Текст книги "Враг народа. Академия красных магов (СИ)"

Автор книги: Мэри Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

– А что вообще представляет из себя этот экзамен? – спросил я.

– Оценку стартовых показателей, – ответила Лара, беспечно ковыряясь вилкой среди овощей на своей тарелке. – Соответственно, он состоит из двух частей. Первая на силу атаки, она обязательная, а вторая на боевую мощь…

– На боевую мощь, – хмурясь, перебила Роза. – А это не слишком?

– Ну что поделать, – отозвалась Лара. – Все через это проходят… Зато во второй части можно не участвовать. Она добровольная.

– Но лучше участвовать, – вклинился Генка, уминая котлету. – Иначе не поднимешься выше четвертого ранга!

Это было что-то новенькое. Я сделал мысленную пометку разобраться с рангами попозже, а пока имелись задачи насущнее.

– И что нужно уметь для этого экзамена?

– Если коротко, – Лара скользнула глазами по моему значку “ГТО”, – метко бить и быстро бегать.

Звучало подозрительно легко.

– А из магии?

Опережая ее ответ, за спиной раздались шаги – громкие, быстрые и немного раздражающие. Надо бы уже сесть лицом ко входу. Шаги отгремели, и рядом со мной остановилась девушка, которую я уже видел на предыдущем экзамене – Ева Островская собственной персоной. Карие глаза с ходу впились в меня – без малейшей робости или кокетства.

– Значит, ты менталист? – с легким вызовом спросила она.

Пожалуй, я бы все-таки мог назвать ее красивой, если бы не этот сверлящий взгляд, будто она вот-вот пробьет им мою голову.

– Предпочитаю, – отозвался я, – когда меня называют Сашей.

– Ненавижу металлистов! – отчеканила она.

– А я хамок, – я пожал плечами.

Резко развернувшись, девчонка зашагала прочь, унося своих тараканов подальше от моей тарелки.

– Эй! – Лара с досадой бросила ей в спину. – Она вообще-то интересовалась твоим результатом!

Ева враждебно повернула голову.

– Ну так и передай ей, что у нее как всегда все лучше! Может собой гордиться! Как всегда!..

Сердито топая, она удалилась в другой конец столовой.

– Вот же мелкая зараза… – проворчала Лара, провожая ее глазами.

– Плохие отношения с сестрой? – спросил я.

– Да там вообще нет никаких отношений. У Нины вообще вся семья… – начала она и осеклась. – А ты умеешь забалтывать… Исключительно интереса ради, – она лукаво прищурилась, – и до чего ты можешь девушку доболтать?

– До всего, – уклончиво ответил я, – чего ей захочется.

Генка рядом мигом оторвался от своей котлеты.

– А соблазнить с помощью иллюзий можно?

– Нельзя использовать дар во вред другим! – возмутилась на другой стороне стола Роза.

– Почему во вред? – возразил он. – Для общего удовольствия…

– Да это ж просто неэтично!..

Пока они препирались по этическим аспектам, я вновь повернулся к Ларе, так и не ответившей на волновавший меня вопрос.

– И что нужно уметь из магии, чтобы показать на этом экзамене хороший результат?

– Ты уже все умеешь, – легкомысленно отозвалась она. – Просто извлеки это из себя…

После этих слов аж захотелось сходить к мужикам-строителям и взять клещи побольше, потому что, подозреваю, извлекать придется откуда-то очень глубоко.

В назначенное для практического экзамена время к учебной боевой арене направилась толпа будущих первокурсников, напоминая со стороны бурлящую реку – из-за светло-синей спортивной формы, в которую переоделись все. Отовсюду доносились нервные обрывки фраз – то и дело кто-то причитал, что лучше бы родился без магии. Топающий рядом Генка подрагивал от нетерпения, Розу с другой стороны аж колотило, я же отмеривал каждый шаг, стараясь не волноваться, решив что, раз уж не избежать, разберусь с тем, что надо, на месте. В первый раз, что ли! Жизнь все время подкидывает такие сюрпризы.

Наконец мы добрались до огромной, как стадион, круглой арены, которую я уже видел, когда исследовал местность вчера. Правда, сейчас казалось, что это вчера было лет этак пять назад.

