Текст книги "Кольцо"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Машина была и правда великолепна: новехонькое «вольво» красивого темно-зеленого цвета.
– Вот, – подвел он Нэнси поближе. – Это тебе! – Достал из кармана брелок, и машина послушно подмигнула фарами.
Да, это не ее старенький фордик...
– Я знаю, что ты зеленый цвет любишь – специально выбирал, – начал объяснять Ник. – Сиденья кожаные, с шариками внутри, чтобы спина не уставала, кондиционер...
И без этого перечисления было понятно, что машина шикарная – такая шикарная, что к ней и притронуться боязно.
– ...скорость набирает мгновенно – ты и не заметишь...
Вот Алисии бы такая подошла в самый раз. Интересно – ей Ник дарил что-нибудь подобное? Или только драгоценности?
– Да, неплохой реквизит... для спектакля. – Нэнси сама не знала, что заставило ее сказать это, и пожалела о вырвавшихся словах, еще не успев договорить их.
Но было уже поздно. Лицо Ника мгновенно отвердело, от улыбки не осталось и следа. Он покачал головой.
– Не реквизит. Подарок. Тебе.
Сунул ей в руки брелок с ключами и, развернувшись, быстро направился к лифту.
Нэнси догнала его в тот момент, когда подъехала кабина. Молча, не глядя на нее, Ник шагнул внутрь и сделал лифтеру короткий жест «вверх!».
Она осторожно дотронулась до его руки.
– Извини... я не...
– Да ладно... – поморщился он, по-прежнему не глядя в ее сторону. Войдя в номер, бросил через плечо: – Закажи, пожалуйста, побыстрее обед. Мне через час обратно на работу, – и ушел к себе в спальню.
Нэнси осталась стоять посреди гостиной. Во рту было горько и противно, горло сжималось, хотелось побежать куда-то, стукнуть кулаком по стене – пусть будет больно, лишь бы избавиться от непонятного чувства обиды. На кого – на саму себя? Ну зачем было это говорить?! Просто так, назло?
И сейчас невозможно сделать вид, что все нормально – и что не было сузившихся, словно от боли, глаз Ника, и его обезоруживающего ответа: «Подарок. Тебе...», и усталого в лифте «да ладно...».
Она опустилась в кресло, машинально погладила подсунувшуюся собаку, но тут же вскочила, вспомнив про обед. Позвонила, сделала заказ, попросила привезти все как можно скорее. Глубоко вздохнула – и пошла мириться.
Ник сидел на кровати, спиной к двери; сброшенная рубашка небрежно валялась на покрывале. Наверняка он слышал, что открылась дверь, но не шевельнулся.
Нэнси подошла поближе и остановилась за его спиной.
– Ник, ну извини... правда, извини... я не хотела...
Ответа не последовало.
Тогда она влезла на кровать и придвинулась к нему вплотную. Положила ладонь на плечо.
– Ник...
Все так же не оборачиваясь, Ник усмехнулся – она угадала это по короткому резкому выдоху – и потянул ее к себе.
Нэнси неловко заерзала, пытаясь высвободить неудобно прижатый локоть, – Ник притиснул ее сильнее, обхватил обеими руками и буркнул:
– Не дергайся! Ну что ты все... как ежик... – взял ее руку, положил себе на шею, вздохнул и улыбнулся.
Она потянулась к нему и легонько поцеловала в щеку – как когда-то, давным-давно.
– Спасибо...
– Пожалуйста... Значит, машина тебе все-таки понравилась?
На самом деле Нэнси думала в тот момент не о машине, а о том, что он больше не сердится, – но решила ничего не объяснять, просто кивнула.
– Ну и ладно... Ты что, меня к этой дурочке приревновала?
Она не знала, что ответить. Да? Нет?
Конечно... неприятно. Неприятно было видеть, как Стефи обнимала его, словно имела на это право; неприятно было представлять их вместе. Неприятно... Но той единственной женщиной, при мысли о которой все у нее в душе сжималось от боли и обиды и от ревности, оставалась ее мать, Алисия Хэнсфорд. И даже сейчас, лежа у Ника на коленях, Нэнси не могла забыть о ней, не могла, хотя бы мельком, не подумать: «А ее он так же устраивал на коленях, и смотрел в глаза, и улыбался?! Так же?!»
