Текст книги "От любви не убежишь"
Автор книги: Мэв Хэран
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Кстати, – сказала Жаки, впуская первого клиента, – с вами хотела поговорить Патриция Грин.
Тесс сделала удивленную мину. Патриция Грин была ее постоянным оппонентом в «Кингсмилл». Она специализировалась в налоговом и корпоративном праве и приносила компании значительно больше прибыли, чем Тесс. Хотя Грин заявляла, что не имеет ничего против малоимущих, Тесс подозревала, что та просто ненавидит их, толпящихся в приемной, – портят новый имидж компании.
– Стивен, Стиви, входи, входи. – В маленьком крепком теле Теда едва умещалась вся его энергия. Он метался из угла в угол, точно взбесившейся кенгуру. – Ты знаешь, кто мне позвонил первым сегодня утром? – Стивена всегда поражала способность Теда выглядеть так весело и заговорщически одновременно. – «Всемирные Моторы». Хотят, чтобы мы сделали для них рекламу.
Стивен удивленно вскинул брови. Фирма была крупнейшим американским производителем автомобилей, настоящая удача.
– А я думал, что они вполне довольны своим сотрудничеством с СКР.
– Так оно и было до тех пор, пока они не пришли на вчерашнюю церемонию награждения и не сравнили свою неудачную и чересчур дорогую рекламу с твоим роликом со стиральной машиной. Они считают, что если ты смог сделать подобное с бытовой техникой, то наверняка здорово раскрутишь их новую модель.
Тед так широко улыбался, что Стивену показалось, будто его лицо вот-вот расколется надвое:
– Это будет самый большой заказ за все годы. Четыре миллиона. И два из них пойдут на телевизионное время. Все, что нам нужно, – это показать им, что у нас есть еще более блестящие версии того, откуда взялись тюлени.
– Когда же?
Тед был так любезен, что изобразил неуверенность.
– На следующей неделе?
Стивен засмеялся:
– В таком случае мне лучше приняться за работу.
Прежде чем храбро ринуться в следующую семейную историю с никудышным концом, Тесс решила, что ей необходимо выпить чашечку животворного чая.
Жаки не оказалось на месте, поэтому Тесс сама включила чайник и открыла буфет, где Жаки обычно хранила чай и кофе. Прямо на нее смотрела фотография Лайала Гибсона, удачливого молодого юриста, любимчика фирмы, вырезанная из газеты «Бюллетень правового общества». Тесс улыбнулась: что ж, так устроен мир.
Она почувствовала: Жаки стоит сзади.
– Итак, Лайал Гибсон, – поддразнила Тесс, – а я и не знала, что ты неравнодушна к мистеру «Законы местного самоуправления».
– Не говорите глупостей, – отрезала она, захлопывая буфет.
Тесс безуспешно пыталась скрыть улыбку:
– Я поняла, что вы имели в виду. – Она смягчилась. – Он похож на Гарри Хэмлина, только намного лучше.
Через полчаса, когда Тесс мирно наслаждалась короткой передышкой, раздался стук, и в дверь просунулась голова Жаки.
– Пришла Патриция Грин. Вы можете принять ее сейчас?
Тесс поморщилась. Приход Патриции почти наверняка предвещал плохие новости. Она знала, что Патриция с ее степенями в экономике и юриспруденции считала себя непогрешимым совершенством, а Тесс – грязной девчонкой, хихикающей на задней парте. Быть «Социально ответственным человеком» означало, по мнению Патриции, не заниматься бесконечными неплатежеспособными клиентами себе в убыток, как это частенько делала Тесс, жалея их. По настоящему социально ответственный человек должен брать клиентов, способных принести фирме доход, и рассчитываться с ними по максимуму.
Тесс вздохнула:
– Пусть войдет.
Она услышала Патрицию раньше, чем увидела. Та как раз переживала стадию увлечения тяжелыми аксессуарами. Серьги, браслеты, на туфлях и сумке – цепочки. На Патриции было больше позолоты, чем на прилавке ювелирной лавки. Тесс так и хотелось посоветовать ей продеть кольцо в нос: тогда можно было бы навешать еще больше цепей.
– С вашей стороны очень мило уделить мне минутку.
– Чем могу быть полезна?
