Текст книги "От любви не убежишь"
Автор книги: Мэв Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Когда он наконец взглянул на часы, то, к своему изумлению, обнаружил, что уже поздно:
– Мне действительно пора. Все было очень вкусно.
Джозефина встала. Вместе они прошли через комнаты с дубовыми панелями к входной двери.
– На вас было пальто?
– Нет, только это, – Стивен потянулся за портфелем, который оставил в прихожей.
– Можно взглянуть, пока вы не ушли? – она протянула тонкую руку. Она носила только современные украшения, заметил он, ногти ухоженные и аккуратные и, кажется, умышленно не накрашены.
Почти неохотно, но все-таки с некоторым волнением он передал ей портфель. Сверху лежало несколько грубых набросков их новой упаковки. Она вынимала их один за другим, не говоря ни слова, пока не просмотрела все.
– Мне очень нравится, вы хорошо уловили наш дух.
«Взыскательней, чем может показаться на первый взгляд», – подумал он.
Она начала рассматривать натюрморты, которые Стивен забыл вынуть утром в спешке. Рисунок старой женщины привлек ее внимание. Она осторожно вынула его из папки и разместила на столе в прихожей, потом отошла на несколько шагов и стала его рассматривать.
Стивен чувствовал себя по-дурацки, как шестиклассник. Джозефина Квинн не была преподавательницей на вечерних курсах, пытавшейся найти лучшего среди посредственных, она была настоящим коллекционером. Она взяла рисунок и осторожно положила его назад в папку, потом повернулась к нему с серьезным лицом:
– Вам не следовало бы растрачивать такой дар. Это все равно, что плюнуть в лицо Всевышнему.
Стивен нервно улыбнулся, слегка смутившись:
– Правда?
– Хотите знать, что именно так поразило меня? – застала его врасплох Джозефина, закрывая портфель. – Прошу вас, пойдемте за мной.
Стивен, немного испуганно, последовал за ней в заднюю часть дома, обращенную к саду, через кухню, где молодая женщина, явно создатель чудесного ланча, загружала посуду в посудомоечную машину.
Джозефина распахнула дверь в огромный зал с панорамными окнами, выходящими прямо на реку. Повсюду лежали холсты, в центре комнаты стояли два мольберта с незаконченными картинами, на одной из них – обнаженная женщина, очень похожая на ту, которую они только что видели в кухне.
– Потрясающая студия! – поздравил ее Стивен.
– Я спроектировала ее целиком из стекла, чтобы не потерять ни лучика света, – объявила Джозефина с гордостью, ее голос стал неожиданно молодым и жизнерадостным, исчезла резкость профессионала.
Стивен оглядел комнату, совершенно не готовый к тому, что его здесь ожидало. Что-то захватило его, вернуло в прошлое, в детство. Он закрыл глаза и вдохнул воздух, поняв, что это было. Запах масляной краски, смешанной со скипидаром, льняного и лавандового масла, воскресающий прошлое лучше любых духов. Это был запах его детства. За доли секунды он перенесся назад, в мастерскую своего отца, рядом с причалом «Нортумберленд» на берегу Темзы, между мостом Хаммерсент и Чисвиком, задолго до того, как они переехали в Ирландию. Он мог слышать, как река бьется о берег, когда проплывала лодка. Там тоже был запах парафина от обогревателя. Он сидел, играя, на полу, забытый всеми. Над ним – взрослые, зашедшие поговорить с его отцом, уже несущим бокалы с переливающимся через край «дюбонне» (Джулиус говорил, что он дешевле, чем «мартини»), с завитушками мандариновых корок, потому что кончились лимоны. Когда он сидел тихонько, никто не обращал на него внимания. Стоя тут под полуденным солнцем, Стивен ощутил, как его переполняет самое сильное чувство, какое ему приходилось испытывать. Он должен, должен стать художником!
Он знал, что всю жизнь только и делал, что бежал от своего призвания – из-за отца, из-за того, что личность Джулиуса и его достижения подавляли. Он открыл глаза. Воспоминание было таким сильным, что он забыл, где находится. В нескольких футах от него стояла Джозефина, с легкой улыбкой, словно – хотя это было невозможно – поняла все, что он чувствовал.
