Текст книги "Кольцо"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Глава 19
Это был обычный рабочий день... и необычный. Необычный – из-за настроения. Нэнси все время ловила себя на том, что улыбается – так, ничему... просто потому, что все хорошо.
И гости в студии были забавные – человек с парочкой говорящих попугаев какаду. И они не просто говорили, а очень здорово разговаривали между собой! Один попугай говорил: «Полай собачкой!», а второй тявкал, потом первый просил: «А теперь кошкой!» – и второй мяукал! А потом они пели – вместе, хором, а хозяин подыгрывал им на флейте.
Она представляла, как будет рассказывать это за ужином – и заранее смеялась. Но главным было совсем другое – то, что она собиралась рассказать Нику попозже – ночью. А может, сразу, как только он выйдет встречать ее и проводит в комнату?
И как начать? «Ник, я хочу сказать тебе одну вещь...» Или: «Ты знаешь, я тут разговаривала с одним человеком...» Или просто: «А что я тебе сейчас расскажу!»
Наверное, он обрадуется... Или рассердится, скажет, что она лезет не в свое дело и что он сам давно все знает и ничего не хочет?! Нет, такого быть не может, не надо даже думать об этом!
Всю дорогу Нэнси представляла себе – как это будет. Подъехала к дому, увидела светящиеся окна – и рассмеялась, до того вдруг стало хорошо на душе. Поставила машину, выскочила из боковой двери гаража и побежала по дорожке, весело подумав: «Ага, сегодня я первая!» Это была своего рода игра – Ник почти всегда открывал еще до того, как она успевала позвонить, каким-то непостижимым образом угадывая именно тот момент, когда ее рука тянулась к звонку.
Но в этот раз дверь не открылась.
Нэнси замерла в недоумении – он что, заработался?! – хотела позвонить второй раз – и тут услышала звук поворачивающегося ключа.
Открыл ей Бен. Нэнси растерянно обвела взглядом прихожую и уставилась на него, испуганно выдохнув:
– Ник?!
– С ним все в порядке, – быстро ответил Бен. – Не волнуйся, тут такое дело... приехала твоя мать.
До нее не сразу дошло сказанное: рассудок отказывался принимать это. Она хотела переспросить, но перед глазами забегали мелкие темные точки, а в ушах противно зазвенело. Кожу закололо, будто под одежду внезапно забралась целая стая комаров. Еще темнее...
– Ну ты чего... ты чего!!!
Растерянный голос Бена врезался в уши, и Нэнси медленно открыла глаза. Она стояла, прислонившись к стене. Бен придерживал ее за плечо и, встревоженно глядя на нее, повторял:
– Ты чего? Успокойся, Нэнс, ну что ты?!
Нэнси дернула плечом, освобождаясь от его руки, выпрямилась и сказала первое, что пришло в голову и показалось почему-то очень важным:
– Бен, забери мои кассеты... Я не хочу, чтобы их выбросили.
И на миг ей стало безумно жалко того невозвратимого ощущения радости, с которым она прожила этот день...
Ника раздражало все – и прежде всего чувство раздвоенности, которое владело им с того момента, как Алисия Хэнсфорд появилась на пороге.
С одной стороны, он с первого взгляда понял, что все, что рассказывала Нэнси о своей матери, – чистая правда. С другой – не смог противостоять обаянию этой очаровательной хрупкой женщины!
И дело было даже не в ее внешности, и не в шаловливых искорках, то и дело вспыхивающих в фиалковых глазах, и не в неосознанной сексуальности, являвшейся ее неотъемлемой частью. Хотя, даже при его немалом опыте, женщин, подобных этой, Ник не встречал. Но только теперь он до конца понял слова Нэнси: «В ней есть что-то такое, что действует на мужчин...»
Через пять минут после знакомства он поймал себя на том, что бормочет:
– Ну что вы, какой отель, о чем вы говорите?! Разумеется, вы остановитесь у нас, ни о чем другом не может быть и речи! – На мгновение разозлился – на кой черт?! – и тут же с картинным жестом приказал Бену отнести чемоданы миссис Тревер в гостевую спальню.
– Алисии, просто Алисии, – тут же перебила она, – мы же с вами теперь родственники!
