины, повернувшей к ее подъезду. Она сердито выглянула из окна спальни. Если это тот ковбой – чистильщик стекол, она ему задаст. В прошлый раз он оставил после чистки разводы на окнах, которые не переставали ее раздражать вот уже много недель.
Машины не было видно, но отчетливо были слышны решительные шаги по гравию. Она открыла окно спальни и высунулась наружу. Ее дыхание участилось, когда она увидела, что на машине приехал не чистильщик стекол, а Стивен и он занят тем, что вытаскивает свой чемодан и несет его в мастерскую. Итак, свершилось!
Она осторожно закрыла окно и начала одеваться, позабыв о благоухающей горячей ванне, которую только что наполнила. Через пять минут она уже стояла во всем своем субботнем великолепии: бледный шелковый свитер и индийские штаны – и дрожала от волнения. Она расчесала темные блестящие волосы и готова была уже бежать к нему, сказать, что он принял правильное решение, что Тесс только тянула его назад и это она, Джозефина, понимает, что значит быть настоящим художником.
И тут она вспомнила свое собственное обещание, когда предлагала ему переехать в мастерскую: она даже не будет знать, что он там. Интуитивно она поняла, что должна оставить его одного. Что он сам должен прийти к ней, а не она – к нему. Она села на кровать, подавив разочарование. Схватка еще не выиграна. Все, что ей остается сейчас, – это утешаться мыслью о том, что ветер удачи явно дует в ее сторону.
Тесс сидела за кухонным столом и прислушивалась к тишине. Мертвящее ощущение вокруг – словно телефон звонит в оставленном доме. Холод и пустота, отдающаяся эхом, хотя вокруг – светло и тепло. Но так она чувствовала. Она понимала, что нужно подняться и зайти к Люку и к Элли, но она не могла пошевелиться. Ее разум говорил, что то, как они поступают, – правильно, что Стивен верно заметил – они сделали все, что смогли. Но тогда почему ей, черт возьми, так больно?!
Одетая, как всегда, в стиле богатой домохозяйки, в бледно-голубой спортивный костюм, Инга остановилась по дороге в очередной фитнесс-класс и задумалась, что делать. Она видела, как Стивен уехал с чемоданом, и это подвигло ее поговорить с Тесс.
Инга, среди многих добродетелей которой никогда не была замечена тактичность, решила порадовать Тесс рассказом о той ночи прошлым летом, когда она пыталась соблазнить Стивена и была отвергнута. Разве это не доказывает, что он – хороший человек?
К счастью, телефон зазвонил прежде, чем она успела пересказать тот злосчастный эпизод.
– Тесс, – позвала она, – Тесс, это ваша мать.
Тесс колебалась. Ей меньше всего хотелось говорить сейчас с матерью. Лучше бы остаться одной, чтобы зализать раны без чьих-либо советов, даже если они продиктованы участием и любовью. Но Инга довольно ясно дала понять Димфне, что Тесс дома. Она неохотно подняла трубку.
– Привет, дорогая моя, как ты, все в порядке?
– Да, – автоматически ответила Тесс, – все в порядке.
– Ты уверена? – Теплота участия Димфны проходила по телефонному проводу так явно, как будто она сидела рядом в комнате. – У тебя какой-то странный голос.
– О мама, все так ужасно! – вырвалось у Тесс. – Крышу сорвало, Люка могут судить за кражу в магазине, ну, а Стивен только что ушел к Джозефине.
И впервые у Димфны хватило ума ничего не предлагать и не советовать.
– Тесс, дорогая, хочешь, я приеду?
И Тесс, обычно державшая свою мать на расстоянии годами, произнесла:
– Это было бы здорово. Ты действительно можешь приехать?
Люк не оторвался от компьютера, когда Тесс заглянула к нему. Он напряженно следил за вспыхивающими цифровыми разрядами на мониторе, изо всех сил пытался напустить на себя равнодушие. Но его постель была смята, и на ней вдруг каким-то чудесным образом снова появился Тед, старый мишка, не наблюдавшийся уже долгие годы.
– Он ушел, да? – Голос Люка был лишен всяких интонаций, – Это из-за кроссовок?
Тесс перелетела через комнату и обняла его:
– Нет, нет, не из-за них.
Но худенькое тело Люка осталось напряженным и никак не отзывалось на попытки Тесс утешить его. Как будто его каркас стал проседать от усилий казаться непробиваемым.
– Как ты думаешь, он вернется на этот раз, мам? – Глаза Люка умоляли сказать ему утешительную ложь. – Или он ушел навсегда?