– Тут есть еще и малые арены, – пробормотал Генка, с восхищением ее рассматривая, – но эта самая главная! Говорят, вмещает полтысячи зрителей!..

Иными словами, почти всю академию. Сквозь распахнутые широкие ворота наша толпа просочилась внутрь. В первый миг ощущение было таким, будто засунул голову в пчелиный рой – так здесь все гудело. Покрытую песком арену окружали уходящие вверх ступенеобразные ряды скамеек, густо заполненные студентами в местной форме – что аж позеленело в глазах. Верхние ряды с воодушевлением ожидали шоу, в то время как нижние, куда рассаживались сдающие экзамен, нервно и даже обреченно смотрели на песок. Я же поднял голову выше, изучая тонкую, едва различимую сетку по всему периметру, отделяющую арену от трибун.

– Это что за клетка?

– Усиленное магией ограждение, – пробормотала шагающая рядом Роза, – чтобы никого из зрителей не задело магией с арены…

Вопрос напрашивался сам собой.

– А тех, кто на арене, что защищает?

– Их мозги! – ухмыльнулся Генка.

Пройдясь до свободного места, я плюхнулся между взбудораженным Генкой и бледной кусающей губы Розой. Находиться между ними было все равно что принимать контрастный душ, где с одной стороны сочилось горячее предвкушение, а с другой – холодное напряжение. Загляни я в их эмоции одновременно, у меня бы просто взорвались мозги – и я точно знал, какая из двух мне нравится меньше.

– Расслабься, – прошептал я Розе.

– Тебе легко говорить… – проворчала она в ответ.

– Мне? – хмыкнул я.

– А, ну да, – после паузы согласилась она и немного расслабилась.

Тем временем Генка толкнул меня под другой бок.

– Смотри! – зашептал он. – Люди из наркомата!..

В другом конце арены над частью скамеек возвышался огромный навес, надежно закрывая их и от солнца, и от возможного дождя. Видимо, это были самые элитные места, которые медленно заполнялись людьми в строгих деловых костюмах.

С каждой минутой ожидания гудение на зрительских рядах становилось все громче. Пробежавшись глазами, я без особого труда заметил сидящих то тут, то там сотрудников КМБ, всегда по одному, одновременно незаметных, как тени, и все же выделяющихся своей чернотой, чтобы про них никто не смог забыть. Кроме них, на скамейках попадались и люди постарше в нарядной одежде, словно пришли в театр или цирк.

– Тут явно не только студенты, – сказал я.

– Еще их родители, – пробормотала Роза, тоже осматриваясь, – да и просто члены династий…

– Так масов себе и ищут, – с видом знатока выдал Генка, – из перспективных новичков…

На противоположную трибуну под навес поменьше неспешно прошествовал Ковалевский в сопровождении пожилой женщины, которая недавно измеряла нашу магическую силу. Там уже сидели несколько человек – вероятно, преподаватели академии. Однако директора, которого не видел с самого Сталинска, среди них я не заметил. А ведь будь он тут, возможно, я бы наблюдал за экзаменом как зритель.

– Как думаешь, – Генка вдруг понизил голос, явно чтобы Роза не слышала, – они типа пара или просто так близко сели?

Еле заметно он показал глазами вбок. На другом конце арены под еще одним навесом, самым маленьким из трех, сидели парни и девушки в темно-зеленой форме академии – по всей видимости студенческая элита. Взгляд сразу выцепил Нину, рядом о чем-то болтала Лара, а рядом с ней сидел парень с местной доски почета, чье имя я запомнил – Марк Островский. Воодушевленно болтая, Лара чуть ли не вжималась телом в его плечо. Похоже, у Генки без шансов. Но ответ можно было и не давать – его мысли уже ускакали в другую сторону.

– А вон Зорин-старший, – он потянул меня за рукав, – собственной персоной! Сына поди пришел поддержать…

Мужчина, мощный как огромная глыба, опустился на скамейку с другой стороны трибун.

– Здорово, когда есть нормальный отец, – пробормотал рядом Генка.

Я бы сказал короче: здорово, когда есть отец.

– А твой тоже здесь?

– Да ты что, – отмахнулся друг, – ради меня он никуда не придет! Даже ради него не придет, – он кивнул на усевшегося в ряду по соседству Голицына.