И по сравнению с Алисией все остальные женщины, которых Нэнси видела на фотографиях, о которых читала и знала, – в том числе и эта хорошенькая девочка, модная и самоуверенная, заявившая: «Он не может тебя любить – я красивее!» – не значили ничего... почти ничего.
За обедом Ник почти не разговаривал – задал пару вопросов про виллы, но скорее из вежливости. Нэнси была уверена, что Джеральд ему обо всем уже доложил.
Телефон пискнул, когда Ник уже добрался до десерта. Разговор был коротким:
– Слушаю... Ну, поднимайтесь. Да, и прихватите у мисс Эмбер то, что она подготовила. – И он щелкнул крышкой.
– Тебе редко звонят, – заметила Нэнси.
– Да, этот номер знают человек десять, не больше. – Ник на секунду замялся. – Слушай, ты можешь побыть немного в спальне? Возьми туда кофе и все, что тебе нужно... ко мне тут должны прийти.
Нэнси взяла чашку, позвала Дарру и послушно направилась в спальню, про себя удивившись: «Что это еще за секреты?!»
Удивляться пришлось недолго. Она только вытащила из чемодана припасенный детектив и расположилась с ним на кровати, как открылась дверь и Ник появился в комнате.
– Так... это потом, – бросил он на кровать какую-то папку. – А это сейчас, – подошел вплотную и остановился перед Нэнси, держа в руках небольшой чемоданчик. – Я еще кольцо хочу тебе... взамен того. – Усмехнулся: – Тоже будешь говорить, что это «реквизит»?
– Нет... Больше не буду.
– Ну, тогда давай смотреть! – Он плюхнулся рядом с ней, раскрыл чемоданчик и указал на него широким жестом: – Выбирай!
Так много колец сразу – и чтобы каждое можно было посмотреть и подержать в руках! – Нэнси еще никогда не видела. Она протянула руку, внезапно застеснялась и неуверенно дотронулась до кольца, выглядевшего довольно скромно на фоне прочих, похожего на то, какое Ник купил ей четыре года назад.
– Может, это?.. Такое же, как было... – И тут же пожалела, что так быстро выбрала. Сейчас он унесет остальные, и не будет возможности полюбоваться ими вблизи, потрогать и примерить!
– Посмотри получше – может, тебе другое что-то больше нравится? Тут есть неплохие камни...
– Я не знаю... ты в этом лучше разбираешься...
На самом деле Нэнси уже знала, какое кольцо ей хотелось бы больше всего. Она сразу его заметила: выпуклое, расширяющееся к центру, с тремя полосками наискосок из камней размером чуть меньше спичечной головки. Две крайние полоски были из обычных бриллиантов, а средняя, пошире, – из ярко сверкавших темных, почти черных камешков.
Но говорить об этом Нику ей казалось как-то неудобно. Может, ему такое и не понравится?..
– Ну, тогда будем вместе выбирать! Давай руку! – Он выбрал из ячеек несколько колец и принялся нанизывать ей на пальцы. Нэнси надеялась, что он возьмет и то, с черной полоской, но Ник явно предпочитал камни покрупнее. – Вот! – Теперь каждый ее палец был украшен бриллиантом. – Ну, как тебе?
– Не знаю...
– Да, мне тоже как-то... не очень. Посмотри еще вот это – вроде ничего.
Нэнси сняла остальные кольца и надела его – удлиненный камень и ажурная оправа из белого золота, – на руке оно действительно смотрелось красиво. Еще бы маникюр...
– Ну что – нравится?
– Да... красивое...
– Значит, его и берем! – Ник стал распихивать оставшиеся кольца по гнездам. Улыбнулся: – За дверью сидит агент из ювелирного магазина, ты бы видела, как он не хотел мне этот чемоданчик отдавать – на морде было написано! Думает небось, что я тут, в спальне, ему все крупные камни повыковыриваю и на фальшивки поменяю!..
Нэнси бросила прощальный взгляд на кольцо с черной полоской и, утешая себя, подумала, что то, которое Ник ей выбрал, тоже красивое... не хуже.
И в этот момент он перестал улыбаться, чуть сдвинув брови, дотронулся до кольца с полоской и спросил:
– Это?!
