Текст книги "Враг народа. Академия красных магов (СИ)"

Автор книги: Мэри Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Тем временем в помещении появились двое наших недавних соперников – точнее, одного внесли, так как он все еще не пришел в себя. Другой же, покачиваясь, весь в песке, с дорожками от слез на испачканном лице, понуро протопал сам, не сказав нам ни слова, ни ухмыльнувшись как прежде и даже не рискнув взглянуть в нашу сторону. Серые волны страха, хоть уже и совсем тонкие, все еще неотступно плелись за ним. Такими темпами отпустит его только к утру.

В другом конце помещения со скрипом распахнулась дверь, выпуская наших противников и запуская Островского с помощником в треугольных очках, который, казалось, сопровождал своего мастера повсюду.

– Поединок завершен, – подойдя к нам, официально сообщил Марк. – Поздравляю с победой, – добавил он таким ровным тоном, что было непонятно, рад он за нас, не рад, или ему просто все равно. – Студсовет проследит, чтобы условия победы были выполнены.

Договорив, он развернулся и, сопровождаемый своим верным помощником, ушел. Мастер Спарты само собой поздравлять нас не заявился.

– Полегче? – заботливо спросила Лара.

Роза, с лица которой постепенно сходили и бледность, и краснота, молча кивнула.

– Может, отпразднуем? – оживился Генка.

– Можно, – отозвалась она и попыталась встать.

Однако ее ноги сразу же подкосились вновь, и она устало плюхнулась обратно на скамейку.

– На сегодня хватит с вас, – отрезала Лара, снова подсовывая ей под нос пузырек. – А тебе лучше прямо сейчас лечь и хорошенько поспать. Давай я это сниму…

Она осторожно стянула с Розы броню, Генка помог снять мне, и я расправил заметно затекшие спину и плечи – хотя на арене все это не ощущалось.

– Ну ты как, живая? – я с улыбкой повернулся к Розе.

– Живая, – улыбнулась она в ответ. – Только ноги уже не держат…

Вместе с Генкой мы помогли ей подняться и, поддерживая с обеих сторон, аккуратно повели к выходу. Лара и Лёня зашагали следом. Всей компанией мы покинули арену и неторопливо побрели через парк к женскому общежитию. То и дело навстречу попадались взбудораженные студенты, гулявшие по желтым песчаным тропинкам и горячо обсуждавшие недавний поединок. Те, кому не понравилось, провожали нас косыми взглядами, а остальные подходили и сообщали, как это было обалденно. Но больше всех, казалось, завелся Генка.

– Это было потрясающе! – не умолкал он всю дорогу. – Даже Рогозин пришел, сидел, смотрел! И Ковалевский тоже!.. Вообще все сидели с открытыми ртами, а потом как захлопали!.. Ты теперь здесь звезда! – сообщил он Розе.

– Я? – совершенно искренне удивилась она, опираясь на его руку.

– Ну а кто отправил гвозди летать! – с воодушевлением отозвался он. – Никогда такого не видел!..

Разговаривая, мы прошли мимо мраморного фонтанчика со статуей читающей девушки, так похожей на Нину. Лёня как-то незаметно оттеснил меня, подхватив Розу с другой стороны, и начал с энтузиазмом ученого расспрашивать про нашего владыку металла: как тот вел себя во время поединка, не нагревался ли, не искрил. Уступив ему место, я зашагал чуть сзади рядом с Ларой, которая по-прежнему держала резко пахнущий пузырек наготове.

– А где Нина? – поинтересовался я, бросив последний взгляд на мраморную девушку перед тем, как та скрылась за зеленым поворотом.

– Заболела, – ответила ее подруга. – Отдыхает сейчас у себя.

– Жар?

– Вроде того, – она неопределенно повела плечом.

– Можно ее навестить?

Лара с прищуром взглянула на меня, будто я сказал что-то неприличное.

– У девушки, которую по вечерам в открытую навещает парень, будет вполне определенная репутация. Не маленький уже, должен понимать…

Ну это если через дверь.

– А где ее окно? – спросил я.

– По-твоему, – усмехнулась Лара, – я настолько наивна? Так тебе и показала!..

– Тогда передай ей, – сказал я, – чтобы побыстрее выздоравливала.