Все, что могла для него сделать Тесс, это прижать к себе, пытаясь сдержать слезы.
– Не знаю, дорогой мой. Но, что бы ни было, он любит тебя, ты же знаешь.
– Но как он мог?– Люк посмотрел ей в глаза – она увидела покрасневшие от слез веки. – Меня не за что любить.
Элли просидела весь день с закрытой дверью, не дав Тесс даже шанса объясниться. Когда она наконец вышла, то не проронила ни слова и вообще отказалась говорить об уходе отца. Она просто надела шокирующий наряд, накрасилась и исчезла до поздней ночи.
Всю субботу Стивен напряженно писал. Работа изнуряла и тело, и ум, но этого он и добивался. Сосредоточиваясь на картине, он почти не чувствовал боли. Но когда поздней ночью он отправился спать, весь страх, сомнения в том, что поступил правильно, обрушились на него чудовищным прессом.
В понедельник после работы Тесс поехала в «Арндейл Центр», размышляя о том, какая вообще-то это угнетающая вещь – большие торговые комплексы. Обувной отдел размещался в центре зала. Он был буквально заставлен коробками с соблазнительными кроссовками. Тесс посмотрела на цены. Самые дорогие – сотни фунтов, не было ничего дешевле сорока. Неудивительно, что их воруют.
Напомнив себе, что это – не совсем правильный подход к сложившейся ситуации, она вошла и спросила менеджера. Он оказался вдвое моложе ее, и его явно не привлекала мысль встречаться с ней: вероятно, она напоминала ему его мать. Поскольку его крошечный офис использовался под склад, им пришлось беседовать в магазине, что лишь добавило неловкости.
Тесс принялась объяснять, что Люк никогда раньше ничем подобным не занимался. Менеджер кивал, будто этот факт уже был ему известен.
– Насколько я понял со слов полицейских, у вас были какие-то проблемы с мужем.
– Да, – подтвердила она с удивлением. Она не ожидала такого внимания от полицейских, видимо, они пытались уладить дело. – Но сейчас он окончательно ушел...
К своему стыду, в первый раз после ухода Стивена Тесс разрыдалась и, начав, уже не могла остановиться. Молодой менеджер в ужасе уставился на нее, покупатели прятали глаза, а Тесс рыдала безудержно. Накопившаяся обида, ощущение собственной несостоятельности, напряжение от необходимости справляться одной – все словно вскрылось и хлынуло из глаз, тушь потекла, и на щеках образовалось по черному ручейку.
Менеджер сделал отчаянный знак рукой одной из пожилых продавщиц, которая приклеивала цены, стоя на стремянке.
– Скажи ей, что я сделаю все что, смогу, Сьюзан, дай ей бумажные носовые платки, хорошо?
Сьюзан вручила Тесс пачку платков и помогла подняться. У двери магазина она обернулась на мистера Ватса – так звали менеджера.
– Я только провожу ее до машины. И в следующий раз, когда вы соберетесь приударить за женщиной, вам лучше поискать кого-нибудь вашего возраста. – Тесс, не удержалась от улыбки при виде негодующего мистера Ватса.
– Так-то лучше, – сказала неукротимая Сьюзан и еще раз обняла Тесс на прощанье. – Не волнуйтесь, я буду давить на него до тех пор, пока он не закроет дело с вашим сыном.
Приехав на работу, Хьюго заметил, что машина Стивена припаркована не на его обычном месте. Вместо того чтобы, как всегда, стоять у передней двери, он попытался спрятать ее и подогнал к мастерской. Любопытно... Он прошел еще несколько шагов, застегивая пальто, чтобы уберечься от пронизывающего утреннего холода. Как же он ненавидит февраль, самый депрессивный месяц в году. В мастерской сейчас, наверное, тепло и уютно, – конденсат на огромных окнах скрывает происходящее внутри так же тщательно, как шторы или жалюзи. Только небольшой кусочек стекла был прозрачен. Тот, кто сейчас в мастерской, очистил его, чтобы выглянуть наружу. Чувствуя себя так, словно подглядывает за чем-то неприличным, Хьюго заглянул в мастерскую.
Там никого не было. Но в одном углу лежал матрас и спальный мешок. Рядом с матрасом – радиобудильник, который беспрерывно сердито сигналил – не нашлось никого, кто бы его выключил. Несколько костюмов и пара ярких галстуков висели на мольберте, которые он немедленно опознал как принадлежащие Стивену. Чемодан с рубашками и разбросанными носками – у матраса.