Обращалась миссис Тревер с ним вполне по-родственному, с некоторой долей вполне простительного при ее внешности милого кокетства. Не задала ни одного вопроса по поводу его коляски и ничем не показала, что ее это как-то коробит. Ласково попеняла ему, что они с Нэнси «зажилили» свадьбу – ей было неприятно узнать об этом совершенно случайно, от посторонних людей. Но тут же, рассмеявшись, сказала:
– Я даже не буду Нэнси ничего говорить – пусть не думает, что меня это задело! Моя милая глупышечка до сих пор не изжила в себе подростковый максимализм и постоянно дуется на меня непонятно за что – вот и решила сделать назло! Но вы, Ник, вы! Я и не думала, что такой человек, как вы, способен подыгрывать ее дурацким детским выходкам!
Она шутила – и первая смеялась своим же шуткам, рассказывала всякие забавные истории, персонажами которых была она сама и ее знакомые, расспрашивала его о том, чем он занимается, и внимательно слушала. Ник в свою очередь рассказал про то, как еще студентом, на каникулах, возвращался из Мексики, прихватив с собой «контрабанду» – несколько лишних бутылок текилы «с червяками», – и, когда его остановила полиция, жутко перетрусил. А потом выяснилось, что просто одного из полицейских нужно было срочно подбросить домой, а второй не мог оставить пост...
Примерно часа через полтора Ник почувствовал, что его организм мало-помалу начинает сигналить о перегрузке. Заломило виски, стало все труднее сосредоточиться, и изнутри начало подниматься глухое раздражение, которое можно было выразить одной фразой: «Конечно, она мила, и обаятельна, и интересно рассказывает... но хоть бы она ненадолго заткнулась!»
Намекнуть на это он, конечно, не мог, поэтому продолжал кивать и в нужные моменты подавать требуемые реплики.
Еще хуже стало после появления Нэнси. Ник понимал, что у нее с матерью свои счеты – и, судя по ее рассказам, вполне обоснованные, – но даже при этом можно было бы вести себя по-другому!
Вошла она уже заранее надутая и бледная. Холодно взглянула на бросившуюся к ней с поцелуями мать, выдавила из себя вымученную улыбку и с коротким «Здравствуй, мама!» уселась в кресло. Не подошла, не поцеловала, как положено, мужа – даже не взглянула в его сторону (ну он-то тут при чем?!).
Бен тоже внес свою лепту в происходящее, мрачно заявив:
– Я поем на кухне! За столом итак не повернуться.
А ведь когда приходила Робби, место для всех прекрасно находилось!
Как бы то ни было, Бен принес ужин, накрыл на стол и ушел. Ушел, оставив Ника одного справляться с двумя... бабами!
Начала Алисия с того, что обрушилась на Нэнси с попреками:
– Ты поступила просто гадко! Пообещала мне, что все уладишь, а теперь у бедного Тедди из-за тебя неприятности на работе! Он говорит, что ты придралась к каким-то там формальностям и пожаловалась на него! Ты должна все немедленно исправить – подумай, ему же грозит увольнение!
– Миссис Тревер... – решил вмешаться Ник.
Он уже понял, что речь идет о кампании, развернутой им в рамках решения финансовых проблем Нэнси.
– Алисия, Ник, мы же договорились – просто Алисия! В конце концов, мы с вами почти ровесники!
Тоже мне ровесники! Выглядит она, конечно, моложе своих лет, но, кажется, забыла, что он женат на ее дочери, которой вот-вот стукнет двадцать пять!
– Хорошо... Алисия. Так вот, дела Нэнси теперь веду я, и жалобу эту подал я – она тут ни при чем.
– Да?! – Она сделала большие глаза, словно подозревая его во вранье.
– Да. И я предпочитаю перенести все деловые вопросы на завтра. Поговорим днем, в моем кабинете.
Уф-ф... Кажется, заткнулась... Увы, ненадолго.
У этой женщины была просто какая-то мания! Ей обязательно нужно было находиться в центре внимания – все время. И попробуй отвлекись на что-то другое! Стоило ему спросить у Нэнси, как дела на работе, как Алисия, не дав дочери ответить, тут же воскликнула:
– Моя маленькая глупышечка – и вдруг взрослая, и даже работает. Я просто поверить не могу! Кажется, еще вчера она была так смешно, по-детски влюблена в этого актера... как там его... ну, который педик. Всю комнату его фотографиями обклеила! А когда я сказала ей, кто он на самом деле, представляете – ее вырвало!
