Текст книги "Опыт воображения. Разумная жизнь (сборник)"

Автор книги: Мэри Уэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 27

Вита и Денис сидели на клубной веранде, наблюдая за игрой в теннис двух девушек, недавно прибывших из Англии с партнерами – капитаном полка наземной обороны в Гуркхе и управляющим войсками охраны аэродрома. Такса, собака полковника одного из сикхских полков, возилась с Тарой, эрдельтерьером Дениса, на лужайке, расположенной между зданием клуба и теннисным кортом. Наблюдая, как собаки совершают сумасшедшие кульбиты, Денис сказал:

– Зато нам не надо гулять с ней, мы должны быть благодарны полковнику.

– Да, только если они не перевернут все клумбы, – проговорила Вита, когда собаки вылезли из зарослей канн, – ненавижу этот красный цвет, он какой-то дьявольский.

Было воскресенье. Денис и Вита сходили в церковь и теперь сидели, ожидая заказанные напитки. День был удивительно приятный, теплый после прохладной ночи Северной Индии, люди сидели парами, по трое, сплетничали, потягивая „Пиммз“[11]11
  Фирменное название алкогольного напитка из джина, разбавленного особой смесью.


[Закрыть], розовый джин или мартини, лениво наблюдая за игрой. Несколько человек углубились подальше, врозь, в чтение „Татлера“ или „Кантри лайф“ месячной давности. Мужчины стреляли глазами на Виту, женщины приветственно махали рукой и поглядывали на ее крепдешиновое платье персикового цвета, белый кардиган, шелковые чулки и соответствующего цвета туфли. Денис дополнял шик своей жены светло-серым костюмом, кремовой рубашкой, старинным школьным галстуком и замшевыми туфлями.

– Не знаю, как ей это удается, – пожала плечами женщина, наклонясь к подруге, – как ей удается сохранять такой цвет лица в этом климате. И они никогда не ездят на родину. Только взгляни на ее волосы, блестят, как у младенца. А ей уже где-то под сорок. Прямо досада.

– Мы знаем, что о них говорят, – поджала губы подруга.

– Похоже, в этом деле они оба хороши. – Они затряслись от смеха.

Пара коршунов, сделав несколько кругов в небе, спиралью спустилась на выступ клубной крыши и злобно уставилась вниз.

– Я заказал крепкий портер, – сказал Денис, подтягивая брюки на коленях и кладя ногу на ногу. – Устрицы первого сезона уже прибыли из Бомбея.

– Вкусно, – сказала Вита.

– Как раз то, что нам надо.

– Нам не нужны стимуляторы, – Вита улыбнулась той улыбкой, которую особенно любил муж. – А ты заказал черный хлеб и масло?

– Конечно.

– А та девочка хорошо играет. У кого она остановилась? Как ее зовут? Новенькая.

– Я еще не знаю. Она племянница полковника 1/11-го полка сикхов. Немножко приземистая, но накоротке с управляющим охраной аэродрома. Без сомнения, – Вита улыбнулась.

– Будем надеяться, что, когда нам придется об этом думать, у нас не будет трудностей.

– О, не говори про это. У нас впереди еще два года. – Вита нахмурилась. Затем, увидев мужчин с ракетками для сквоша, проходивших мимо, она сказала: – Привет. Приходите к нам после игры.

– Спасибо, с большим удовольствием, – ответил один.

– Этот мог бы подойти, если бы уже не был занят.

– И с первых же дней, – сказал Денис. – А вот и наша выпивка, да, я совсем забыл, тебе письмо, пришло на адрес клуба.

Вита взяла письмо, слуга в клубной форме поставил устриц, кружки с крепким портером, тарелку с хлебом и маслом.

– Я не знаю, чей это почерк. – Вита покрутила письмо. Хорошая бумага. Но сперва устрицы. – Она отложила письмо и воткнула деревянную зубочистку в устрицу. – Вкусно.

Денис наблюдал, как она глотает, и легкое движение ее горла возбудило его.

– Послушайте, вы оба рискуете, – сказала женщина, проходя мимо их столика. – Устрицы в бочках из Бомбея опаснее самоубийства.

