Текст книги "Опыт воображения. Разумная жизнь (сборник)"

Автор книги: Мэри Уэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 32

– Тебе это нужно знать, – сказала Ребекка, расположившись на тахте со стаканом в руке. Сам Сильвестр развалился, закинув ногу за ногу, в кресле напротив. Он как раз вернулся домой с работы, когда Ребекка нажала кнопку дверного звонка.

– Как ты пунктуальна, – не очень вежливо встретил он ее на пороге. – Хочешь выпить?

Ребекка не спеша потягивала водку с тоником.

– А ты не хочешь?

– Нет.

– Так, значит, мне придется пить в одиночку?

– Да. – Расшнуровав ботинки, он скинул их на ковер. Ребекка отметила про себя розовый цвет его носков – еще совсем недавно он считался шокирующим.

– Прелестные ковры, – сказала она, окидывая взглядом гостиную. – Ты, насколько я помню, говорил, что они келимские?

– Да.

– Эти носки ты купил в Америке?

– Ты пришла поговорить о моих носках? – Спохватившись, что он ведет себя не лучшим образом – как-никак, а Ребенка была все-таки его сослуживцем и, как он надеялся, другом, – Сильвестр извинился: – Прости, Ребекка. Я купил их на Пятой авеню. Там мне предложили еще синие, цвета „электрик“, но я отказался.

Ребекка глотнула еще водки. То, что она пила одна, ставило ее в неудобное положение, и она никак не решалась начать говорить о том, с чем к нему пришла.

– А та красивая новая машина марки „Рено“, что припаркована возле дома, твоя? – спросила она.

– Да, Ребекка, да, ты очень наблюдательна. Я купил ее в Лондоне, а носки – в Нью-Йорке. Что-нибудь еще? Ты, ведь, кажется, сказала, что есть что-то такое, что мне надо обязательно знать?

С чего начать? Перед тем как прийти сюда, ей казалось, что это будет просто, но здесь, на тахте, она чувствовала себя ужасно скованно. Все ли она достаточно тщательно обдумала? Она снова поднесла стакан к губам. Захочет ли он узнать, где получила она эти сведения и от кого именно? Да, захочет. Они уже очень давно, многие годы, знают друг друга, но не может ли это закончиться чем-то вроде пробуждения в своей собственной кровати, как это было недавно с ней самой, когда вдруг видишь на подушке рядом совсем незнакомое тебе лицо? Вряд ли. Надо сделать так, чтобы обойтись без конкретных деталей.

– Ничего такого особенного. – Она сделала большой глоток. – Просто я тут кое-что услышала о твоей уборщице, – с трудом выговорила она, а поскольку ее почему-то нервировал вид сидевшего напротив в носках, ничего не пившего и внимательно смотревшего на нее Сильвестра, она зачем-то добавила: – Я просто проходила мимо. – Оба они знали, что это неправда, так как для того, чтобы пройти мимо его дома, ей надо было сделать порядочный крюк.

– Да? – ухмыльнулся Сильвестр.

– Я встретилась с одним человеком, который рассказал мне о ней некоторые весьма странные вещи.

– Что например?

– Может быть, это всего лишь преувеличенный слух. – Она была уже почти уверена, что зря завела этот разговор.

– А человек, о котором ты говоришь, не тот ли самый, с которым ты танцевала тогда? На улице…

– Что плохого в танцах на улице? – ощетинилась Ребекка.

– Я разве сказал, что это плохо? Или хотя бы намекнул?

– Нет… но…

– Мне показалось, что ты прекрасно провела там время с этим парнем. Ты выглядела такой игривой…

– Сильвестр! „Игривой“! Как тебе не стыдно!

– Это не оскорбление. У меня и в мыслях не было тебя обидеть! Так какой там пикантной новостью поделился с тобой твой кавалер?

– Его зовут Бенсон, Морис Бенсон, – с обидой сказала Ребекка.

„Когда она обижается, – подумал Сильвестр, – то становится похожей на мужчину. Ей бы подошли усы в виде буйволиных рогов“.