– Вы не слышали, какие ходят слухи?
– Какие?
– Они думают сменить партнера.
Тесс сделала каменное лицо. Конечно, она что-то такое слышала, хотя главный партнер пообещал, что в следующий раз они возьмут в качестве партнера ее. Может быть, они уже приняли какое-то решение и пока еще не сообщили ей?
Патриция продолжала:
– Если вы ничего еще не знаете, я могу рассказать вам, что говорят. Они точно собираются взять нового партнера. – Патриция снисходительно улыбнулась. – Но до сих пор не решили, кто это будет – вы или я.
Глава 3
Стивен пожевывал конец карандаша и смотрел в блокнот. Он сидел уже битый час, пытаясь придумать то, что потрясло бы воображение владельцев «Всемирных моторов» и убедило бы их, что стоит расторгнуть контракт с самым популярным агентством в Лондоне и вперить свой бизнес ему. Но ничего не приходило в голову. Он знал, в чем дело. Фирма запускала новую серию роскошных высококлассных машин, и Стивен не мог не удивляться: неужели именно это нужно людям сейчас, в разгар самого жестокого с тридцатых годов кризиса (если, конечно, не относиться серьезно к заверениям правительства, что кризис преодолен).
Он подошел к окну – его приятель, бомж, устроил пирушку на лужайке. Повернувшись к столу, он заметил вчерашнюю награду и взял ее в руки. Грубый кусок металла, единица измерения веса – престиж. Он уже получил несколько приглашений на ланч от директоров других рекламных агентств, несомненно, чтобы выяснить, можно ли переманить его на разумных условиях.
Господи, что же такое с ним происходит? Пожалуй, он достиг наивысшего успеха в своей работе. Но вот подкрадывается ощущение неудовлетворенности, от которого он никак не может избавиться. Еще и этот вопрос Люка сегодня утром: «Для чего нужна реклама, папа?» Он отшутился, но ведь у него у самого не было ответа. Может, это просто спад после вчерашнего напряжения?
Обернувшись, он увидел Билла Беркли, молодого сотрудника агентства, с которым они вместе делали рекламу «Ультрон», – в дверь просунулась его голова с широченной улыбкой.
– Знаешь что? – В глазах блеск, рубашка фирмы «Турнбулл и Ассер», и красные спортивные подтяжки. Молодые служащие рекламных компаний обычно большие модники.
– Что? – отозвался Стивен.
– Я собираюсь работать с тобой над роликом для «Моторов».
– Если получим заказ.
– Конечно, получим. С твоим-то талантом и моим шармом! Обязательно получим! – Он благоговейно показал на награду, как на святыню. – Вот она! Ужас, правда?
Стивен рассмеялся. Билл в совершенстве научился различать тончайшие градации статуса в мире рекламы. Он мог бы написать диссертацию о том, что значила для престижа фирмы возможность выпускать пять роликов для БМВ вместо трех.
– Да ладно тебе, бар закроется только через полчаса, твою победу надо отметить.
Стивен вздохнул с облегчением. Возможно, его настроение еще переменится.
– Хорошая мысль.
Тесс уже надела пальто и направилась к дверям, но тут заметила Вилла Кингсмилла – он как раз выходил из своего кабинета – и поняла, что такой шанс не следует упускать.
– Вилл! – позвала она. – Можно вас на минутку?
Вилл обернулся. Как розовый лосось, которого неожиданно вытащили из воды, он беспомощно извивался, стараясь соскочить с крючка. За последнее время он растолстел и уже не был похож на того худого и голодного радикала, который основал фирму двадцать лет назад, на пике своего реформаторского пыла. Сейчас он больше напоминал представителя партии тори, с удовольствием вкушающего все прелести благополучной жизни.
– Конечно, Тесс. У тебя есть время посидеть, выпить что-нибудь?
Тесс знала, что она ему не безразлична, это было ее единственным преимуществом. Он позвал ее работать к себе, потому что она была увлекающейся и преданной делу и всегда говорила начистоту то, что думала. Но нее это было пять лет назад. Теперь, она подозревала, эти качества стали ему неудобны. Он пропустил ее в свой кабинет.
– Спасибо. Бокал белого вина был бы очень кстати.