Стивен явно переехал из супружеского дома. Но не к Джозефине. Интересно, интересно...
Наверху, в своем офисе, Джозефина уже сидела за столом, переписывая расписание предстоящих ей встреч в блокнот, который носила с собой.
– Итак, – заметил Хьюго, наливая себе чашечку кофе, – ты наконец заполучила того, кого хотела.
Джозефина подняла на него глаза.
– Заполучила кого, Хьюго? О ком ты говоришь?
Хьюго злорадно улыбнулся.
– О Стивене, конечно.
– А... – Джозефина снова занялась своим расписанием, – но не вполне туда, куда хотела, – добавила она так тихо, что Хьюго не расслышал.
Непонятно, можно ли было считать приезд Димфны благом. Тесс пошла на это потому, что после ухода Стивена она изо всех сил пыталась создать ощущение домашнего уюта, чтобы Элли и Люк знали, ради чего возвращаться домой. И присутствие ее матери, конечно, помогало. На плите постоянно кипела кастрюля с тушеной бараниной и картошкой. А еще она закормила всех своим знаменитым йоркширским пудингом; в воздухе витал вкусный запах выпечки. Димфна сразу нашла общий язык с кровельщиком, который терпел ее начальственную бдительность в обмен на бесконечные чашки чая с домашним печеньем. Вскоре после того как он уехал, Тесс поднялась на крышу вслед за матерью и оглядела качественно сделанную работу.
Димфну приводило в недоумение неожиданно возникшее стремление Элли и Люка обрести независимость, тогда как Тесс знала, что это всего лишь способ справиться со стрессом. Невзирая на все усилия Тесс и Димфны, они стремились бывать дома как можно меньше. Элли оставалась допоздна в своей художественной школе, а Люк почти переехал к Бену. Через две улицы. Дома он молчал, замыкался и убегал, едва вернувшись из школы.
– Это из-за того, что без Стивена дом неживой, – заявила Инга с мудрым видом.
– Чушь, – отрезала Димфна, которая не одобряла Ингу и ее иностранные привычки. – По-моему, роль мужчины в браке сильно преувеличена.
Тесс улыбнулась.
– Люк, дорогой, тебе обязательно нужно прямо сейчас к Бену? Посидел бы с нами, с бабушкой, посмотрел бы телевизор.
Люк просидел ровно три минуты.
– Что такого у Бена дома?
– У Бена дома, – ответил Люк укоряющим тоном, – настоящая семья. Как была у нас.
– Я вижу, ты переехал в мастерскую, – прокомментировала Джозефина с безразличным видом. Она все выходные провела, ощущая себя пауком, в сеть которого попала муха и которому приходится разбираться в ее психологии вместо того, чтобы сразу съесть. – Так что случилось? Кризис?
Стивен кивнул.
– После выставки мы ссорились всю дорогу, а когда подъехали к дому, там нас ждал полицейский, чтобы сообщить, что Люка поймали за воровство в магазине. Это была последняя капля. Мы попытались остаться вместе ради детей, но если Люк начал вести себя так, значит, у нас ничего не вышло. – Он отвернулся, и она заметила слезы в уголках его глаз. – Мы не смогли даже договориться, как реагировать на его поведение.
Услышав боль в его голосе, она протянула руку и коснулась его руки.
– Ты сделал все, что мог, Стивен, пора жить будущим, а не прошлым. Теперь пришло наше время. И оно будет замечательным. – Вначале нерешительно, а потом со страстью, которая удивила ее саму, она начала целовать его, забыв об опасности, о том, что Хьюго, или Люси, или еще кто угодно может войти в любую минуту.
– Ну вот, – Жаки с шумом опустила стопку дел на стол Тесс, – достаточно работы, чтобы отвлечь вас от грустных дум.
Тесс с подозрением взглянула на Жаки.
– И что же это за грустные думы?
Жаки покачала головой, демонстрируя свою обиду, – Тесс не ввела ее в курс дела и в свою новую прическу. Локоны исчезли, остался один завиток. Стрижка ей очень шла.
– Слушайте, Тесс, я работаю на вас почти пять лет. Я могла бы заметить, правда? Стивен больше не звонит сюда, и вы ему не звоните.
Тесс сдалась.
– Я просто подумала, что, если об этом никто не узнает, мне легче будет пережить то, что произошло.
– И как вы справляетесь?