– Я знаю его имя, – сказал он. – Он называет себя исследователем. Что такого поведал он тебе о миссис Пайпер? Между прочим, от него ужасно пахнет затхлым табаком и пивом. – Ребекка поджала губы – лично ей этот запах нравился. – Сказал ли он тебе, что шпионит за миссис Пайпер, а заодно почему-то и за мной? Это ты имела в виду, заявив, что мне надо что-то обязательно знать? А сказал он тебе, что названивает ей, осыпая угрозами, по ночам? Сказал он тебе это? И сообщил ли он тебе, между прочим, что бывший муж миссис Пайпер и ее ребенок погибли недавно в автомобильной катастрофе?

– Нет, – прошептала Ребекка, – нет.

– Как я понимаю, – заметил Сильвестр, – ты с ним переспала?

– Что ты говоришь! – воскликнула Ребекка, и у нее запылали щеки.

– Ну так что же он тебе сообщил? – несколько смягчившись, снова спросил Сильвестр. Увидев, что она заморгала глазами, стараясь не расплакаться, он подумал, что, может быть, зашел слишком далеко.

– Что он мне сказал?.. Он следил за ней просто из интереса. Это было, кажется, каким-то образом связано с птицами. Он съездил к ее матери – ее зовут Клода Мей, и она живет в Девоне – и поговорил с ней, поскольку твоя миссис Пайпер что-то такое сделала, что его заинтересовало. Он интересуется поведением людей и птиц, но птицы – его главное увлечение. Он сказал, да, он сказал, что немного подразнил ее чем-то, что он о ней узнал.

– Он звонит ей и говорит непристойности.

– Ах, Сильвестр, ты ничего не понимаешь! Мне тоже звонили и говорили разные непристойности, спрашивали, например, какого цвета мои трусики, и при этом тяжело дышали в трубку. Морис Бенсон этим заниматься не станет.

– Тебе, говоришь, звонили? – Это удивило и на некоторое время отвлекло Сильвестра. Звонки с неприличными вопросами как-то мало вязались с ее воображаемыми усами. – Спрашивали о трусиках?

– Да, а еще обычно тот, кто звонит, хвастается восхитительной длиной своего пениса.

– И что ты на это отвечаешь?

– В ответ обычно или вешают трубку, или говорят: „Только и всего-то? Всего десять дюймов? Я вам сочувствую“.

– Кошмар! Но вернемся к твоему Бенсону. Чем еще он с тобой поделился? – Сильвестр был безжалостен. – А он сказал тебе, что обвиняет ее в убийстве ее ребенка?

– Нет, не говорил. Я уверена, что он не может говорить такое. – Ребекка была шокирована. – Он сказал, что она знает какое-то секретное озеро, – лепетала она, – на которое прилетают перелетные скопы, и он хочет узнать, где оно находится. Поэтому, очевидно, он ей и позвонил. Конечно, поэтому! Он еще сказал такую смешную вещь, что она пыталась оглушить его свистком.

– Не знаю, что там со скопами, – сказал Сильвестр, – а вот насчет свистка все правильно, и так ему и надо. Парень развлекся с тобой. Надеюсь, что тебе понравилось, – гневно закончил он. – Ни при каких обстоятельствах, подумал он, нельзя допустить, чтобы Ребекка догадалась о причинах его гнева. – Судя по твоему виду, надо налить тебе еще водки. Дай мне твой стакан.

– Нет, Сильвестр, спасибо. Мне нужно идти. – Она поднялась с тахты. – У меня свидание, – повторила она.

У входной двери Сильвестр потрепал ее по щеке.

– Да, ты переспала с этим самцом, – сказал он.

– Не говори чепухи! – ответила Ребекка и, проходя мимо его новой машины, хлопнула ладонью по капоту.

ГЛАВА 33

Когда Сильвестр увидел сидевшего на пороге дома в Ноттинг-Хилле Веселого, то так резко затормозил, что чуть было не стал причиной дорожного происшествия, однако женщина, сидевшая за рулем, следовавшей за ним машины, успела отвернуть в сторону. Взревев клаксоном, она приспустила стекло, ехидно выкрикнула: „Вот они, водители-мужчины!“ и, высунув напоследок руку с двумя пальцами в виде буквы „V“, лихо обогнула его и поехала дальше. Припарковывая машину у ступенек, на которых сидел пес, Сильвестр почувствовал, как часто и гулко забилось его сердце и вспотела рука, которой он потянул рычаг тормоза. Опустив стекло, он по-заговорщически тихо и от волнения хрипло позвал:

– Веселый!