– Итак, чем могу быть полезен?
– Я по поводу этих слухов.
– Каких слухов? – Вилл налил себе виски.
– Что вы собираетесь взять нового партнера. – Она чуть было не добавила: «и вы не можете решить, кто это будет, я или Патриция».
– Тесс, Тесс, – закудахтал Вилл и сел напротив. Иногда Тесс казалось, что он решил перескочить средний возраст и сразу войти в фазу «пожилой судья». – Я же обещал, что ты узнаешь об этом первой. Пожалуйста, не слушай сплетен.
Тесс допила вино. Она не знала, верить ему или нет. Но что делать? Она встала.
– Замечательно.
– Моя дорогая девочка! – Тесс восхищало, как хорошо ему давалась роль старика, ведь он был не больше чем на десять лет старше ее. – Ты что же, думаешь, что я отступлюсь от своего слова?
Тесс закрыла за собой входную дверь и прислушалась. Дом как-то странно затих. Она прошла на кухню и бросила сумку на стул. Отвратительный хруст под ногами означал, что Люк уже вернулся домой, – пол был усеян кукурузными хлопьями. Вот уже год, как Люк проходил «Период Любви к Кукурузным Хлопьям». Он ел только то, что насыпалось из картонной коробки, и Тесс вынуждена была давать ему витаминные добавки, на всякий случай, потому что, говорят, самое полезное в этих хлопьях – упаковка. Впрочем, в последнее время он начал есть все, что посыпано хлебной крошкой и побывало в печи. «Шаг в правильном направлении», – говорила себе Тесс.
Наверху она услышала шум, доносившийся из комнаты, в которой он держал «Скейлекстрик». Скорее всего, у него были его друзья Том и Бен. Она сняла пиджак и пошла посмотреть, в чем дело. Оказалось, что ни Том, ни Бен не участвовали в битве. То были Стивен и Люк, Инга смотрела на них с видом доброй мамаши. Музыка, гремящая из комнаты Элли, была знаком ее неодобрения шумных мужских забав.
– Элли, – заорала Тесс, – ты можешь это выключить? – Потом заглянула к ней в комнату. – Вам что, не задали на сегодня уроки?
Элли неохотно оторвалась от своего «Собеседника».
– Я не могу работать, когда такой шум. Почему мужчины такие тупые, мам? Даже такие милые, как папа. – Тесс улыбнулась. Сейчас это была любимая тема Элли. – Пен, Лил и я, – невозмутимо добавила Элли, – подумываем о том, чтобы стать лесбиянками.
– А! – Тесс покачала головой. – Следует решать проблемы по мере их возникновения.
– Только теоретически, – успокоила ее Элли, – понимаешь, это же так круто.
– Да, понимаю. – Тесс присела на кровать. «Почему я не могу заставить заткнуться этих ребят?» – Стивен! – крикнула она. – Элли не может делать уроки в таком шуме.
Стивен вылез из-под игрушек, улыбаясь.
– Нам нельзя больше играть?
Элли обиженно посмотрела на своих смеющихся родителей.
– Конечно, для тебя это нормально, – сказала она, глядя с упреком на Тесс, – у тебя было трудное детство, а нам с Люком все приносили на тарелочке. Это, и правда, нечестно.
Тесс, вспомнив радости своего трудного детства, переглянулась со Стивеном, и оба рассмеялись.
– Ну, хорошо, – решительно заявил Стивен, – никаких больше тебе поблажек, и посмотрим, как это отразится на твоей учебе.
Они закрыли дверь в комнату Элли, и Стивен заметил, что за смехом Тесс скрывает усталость.
– Был тяжелый день? – спросил он.
– Да нет, как обычно. Патриция интригует, клиенты рыдают, мужья сражаются с женами за детей – все как обычно. Хотя, – она вспомнила, – я поймала Вилла, когда он уже собирался уходить, и попыталась выяснить, не передумал ли он сделать меня своим партнером.
Стивен улыбнулся, вообразив эту сцену. Бедный Вилл, рыжеголовая головешка обрушивается на него как раз в тот момент, когда он торопится на свою электричку в шесть десять до Ньювери.
– Я держалась совершенно спокойно.
Стивен провел рукой по ее роскошным волосам и посмотрел на нее сверху вниз.