– Совершенно свежие, – пропела сладким голосом Вита. – Мы же знаем, что делаем.

– Я вас предупредила. По меньшей мере, вы рискуете расстройством, если не дизентерией, – не унималась сердобольная особа.

Вита проткнула другую устрицу и пробормотала:

– Сплетница, суется, сука, не в свои дела, – когда та отошла.

Денис ухмыльнулся. Он не уставал восхищаться отношениями жены с другими дамами. Он наблюдал, как его собака сумасшедшими кругами носилась вокруг таксы.

– Она доведет себя до сердечного приступа, – усмехнулся он, откусывая хлеб с маслом и глотая портер. – Посмотри. А от кого письмо?

Вита надорвала конверт, развернула лист и уставилась на подпись: Милли Лей.

– Кто это такая, Милли Лей? А, да, вспомнила – Динар.

– Замужем за отставным старым дураком – генералом, – один сын, одна дочь. В друзьях голландское семейство. А чего она хочет? – Сейчас собаки лежали без сил, глядя друг на друга, высунув языки. – Я думаю, нам бы лучше ее стерилизовать.

– Кого?

– Да Тару, дорогая. А почему тебе пишет миссис Лей?

Вита читала письмо.

– Они, похоже, пригласили Флору пожить у них. Любопытно. И подумали, что было бы неплохо сообщить о ней кое-какие новости, чтобы мы знали не только то, что пишут из школы. Выросла довольно хорошенькая – уже облегчение. Танцует хорошо, играет в теннис, плавает, ездит верхом. Ну конечно, что тут такого – у нее же две ноги. Что-то тут „о сухих школьных отчетах“. А мы когда-нибудь разве их читаем?

– Да я бегло просматриваю, когда плачу по счетам. Она так, середнячка.

– Но как я понимаю, дело не в этом. Нет ли тут намека на что-то? И вообще, с чего это она ее пригласила? Конечно, хорошо с ее стороны. – И Вита прочитала адрес: Коппермолт-Хаус, Нортамберленд.

На теннисном корте приземистая девушка закричала:

– Аут, это был аут!

– Ну если ты так говоришь, – сказал управляющий войсками охраны аэродрома, – меняемся местами.

– Дурочка, да он попал, – сказал Денис.

Над их головами коршуны, шурша крыльями, перелетели с крыши на ветку дерева.

Вита вернулась к письму.

– Довольно жуткий почерк, но какая бумага. Дама изложила все новости: „Сын – в Оксфорде, его друг тоже, тот, кого вы помните как Бланко. Но мы теперь называем его, конечно, Хьюберт“. Забавно.

– Да, я вспоминаю этих двух противных мальчишек.

– А я нет. А дочка собирается замуж и ее подружка Таши. Почему это нас должно интересовать? А, подожди, вот еще. Они обе были представлены ко двору и провели три сезона. Можешь вообразить, сколько это стоит? Видимо, они не такие уж способные. Правда? У Флоры бы получилось лучше. Но я не смирюсь с тем, чтобы она несколько лет болталась около нас. Я думаю, миссис Лей сует нос в наши дела, Денис. Неужели она полагает, что мы тоже должны Флору представить? Чушь какая-то.

Денис засмеялся.

– Ну, она из тех, кто воспринимает это как нечто само собой разумеющееся.

– Нет, этот номер не пройдет, – рассердилась Вита. – В этом нет никакой необходимости.

Денис улыбнулся. Ему нравилось смотреть на жену, когда она сердилась из-за пустяков.

– А ты ее часто видела, когда я оставил тебя во Франции? Вы подружились?

– Да нет. Она не моего плана. К тому же я была слишком занята.

– А что ты делала? – Что она делала весь тот июль, август и сентябрь?

Она почти не рассказывала об этом. Он повторил вопрос.

– Была занята чем?

– Флорой. Заказывала ей платья, часами торчала на примерках, целыми часами. Эта русская портниха шила ужасно медленно. Единственное ее достоинство – дешево брала.

– А еще что?

– Я скучала, тосковала по тебе.

– Неужели?