С одной стороны, Нику было жалко Нэнси, сидевшую с подавленным видом и чуть ли не вздрагивающую, когда Алисия в очередной раз называла ее «маленькой глупышечкой» или подтрунивала над ней. (Уж могла бы, зная характер дочери, понять, как ей это неприятно!)
С другой – хотелось встряхнуть ее, крикнуть ей в лицо: «Ну что ты сидишь надувшись?! Не нравится – так ответь, огрызнись – а не сиди тут с видом жертвы! Не хочешь, чтобы с тобой обращались как с подростком, – так и веди себя как взрослый человек!»
Только один раз Нэнси попыталась взять себя в руки – с судорожной, неестественной улыбкой, стараясь не глядеть на мать, начала рассказывать что-то про говорящих попугаев. Но не прошло и минуты, как Алисия с шаловливой гримаской маленькой девочки, скрывающей какую-то смешную тайну, поднесла руку к плечу и пару раз согнула крючком палец. Замолчав на полуслове, Нэнси сжалась и уткнулась в свою тарелку.
Ник не понял, в чем дело. Наверное, Алисия прочитала это на его лице, потому и рассмеялась:
– Котинька, ну можно, я скажу Нику?! – И, не дожидаясь согласия Нэнси, начала весело объяснять: – Моя глупышечка до сих пор часто сутулится – и страшно обижается, когда я ей делаю замечание при людях. Так вот, я вместо этого ей просто показываю пальчиком – «горбик, горбик!», – снова сделала тот же жест, – это у нас такая семейная шутка! Правда, смешно?!
Судя по застывшему лицу Нэнси, той было вовсе не до смеха. Через несколько минут она положила вилку, сказала:
– Ник, извини, я пойду к себе. У меня очень болит голова, – встала и вышла.
Появившийся вскоре Бен забрал тарелки и принес кофе – все это молча, с непроницаемым лицом. Нику показалось, что во взгляде его мелькнуло осуждение (интересно, с какой стати?!).
Ему до смерти хотелось как можно быстрее отправить гостью спать – и остаться наконец одному. Но не тут-то было! Алисия, изящно отставив пальчик, выпила чашечку кофе, налила вторую, попросила немного коньяка, а потом снова завела бодягу о жалобе, поданной в банк, и о том, как ей теперь неудобно перед «бедным Тедди Палмером».
– Миссис Тревер, – решительно перебил ее Ник. Тут же поправился: – Алисия, я уже сказал – мы поговорим об этом завтра. А сейчас уже поздно, вы, наверное, устали с дороги. Да и у меня еще есть кое-какие дела.
Это подействовало – Алисия допила наконец кофе и удалилась. Вид у нее, правда, был несколько недовольный – ну да наплевать!
Следующим на очереди оказался Бен.
Обычно во время ванны, массажа и всего прочего они болтали о чем попало, но на этот раз он хранил зловещее молчание, да и вид у него был мрачный.
– А ты почему вместе со всеми не ужинал? – решил, на свое несчастье, поинтересоваться Ник. – И что значит «места нет» – всегда же хватало?
– А я не нанимался за столом со стервами сидеть! – отрезал Бен. – И я не дворецкий – чемоданы ее таскать!
Ну что он взъелся из-за такой мелочи?!
– А что же мне делать было? – из последних сил попытался воззвать к здравому смыслу Ник.
– А ничего! В дом всякую дрянь не зазывать!
– Но это же мать Нэнси!
– Ах ма-ать?! – Это слово в устах Бена почему-то прозвучало как оскорбление. – Так, значит, ты из-за этого перед ней перья распускал?! Нэнси вон только о ней услышала, и в обморок упала – а тебе наплевать?! Даже встретить ее не вышел – так залюбезничался.
– Это мое дело! – не выдержал наконец и рявкнул Ник. Ругаться, лежа на спине, было весьма неудобно.
– Твое – так меня не спрашивай. А за стол я с этой сукой не сяду и прислуживать ей не буду. Навидался я таких уже – блевать охота.
– Где это ты, интересно, таких навидался – в тюрьме?!