– Вы его сын, так ведь? – спросила она тихо, – Не надо уточнять, чей.
– Да, – признался Стивен, – да, так и есть.
– Должно быть, это нелегко.
– Да, скажем так.
Он чувствовал: она поняла. Она не пыталась, как другие, даже Тесс, советовать ему повзрослеть, не позволять отцу влиять на его жизнь. Стивен быстро переменил тему:
– А зачем вам эта студия? Вы занимаетесь живописью, когда не руководите?
– Больше нет. Я прекратила занятия живописью давно, когда поняла, что если буду очень много работать, из меня может получиться хороший художник, но не более того. Боюсь, я слишком взыскательный человек, чтобы удовлетвориться этим. Поэтому сейчас я просто сдаю студию тем, кому негде рисовать. Талант по ассоциации, можно так сказать, – она посмотрела ему в глаза на мгновение. – А теперь, когда вы ушли из рекламы, почему вы не хотите стать художником?
Странный вопрос для потенциального работодателя, но Стивену казалось, что она говорит искренне. Инстинкт подсказывал ей: единственное, что он хочет, – это заниматься живописью. Вопрос прозвучал совершенно естественно, но когда она произнесла это, Стивен вернулся к реальности.
– Потому что я останусь без гроша. У меня жена и дети. Ссуда на жилье. Плата за обучение детей. Мне нужно зарабатывать. Я не могу, как ребенок, побежать учиться в художественную школу. По крайней мере, сейчас.
Она рассеянно развернула один из холстов:
– Смотрите, скоро начнется июнь. Почему бы вам не попробовать поступить, на худой конец, в летнюю школу в Брайанте? Всего четыре недели. Вы можете позаниматься там, прежде чем начнете работать у нас. Я смогу, наверно, устроить это для вас. Мой приятель преподает там. – Она замолчала, поняв, что ведет себя слишком активно, предлагает слишком многое. Ее голос сделался тверже, официальнее. – Это в том случае, если мы решим дать вам работу.
Дверь открылась, и в нескольких футах от них остановился Хьюго.
– Спокойно, не будем спешить. Как-никак у нас еще не было возможности обсудить это. – Пронзительный голос, каждое слово сияло, как отполированное. Джозефина вспыхнула, но не обернулась. – Кстати, добавил Хьюго, – я забыл вас спросить кое о чем. – Он говорил так, будто Стивен только что провалил экзамен. – Почему вы отказались от столь блестящей карьеры в рекламном бизнесе?
Стивен взял кисть и потрогал пальцем тонкую щетину.
– Я не отказывался от нее. Я был уволен за то, что не хотел участвовать в десятимиллионной кампании рекламы нового автомобиля, который никому не нужен. Я считаю, что на рынке и без того достаточно роскошных машин.
– Опасное отношение к работе.
– Да, но это не так опасно, как делать то, что считаешь бесполезным.
– Кроме того, Стивен хочет стать художником, – объявила Джозефина.
– Ну, тогда вы попали туда, куда надо, – Хьюго пристально всматривался в лицо Стивена. – Джозефина обожает художников, не правда ли, Джо? Она любит открывать новые таланты.
Джозефина недовольно посмотрела на него, и Стивен почувствовал облегчение, когда она проговорила:
– Вам лучше ехать прямо сейчас, если вы не хотите попасть в час пик. Может быть, вы оставите свои наброски, чтобы Хьюго мог посмотреть?
Когда они обходили здание, направляясь к выходу, она наклонилась к нему и быстро проговорила:
– Знаете, не важно, получится у вас с этой работой или нет, вам все-таки необходимо пойти учиться в Брайант. Я позвоню своему знакомому.
Тесс не терпелось узнать, как прошло собеседование Стивена, она сложила все свои документы еще до пяти вечера, надеясь попасть домой раньше него. Но жизнь разрушила ее замысел, и она оказалась втянутой в дискуссию о затянутом и сложном процессе. Так что к тому времени, когда она, наконец, добралась домой в Челси, Стивен уже сидел с Люком и Элли перед телевизором, закусывая тостом.
– Ну, как прошла встреча? – Она села рядом. – Как легендарная Джозефина Квинн?
– Нормально, немного давит.