– И потом…

– И потом? – он подался вперед, а ее нос заострился, как всегда, когда она обманывала.

– И потом? – не унимался он.

– Денис, а ты не ревнуешь? – И ее бледно-серые глаза засияли, а белки побелели.

– Да.

В этот момент коршун, хищно наблюдавший за ними сверху, бросился на устрицу, которую Вита держала на зубочистке. Взмывая вверх, он крылом задел лицо Виты. Она закричала. Несколько человек, сидевшие поблизости, засмеялись, когда Вита, отмахиваясь от птицы, опрокинула кружку и коричневая пена потекла по ногам. Денис воскликнул:

– Он поцарапал тебе лицо! У тебя кровь! – взволнованным голосом проговорил он. – Пошли домой, дорогая, надо дезинфицировать. Они ведь питаются падалью.

Вита приложила руку к лицу, потом отняла ее и посмотрела – на ней была кровь.

– Она могла выцарапать мне глаза. – Вита начала всхлипывать. – О, Денис, мое лицо!

– Пошли, давай я отведу тебя домой. – Он обнял ее за плечи. – Вот мой платок.

Вита прижала его к лицу.

– Какая ловкая птица! И часто они так? – Приземистая девушка закончила игру в теннис.

– Слушай, Денис, – крикнул мужчина вслед, когда тот вел Виту к машине. – Краут полковника взял твою суку. У нее что – течка?

– Да должна, но пока как будто нет. Вот проклятье, кто-то привезет ее? Мне надо отвезти Виту.

– Как вы думаете, он должен соображать, когда у его собаки течка? – возмутилась женщина, усомнившаяся в устрицах.

– С женой, которая все время в таком состоянии? Нет, едва ли, – усмехнулась ее подруга.

– Они, как склеенные, никогда не увидишь отдельно, – заметила приземистая девушка. – Этих собак я знаю. Сука прямо стелется перед ним.

– Действительно! И некоторые люди вот так же, – особа, сомневающаяся в качестве устриц, никак не могла успокоиться.

Управляющий охраной аэродрома отдал приказания на урду, и недовольный служащий клуба принес ведро воды, чтобы разлить собак.

– Не дали поесть, – проговорила до сих пор молчавшая женщина.

Денис умыл лицо Виты. Она плакала от потрясения.

– Ну, все хорошо, дорогая, не плачь. – Он нежно обнимал ее, гладил по волосам.

– У меня останется шрам?

– Нет-нет. Конечно, нет. Полежи тихонько, я принесу пластырь.

– Я хотела тогда тебе сказать, ну, когда эта жуткая птица ударила меня, что у тебя нет никаких оснований для ревности. В то лето ничего не случилось. Ничего. У меня были жуткие скандалы с Флорой. Она была невыносимой. Я тебе не говорила, потому что чувствовала себя виноватой. Мне надо было сделать, как ты хотел: вернуться с тобой в Индию, оставить ее в школе, а не обращать внимания на чужие разговоры. Я так скучала, прямо до слез, и все время чувствовала себя виноватой, и это из-за таких, как Леи. Посмотри, что стало с моим платьем. Ему конец.

– Я отдам его слугам, они почистят. Давай, я помогу тебе раздеться. – Денис снял платье с Виты через голову. – Побереги лицо.

Вита облачилась в халат.

– Кто-то пришел.

– Ложись, дорогая, отдохни. Должно быть, привезли Тару. Я прослежу, чтобы ее заперли в конюшне.

– А ты еще говорил, что мы должны быть благодарны полковнику. – Вита засмеялась: – Ха-ха-ха! О Боже, у нее будут самые страшные щенки. – Она перестала смеяться. – Какой удар по ее родословной.

– Мы их утопим, – пообещал Денис. – А теперь отдыхай.

Вита легла на спину. Она слышала, как что-то вежливо говорил Денис, как визжала Тара, как Денис велел запереть ее, мужские голоса, стук отъезжающей легкой двуколки. Лошадь, как обычно в таких двуколках, хромала.

Как началась та ужасная ссора с ребенком?