Собака подняла покоившуюся на лапах голову и, встретив взгляд Сильвестра, сразу же узнала его, о чем красноречиво поведали ее уши – они вначале встали торчком, но тут же опустились.

Через час на пороге появилась Джулия. Захлопнув дверь и вскинув на плечо сумочку, она с тревогой оглянулась по сторонам. Сильвестр приоткрыл окно.

– Он здесь, – негромко сказал он. – Я захватил его в заложники. – Тут Веселый высунул из машины наружу свой усатый нос.

– Что вы себе позволяете? Отпустите собаку немедленно! – вскричала она с побелевшим от страха лицом, но тут узнала Сильвестра и немного успокоилась. – Что вы здесь делаете? Сейчас же выпустите собаку! – снова потребовала она.

– А что вы здесь делаете? – спросил Сильвестр. Он еще больше приспустил стекло, но продолжал крепко удерживать на месте Веселого.

– Я здесь работаю. Выпустите его…

– Садитесь лучше вы к нам в машину. – Сильвестр открыл дверцу. – Пожалуйста!

– С какой стати? – Она не двинулась с места, и прохожие один за другим обходили ее.

– Пожалуйста! – повторил он. Одной рукой он придерживал дверь, другой вцепился в загривок Веселого. – Было бы гораздо легче, если бы у него был ошейник.

– У него никогда не было ошейника, – сказала Джулия. – Отпустите его.

– Садитесь, пожалуйста, в машину.

Мимо Джулии стала протискиваться женщина, толкавшая перед собой огромную коляску; из-под целлулоидного верха раздавались громкие вопли двух ребятишек. Джулия села в машину. Сильвестр захлопнул дверь, и Веселый радостно ткнулся носом в лицо хозяйки.

– Пристегните ремень, – попросил Сильвестр, завел мотор и отъехал от тротуара. – Мы едем на загородную прогулку, – объявил он.

Джулия молча пристегнула ремень.

Когда они вывернули на Холланд-Парк-авеню и покатили по ней в направлении Шеффердс Буш, Сильвестр сказал:

– Я так рад, что нашел вас! Стараясь вас разыскать, я прочесывал одну улицу за другой, и поскольку при этом приходилось все время медленно тащиться, прижимаясь к обочинам, я постоянно ловил на себе насмешливые взгляды людей, принимавших меня за трусливого водителя-новичка. Чувствуешь себя при этом довольно неудобно.

Джулия с напряженно застывшим лицом и плотно сжатыми губами молча смотрела перед собой; руками она обхватила сидевшую между ними собаку.

Они влились в транспортный поток, кативший по направлению к Чисвику и далее к автостраде.

– Мой кузен Хэмиш – вы еще с ним не встречались – был так восхищен тем, что вы сделали с моим садом, что решил просить вас помочь и ему с этим делом.

Джулия промолчала.

– Ну так вот, – продолжал после небольшой заминки Сильвестр, – мы говорили с ним о садовых проблемах, и он хотел связаться с вами, а я, чувствуя себя как дурак, вынужден был признаться, что для меня самого это не только затруднительно, но, вернее сказать, просто невозможно. Он долго разглагольствовал, перечисляя все те способы, с помощью которых он общается со своей уборщицей, но ничего из того, что он упомянул, мне не подходило. Я ему рассказал, что, перед тем как я поехал в Америку, вы оставляли мне в блокноте записки относительно мыла и тому подобных вещей. Да, между прочим, вы приходили в эти дни ко мне убираться?

– Да, – сказала Джулия, не поворачивая головы и не отрывая глаз от дороги.

– Я не был уверен в этом, – сказал Сильвестр, – потому что деньги, которые я оставлял для вас, оказывались всякий раз нетронутыми.