Тесс вздохнула. Типично мужская черта – не рассказывать никаких подробностей.
– А как само место?
– Потрясающе. Все устроено просто удивительно. У них необычная философия – настоящая индустриальная демократия в действии.
Тесс изумленно слушала. Это не совпадало с тем, что ей приходилось слышать о Джозефине Квинн.
– Правда? Мне-то казалось, что она немного мегера.
Стивену вспомнилось лицо девушки с сэндвичем.
– Ну, конечно, такое впечатление, что на нее нелегко работать.
– Итак, тебе там понравилось. – По крайней мере, это обнадеживает. – А как работа? Они предложили тебе работу?
– Они позвонят мне.
На мгновение показалось, что Стивен собирается что-то добавить, но потом передумал.
– Что? Что ты хотел сказать?
– Ничего особенного. Только то, что получил от поездки сильное впечатление. У Джозефины такая студия... понимаешь, такая студия могла бы быть у настоящего художника. Я стоял там и внезапно ощутил, будто вернулся в детство, в старую студию отца в Нортумберленде. И там я впервые ясно понял кое-что. Мне нужно рисовать, Тесси, так же, как нужно дышать. Мне необходимо выяснить, смогу ли я стать хорошим художником. Стоя там, точно понял одно: я правильно поступил, что ушел из рекламы. Пусть поздно, но буду художником, чем никчемным рекламщиком.
Тесс чувствовала исходящее от него возбуждение, настолько сильное, что казалось, если наклониться к нему, можно согреть о него руки.
– Ты хочешь сказать, что не пойдешь туда?
– Даже если я получу работу, я смогу приступить к ней только в сентябре. Джозефина сделала мне грандиозное предложение: чтобы я пошел учиться в летнюю школу Брайанта. Ее приятель преподает там, и она смогла бы устроить меня туда. Тесс, это было бы великолепно. Я мог бы выяснить, есть ли у меня талант.
Тесс решила не обсуждать сейчас, хватит ли им денег продержаться до сентября, особенно если за курс придется платить.
Элли делала вид, что смотрит телевизор, на самом же деле прислушивалась к каждому слову. Она посмотрела на мать: заметила ли она, что отец помянул имя Джозефины Квинн трижды за время разговора?
Зазвонил телефон. Элли вскочила и побежала на кухню взять трубку. Через секунду она вернулась:
– Это Джозефина Квинн, – объявила она, взглянув на отца, – она хочет поговорить с папой.
Глава 12
Стивен слушал, польщенный тем, что они так быстро приняли решение. Пока Джозефина сообщала условия, на которых они предлагали ему работу.
– Вы дадите мне время подумать? – спросил Стивен, когда она закончила. – Мне бы хотелось посоветоваться с женой.
Тесс стояла рядом выжидая.
– Они попросили меня заняться этим в сентябре, на шесть месяцев, но контракт можно будет продлить, если они увидят, что все идет удачно и проект не завершен.
Тесс кивнула, ей не хотелось давить на него. Это должен быть его выбор.
– Ты же хочешь, чтобы я поработал у них, правда?
– Ну, конечно, тебе понравилось место и люди. И знаешь, это чертовски облегчит нашу жизнь, мы сможем скопить немного денег до тех пор, пока ты не станешь вторым Пикассо.
Он взял ее за руку:
– Да, ты абсолютно права, моя мудрая дева.
– Не надо соглашаться на эту работу, если не хочешь, пап. – Они обернулись – в дверях стояла Элли, сжимая в руках красный пластиковый буклет. – Я откладывала все деньги, которые дед дарил мне на дни рождения и на Рождество. Можете забрать их. Здесь почти три тысячи фунтов.
Стивен обнял ее, растроганный, и прикоснулся к ее милому лицу, сияющему над потрепанной одеждой:
– Но я совершенно не хочу лишать «Оксфам» половины его доходов. Ты могла бы накупить кучу старых вещей на три тысячи. – Он поднял трубку телефона. – Алло, Джозефина. Мы всё обсудили. Спасибо за предложение. Я буду счастлив принять его.
– . Хорошо. Кстати, я уже переговорила со своим другом в Брайанте. Он предлагает вам пройти собеседование, если вы хотите. Его зовут Слоук Хервард.
