Текст книги "Опыт воображения. Разумная жизнь (сборник)"

Автор книги: Мэри Уэсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА 13

– Где ты был, дорогой? Я по тебе соскучилась, – Вита Тревельян протянула руки.

Денис наклонился и поцеловал ее.

– Ммм, как хорошо ты пахнешь. – Он сел рядом с ней на кровать и скользнул рукой под простыню. – Меня же недолго не было.

– Мне показалось – целую вечность, – она взяла его за руку.

– Я могу залезть к тебе, ты уже поела?

– Немножко. Давай, раздевайся скорее.

Денис сбросил туфли и носки, встал, чтобы снять костюм, расстегнул рубашку, посмотрел на жену.

– Ты прелесть.

– Да, я знаю.

– Меня задержал генерал Лей…

– Ах, этот…

– И его друзья Вард и Макнис, возле казино.

– А, Фредди и Ян, продолжай…

– У них есть план, как отправить всех детей в школу, несмотря на забастовку. Они спросили, не хотим ли мы к ним присоединиться.

– Значит, забастовка уже объявлена официально? И каков же план?

– Хороший. Они нанимают автобус в Саутгемптоне, запихивают туда всех детей и развозят по стране, оставляя каждого в его школе, и так, пока не отвезут их всех по академиям. Макнис так сказал. Его сын – в Фетт, и его доставят последним.

– Снимай брюки, дорогой.

– Я объяснил, что больше всего я бы хотел убрать ее с глаз долой и на дольше. Флора остается во Франции. А ты попросила кого-нибудь присмотреть за ней, кстати?

– Надеюсь, ты прямо вот так не сказал?

– Да они подумали, что я шучу.

– Снимай, дорогой. Да, да, я попросила эту русскую портниху и думаю, попрошу еще Милли Лей. Она остается во Франции. А может, еще и баронессу.

– Отложила на последний момент? – Денис расстегнул ширинку. – Мы уезжаем послезавтра.

– Я знаю. Я скажу, что не была уверена, поеду ли с тобой, что только узнала; кстати, я написала насчет мест на „Шарлот Ревью“, мы не можем пропустить это шоу. Если ты так их бросишь, они помнутся.

Денис поднял брюки, встряхнул, сложил и повесил на спинку стула.

– Я поговорю с ними сегодня вечером, – сказала она. – Мы можем поужинать в „Марджолайн“.

– С ребенком.

– А почему нет? Залезай сюда, дорогой. Я жду. Обними меня крепче. – Она отвернула простыню. Денис забрался в кровать. – Мне так нравится в постели, – сказала она.

– Мне тоже. Лей собирается ехать домой на машине. Его машина в Саутгемптоне, и он будет докладывать о волнениях в тех районах, где проедет. У него в голове одни большевики, – засмеялся Денис. – Это хорошо. – Он погладил жену и нежно поцеловал ее. – Сам я не верю в большевиков, даже в Северной Англии.

– Продолжай так делать.

– Эти маленькие шрамики, дорогая, что это?

– Это от растяжения, знаешь же.

– Да, она оставила на тебе проклятые отметины.

– Ну теперь ничем не поможешь. Если бы я знала, я бы пользовалась мазью, говорят, помогает. Да-да, продолжай, дорогой.

– А ты что-то узнала об этой итальянской семье?

– Как ты суетишься. Да. Я позвонила им, она может ехать к ним в любое время и болтать по-итальянски. Почему ты вдруг всем этим озабочен?

– Я просто хочу скорее уладить, чтобы послезавтра мы уже не беспокоились об этом и наслаждались остатками отпуска. Если она вырастет такая же некрасивая, как сейчас, она не сможет выйти замуж, но если будет говорить по-итальянски, по-русски, по-французски, она найдет работу после школы и развяжет нам руки.

– Это было бы прекрасно. Какой ты умный.

– О, еще семь-восемь проклятых лет.

– Мы будем в Индии…

– Ты сказала ей, что она должна проводить каникулы в школе?

– Сказала, но ее могут пригласить друзья. Меня в ее возрасте все время приглашали.