– Могу даже поцеловать за тебя, хочешь? – съязвила она.

– Нет, – тем же тоном подхватил я, – с этим справлюсь и сам…

Наконец, миновав парк, мы добрались до женского общежития. Лара, приобняв покачивающуюся Розу, скрылась с ней за дверью, а мы втроем направились к мужской общаге.

– Тебе бы тоже не повредило поспать, – заметил Лёня.

Возражать я не стал, хотя спать еще не собирался, и на остаток вечера у меня были планы на полученный трофей. Но озвучивать их при Лёне, который тут же скажет суровое нельзя, я тоже не собирался.

Глава 22. Чистая энергия

В коридорах женского общежития царила тишина – большинство девушек еще гуляли по парку, обсуждая сегодняшний поединок.

– В общем, держи, – у дверей комнаты Лара протянула Розе пузырек. – Выпей, но только если будет кружиться голова. А так лучше сразу ложись. Отдохнешь, и завтра будешь в норме… Ты сегодня была молодцом, – напоследок добавила она.

– Спасибо, – улыбнулась Роза и, забрав пузырек, переступила порог, однако тут же обернулась, словно вспомнив о чем-то. – Жаль, что Нины не было. И от меня ей тоже передай, пусть выздоравливает…

Дверь с легким скрипом закрылась, и Лара задумчиво побрела на другой этаж, где уже третий год делила комнату с лучшей подругой. На лестничном пролете, казавшимся тихим и пустым, неожиданно мелькнули золотые локоны. Девушка стояла у окна, провожая взглядом удаляющуюся тройку парней. Лара сделала шаг, и та мигом развернулась, топя ее в болотной зелени глаз.

– А где Нина? – пытливо спросила Соня.

– Приболела.

– Что-то часто она болеет… – зеленые глаза подозрительно сощурились.

– Бывает, – Лара пожала плечами.

Словно потеряв интерес, Соня опять отвернулась к окну. Парни, за которыми она наблюдала, были уже у поворота.

– Милый у нас менталист, да? – ноготок игриво царапнул по стеклу, будто пытаясь задеть удаляющийся силуэт. – Нина, насколько я заметила, тоже так думает?..

– Сонь, ну вот чего ты от меня хочешь? – Лара со вздохом остановилась рядом.

– Не понимаю, – отозвалась та, – почему секретами одной подруги нельзя поделиться с другой?

– Твоими же секретами я не делюсь. Тем более вы с ней не подруги.

Парни наконец скрылись за поворотом, и Соня отвернулась от окна.

– Одним секретом можешь с ней и поделиться, – вкрадчиво протянула она. – Мне он тоже понравился, и я заберу его себе. Мне он как раз подходит…

– Но он же не вещь, – возразила Лара.

– Просто идеально подходит, – собеседница, казалось, даже не слушала. – Помнишь, я хотела протестировать кое-что? Но подходящего парня не было… Не буду же я с кем попало…

– Брат в курсе? – устало, явно не желая спорить, спросила Лара.

– Брат сказал: да делай ты, что хочешь. Вот я и собираюсь… Осталось только выбрать момент поудобнее…

Несколько мгновений Лара смотрела на нее, собираясь что-то добавить, а потом просто махнула рукой и ушла наверх в свою комнату. Не став стучать, распахнула дверь и шагнула в темноту. Интерьер внутри был как у всех: длинный стол с двумя стульями у окна, два шкафа с зеркалами у разных стен и две кровати напротив – обе пустые. Где сейчас Нина – она и сама точно не знала, но по просьбе подруги всем остальным приходилось врать.

– Вообще, – сказал Генка, тихо шагая рядом, – на выходе написано, что после одиннадцати покидать общежитие нельзя.

– Возможно, – отозвался я, – не читал.

– Будем считать, что и я не читал, – хмыкнул он.

В коридоре, по которому мы крались, не раздавалось ни звука, а в большинстве комнат уже вовсю храпели. Осторожно приоткрыв входную дверь, где действительно что-то такое было написано, мы с Генкой выскользнули на улицу. Ночь мгновенно окружила со всех сторон. В темноте раскидистые кроны деревьев казались огромным кляксами, а кусты и вовсе напоминали сотрудников КМБ.