– Здорово, – Стивен почувствовал прилив возбуждения. – Я позвоню ему.
Тесс, напевая, быстро убиралась в гостиной, прежде чем пойти в спальню вслед за Стивеном. Она взбила подушки, посмеиваясь над собой. Когда-то она дразнила мать за это, а теперь вот сама делает то же самое. Почему, в конце концов, мы все превращаемся в своих мам, как бы мы ни восставали против них? Она в точности, как ее мать, честно хранила промасленную бумагу в холодильнике. Но у нее никогда не хватало времени печь пироги. И когда она ругала Люка за то, что он ставит бутылку с молоком на кухонный стол, в ее голосе слышалась возмущенная интонация ее матери.
Впервые за последние недели Тесс расслабилась. Ее сбережений хватит как раз до сентября, а потом Стивен начнет зарабатывать. Ничего страшного, если им придется поэкономить. Ей становилось спокойно от одной только мысли, что Люку и Элли не надо будет менять школу и что они останутся в этом доме, который так любят.
Она задернула шторы и отправилась спать, не заметив, что Люк передвинул маленький столик, который обычно стоял у дивана, чтобы класть на него пластиковых борцов. Столик грохнулся на пол, увлекая за собой маленькую бело-синюю китайскую вазочку. Эту вазочку много лет назад извлекли из затонувшего корабля, и она была одной из немногих вещей, оставленных ей бабушкой.
Наклонившись над осколками, Тесс убедилась, что вазочку уже не удастся склеить, оставалось только надеяться, что это не станет дурным предзнаменованием.
– Вы имеете какое-то отношение к Джулиусу Джилфилану, так ведь?
Стивен чувствовал враждебность, исходящую от человека, сидящего напротив. Слоук Хейвард явно относился к тем, кто не одобрял творчество старины Джулиуса. По правде говоря, Стивену это нравилось.
– Очень отдаленное, – солгал он.
Слоук бросил взгляд на письмо, лежащее перед ним. Он не любил этих перебежчиков из рекламы, особенно если они имели отношение, хотя и отдаленное, к великим старцам в живописи. Это заставляло их казаться значительнее, чем они были на самом деле. Слоук любил в студентах только одно качество – скромность. Три года и без того слишком мало для обучения, по мнению Слоука, целый месяц летней школы уходил только на то, чтобы заставить их забыть все, чему они успели научиться до этого, и превратить их в чистые листы, чтобы Слоук мог писать на них. Иначе все было напрасной тратой времени, считал он. Но, в то же время, Джо Квинн была для школы весьма важна. Он вспомнил, как она вошла в его офис студенткой, когда поступила в Брайант, полная энтузиазма, только что из Девона, с блестящими коричневыми волосами и свежестью деревенской девушки. Все это давно исчезло под круглогодичным загаром.
– Ну, хорошо, мистер Джилфилан, вы зачислены в школу.
Стивен изумленно взглянул на высокого угловатого мужчину с пижонскими баками и мрачным выражением лица, сидящего напротив него за столом.
– Вы что, даже не посмотрите мои работы?
– Все в порядке. У вас отличные рекомендации. Увидимся в августе. – Слоук в первый раз улыбнулся и пожал Стивену руку.
В конце концов, он пообещал ему только место в школе. Он не обещал, что учиться будет легко. Стивен еще пожалеет, что бросил рекламу.
Только на полпути домой Стивен понял, что его курс начнется как раз тогда, когда они планировали поездку в Ирландию. Оставалось только надеяться, что Тесс отнесется к этому с пониманием. В последнее время ей приходится со многим мириться. Он нырнул в «Маркс и Спенсер» и купил ей букет цветов, чтобы смягчить удар.
– Ну, как ты? – Тесс резала лук для соуса к спагетти. Она оглядела букет. – А почему цветы? Ты что-то натворил?
Стивен виновато посмотрел на нее:
– Сама суди. Тебе вначале хорошие новости или плохие? Хорошая новость – то, что меня зачислили на курс.
Тесс отложила нож и поцеловала его.
– Стивен, это же здорово!
– Плохая новость – курс совпадает с нашим летним отпуском в Корке. Я думаю, что смог бы провести там с вами последнюю неделю.
