Текст книги "Кольцо"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Он заказал у поставщика еще несколько бразильских голубых топазов. Раз уж Нэнси не хочет пилить тот камень, который он ей подарил на свадьбу, – ладно, пусть будет центральным в каком-нибудь ожерелье. Несколько раз Ник за компанию посмотрел те самые фильмы, от которых Нэнси с Беном были в восторге. Пришел к выводу, что все эти вестерны и боевики предназначены для подростков (неужели и ему когда-то нравилось такое?!), но не стал высказывать свое мнение – в семейной жизни порой приходится идти на компромиссы.
Он практически перестал ругаться с Беном (очевидно, это и называется «облагораживающее женское влияние») – заводиться из-за пустяков казалось неудобным перед Нэнси. А может, просто настроение было не то...
А настроение было странное – время словно замерло в каком-то светлом мареве. Как сказано у Гёте: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Вот это ощущение «остановившегося мгновения» и владело Ником: не хотелось, чтобы что-то происходило, не хотелось думать о будущем – и вообще ничего не хотелось, только чтобы завтра все было так же, как сегодня. Ничего, кроме неосуществимых желаний, о которых он старался не вспоминать...
Между делом он сказал Нэнси, что перевел ей на счет деньги и собирается переводить регулярно, и удивился, когда она, сдвинув брови, с запинкой сказала:
– Ник, ну зачем?.. Ты же и так много всего для меня делаешь, даришь мне... и я же зарабатываю...
Зарабатывает она... Шубка и все остальное, что он купил в тот день, стоили едва ли не больше, чем ее заработок за полгода!
– Ты моя жена! Я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее и чтобы ты могла себе купить все, что понравится!
Нэнси пожала плечами и не стала спорить, но морщинка еще некоторое время маячила между бровями.
Вот и пойми этих женщин – он-то думал, что она обрадуется!..
Почти всегда Ник мог определить, когда его жену что-то беспокоит, – по той самой морщинке. И как-то, в самом начале марта, стоило ей прийти с работы, он сразу обратил внимание на этот несомненный признак. Но спрашивать, демонстрируя свою проницательность, не стал – решил немного подождать.
Объяснила она сама, ночью, как всегда появившись в спальне вскоре после ухода Бена. Села на кровать и, вместо того чтобы снять быстренько халат и нырнуть под гостеприимно откинутое одеяло, задумчиво сказала:
– Ты знаешь, я хотела тебя спросить... Наш сериал заканчивается...
– И ты становишься безработной? – рассмеялся Ник.
– Да нет, меня берут, я уже договорилась, – махнула рукой Нэнси. – Там же, на студии – ассистентом режиссера. Четыре дня в неделю, но по деньгам получится столько же.
– Если сорвется, не переживай, проживем! – продолжая смеяться, посоветовал он и добавил: – Если у меня нет яхты и виллы в Майами – это еще не значит, что я бедный...
– Да нет, я не про это... Мы просто хотим устроить вечеринку по случаю окончания – и... и я хотела спросить – может быть, можно здесь?
– Где это – здесь? – в первый момент не понял Ник.
– Ну... здесь, у тебя, – смутилась Нэнси.
Первым желанием было отказать. Полный дом незнакомых людей, которые будут смотреть на него и шушукаться между собой... шум, разговоры... любопытные взгляды... он на секунду представил себе это все – и сразу стало тошно. Ну как она сама не понимает?!
Хотя что она должна понимать? Она же смотрит на все с точки зрения нормального здорового человека... И наверняка ей хочется и похвастаться нарядами, и показать, какой у нее дом, и вообще – повеселиться...
– Не у меня... у нас. – Взял ее руку, поцеловал и повторил: – У нас... Когда это будет?
– В следующую субботу... А ты правда не против?
Что Ник не был «за» – это уж точно, но согласился – терпи, а врать не хотелось, поэтому вместо ответа он спросил:
– А народу много будет?
– Человек пятнадцать... ну, еще мужья и жены. – И, неправильно поняв его взгляд (он-то рассчитывал на человек восемь – десять), она пояснила: – Это же не вся съемочная бригада будет – только мы, так сказать «мелкая сошка».
– Ну... прикинь там, что нужно купить и сделать, и скажи Бену.