– Но ты была хорошенькая.

– Она выправится.

– Будем надеяться. А так хорошо? А так?

– Что?

– Ну конечно, то, что я делаю.

– Да-да, хорошо. Еще раз, немножко повыше, и еще, продолжай, а! Бог мой! Ох! Денис, как прекрасно. О… о, здорово! А тебе как?

– Гм. – Денис лег на спину. – У меня есть предложение.

– Какое?

– Если ты поедешь со мной до Марселя на корабле, у нас выйдет лишняя неделя. Что думаешь?

– И возвращаться сюда одной?

– Ты же собиралась так или иначе это сделать. – Тон его указывал на то, что ребенок – ее ошибка, и она сама должна за это расплачиваться.

– Это будет означать, что разлука станет короче на неделю…

– Целую неделю. В это время года хорошо проплыть до Марселя.

– Мы могли бы изобразить, что я намерена проделать весь путь до Бомбея. Давай, так и поступим, Денис, и давай еще раз повторим то, что мы делали только что, хорошо?

– Если ты готова.

– Дай-ка, я тебе покажу. А потом мы немножко поспим, потом – ванна и пройдемся к морю перед ужином…

– С британскими семьями в „Марджолайне“. Спорю, они ждут не дождутся, когда эти противные дети вернутся в школу. Семейная любовь – сплошное лицемерие. Когда мы выполним свой, якобы родительский, долг, мы поскорее вернемся в постель.

– У тебя это так здорово получается, Денис.

– У тебя тоже.

Вита наблюдала за мужем, как он спал. Он всегда засыпал, когда она еще пребывала в возбуждении и ей хотелось поболтать. „Его профиль, – подумала она, – с выступающим носом и непропорциональным ему подбородном похож на нос яхты. Как-то он сказал, что, к счастью, Флора не унаследовала его нос“. Вита улыбнулась. Повернувшись на бок, она стала размышлять, что бы такое надеть сегодня вечером. Ничего фривольного: Милли Лей и Роуз всегда умудряются выглядеть такими заботливыми родителями. А вечер, наверное, будет скучным, но они могут пораньше лечь в постель или ненадолго завернуть в казино. Какой прекрасной, подумала Вита с удовольствием, какой уютной они сделали эту маленькую смешную квартирку – всего-то несколько ярких подушек, желтый ковер и покрывало из британских кружев на постель. Они будут хороши в Индии в бунгало. Ей надо чем-то себя занять, чтобы поскорее пролетели недели до конца сентября и она бы вернулась к Денису. Может, еще один желтый коврик? Почему бы нет? Надо бы съездить за ним в Динар.

ГЛАВА 14

Денис и Вита появились на ужине в „Марджолайн“ и сразу оказались вовлеченными в разговоры о пикнике. Перемена погоды и предложение Космо зарядили британские семьи желанием действовать. Мысль о пикнике была словно послана Богом, дабы отвлечь родителей, старавшихся крепиться перед неминуемым расставанием с детьми, которые в конце каникул погружались в мрачное настроение – то дерзили, то плакали, заранее тоскуя по дому. Другие, искренне обеспокоенные забастовкой и ее возможными последствиями, тоже были довольны. Некоторые несколько виновато смотрели в будущее, поскольку их ожидало возвращение в благословенное мирное время, и с особым энтузиазмом участвовали во всем, великодушно выдвигая фантастические идеи. Фредди Вард и Ян Макнис предложили нанять автобус или два в Саутгемптоне, чтобы отвезти всех на пляж и обратно. Особенно быстроногих детей матери рассылали по другим отелям, чтобы все они уговорили других принять участие, чтобы все приносили с собой еду, питье, купальники и теплые свитера и приходили в „Марджолайн“ в одиннадцать часов завтра утром. („Нет-нет, дорогая, раньше не получится, раньше никто не будет готов и раньше никто не соберется“.)

Заряд энергии передавался от одной семьи к другой. Настроение, упавшее в сырую погоду, вознеслось до небес. Никакой скуки.