– Да! – вырвалось у нее. – А как ты?..
– Угадал... – На лице его снова появилась улыбка – немного удивленная, словно он и сам толком не знал ответа на этот вопрос. Вытащил кольцо из гнездышка, протянул ей: – Примерь! – И, когда она хотела снять уже выбранное, мотнул головой. – Нет, на другую руку.
Она надела кольцо на палец, чуть пошевелила рукой – кольцо засверкало. Положила рядом обе руки – сравнить.
– Черные бриллианты... да, вкус у тебя всегда был хороший, – заметил Ник. Пожал плечами. – Ну что ж – возьмем оба. То, с «маркизой», тоже тебе идет.
– С какой маркизой? – машинально поинтересовалась Нэнси, уставившись на него – он что, действительно собирается купить оба кольца?!
– Огранка так называется – «маркиза». Вот эта, – ткнул Ник пальцем в кольцо с удлиненным камнем, ухмыльнулся и предложил: – А теперь мне можно сказать «спасибо». Меня можно даже поцеловать... при желании.
– Спасибо, – послушно сказала Нэнси, улыбнулась – уж очень он выразительно зажмурился, вытянув шею, – и поцеловала его в щеку.
– То-то же, – все с той же усмешкой кивнул Ник. – Ладно, давай я остальные побрякушки верну – а то беднягу там удар хватит!
За те несколько минут, что он отсутствовал, Нэнси успела померить кольца на разные пальцы, полюбоваться, как они сверкают при свете лампы, и дала обнюхать их любопытно подсунувшейся Дарре.
Она хотела еще посмотреть, как они будут выглядеть, если надеть на цепочку и повесить на шею, но тут вернулся Ник. Уселся на кровать, подтянул к себе папку и начал выкладывать содержимое на тумбочку.
– Теперь давай по-быстрому, я уже тороплюсь. Это твои права... документы на машину и страховка – положи в бардачок, не забудь!.. Чековая книжка и кредитная карточка – не стесняйся, трать, покупай все, что нужно...
Всем своим самодовольным видом он напомнил Нэнси пашу, осыпающего своими милостями одалиску. Последним, что Ник достал, была серебристая плоская штучка размером меньше пудреницы.
– А это тебе телефон. «Звездочка-один» – я; «звездочка-два» – мисс Эмбер; «звездочка-три» – Джеральд. Все, мне пора. – Он встал. – Приеду в полдевятого. Постарайся тоже быть вовремя!
Глава 12
«Быть вовремя» получилось не очень.
Нэнси рассчитывала управиться до восьми и приехать в отель даже раньше Ника – но задержалась из-за салона красоты «Эллен Деверо».
Этот салон – один из самых шикарных в Денвере – Рина и Лиза упоминали не иначе как с восторженным придыханием: «О-о, там самая эксклюзивная косметика – такую в магазине не купишь! О-о, там лучшие визажисты работают – просто волшебники!..» К сожалению, цены там тоже были «О-о!..».
В ее нынешнем положении Нэнси даже неприлично было бы идти в какое-то другое, менее фешенебельное место.
Увы, для начала ей по телефону вежливо, но непреклонно сообщили, что они работают только по предварительной записи и «раньше будущей недели у нас, к сожалению, нет ни малейшей возможности обслужить вас, миссис...».
– Райан, – дружелюбно подсказала Нэнси, – миссис Николас Райан. Я звоню сейчас из «Хайатт Редженси». – В трубке послышались приглушенные звуки, словно там кто-то быстро переговаривался, прикрыв рукой микрофон. Ага, тоже небось вчера местные новости смотрели! – Еще пятнадцать минут я пробуду в номере. Если у вас все-таки появится возможность меня обслужить, перезвоните мне, пожалуйста.
Звонок раздался минут через пять – имя Ника, как она и предполагала, подействовало, словно «Сезам, откройся». На этот раз ей было предложено подъехать или прямо сейчас, или в полседьмого. Нэнси выбрала полседьмого, прикинув, что сделать прическу, маникюр и маску займет часа полтора. Ну ладно, пусть даже два, опоздает она чуть-чуть – так и не страшно!