– Угораздило же меня жениться на рыжей. Помнишь, старина Майлс из Этона называл тебя моей радикальной частью, а ты поносила его, говорила, что он и его семья – паразиты, живущие на хребте рабочего класса?
Тесс смутилась:
– Я что, правда так говорила? Как грубо.
– С тех пор ты смягчилась, но я бы не пожелал такого Кингсмиллу. – Он дотронулся до темных кругов у нее под глазами. – Посиди, отдохни, я приготовлю ужин.
Тесс с благодарностью посмотрела на мужа. Она очень устала. Боже мой, как же ей посчастливилось, что встретила его.
– Вот именно, – он пожал плечами, словно прочитав ее мысли, – хорошо выглядит и может при случае сварить спагетти. Смотри, как тебе повезло.
– Мне повезет еще больше, если ты не будешь пачкать все кастрюли одновременно.
Через десять минут она спустилась на кухню. Стивен готовил чесночный хлеб и салат к спагетти.
– Это мне следовало бы приготовить для тебя ужин, герой-победитель.
– Вот именно, – горестно признал Стивен, – я всего лишь забытый муж.
Тесс обняла его, пока он размешивал соус.
– Я люблю тебя, ты знаешь. Как прошел день? Они усыпали твой путь розами или предложили схему повышенной пенсии?
Он засмеялся и поцеловал ее в макушку, Тесс положила голову ему на плечо.
Глава 4
– Ну что, готов к супервстрече? – У Билла Беркли не было никаких шансов оказаться представленным вместе со Стивеном, поэтому он решил зайти за ним, чтобы за компанию явиться в переговорную. – Они прислали всех шишек. Раф Валенски собственной персоной.
Стивен взглянул удивленно из-за его плеча. Раф Валенски возглавлял Британское отделение компании и был очень важной персоной. Стивен не был с ним знаком лично, но достаточно наслышан о нем. Да, у «Моторов» серьезные намерения.
В переговорной агентства их уже поджидал Валенски со своей свитой.
Тед произнес вступительное слово и сел, стараясь скрыть обиду: Валенски не обращал на него никакого внимания. Он сам повел собрание. Когда Билл Беркли вставил невинную шутку, пытаясь снять напряжение, Валенски раздавил его, словно улитку сапогом. Очевидно, никто не сообщил Рафу Валенски о такой вещи, как корпоративная демократия. Он обращался исключительно к Стивену, словно в комнате находились только они вдвоем.
– Итак, Стивен, тебя, наверно, удивляет, почему мы запускаем линию престижных машин во время кризиса. – Валенски пристально и строго наблюдал за ним. – Дело в том, что так мы заявляем о себе, берем лидерство, так сказать. То, что мы видели последние несколько лет, я бы назвал отказом от стимулирования потребления. – Валенски откинулся в кресле, разгоряченный собственным красноречием. – Восьмидесятые стали эпохой дискредитации. Потребление считается теперь бранным словом. Все, что мы имеем в итоге, – это левые, вегетарианцы и люди, готовые перерабатывать даже собственное дерьмо. И все они твердят: надо меньше тратить, надо меньше потреблять. Эти идеи становятся популярными. Стивен, мы должны заставить людей гордиться тем, что они много тратят, много потребляют, чем, что их машина лучше и больше, чем у соседа. Так вот, нам бы хотелось, чтобы ты создал образ, передающий все это. Он встал и в воодушевлении принялся расхаживать по комнате. – Нам необходимо думать сейчас о чем-то поистине великом. О рождении мира. – Он был абсолютно серьезен, видение воспламеняло его взор. – И все эти чертовы обезьяны толпятся вокруг, наблюдая творение мира – творение нашего нового автомобиля! – Валенски благоговейно прикрыл глаза.
– Да, – сказал Стивен, – здесь можно придумать много забавного...
– Юмор? – возмутился Валенски. – Это будет самый серьезный проект из всех, над которыми тебе приходилось работать, а если поставить на него двадцать миллионов, он будет еще и лучшим.
На мгновение Стивен представил себе, как он создает тонкий, остроумный проект и пытается объяснить его Валенски. Он чувствовал, что симпатизирует вегетарианцам и левым. Вопрос Люка снова промелькнул у него в голове: «Для чего нужна реклама?»