Улизнув из общежития, через освещенный фонарями парк мы зашагали к нашему новому спортзалу. Правда, принадлежал он нам не полностью, а лишь частично – но для начала и этого вполне достаточно. Пока его не откроют официально, мы решили ходить сюда по ночам, а потом у нас будет час утром, два вечером и целое воскресенье, как договорились со Спартой.

Входная дверь, совсем новая, отчетливо пахла деревом. Замка на ней пока не было, а на окнах, куда уже установили рамы, отсутствовали стекла – оставляя множество способов проникнуть внутрь.

– Никого нет? – спросил я, подозревая, что нас за это не похвалят.

– Никого, – Генка торопливо осмотрелся.

Я потянул за ручку, и дверь с бодрым скрипом отворилась, словно приветствуя нас. Мы с любопытством переступили новенький порог. Деревом пахло отовсюду: от стен, пола, потолка – будто залез в гигантское дупло. В углу стояли ящики с гвоздями, вернувшиеся после поединка на место, рядом лежали молотки, пилы и обрезки досок. Спортзал изнутри пока что напоминал огромный деревянный сарай, но от мысли, что этот сарай наш, становилось радостно. Главное, что тут не было намозоливших глаз воронок уловителей, болтавшихся даже в парке почти под каждым фонарем.

– Ну как тебе? – довольно спросил я.

– Шикарно, – не менее довольно протянул Генка, – мы тут такого наворотим! Без этих пищалок что угодно можно…

И начать я собирался прямо сейчас.

– В общем, – я повернулся к нему, – смотри, что я теперь умею…

Показать ему не терпелось с самого экзамена. Я развернул ладонь, и по коже мгновенно разлилось яркое синее свечение, захватывая пальцы и пропитывая воздух. Оно теперь получалось само – послушно и без усилий – мне даже не надо было стараться, достаточно лишь захотеть. Однако что с ним делать дальше, пока оставалось загадкой.

Генка молча смотрел на мою руку, будто ожидая, когда я начну.

– Ну как? – спросил я, поигрывая сияющими пальцами.

– Что как? – переспросил он.

– Свечение! Посмотри, какое яркое…

– Где? – не понял он и завертел головой по сторонам, глядя куда угодно, но только не на мою светящуюся ладонь, распахнутую чуть ли не перед его носом.

– Да на руке, – отозвался я. – Ты шутишь, что ли?

Генка озадаченно уставился на мои пальцы, охваченные густой сочной синевой, а потом с ухмылкой поднял глаза на меня.

– Ты шутишь!

– Чего? – теперь уже не понял я. – Не видишь, что ли?

– Чего? – переспросил он.

Разговор напомнил перекличку двух глухих.

– У меня сейчас вся рука светится синевой, – чуть нетерпеливо произнес я. – Ты это видишь?

Пару мгновений Генка недоверчиво смотрел на мою ладонь.

– С твоей рукой, – ответил он, – сейчас ничего не происходит. Ты точно не шутить?

– Похоже, что я шучу?

Следом за первой я распахнул и вторую ладонь, и обе тут же залились насыщенной синевой, которая не поделилась надвое, а, наоборот, вдвое умножилась – словно чем больше ее было, тем ярче она становилась. Мои пальцы, узоры кожи, воздух над руками – все было окутано этим сиянием.

– И на второй не видишь? – спросил я.

Взгляд друга внезапно стал обеспокоенным.

– Ты, наверное, сегодня тоже сильно устал. Все-таки такой поединок… Может, лучше пойти поспать?

Я не устал. И чувствовал себя прекрасно. Разве что начинал сердиться.

– Давай проясним, – начал я, стараясь говорить спокойно, – у меня сейчас обе руки в синеве, и я это отчетливо вижу, а ты нет. Может, это какая-то моя стихия?

– Стихия, – отозвался Генка, – это то, что видят все, а не только ты. А то, что видишь только ты, называется галлюцинациями. Пойдем обратно, – мягко предложил он, – отдохнешь, поспишь, и завтра все пройдет…

Нет, я точно не сошел с ума, чтобы видеть такие правдоподобные галлюцинации. Глаза, пробежавшись по спортзалу, остановились на ненужном обрезке доски, который забыто валялся в углу.