В такой приподнятой атмосфере Денису и Вите не составило труда вместе со всеми обсуждать еду для пикника, коврики, термосы, аптечку первой помощи – да, да, это хорошая мысль, на пикники в Индии мы берем с собой такую же, – нетрудно было обмолвиться в разговоре с Милли и Роуз, что, поскольку она хочет последние дни отпуска Дениса провести с ним, не могла бы она попросить их по-дружески присмотреть немного за Флорой, которая останется в отеле до ее возвращения и потом, конечно, сможет переехать на квартиру?

Вита чувствовала, что девочка не станет особенно сокрушаться, она будет брать уроки у мадам Тарасовой, беседовать с итальянской семьей, у нее полно дел. А для Виты и Дениса – большое облегчение сознавать, что есть кто-то еще, кроме мадам Тарасовой, к кому Флора в случае чего могла бы обратиться. Милли и Роуз, конечно, согласились присмотреть, отказать было невозможно.

Возникла неловкость, когда они, появившись в отеле и поискав Флору, вдруг обнаружили ее в комнате, где она ужинала в одиночестве, ела с подноса. Ни Денис, ни Вита не знали, что Флора поступает именно так. Им в голову не пришло, что ребенку может быть неприятно есть одному в ресторане. Гастон с помощью главного официанта устроил ей это, объяснила Флора.

– С нами должны были посоветоваться, – сердито сказала Вита.

– В ресторане освобождается столик, – беззаботно пожала плечами Флора.

– Пойдем, будешь нормально ужинать с нами, – резко сказал Денис.

– А что нормального! – пробормотала Флора, плетясь за родителями в ресторан. – Я не хочу второй раз есть, – сказала она, садясь на свое место за столом.

– Тогда смотри, как мы едим, и постарайся вести себя прилично, – сказала Вита, опускаясь на стул, который официант выдвинул для нее. – Мадемуазель не голодна. – Флора и официант обменялись взглядами.

Если родителям и хотелось ударить ее, они не подали виду, они дружески беседовали с сидящими за соседними столиками. Некоторые обменивались замечаниями, какая они приятная пара, а одна старая леди покачала головой – как жаль, что ребенок такой надутый.

– Я думаю, ребенка просто испортили, – заявила она. – Это все служба в Индии. Но ничего, школа собьет с нее спесь. А родители кажутся такими влюбленными друг в друга.

– А что там про беседы на итальянском? – тихо спросила Флора.

– Есть итальянская семья, она живет в нескольких километрах отсюда по дороге в Динан. Они согласны, чтобы ты проводила у них день, они будут говорить с тобой по-итальянски.

– А вы с ними встречались?

– Ну, в общем-то нет, но я дам тебе записку. Я все уладила. Ты можешь поехать на автобусе.

– О, – подозрительно сказала Флора.

– Этот человек – конюх, – сообщил Денис.

– А значит, лошади?

– Значит, лошади, если он конюх.

– Значит, я могу разговаривать с лошадьми.

Вита не обращала внимания на тон Флоры, но чувствовала, что лучше ничего не говорить при людях, которые сидят в зале.

– Тебе надо пораньше пойти спать, – сказала она, – чтобы завтра свежее выглядела на пикнике.

– Так я сейчас и пойду?

– Подожди, пока мы закончим обед. Тебе надо научиться каким-то манерам и уважительному поведению.

– Должны мы еще что-то сделать для пикника? – спросил Денис. – Или можем позволить себе завернуть на часок в казино, перед сном?

– Прелестная идея, дорогой. Давай так и поступим, – сказала Вита.

Проследив, как ее родители удалились, Флора стала бродить вокруг отеля, прислушиваясь к разговорам о пикнике. Мэбс с подругой сидели у входа и обсуждали, что им завтра надеть, помыть ли голову и покрыть ли ногти свежим лаком.

– Мне его вообще надо снять, мама против.

– Да, он ярковат.

– А он заметит?

– А он вообще что-то замечает?

– Конечно, должен.

– А где он сейчас?

– Да уехал куда-то с этой тоскливой Элизабет.