– Тот чек, который вы прислали мне из Америки, был выписан на слишком большую сумму. Я говорила вам об этом.

– Так вот в чем дело! Я тоже думал, что не может же дом оставаться так долго чистым просто так, сам по себе, и вряд ли в это дело вмешались какие-то добрые феи. – Джулия снова промолчала. Сильвестр продолжал говорить, словно боялся остановиться: – Хэмиш поинтересовался, как я нашел вас в свое время. Да, между прочим, его мать – это моя тетя Калипсо, которая, помните, не умерла.

– Ну, тогда ясно, кто он, – сказала Джулия.

– Да. Так о чем я говорил? – наморщил лоб Сильвестр. – Ах да, о том, как искал вас. Хэмиш предложил, чтобы я позвонил вам по телефону. Как будто я не звонил! Такое впечатление, что у вас нет телефона. Потом я пошел к вам домой, нажал на звонок, получил короткую отповедь от ваших грубиянов-соседей. У меня создалось впечатление, что вас там вообще не бывает. Итак, Хэмиш спросил, как я вас нашел в самом начале, и я рассказал ему о доске объявлений в угловом магазине. Тогда он мне сказал, или мне кажется, что он сказал, „попробуй там“. Так я, конечно, и сделал.

На лице Джулии впервые проскользнуло какое-то подобие улыбки. Может быть, это тот самый день, когда он может сказать ей, какой у нее красивый профиль? Нет, не сейчас. Он ехал теперь быстро, оставляя позади все новые и новые мили автострады, довольный своей новой машиной, с удовольствием чувствуя, как она слушается его. Еще немного, и они будут далеко от города.

– Я попробовал разыскать вас через угловой магазин, – продолжал Сильвестр. – Я там заказываю газеты и иногда покупаю продукты. Это прекрасный магазин, и мне очень нравится его владелец. Мне нравится, например, что он берет на себя труд вырывать эти вонючки из журналов. И особенно мне нравится его доска объявлений. Там есть объявление о козе, которая скорее всего на самом деле не существует. Перед моим отъездом в Америку о ней в объявлении было написано как о „козе“, а теперь она упоминается там как „козочка“. Он говорит, что она вымышленная.

Джулия сказала:

– Он взял это из „Алисы в Зазеркалье“, которую сейчас читает. На следующей неделе там вместо „козочки“ может оказаться „козленок“.

– Спасибо, – сказал Сильвестр, благодарный ей за то, что она наконец заговорила. – А не было ли вас, случайно, в магазине, скажем, в задней комнате, когда я приходил туда, чтобы узнать о вас, но так и не решился?

– Нет, – сказала Джулия.

– Но вы могли бы там быть? Он ведь ваш друг?

– Он подумал, – сказала Джулия, – что вы, возможно, тот самый мужчина, который…

– Который названивает по ночам? – Сильвестр обиделся. – Как мог он, черт возьми, так подумать?

– У него не было уверенности. – Она засмеялась. – Он просто осторожничал, только и всего. Его жена всегда старается защищать меня от всяких, в том числе и мнимых, неприятностей. Она, понимаете ли, очень любила Кристи и поэтому боится за меня.

– С какой стати мне доставлять вам неприятности?

Джулия не ответила, а потом сказала:

– Вы могли бы передать мне через Пателей записку.

Да что он мог написать в такой записке? Даже сейчас, когда она рядом с ним, он не может сказать ей все, что хочет и должен. Теперь они мчались по автостраде со скоростью восемьдесят пять миль в час.

– В конце концов я вспомнил, что мой кузен посоветовал поискать собаку. Я прочесал Челси, Фулхэм, Кенсингтон, Пимлико и вдруг – бах! Вижу его на пороге дома. Помните, вы мне тогда говорили, что он лаял на вашего мучителя? А на меня он не залаял, не правда ли, парень? – Отняв от руля руку, Сильвестр погладил собаку по голове. – Вот так я вас и нашел наконец, – закончил он свой рассказ.

Джулия откинулась на спинку сиденья, и он почувствовал, что ее напряженность начинает понемногу ослабевать.

