Текст книги "Враг народа. Академия красных магов (СИ)"

Автор книги: Мэри Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

– Привет, сосед! – хмыкнул я и протянул ему руку. – Саша.

– Гена, – представился он, пожимая мою ладонь, и тоже хмыкнул: – Проходи, сосед!

– Отличный синяк, – не удержался я, переступая порог.

– Ты еще одного хмыря не видел, – с иронией заметил он, захлопывая дверь. – У него больше!

– Видел, – усмехнулся я. – Великолепная работа! Хоть за что?

– Ну ты ж его видел. Скажешь, не за что?

Он ухмыльнулся и тут же поморщился – с таким фингалом смеяться больно. По опыту знаю.

– Тут мази специальные есть, – заметил я. – За ночь пройдет. Даже знаю, где можно взять.

У Лёни после поезда еще полбанки осталось. Вряд ли он откажет. Хоть и временами занудный, человек он все-таки добрый. Свой.

– Нельзя, – со вздохом произнес Гена. – Ковалевский запретил лечиться магией. Чтоб драться неповадно было… – передразнил он голос мужчины в сером костюме, которого я видел сегодня слишком часто.

– А он тут вообще кто?

– Замдиректора. Преподает здесь что-то. Ну да и вообще, Ковалевский – это ж Ковалевский! – взмахнул рукой сосед. – С такими династиями не спорят…

Он отошел к своей кровати, заваленной книгами и вещами, будто сюда вверх дном перевернули чемодан. Аккуратно лежала только выданная ему местная форма.

– Ты откуда? – спросил я, усаживаясь на свою кровать.

– Из Москвы, – ответил Гена, небрежно распихивая вещи по шкафу.

– Из династии?

– Да ты что, – он отмахнулся. – У меня мамка в райкоме работает. Ни грамма магии!

– То есть у тебя магия ниоткуда?

– Ну почему, – со смешком отозвался он, – от папаши. Но лучше б была ниоткуда…

Как бы намекая, что теперь его очередь задавать вопросы, его взгляд с интересом прошелся по мне и на пару секунд застрял на моей груди, где висели четыре значка.

– А ты откуда?

– Из Сибири, – ответил я.

– Так ты что, тот самый? – его брови взлетели вверх. – Менталист…

Я уже, похоже, стал тут знаменитостью. Осталось придумать, как этим воспользоваться.

– А покажи чего-нибудь! – воскликнул Гена.

Оранжевые волны нетерпеливо заплясали вокруг его тела, аж скача по комнате, задевая все, до чего могли дотянуться. Поднявшись, я показал на пустой тетрадный листок, который валялся на его кровати.

– Можно?

Сосед заинтригованно кивнул. Я положил лист на стол и бережно разгладил. Гена с любопытством склонился рядом, и одна из его волн, самая нетерпеливая, моментально запрыгала по бумаге, как стремительно рисующий карандаш. Вскоре там появилось лицо – иллюзорное, однако реалистичное, будто фотокарточка. Не удержавшись, я добавил еще и фингал. Теперь Гена, как в зеркало, смотрел на пустой лист, где видел себя.

– Давай кого-нибудь покрасивее, – усмехнулся он.

– Например?

– На твой вкус.

Оранжевые волны его любопытства по-прежнему бодро колебались рядом, давая мне полную свободу. Не особо раздумывая, я мысленно сменил мужское лицо на женское – точную копию того, которое висело на доске почета. Во всяком случае Нина улыбалась так же.

Несколько секунд Гена недоверчиво смотрел на нее, а потом медленно поднял глаза на меня.

– Странный выбор…

– Почему? – не понял я. Если уж на мой вкус, то выбор был просто отличным.

– А ты ее знаешь?

– Ну да.

– И фамилию ее знаешь?

Я кивнул.

– Островская Нина.

– И что? – он прищурился. – Тебе это ни о чем не говорит? Островский Виктор Николаевич… – подсказал он.