– Нет, Элизабет сейчас с матерью, с Энн и с моей матерью. – Девушки оглядывались по сторонам, желая увидеть предмет своего обожания. – Когда он танцевал со мной, он…

– Он со мной танцевал восемь раз, а с тобой только семь.

– О, Таши.

– А мне все равно.

– И мне тоже.

– И вообще, какое нам до него дело?

– Но где бы он ни был, мы его увидим, когда он вернется, если посидим здесь.

К ним подошли Космо и Бланко.

– Феликса ждете, да? – спросил Космо.

– Конечно, нет, – сказала Таши.

Мэбс вытянула ногу, желая подставить ему подножку.

– Феликс в казино танцует с красивой блондинкой, – сообщила Джойс, пружинисто прыгая на длинных сильных ногах по лестнице, ведущей из сада.

– О, – сказала Таши.

– Ну так мы что? – вскочила Мэбс.

Подруги отряхнули юбки, поправили швы на чулках и неспешно ушли в темноту. Джойс заразительно расхохоталась.

– Шутка? – спросил Космо.

– А в казино нет никакого Феликса.

– А где он тогда? – Космо терпеть не мог, когда посторонние дурачили сестру.

– Понятия не имею, – пожала плечами Джойс.

– Сучья шутка.

– Так они сами напрашиваются, – пробормотал Бланко.

Флора отпрянула, чтобы ее не видели, и по задней аллее направилась к мадам Тарасовой, которая обычно проводила вечера с Игорем, мечтая в одиночестве о том, чтобы оказаться в Париже со своим Алексисом. Открыв дверь и перепрыгивая через ступеньки крутой лестницы, Флора постучала и вошла в комнату, где увидела Феликса, сидящего в том кресле, в котором обычно устраивалась мадам Тарасова, он потягивал вино из рюмки. Он был без пальто и почему-то без туфель, в рубашке. Напротив него сидела мадам Тарасова в шезлонге, в платье без рукавов, с очень короткой юбкой, ее маленькие руки лежали на коленях, изящные ноги перекрещены у щиколоток. Ее туфли на высоких каблуках лежали на полу рядом с туфлями Феликса.

– О, – сказала Флора, – я не помешала? – Князь резко залаял в своей корзинке.

– Заходи, садись с нами. – Феликс протянул руку. – Я пришел уговорить Ирену предсказать мне судьбу. Но она отказывается, и мы сидим босиком и обсуждаем положение дел в мире. И ты снимай туфли. Садись. – Он похлопал ладонью по стулу возле себя. – Снимай, снимай.

Флора села, носком правой туфли уперлась в задник левой, сдернула ее, потом – другую.

– Хорошо. – Феликс и мадам Тарасова снисходительно наблюдали за ней. Феликс потягивал вино. Мадам Тарасова улыбалась. Игорь сопел в корзинке, потом почесал шею, сильно царапая когтями по металлической бирке с именем на ошейнике.

– Я не знала, что вас зовут Ирена, – нарушила молчание Флора.

– Ты никогда не спрашивала.

– Красивое имя.

– Правда ведь? – Феликс улыбнулся. – Флора – тоже красивое имя.

– А почему вы не хотите предсказать ему судьбу?

Ирена засмеялась.

– Потому что я не умею. Иногда я делаю вид, что могу развлекать молоденьких девочек или дам среднего возраста. Девочки хотят узнать, влюбятся ли они, выйдут ли замуж, а взрослые – станут ли их мужья богатыми или еще богаче. Так что их очень легко осчастливить.

Флора переварила эту неправду, уверенная, что как-то раз сама Ирена рассказывала ей, что видит судьбу каждого в этом хрустальном шаре. Но, встретившись с ее смеющимися глазами, она решила, что, может, ей это показалось.

– А вы собираетесь на пикник? – спросила она.

– Нет. – Мадам Тарасова посмотрела на свои руки.

– Я пытался ее уговорить, – Феликс наклонился, отыскивая свои туфли, и начал обуваться. – Но она отказывается.

– Почему?