Снаружи быстро темнело. Наступала зимняя ночь. Сильвестр включил фары.

– Вам не холодно?

– Нет, спасибо.

– Когда Ребекка узнала, что вы убираетесь у меня, она сказала, что вы, должно быть, цыганка, поскольку Пайпер – цыганская фамилия.

– В этом есть доля истины. В Девоне, например, живут цыгане с такой же фамилией.

Они немного помолчали. Потом он спросил:

– Когда вы остановили тогда поезд, чтобы спасти ту овцу, мне показалось, что, кроме нее, никаких других овец в поле не было. А куда же, как вы думаете, подевались все остальные?

– Думаю, они поднялись вверх по холму, – ответила Джулия. – А может быть, ушли на другое поле. А почему вы спрашиваете? Я сама до сих пор как-то об этом не думала. Почему вас это так интересует?

– Я не могу вам это объяснить на скорости восемьдесят пять миль в час.

Джулия положила ногу на ногу, а собака, устав глядеть на дорогу, прижалась к ее боку и закрыла глаза.

Сильвестр не мог, учитывая обстоятельства, говорить о том, что для него было сейчас важнее всего, но вместе с тем понимал, что было бы неправильным и молчать, поэтому он старался всячески поддерживать беседу.

– Интересно, если бы вы оказались дома в тот день, когда я приходил к вам, встретили бы вы меня опять с открытой банкой „Чаппи“ в руках?

– Вообще-то это была „Виналота“, а не „Чаппи“. Я приняла вас тогда за того мужчину… ну, вы знаете…

– Он жалуется, что вы его оглоушили.

– Откуда вам это известно? – Она сразу вся напряглась, выпрямилась и подобрала ноги.

– Ребекка где-то его отыскала, или он ее, и они оба оказались среди тех, кто танцевал тогда там, на улице. Как и я, он тоже был в том поезде, который вы остановили. Я его запомнил. Я полагаю, что он вас выслеживал; не знаю почему, но я почти убежден, что так оно и есть на самом деле.

– Он утверждает, что я убийца.

– Ребекка говорит, что это всего лишь легкое поддразнивание.

– Может быть, он сумасшедший?

– Он ездил к вашей матери.

– Боже правый! Зачем?

– Думаю, что тот случай с овцой разжег его любопытство. Собственно говоря, я уверен, что так оно и есть. Тогда в поезде я принял его за низкопробного мелкотравчатого журналиста. Мне он сразу не понравился, и я заметил, что это чувство было взаимным.

Джулия задумчиво хмыкнула.

– Что еще? – спросила она.

– Он все хвалился, что он – любитель-орнитолог, исследователь. Кроме того, он подозревал, что за этим случаем с овцой кроется что-то другое, более важное.

– Но зачем ему понадобилось мучить меня?

– Может быть, из-за скоп? Вам известно что-нибудь о скопах? Какое-то озеро? Перелеты птиц? Все это ничего вам не говорит?

– Ах, вот что! Должно быть, он разговаривал с Мадж, а не только с моей… не только с Клодой.

– Ну и что?

– Мадж – единственная, кому я рассказывала о скопах. Уж не такой это большой секрет! Мигрирующие скопы каждый год останавливаются на небольшом озере, расположенном в Сомерсете, недалеко от дома, где я работала в свое время. Мы любили смотреть на них. Это были замечательные птицы!

– Как долго вы там пробыли? – спросил Сильвестр только для того, чтобы поддержать разговор.

– Года два. Это было еще до того, как все случилось. Я тогда была счастлива. Когда мне пришлось от них уехать, чтобы помочь Клоде, они просили меня вернуться как можно скорее.

– Так почему же вы не вернулись?

– Из-за Жиля.

– Понятно. Вы влюбились. – Сильвестр почувствовал, что сказал это довольно желчно, и удивился, поняв, что ревнует.

– Я забеременела, – отрезала Джулия. И, почти не останавливаясь, жестко, отрывисто продолжала: – Я вышла замуж. Родился Кристи. Я… – В голосе ее послышались истеричные нотки. – Он… И вам…

– И мне нет до этого никакого дела, – договорил за нее Сильвестр.