– Он влюблен в тебя? – спросила Флора в июле 1926 года в квартире в Динаре.

Она ударила девочку по лицу.

– Почему ты спрашиваешь? Какое ты имеешь право?

– Потому что он смотрит на тебя, как Жюль на мадам Жюль. Вот и все. А Жюль влюблен. Мне просто интересно.

Она могла бы все обратить в шутку, но сказала:

– Не будь идиоткой, и кто такой Жюль?

– Он друг. У него кафе в Сен-Мало.

– Ты не можешь дружить с людьми такого круга.

Флора удивленно и очень громко закричала.

– Нет, он мой друг! У меня никого не осталось, кроме Тонтона. Он тоже мой друг!

Не умно с ее стороны, как сейчас понимала Вита, но тогда она спросила:

– А это еще кто такой?

– Собака! – закричала девочка. – Собака, которую я встретила на пляже. – Я что, – продолжала она кричать, – не могу и с собакой дружить, а ты можешь с любым, как с тем, кого встретила в поезде из Марселя, когда отец уплыл на корабле?

Она влепила Флоре пощечину, и та завопила:

– Если бы я утонула! – ее рот скривился от ярости.

И Вита закричала в ответ:

– Да! Лучше бы ты утонула! – с такой же яростью, хотя, вспоминая это сейчас, через несколько лет, она даже не могла понять, с чего вообще возникла подобная тема.

Но тот случай подтолкнул ее. Она отправила молодого человека своей дорогой, и ничего такого, против чего мог возразить Денис, не было. Она даже не провожала, когда тот отплывал в Сен-Мало. И она не упоминала о встрече с этим смешным человеком в своих письмах. „Я даже не помню, как он выглядит“, – подумала она, дотрагиваясь до щеки, которая уже, слава Богу, меньше болела.

Но то лето! Та скука. Ребенок, занятый своими уроками, разговором на итальянском, математикой и русским с портнихой. Вита вспоминала, как неделями бродила по городу, заглядывая в магазины, лежала на диване, писала Денису или считала дни, когда наконец она сможет избавиться от ребенка и вернуться в Индию. Она привыкла думать о Флоре как об „ужасном напоминании“, чем Флора и являлась. Она напоминала ей об одном вечере, проведенном с путешественником, проезжавшим через станцию по дороге в Гималаи, с кем она больше никогда не виделась. Она немного выпила, хотя и не привыкла к этому, потом ласки, зашедшие слишком далеко, а несколько недель спустя, когда приехал Денис, чтобы вместе провести отпуск, она обнаружила, что беременна. Никаких сплетен не было, даже шепота. Когда Флора родилась, Денис предложил отдать ее удочерить, от чего она яростно отбивалась, боясь, что если согласится, хотя ей очень этого хотелось, то Денис что-то заподозрит – может, не сразу, но потом. В то лето во Франции она часто думала, что следовало рискнуть. О как медленно ползли дни, а общество ребенка досаждало ей, напоминая о некогда совершенной ошибке, – от которой она даже не получила удовольствия. Мужчина был груб, эгоистичен и нимало не походил на Дениса. Вита позвала:

– Дорогой, где ты. Ты мне нужен.

– Что, моя сладкая?

– Как бедняжка Тара, нормально?

– Да, конечно.

– Ты должен утопить…

– Единственное, что остается. Мы не можем взвалить на себя кучу нечистокровных отпрысков. Над нами станут смеяться, и мы никогда от них не избавимся. А ты уж очень добросердечная.

– Да, я глупая, я знаю. То нелепое письмо меня взбудоражило. Хотя я думаю, она хотела сделать мне что-то доброе.

– Добрыми намерениями устлана дорога в ад, – сказал Денис. – Он сел рядом на кровать и взял ее руку. – Как наше бедное личико?

– Немножко лучше.

– Ну что, достаточно хорошо, чтобы выпить чего покрепче и поесть?

– Думаю, да.

– Ладно. Тот проклятый коршун не заплатил за нашу воскресную сиесту.

– Конечно, нет, – сказала Вита. – Она стоит куда больше.