Мадам Тарасова пожала плечами.

– Да меня это не интересует. И потом я очень занята. Надо закончить одну работу до отъезда английских семей, до послезавтра.

– Неправда. Я же отнесла все ваши пакеты, – возразила Флора.

– Обувайся, – сказал Феликс. – Пойдем, Флора, пойдем вместе. – Он надел пиджак. – Твои туфли уже в плачевном состоянии, – заметил он. – Спасибо за приятную беседу. – Он взял протянутую ему руку Ирены Тарасовой.

– Они еще поживут, – решительно заметила Ирена.

На улице Феликс взял Флору за руку.

– Посмотри на луну, – велел он. – А во время пикника луна будет полной.

Флора хотела было намекнуть о хитрости Ирены, но не осмелилась заговорить. Никогда еще в жизни она не была так счастлива. Феликс держал ее за руку.

– Я пытался ее уговорить поехать на пикник. Но она не поедет. Очень многие женщины – ее клиентки. Ненавижу этот эмигрантский менталитет, полурабский, полуснобистский. Возможно, в своей святой России она бы поехала. Кажется, она имела какое-то отношение к царскому двору, мои сестры говорят, что она все время рассказывает про это.

– Конечно, имела. – Флора была рада сообщить Феликсу что-то о своем друге. – Ее отец был придворным портным, который шил все прекрасные униформы.

– Кто тебе рассказал? – Феликс шел медленно, держа руку Флоры в своей.

– Думаю, она же и рассказала. Хотя нет, это был Алексис, ее муж.

– Знаешь, ей не очень понравится, если ты всем будешь говорить, что ее отец был портным.

– Прости, я только тебе.

– Хорошо.

– Я думаю, еще и от этого все ее разговоры о шелковом нижнем белье…

– Хм, да, – Феликс уже слышал рассказ о нижнем белье, милосердно посланном и яростно отвергнутом, от Энн, которая услышала это от Космо. – Да, – сказал он серьезно. – Есть связь. Но могу признаться, что зимой я ношу теплые штаны.

– А летом шелковые? – Флора впитывала каждое его слово.

– Хлопчатобумажные, если уж честно, – засмеялся Феликс и сжал руку Флоры. – А ты умеешь хранить секреты?

– Да, конечно.

– Я собираюсь принести на пикник граммофон. Разве не здорово потанцевать? Ты потанцуешь со мной?

Флоре было трудно дышать, она почувствовала, что сейчас умрет от удушья. Но она сумела выпалить:

– Да.

– И концертино.

– А что такое концертино?

– А это такая гармошка. – Феликс снова сжал руку Флоры. – Ты сжимаешь, растягиваешь, проходишься пальчиками – и получается музыка. Это вроде как заниматься любовью, но это тебе еще не понять.

Флора почувствовала, что она поняла и что может от этого умереть.

ГЛАВА 15

Автобусы прибыли к „Марджолайн“ минута в минуту. Вообще-то двор у „Британик“ был удобнее, шире. К тому же из „Марджолайн“ автобусы должны проделать двойной путь в „Бристоль“, где хорошая площадка для парковки, чтобы высадить всех в том месте на берегу, которое выбрал Космо. Но поскольку идея пикника, оставшаяся в памяти обитателей Динара, как пикник англичан, исходила из „Марджолайн“, то и все они должны были тронуться в путь именно оттуда.

С десяти часов стали подтягиваться семьи с едой. Одна, Стаббсы, с которыми никто раньше не говорил, притащила целую гору ковриков, подстилок и, будто подумав, что этого мало, они вернулись обратно в отель и приволокли кастрюлю и походную печку, на которой можно было кипятить чай с помощью метиловых брикетов.

Миссис Макнис принесла корзинку картофеля, чтобы испечь в мундире, и помидоры. Ее муж Ян – вино и коробку со стаканами.

Миссис Вард пришла с плетеной корзинкой апельсинов, яблок, бананов и салата-латука, ее муж Фредди аж согнулся под тяжестью плетеной металлической корзины с лимонадом.