Тот скривился, заметив наши взгляды, а я снова осмотрелся. Только сейчас в глаза бросились железные столбы по краям арены, где сразу под фонарями висели знакомые железные воронки.

– А здесь-то зачем уловители? – не понял я.

– Чтобы зрители понимали силу магии, – пояснил Генка. – Чем сильнее она будет, тем громче запищит. Не у всех же ее видно, только у стихийников…

– Начинается! – Роза рядом напряженно стиснула пальцы, не сводя глаз с арены, куда в этот момент вышли несколько мужчин.

Глава 10. 100 БЭМ

Из распахнувшихся ворот под противоположной частью трибун на песок вышли несколько мужиков-хозяйственников, с которыми я вчера строил крышу. Дружно шагая, они вытащили манекен на высокой ножке и водрузили его в самый центр арены. У этой болванки были голова и корпус, из-за чего издалека она чуток напоминала человека. Следом мужики натянули на этот обрубок тела тонкие металлические пластины, отливающие на солнце как броня, а на голову ему нацепили нечто похожее на шлем.

– А это зачем? – спросил я.

– Не знаю, – отозвался Генка, с интересом следя за происходящим.

Даже обычно все знающая Роза сейчас лишь пожала плечами. В следующий миг по толпе пронеслась волна возбужденных голосов. Заведясь вместе со всеми, Генка снова толкнул меня под бок.

– А вот и наркоммаг! Лично явился!..

Я с любопытством повернулся к огромному навесу в другом конце арены, куда сейчас смотрели все. В сопровождении двух солдат в форме туда чинно прошествовал немолодой мужчина с горделивой осанкой и неспешно опустился на самое центральное место. Издалека он походил на внушительную каменную скульптуру, перед которой тут же все почтительно завертелись.

Тем временем мужики на арене закончили наряжать манекен и вынесли из распахнутых ворот небольшой стол, который поставили в паре метров от сверкающей броней болванки. Затем один из хозяйственников осторожно положил туда черный, будто лакированный пистолет.

– Не знаю, – опередил мой вопрос Генка, не сводя с оружия горящих глаз.

Над трибунами заиграла громкая, похожая на марш музыка, еще больше усиливая парящее в воздухе возбуждение. Хозяйственники торопливо удалились, и на арену, по-военному чеканя шаг, вышел мощный мускулистый мужчина с огромным шрамом на всю щеку и густо татуированными руками – даже правильнее сказать, ручищами. Чтобы называться богатырем, ему не хватало только кольчуги и копья.

– Это ж Рогозин Федор! – с восторгом выдохнул Генка. – Лучший специалист в боевой магии!

Имя неожиданно кое о чем говорило и мне. Рогозин Ф.Ю. был автором учебника “Стратегии магического боя”, который я читал в поезде. Он взмахнул рукой, и трибуны предвкушающе затихли.

– Первая часть практического экзамена, – громогласно произнес Рогозин в полной тишине, – традиционное измерение силы атаки. Опыт показывает, что сотни БЭМ достаточно, чтобы убить человека…

От того, как спокойно он сказал “опыт показывает”, меня даже чуть передернуло. Конечно, я уже понял, что магию можно использовать и так, особенно после стычки в поезде. Но пока еще не думал об этом.

– Обычного человека, без всяких магических покровов и щитов, – продолжал на арене Рогозин. – Сила атаки измеряет, за сколько секунд маг может нанести урон суммарной мощностью в сто БЭМ. Разумеется, – он ухмыльнулся, отчего шрам расползся по всей щеке, – мы не будем здесь убивать людей…

Меня чуть снова не передернуло – на этот раз от его чувства юмора.

– Атаковать вы будете этого красавца, – он кивнул на манекен, – любезно предоставленного нам “МагРесПромом”. Защита на нем, – Рогозин показал на сверкающую броню, – самостоятельно подсчитает силу ваших ударов и выведет итоги на табло.

Поясняя, он махнул на железный столб на краю арены, где под воронкой уловителя висело большое прямоугольное табло с тремя ячейками, напоминающими деления арифмометра, в каждой из которых сейчас был ноль. Рогозин, стоявший в паре метров от манекена, вскинул в его сторону татуированную руку. Миг – и мощный синий вихрь с размаху ударил по болванке – так, что та нервно закачалась. Из воронок уловителей тут же раздался бодрый гул, немного похожий на аплодисменты. Следом с механическим треском на табло прокрутились цифры и остановились, показывая “243”.