– Ударь по этому куску с магией, – попросил я.

– Зачем? – насторожился друг.

– Хочу кое-что проверить. Пожалуйста.

Уже с тревогой глядя на меня, он тем не менее подошел к обрезку, присел перед ним и сжал руку в кулак. В следующий миг его окутало яркое синее свечение, какое сейчас растекалось и по моим ладоням. Сияющий кулак с силой впечатался в доску, и с грозным треском щепки полетели в стороны, будто по дереву с размаху врезали молотком. Если бы тут висели уловители, от такого они бы точно завопили.

– А сияние вокруг своей руки ты сейчас видел? – спросил я.

Не сводя с меня встревоженных глаз, Генка мотнул головой.

– А я видел, – сказал я, – вокруг твоей, ровно такое же, как и вокруг моей.

– Саш, – он встал на ноги, говоря бережно и тихо, как обращаются с больными, – ты что-то путаешь… Я просто ударил на чистой энергии…

– Так, может, я и вижу чистую энергию? – тут же уцепился я.

– У нее и вида-то никакого нет…

Однако мои руки все еще пылали яркой синевой. Я сжал одну из них в кулак, мысленно отдавая ему всю силу, и сияние тут же оплело его плотным облаком, словно перекинувшись с обеих ладоней. Подойдя к растерянно наблюдающему за мной Генке, я сел около доски, по которой бил он, подхватил ее одной рукой и с силой ударил по ней другой. Треск, казалось, наполнил весь спортзал. Щепки яростно разлетелись во все стороны, и доска разломилась на две кривые части. Я же не чувствовал ни дискомфорта, ни боли – от такого удара должна была содраться кожа или сбиться костяшки. Однако объятый синевой кулак был словно из железа и мог по ощущениям пробить что угодно без малейшего вреда для меня.

Я впервые сумел сделать что-то со своей магией – со своей энергией, а не с чужой, как в случае с моими иллюзиями. Но вместо радости был сейчас сбит с толку.

– И сейчас была синева? – тихо спросил Генка.

– До сих пор есть.

Я разжал кулак, и свечение медленно исчезло, как тают тени на солнце. Но я знал, что достаточно захотеть – и оно появится вновь.

– Ничего не понимаю, – пробормотал рядом друг.

– Значит, – я поднялся на ноги, – нам нужен тот, кто объяснит. Пойдем обратно…

– Ну а если он спит? – пробормотал Генка, шагая по пустому коридору.

Вернувшись в общагу, мы сразу направились к комнате в середине первого этажа, где жил Лёня. Из-под двери пробивался неяркий свет, какой бывает от ночника, вполне давая ответ на заданный вопрос.

– Не спит, – сказал я и постучал.

После пары секунд тишины по ту стороны послышались шаги, и дверь распахнулась. Однако на пороге стоял не Лёня, а его сосед – пухлый невысокий жизнерадостный паренек с густой светло-каштановой шевелюрой. На вид из тех людей, которые любят вкусно поесть и хорошо посмеяться. Его я, кстати, уже видел и в кабинете студсовета, и на элитной студенческой трибуне.

– О, как раз хотел познакомиться! – слишком бодро для такого позднего часа воскликнул он. – Иннокентий, но можно просто Кеша. Казначей студенческого совета, – добавил он, пожимая руку сначала мне, а потом Генке. – Так что если вдруг захочется забрать себе что-то еще, то это ко мне, – доверительно сообщил он. – Спрашивайте, и я скажу, кому и что принадлежит.

– Будем иметь в виду, – ответил я, нетерпеливо заглядывая за его спину.

Наконец из глубины комнаты появился Лёня, в тапочках и длинной пижаме – совсем не такой бодрый и позитивный, как его сосед.

– Кеш, это ко мне, – с легким недовольством бросил он, натягивая на нос очки.

Попрощавшись с нами, его сосед утопал вглубь комнаты, а Лёня вышел в коридор и плотно притворил дверь.

– Когда ты уже угомонишься… – проворчал он, ткнувшись глазами в меня. – Ночь на дворе!

Не особо вслушиваясь, я распахнул перед ним ладонь, которая тут же налилась густой синевой.

– Ты видишь синее сияние?