– Да почти ничего не нужно! Все привезут с собой – кто что. Только лед понадобится и... сейчас тепло, так, наверное, мы на лужайке гриль поставим и будем там все жарить? И еще я миссис Фоллет попрошу торт с безе сделать, в прошлый раз всем очень понравилось. Как ты считаешь?
Господи, да какое ему дело?! Как будто он собирается там присутствовать! Нет уж, обойдутся прекрасно и без него! Лишь бы в кабинет и в мастерскую не совались!
Следующие несколько дней прошли «под знаком» вечеринки. Нэнси с Беном рылись зачем-то в чулане, бегали по десять раз в день на лужайку за дом, прикидывали вслух, хватит ли кабеля (интересно, зачем?!), и Ник видел из окна, как Бен убирал граблями сухие листья и жухлую траву.
Место и правда словно просилось для вечеринки: лужайка была защищена с трех сторон от ветра, на нее имелся выход и с кухни, и из гостиной, и через бассейн; половина ее была покрыта мраморной плиткой – как раз для танцев, – а половина – травой. Да и погода стояла на удивление теплая, прямо весенняя.
У самого же Ника, чем ближе подступало это мероприятие, тем паршивее становилось настроение. Он до сих пор не сказал Нэнси, что принимать участие в вечеринке не будет, – собирался сообщить в последний момент и не знал, как это сделать, чтобы она не обиделась. «Впрочем, – мелькала у него порой трезвая и невеселая мысль, – скорее всего, она вздохнет с облегчением: не придется стыдиться мужа-калеки...»
В четверг вечером Нэнси вернулась домой позже обычного – в двенадцатом часу. Ник уже начал было беспокоиться и собирался позвонить ей на сотовый, когда услышал, как лязгнули ворота гаража, и поехал к двери. Через минуту она вбежала в дом, веселая, возбужденная, как всегда сунулась к нему поцеловать – и Ник сразу, безошибочно почувствовал легкий запах спиртного. И впервые отозвались вдруг болью собственные слова: «...я не буду допытываться...»
Внезапно Нэнси отступила на шаг, вгляделась в его лицо – и, прежде чем он успел понять ее намерения, нагнулась и ткнулась наморщенным носом в его нос. Потерлась носом, как эскимос, и лишь после этого спросила, улыбаясь, но чуть удивленно:
– Ник, ты чего?!
– Ты поздно... (Если не скажет, в чем дело, – он не будет спрашивать... ни в коем случае не будет!..)
– Поздравь меня – мы закончили! Я думала, всего минут на пятнадцать задержусь – Мэрион Креннер, звезда наша, с барского плеча всем ящик шампанского французского кинула! И мы незаметно заболтались...
Он обхватил ее и потянул к себе – вдохнуть теплый свежий запах, омыться веселой легкой энергией... Пусть будет так... Наверное, так и было... Наверняка так и было...
Сказал он ей лишь в последний день – перед дневным отдыхом. Это тоже стало «семейной традицией» – в те дни, когда Нэнси не работала, она проводила это время с ним.
Еще с вечера Нэнси волновалась, глядя на безоблачное небо: «А вдруг пойдет снег?!» (хотя теплая погода должна была, согласно прогнозам, продержаться еще неделю); звонила кому-то: «А салат?.. Картофельный салат!» – а утром умчалась в парикмахерскую и, вернувшись, отказалась от бассейна – «прическа размокнет!». Но в спальню она все-таки пришла.
В одно движение стащила халатик и блаженно вытянулась рядом, сразу скользнув ладонями Нику под мышки – на спину.
– Мур-р! – Покрутила шеей, почувствовав на ней его пальцы. – Забегалась!
Ник осторожно, стараясь не помять эту самую «прическу», почти ничем не отличающуюся от ее обычной небрежно-растрепанной шапочки, потеребил пушистые, пахнущие какими-то парикмахерскими ухищрениями волосы.
– Во сколько у вас там все начнется?
– Часов в пять-шесть.
– Все готово?
Нэнси встрепенулась и встревоженно поглядела на него, словно заново перебирая в памяти, а действительно, все ли готово?!
– Да, вроде все. – Это прозвучало несколько неуверенно...
– А что ты собираешься надеть?