– Столько БЭМ с одного удара… – пробормотала рядом Роза.

– Я же говорю, лучший! – восхищенно выдал с другой стороны Генка.

Я же внимательно рассматривал мужчину, на чьем лице не читалось ни капли усилия или напряжения, словно он просто взмахнул рукой. Хотя результат явно всех впечатлил.

– Также можете использовать преобразователь, – Рогозин показал на лежащий на столе черный пистолет, – предоставленный нам “МагРесПромом”.

Демонстрируя, он взял пистолет, прицелился в едва прекративший шататься манекен и спустил курок. Мощный синий поток, который до этого слетал с его ладони, теперь вырвался из дула, будто суженый и усиленный – и треснул болванке в лоб. Она снова отчаянно зашаталась, уловители дружно загудели, и цифры с треском сменились на табло, выдав теперь “235”.

– Только имейте в виду, – Рогозин отложил пистолет обратно на стол, – что на его зарядку потребуется больше энергии, чем на обычный стихийный удар. Поэтому если ваша стихия ярко выражена, рекомендую пользоваться ею. Также рекомендую, – добавил он, пробежавшись глазами по светло-синей спортивной форме сдающих экзамен, – для успешного прохождения делать упор не на частоту, а на силу атаки. Пять ударов по двадцать БЭМ будут эффективнее для урона, чем десять по десять БЭМ…

БЭМ, БЭМ, БЭМ… Мне от всех этих БЭМ уже хотелось сделать БУМ головой прямо об ограждение, куда упирались ноги.

– Что такое этот БЭМ? Объясните наконец!

– Боевой эквивалент магии, – отозвалась Роза.

Ага, спасибо – мне теперь все понятно… Я уже и сам понял, что тут все измеряется в БЭМах. Но как узнать сколько их, например, в одном ударе?

– Ну а десять БЭМ это вообще сколько?

Не спеша с ответом, Генка огляделся по сторонам и, удостоверившись, что, кроме меня, никто не смотрит, сжал руку в кулак, по которому мгновенно разлилось уже знакомое синее свечение. Следом он впечатал кулак в ограждение – и то аж дрогнуло.

– Вот это было десять БЭМ, – пояснил друг, – или что-то около того. На двадцатке она бы погнулась…

– Что ты творишь? – проворчала с другой стороны Роза.

– А как ты это сделал? – быстро спросил я.

– Как и утром, – Генка пожал плечами. – Просто чувствуешь свою энергию, фокусируешься на цели и выплескиваешь энергию со всей силы. Тут не надо ничего воплощать, просто представь, как выплескиваешь энергию, и она потечет сама. Гипотетические сто… Это ж ужас как много! – ободряюще добавил он.

– Отведенное время для ударов одна минута, – громко известил с арены Рогозин, показывая на огромный секундомер, подвешенный к столбу чуть ниже табло. – Начинаем, – торжественно закончил он, и цифры в ячейках с треском провращались до трех нулей.

Казалось, оживление на зрительских скамейках достигло пика. Все глаза уставились на песок – воодушевленно у не сдающих экзамен и крайне обеспокоенно у тех, кому сейчас предстояло его сдавать. Чеканя шаг, Рогозин ушел под преподавательский навес, а его место тут же занял мужчина в строгом костюме, с небольшой бородкой и длинным списком в руке.

– На арену приглашается, – торжественно зачитал он, – Голицын Станислав.

Роза рядом облегченно выдохнула.

– Ну хоть здесь не по алфавиту…

Быстрым пружинящим шагов Голицын выскочил на песок и приблизился к мужчине. Тот что-то ему сказал, а затем показал встать около края стола – на том же расстоянии до манекена, с которого бил Рогозин. В следующий миг стрелка секундомера побежала, начав отведенную минуту. Не став брать пистолет, Голицын поднял руку, напряженно свел брови – и из его ладони, как из печи, полыхнуло ярко-красное пламя. Пляшущие языки яростно обрушились на манекен, кусая сверкающую на нем броню. Однако гудение уловителей звучало гораздо слабее, чем до этого у Рогозина. Когда через пару секунд пламя исчезло, манекену не было нанесено ни малейшего ущерба – очевидно, броня не только подсчитывала итоги, но и защищала его. Тут же на табло с треском прокрутились цифры, показав “44”.