– Где? – буркнул Лёня, как бы сразу ответив на мой вопрос.

– На моей руке, – на всякий случай уточнил я.

Его глаза с досадой сверкнули за стеклами очков.

– Ты думаешь, сейчас самое время для шуток?

– Это не шутки, – вклинился Генка. – Саша говорит, что видит чистую энергию!

Хмурясь, Лёня вновь перевел взгляд на меня.

– У тебя жар, что ли?

Генка мигом плюхнул ладонь мне на лоб, словно надеясь, что это хоть что-то прояснит.

– Нет у меня никакого жара, – отмахнулся я.

– Правда нет, – подтвердил он, убирая руку.

– Видеть чистую энергию невозможно, – строго, как учитель, произнес Лёня. – У нее нет ни формы, ни цвета.

– Но я вижу, – возразил я, покачивая перед ними сверкающей синевой ладонью, – прямо сейчас. И у тебя видел тогда в поезде, и на экзамене у других студентов, и у Розы! – я вспомнил, как сочное сияние покрывало ее с головы до ног. – Роза сегодня вся была в этой синеве весь поединок!.. Неужели все это время вы ничего не видели?

Вопрос, казалось, повис в воздухе. Это звучало абсурдно, но, похоже, и правда так. Теперь понятно, почему публику на экзамене не впечатляли студенты, бросавшиеся в манекена синевой – ее никто не видел.

Несколько мгновений в коридоре стояла тишина. Сняв очки, Лёня устало потер переносицу и снова их надел.

– И почему с тобой столько проблем, – со вздохом выдал он. – Ты правда видишь чистую энергию?

– По-твоему, я буду такое придумывать?

– Может, ты сам себе какую иллюзию создал? – предположил он.

Ну здрасьте – эта версия была даже покруче галлюцинаций.

– Нет, – отрезал я, – я вижу ее так же отчетливо, как вас двоих.

И снова тишина окутала коридор. Генка растерянно топтался рядом, а Лёня задумчиво теребил дужку очков.

– Давай так, – наконец изрек он, – иди к себе в комнату, отдохни, и к утру проверишь снова.

– И что если будет? – спросил я, даже не сомневаясь, что будет.

– Поговоришь об этом со своим куратором.

– А кто мой куратор, знаешь?

– Твой, скорее всего, Ковалевский, – без особых сомнений ответил Лёня. – Но лучше уточни в учебном отделе.

Вот чудно-то: этот сразу скажет, что я сошел с ума.

– А теперь, – неожиданно сурово произнес наш старший товарищ, переводя глаза между мной и Генкой, – быстро идите спать! Вы вообще знаете, что ходить ночью по общежитию нельзя?..

По утрам по коридорам разносился звонок, будя студентов для завтрака и начала занятий. Но я просыпался задолго до него, словно все еще жил по сибирскому времени. Открыв глаза, я первым делом распахнул ладонь, и насыщенная синева вольготно растеклась по коже, оплетая пальцы и окрашивая воздух – такая же реальная, как и сизая дымка за окном. Легким движением стряхнув ее, я откинул одеяло. Генка в кровати напротив заворочался, не спеша вставать.

– Бегать идем? – я свесил ноги.

– Там же дождь, – сонно отозвался он.

Мелкие капли размеренно били по подоконнику. Дождь по ощущениям шел всю ночь, и сейчас зелень парка казалась особенно сочной.

– Да он уже почти закончился, – я отвернулся от окна. – А для мага спорт очень важен…

– И отдых тоже, – друг широко зевнул. – Так что если один день проведешь спокойно, люди тебя не осудят, – и, отвернувшись к стене, натянул одеяло на самую макушку.

– Вот же ты лентяй! – усмехнулся я.

– И потом, – донеслось из-под одеяла напротив, – это стихийникам спорт важен, а менталистам вообще-то надо много медитировать… Желательно в тишине, не мешая друзьям спать…

Оставалось только снова усмехнуться. Замечание тем не менее показалось разумным – совет, повторенный многократно, вполне тянул на рекомендацию. Под аккомпанемент дождя я распахнул книгу по медитации, которую взял вчера в библиотеке, и торопливо ее пролистал, пытаясь ухватить суть. Однако внутри были лишь весьма общие фразы про спокойствие, расслабление, единение с природой и собой.