Тесс чуть было не принялась возмущаться, но вспомнила, что он устроился на работу в «Ричмонд и Квинн» только ради нее. Живопись – вот чем он хотел заниматься на самом деле.
– О'кей, – она спрятала разочарование, уткнувшись в цветы, – только держись подальше от обнаженных натурщиц.
Стивен засмеялся, вспомнив чудесную старую деву, которая позировала на их вечерних занятиях.
– Посмотрим, на что я способен.
Июнь и июль Стивен посвящал все свое время исключительно творчеству. Он сводил с ума всех домашних, выискивая модели для себя. Тесс наотрез отказалась позировать, сославшись на то, что слишком занята. Люк с радостью согласился, но не мог усидеть спокойно и двух минут. А Элли как раз проходила подростковую фазу: «Я ненавижу свое тело», и ей была отвратительна сама идея быть запечатленной на холсте. Одна Инга хотела ему позировать. Она сидела часами неподвижно, мечтательно глядя в окно и демонстрируя наилучший ракурс своего профиля. Это приводило в отчаянье Тесс – некому стало заниматься глажкой, уборкой, покупками. Как-то раз Инга настолько погрузилась в свои мечты, что забыла забрать Люка из шахматного клуба и он, оставшись без денег, зайцем поехал домой на метро. Возникла еще одна проблема: почти вся одежда Стивена оказалось в скором времени безнадежно испорченной масляной краской. И тут неожиданно на помощь пришла Элли. В конце летнего семестра она предложила пойти вместе за покупками в отличное место, под названием «Лоуренс Корнер». Меньше чем за час она одела его с головы до ног в армейскую форму, потом отступила назад, чтобы получше рассмотреть результат своих усилий. Нужна последняя, завершающая деталь. Она добавила армейскую бейсбольную шапку, причем надела ее на Стивена задом наперед в стиле «рэп».
В новом наряде он стал выглядеть на двадцать пять лет. Стивен решительно повернул кепку козырьком вперед.
– Трус, – поддразнила его Элли.
– Точно.
– Прекрати. Мы же обещали пойти показаться маме. Вот она удивится.
Тесс понимала, выслушивая клиентку в своем офисе, что многое из того, на что жаловалась эта женщина, было ей хорошо знакомо по собственному браку.
– Когда мы только поженились, это был человек большого полета, а сейчас он плывет по течению. Все друзья моего мужа зарабатывают в два раза больше него. У всех загородные коттеджи или недвижимость во Франции, а мы застряли в том же самом месте, где жили восемнадцать лет назад. Честно говоря, с меня довольно. Как вы считаете, на каких основаниях я могу добиваться развода?
Тесс разглядывала красивое, но весьма недовольное лицо клиентки и думала, насколько отвратительно то, что она говорит.
– Ни на каких, – неожиданно ответила Тесс, застав клиентку врасплох. – У вас абсолютно нормальный брак. Понимаете, в жизни перемешано хорошее и плохое. Он не зарабатывает сто пятьдесят тысяч в год? Но, может быть, он больше занимается детьми, чем все эти ваши «друзья мужа». Вы когда-нибудь спрашивали детей, кто им нужен: мужчина большого полета или отец, которого они видят рядом каждый день?
Женщина возмущенно замотала головой. Тесс поняла, что все это можно было бы отнести к ней самой. Ей нравилось в Стивене его чувство юмора, непосредственность, способность сильно чувствовать и увлекаться. Она вышла за него замуж не ради его карьеры. Тесс внезапно развеселилась.
– Все, что вам нужно, – это романтический отпуск. Поезжайте куда-нибудь, и уверяю вас – вы измените свое мнение.
Она выпроводила ошеломленную женщину из офиса и наткнулась на Стивена. Он выглядел до смешного молодым и беспечным, похожим на какого-то сантехника. Они с Элли поджидали ее в приемной. Тесс помахала им, провожая клиентку до двери.
– Спасибо, – громко проговорила женщина как раз в ту минуту, когда в комнату вошла Патриция. – Никогда не думала, что приду на консультацию к юристу по бракоразводному праву, и мне посоветуют сохранить брак.