Пока же, вспомнив пижонское «не стесняйся, трать!», она решила «пуститься во все тяжкие»...
Для начала она заехала в приют для бездомных собак, где когда-то взяла Дарру, и, втайне ужасаясь: «Господи, что я делаю?!», выписала чек на пять тысяч долларов. В конце концов, миссис Райан жертвовать меньше просто стыдно! А собак жалко...
Затем наступила очередь универмага, где хранился список подарков на свадьбу Лизы[2]. Там Нэнси выбрала самое дорогое, что было в списке: домашний кинотеатр с огромным плазменным экраном. И с некоторым злорадством она написала на карточке: «От мистера и миссис Райан».
И только после этого она добралась до Черри Крик, оставила машину на подземной стоянке и отправилась бродить по магазинам. Даже если не считать покупки, это само по себе было удовольствием: выбирать модную одежду, купаясь в совершенно особой, запомнившейся ей с юности атмосфере фешенебельных бутиков – в легком запахе дорогих духов, и кофе, и свежести, и тканей...
Она переходила от витрины к витрине, разглядывала, заходила внутрь, примеряла, советовалась с услужливыми продавщицами – и снова разглядывала.
Купила, правда, Нэнси сравнительно немного: два комплекта французского белья (надо же как-то компенсировать порванные Ником трусики!), синий костюм от Сен-Лорана с узкой юбкой и приталенным жакетом, белую блузку с ручной вышивкой и туфли – черные с серебряной отделкой, на тонком каблуке. Ведь именно туфли, а не, боже упаси, сапоги носит, даже зимой, богатая светская женщина, которой нужно пройти по улице всего несколько шагов: от салона шикарного автомобиля – до предупредительно распахнутой швейцаром двери чего-нибудь не менее шикарного.
Что же касается платья для бала в Чикаго, то покупка его была делом слишком серьезным, чтобы заниматься этим наспех. Одно платье Нэнси все же примерила – но решила купить завтра, если не найдет ничего более привлекательного. Сегодня на дальнейшие поиски времени не оставалось – еле-еле в «Эллен Деверо» успеть.
И вот там-то она и застряла! Минимальный, по мнению занимавшегося ею визажиста, комплекс мероприятий занял куда больше двух часов. При этом визажист еще причитал, что по-настоящему нужно было бы «поработать» с Нэнси целый день – а еще лучше два-три дня: сделать горячую грязевую ванну, какую-то сложную магнитную процедуру для омолаживания кожи, массаж ног, шеи, рук, лица и всего тела с параллельным умащиванием его различными снадобьями и прочее и прочее...
Пока же, за недостатком времени, ей только наложили две последовательные маски, подправили форму бровей, покрасили волосы, придав им легкий золотистый оттенок и высветлив отдельные прядки, и сделали прическу, маникюр и педикюр.
Так что, когда Нэнси освободилась, было уже начало десятого...
– Интересно, почему я так и думал, что ты опоздаешь? – буркнул Ник, впуская ее. – Даже ужин не стал заказывать...
Он был опять в майке, босиком и с мокрыми ногами.
– Я в салоне красоты задержалась, – объяснила Нэнси, бросила сумки и нагнулась поздороваться с Даррой. Обняла, похлопала по бокам. – Сейчас мы с тобой гулять пойдем, сейчас!
– Я, между прочим, тебя тоже ждал, – заметил Ник, дождавшись, пока она выпрямится. – Покажись!
Она покрутила головой, демонстрируя новую прическу.
– По-моему, мало что изменилось, – прокомментировал он. Потрогал волосы. – Или раньше ты не такой рыжей была?
– Не такой.
Вчерашний приступ галантности, когда он помог ей снять шубку, увы, канул в Лету. На этот раз он просто дождался, пока Нэнси разденется, после чего проследовал за ней в гостиную и с удовлетворенным вздохом плюхнулся в кресло, снова погрузив ноги в ванночку. Спросил:
– Сейчас опять на два часа исчезнешь?
– Нет, я быстро погуляю – полчаса, не больше. Только переоденусь.
Первым, что она увидела, войдя в спальню, была бумажная сумка, стоявшая на кровати. Рядом лежала обувная коробка.
В легком недоумении Нэнси открыла коробку и обнаружила в ней высокие ботинки – коричневые, на толстой рифленой подошве.