Лицо Бена мгновенно застыло – Ник и сам понимал, что это был удар ниже пояса. Но уж очень хотелось как-то врезать ему, чтобы перестал с хамски-снисходительным видом лезть не в свое дело.
Тем не менее Бен ответил – медленно и без выражения:
– Нет. Раньше.
Больше Бен не произнес ни слова. Лишь под конец, Уложив Ника в постель, в ответ на вопрос: «А она что – правда в обморок упала?» – бросил короткое «Да» и с тем вышел.
Глава 20
Может быть, если бы удалось заплакать, стало бы легче. Но плакать не получалось, словно все внутри высохло, и Нэнси лежала, тупо глядя в потолок.
С того момента, как она вошла в гостиную, жизнь стала похожей на невыносимый, кошмарный сон. Ник явно злился на нее – за что? За то, что она помешала им? А от бесконечных насмешек Алисии хотелось спрятаться куда-нибудь и сделаться маленькой-маленькой, чтобы ее никто не нашел!
Но самое ужасное, что выставляла Нэнси неловкой «маленькой глупышечкой» и заливисто смеялась, показывая белое нежное горло, Алисия с одной-единственной целью – произвести впечатление на Ника. На Ника, на которого она, что называется, «положила глаз» – уж Нэнси-то свою мать знала! А он... теперь он имел возможность сравнивать... И это было страшнее всего: видеть, как он смотрит на нее, и глаза его становятся недовольными, почти презрительными – а потом переводит взгляд на Алисию – и улыбается.
В последнее время все вообще пошло как-то наперекосяк. Никак не удавалось отделаться от мысли, что Ник жажет, что женился на ней. Да и правда, если подумать – зачем она ему?
Хотелось, чтобы он хоть раз спросил: «Что с тобой?», почему она реже стала заходить к нему в мастерскую. Но он не спрашивал... А ей снова и снова вспоминалось перекошенное злое лицо и знакомо-незнакомый голос, кричащий: «Да замолчи ты, наконец! Если ты такая беспомощная, что сама со своими делами справиться не можешь и из-за денег за калеку вышла...»
Но это неправда! Ей просто было хорошо с ним – вот и все! Да, она «беспомощная», не умеет бороться за себя – но замуж за него она вышла не из-за денег!..
И у них в жизни еще все может быть хорошо – нужно только, чтобы он понял это. Потом, попозже, когда все в доме утихнет, можно будет пойти к нему в спальню, и лечь рядом, уткнуться лицом в теплую волосатую грудь – все-таки Ник действительно жутко шерстяной, прямо как медведь! И он обнимет ее, как всегда...
Она не будет ему сегодня ничего рассказывать – потом, когда Алисия уедет! Просто – прижмется, просто почувствует на себе его теплые руки, просто... ну не рассердится же он, если она немножко поплачет?..
Как выяснилось, испытания этого бесконечного вечера с уходом Бена еще не кончились. Некоторое время Ник раздумывал, не позвонить ли Нэнси – поинтересоваться, как она себя чувствует (эх, не догадался спросить у Бена, горит ли у нее свет!).
Хотя она же сама сказала, что у нее болит голова, так что наверняка приняла таблетку, уже спит и десятые сны видит! А может, все-таки позвонить? Пусть придет, хоть и полусонная, ляжет и будет уютно посапывать рядом. Ну откажется – так откажется, попытка не пытка!
Когда по комнате пронесся слабый ветерок и дверь бесшумно приотворилась, Ник решил, что это ответ на его мысли, – но короткого взгляда на женщину, скользнувшую в комнату, хватило ему, чтобы понять, что он ошибся...
Более чем легкое одеяние Алисии с натяжкой можно было именовать пижамой. Розовые шелковые штанишки до середины бедра – и такая же розовая свободная кофточка без рукавов, с большим вырезом, отороченным кружевом. На губах у Алисии играла проказливая улыбка, одна рука была спрятана за спиной.
– Ник, я тут нашла у себя в чемодане бутылочку шампанского, – заговорщицким тоном начала она, подходя к кровати. Рука вынырнула из-за спины, продемонстрировав зажатую в ней «бутылочку» и пару бокалов. – И решила, что неплохо бы выпить с вами на брудершафт!