Оставалось только развести руками. Гена вздохнул так, словно случай был безнадежным.

– А про наркоммага ты хоть знаешь? Так вот, она его дочь.

В голову мигом пришли все те глупости, которые я сегодня наговорил. Вот черт… Лёня – черт! Про женитьбу ведь шутка была. Вот и шути при людях без чувства юмора!

– Так что лучше присмотрись к кому-нибудь попроще, – посоветовал сосед.

Продолжать тему желания не было. Тетрадный листок на столе вновь опустел, бесследно стерев ее лицо.

– А ты чего можешь? – спросил я.

– Могу это сжечь, – он кивнул на бумагу.

– Серьезно?

Вместо ответа он пошире распахнул окно и, подхватив листок одной рукой, другую занес над ним. Миг – и с кончиков его пальцев сорвалось яркое пламя и побежало по бумаге, с треском пожирая ее. Когда остался лишь крошечный почерневший клочок, Гена выпустил его в открытое окно, и, подхваченный ветром, тот понесся в ночное небо.

– Обалденно! – выдохнул я, следя за улетающим обрывком.

– Да ничего особенно, – довольно отозвался Гена.

Еще некоторое время я провожал клочок глазами, пока он не растворился в уличной темноте окончательно. Наверное, в этот момент вокруг меня тоже плясали сочные оранжевые волны – но своих я никогда не видел.

– А меня можешь научить? – я повернулся к соседу.

– Чему? – не понял он.

– Огонь делать.

Несколько секунд он озадаченно смотрел на меня.

– А какая у тебя стихия?

– Иллюзии? – теперь не понял я.

– Нет, стихия, – ответил Гена и, видя, что я все еще не понимаю, пояснил: – Ну огонь, вода, воздух, земля… У некоторых бывает что-то совсем странное.

Невольно вспомнилась Роза с ее способностью притягивать металлы.

– Не знаю, – честно ответил я. – А как это можно понять?

– Ну, – он озадачился еще больше, – ты просто это чувствуешь вместе с энергией…

– Как?

– А тебя разве в детстве не научили? – он снова недоумевал.

– Я пару дней назад узнал, что я маг.

Явно пытаясь это осмыслить, Гена с задумчивым видом теребил подбородок.

– Вообще, воплощение энергии – это первое, чему учат, когда магия просыпается. Потом управление стихией. Ну и еще усиливать тело и ставить покровы…

– А ты можешь меня всему этому научить? – нетерпеливо спросил я.

Без особых раздумий он кивнул и быстро добавил:

– Только не тут. Тут эти пищалки. Давай завтра с утра на улице…

Глава 7. День экзаменов

Ранним утром до завтрака мы с Геной покинули общежитие и после короткой разминки побежали вглубь парка по одной из желтых песчаных тропинок. Роса яркими каплями переливалась на траве – однако хоть и рано, вокруг не было пусто. Время от времени на тропинках попадались другие бегающие студенты – в основном парни, реже девушки. На турниках бодро подтягивались на счет.

– Для мага спорт очень важен, – заметил Гена, пробегая мимо спортивной площадки. – Слабое тело, слабые атаки, слабая боевая мощность. Да и выносливость надо повышать… А то некоторые сидят целыми днями над учебниками, – он кивнул на скамейку, где парнишка в очках, чем-то похожий на Лёню, с сосредоточенным видом листал книгу, – а потом удивляются, что все знают, но ничего не могут…

Парень, казалось, уже утонул в страницах, не видя и не слыша ничего вокруг. В принципе, такую сосредоточенность можно понять – экзамены сегодня.

– Перед экзаменами не волнуешься? – спросил я.

– Да и так всех приняли, – немного беспечно отозвался сосед. – Теорию спишу у кого, а практику и сам сдам.

Еще немного мы побегали по желтым тропинкам. Куда ни сверни, повсюду стояли фонари с прицепленными на них темными воронками уловителей, которые словно следили за нами как огромные глаза.