– Прекрасно. Ну, не совсем прекрасно, на самом деле, но ничего. Если не считать истерического припадка в «Арндейл Центре». Меня больше волнует состояние Элли и Люка.
Жаки присела на краешек стола, так что восемнадцать дюймов ее юбки сократились до двенадцати.
– Послушай, дорогая, у меня никогда не было отца, такого, который живет с тобой в одном доме. И у моей матери его тоже не было. В самом деле, мы не помним, чтобы в нашей семье хоть когда-нибудь были мужчины. Мы успели забыть, зачем они нужны, ну, кроме само собой разумеющегося. И ничего, я выросла, правда? Не стала воровкой. Добропорядочная девушка, любящая свою мать. Дети – сильнее, чем ты думаешь.
Тесс кивнула. Оставалась только одна проблема. Она не сказала всей правды. Не только дети скучали по Стивену, она тоже скучала.
– Только подумай, через пару недель твоя компания празднует свою двадцатилетнюю годовщину – событие года. И ты должна будешь прийти, и никаких отговорок, даже крах супружеской жизни не в счет. По крайней мере, немного развеселишься. Может, тебе сделать чай?
Тесс, немного приободрившись, села за груду документов, которые выложила перед ней Жаки. Она даже задумалась, что наденет на вечеринку. Через пять минут Жаки вернулась с чаем и шоколадным печеньем.
Джозефина радовалась: Стивен перевез свои вещи в ее дом днем, и сегодня им предстояло провести первую ночь по-настоящему вместе.
Джозефине был сорок один год, но она ни разу не приглашала мужчину жить к себе. Даже во время связи с Хьюго он продолжал жить в своем доме. Она почувствовала, что одновременно и радуется, и нервничает. Или, хуже того, если она окажется в ловушке и собственный дом уже не будет больше ее домом?
«Прекрати, – сказала она себе. – Этого мужчину ты хотела с первого же дня, как увидела». Они могут стать легендой художественного мира: Пикассо и Франсуаза Жило, Диего Ривера и Фрида Кало, Дункан Грант и Ванесса Белл, Стивен Джилфилан и Джозефина Квинн...
Напевая, она заперла дверь и пошла к лифту. Вид из ее окна открывался на всю округу – она заметила, что в окнах мастерской все еще горит свет, и решила выяснить, над чем это Стивен работает столь самозабвенно. Но когда она дошла до мастерской, Стивен, должно быть, куда-то ушел, свет уже погас.
Она включила свет и подошла к мольберту.
На холсте был изображен берег моря, залитый ярким солнечным светом. Море – сияющее, тумно-синее, с тихими волнами, песок такой светлый и шелковистый, что можно было ощутить, как он струится между пальцами. Настроение – мягкая чувственность. Глядя на эту картину, Джозефина почувствовала почти непреодолимое желание взять нож и изрезать ее от края до края. Доминирующей фигурой на картине была, безусловно, Тесс. По сторонам от нее сидели Элли и Люк, Люк положил голову матери на колени. И это была, несомненно, лучшая работа Стивена.
На обратном пути к себе Джозефина несколько раз глубоко вдохнула морозный воздух, чтобы успокоиться. Не стоит сердиться на Стивена из-за его картины. Тут конфронтация ничего не даст. Стоит только предложить ему другие наслаждения, которые отвлекут его от семьи и от Тесс, чувственное пиршество, которое затмит домашние радости и сделает их скучными и никчемными.
Поворачивая ключ в замке, Джозефина уже чувствовала сексуальное возбуждение.
В день вечеринки в честь юбилея фирмы Тесс все еще не решила, пойдет она или нет.
Но Жаки и слышать не хотела о том, что она пропустит вечер.
– У тебя нет выбора. Сейчас ты – партнер «Кингсмилла». Подумай, на что это будет похоже, если ты не придешь? Кроме того, тебе там понравится. На этот раз все организуют секретарши, а не эти старики-ассистенты. Прощай, сыр и вино в офисе! Здравствуй, ночной клуб! Клерки даже готовят какое-то выступление.
К величайшему удивлению Тесс, Жаки оказалась права. Было действительно очень весело. Маленький ночной клуб был превращен усилиями «Жаки и К°» в зал судебных заседаний, подмостки разместились там, где обычно находится стойка, маленькие круглые столики с золочеными стульями – вместо галерки. Ди Джей, принесший диски, правильно оценил свой рынок и ставил старые пластинки «Роллинг Стоунс» без обычных оханий «О боже, только не это старье» и прочих выражений, ставших традиционными в подобных случаях.