Энн и Элизабет явились с длинными горячими батонами от булочника и с корзинкой ветчины, чесночного соуса, паштета и нескольких фунтов несоленого сливочного масла.

Все мамаши захватили с собой термосы с чаем, а один из отцов принес пару кружков выдержанного камамбера. Всех удивил своим вкладом Феликс – парой разделанных цыплят.

– Мы можем насадить их на шампур и поджарить.

– А кто-нибудь захватил спички?

– А открывалки?

– Салфетки?

– И кто, о Боже, собирается все это съесть?

– Тарелки?

Семейство Стаббс владело оловянными тарелками, на всех, конечно, не хватит, но можно поделиться.

– Ох!

– А ножи и вилки? Ложки? Нам понадобятся ложки.

У семейства Стаббсов и это было. И весьма внушительная аптечка первой помощи. Правда, они не подумали прихватить с собой еду.

Мать Джойс, миссис Виллоубай, демонстрировала свой вклад – плитки шоколада. Денис и Вита появились каждый с плоской коробкой в руке. Когда они подняли крышки, все увидели фруктовые пироги из кондитерской, украшенные ангеликой и взбитыми сливками.

– Так подходит для пляжа, – сказала Таши подруге Мэбс, не понижая голоса. Они перестали хихикать, только когда на них шикнула миссис Лей.

– Замолчите, девочки. Манеры, манеры.

Роуз вышла из отеля без десяти одиннадцать с гигантскими термосами, полными черного кофе, и пакетом сахара. Без пяти одиннадцать прибежали Космо и Бланко с набережной с огромной картонной коробкой, перевязанной крепкой веревкой.

– Что у вас там? Что вы делали в Сен-Мало? Что это? Скажите нам.

– Секрет. – Они не открывали коробку.

– Не подглядывать.

Без тридцати секунд одиннадцать вышел наконец Ангус Лей, когда его жена пребывала в полной ярости, зная, что это он сделал специально, чтобы позлить ее, никогда за все долгие годы их супружеской жизни он не прибегал к такому способу. Он прихватил вчерашнюю „Таймс“, походные стаканчики и фляжку виски в кармане пальто.

Точно в одиннадцать миссис Стаббс, хозяйка ножей, вилок, ложек, подстилок и ковриков принялась созывать всех. Все здесь? Взяли ли теплые свитера, купальники, ведра, лопаты, запасные носки?

– В таком случае все садимся в автобусы. Не бегите, дорогие, не толкайтесь, повнимательнее.

– А чей это пикник? Чего она раскомандовалась?

Позднее, когда обсуждали прошедшее событие, миссис Стаббс окрестили прирожденным лидером, в этом определении слышалась добрая усмешка, разумеется, позднее, когда память о пикнике потускнела, о ней говорили, как о Прирожденном Лидере с большой буквы.

– О, смотрите, вон Прирожденный Лидер, – люди указывали на соревнованиях, на концертах, в Уимблдоне или на зимних распродажах, при этом толкая локтем своего компаньона: – Помните Динар в двадцатые?

Все маленькие дети залезли в первый автобус с миссис Стаббс и матерями. Отцы толпой ввалились в другой, который оккупировали взрослые и подростки. Они сбились в группки и с несколько виноватым видом, но принародно поздравили друг друга, когда „детский сад“, как его окрестили, отъехал с громким пением, организованным миссис Стаббс (чтобы малышей держать в порядке), так что автобус со взрослыми и подростками катил следом в сопровождении пронзительных голосов, распевавших „Ник Нэк пэдди вэк“, „Джон Браунз боди“ и „Итс а лонг вэй ту Типперэри“.