– Замечательно, – сказал он, еле удерживаясь от смеха, – обезьяны – это то, что надо.
Он перехватил подозрительный взгляд Теда. Теду наконец удалось взять ход собрания в свои руки, и он поспешил закончить встречу, чтобы Стивен не наговорил ничего лишнего.
Стивен сразу же поднялся и направился к двери.
«Хватит на сегодня».
– Что это с ним? – тихо спросил Билл, пока сотрудники «Моторов» собирали вещи.
– Не знаю. – Тед прищурился. – Но собираюсь выяснить. Кстати, Билл, ты не мог бы уделить мне пять минут? Я хотел бы поговорить с тобой.
Вернувшись в свой офис, Стивен сбросил все бумаги на пол. Из блокнота на него смотрело лицо Валенски: он только сейчас понял, что, оказывается, все это время в ярости рисовал на него шарж. Несколько линий, но они прекрасно передавали сущность этого мерзавца.
Какого черта? Что он сделал со своей жизнью? Учит горилл и тюленей продавать автомобили и стиральные машины, чтобы такое дерьмо, как Валенски, получало с этого прибыль...
Когда он уже собрался уходить, в двери неожиданно возник Билл Беркли. Вид у него был жалкий, как у дорогого воздушного шарика после праздника.
– Что случилось?
Стивен не знал, можно ли спрашивать, о чем они говорили. На глаза Биллу попался рисунок с Валенски.
– Эй, это здорово! Ты классно передал этот его ненасытный взгляд. А я и не знал, что ты рисуешь. Гениально!
– Для этого не нужно особого таланта.
– А не мог бы ты запечатлеть и меня? – спросил Билл, снимая пальто. – На память о работе здесь.
– Зачем? Ты что, собрался уходить?
Да, с ним явно что-то произошло. Стивен предложил пойти выпить, Билла нужно подбодрить.
После трех «Будвайзеров» Билл раскололся. Его жена, предприимчивая дрянь, выгоняла его из дома, который они вместе купили, взяв гигантский кредит. Биллу было некуда идти. Все деньги он вложил в дом. К тому же, кажется, он все еще любит ее. Боже, подобные истории Тесс выслушивает каждый день.
– Так что тебе наговорил сегодня Тед? – под конец спросил он.
– Да, ничего особенного, – буркнул Билл, – ну, что нужно усердней работать. Ты же знаешь Теда, ему надо и тело и душу.
Они вышли из бара и молча постояли на улице. Стивен поймал такси, посадил Билла и, сообщив водителю его адрес на окраине, сунул ему в руку десятку, на всякий случай. Потом распрощался с Биллом и стал поджидать другое такси.
Дома было тихо, никаких признаков Тесс. Люк спал, уткнувшись носом в свою детскую игру, Стивен осторожно забрал ее и выключил. Дверь к Элли была закрыта, и он решил не стучать, чтобы не разбудить ее, если она спит. Через пять минут он уже лежал в постели.
Тесс, уставшая до смерти, два часа пытавшаяся объяснить молодой женщине из Пакистана, которую задержали за перевозку наркотиков, серьезность ее положения, с трудом, волоча ноги, поднялась наверх. В кровати сидел Стивен и дожидался ее.
– Ты еще не спишь, – удивилась она и начала раздеваться, привычно взглянув на будильник с радио у кровати. Второй час.
– Я не мог уснуть. – Он чувствовал, что эгоистично нагружать ее в такое время своими проблемами, но ничего не мог поделать. – Я понимаю Тесс, что уже очень поздно. Я тут долго думал... Не уверен, что хочу дальше заниматься рекламой.
Она посмотрела на него, не понимая, о чем он вообще говорит, потом наклонилась, чтобы поцеловать его. Глаза слипались.
– Ведь подождет до утра?
Она повалилась в кровать и выключила свет.
Их разбудила сигнализация, сработавшая на соседской машине. Тесс выскочила из кровати и стала торопливо одеваться, потом нагнулась поцеловать Стивена. Он спрятал голову под подушку – «Будвайзер» подействовал.
Внизу Элли и Люк спорили, как обычно.