Алек, управляющий войсками охраны аэродрома и капитан из Гуркха, который привез Тару домой, обсуждали девушек, с которыми играли в теннис.

– Маленькая хорошо играла, – сказал капитан.

– Я уверен, что мяч попал, – сказал Алек.

– Так она тебя не привлекает?

– Да нет, правда нет.

– Ах.

– Мне мешало то, что девушки находились так близко. Я невольно их сравниваю с Витой Тревельян.

– Правда? – напитан заинтересовался.

– У них какой-то совершенно удивительный брак, – сказал Алек. – Она такая красивая, и они совершенно неразлучны. Они обожают друг друга.

– Но он не очень популярен у женщин.

– Ревность, наверное. Может, им бы хотелось, чтобы Денис сломался.

– Ну, у тебя слишком большие запросы, – усмехнулся капитан. – Я совсем не против небольшого развлечения. Я приглашу мошенника на следующие танцы в клубе. Я люблю следить за теми, кто делает ошибки.

ГЛАВА 28

Холод, который будто бы согнал Флору, а за ней и Космо с берега и заставил ее бежать, был вовсе не холод, а сознание того, что ее визит почти подошел к концу. Через три дня она должна вернуться в школу. И когда Космо с Хьюбертом будут в Пертшире, она окажется в хорошо знакомом и ненавистном окружении. Но все же у нее есть еще три дня.

– Эй, стой, – велел Нигел, наблюдавший, как Флора несется к дому. – Подойди на минутку. – Он схватил ее за запястье. Нигел сидел на террасе, освещенной вечерним солнцем, с газетой „Таймс“ на коленях, почти пустой стакан виски стоял перед ним на столе. Нигел был мрачен. – Садись. – Он потянул ее, заставляя сесть. – Я хочу тебе кое-что показать.

– Что? – Флоре не терпелось подняться к себе в комнату, переодеться в вечернее платье, понежившись перед этим в горячей ванне. Слишком скоро об этой роскоши останутся лишь вспоминания. Снова придется делить ванну с другой девочкой, да и то три раза в неделю. Она попыталась вырваться, но Нигел держал крепко.

– Подожди минутку. Это важно. – Левой рукой он вцепился в нее, а в правой сжимал стакан. Запах виски смешивался с запахом жасмина, роз, шиповника, росших возле дома. – Я наблюдал, как ты бежала, – сказал он. – Хорошие ноги, но коленки так же вывернуты внутрь, как у Мэбс. А у Мэбс они вывернуты внутрь, заметила?

– Нет, – Флора дернула рукой.

– Смотри, – сказал Нигел. – Вот газета „Таймс“.

– Ну и что?

– А то, что я собираюсь сделать доброе дело, научить тебя ее читать. Нет, не убегай, это важно, малышка Флора, если ты хочешь понять, почему люди поступают так, а не иначе, читай эту газету.

– Какие люди?

– Леи, глупая, и их класс. Ты не из их класса и поэтому тебе надо научиться их понимать.

– А ты из их класса? – спросила она, несколько возвысив голос.

– Я – да. „Класс“ – это финансы, дорогая девочка. А я напился. О чем это я? Ах да, тебе лучше воспользоваться этой возможностью, пока она есть, как пишут в объявлениях. Ты готова?

– Ну если это недолго, – нехотя согласилась Флора.

– Изучить правила – не долго, а для практики нужна вся жизнь. Итак. Не убегай, обещаешь?

– Обещаю. („Чье платье я сегодня надену – зеленое Мэбс или голубое Таши?“)

– Хорошо. – Нигел отпустил ее руку и зашелестел газетой. – Ну вот, обрати внимание. Эта колонка про умерших, про новые пары, всякие официальные сообщения. Рождения, смерти, браки, понимаешь?

– Понимаю.

– Представь себе, что тебе будет приятно прочесть, например, – ну хотя бы вот это: умер адмирал Боуинг; он мог оказаться твоим дядей, и тебе так повезло, что он упомянул тебя в завещании. Так что перво-наперво смотри про кончины, можешь очень здорово поднять себе настроение. Дошло? Теперь рождения. Некоторые глупые друзья заводят семью, рожают первенца или еще одного отпрыска. Ты должна написать поздравление или выразить сочувствие, для этого и существуют друзья. Следишь за мыслью?