– Не знаю... – заулыбалась она. – Ты мне столько всего надарил! – Поцеловала в щеку, ладошка погладила по спине и ускользнула ниже – в «Зазеркалье». «Определять границу» Нэнси так и не научилась...
– Надень бежевое платье! – посоветовал Ник.
– Это какое?
– Такое, – он покрутил рукой в воздухе, – с рукавами!
Как ни странно, невнятное объяснение было понято сразу, и последовало любопытное:
– А что?
Не отвечая, Ник попытался перегнуться через нее и дотянуться до тумбочки. Не вышло – только навалился сверху, вызвав довольное хихиканье:
– Ты тяжелый!
– Ладно, достань сама – там, в тумбочке, в верхнем ящике. – (Эх, опять не подумал о коробочке! В полиэтиленовом пакетике будет выглядеть несолидно...)
Достала она безошибочно, но Ник сразу выхватил пакетик из рук – он сам покажет! – и высыпал содержимое на подушку между ними. Расправил пальцем комплект: ожерелье и пару широких, больше полудюйма, браслетов из лазурита. Вообще-то Ник планировал это к ее дню рождения, но раз уж так вышло...
– Это тебе. По случаю окончания вашего сериала.
– Ух ты-ы! Шика-арный! – Она осторожно приподняла браслет на ладони, словно взвешивая, покрутила, погладила камень пальцем.
Ник раньше никогда не имел дела с золотом. Да и вообще до знакомства с Нэнси не делал женских украшений. Но получилось действительно неплохо: выгнутые, плотно прилегающие к руке каменные звенья в ажурной оправе и ожерелье из похожих звеньев, с овальной большой подвеской посередине. В центре подвески, прямо в камень, был врезан золотой стилизованный бычок (как ни смешно, самое сложное – Ник перебрал чуть ли не сотню вариантов, пока не остановился на этом).
– Это афганский лазурит, – начал объяснять он. – Видишь золотистые прожилочки?! Считается, что непрозрачные камни лучше гладко обделывать – а я огранил... и вроде неплохо получилось. Оправа из серебра, но позолоченная. – (Знала бы она, как он намучился с этим золочением!) – А бык – это потому, что ты по зодиаку Телец. Надень... прямо сейчас!
Нэнси без колебаний выскользнула из-под одеяла, села, поджав под себя ноги, и надела ожерелье. Выпрямилась, вскинув голову.
– Ну как?
Обнаженная женщина в драгоценностях... прямо хоть картину пиши... Но смотрелась она действительно великолепно – на тронутой загаром коже золото, казалось, засияло еще ярче, подчеркивая темный блеск камня. И лицо было восторженное, с сияющей улыбкой.
– На вечеринку свою наденешь?
Нэнси затрясла головой в знак согласия.
– Браслеты примерь тоже!
Она нацепила браслеты, посмотрела, покрутив рукой, – и неожиданно со смехом ринулась вниз, прямо на Ника. Придавила сверху и стала целовать. Подвеска ожерелья холодным камешком легла ему на грудь и мгновенно потеплела, зажатая между их телами.
Ник, смеясь, обхватил ее и прижал к себе. Она поизвивалась, устраиваясь поудобнее, – и наконец устроилась, нависнув сверху и опершись локтями по обе стороны его головы.
– Ну что – угодил?
Нэнси кивнула и погладила его по вискам большими пальцами.
– Только... Нэнси... – (Ну вот, сейчас огорчится... или, наоборот, скажет: «Ну, как хочешь!» – и вздохнет с облегчением.) – Наверное, я не пойду на эту твою вечеринку. Побуду у себя в кабинете, поработаю...
– Ты что?! – Брови Нэнси поднялись «домиком», глаза широко раскрылись. Она недоуменно выпрямилась лежа, как поднявшая голову ящерка. – Ник, ты что?!
– Ну... у меня работы много. – (Объяснение, не выдерживающее никакой критики: обычно часам к шести Ник уже заканчивал работать.) – И потом, я там никого не знаю...
– Но ты же мой муж?! И... и...
Глаза обиженные, растерянные... все еще непонимающие.