С этими словами, не дожидаясь приглашения, Алисия уселась на постель, поджав под себя босые ноги с накрашенными золотистым лаком ноготками и продолжая непринужденно болтать:
– ...А то когда я слышу ваше «миссис Тревер», то сразу чувствую себя такой старой-старой. Все друзья называют меня просто Алисия – ведь мы же друзья, правда?
– Э-э... да, – кивнул Ник, лихорадочно прикидывая, что делать. Так по-идиотски, чтобы не сказать хуже, он себя уже давно не чувствовал.
Она что, пришла его соблазнять или действительно просто шампанского выпить? Какого черта! С ума сошла, что ли?! Прельстилась его коляской? Или дело все в том ее Тедди Палмере? Как бы то ни было, надо от нее побыстрее избавляться.
– Алисия, вам, наверное, лучше уйти! Уже поздно...
Мельком Ник подумал, что большинство мужчин не стали бы торопить с уходом такую красотку в мало что скрывающем неглиже.
– Ну что вы, в самом деле, Ник! – рассмеялась она, протягивая ему бокал.
Он не сразу понял, почему Алисия вдруг резко обернулась, но ее недовольный возглас: «Ну когда ты уже научишься стучать!» – прозвучал в тот момент, когда он увидел Нэнси, стоявшую в дверях.
В полутьме не было видно лица – только неподвижную, замершую фигуру и вскинутую ко рту, словно в попытке защититься от удара, руку. В следующее мгновение Нэнси метнулась прочь из комнаты, и Ник услышал удаляющийся топот босых ног.
Алисия повернулась к нему – вид у нее был несколько растерянный.
– Ник...
– Уходи отсюда! – выдохнул Ник. – Слышишь, уходи! – заорал уже в полный голос.
Не заботясь о том, насколько неуклюже выглядит, он ухватился за поручень и судорожным рывком дернулся к телефону. Нажал кнопку и крикнул, едва заслышав щелчок:
– Бен! Сюда, скорее!
Обернулся к Алисии, по-прежнему, словно в ступоре, сидевшей на постели, и рявкнул:
– Ты что, не поняла, что я сказал?! Вон отсюда!
На этот раз до нее дошло – не сводя с Ника испуганных глаз, она начала медленно сползать с кровати; в ее руке до сих пор была зажата злополучная бутылка. Выпрямилась и бочком, словно боялась повернуться к нему спиной, не сказав ни слова, заспешила к выходу. В дверях, чуть не столкнувшись с Беном, она испуганно ойкнула, шарахнулась в сторону и, проскочив мимо него, вылетела из комнаты.
– Помоги мне с коляской! Быстрее! – задыхаясь, с трудом выговорил Ник – слова душили его. – Не надо одеваться, так давай!
Пока Бен подгонял коляску и пристраивал в нее его непослушное тело, попытался объяснить:
– Она... эта... пришла... Шампанского ей!.. А тут Нэнси... и... – почувствовал, что уже «в седле», и рванулся вперед.
В спальню Нэнси он влетел без стука, открыв дверь своим пультом.
Он думал застать жену в слезах – но ошибся. Она сидела на кровати, опустив голову, при его появлении выпрямилась, и Ник увидел бледное лицо с сухими, горящими безумным блеском глазами.
– Нэнси, я... – начал он, подъезжая поближе.
– Я хочу, чтобы она немедленно уехала, – низким, хриплым и монотонным голосом перебила его Нэнси.
– Но я должен тебе объяснить...
– Я хочу, чтобы она немедленно уехала!
– Утром она переедет в гостиницу. А сейчас успокойся и послушай меня...
– Я не хочу ничего слушать. Я уже все видела.
– Да послушай ты! Твоя мать...
– У меня нет матери! – наконец-то Нэнси прорвало, и она закричала, захлебываясь и глотая слова: – У меня нет матери! Есть старая злобная шлюха, которая увела у меня одного мужика, а теперь уводит второго – и ты только не жди, что я буду на это спокойно смотреть! Если она останется – ухожу я! Выбирай!
– Хватит нести чепуху! Никто никого не уводит! – Ник схватил ее за плечо и слегка встряхнул. – Успокойся!
Она вывернулась и вскочила.
– Что я, не видела, что ли? Вы... вдвоем, на постели... Что я – дура?!