– Они тут не везде… – вдруг многозначительно протянул Гена.

Он неожиданно свернул прямо в кусты и решительно зашагал вперед, раздвигая ветви руками. Пробравшись чуть вглубь, мы вышли на небольшую поляну с высокой травой, которую явно не топтали уже очень давно. Густые кроны деревьев раскинулись сверху, будто пряча это местечко в тени. Здесь не было ни песка, как на спортивных площадках, ни турников, ни уже надоевших глазу фонарей с уловителями.

– Вчера нашел, – Генка довольно прошагал в самый центр. – Тут можно как угодно практиковаться – и ничего не пикнет!

Он распахнул ладонь, и там мгновенно заплясало ярко-красное пламя, пылающее, искрящее, дрожащее на ветру, но не приносящее ему вреда. Я с любопытством потянулся к нему.

– Эй, – сосед резко отдернул руку, – огонь-то настоящий! Осторожно!

Он сжал ладонь, и пламя исчезло так же внезапно, как и появилось.

– А воду можешь? – с азартом спросил я.

– Ну, это не моя стихия, так что только так…

Его ладонь снова развернулась, и прямо из ее центра, как из фонтанчика, брызнула струя. Однако ни влаги, ни разлетающихся капель не было – эта струя оказалась лишь призрачным слепком настоящей воды. Можно сказать, это была иллюзия – но, в отличие от моих иллюзий, в эту бы никто не поверил.

– А маг воды мог бы устроить тут целый потоп, – сказал Генка.

Он снова сжал ладонь, и все опять исчезло.

– С чего мне начать? – с готовностью спросил я.

Руки уже буквально чесались от желания попробовать что-нибудь подобное.

– Просто чувствуешь свою энергию, – ответил он, – чувствуешь, как она течет внутри тебя… Потом представляешь, как она воплощается в стихию, и воплощаешь ее… Все просто.

Только звучало просто. Я развернул ладонь, усиленно представляя, как эта таинственная энергия, которую я не чувствовал, течет по моему телу, сбегается к распахнутой руке и воплощается в не менее загадочную мою стихию. Миг – и ничего. Еще миг – и снова ничего.

– Ничего сложного, – обнадежил Генка, – даже дети учатся. Только сначала трудно, потом будет получаться интуитивно. Главное – почувствуй энергию.

– Что-то пока не чувствую, – отозвался я, на всякий случай меняя ладонь.

– Я вот, например, раньше представлял, что у меня под кожей бегает огонь. Попробуй тоже с огнем, вдруг получится…

Некоторое время я пристально смотрел на свою раскрытую руку, ощущая биение сердца, представляя, как оно разносит кровь по телу и вместе с ней огонь – прямо к моей ладони. Который затем пробивается сквозь кожу яркими всполохами… Рука аж затекла от усердия – а результата по-прежнему не было.

– Наверное, у тебя не огонь, – задумчиво произнес Генка. – Да не напрягайся ты так, – он кивнул на мои растопыренные пальцы, – расслабь руку…

Следуя совету, я слегка расслабил руку и вновь сосредоточился. Сердце гулко стучало, под ногами колыхалась трава, над головой шелестели листья – звуки сливались, словно исчезая друг в друге. Сам собой вспомнился стук колес в поезде, когда у меня что-то получилось – искрящая синева, которая спалила Лёнин метеорит. Я представил, как эта синева бежит по моему телу, разносясь все дальше с каждым ударом сердца, достигает ладони и медленно просачивается сквозь нее. Следом синее свечение плавно растеклось по моей руке – не яркое, будто чуть притушенное.

– Получается! – воскликнул я. – Видишь?

Генка озадаченно посмотрел на меня.

– Что?

– Сияние!

С каждым мигом оно становилось чуть ярче, словно разливаясь по коже. Генка огляделся по сторонам, все еще не понимая.

– Где?

– Рука, – ответил я.

Он уставился на мою руку – прямо на сверкающую синеву, а потом, слегка хмурясь, поднял глаза на меня.