Поначалу Тесс держалась в сторонке, болтая с другими партнерами и их женами, но Жаки не могла на это спокойно смотреть. Она решила, кажется, исполнить миссию «Забота об одинокой женщине», которая заключалась в том, чтобы бесперебойно снабжать ее бокалами вина и бесконечными молодыми людьми, приглашавшими потанцевать. Устав до изнеможения после трех танцев подряд, Тесс поблагодарила очередного кавалера и стала пробиваться в более спокойный конец зала. По дороге она заметила Джона Финча, молодого юриста, которого присылали заменить ее в деле Эйлин Макдональд. Вдруг, раззадорившись, шутки ради, она решила пригласить его потанцевать. Но Джон, юный и важный и, возможно, еще не оправившийся от унижения на суде, покачал головой.
– Извини, Тесс, но я не танцую.
– А я танцую, – сказал голос позади нее. Обернувшись, она увидела Лайала Гибсона.
Тесс растерялась. Почему-то танцевать с Лайалом было совсем не то, что скакать с двадцатилетними клерками. Но она не нашла достойного повода к тому, чтобы отказаться.
Лайал оказался на удивление хорошим танцором. Его длинные нескладные конечности стали гибкими и ловкими под музыку. Лайал заметил удивление в глазах Тесс.
– Моя мать годами подвергала меня унижению в Английской академии бальных танцев. Ну, да это еще что, вы не видели в моем исполнении пассодобль!
Тесс рассмеялась, представив себе, как Лайал танцует танго по четвергам.
– Пожалуйста, не смейтесь. – Он покачал головой с шутливой укоризной. – Я был победителем на конкурсе молодых исполнителей латиноамериканских танцев на Юго-Востоке. То есть до того, как поступил в университет и понял, что бальные танцы – это, безусловно, недостойное занятие.
Тесс вдруг осознала, что они остаются на танцплощадке дольше других и что все, возможно, уже показывают на них пальцем. Она остановилась.
– Думаю, надо что-нибудь выпить, пока я не умерла от обезвоживания.
Она повернулась в сторону бара, но рука Лайала удержала ее.
– Не убегайте, – попросил он, – по крайней мере, не сейчас. У меня есть для вас предложение.
Тесс почувствовала леденящую панику. Она слышала множество ужасных историй о мужчинах, пытающихся соблазнить женщину, прежде чем успеет остыть постель бывшего мужа. Но как может Лайал? Она всегда считала его деликатным человеком.
Лайал улыбнулся, явно прочитав ее мысли.
– Не волнуйся. Я – вполне безобиден, если меня не поощрять. Это – профессиональное предложение. Сейчас, когда законы о разводе изменились, меня попросили написать книгу. Не скучный фолиант, полный профессионального жаргона, а популярное издание для обычных людей. И я хотел бы, чтобы ты написала ее вместе со мной. У меня даже есть уже название «Безболезненный развод».
Тесс в ужасе посмотрела на него:
– Лайал, я не могу, не сейчас. Я меньше других подхожу для того, чтобы писать ее. На это есть причины. – Она оборвала себя, не желая сообщать ему подробности. Ее вновь охватило ощущение собственной несостоятельности.
– Тесс, не расстраивайся. – Он понизил голос, чтобы другие танцующие не слышали его. – Слушай, я знаю о вас со Стивеном, боюсь, что уже все знают. Но разве ты не понимаешь, что именно поэтому ты лучше других сможешь написать эту книгу? Ты знаешь, каково это, через что придется проходить другим при разводе. Ты могла бы позитивно использовать свой опыт. – Он говорил негромко и напряженно. Если бы он таким образом предлагал новый товар на рынке, то точно бы преуспел. – Кто знает, может быть, ты сама найдешь это занятие полезным.
Все еще в шоке, как от его предложения, так и от осознания того, что все знают об их разрыве со Стивеном, Тесс решила уйти.
– Обещай, что подумаешь об этом, – настаивал Лайал, – или я заставлю станцевать тебя со мной в обнимку перед главным партнером.
Тесс не удержалась от улыбки.
– О'кей, обещаю, – она вспомнила о счете за новую крышу. – Лайал, а на этом можно будет заработать?
Лайал рассмеялся.
– И это говорит неподкупная Тереза Брин, отвергнувшая сто тысяч «Ганноверса»? Возможно, да.
Тесс решила, что не стоит разбрасываться подобными предложениями. Партнер она или нет, сейчас ей придется туго с наличными.