– Если бы бил не издалека, – заметил Генка, внимательно наблюдая за происходящим, – удар вышел бы сильнее…

Голицын еще усерднее свел брови и выставил руку, готовясь выбросить новый поток огня. Стрелка гигантского секундомера бесстрастно бежала по кругу, в то время как табло суммировало силу всех ударов, с треском меняя результат после каждого. Ему потребовалось три раза выпустить пламя, чтобы превзойти отметку в сотню БЭМ. Когда это произошло, стрелка внезапно остановилась на тридцати четырех секундах, а вместе с ней и его экзамен.

– Хорошо или плохо? – спросил я.

– Отлично, – Генка аж стиснул зубы.

Победно расправив плечи, Голицын удалился в открытые под трибунами ворота, откуда хозяйственники до этого выносили стол и манекен. С уже знакомым треском ячейки табло обнулились, готовые к новому раунду.

– Зорин Валентин, – зачитал следующее имя мужчина со списком.

– Так и думал! – хмыкнул рядом Генка. – Тут тоже вызывают по алфавиту, – сказал он Розе. – Только сначала идет алфавит для династий, а потом пойдет алфавит для всех остальных. Видимо, это два разных алфавита…

Между тем на арену спустился худой бледный парень с гордой осанкой. Получив инструкции, он встал у края стола и без раздумий взял черный пистолет, который тут называли преобразователем. Секундомер начал отсчет времени. Зорин поднял руку, прицелился и выстрелил. Из дула ярким синим потоком вырвалось уже знакомое сияние и ударило манекена в грудь – как раз туда, где у живого человека было бы сердце. Однако, несмотря на меткость, уловители еле загудели, а на табло сменился лишь один последний ноль, выводя “9”. По трибунам мгновенно пошли смешки.

– Мельчают Зорины… – кто-то едко заметил сзади.

– Даже стихии, похоже, нет… – вторили вдогонку.

– Позор для такой династии…

Не обращая ни на кого внимания, парень продолжал невозмутимо спускать курок. С каждым новым выстрелом его рука подрагивала от напряжения все сильнее, как бы намекая, что чем дальше, тем сложнее. Однако стрелял он весьма метко, раз за разом попадая в воображаемое сердце. Когда он достиг сотни БЭМ на табло, стрелка секундомера показывала пятьдесят две секунды. Чтобы сдать экзамен, ему потребовалось одиннадцать выстрелов.

– А это плохо, – прокомментировал Генка. – Но хоть уложился в минуту. А то б совсем позор…

– Не так уж и плохо, – тут же возразила Роза. – Если подумать, у него каждый удар занял гораздо меньше времени, чем у Голицына, а ведь это с пистолетом. На чистой энергии…

– Вот только удары слабенькие, – хмыкнул Генка.

Тем временем мужчина со списком продолжал вызывать студентов. Довольно часто, срываясь с ладоней, в манекен били потоки огня, сверкающие молнии или ледяные стрелы. От некоторых ударов словно вибрировало пространство. Зрелище и правда завораживало – казалось, что человек подчинил природу. Но и пистолетом тут пользовались часто, выпуская в манекена одинаковое синее свечение. Меня это завораживало не меньше, однако остальные зрители в такие моменты откровенно скучали.

Около половины будущих первокурсников в минуту не уложились, не сумев суммарно ударить на сотню. Как только стрелка секундомера делала полный круг, их экзамен заканчивался – неважно на сорока или девяносто БЭМ. “Добрая” публика провожала всех провалившихся насмешливыми выкриками и свистом. Могу поспорить, половина насмехающихся и сами в свое время этот экзамен не прошли. Злорадство – отличная маска для собственных неудач.