– Ну не обижайся, котенок! Я с самого начала не знал, как... – (Как сказать ей, что вовсе не намерен туда идти) – В общем, ты же видишь, я мало общаюсь с посторонними людьми, а тут еще работа срочная навалилась... – Он погладил ее по щеке, попытался пальцем приподнять уголок рта. – Ну улыбнись, пожалуйста!
Не обращая внимания на его слова, Нэнси медленно сползла с его коленей и села рядом. Кажется, она и впрямь огорчилась не на шутку...
– Если бы я знала, что ты не хочешь, я бы ничего не стала устраивать!
– А я хочу, что бы ты повеселилась... и потанцевала...
– Я не хочу без тебя!
– Со мной потанцевать все равно не выйдет, – сумел улыбнуться Ник. Потянул ее обратно, и, подчиняясь движению его руки, Нэнси снова вытянулась рядом, не сводя с него жалобных глаз. – Ну не кисни ты так! Я... я, может быть, освобожусь и появлюсь тогда... попозже. Но ты в любом случае не думай обо мне и веселись как следует!
– Ну и что, что ты не можешь танцевать!.. Я все равно... Ну и что...
Для нее это – «ну и что»!..
– Я же сказал – я постараюсь. – Ни к чему не обязывающее обещание... – Постараюсь...
Глава 15
Часов в шесть Ник услышал музыку – бухающую, громкую – казалось, содрогается весь дом. Как назло, захотелось есть.
Звонок Бену успехом не увенчался – там никто не взял трубку. Как Ник сильно подозревал, Бен, забросив все свои обязанности, «слился в экстазе» с веселящейся толпой гостей, и ждать его было бесполезно.
Нэнси тоже не появлялась. Конечно, он сам сказал, что будет очень занят, – но все равно, могла бы догадаться и зайти! Правда, похоже, она на него крепко обиделась – когда он попытался ее приласкать, задергала плечами, заявила: «Не надо!» – и лежала отвернувшись и сердито посапывая. Хорошо хоть вообще не ушла!
С каждой минутой есть хотелось все сильнее. Ник представил себе незамысловатые яства, обычно предлагаемые на подобных вечеринках, – стейки и шкворчащие жиром колбаски. Выглядели они так соблазнительно, что рот наполнился слюной, а под ложечкой засосало.
Он осторожно приоткрыл дверь. В коридоре никого не было, но откуда-то слабо потянуло дымным запашком жарящегося на углях мяса. Ну так и есть! Стейки жарят!
Выход оставался один – отправиться на кухню, чтобы пошарить в холодильнике в поисках съестного. И это в собственном доме!
Добраться до кухни незамеченным не удалось. Стоило Нику завернуть за угол, как он нос к носу столкнулся с молоденькой девчонкой в обтягивающих брючках и коротенькой полосатой фуфаечке, открывающей чуть ли не полживота. В руках у нее был поднос.
При виде его девушка пискнула и шарахнулась в сторону, чуть не опрокинув содержимое подноса. Испуганное выражение ее размалеванной мордочки вызвало у Ника короткую вспышку ярости. Что, им уже детей пугать можно?! Он не кусается и не заразный, в конце концов!
В следующую секунду лицо девушки прояснилось, и она затараторила:
– Ой, а вы муж Нэнси, да? Да, она говорила, что у вас проблемы с ногами. А все там, на лужайке! И Нэнси там! – ткнула рукой в противоположную сторону, словно Ник мог забыть, где именно у него расположена лужайка.
После короткого испуганно-сочувствующего взгляда, именно такого, какой он ненавидел, девушка старалась с ним больше не встречаться глазами. У Ника возникло сильнейшее искушение укрыться снова в кабинете, и черт с ней, с едой, – потерпит!
Он уже собирался извиниться и развернуться в сторону кабинета, но тут девушка, не прерывая монолога, сунула ему прямо в руки свою ношу:
– Будьте любезны, прихватите это туда с собой, сэр! – Очевидно, у нее не было ни тени сомнения, что Ник сейчас направится именно «туда». – А то меня просили еще духовку включить, а я забыла! – Поднос качался перед самым носом, и Ник понимал, что, отказавшись его взять, будет выглядеть полным идиотом.
Вот влип так влип! Он перехватил одной рукой поднос, и девушка, освободившись от груза, устремилась в сторону кухни, бросив на ходу через плечо:
– И скажите, пожалуйста, Бену, что я не нашла еще горчицу!