Капли все тише стучали по подоконнику. Обнимая подушку, Генка мирно сопел на кровати напротив. Не став его тормошить, я закрыл книгу, натянул спортивную форму и направился на улицу – решив для начала воссоединиться с природой.

В воздухе пахло свежестью, на кустах и деревьях ярко блестела листва. Намокшие желтые песчаные дорожки казались темными. Я вышел из-под козырька крыльца, и мелкие прохладные капли застучали по голове и плечам, приятно бодря. Неторопливо спустившись, я немного прогулялся по пустому тихому парку, где кроме меня сегодня не было ни души, и незаметно вышел к пруду, который видел в самый первый день. Большой и длинный, по форме он напоминал восьмерку, украшенную железным мостиком посередине.

Здесь тоже царила тишина. Сизая дымка вольготно стелилась над водой, чуть захватывая витые перила. Однако за мостиком – там, где была скамейка – туман неожиданно становился гуще и плотнее, окутывая ее как непроницаемое облако, словно надежно пряча от всех. Приблизившись, я с любопытством шагнул прямо в него – и дождь мгновенно перестал колотить, будто меня накрыло зонтиком. А все, что до этого было скрыто, стало теперь отлично видно.

На скамейке с закрытыми глазами сидела Нина, слегка выставив перед собой ладони, с которых плавно клубился туман – будто слетая с кончиков ее пальцев, рождаясь с узора на ладонях. Я сделал шаг к ней, и она мгновенно распахнула глаза.

Глава 23. Боевые карты

Синие глаза казались в сизой дымке тумана особенно яркими, словно заменяя небо, которого здесь не было видно.

– Поздравляю с победой, – улыбнулась Нина. – Это было впечатляюще.

– Тебя же там не было, – заметил я.

– Слухи расползаются быстро…

Ее голос будто немного тонул в плотно окутывавшем нас облаке. Я подошел ближе и сел на скамейку рядом с ней. Улыбка все еще играла на коралловых губах, глаза сверкали, а тяжелая русая коса покоилась на груди. Весь ее вид был ровно таким же, как обычно – разве что лицо казалось чуток бледнее.

– Мне сказали, – осмотрев ее, вновь заговорил я, – ты заболела… Как себя чувствуешь?

– Хорошо, – коротко ответила Нина и перестала улыбаться, явно не желая об этом говорить.

Пелена тумана, как тонкая стена, отгораживала мир от нас, а нас от мира, словно оставляя в закрытой комнате наедине. Она приглушала даже звуки – бьющих по пруду и земле капель дождя здесь не было слышно. Новые клубы плавно слетали с девичьих ладоней и будто повисали в воздухе, делая дымку еще плотнее и пряча нас еще надежнее.

– Как ты это делаешь? – не выдержал я.

– Это же стихия, – отозвалась Нина. – Совсем несложно. Просто представляю, как он проходит через мою кожу и отдаю его природе…

Слушая, я попытался поймать кусочек витающего вокруг облака. Туман, совершенно неосязаемый, мгновенно выскользнул из моих пальцев и вновь повис между нами. Из моей ладони он не рождался – у меня была только знакомая синева. Я распахнул руку, и яркое свечение послушно разлилось по коже, окрашивая сизую дымку.

– Ты это видишь?

– Что? – Нина озадаченно взглянула на мою ладонь.

В принципе, это вполне сходило за ответ.

– Я вижу чистую энергию, – пояснил я, – у себя и других. Она светится синевой на моей руке даже сейчас.

Нина продолжала молча смотреть на мою сверкающую ладонь, слегка сдвинув брови, явно пытаясь хоть что-то разглядеть.

– Мне говорят, что это невозможно, – добавил я, – но я вижу… Веришь?

– С магией вообще много невозможного становится возможным, – задумчиво произнесла она. – Я тебе верю, но правда ничего не вижу… Советую обсудить это с твоим куратором.

Совет уже тянул на универсальный.

– А кто твой? – спросил я и легким движением стряхнул синее свечение.

– Ковалевский. И твой, наверное, тоже… Ну конечно он, – гораздо увереннее добавила Нина, – кто же еще.