– Такое бывает, – пробормотал он, – галлюцинации от перенапряжения… Лучше хватит на сегодня, а то много поначалу нельзя.

Сияние тут же исчезло, будто оно и правда мне лишь привиделось, а в голову моментально ударил знакомый противный жар. Пытаясь от него избавиться, я потер виски.

– Ты только один лучше не практикуйся, – вдруг посоветовал Генка.

– Почему?

– А вдруг что случится. Стихия может и навредить…

– Что и такое бывает?

– А то, – он задрал майку.

Пояснение оказалось нагляднее некуда. Слева на его животе красовалось внушительное темное пятно – след давнего и довольно сильного ожога. Однако больше внимания привлекло не оно, а выбитый на коже витиеватый рисунок с другой стороны – что-то вроде пирамидки со странными символами внутри.

– Это что? – спросил я.

– Магическая татуировка, – ответил сосед, натягивая майку обратно. – Для усиления огня.

– А еще какие есть?

– Да их полно, – отозвался он. – Но до двадцати лет разрешено только одну.

Генка раскинул руки в стороны и сладко потянулся, словно официально завершая нашу зарядку.

– Все это, конечно, важно, – заговорщическим голосом продолжил он, – но меня сейчас больше интересует другой вопрос… Что тут по девчонкам?

– В наличии, – хмыкнул я. – А ты что, вчера только полянки осматривал?

– Ну дочек наркомов же на всех не хватит, – парировал он.

Обсуждая более приземленные темы, мы направились к общежитию, чтобы принять душ и успеть на завтрак.

В столовой людей оказалось заметно больше, чем вчера. Взяв на раздаче кашу, хлеб с маслом, сыр, сладкие пирожки и чай, я повел Генку за стол в самом центре зала, который уже начал считать своим. Сейчас там в одиночестве сидела Роза в форме академии, которая ей, к слову, очень шла. Вьющиеся черные кудри щедро разметались по зелени гимнастерки. Черные глаза, в которые вчера будто намертво впечатались буквы, сегодня с интересом скользили по залу, пока не замерли на мне и Генке. Я коротко представил их друг другу, и мы с ним сели напротив. Покончив с вежливостью, Роза уставилась на его синяк, расцветший сегодня как гигантская фиалка.

– И кто тебе это поставил? – полюбопытствовала она.

– Я поставил гораздо лучше, – хмыкнул Генка.

– Подтверждаю, – сказал я, слегка потирая голову, которая, казалось, еще горела после утренней тренировки с магией.

Мимо, гремя подносами, прошли вчерашние метальщики столового ножа, бросив мимолетный взгляд в мою сторону и – что мне не особенно понравилось – достаточно пристальный в сторону Розы. Однако к нашему столу они не подошли.

– Готов к экзаменам? – спросила она у Генки, свернув на свою любимую тему.

– А ты? – отозвался он.

– Весь август над книжками сидела.

– О, отлично! – заметил он, воодушевленно уплетая кашу. – Давай тогда вместе сядем…

Кажется, он нашел, у кого можно списать. В следующий миг за спиной прогрохотали шаги, не предвещая приятной встречи. Я обернулся, и взгляд сразу уперся в еще один сочный фиолетовый синяк, словно пол-лица небрежно раскрасили. Вчерашний типчик со стройки, гордо представившийся Голицыным, подвалил к нам.

– Ну да, конечно, – ядовито протянул он, переводя глаза между мной и Генкой, – отбросов тянет друг к другу!

– Вали отсюда, Стасик, – небрежно бросил сосед, – или за добавкой пришел?

Вместо того чтобы прислушаться к совету, тот вдруг резко повернулся ко мне.