– Да.

– Хорошо. Тогда откроем страницу „Двор“, помолвки. Мисс Мэбс Лей помолвлена с… о дорогая, – Нигел осушил стакан – с Нигелом Фуксом. И время от времени помолвки расторгаются. Ты должна бдительно следить за этим маленьким разделом, иначе можешь допустить промах, а никто, Флора, промахов не забывает. Они висят у тебя на шее, как… о Боже, не надо больше висни. – Нигел осторожно поставил стакан на стол. – Так на чем я остановился? Ах да! Заметь, вот здесь отчеты о свадьбах: даются списки участников церемонии, им очень нравится видеть свое имя между лордом и генералом. Это убеждает их в том, что они существуют, бедные содомиты.

– Так значит, я прочитаю о тебе и Мэбс?

– Кто знает, возможно. – Нигел сносил глаза. Черт побери, кто что знает? – Он шумно вздохнул. Флора отшатнулась от резкого запаха висни. – Иногда удается прочесть радостную новость, что бран расторгнут. Для кого-то, возможно, радостную, ох… – снова вздохнул Нигел.

– Теперь все? – Ей не терпелось залезть в дымящуюся ванну с ароматной солью.

– Нет. Не все. Ты должна читать передовицы вот здесь и здесь. Эта, третья, часто бывает остроумной. Потом почитаешь письма и узнаешь, какие идеи обсуждаются в обществе. Улавливаешь мнение насчет этих идей. Парламентские отчеты. Как только выяснишь, кто есть кто в правительстве, быстро схватишь суть и станешь следить с интересом. Страница скачен. Ты интересуешься скачками? Может, выйдешь замуж за человека, который участвует в скачках. Ну а потом, для отдыха – вот эта страница – убийства и суды над убийцами. Получишь удовольствие. Ну а теперь, Флора, ты будешь знать обо всем, что происходит в мире, как бы ни искажались события в газете. Ты можешь не верить тому, что написано, но будешь хорошо выглядеть, изображая, что у тебя есть свое мнение. Посмотри на Хьюберта, все думают, что он умный, и глубоко заблуждаются, потому что он говорит, как социалист. Он раздражает людей, бесит, заставляет их высказываться, а им это нравится. Ну как ты думаешь, справишься?

– Меня хватит удар.

Нигел засмеялся.

– Ты справишься, Флора. Клянусь, ты начнешь понимать Леев из Коппермолта.

– Хотела бы.

– А может, и нет, – Нигел посмотрел на нее, потом сказал: – Ну ладно, это начало. Если бы половина родителей заставляла своих дочерей читать „Таймс“, они бы сэкономили кучу денег на учебе в школе. – Нигел рыгнул. – Извини. – Он нетвердо встал на ноги. – Мне надо переодеться к обеду. Я не должен запятнать себя опозданием. Но сперва мне надо бы еще выпить.

– Спасибо большое, я запомню все, что ты мне сказал.

– И начнешь действовать?

– Конечно.

– Ты умная девочка. Знаешь, что бы там ни говорили, но ребята любят девочек с мозгами.

– Спасибо.

– Вообще-то мне бы надо попросить тебя выйти за меня замуж. – Нигел снова взял ее за руку. – У тебя очень хорошие ноги и все остальное в порядке, так как?

– Но ты женишься на Мэбс, – засмеялась Флора.

– Это ты так думаешь. – Нигел, с трудом переставляя ноги, поплелся в дом, прихватив пустой стакан. Выходя, он вынул из кармана брюк носовой платок. Будь это кто-то другой, Флора подумала бы, что он плачет.

Войдя через французское окно гостиной, Флора услышала в холле голоса.

– Ах, Флора, – сказала Милли, – вот и ты. Помнишь мисс Грин? Она остается сегодня на ночь, она едет на юг. И Джойс, ты помнишь Джойс?

– Я помню Флору, – вышла вперед Джойс, – молчаливую и таинственную девочку-наблюдательницу.