Ник остался в коридоре с подносом в руках. Добро бы на нем хоть было что-то съедобное! Так нет же: груда вилок, бумажные салфетки, пара солонок, перечница, полупустая баночка с горчицей и – словно в насмешку – упаковка зубочисток!
Делать нечего – придется пойти на компромисс: заехать на минутку, отдать поднос, сказать про горчицу, а заодно попросить Бена принести ему в кабинет чего-нибудь поесть.
По мере приближения к лужайке звуки музыки становились громче, послышались какие-то возгласы и смех. Добравшись до бассейна, Ник увидел еще одну из участниц вечеринки. Это была женщина лет тридцати в синем платье. Она сидела на краю бассейна, опустив босые ноги в воду и поднимая ими волны, в которые с интересом вглядывалась.
Еще издали Ник почувствовал слабый сладковатый запах марихуаны. Возможно, этим и объяснялось то, что его появление вызвало у женщины лишь легкий проблеск интереса.
– У меня туфля туда нырнула! – сообщила она, стоило Нику приблизиться. – Вы не знаете, там глубоко?
– Футов пять.
Подъехав и встав в опасной близости от края, Ник взглянул вниз и щелкнул пультом, включая под водой свет.
– Ой! – радостно взвизгнула женщина и захлопала в ладоши. – Вон она! Вон она лежит! Как здорово!
В глубине бассейна действительно виднелась одинокая женская туфля.
Если бы дамочка была в себе, Ник посоветовал бы ей воспользоваться чем-нибудь вроде грабель или швабры, но, судя по ее реакции на включившийся свет и слегка растрепанному узлу темных волос, она не ограничилась одним «косячком». Еще шлепнется в воду, чего доброго!
– Ладно, я скажу Бену, – кивнул он и, чтобы развлечь ее, притушил верхний свет и включил под водой мигающую разноцветную подсветку. Наградой ему был восторженный визг и новые аплодисменты.
Уже отъехав, он услышал вслед запоздалое:
– А вы кто?
– Муж Нэнси, – бросил он через плечо.
– А-а-а...
Широкие двери, ведущие на лужайку, были нараспашку. Ник выехал и остановился, оглядываясь. Горели прожекторы, грохотала музыка, и на плазменном экране, притащенном из гостиной (так вот зачем им был нужен кабель!), мелькали кадры какого-то видеоклипа.
Народ толпился в основном около накрытых клетчатыми скатертями столов, уставленных всякой всячиной, и гриля, от которого, теперь уже отчетливо, попахивало вкусным дымком. Тут и там стояли белые пластиковые столики и стулья.
Больше Ник рассмотреть ничего не успел – чуть не выбив у него из рук поднос, налетел знакомо пахнущий свежескошенной травой вихрь.
– Ты-ы! Пришел все-таки! – Ликование в голосе Нэнси было неподдельным, не улыбнуться в ответ оказалось просто невозможно. И бежевое платье к браслетам и ожерелью действительно шло – Нику хватило одного взгляда, чтобы убедиться в этом.
– Вот... – протянул он ей свою ношу. – И нужно передать Бену, что еще горчицы она не нашла – такая девочка... голопузенькая. И еще одна гостья туфлю в бассейн кинула – как бы она сама туда же не сыграла...
Ник собирался добавить, что заскочил только на минутку, попросить чего-нибудь поесть и удалиться в относительную тишину кабинета, – но Нэнси, очевидно, и представить себе не могла, что он, только появившись, тут же намерен слинять.
Ловко перехватив одной рукой поднос, второй она потянула Ника за плечо:
– Пойдем, я тебя со всеми познакомлю! – и тут же повернулась в сторону: – Грег!
От толпы отделился мужчина – теперь сбегать было уже неудобно.
– Грег, это Ник, мой муж. Ник, это Грег.
– Я гаффер, – сообщил Грег, пожимая руку. (Судя по тому, как это слово было произнесено, фамилией оно не являлось. Наверное, что-то киношное.) Лет ему было около пятидесяти, и к его очкам и костюму не слишком подходил седеющий «конский хвост» на затылке.