– Это тебе ботинки, – раздался сзади голос Ника. – Я не могу видеть, как ты в своих кроссовках с синим носом по снегу ходишь, простужаешься. Там еще куртка на меху. – Нэнси обернулась, и он жалобно добавил: – Вот, я хороший – а меня даже никто не поцеловал... И собаку погладили, а меня – нет!
– Тебя тоже положено погладить? – улыбнулась она и, когда Ник кивнул, шагнула к нему, погладила по плечу и поцеловала его в щеку. – Вот... Хочешь, могу еще коктейль тебе вкусный смешать, когда вернусь.
– Хочу...
– Тогда закажи клюквенный сок, – сказала она, снова подходя к кровати. Вытащила куртку, встряхнула, растянула на руках.
– Размер твой, не беспокойся, – заметил Ник. – Я все твои размеры помню.
Куртка была до бедер, светло-коричневая, с карманами, манжетами и меховой подстежкой. Нэнси сразу оценила ее преимущества – в такой действительно будет тепло. И руки можно в карманы спрятать.
Ник между тем прошел и уселся на кровать, вытянув ноги и подсунув под спину подушку. Дарра незамедлительно вспрыгнула на покрывало и устроилась рядом, всем своим видом показывая; что это и ее кровать тоже.
– Опять ноги болят? – сочувственно спросила Нэнси.
– Ничего, завтра Джеральд полностью мне кабинет на вилле оборудует – компьютеры и все остальное. Тогда я в основном там работать буду. И плавать начну опять...
– Да, там бассейн большой. И цветы всякие, лианы вокруг растут – как в тропиках. – Она переоделась, натянула новые ботинки – оказались действительно впору. – Ну, я пойду? – сказала Нэнси, посмотрела напоследок в зеркало и понравилась себе самой. – Гулять! – Последнее было адресовано Дарре.
За ужином все было как и вчера: они сидели за столом, друг против друга, слышался лишь легкий звон посуды и короткие реплики: «Тебе положить?..», «Передай, пожалуйста...»
Как вчера – и не как вчера. Казалось, весь мир сузился до размеров этой комнаты, где были только они двое. Ник почти не ощущал, что ест, не «додумывал» еще что-то по работе и не перебирал в памяти завтрашние дела. Сейчас все это не имело значения – просто не существовало.
А важно было другое: склоненная голова Нэнси, ее глаза, смотревшие не на него, в тарелку, – и ее порозовевшие щеки. И мочки ушей, даже не розовые – пунцовые.
Ник не понимал, почему она так нервничает – ведь не в первый же раз! Хотелось сказать ей что-то успокаивающее, легкое, доброе – и страшно было каким-нибудь неловким словом сделать так, что она снова ощетинится, как ежик, а среди ночи отвернется или уйдет плакать в ванную.
Наконец, когда Нэнси не глядя потянулась к бокалу и чуть не опрокинула его, Ник тихонько позвал:
– Котенок... – Дотянулся до ее руки и легонько сжал, поглаживая большим пальцем. – Приходи сегодня ты ко мне. Пожалуйста... – Между бровей стала четче знакомая тревожная морщинка, и он повторил, как можно мягче и ласковее: – Пожалуйста...
Нэнси кивнула. Не сразу, едва заметно, но это был кивок. И, почувствовав, как легко вдруг стало дышать, Ник улыбнулся и добавил:
– Только... не бери собаку – я ее стесняюсь...
(Ничего он не стеснялся – просто боялся, что эта животина в самый неподходящий момент снова захочет пить!..)
Глава 13
Это была одна из тех ночей, которая запоминается на всю жизнь. Нику казалось, что он запомнит все, до мельчайшей подробности: каждое движение, слово, ощущение. Но запомнилось четко лишь одно: как он в какой-то момент оторвался от Нэнси, пошел в ванную и вернулся оттуда с мокрым полотенцем. А она лежала и смеялась; пискнула, когда холодное полотенце коснулось ее живота, – и снова рассмеялась, и зубы блеснули в свете маленькой прикроватной лампочки...