– Конечно, никакого! – крикнула она уже в полный голос.

„Ну уж нет, – подумал Сильвестр, – теперь мне до всего, что тебя касается, есть дело. Я сделал ей сейчас больно, напомнив о ребенке. Идиот! Теперь надо чем-то отвлечь ее“.

– Я подозреваю, что Ребекка переспала с ним, ну, с тем, кто звонил вам.

– Господи! – воскликнула Джулия, всплеснув руками. – Чего только я сегодня не наслушалась! – Она вытянула ноги и скрестила их у щиколоток. – Может, это и отвлечет ее от вас, но понимает ли она, какое бремя взваливает на себя?

– Она закаленная женщина, – сказал Сильвестр. – Возьму на себя смелость выразить уверенность, что она справится.

– Хотите, я покажу вам, где видела скоп, – предложила Джулия, – а вы потом объясните Ребекке, пусть она расскажет этому своему любителю птиц.

– Это было бы для него слишком щедрым подарком, – сказал Сильвестр, – но я попридержу эту информацию до того случая, когда старушке Ребекке потребуется помощь.

Несколько миль они ехали молча, но любопытство настойчиво подталкивало Сильвестра, и наконец он не выдержал и спросил:

– Скажите, а были у вас с Жилем когда-нибудь счастливые времена?

– Да, – сказала Джулия, – были. А у вас с Цилией? С Цилией вы были когда-нибудь счастливы? – спросила она настороженно.

– Да, и много, – признался он. – Но постепенно таких моментов становилось все меньше и меньше. – Ему ужасно хотелось расспрашивать ее дальше, но он чувствовал, что еще не время. – Я расскажу вам о ней все за ужином, – сказал он.

– А мы будем ужинать?

– Да, идея такова: сначала поужинать, а потом прогуляться с Веселым по местности. – Мысли его вновь вернулись к Морису Бенсону. – Думаю, этот олух мучил вас потому, что считал вас слабой. Мне же было видно из поезда, что вы были в отчаянии; значит, и он мог это легко заметить. Он просто по натуре хулиган, постоянно испытывающий желание порезвиться.

Он обрадовался, когда она сказала:

– Давайте предоставим думать о нем вашей приятельнице Ребекке. В тот единственный раз, когда я его разглядела, у него в зубах торчал кусочек водяного кресса. Если Ребекка тоже заметила, то она ему, видимо, уже сказала об этом. Я воздержалась.

– Скоро мы свернем с шоссе, – сказал Сильвестр, – и покатим вдоль узкой дорожки, петляющей рядом с ручьем, который приведет нас в деревню. В деревне есть паб, в нем мы и поужинаем. Так, мы уже близко. Попробуем свернуть вот сюда. – И они вырулили на дорогу, извивавшуюся по дну долины.

Джулия опустила стекло со своей стороны.

– Здесь действительно течет ручей, – немного удивленно сказала она. Пес поднялся и, перебравшись через ее колено, потянул носом свежий воздух из окна.

– Ну что, говорил я вам? – сказал Сильвестр и остановил машину около паба, расположившегося на деревенской улочке. Они вышли и постояли на мостках, пока Веселый пил из ручья. Потом Сильвестр повел Джулию в паб.

Там было тихо и спокойно. Несколько человек негромко переговаривались у стойки бара, и небольшая группа сидела у камина. Их подвели к столику в слабо освещенном углу. Джулия и Сильвестр сели и спросили, что бы они могли поесть. Выбор был небогатым.

Сильвестр нервничал.

– Здесь, собственно, нет особого выбора. К счастью, у них имеется хорошее вино. Что вы скажете насчет лукового супа и жареной камбалы по-дуврски?

– Скажу, что с удовольствием съем все это. Между прочим, не забывайте – сейчас самая середина зимы. А рыба выглядит чрезвычайно аппетитно.

Налили вина. Сильвестр попробовал и одобрил. Джулия попробовала и сказала: „Замечательное“. Веселый ушел погреться у камина.