– Мам, – первой заорала Элли, – Люк забрал вчера телевизор для своей тупой Сеги, а ко мне специально пришли Пен и Лил, чтобы посмотреть «Тор of the pop».
– Я уже объяснял Элли, что «Top of the pop» – это отстой. Все смотрят «Word».
Тесс покачала головой. Они не изменились с тех пор, когда им было три и семь, и постоянно сражались друг с другом из-за того, что Тесс будет им читать: «Ласточки и амазонки» или «Топси и Тим». Потом вдруг началась паника, потому что выяснилось, что Люк потерял кроссовки.
– Надень старые, – посоветовала Тесс.
– Мам! – Люк помотал головой. – Я не могу, они с высоким верхом, никто больше не носит такие.
– Очень плохо. – Тесс вспомнила, сколько стоили эти кроссовки и как Люк убеждал ее их купить шесть месяцев назад, говоря, что, если у него их не будет, он станет изгоем в классе. – Ничего страшного, если это не понравится твоим сверстникам.
Собирая вещи на работу, она почувствовала вину: не стала слушать то, что Стивен пытался рассказать ей вчера. Возможно, она слишком жестка с ним.
Но, кажется, Стивен решил, что это ему надо извиняться. Он пошел за ней в прихожую.
– Слушай, я виноват. Я насчет вчерашней ночи – неподходящее выбрал время, чтобы затевать серьезный разговор.
Тесс положила портфель.
– Какой разговор?
– Я не знаю, – он потянулся к ней и неожиданно порывисто поцеловал в губы.
Тесс дотронулась до его лица и улыбнулась.
– Инга подсыпала тебе что-то в овсянку?
– Тесс... – Он помедлил, все еще прижимая ее к себе, внезапно его тон стал серьезным. – Ты же любишь меня не только за то, что я добился успеха?
Тесс погладила его по голове. К чему он клонит?
– Конечно, нет. Я горжусь тобой, потому что ты добился успеха, но люблю я тебя за то, что ты – это ты.
– Слава Богу, потому что... – начал Стивен, но в это время принесли свежую почту.
Сверху лежал роскошный конверт, надписанный крупным твердым подчерком. Тесс и Стивен переглянулись. Ошибки быть не могло. Почерк был таким же напыщенным, как и тот, кто писал.
Стивен поднял письмо. Тесс наблюдала за изменением выражения его лица, пока он вскрывал конверт, и думала: как все-таки действует Джулиус, знаменитый отец Стивена, на сына. Даже если он в Ирландии и их разделяют три сотни миль воды.
– Ну разве это не трогательно, – произнес Стивен с горечью. – Приглашение на их золотую свадьбу. Они решили отметить пятьдесят лет издевательств друг над другом.
Тесс взяла его за руку. Жаль, что их отношения с отцом такие непростые. Но ведь и Джулиус Джилфилан был непростым человеком. Может быть, он был гением. И наверняка гением в саморекламе. Он был сущим бедствием для художественной среды. Знаменитости заказывали ему портреты, даже если результат его работы приводил их в ужас. И чем богаче и знаменитее был тот, кого он запечатлевал, тем ярче Джулиус подчеркивал его худшие черты.
Тесс вспомнила, как она познакомилась с родителями Стивена: ее, девушку из рабочей среды, из Ливерпуля, пригласила на ланч мать Стивена, высокомерная, холодная Стелла, чем-то похожая на школьных учительниц. Злой, желчный Джулиус, постоянно оскорбляющий Стеллу, которая, замерев, выслушивала его. Их разговоры. От ребенка Джулиуса ожидали только остроумных шуток или речей либо чтобы он держал рот на замке. Тесс была из бедной семьи, но там, по крайней мере, не приходилось что-то доказывать, чтобы заслужить родительскую любовь.
И все-таки она испытывала теплые чувства к Джулиусу. Несмотря на весь свой эгоизм, он сразу полюбил Тесс, говорил, что в ней ему нравится ее дух, но она подозревала, что он просто хотел досадить Стелле.
– Ты поедешь? – Тесс представила красоту Вест Корка весной, обветшалое григорианское великолепие дома в Килламалойе и поняла, что ей хочется, чтобы он ответил: «Да».