Он не помнил, когда заснул, – короткие периоды забытья сменялись пробуждением, и было непонятно, во сне или наяву все кружит и кружит голову запах травы... Но когда проснулся, взглянув на часы, понял: произошло то, чего не случалось с ним уже много лет: он чудовищно, просто катастрофически проспал!
Чтобы успеть на назначенное с утра совещание, внезапно отменять или сдвигать которое было бы безалаберностью, которой Ник никогда бы не потерпел от своих работников – а значит, не мог позволить и себе, требовалось выйти минут через пятнадцать. Ни о каком завтраке речи уже не шло. «Фактор дельта»!
Его личный «фактор дельта» мирно посапывал рядом, прижавшись к нему спиной. Ник слегка встряхнул ее за плечо и услышал в ответ недовольный стон. Сонные глаза медленно открылись.
– Пожалуйста, свари мне кофе, я ужасно опаздываю! – выпалил он на одном дыхании и унесся в ванную.
Холодный душ... горячий... снова холодный – эта процедура, как обычно, быстро стряхнула с него остатки сна. Зубы почистить... побриться... Было непонятно, услышала Нэнси его просьбу или закрыла глаза и спряталась обратно под одеяло.
Лишь выйдя из ванной, Ник увидел, что его призыв не остался безответным. В постели Нэнси не было. Нажав кнопку телефона, он сообщил мисс Эмбер, что через десять минут ждет всех внизу, и начал торопливо одеваться.
Нэнси сидела в гостиной, завернувшись в халат и забравшись с ногами в кресло, – сонная, с полузакрытыми глазами. Зажав в руках грушу и ножик, она явно собиралась с силами, необходимыми для расчленения оного плода. На столе стояла чашка кофе и блюдо с шоколадками.
– Спасибо. – Он подошел и, не садясь, отхлебнул.
– Грушу будешь? – пробормотала она.
– Давай. Собери, пожалуйста, мои вещи – или вызови горничную, чтобы все упаковала. Я сюда уже не вернусь, вечером сразу на виллу поеду.
– Угу...
– Не забудь про сегодняшний ленч – ровно в час, во французском баре «Браун Паласа».
– Угу... На... – протянула Нэнси разрезанную на ломтики грушу.
– Ты сейчас обратно спать пойдешь?
– Угу.
– Не проспи, не опоздай! – Ник допил кофе и забросил в рот пару сочных ломтиков. – Ну, я пошел. – Погладил растрепанную рыжеватую прическу, поцеловал потянувшееся навстречу сонное зажмуренное лицо и вылетел за дверь.
Как ни странно, на ленч Нэнси почти не опоздала – минут на пять, не больше. Своим появлением вызвала скрытое недовольство мисс Ферлен (до появления Нэнси та усиленно делала Нику глазки), извинилась за опоздание и охотно включилась в светскую беседу.
На подобных ленчах о делах говорить не полагалось – это было лишь предварительное знакомство с потенциальным партнером. Следующим этапом мог стать деловой и уже «без женщин» разговор в офисе... а мог и не стать.
Ферлен был выходцем из старой местной семьи, когда-то сделавшей себе капитал на золотодобыче. Ему принадлежало несколько золотоносных шахт – увы, истощившихся и заброшенных еще до Великой депрессии. Тем не менее он утверждал, что, используя современные методы золотодобычи, можно снова сделать эти шахты рентабельными.
Кроме того, по его словам, шахты изобиловали полудрагоценными камнями, на которые в девятнадцатом веке мало кто обращал внимание, зато сейчас они пользовались большим спросом. Это уже на начальном этапе могло послужить дополнительным источником прибыли.
Ник в принципе готов был войти в дело, однако до принятия окончательного решения считал необходимым провести полное обследование шахт силами своих собственных экспертов.
Но обо всем этом речи за столом не было. Соблюдая правила игры, они беседовали о всякой чепухе: о погоде, о предстоящем музыкальном фестивале, о спорте, о лошадях. Ферлен упомянул, что его гордость – скаковой жеребец Медовая Оладья – происходит от известного чемпиона Сердолика. Нэнси тут же сообщила, что имела честь быть «лично знакома» с Сердоликом – он принадлежал родителям ее одноклассницы. Это вызвало со стороны Ферлена восхищение и массу расспросов. Выяснилось, что Сердолик (ах, как интересно!) обожал бутерброды с сардинами!