Мэбс и Таши, усевшись на заднее сидение и утащив с собой Флору, взирали на все с высоты возраста и притворялись, что ничего не слышат. Флора, втиснувшаяся между ними, сидела тихо, ощущая себя счастливой – еще бы, вдали от родителей, дышащих в спину шоферу. Ее не волновало, с чего это Мэбс и Таши решили подружиться с ней, но со своего места она видела чуть впереди Космо и Бланко, а через проход от них – Феликса с сестрой Энн. Никто не спрашивал ее, что у нее в плетеной корзинке, которую она сунула под сиденье. Она была маленькая, и естественно подумать, что все ею принесенное, такое же маленькое и незначительное. В любом случае, она с восторгом и некоторым страхом ощущала близость Мэбс и Таши и держалась еще тише обычного. Когда они выехали из Динара и когда колеса автобуса крутились по дороге через Сен-Энога и Сен-Бриан к пляжу, Космо и Бланко шутили с Феликсом насчет кузена Бланко – Типа.

– А почему ты не хочешь познакомиться с ним? Почему бы тебе его не навестить? Конечно, Фаунтлерою было бы естественно попытаться ему представиться.

– Однажды я написал ему, когда понял, что я его наследник, и спросил, не могу ли с ним увидеться. Он не ответил. Моя мать пригласила его, он не приехал. Так что ничего не поделаешь. И у меня возник план подшутить над ним.

– А как? Что за шутка?

– Да так, послать ему обычную почтовую открытку, напомнить о себе.

– Вроде того – хочу, чтобы вы приехали? – спросила Мэбс.

– Да нет, что-нибудь потоньше. Ну вроде как: я еще попадусь на вашем пути, или я так давно мечтаю услышать ваш голос.

– Подписанную или анонимную?

– Только инициалы.

– Неподписанная таинственнее и более зловеща, – сказал Феликс.

– Пожалуй, – кивнул Бланко. – Я подумал, может, послать открытки из разных стран…

– А что, если на разных языках? – предложила Таши.

– Я ни одного не знаю.

– Мы знаем. Посмотри, у нас в автобусе – английский, датский. Флора говорит по-французски, я слышала, и по-итальянски, так ведь? – Таши наклонилась к Флоре, та молча кивнула. Все повернулись и посмотрели на нее.

Видя, как Флора зарделась, Элизабет предложила:

– Мы все говорим по-немецки. Еще я знаю испанский.

– А ты учишь и русский? Правда ведь? – Мэбс поглядела на Флору. – Ты феноменальный ребенок. Есть у кого-нибудь бумага и карандаш? Мы можем написать сейчас же.

– Спасибо, – сказал Хьюберт, которого обычно называли Бланко.

Феликс дал конверт, а Энн авторучку.

– А как насчет русского? – настаивала Мэбс.

– Я не умею писать по-русски, – пробормотала Флора.

– Я могу попросить мадам Тарасову, – придумал Бланко, развеселившись.

Они написали текст письма на разных языках.

– Он подумает, что его преследуют какие-то заговорщики-большевики, – сказал Космо. – О, смотрите, все, мы почти приехали. Пляж за этим холмом. Надеюсь, море успокоилось.

– А как называется имение кузена Типа? И где это? – спросила Таши.

– Называется оно Пенгапах, это где-то в Западной Англии. – Бланко сунул конверт в карман. – Я знаю, что там в ванной комнате шесть ванн. И больше не знаю ничего.

– Лорд Фаунтлерой из Пенгапаха – зубодробительно, – засмеялась Мэбс.

– Ты, действительно, все это пошлешь? – спросила Энн.

– Такое обычно делают в середине зимы, когда до Рождества еще так долго, что кажется, оно никогда не наступит, – сказал Бланко.

– Можно подумать, что это какая-то шифровка, – улыбнулась Таши.

– Или предварение смерти, – фыркнула Мэбс.

– Ты хочешь сказать „предупреждение“.

– Ну вот мы и приехали, – закричал Космо. – Смотрите. Вот пляж. Бог мой, как раз кончается прилив.

– А миссис Стаббс уже погнала малышей собирать щепки для костра, – весело сказал Феликс.

– Я обгоню тебя! – крикнула Таши в ухо Мэбс, и они побежали по песку, по краю воды, а за ними орда малышей.

– Ох, эти девочки! – сердито покачала головой Милли Лей. – Надо все время за ними следить, – она повернулась к Феликсу, который помогал сестрам выгружать корзинки для пикника.