– Я знаю отца, он, скорее всего, не заметит, приехали мы или нет, пока господа от прессы толпятся там. Видимо, только для этого он все и затеял. Он ненавидит сантименты, но не преминет воспользоваться возможностью захватить побольше дюймов газетных колонок.
– Люку и Элли там очень нравится, – вставила Тесс.
– Может быть. Мы потом это обсудим.
– И твою работу тоже, – добавила Тесс. В конце концов, ему частенько приходилось выслушивать ее профессиональные проблемы.
– Да, – согласился Стивен, – возможно.
В холле появились Элли и Люк, собирающиеся в школу.
– Пап, ты можешь подбросить нас сегодня? – попросил Люк. – Инга уже несколько недель нас отвозит.
Стивен согласился, все высыпали на улицу и уселись в БМВ, принадлежащий его агентству.
– А можно опустить крышу? Лил и Пен умрут от зависти.
– В марте?
– Ну и что?
Повеселевшая Тесс, улыбаясь, заводила тем временем свой заржавевший старый «воксхолл»: «Кингсмилл» не обеспечивал своих сотрудников машинами.
Как только Тесс появилась в офисе, на нее обрушилась целая лавина клиентов и кризисов. Но все утро ей никак не удавалось сосредоточиться. Мысленно она была со Стивеном. С ним, очевидно, что-то происходило, а она вчера не придала этому значения.
В обед она позвонила ему, чтобы предложить пойти перекусить вместе, но он был занят с клиентом. Может быть, она преувеличивает?
Тесс понеслась домой сразу же после работы. Она радовалась тому, что была пятница, и собиралась быть более чуткой. Но Стивен еще не появлялся. Элли и Люк перевернули кухню вверх дном, пока готовили себе перекусить. Пристрастия в еде были объектом постоянных сражений между Элли, Люком и их родителями, требовавшими время от времени, чтобы дети ели все вместе, как положено.
– Но, мам, – возмущалась обыкновенно Элли, уминая трехэтажный сэндвич, в который вошло почти все содержимое холодильника, – еда – это пустая трата времени. Есть множество более интересных занятий.
Дочь и сын застыли в изумлении, когда Тесс объявила о своем намерении приготовить для Стивена романтический ужин. Элли была настроена скептически по поводу кулинарных способностей матери.
– Знаешь что, мам, – в ней говорил опыт ее шестнадцати лет, – может быть, надежней будет послать за пиццей?
Стивен вышел из метро на площади Слоуна и на подходе к остановке увидел, что его автобус только что уехал. Вместо того чтобы ждать другой, он решил пройтись по Кингс-роуд. Вечера стали немного светлее, Лондон выглядел нарядным и милым; в приоконных ящичках уже расцвели нарциссы.
Улица, бывшая некогда центром ночной жизни Лондона, сохраняла свое особое очарование. Сомнительные лавки, торгующие кожей, соседствовали с антикварными магазинами, и надо всем этим странный дух универмага «Питер Джонз». Стивен двинулся по правой стороне, разглядывая витрины и наблюдая за геями и уличной шпаной – постоянными обитателями этого места.
На полдороге он остановился возле колледжа искусств в Челси. Большое объявление оповещало прохожих о том, что вечерние курсы по рисунку с натуры могут быть закрыты из-за отсутствия желающих. Стивен опустил портфель на землю и уставился на объявление. Ему всегда хотелось заняться рисунком с натуры, он считал, что, как гаммы для пианино, так рисунок с натуры является универсальной базой во многих областях искусства.
О чем он думал раньше? Живопись всегда считалась сферой его отца, а всю свою сознательную жизнь он старался выбраться из тени Джулиуса. Но когда-то у него были способности. Его учитель рисования в колледже пришел в ярость, когда узнал, что Стивен будет поступать в университет, а не в художественный колледж. Обычно мягкий человек, он внезапно стал поучать Стивена. «Талант – как зуд, – кричал он, – возможно, не чесать зудящее место – разумно, но в конце концов это сведет вас с ума».
Может быть, неудовлетворенность, которую он испытывал, не так уж серьезна. В последнее время его волновало не то, что он лишен творческого дара, а то, что понапрасну растрачивает свой дар. Вечерние занятия стоят гроши, и потом их в любую минуту можно бросить, если окажется, что это не то, что надо.