С самого начала Ник понял, что у него не жена, а клад! Хорошенькая, подтянутая, нарядная, она мило улыбалась, поддерживала светскую беседу, тем самым давая ему возможность, вставляя единичные реплики, думать о своих делах, – да еще и французский язык знала! У него самого было стойкое предубеждение к фешенебельным французским ресторанам: меню в них изобиловало непонятными названиями, похожими на перечень древних аристократичеких родов. Поэтому он обычно сразу говорил своей спутнице: «Дорогая, закажи на свой вкус!» или выбирал наобум – и, увы, не всегда оставался доволен результатом.
Нэнси же на его: «Закажи и мне, пожалуйста!» заговорила по-французски с пулеметной скоростью, официант только успевал записывать. Слышались красивые, но совершенно непонятные слова: «Волован тулузьен... адмирал... сюпрем... арменонвиль... саварен...»
К удивлению Ника, все сказанное понял не только официант, но и мисс Ферлен, которая с кислым видом заметила:
– Вы совершенно не беспокоитесь о калориях...
– Ник так много работает... – кротко ответила Нэнси. Это вызвало «бунт на корабле». Ферлен внезапно заявил, ни к кому в частности не обращаясь:
– Я вообще-то тоже много работаю... – подозвал официанта и заказал ему некое «Дюглери».– Но, папа, холестерин в твоем возрасте... – попыталась возразить дочь, но была остановлена тяжелым взглядом и полушутливой репликой, обращенной к Нику:
– Дочка совсем замучила меня этим здоровым питанием! То нельзя, это нельзя! Вот ваша жена знает, как кормить настоящего мужчину!
Сказанное подтвердилось через минуту, когда на стол начали выставлять закуски. Ферлен с явной завистью поглядывал на доставшуюся Нику смесь курятины с сыром, майонезом и грибами – перед ним самим стояло нечто салатно-зеленое.
Обычно Ник терпеть не мог подобных протокольных мероприятий, но сейчас ему нравилось все: и вкусная еда, и приятная, негромкая музыка – и даже Ферлен со своей кисломордой дочкой.
К середине ленча он решил, что со стариком вполне можно иметь дело – если, разумеется, эксперты дадут положительное заключение. Тем более камни... что поделать, они всегда были его тайной слабостью.
Словно подслушав его мысли, Ферлен вынул из кармана небольшую коробочку и протянул через стол.
– Мистер Райан, по случаю нашего, так сказать, личного знакомства – и очень приятного знакомства, – добавил он, покосившись на Нэнси, – позвольте мне вручить вам небольшой сувенир... образец, так сказать, того самого, о чем я уже упоминал. Это взято в одной из шахт, почти у самого входа.
По весу коробочки Ник сразу понял, что внутри нечто интересное, – и не ошибся. На куске белой ваты лежал великолепный, карат на пятьсот, а то и больше, кристалл родохрозита! Чуть ли не четыре дюйма длиной, без трещинок, полупрозрачный, похожий цветом на раздавленную малину – он был бережно отколот и аккуратно отполирован на месте скола.
Не то чтобы Ник не мог купить ничего подобного – мог, конечно, – но чувство, владевшее им сейчас, было сродни ощущению рыболова, вытащившего здоровенного лосося. Он вынул кристалл, взвесил на ладони, посмотрел сквозь него, погладил пальцем...
Его восхищение было столь очевидным, что Ферлен расплылся в улыбке и сказал:
– Рад, что вам понравилось.
Остаток ленча прошел без особых происшествий. Ник знал, что красивым словом «арменонвиль» называется обычная телячья отбивная. Нэнси попыталась втянуть в разговор сидевшую с кислым видом мисс Ферлен и преуспела, заговорив о собаках. Оказывается, у самой мисс Ферлен была болонка, про которую она, оживившись, начала рассказывать всякие забавные истории...
Распрощались они почти по-дружески, с обычными, но в данном случае вполне искренними репликами вроде: «Были рады познакомиться...»
– Ты сейчас снова работать? – спросила Нэнси, выйдя за тяжелую старинную дверь «Браун Паласа».
– Да. Тебя подвезти куда-нибудь?
«Мерседес» уже подъехал и стоял рядом, пофыркивая двигателем.