Разговаривать в машине было довольно легко. В темноте он не видел ее глаз, и это упрощало дело, а о реакции на его слова он мог судить по тому, как она вытягивала расслабленно ноги или наоборот, подбирала их к себе. Теперь же, видя ее глаза так близко, он будто онемел.

– Как вы отыскали этот чудесный паб, вы бывали здесь раньше? – спросила Джулия.

– Я просто подумал, что здесь должен быть паб. – Это была авантюра, своего рода шанс, пользоваться которым французы считают само собой разумеющимся. Он пошел на этот риск и выиграл.

– Так вы здесь никогда раньше не были?

– Никогда. – Он мог бы ей сказать, что привез ее сюда, потому что хотел, чтобы место их встречи не было связано ни с какими воспоминаниями, чтобы оно было их, и только их местом, но не сказал, как не сказал и всего того, что хотел, пока они ехали в машине.

Официантка принесла им суп.

– Очень вкусно смотрится, – сказала Джулия и взяла ложку.

Поджаривавшийся у намина Веселый вернулся к ним, высунувши от перегрева язык, и тяжело бухнулся в ноги.

– А вы ему нравитесь, – заметила Джулия.

– Где вы его раздобыли? Хорошего пса не так легко найти.

– Он сам нашел меня. – И Джулия рассказала о встрече с собакой, попытке отослать ее прочь и о том, как она потом жалела об этом и была в таком отчаянии, что, когда пес попросился к ней снова, она сдалась, и они вместе съели шикарный бифштекс, который она купила, чтобы отпраздновать разрешение мистера Уйакса заняться возрождением его сада. – У меня было такое чувство, – сказала она, – будто он знал, что принадлежит мне, а я – ему.

„Хотелось бы, чтобы у тебя появилось такое же чувство по отношению ко мне“, – подумал Сильвестр, глядя, как она ест.

– У него, видимо, был какой-то хозяин, – предположил он.

– Теперь у него другой хозяин, – решительно сказала она и добавила, глядя ему в глаза:

– Я не собираюсь ничего разузнавать о его прошлом.

На этом они покончили с супом.

– Расскажите мне о Пателях, – попросил Сильвестр, подливая вино в ее полупустой стакан.

– Они – мои друзья.

– А что вас сдружило?

Джулия отпила немного вина.

– Я тогда была беременна, миссис Патель – тоже, – начала она свой рассказ. – В тот день я пришла в их магазин за продуктами. Мистер Патель попросил меня помочь его жене, которая боялась идти в больницу. Дело в том, что она не говорила по-английски. В общем, я взяла ее с собой. Она – приятный человек; мы подружились. Они оба очень хорошо ко мне относятся. У нее сейчас уже двое детей, но наши дети, те, которых мы тогда родили вместе, были одногодками, почти братьями.

– Вы о Кристи?

– Да. – Она отвернулась и молча, глядя в сторону, потягивала потихоньку вино. Упавшее в намине полено всколыхнуло пламя, и оно высветило ее лицо. Сильвестр увидел боль в ее глазах.

– Теперь она уже немного говорит по-английски. Она редко это делает, но, когда к ней обращаются, она все хорошо понимает.

– Расскажите мне о своей работе.

– Я убираюсь два дня в неделю там, где вы сегодня нашли нас. Хозяин квартиры – торговец автомобилями. Я не вижусь с ним, так как прихожу, когда он на работе. То же самое, и также дважды в неделю, я делаю в квартире одной журналистки. Приходилось раньше работать и на других. Сегодня, кроме тех двух, я занимаюсь еще вашей квартирой и вашим садом. Я справляюсь. Когда Кристи был еще жив, миссис Патель присматривала за ним в мое отсутствие, и мне в общем удавалось расплачиваться по всем счетам.

– А ваш муж разве не оплачивал счета?

– Временами.

Подошла официантка, забрала суповые чашки, потом принесла жареную камбалу.

– Все в порядке? – спросила она.

– Да, спасибо, – машинально ответил Сильвестр, лихорадочно соображая, о чем бы еще спросить Джулию.

– А у меня было такое впечатление, – сказала Джулия, вооружаясь ножом и вилкой, – что вы собирались рассказать мне за ужином о Цилии.