Он вернулся и записался, заплатив взнос – десять фунтов. Когда он вышел на улицу, то неожиданно почувствовал подъем, как будто удалили что-то, долгое время давящее на мозг.
Открыв входную дверь, он тут же почувствовал знакомый запах своей любимой пиццы – из пиццерии, что неподалеку. В столовой, которая редко использовалась по назначению (они больше любили есть на кухне), Тесс накрыла стол зеленой льняной скатертью, зажгла свечи, как для праздничного ужина.
Опуская портфель, Стивен поймал ее тревожный взгляд и понял, что она затеяла все это ради него.
– Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Ты ни за что не угадаешь, что я только что сделал. Я записался на вечерние курсы рисунка с натуры.
Тесс посмотрела на него в изумлении.
– Я думала, что рисование – это область твоего отца.
– Да, конечно, но у меня был когда-то талант. Я хочу проверить, насколько одарен...
Неожиданно вечер, которого оба так боялись, вышел веселым и уютным. После двух бокалов вина Тесс почувствовала облегчение.
На следующее утро, проснувшись, Тесс потянулась на кровати. Суббота – как чудесно! Стивен еще спал, на глазах прядь непослушных волос. Тихонько, чтобы не разбудить его, она спустилась в кухню и приготовила чай. От позвякивания чашек он проснулся.
– Я что попал в рай?
– Это я задабриваю тебя.
– Зачем? – Его рука с надеждой скользнула вверх под ночной рубашкой Тесс.
Она поставила чашку и улыбнулась самой соблазнительной улыбкой, на какую только была способна.
– Потому что, боюсь, сегодня твоя очередь ехать в супермаркет, – промурлыкала она.
Стивен упал на кровать и спрятал голову под подушку.
– Неужели?
– Не волнуйся, Люк поможет тебе, он обожает супермаркеты.
Так что после завтрака Стивен и Люк отправились в одном направлении, а Тесс – в другом: ей надо было завезти Элли к ее подружке Лили, где они, несомненно, проведут весь день за просмотром познавательных видеофильмов типа «Не проговорись маме, наша няня – зомби».
Пока Люк курсировал по проходам супермаркета в поисках пищи, об исходных составляющих которой вы бы ни за что не догадались, Стивен размышлял о чудесах, явленных миру маркетингом, начиная от тюбика пасты в форме динозавра и кончая йоркширскими пудингами холодного приготовления. К счастью, Тесс снабдила их вразумительным списком, и Стивен настаивал – «никаких отклонений, иначе здесь придется провести весь день».
Единственный спор между ними возник, как ни странно, в секции моющих средств. Стивен выбрал один из порошков, но Люк поставил его на полку.
– Маме больше нравится другой, потому, что он сохраняет яркое ярким, – объяснил он отцу, любезно процитировав слова из телевизионной рекламы.
– Но это же чепуха! – Стивен попытался заменить порошок.
– Нет, не чепуха! – самоуверенно настаивал Люк. – Мама так говорит.
– Но я же работал в рекламе и знаю, что это совершенная чушь, просто выдумывают что угодно. И потом, он дороже.
– Но маме он больше нравится.
Стивен сдался. Сцена отлично бы подошла в качестве наглядного примера того, как действует реклама. Да, ему удалось одурачить даже свою собственную жену.
К великому облегчению Стивена, вечером они остались вдвоем. Люк отправился к своему приятелю Бену, а Элли – на вечеринку. Даже Инга ушла, надев мини-юбку и оросив себя духами «Кельвин Кляйн».
– Куда это она вырядилась?
– На дискотеку АКИ.
– Что это – АКИ? Я остановился в своем развитии на «Эмерсон, Лэйк и Пальмер».
Тесс засмеялась:
– «Английский Как Иностранный», тупица.
Стивен пригубил вино.
– Слава Богу, я уже не молод.
Они с Тесс отведали совсем немного «Кьянти» и сыра, когда появилась Элли. Стивен чуть не выронил из рук бокал. Девочка была одета в черный топ, маленькие короткие шорты и огромные массивные ботинки. Довершала ансамбль большая татуировка на плече: ухмыляющийся череп с розой в зубах.