– Ты, валенок сибирский, много о себе не думай! Да, иногда такое бывает, что в академию приглашают непонятно кого…

Голицын говорил, а я не вслушивался, рассматривая широкие волны вокруг него – фиолетовые, как синяк на его лице. Они отрывисто подергивались, будто собираясь сорваться с места и отхлестать меня. Такая эмоция обычно рождалась из злорадства, смешанного с тщеславием и разбавленного ложным чувством собственного превосходства. Гремучая смесь, которая ослепляет противника – пока он видит только, как хорош он, он не замечает, как опасен ты.

– … но не обольщайся, ты тут вообще никто, и тебя…

Я лениво мазнул глазами вверх, и, повинуясь, волны сплелись над его головой, готовясь обрушиться на него, как клубок отвратительных фиолетовых змей. Как он говорит, я слышал – теперь хотелось послушать, как он будет визжать.

– Какие-то проблемы, Голицын? – вдруг раздался за моей спиной знакомый девичий голос, правда, звучавший сейчас не дружелюбно, а холодно.

Волны тут же дернулись и втянулись в его тело обратно, торопливо прячась. Поднос со стуком приземлился напротив меня. Нина, чьего приближения я не услышал, сосредоточившись на чужой эмоции, подошла к столу. Следом за ней появился и Лёня.

– А ты уверена, – Голицын недоверчиво скользнул глазами по ней, – что это компания твоего уровня?

– А ты уверен, – все так же холодно спросила она, садясь рядом с Розой и напротив меня, – что стоит продолжать в таком же духе?

Демонстративно скривившись, он развернулся и отвалил.

– И правда, – Роза проводила его глазами и повернулась к Генке, – синяк, который поставил ты, гораздо лучше. Больше во всяком случае точно…

– Не думаю, – строго заметил Лёня, опускаясь на стул рядом со мной, – что этим стоит гордиться.

Пока он вдруг не начал новой лекции про правила академии, я представил вновь прибывшим Гену, который чуток растерялся в обществе Нины, будто к нам подсел сам нарком.

– Геннадий Скворцов, – официально представился он, пожимая Лёнину руку.

– Очень приятно, – улыбнулась на другой стороне стола Нина, заметно разряжая обстановку.

Разряжая ее еще больше, Роза начала у нее что-то спрашивать про сегодняшние экзамены. Не вслушиваясь в то, что меня не касается, я покосился на стол неподалеку, куда ушел Голицын и откуда, не переставая, теперь недобро пялился на нас.

– У тебя с ним вообще что? – тихо спросил я Генки.

– Да ничего особенного, – отозвался он, погружая ложку в кашу. – Просто папаша общий.

– Так вы братья?

– К счастью, только наполовину, – ответил он и отправил кашу в рот.

Я же к своей тарелке еще даже не прикоснулся – мне и без горячей еды было душно. Голова с каждой секундой пылала все сильнее, грудь пережимало словно тисками, и мне все труднее становилось дышать. Надеясь, что станет легче, я расстегнул воротник рубашки.

– Смотри… – неожиданно прошептал Генка, показывая глазами куда-то в сторону.

По залу столовой с подносом в руках, казалось, даже не шла, а плыла девушка, не заметить которую было сложно. Длинные белоснежные локоны игриво струились по плечам и груди. Она была не в форме, как большинство девчонок здесь, а в легком зеленом платье чуть выше колен, которое изящно подчеркивало ее точеную фигуру. Явно дополняя образ, на ее плече болталась зеленая сумочка, на ногах красовались зеленые туфельки, в ушах качались серьги с крупным зеленым камнем, а на голове была ловко завязана зеленая лента. Среди всей этой зелени девушка казалась лесной нимфой. Парни как завороженные оборачивались в ее сторону. Генка рядом аж замлел, и я слегка толкнул его под бок. Так пялиться на девушку неприлично, а еще бесполезно: если так на нее пялиться, то от нее точно ничего не получишь.

Неожиданно нимфа, провожаемая всей мужской частью столовой, подошла к нам и, бережно разгладив подол, села на пустой стул рядом с Ниной.

– Лара, познакомься, – сразу заговорила та. – Розу ты уже знаешь. А это Саша и Гена, – Нина представила нас. – А это моя подруга, Лариса Шереметьева.