– Я сейчас с туфлей и подносом разберусь и сразу вернусь, – с этими словами Нэнси метнулась в сторону основной толпы.
Грег остался стоять, глядя на Ника и явно не зная, что бы такое подходящее сказать. Наконец поинтересовался:
– А она на аккумуляторе?
– Что? – не понял Ник.
– Ну, коляска ваша?
– А-а... да.
– Классная штука! А руль где?
– Вот, – Ник покрутил шарик в поручне, заставив коляску дернуться взад-вперед, – это джойстик.
– Ну, класс! Я вообще люблю всякие механические штуки, но эта – супер! – с интересом заявил «гаффер».
Появившаяся уже без подноса Нэнси прервала «содержательную» беседу.
– Коктейль хочешь? – Не дожидаясь ответа, она протянула ему побрякивающий льдом стакан. – Грег, тебя там Алек домогается – у него что-то не идет!
Грег быстрыми шагами направился к кучкующимся около экрана людям.
– А что такое «гаффер»? – спросил Ник.
– Главный осветитель... и вообще за электрическую часть отвечает. Сейчас мы будем последнюю серию смотреть! Ты есть хочешь?
Он, собственно, за этим и пришел, но из-за обилия впечатлений ощущение пустоты под ложечкой несколько поутихло. Пока что ему было не так неприятно, как думалось вначале, – наверное, можно поесть и тут. Да и Нэнси ему так явно обрадовалась – ради этого, пожалуй, стоило остаться.
– А где Бен?
– Туфлю достает. – Привстала на цыпочки, присмотрелась. – А-а, нет, уже раздевается – так, похоже, не достать!
Ник махнул рукой, уверенный, что Бен справится. Подошла еще одна пара, Нэнси представила их:
– Бет. – («Шикарная блондинка в брючном костюме», – отметил Ник.). – И... и...
– Ник! – пришла ей на помощь Бет.
– А это мой муж – он тоже Ник, – обрадовалась Нэнси.
Второй Ник сунулся пожать руку, а Бет посоветовала:
– Загадай желание! Между тезками!
После нескольких светски-незначащих реплик парочка удалилась в сторону гриля.
– Ну так что, пойдем есть? – спросила Нэнси.
– Давай! – Ник перехватил ее руку и прижал тыльной стороной к щеке. Ему нравилось, что она всегда говорила «пойдем», словно он действительно мог идти...
– Ты сядешь за столик, а я принесу нам все на двоих – или сам хочешь выбрать?
Он представил себе на миг, как толкается с коляской в толпе алчущих и жаждущих, и решил, что это уж слишком.
– Ладно... принеси.
В целом все получилось куда лучше, чем можно было предполагать. С момента, когда Ник пристроился за столиком, он больше не двигался с места – а значит, коляской не отсвечивал и из толпы особо не выделялся.
Еда оказалась на редкость вкусной – он даже подумал, почему бы не завести в доме гриль и не ужинать иногда на свежем воздухе?!
Нэнси то и дело срывалась с места, убегала исполнять обязанности хозяйки дома и снова возвращалась к нему за столик. После одной из таких отлучек принесла целую тарелку маринованного перца и принялась потихоньку, по штучке, поедать его.
Откуда ни возьмись вдруг появился Бен, с мокрой растрепанной головой, в полурасстегнутой рубашке и подозрительно довольный. Уж не перепихнулся ли он с кем-то из веселящихся дамочек в темном уголке? Впрочем, имеет право, а темный уголок не надо долго искать – своя же собственная постель под боком!
Подошел к столику и заявил, пожимая плечами:
– А я в кабинет сунулся – смотрю, никого нет... – Обернулся к Нэнси: – Туфлю я ей достал, теперь она фен срочно требует – говорит, иначе подошва отклеится!
Нэнси в очередной раз сорвалась с места и умчалась в дом, а Бен, пользуясь случаем, примостился на освободившемся стуле и ухватил с ее тарелки перчик.
– Сейчас кино будут показывать. Последнюю серию этого сериала ихнего – с какими-то комментариями.
– Ты хоть одну серию смотрел? – поинтересовался Ник.
– В рекламе отрывки видел. – Бен быстро огляделся, понизил голос: – По-моему, чушь полнейшая. Про какую-то дуру с тремя детьми, которая два года с мужем разводится-разводится и в конце концов к нему же и возвращается!