Тесс в ужасе закрыла глаза. Легко представить себе, что Патриция может раздуть из этих слов: отговаривание клиентов от совершения правовых действий, приносящих доход фирме. Еще одна пометка о неблагонадежности. Но Тесс решила больше не думать об этом.
– Итак, куда мы пойдем? – спросила она «водопроводчика» и его подругу. – В «Макдональдс» или «Кентукки Фрид»?
Глава 13
– Сумку уложил? Линейку? Запасные трусы? – Тесс поправила воротник армейской рубашки Стивена и поцеловала его на прощанье.
Он в первый раз шел на занятия в летнюю школу в Брайанте.
Тесс пыталась шутить, но все-таки не могла заглушить двойственное чувство, которое испытывала по поводу новой главы в жизни Стивена. Для него это было началом большого приключения. Тесс искусство и художники всегда казались чем-то далеким, даже подозрительным. Она знала Джулиуса, конечно, но Джулиус был совершенно самодостаточным. Стоило ему начать работать, как он погружался в свой собственный мир и не пускал туда никого, даже Стеллу.
Со Стивеном, чувствовала она, все будет по-другому. Он наверняка будет требовать, чтобы она поняла и разделила его страсть. Но сможет ли она? Готова ли она к этому?
Стивен вышел из метро на Гудж-стрит и пошел в сторону Брайанта. Эта часть Лондона была ему почти незнакома, хотя она считается частью культурного центра города. В пределах нескольких сотен ярдов, в Блумсбери, все было исписано и разрисовано. Почти на каждом доме – голубая табличка, извещающая, какой известный композитор или писатель проживал здесь. Сама школа в Брайанте тоже имела блестящую репутацию. Стивен по-настоящему волновался, впервые после того награждения за рекламу. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь, а ведь это было всего шесть месяцев назад.
И вот он здесь, в летней школе Брайанта. Стивен вошел внутрь вместе с другими учениками.
Подростков было немного. Вот был бы кошмар – он один, седобородый, среди толпы таких, как Элли в ботинках «Доктор Мартене». По крайней мере, половина студентов взрослые люди, как он, а один или два – совсем пожилые.
Заметив его колебания, женщина с волосами с металлическим отливом, со складным мольбертом под мышкой, в широких вельветовых брюках и потрепанной соломенной шляпе решила взять его под свое крыло.
– Вы новенький? – пролаяла она.
– А разве только я? – спросил Стивен.
– Вовсе нет. Я прихожу сюда заниматься каждый год, провожу здесь свой летний отпуск. Здесь и на выставке цветов в Челси. Никогда не пропускаю. – Она беззастенчиво ткнула Стивена в бок, показывая ему, куда идти. – Оставляю своего старика в Сомерсете и развлекаюсь три недели. Это гораздо лучше, чем потеть в какой-нибудь дыре, полной отпускников.
Стивен ухмыльнулся. Его явно ждало множество сюрпризов.
– Добро пожаловать в школу изящных искусств в Брайанте. Я Слоук Хейвард, ваш гид и мучитель на следующие четыре недели. – Слоук оторвал свое длинное тело от стула и вырос перед классом. – Итак, первое. Если вы считаете, что знаете что-либо об искусстве, посоветовал бы вам поскорей позабыть это. У нас всего несколько недель, и мне нужно превратить в чистый лист каждого из вас.
– Что, если мы уже проделали какую-то работу и подыскали для себя оптимальный жанр? – спросил человек средних лет с заднего ряда.
– Вам придется попробовать себя и в других жанрах, – резко ответил Слоук, – например, мистер Джилфилан, вон там... – Стивен вскинул голову, услышав свое имя. – Он думает, что круто рисует с натуры, не правда ли, мистер Джилфилан? Так вот, на этой неделе ему не придется рисовать с натуры.
С задних рядов раздались смешки. Он не поверил своим ушам. Слоук даже не потрудился взглянуть на его работы, а теперь вот выставляет его на посмешище перед всем классом. На какое-то мгновение он почувствовал желание встать и уйти. Но, видимо, только этого Слоук и добивался.