– Если да, то я займусь этим.
Лайал воспрянул духом.
– Мне нравятся женщины, которые умеют принимать решения.
Когда она пробиралась назад к бару, ее настигла Жаки и понимающе подмигнула:
– Итак, что это было? Мне ревновать или нет?
– Ради бога, Жаки, он предложил мне вместе с ним поработать над книгой, только и всего.
– О-о-о... – захихикала Жаки. – Какой хороший повод проводить вместе уйму времени. Все эти исследования.
– Мы, возможно, будем работать отдельно, – одернула ее Тесс. – В любом случае, – солгала она, – я еще не дала согласия.
– Ты согласишься, Тесс, – голос Жаки звучал все тише и тише – ее закружили в латиноамериканском танце судебные клерки, – ты согласишься.
Тесс вернулась домой в час ночи. Дома было очень тихо. Все давно легли спать. Она прошла в холодную гостиную и оперлась о камин. Взгляд упал на свадебную фотографию – на лицах улыбка, оба молоды и уверены, что впереди целая жизнь, полная любви и радости.
Она поставила фотографию на место и приняла решение. Если уж ей пришлось испытать боль и пустоту, по крайней мере, на что-то этот опыт пригодится. Идея с книгой привлекла ее, у нее появится цель, а именно это ей сейчас и надо.
На следующее утро Тесс проспала, а когда проснулась, голова раскалывалась от боли. «Поделом тебе, – сказал внутренний голос, за то что решила поразвлечься сразу же после разрыва». Но Тесс не обратила на голос никакого внимания. Она размешала себе «Алка Зельтцер», морщась от оглушительного шипения, которое производили таблетки, растворяясь. Конечно, это выше человеческих сил – изобрести средство от похмелья, которое не шипит.
– Ты выглядишь ужасно, – объявила Элли с безжалостностью юности. – Сколько же надо было выпить!
– Я не считала. – Тесс взяла почту и села за стол, держась за голову.
– Оно и видно. Надеюсь, ты не села за руль?
– Элли, я – юрист. – Тесс попыталась вспомнить: неужели она тоже доводила до такого совершенства искусство изводить собственных родителей, когда была подростком? – Конечно, я не садилась за руль.
– Очень хорошо, не хотелось бы, чтобы в семье еще кого-нибудь вызывали в суд. – Она вручила Тесс конверт с полицейским штампом.
Тесс смотрела на конверт, не решаясь открыть его, добрых полминуты. Люк, сидевший с другой стороны стола, отложил ложку и уставился на нее. Этим письмом полиция сообщала, будет ли магазин доводить дело до суда.
– Давай, мам, – подбодрила ее Элли, – открывай коробочку.
Тесс взяла кухонный нож и разрезала конверт. Она дважды перечитала письмо, потом подняла Люка со стула и закружила по кухне.
– Они не подают на тебя в суд. Магазин решил сделать исключение. – Она снова плюхнулась на стул. – Да, надо почаще устраивать истерики. О Люк, ты не представляешь, насколько это хорошая новость! Надо будет это отметить. Надеюсь, вы придете сегодня пораньше. Пицца за мной!
Глава 29
Стивен держал изящную разрисованную бутылочку в руке, чувствуя радостное волнение. Первые образцы духов – готовы! И, несмотря на то, что Хьюго остался недоволен проектом упаковки, увидев окончательный продукт, он вынужден будет признать: духи смотрятся здорово. Если его не обманывает собственное чутье, у них в руках – настоящий хит.
Следующий шаг – усовершенствовать маркетинговую кампанию. Он вытащил свой разлинованный блокнот, чтобы набросать несколько идей перед встречей с Хьюго и Джозефиной.
В соседней комнате, в офисе Джозефины и Хьюго, в воздухе повисло напряжение.
– Ну, ты можешь мне сказать? – Джозефина постучала золоченым карандашом по полированному столу. – Какие сплетни? Что эти мадам из отдела распространения говорят обо мне?
Хьюго сложил руки на груди и злорадно улыбнулся. Он знал, как ненавидит Джозефина, когда кто-нибудь, особенно подчиненные, обсуждают ее личную жизнь. К сожалению, не так уж много можно рассказать – одним из результатов стиля управления Джозефины, дружелюбного внешне и стального внутри, стало то, что люди никогда не сплетничали открыто. Они боялись потерять работу. Но он не собирался рассказывать Джо об этом.
Не успел Хьюго возразить, как их разговор был прерван стуком в дверь. Стивен заглянул в офис.