– Да ничего ты не видела! – рявкнул он, но тут же попытался взять себя в руки: – Она вошла за две минуты до тебя. Это совсем...
– Это «совсем не то, что я думаю», да? Почему мужчины всегда врут одно и тоже?
– Да неужели ты не понимаешь, что там ничего не было – и быть не могло?! – Больше сил сдерживаться не было. – Ты что, забыла, что я ничего не могу, что я калека, черт возьми?!
– И я полагаю, сейчас о-очень об этом жалеешь, да?! Еще бы, такая женщина! Не то что я! Но я твоя жена – и, как бы мало ты ни мог, это все принадлежит мне! Мне!!!
Они застыли, с яростью глядя друг на друга, потом Нэнси, словно этот последний всплеск истощил ее, опустилась на кровать и тихо, жалобно попросила:
– Пусть она уедет, Ник... ну пожалуйста...
Но Ник остановиться был уже не в силах – время для объяснений и примирений закончилось.
– Знаешь, что, дорогая... в конце концов, это мой дом, и я сам решаю, кому здесь оставаться, а кому нет! И я не собираюсь выставлять человека среди ночи и выглядеть полным идиотом только потому, что тебе взбрело что-то в голову!
Лицо Нэнси застыло, став похожим на маску. Ответила она не сразу – и так тихо, что он едва расслышал первые слова:
– Понятно... Это твой дом. Я-то все пыталась привыкнуть, что он наш – а он твой... и всегда только твоим был. И я тебе тут тысячу раз не нужна...
– Хватит чепуху нести! – попытался вмешаться Ник, не желая сейчас слушать еще и эти глупости, но Нэнси словно и не заметила. Лишь голос ее постепенно окреп и зазвенел близкими слезами:
– ...Ты думаешь, я не поняла, что в тот день, когда ты предложил мне выйти за тебя, ты пожалел о своем предложении, еще не успев договорить? И ждал, что я откажусь... а я вот... согласилась!
– Если ты так хорошо все понимала – чего ж согласилась?! Денег захотела?!
Он бросал ей в лицо жестокие и обидные фразы, а где-то глубоко внутри лихорадочно металась странная мысль: «Этого нет... На самом деле этого нет, это всего лишь сон! Сейчас, нужно только заставить себя проснуться – и все будет так, как полагается, – тихая спальня и рядом – Нэнси... Этого – нет!..»
Но это было. И чужая, не похожая на его Нэнси женщина с застывшим лицом, которая, не сказав больше ни слова, встала и направилась к шкафу – тоже была.
Ник молча наблюдал, как она проследовала в ванную, как появилась оттуда, уже в черных брюках и свитере, – как, достав из-под кровати большой чемодан, раскрыла его и начала складывать туда одежду из шкафа, стеклянные флакончики причудливой формы, ту самую коробку с бумагами, шкатулку, туфли...
Все вещи Нэнси явно в чемодан бы не влезли, и Ник видел, как она, подойдя к шкафу, брала что-то, смотрела, словно в сомнении, – и возвращала обратно на полку.
Когда чемодан заполнился доверху, она снова обернулась к Нику:
– Я ухожу. И вернусь, когда ее не будет в доме.
– Не валяй дурака! – Он уже почти успокоился и подыскивал подходящие слова, чтобы прекратить этот бессмысленный фарс. – Ну куда ты пойдешь среди ночи?!
– Неужели тебя это хоть в малейшей степени волнует?! Ведь она остается. Или, может, ты все-таки передумал – и готов убрать ее отсюда?
– Ты не понимаешь! Ничего же...
– Я не собираюсь ничего понимать! Если она остается – я ухожу!
Этот холодный презрительный тон и упорное нежелание выслушать его объяснения снова завели Ника с полоборота:
– Знаешь что?! Мне надоели твои дурацкие детские угрозы! Хочешь уходить – уходи! И можешь вообще не возвращаться!
– Вот как? – Нэнси медленно разогнулась от не застегнутого чемодана.
– Да, вот так!
В комнате наступило молчание. Ник видел, как дрожит ее нижняя губа – словно у изо всех сил пытающегося не расплакаться ребенка.