– Для вас просто Лара… – блондинка очаровательно улыбнулась.

Гена рядом снова начал млеть.

– Ношение формы, – проворчал Лёня, с недовольством глядя на ее платье, – на территории академии обязательно. Сколько тебе повторять?

– Не бурчи! – отмахнулась Лара. – Занятия еще не начались…

Ее глаза пытливо прошлись по нам с Геной.

– И кто тут из вас менталист? Мне сказали, что он красавчик…

Слегка смутившись, Нина шлепнула ее ладонью, однако ее подруга лишь со смешком отмахнулась.

– Видимо, пока что не ты, – она кивнула на Генкин фингал, а затем с любопытством взглянула на меня. – И правда, красавчик. Непросто тебе здесь будет…

– Мне уже говорили, – заметил я.

– И насчет девушек уже предупреждали? – она чуть ехидно прищурилась.

– А что насчет них? – оживился Генка.

– А может, не стоит? – Нина выразительно посмотрела на подругу.

– Ну почему же, – насмешливо отозвалась та, – ребята должны быть в курсе. А кто их кроме нас просветит? Как вы уже могли заметить, – она неспешно обвела столовую рукой, показывая то на одну, то на другую не в меру короткую юбку, – далеко не все девушки приехали сюда для учебы. Многие ищут себе сильного мужа. Так что может начаться охота за вашими детьми.

– Какими детьми? – не понял я, потирая еще сильнее разгоревшийся лоб.

Роза напротив фыркнула, видимо, уловив мысль чуть раньше.

– Теми, – с улыбочкой пояснила Лара, – которые могут появиться, если потеряете бдительность. Так что если очень захочется, думайте с кем и зачем, – назидательно изрекла она.

Нина тем временем внимательно смотрела на меня, будто сопровождая глазами каждое движение моих пальцев по пылающему лбу.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Опять жар? – мигом сообразила Роза.

– Ерунда, – отмахнулся я, возвращая руку на стол.

Стул напротив глухо скрипнул. Слегка подавшись вперед, Нина перехватила мою ладонь и сжала. Ее пальцы казались ледяными.

– Да ты весь горишь… – пробормотала она.

– Ты ж здоровым был, – озадаченно протянул Генка.

– С магией игрался? – спросила Лара.

– Сколько повторять, – сразу же перешел на наставительный тон Лёня, – магия это не игрушка! Дождись начала учебы…

– Может, тебе поспать? – посоветовала Роза.

Голоса, казалось, врезались в голову и поджигали ее еще сильнее. Хмурясь, Нина выпустила мою руку и повернулась к подруге.

– С собой есть?

Та достала из сумочки крохотный стеклянный пузырек и, сорвав пробку, протянула мне.

– Выпей, и сразу станет легче.

Я с сомнением уставился на флакончик, похожий на баночку иностранных духов. Из горлышка пахло резко, словно бензином, и пить это совсем не хотелось.

– Экспериментальный образец! – гордо добавила Лара.

После этого пить расхотелось вообще.

– Мазь, которую мы использовали в поезде, – ее работа, – сказал рядом Лёня. – Так что не переживай, не отравишься.

Ну если так, то нет вопросов. Эффект той чудо-баночки я помнил до сих пор – если бы не она, сидел бы сейчас с таким же фингалом, как Генка, и тогда бы уж Нина точно не описала меня как красавчика. Забрав, я поднес флакон к губам и, стараясь не принюхиваться, выпил. Горло мигом стянуло, словно суша изнутри.

– Вообще такое часто бывает, – сказала Лара, забирая у меня уже пустую склянку, – когда магия еще не пробудилась.

– В детстве, – заметил Лёня.

– И как это бывает? – спросил я, запивая чаем эту противную сухость.