Из дула пистолета вылетела очередная светящаяся синяя волна. Глядя на нее, я развернул ладонь, стараясь представить и внутри себя этот синий поток, как он бежит по венам, бьется под кожей, рвется вперед, чтобы вылиться в мою ладонь… И опять ничего не выходило, словно не было утренней тренировки с Генкой, где у меня получилось. Вокруг снова свистели трибуны, радуясь чужой неудаче. Повсюду раздражающе скрипели скамейки. Хмурясь, я уставился на ладонь и напряженно расправил ее, ожидая магии. Ну же! Где эта чертова синева? Бежит, бурлит под кожей, срывается в мои пальцы…

И снова ничего. Уже хотелось с досадой треснуть об ограждение.

– Сильно стараешься, – Генка заметил мои потуги. – Энергия должна течь естественно. Без внутренних препятствий. Это как дышать, ты же не делаешь усилий, чтобы дышать…

– Островская Ева, – громко зачитал мужчина со списком.

Уже знакомая угловатая девчонка боевито выскочила на арену и встала напротив манекена, глядя на него так, что ему бы никто из зрителей не позавидовал. Когда побежало время, она резко вскинула руку, метя болванке прямо в голову. Между ее пальцами промелькнул яркий искрящий разряд, будто там взорвалась лампочка. Дернув ладонью, Островская пульнула мощную сверкающую молнию в манекен. Он мигом заискрил – так, что, казалось, ему вот-вот разорвет голову. Тут же над ареной громко загудели уловители. Цифры протрещали на табло и остановились, выдав “52” – пока что самый сильный студенческий удар за сегодня. На зрительских скамейках одобрительно зашептались.

Ева на арене продолжала кидаться разрядами так, словно манекен чем-то перед ней провинился. Однако второй удар вышел слабее первого, немного не добрав в сумме до сотни. Поморщившись, она вновь вскинула руку и наконец сдала экзамен – за двадцать семь секунд, превзойдя Голицына, чей результат до этого был лучшим. Нахально отсалютовав в сторону навеса, под которым сидела сестра, она удалилась к воротам под трибунами.

Экзамен продолжался. Один за другим студенты терзали манекен, а затем уходили – одни гордо и неспешно, довольно глядя на сотню БЭМ на табло, а другие суетливо под свист и насмешки толпы. Чем ближе был конец “алфавита для династий”, тем беспокойнее ерзала на скамейке Роза. Я же и вовсе закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и представить этот загадочный синий поток внутри себя – ощутить его, как он шевелится, льется по венам, проникает в ладонь… Когда все звуки вокруг: гудение уловителей, скрип скамеек, шепот, смех, свист – слились в один неразличимый не раздражающий гул, я вдруг почувствовал покалывание – легкое, едва ощутимое, будто по коже бережно водили иголкой. Распахнув глаза, я уставился на ладонь, по которой растеклась сияющая синева – куда ярче и сочнее, чем утром. Нет, это точно была не галлюцинация.

– Смотри! Получилось… – я толкнул Генку под бок.

– Ага, – отозвался он, не отрывая глаз от арены.

Роза меня, казалось, даже не услышала, нервно теребя красную нить с металлическими шариками на руке. А потом алфавит перезапустился вновь, и вызвали ее:

– Абель Роза…

Поднявшись с места, она медленно и обреченно зашагала к арене, словно направлялась на казнь – чуть не споткнувшись по пути к манекену и чуть не плюхнувшись в песок. Что-то ее настрой мне не нравился.

– Давай! – крикнул я. – Ты сможешь!

– Покажи свои семьдесят четыре процента! – завопил следом Генка.

Она послала недовольный взгляд в нашу сторону, но зашагала гораздо бодрее. Подойдя к столу, Роза без раздумий взяла пистолет. Стрелка секундомера побежала по кругу. Она вскинула руку, напряженно прицелилась и спустила курок. Из дула вылетело аж искрящее свечение, похожее на огромный синий сгусток – и пронеслось мимо манекена, не задев его. По рядам скамеек пошли смешки.

Во второй раз Роза попала, правда, ударив болванку всего на восемь БЭМ. А в третий раз с дрожащей рукой опять промазала. Смешки на трибунах становились все громче, сбивая ее еще сильнее. Время неумолимо убывало, уловители слабенько гудели. Когда минута закончилась, Роза сделала десять выстрелов, из которых цели достигли лишь шесть, а цифры на табло показывали “52”. Она бы могла показать результат и лучше, если бы не волновалась.