Стивен устоял и решил не отвечать, хотя был бы более удовлетворен, нанеся ответный удар. Если Слоук продолжит нелюбезно себя вести, он просто не будет обращать на него внимание и будет гнуть свою линию. Он твердо решил провести здесь время с максимальной пользой, со Слоуком или без – неважно.
– Не волнуйтесь, – прошипела ему леди со стальными волосами из Сомерсета, – он все время выбирает себе кого-нибудь, очевидно, считает, что вы можете выдержать давление.
Стивен поморщился. Если это было одобрение со стороны Слоука, то какой же будет его критика? У него было неприятное предчувствие, что вскоре он это узнает.
Стивен проснулся и, повернувшись к радиобудильнику, понял, что не прошло и недели в Брайанте, а он уже не хочет туда идти. Слоуку потребовалось меньше пяти дней, чтобы разрушить его веру в себя и убить всякий энтузиазм. Бесконечное ворчание этого человека, его придирки и критика походили на китайскую пытку водой. И, возможно, он был прав. Может быть, Стивен и вправду жил иллюзиями?
Он повернулся к Тесс. Можно ли довериться ей? Но она еще спала. Кроме того, у нее были все основания смириться. Вначале он сделал все, чтобы разрушить их налаженную жизнь, а теперь вот снова полон сомнений. Нет, в этом сражении ему предстоит биться одному.
Слоук раздавал кусочки угля для эскизов. Все в студии испытывали неуверенность, не зная, с чего начать. Все, кроме Стивена. Он установил мольберт в самом дальнем углу класса и увлеченно рисовал.
– Хорошо, а сейчас посмотрите на композицию фруктов перед вами и начинайте писать. Лучше всего – широкие штрихи. Смелее, как мистер Джилфилан.
Все обернулись в сторону на Стивена. Просто удивительно, как этот человек ухитрялся сделать комплимент и одновременно нанести завуалированный удар. Ну что ж, Стивен не нуждается в его оценке, плохой или хорошей.
Сегодня утром, лежа в кровати, он решил, что единственный способ пережить весь курс – это не обращать никакого внимания на Слоука.
Пока все рисовали, Слоук смотрел на Стивена. Он знал, что Стивен не любит его. Но в любом случае ему не повредит знать, что в живописи, в отличие от рекламы, нет никакой халявы. Живопись – это прежде всего тяжелый труд, ремесло. Нечего здесь важничать, он, наверно, думает, что умение рисовать у него в генах и что, имея такого высокого покровителя, как Джозефина, он сможет с легкостью всего добиться. Он повернулся к Стивену спиной и начал обходить класс, проверяя, как продвигается дело у других.
Поглощенный смешиванием красок для следующего этапа работы, Стивен совсем позабыл о Слоуке. Смысл сегодняшнего упражнения заключался в том, чтобы закончить картину за один раз, не углубляясь в мелкие детали, и Стивену показалось, что эта техника дает замечательную свободу. Композиция была составлена из слив в керамической чаше, некоторые еще на веточках с листьями, все с чудесным тусклым пурпурным отливом, таким необычным для фруктов. Пока Стивен писал, ему вспомнились сливы, которые он срывал с деревьев в Нортумберленде. Стелла выращивала там сливовые деревья. Лондонские сливы сладкие и спелые, он до сих пор еще помнил их вкус. Улыбаясь, он добавил немного черного к иссиня-пурпурной краске на мольберте.
– О'кей, – Слоук объявил об окончании занятий, – можете оставить свои холсты на месте, чтобы они просохли за выходные. Приходите ровно в девять в понедельник, и мы оценим ваши шедевры. – Он безжалостно ухмыльнулся. – Так что вы сможете хорошенько расслабиться за выходные.
– Желаю вам хорошо отдохнуть, – весело сказала Стивену его новая знакомая. – Вас, по крайней мере, ждут домашние, они-то уж смогут вас отвлечь. А все мои давно покинули родное гнездо. Остались только я и мой старик. И мы до смерти надоели друг другу.
Стивен помог ей открыть дверь. Она совершенно права. Приободрившись, он направился домой.
– Господи, мам, ты не видела прыщ Люка? – восторженно спросила Элли мать.
Тесс резала овощи на кухне.
– Да что ты говоришь, Элли? – Тесс состроила гримасу.– Только не сейчас, когда я готовлю ужин.