– Сильный жар, лихорадка, затрудненное дыхание, у некоторых головокружение и ломота в конечностях, – начала бодро перечислять она. – Иногда даже приступы как от эпилепсии… Не все переживают. Чем больше магии, тем сложнее проходит. Но, правда, еще не было случаев, когда она не пробуждалась до семнадцати лет.

– Самый поздний был в двенадцать, – задумчиво произнес Лёня. – Полвека назад во Франции. Парень пережил, но остался калекой.

От перспектив я аж выпал.

– Прекратите, – поймав мой взгляд, вмешалась Нина. – У Саши уже пробудилась. Скорее всего, это спонтанные выбросы, потому что он ею не пользуется.

– Как у детей, – кивнула Лара. – Так что лекарство в любом случае к месту… Легче стало? – она обратилась ко мне.

Прежде чем я успел ответить, Нина снова сжала мою руку.

– Ну вот, почти прошло, – довольно заметила она.

Ее пальцы уже казались не ледяными, а комфортно теплыми. Да и духота постепенно отступала, и дышать становилось все легче. Внезапно за спиной опять раздались шаги – стремительно грохочущие, несущиеся сюда, превращая наш стол в настоящее подобие проходного двора.

– Да ты издеваешься! – процедил еще один знакомый голос.

Я нехотя обернулся. Белобрысый с гипсом подскочил к нам, недобро сверля Нину глазами.

– Хочешь выставить меня посмешищем на всю академию?

– Ты и сам отлично справляешься, – сухо произнесла она и отпустила мою руку.

– Еще на колени к нему сядь! – буркнул белобрысый.

– Оставь свои фантазии при себе, – ледяным тоном осадила она.

В этот миг я сообразил, что вокруг повисла тишина. Не звякали приборы, не звенели тарелки, не скрипели стулья, и не доносилось ни одного разговора – студенты за ближайшими столами смолкли, с интересом косясь на наш и внаглую прислушиваясь.

– Пойдем за мой стол, – белобрысый слегка понизил голос.

– Нет, благодарю, – холодно ответила Нина.

Он стиснул зубы.

– Это не приглашение! Если не понимаешь по-хорошему, я ведь могу и по-плохому…

– Попробуй, – спокойно отозвалась она. – И тогда гипс у тебя будет на обеих руках.

Его ладонь импульсивно сжалась в кулак и тут же покрылась сияющим синим пламенем, которое, казалось, в любой момент заискрит.

– Думаешь, ты одна имеешь право… – сквозь стиснутые зубы начал он.

– Использовать магию нельзя, – перебил Лёня. – А ты как глава дисциплинарного комитета вообще должен…

– Замолкни, мошка! – даже не поворачивая головы, бросил белобрысый.

Стул напротив громко скрипнул, и Нина встала с места.

– Извинись перед моим другом! – отчеканила она.

Тишина стала еще гуще. Студенты за другими столами предвкушающе смотрели на наш, будто ожидая огромного скандала. Я видел пылающее синее свечение вокруг его кулака, однако развешенные по залу уловители молчали, показывая, что мощности магии еще недостаточно, чтобы считать ее проблемой. Миг – и это свечение растворилось среди обильных серых волн, которые, подрагивая, заплясали вокруг его тела, раз за разом плотно оплетая гипс. Все затопил его страх – такой сильный, словно рядом была ужасная опасность. И этот страх вызвала в нем она – пристальным взглядом своих синих глаз.

– Извини, – сухо бросил белобрысый Лёне, а потом снова повернулся к Нине. – Если ты считаешь, – заговорил он сердито, но тихо, чтобы не слышали другие столы, – что имеешь право нарушать обязательства, то и я не собираюсь им следовать!

– Как угодно, – холодно произнесла она, садясь обратно, – меня это не волнует.

– А должно!

Он развернулся и, недовольно топая, ушел. За столами вокруг тут же возобновились разговоры, в которых раз за разом повторялось слово “брак”. Да уж, в заводской столовой атмосфера была на порядок дружелюбнее. Но там и не было такого количества женщин, чтобы терять от них голову, да и когда говорили про брак, имели в виду совсем другое. Рядом еле слышно скрипнул стул, словно его хозяин хотел уйти как можно тише.