Потом Нэнси пожала плечами, подошла к тумбочке и взяла ночник – тот самый, с лиловыми аметистами. Подержала его в руках, положила в чемодан, поверх всего – и решительно захлопнула крышку.
Присела на кровать, набрала номер – разговор был очень коротким:
– Привет... Разбудила?.. Ты одна?.. Можно я сейчас приеду?.. Я тебе потом все объясню... Да.
Еще один звонок – вызвала такси.
Обернулась – и впервые Ник прочел на ее лице что-то похожее на растерянность: словно только теперь до Нэнси дошла вся непоправимость того, что она сейчас делала. Сказала с запинкой:
– Я буду... у Робби. Ты все-таки позвони мне... если она... если ее...
– И не подумаю! – перебил Ник.
– Вот телефон. – Словно не слыша его, Нэнси пошарила глазами, заметила какой-то валяющийся на полке листок – нацарапала на нем карандашом несколько цифр и пристроила на тумбочке. Взяла чемодан, явно тяжелый для нее, и поставила на пол. И прежде чем Ник понял, что она намерена сделать, шагнула к нему. Нагнулась и застыла в неловкой позе – в последний момент он успел отдернуться, чтобы избежать поцелуя в щеку.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза – потом Нэнси медленно выпрямилась и кивнула, словно сказала без слов: «Хорошо. Пусть так». Подхватила чемодан и вышла.
Глава 21
– Ушла... – сказал, появившись через пару минут, Бен. В голосе его прозвучало нечто похожее на вопрос.
– Ушла, – вздохнул Ник.
– Что теперь? Обратно спать?
– Нет... пошли, поможешь мне одеться. Представляешь, она даже не захотела ничего слушать! – не выдержав, сердито добавил он.
Бен молча пожал плечами.
Через четверть часа Ник решительно постучал в дверь гостевой спальни.
Сказать, что он был сейчас зол, – значило ничего не сказать! Они все словно сговорились довести его до белого каления – и Нэнси, которая взбрыкнула и не пожелала ничего слушать, и Бен, который, вместо того чтобы морально поддержать его, «самоустранился» на кухню, но больше всего – эта женщина. Какого черта она приперлась к нему, ну какого черта?! Ведь из-за нее, собственно, все и началось.
– Кто там?.. – не сразу отозвался сонный голос. Она что – еще и спит?!
– Откройте, миссис Тревер!
– Алисия, Ник, ну пожалуйста, – со смешком поправил через дверь все тот же сонный голос. – И приходите утром – я уже сплю.
– Открывайте, черт возьми! – уже не сдерживаясь, грохнул Ник кулаком в дверь. – Ну?!
Он готов был без всяких церемоний открыть дверь своим пультом, но замок щелкнул, и Алисия, все в той же розовой пижамке, появилась на пороге. Каждая черточка ее лица выражала возмущение.
– Ник, ну в самом деле, – начала она, – я уже сплю! Неужели нельзя...
– Миссис Тревер, я хочу, чтобы вы немедленно оделись и покинули мой дом! – перебил Ник железным тоном, нарочно назвав ее так, как ей не нравилось.
Собственные слова показались ему похожими на реплику из какого-то фильма про великосветскую жизнь, что обозлило его еще больше.
– Что случилось, Ник?! И мы с вами договорились...
Нику показалось, что сейчас ему погрозят наманикюренным пальчиком и снова напомнят: «Алисия, дорогой, Алисия!» Больше сдерживаться сил не было.
– Хватит этой болтовни! Немедленно собирай шмотки и выметайся! Сама виновата! Не хрен было являться ко мне в спальню! – заорал он что есть мочи, с облегчением подумав: «Наконец-то можно!..»
К такому обращению миссис Тревер явно не привыкла. Руки ее взметнулись к груди, рот приоткрылся.
– Ник, что с вами?! – Она выглядела воплощением оскорбленной невинности. – Если моя глупышечка навоображала...
– Заткнись! Убирайся! Чтобы через пять минут духу твоего здесь не было! – подтвердил ее догадку Ник и, не желая больше ничего слушать, вылетел из комнаты.
Бен с мрачным видом сидел за кухонным столом. На столе перед ним стояла бутылка кулинарного бренди. Судя по всему, он предпочел пить эту гадость, лишь бы не идти мимо «театра военных действий» – комнаты Алисии – в гостиную, где находился бар с чем-то более приличным.