Следом мужчина со списком зачитал новое имя. Студенты на арене продолжали избивать то ли манекен, то ли свое самолюбие. Не особо следя за остальными, я раз за разом вызывал синее пламя на ладони – расслабленно и без всяких усилий, радуясь, как послушно оно теперь появлялось. Это и правда было так же легко, как дышать. Главное верить, что получится, и оно получалось само.

– А с какой силой нужно выпускать энергию, чтобы вышел хороший удар? – спросил я у Генки.

– Не надо об этом думать, – ответил он, не отрываясь от арены. – Просто смотри на цель, чувствуй свою энергию, представляй, как ею бьешь, и твоя магия все сделает сама…

Раз за разом я прокручивал его слова в голове, ожидая своей очереди. Однако когда мужчина со списком дошел до буквы “м”, меня внезапно проскочили. Оставили последним, что ли?

– Может, вообще тебя не вызовут, – обнадежил Генка.

Или для меня у них был отдельный список, что напрягало еще больше. Экзамен продолжился, не давая пока ответа.

– Геннадий Скворцов, – вскоре прочитал мужчина со списком.

– Удачи! – пожелал я.

– И тебе, – отозвался Генка, торопливо вскакивая с места. – В общем, фокусируешься на цели, представляешь, как бьешь, и выпускаешь энергию! – напоследок повторил он.

Друг ожидаемо показал отличный результат, сделав сотню БЭМ на третьем ударе и уложившись в тридцать секунд. Тем самым он чуть-чуть превзошел Голицына, чему наверняка был рад, и немного уступил Островской – больше с этими цифрами не сравнялся никто, что как бы намекало, что среди первокурсников эти трое будут лучшими.

Наконец после того, как отстрелялся последний студент на букву “я”, мужчина вызвал меня, подтвердив версию с отдельным списком.

– Матвеев Александр, – громко зачитал он.

Поднявшись, я пошел на арену вдоль опустевшего ряда скамеек, где раньше сидели другие первокурсники – сейчас же они все были где-то под трибунами. Из-за этой локальной пустоты каждый мой шаг казался особенно отчетливым, а меня самого сопровождали сотни глаз еще до того, как я спустился на песок. Быть первым сложно, а последним – сложнее вдвойне. Ничего не останется без внимания: ни успех, ни полный провал.

Почти на выходе на арену, ко мне вдруг подлетел Лёня, весь взмыленный, будто бежал сюда, не останавливаясь, через всю академию.

– Сорок БЭМ! – выдохнул он. – Нужно, чтобы расколоть кусок метеорита! Я вычислил!..

Чего? Самое место и время, чтобы поделиться со мной своим открытием.

– Когда в поезде ты расколол метеорит, – зачастил Лёня, – в твоем прикосновении было не меньше сорока БЭМ! Просто в прикосновении!..

– Матвеев Александр, – чуть громче повторил мужчина со списком.

– Сконцентрируйся, – выпалил Лёня, – и все получится!

Пытаясь отдышаться, он плюхнулся на пустое место, а я, заметно приободренный, шагнул на арену, вспоминая, как расколол те прозрачные камни в поезде, и теперь примерно представляя, сколько сил у меня есть. В принципе, очень даже много. Под пытливыми взглядами трибун я подошел к мужчине со списком.

– Вставай сюда и бей по манекену, когда начнется время, – проинструктировал он меня на случай, если я вдруг еще не понял.

Как и все предыдущие студенты, я встал рядом с краем стола, на котором лежал черный пистолет. Мужчина тут же отошел в сторону, и я глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь унять внезапное волнение. Итак, о чем стоит думать? Где-то внутри меня живет обалденный маг – надо его просто вытащить. В каком-то смысле я сам как домна – я даже круче, чем домна, потому что принадлежу самому себе. И запасы моей энергии вообще ни от чего не зависят.

В следующий миг стрелка секундомера сорвалась с места. Одна секунда… Я распахнул ладонь, и синее свечение охотно разлилось по коже. Две… Я поднял руку и повернул ее сиянием к манекену, метя в грудь. Как там Генка говорил – фокусироваться на цели? Цель вижу. Думать, как бьешь? Бить я умею. А затем просто выпускать энергию?..

Да расплюнуть!