– Нет, я хочу тут еще пройтись по магазинам.
– Посиди со мной в машине, – предложил Ник.
А что тут такого, если человеку еще немного хочется побыть с женой?! Ну не на улице же им стоять?!
Нэнси с легким удивлением взглянула на него, но послушно скользнула в машину. Ник сел следом и перед тем, как поднять перегородку, приказал водителю:
– Остановитесь где-нибудь поблизости. – Обернулся к Нэнси и спросил: – А что ты хочешь купить?
– Платье. Вечернее, на завтра, для бала. Мало времени осталось...
– Если не успеешь, у тебя еще завтра полдня есть, в Чикаго. Там начало только в восемь.
– Я не люблю в последний момент все делать, – нахмурившись, мотнула она головой и неожиданно попросила: – Покажи еще камушек, который он тебе подарил, – мне хочется посмотреть вблизи.
Ник достал, открыл коробочку, пояснил:
– Это родохрозит. Такие большие и чистые кристаллы редко попадаются. У коллекционеров они очень ценятся.
– А ты тоже коллекционируешь?
– Не то чтобы специально, но... в общем, да.
Она пододвинулась ближе, погладила пальцем камень, осторожно перевернула его, не вынимая из ватного гнездышка.
– Красивый...
Ее склоненная голова была совсем близко. Ник вдохнул запах волос и потянулся к ней, поцеловал в висок.
– Нэнс...
Так ее обычно называл Бен, а он – никогда, но сейчас вдруг захотелось. И захотелось спросить, неважно у кого – у нее или у себя самого: «Что же тогда произошло? Почему? Куда делись наши четыре года? Ведь стоило встретиться, и все снова стало так, как должно было быть, – так почему?!»
Глава 14
Больше всего на свете Нэнси не любила рано вставать. Поэтому вспыхнувший над головой яркий свет и слова Ника:
– Котенок, вставать пора! Уже почти полшестого! – были восприняты ею в первый момент как нелепая шутка (еще только полшестого!!!), – и лишь потом она вспомнила про Чикаго.
Ник стоял перед ней в одних трусах, но вполне проснувшийся, и даже, судя по мокрым волосам, уже успел умыться. Увидев, что она открыла глаза, заявил:
– Вставай, доспишь в самолете. Сейчас попьем кофе – завтракать тоже будем в самолете. Подумай – ты ничего не забыла? Платье, туфли, что там еще?
Нэнси медленно, как улитка, начала выползать из-под одеяла. Чемодан со всем необходимым она упаковала еще с вечера, так что об этом можно было не беспокоиться.
Платье ей все-таки удалось купить – именно такое, как хотелось. Шелковое, темно-голубое, хорошо подчеркивающее главные достоинства ее фигуры – тонкую талию и длинные ноги. С глубоким вырезом сзади, прикрытым тончайшим шифоновым шарфом. Шарф серебристый, полупрозрачный, с чуть заметными розоватыми и голубоватыми разводами, пристегивается на плечах двумя брошками – цветками с острыми лепестками. А к платью – заколки в волосы, такие же, как брошки, и серебристая вечерняя сумочка...
Теплая вода стряхнула остатки сна, и в столовую Нэнси вышла не то чтобы бодрая – но, по крайней мере, проснувшаяся. В доме уже никто не спал. За столом сидели и Эмбер, и Джеральд, и сам Ник, который что-то ему объяснял.
Нэнси поздоровалась, прошла к своему месту за столом и села. Перед ней, точно по волшебству, тут же полилась чашка с кофе и стакан апельсинового сока – миссис Берк, экономка, тоже была на ногах.
Первый же глоток сока – ледяного, кислого и жутко противного – окончательно встряхнул Нэнси, и она пригашалась к разговору. Ник давал последние указания по поводу оборудования кабинета. Обернулся, спросил:
– Ты готова?
– Да. – Она одним глотком допила кофе и пошла за сумкой.
Еще раз проверила содержимое: косметичка... кошелек... носовой платок... – вроде все. Надела купленное только вчера кашемировое пальто цвета слоновой кости (непрактично – зато шикарно!), посмотрела на себя в зеркало – и улыбнулась. Самой себе, просто так...