Фильм оказался действительно идиотский: практически все сорок минут героиня объяснялась с мужем, выслушивая от него заведомую чушь: что он вовсе не спал со своей секретаршей, а просто «по-дружески» ей помогал – но, связанный обещанием хранить тайну, не имел права ничего сказать даже любимой жене! Якобы у сына секретарши, матери-одиночки, начались проблемы с наркотиками и подростку был нужен мужской совет – вот поэтому муж героини и заезжал к ней домой чуть ли не каждый вечер!
Лично Ник на месте героини фильма не поверил бы. Хватило одного взгляда на эту блядовитую секретаршу, чтобы понять правду. Но дура-героиня глотала вранье, не поперхнувшись, и мямлила: «Ах, дорогой, ну как я могла тебе не верить!» Словом, занудство.
Непонятной Нику оставалась только реакция окружающих: внезапно, в самые неподходящие моменты, раздавался чей-нибудь смешок – и через секунду все вокруг чуть ли не катались по полу от хохота, словно смотрели не мелодраму, а какую-то дурацкую комедию!
– Что это они? – шепотом поинтересовался Ник после очередного взрыва смеха. Нэнси, увлеченная зрелищем, не расслышала, и он слегка потянул ее за руку.
Его призыв был понят неправильно. Продолжая хихикать, Нэнси без малейшего колебания перебралась к нему на колени и обняла за шею. В первый момент Ник опешил – полно же людей вокруг! – и лишь после секундного замешательства подставил руку, чтобы ей было удобно.
А что, собственно, не так?! Мало он сам на вечеринках втаскивал себе на колени приглянувшихся (и, как правило, не возражавших) девчонок?! Для Нэнси все эти люди – «свои», и если она не видит ничего особенного в том, чтобы при них сесть на колени к собственному мужу, то почему он сам должен дергаться по этому поводу?! Ведь на самом деле все хорошо...
Фильм закончился на трогательной семейной фотографии: муж, жена, трое детей и собака, все в обнимку. Тем не менее свет на лужайке оставался притушенным, а окружающие сидели с таким видом, словно ждали чего-то еще, и негромко переговаривались.
– А что дальше будет? – спросил Ник. Не дай бог, еще одна серия!
Нэнси засмеялась:
– Сейчас увидишь!
От нее вкусно и остренько пахло маринованным перцем.
Экран снова загорелся. В первый миг Ник подумал, что они решили по новой прокрутить ту же серию, но через секунду понял, что это и есть обещанные «комментарии», а заодно – почему все так смеялись, глядя на чистенькие прилизанные кадры сериала: он увидел воочию все неурядицы и сбои, случившиеся за время съемки последней серии.
Например: во время трогательного монолога героини на тему: «Ах, дорогой, я тебе так верила!», которому герой внимал с выражением озабоченности на лице (наверное, придумывал, как бы половчее соврать!), она вдруг прервала свою речь на самом патетическом месте, чтобы заявить: «Ну скажите кто-нибудь этому мудаку, что не хрен перед съемкой салями с чесноком жрать!»
Герой, заключив в объятия жену, заявил: «Я люблю только тебя, Делия!» (Жену звали Кристина, Делией именовали ту самую секретаршу.)
В конце фильма дети вбегают в дом, чтобы увидеть папу и маму, слившихся в объятиях, и радостно присоединиться к ним. Вместо этого старший из мальчиков ухитрился зацепиться ногой за подвернувшийся некстати провод, шлепнулся, выронив зажатый в руках арбуз, и на брюхе въехал по образовавшимся красным ошметкам прямо под ноги главным героям. Фраза, произнесенная при этом «мамой», едва ли годилась для детских ушей.
(Нэнси, хихикая, прокомментировала Нику на ухо: «Мне пришлось срочно за новым арбузом бежать!»)
Ну, и прочие мелочи вроде забытых и перепутанных реплик, вопля откуда-то из-за кадра: «На другую сторону целуйся, сколько раз тебе говорить! Стоп, все сначала!» – и нецензурных выражений по любому поводу нежной и утонченной героини.
Когда погас экран, у Ника уже все внутри болело от хохота.