Увидев въезжающего на кухню Ника, он вопросительно взглянул на него, но не сказал ни слова.
– Дай сюда! – Ник схватил бутылку, пошарил глазами в поисках стакана и решительно сделал глоток прямо из горлышка.
Он не ожидал, что эта штука окажется такой крепкой – в горло будто плеснули кипятком.
– Я ей... – Он замотал головой, отдышался и повторил уже нормальным голосом: – Я ей велел убираться. Так что тебе придется ее чемодан... до такси отнести.
Бен возражать не стал. Развернувшись, Ник снова направился в комнату Алисии – проверить, не валяется ли та, чего доброго, в истерике.
Но, как выяснилось, она была уже одета и стояла, склонившись над распахнутым чемоданом. При виде Ника Алисия испуганно выпрямилась.
– Я сейчас закажу вам номер в отеле... за мой счет, – решив проявить хоть какую-то любезность, сказал он. – Вы предпочитаете какой-то определенный – или?..
– Обычно в Нью-Йорке я останавливаюсь в «Сент-Реджисе»... – мгновенно ожила Алисия.
– Хорошо, значит, «Сент-Реджис». – Тут Ник вспомнил и о деле: – Завтра я жду вас в двенадцать – обсудим все финансовые вопросы. – (Хотя нет, лучше, когда Нэнси на работе). – Нет – в два. В два часа дня.
Она послушно кивнула. Да, похоже, он здорово ее напугал! Завтра еще, чего доброго, не придет.
Ну и черт с ней в таком случае! Не придет так не придет, все равно никуда не денется – он просто сделает то же самое через адвоката. Извиняться перед ней Ник не собирался. И долго прощаться тоже.
Буркнув: «До свидания», он предпочел не услышать очередное: «Ник, но...» и поехал заказывать отель.
Пока в коридоре раздавались шаги и хлопанье дверей, Ник, по примеру Бена, отсиживался на кухне. На этот раз он добавил в кулинарное бренди побольше льда и взболтал – вышло вполне приемлемо.
И прислушивался – невольно, не в силах ничего с собой сделать. А вдруг Нэнси опомнится и вернется – ведь может же быть так?! Только пусть она приедет не сейчас, сейчас не надо – лучше минут через пять, когда Алисия уже точно уедет...
Он обнимет ее, и не будет сердиться, и не даст распаковывать чемодан – все завтра, на сегодня им уже хватит...
Бен вошел, плюхнулся на табуретку и подтянул к себе бутылку.
– Убралась?
– Да.
Ник чуть не спросил: «А Нэнси не приехала?!» – хотя и так было ясно.
– Есть будешь? – после короткой паузы поинтересовался Бен. – Я могу подогреть, что с ужина осталось.
– Давай.
Есть и в самом деле хотелось. А может, за это время и Нэнси появится?
Бен выставил на стол остатки салата, сунул в микроволновку пару картофелин, достал из холодильника мясной хлеб и начал делать нечто вроде гамбургера.
Ник молча следил за ним. Зрелище было привычное – они и раньше, еще до появления Нэнси, порой засиживались на кухне, устраивая себе вот такие импровизированные ужины.
Внезапно подумал – а каково человеку из года в год жить вот так, подлаживаясь под чужой ритм, прибегать по первому зову и ежедневно терпеливо выполнять одни и те же действия, и не слишком приятные? И что будет, если Бен в один прекрасный день развернется и уйдет? Что тогда?
– Ты извини... за то, что я тебе сегодня про тюрьму... ляпнул, – неожиданно для самого себя сказал Ник. – И вообще – извини...
Показалось почему-то, что если он сейчас покается, и извинится, и скажет, что больше не будет, то и Нэнси быстрее вернется.
– Да ладно, – не оборачиваясь, ответил Беи. Вздохнул и добавил: – Эта сука на жену мою похожа... покойную. Поэтому я так и взъелся...
– А я и не знал, что ты был женат...
На этот раз Бен обернулся и смерил его недоверчивым взглядом.
– Не знал?!
– Нет...
Они поели, и выпили, и посидели молча. Ник понимал, что ждать бесполезно, что надо ложиться спать, но по-прежнему невольно прислушивался – не раздастся ли стук в дверь.