– Привет, – сказала Флора. Джойс с выровненными зубами совсем не была похожа на лошадь; Флора пожала руку мисс Грин и та, заикаясь, проговорила:

– К-как п-поживаешь? – у нее это вышло полушепотом. Она посмотрела Флоре в глаза, пожимая ее руку. У самой мисс Грин рука была сухая и маленькая, она жала руку Флоре, как будто это доставляло ей удовольствие. Флора улыбнулась. „Рука Нигела, – вспомнила она, – была влажной“.

– Поскольку мисс Грин завтра уезжает на юг, – говорила Милли, – мы подумали, Флора, что ты бы могла поехать с ней. А то я беспокоюсь, как ты одна в поезде. А мисс Грин живет в двадцати милях от твоей школы. Правда, повезло? Она будет рада твоей компании.

– Оч-ч-ч-ень рада, – сказала мисс Грин. – Счастливое совпадение.

– Как любезно с вашей стороны, это будет просто замечательно, – услышала Флора свой собственный голос, звучавший твердо. Какой-то частью мозга она обрадовалась за себя: сумела ответить, как настоящий читатель „Таймс“, читающий ее всю жизнь, но другая часть чувствовала себя так, будто ее ударили под дых. – Мне надо переодеться к обеду, – сказала она, – или я опоздаю.

Ее приезд сюда вначале был похож на веселый воздушный шарик; он был таким, когда девочки встретили ее на станции; потом шарик слегка спустился, это когда она сидела на берегу с Космо и говорила; он почти опал, когда она беседовала с Нигелом, а сейчас из него вышел воздух. Джойс с сочувствием проговорила:

– Ой, обратно в школу, бедняжка. Вот бы здорово, если бы ты поехала с нами в Шотландию, правда, миссис Лей?

– Ну… – Улыбаясь, Милли добавила: – Конечно, это было бы…

– Боже мой, – перебила мисс Грин, – уже столько времени, мне надо переодеться. С-слушайте, а к-как насчет Лиги Наций и п-политики? Мне избегать этих тем за ужином?

Милли засмеялась.

– Тот ужасный, позорный случай…

– Избегай говорить о религии, – сказала Джойс, – и о сексе.

– Ну Джойс, – протянула Милли, – ну право, дорогая…

Мисс Грин пробормотала:

– Тогда остается мало о чем говорить, – и отправилась вверх по лестнице.

– Очень приятно видеть тебя, шалунья, – сказала Милли, обнимая Джойс за плечи. – Ты как глоток свежего воздуха.

– Я попытаюсь не доводить до сквозняка, – и Джойс пошла за мисс Грин наверх.

– Ну, – сказала Милли, с улыбкой поворачиваясь к Флоре, – правда, счастливое совпадение? Что ты вечером наденешь? Будь хорошенькой.

Лежа в ванне, Флора осматривала ноги, радуясь, что они выдержали испытание. Она потянулась, чтобы поиграть затычкой ванны. Ванны в Коппермолте были огромными, рассчитанными на больших мужчин. Школьные же, подумала она с возмущением, слишком уж экономно короткие. Она намылила шею и подмышки, поскребла спину люфой и вымыла лицо. Каждый раз, когда она умывалась, ей слышался презрительный голос матери:

– Угри.

Стряхнув воспоминания, она встала и намылила волосы.

Таши снаружи крикнула:

– Какое платье ты хочешь сегодня надеть? Джойс в шикарном красном. Хочешь мое маленькое голубое? Или зеленое Мэбс? А завтра примеришь желтое.

– Завтра меня уже здесь не будет.

– Что?

– Мисс Грин закинет меня в школу.

– Нет!

– Да. – Флора вылезла из ванны, обернулась большим полотенцем. Школьные – такие немыслимо короткие. Таши спросила из-за двери:

– Можно войти? – Флора открыла дверь. – И кто это придумал?

– Миссис Лей.

– Корова.

– Таши!

– Она же корова.

– Нет, правда, я уверена, что она…

– Ну ладно, какое платье? Голубое, зеленое? Желтое?

– Я бы надела черное, – сказала Флора.