– А почему, – не выдержал и снова фыркнул он, – почему надо «целоваться на другую сторону»?!
– Когда Стэн голову налево делал, то плешью своей Мэрион заслонял!
Вечеринка шла своим чередом. Гриль «зарядили» очередной порцией мяса, и над головой снова забухала музыка.
Люди подходили, здоровались, пожимали руки. Каждый считал нужным отпустить пару комплиментов в адрес дома. Все дружно делали вид, что не замечают инвалидной коляски, и вопросов не задавали – проявляли тактичность. А может, Нэнси заранее предупредила, чтобы не спрашивали... Сама она веселилась от души. То убегала куда-то, где, по ее мнению, необходим был хозяйский глаз, то прибегала, пританцовывая на ходу, и присаживалась за столик. Легкая, радостная, пышущая энергией, она выглядела абсолютно счастливой.
Ник с удовольствием бы уже вернулся в кабинет, но боялся: не будет ли воспринят его уход как сигнал к окончанию мероприятия?! Не хотелось портить ей праздник...
Подошедший во время одной из отлучек Нэнси Бен оценил его состояние с одного взгляда.
– Что – маешься?
– Я бы давно в кабинет слинял, – признался Ник. – Просто не хочу, чтобы гости из-за меня расходиться начали, – пусть Нэнси как следует повеселится!
– А ты через кухню! – кивнул Бен на дверь. – А ей я скажу, что у тебя голова разболелась.
Нэнси появилась в кабинете минут через пять – влетела с испуганным видом.
– У тебя голова болит?! Мне Бен сказал...
– Ничего страшного...
На самом деле голова не болела – противно гудела, словно далеко, за стеной, нудно и монотонно сверлили дрелью.
Она подошла вплотную, озабоченно положила руку ему на лоб.
– Не волнуйся, это просто с непривычки. – Ник обнял ее и притянул поближе – не хотелось, чтобы она убирала со лба прохладную ладонь. – Я в последнее время мало общался с людьми «вживую» – в основном по компьютеру.
– Может... – начала Нэнси неуверенно.
– Нет. – Он сразу понял, что она собирается сказать. – Иди, повеселись, потанцуй... Со мной все в порядке. – Прижался щекой к ее груди, покрутил головой, «притираясь». – Все хорошо.
– Сейчас кофе будет с тортом. Тебе принести?
– Нет, кофе не надо. Чего-нибудь холодненького... – Поднял голову и улыбнулся. – Чаю со льдом... с лимоном – можешь?
– Принесу, – кивнула Нэнси, но не ушла – одной рукой прижала к себе его голову, а другой начала медленно и ласково ерошить и перебирать волосы.
– От тебя вкусно пахнет... – сообщил Ник, чтобы немножко продлить это блаженное состояние.
– Угу, – подтвердила она. – Это духи новые, сегодня на пробу купила.
– И платье тебе это идет...
– Угу...
– И вообще ты у меня хорошенькая очень...
– Угу...
– Иди к гостям... наверняка кто-нибудь тебя там уже ищет... – (Отпускать ее не хотелось, но надо же было иметь совесть!)
– Угу...
Глава 16
В конце марта небо опять затянуло низкими серыми тучами. Целыми днями моросил холодный мелкий дождик, сменяющийся порой мокрым, почти мгновенно тающим снегом. По вечерам иногда становилось так холодно, что земля ненадолго покрывалась белым полупрозрачным покровом.
Работала Нэнси теперь четыре дня в неделю. На сей раз это был не сериал, а воскресная полуторачасовая передача «Из жизни животных». Короткие видеосюжеты, отрывки из любительских фильмов, интервью с людьми, в домашних условиях содержащими интересных животных.
Заканчивала она не так поздно, как раньше, но Ник продолжал исправно заезжать за ней по вечерам.
Работа Нэнси страшно нравилась, и по дороге домой она рассказывала взахлеб все самое, по ее мнению, интересное. Выяснилось, например, что какой-то чудак в центре Нью-Йорка, в пентхаузе, держит три пары древесных кенгуру – и даже получил от них потомство! А канарейку можно научить говорить, как попугая, только тоненьким голоском. А тигр на ощупь жесткий, как ковер на полу, – совсем непохоже на живую шерсть!