– Прошу меня извинить, – Лёня взял поднос с недоеденным завтраком и направился к выходу.

Вздохнув, Нина поднялась следом и торопливо пошла за ним. Подругой она была просто отличной, но явно не всем.

– Они в отношениях, – поинтересовался я, кивая туда, куда утопал этот загипсованный, – или что-то вроде того?

Хотя все еще повторяющееся слово “брак” уже как бы давало ответ.

– Вроде того, – отозвалась Лара. – У них летом была помолвка.

– Что-то особых чувств незаметно.

– Это решение их родителей, – она пожала плечами. – Антона поймали на горячем с какой-то девицей. Его отец испугался, что его охомутает невесть кто, и быстро организовал помолвку с Ниной. Думаю, понятно, почему она не в восторге.

– Что же не отказалась? – спросил я.

– О, ты не знаешь ее отца! – невесело усмехнулась Лара. – Ему никто не отказывает и не возражает. Если не повезет с ним познакомиться, то сам все поймешь… К тому же, отец предложил ей на выбор целых двух женихов. Этот еще, можно сказать, лучший…

Слушая, краем глаза я заметил, как к нашему столу возвращаются Лёня и Нина – оба какие-то растерянные – в компании с Ковалевским, чей уныло серый костюм и жесткий взгляд способны испортить любой завтрак. Так бы мог смотреть судья, отправляя осужденного на казнь. Он подошел к нашему столу, и холодные глаза цепко замерли на мне, будто решая, за что наказать.

– Я же еще ничего плохого не сделал, – заметил я.

– Похвально, – невозмутимо произнес он. – Руководство академии решило, что вы будете сдавать экзамены в общем порядке.

Чего?..

– Почему? – выдохнул я.

– Таково решение руководства академии, – коротко пояснил он.

– Чтобы я сдавал экзамен? – нахмурился я.

– Чтобы его сдавали все, – отчеканил Ковалевский, явно давая понять, что это не обсуждается. – В любом случае по итогам вас не отчислят.

Добавив эту крайне вдохновляющую фразу, он удалился. Я же с досадой сжал ладонь. Что не отчислят, и так понятно. Но я про магию знаю меньше недели, в то время как все остальные обучаются с детства! Я не хочу быть худшим! Никогда им не был и сейчас не хочу!

Нина с Лёней немного виновато сели за стол.

– Но директор же говорил! – я повернулся к нему.

– Владимир Алексеевич еще не приехал, – вздохнул Лёня, – а пока его нет, Ковалевский, – он кивнул в сторону уходящей серой спине, – принимает решения за него.

– И что я ему такого сделал? – проворчал я.

– От совета попечителей академии, – тихо пояснила Нина, – поступила жалоба. И им пришлось принимать по тебе срочное решение.

– А что за жалоба? – спросила Роза.

– Их не устроило, – ответил Лёня, – что представили династий сдают экзамены, в то время как… – он замялся, подбирая слово, – … студент не из династии от них освобожден.

Генка мрачно уставился на Голицына, который довольно пялился на нас – ухмыляясь, словно, даже не слыша, уже знал, что тут произошло.

– Даже знаю, кого винить, – отвернувшись, пробурчал Генка. – Мало, видимо, ему врезал… Не волнуйся, – он хлопнул меня по плечу, – сядем вместе на последний ряд, и все у меня спишешь. А еще лучше у нее, – он кивнул на Розу. – Посадим ее по центру. Ты же готовилась?

– То есть ты рассчитывал списать у меня? – возмутилась она.

– Ну по тебе же видно, что умная, – парировал сосед.

Она громко фыркнула и тоже повернулась ко мне.

– Да, садись рядом, я тебе помогу. В конце концов, это просто нечестно!

Даже Лёня, всегда ратовавший за правила, сейчас не сказал ни одного “нельзя”.