Люк сидел за кухонным столом и обреченно разглядывал себя в косметическое зеркальце Тесс, разместившееся на тетрадке с домашним заданием по физике.
– Завтра в школе дискотека, – стонал Люк, – я буду как прокаженный. Шарлотт Джонсон и не взглянет на меня!
– Я дам тебе свой маскирующий карандаш, – предложила Тесс, – никто ничего не заметит.
– О мам, ну не говори глупости, конечно, они все заметят.
Тесс с облегчением вздохнула, услышав, как хлопнула входная дверь внизу. Это, должно быть, Стивен. Сейчас он разрешит семейный кризис.
Он вошел в кухню и поцеловал ее.
– Что с Люком? – Он показал на сына, скорбно склонившегося над столом.
– У него прыщ размером с отель «Ритц», – радостно сообщила Элли.
Стивен подавил улыбку, вспомнив, как тяжело быть подростком.
– Да брось ты, старик, это же увеличительное зеркало. Конечно, твой прыщ выглядит в нем больше. Переверни зеркало, и он уменьшится.
Но, к несчастью, Люк смотрелся с нормальной стороны, стоило ему перевернуть зеркало, и прыщ вырос, как гора.
– Так даже хуже!
– Ага, в таком случае поможет только одно. – Стивен залез в ящик стола и вытащил оттуда устрашающий штопор. Люк отпрыгнул от стола и попятился к двери.
– Все в порядке, пап. Я намажу его маминым карандашом. – Он выбежал из комнаты и помчался в ванную, оставив всех корчиться на кухне от смеха.
– Все в порядке? – спросила Тесс, вытирая с глаз слезы. – Мне показалось утром, что тебе надоели твои занятия.
– Да, немного, – признался Стивен, – но ничего такого, что не могла бы уладить порция семейной возни.
Занятия должны были начаться рано утром в понедельник, поэтому Слоук решил быстро осмотреть студию перед тем, как уйти. Он знал: Мэй, уборщица, очень сердилась, когда холсты оставляли сушиться, они постоянно сражались из-за этого – вот уже двадцать лет. Если мольберты были разложены, ей требовалось в три раза больше времени для мытья пола. Она мстила ему, выбрасывая тюбики с самой дорогой краской – фиолетовым кобальтом. Не забыть бы их убрать. Дешевые краски ее не интересовали.
Слоук начал осмотр. Он не любил подолгу стоять перед каждой картиной. Первое впечатление, – считал он, – всегда правильное. Неплохо, в общем. Одни слишком робки – но чего ожидать от первой попытки писать маслом? Другие буквалистски подробны, не дают проявиться чувственности спелых плодов.
Дойдя до последнего ряда, он обнаружил, что Стивен сознательно повернул свой мольберт к стене, словно пытаясь защитить его. Слоук развернул мольберт и взглянул на картину. К его неудовольствию и удивлению, работа Стивена намного превосходила все остальные. Сливы в глазурованной керамической вазе сияли на темном фоне драпировки – труднодостигаемый эффект. Плоды вышли как настоящие, можно было ощутить их спелый запах. Это была живопись, ничего общего не имеющая с фотографией. Слоук с минуту созерцал ее, потом подошел к папке с предыдущими работами, которые студенты должны были оставить в классе. Он открыл работы Стивена и посчитал их – примерно двадцать. Несколько натюрмортов, какие-то зарисовки молодой белокурой женщины в различных позах, цветы, по-видимому, дизайн упаковки для каких-то духов, и два или три рисунка с натуры. Все талантливо, но последний рисунок надолго приковал к себе его внимание. На нем была изображена Оливия Дарлинг. Тридцать лет назад она была лицом артистического мира. Всем хотелось нарисовать ее, и всем хотелось затащить ее потом в постель. И большинству это удавалось, даже Слоуку однажды удалось – тогда девятнадцатилетнему, подающему надежды студенту. Он закрыл глаза, вспоминая ту ночь, тогда Оливии было, наверно, уже сорок пять лет: побитая жизнью, но все еще прекрасная, она позволила ему любить себя и осторожно показала, не унижая его нежную гордость, как доставить женщине наслаждение.