В общем, в учебный отдел можно и не заходить.

Клубы тумана продолжали неспешно слетать с ее ладоней, заполняя воздух вокруг. Чем дальше, тем отчетливее мне казалось, что мы вдвоем сидим где-то среди облаков, а ее синие глаза сейчас были моим единственным небом. Взгляд сам собой скользнул на коралловые губы, которые вчера кое-что мне пообещали.

– Что насчет обещанного поцелуя? – улыбнулся я.

– Слышала, тебя вчера и так поцеловали, – отозвалась она.

Слухи тут и правда расползаются очень быстро.

– В щеку, – сказал я, – и там я не просил. А здесь очень жду…

Нина повернула голову и, слегка прищурившись, пробежалась глазами по моему лицу.

– В некоторых вопросах ты жутко наглый, ты знаешь?

– Не нравится?

Туман незаметно прекратил рождаться из ее ладоней. Пару мгновений в полной тишине она внимательно рассматривала меня.

– Хорошо, – наконец сказала она, – раз обещала. Только закрой глаза.

Охотно закрыв, я повернул к ней лицо, гадая, в какую щеку она сейчас поцелует. Рядом послышался легкий шелест юбки, и меня словно окутало тепло другого человека, оказавшегося очень близко. Ее дыхание приятно согрело кожу. Неожиданно губы коснулись моих губ – едва-едва, очень легко и осторожно, как пробуют что-то новое – и тут же отстранились.

Еще несколько секунд я сидел с закрытыми глазами, смакуя это ощущение, а затем, открыв, сам потянулся к Нине, все еще сидевшей совсем близко и будто чуточку застывшей. Однако, словно опомнившись, она легко меня отодвинула и следом отодвинулась сама.

– Как быть, – не сводя с нее глаз, спросил я, – если я хочу еще?

– Не знаю, – загадочно отозвалась она, – подумай…

Нежное касание до сих пор горело на моих губах.

– Это был твой первый поцелуй?

– Возможно, – ответила она.

– И не жалко отдавать просто так?

– А должно быть?

Она взглянула в ответ – спокойная и невозмутимая, как и всегда. Но мне даже не пришлось стараться, чтобы рассмотреть ярко-красные волны вокруг нее, которые, пылая как огоньки, рассекали туманную серость. Здесь и сейчас, скрытая ото всех, от меня она не пряталась. И вокруг меня без всяких сомнений горел такой же алый огонек, который легко видела она. Это пламя может и сжечь, если им не поделиться. Я вновь потянулся к ней, однако Нина опять отодвинулась и выставила между нами руку, опережая мои новые попытки сократить расстояние.

– Только не уходи, – попросил я.

– Вообще-то, – улыбнулась она, – это ты у меня в гостях, а не я у тебя…

Она снова развернула ладони, и как ни в чем не бывало с них плавно заклубился туман, рождаясь из узоров на ее коже и насыщая собой парящую дымку.

– Часто ты здесь? – наблюдая за ней, спросил я.

– Частенько, – ответила Нина. – Надо много медитировать, если читаешь много чужих эмоций. Чтобы сохранять собственные чувства и разум под контролем. В спокойствии и безмятежности…

Сидя рядом, я действительно чувствовал, как здесь хорошо, спокойно и безмятежно – будто вернулся домой после долгой дороги. Где-то за сизой пеленой шел мелкий дождь. Капли ритмично били по земле и воде, не долетая до нас – мы словно прятались вдвоем под одним одеялом. Укутаться им хотелось еще плотнее.

– А меня можешь поучить? – я снова придвинулся к ней. – Я взял учебник по медитации, но там такого нет…

Несколько секунд Нина пытливо рассматривала меня, словно ища и другие мотивы, а потом медленно кивнула.

– Только при двух условиях.

– Каких? – тут же спросил я.

– Здесь все чувства будто обнажены, иначе в этом нет смысла. Так что мы не читаем эмоций друг друга. Даже если они сами сочатся наружу.

Я кивнул.

– А второе?

– Отодвинься хотя бы чуть-чуть, – с улыбкой попросила она, – а то расслабиться не удастся.

– Мне или тебе? – хмыкнул я.

– А есть разница?..

Когда я вернулся в комнату, Генка уже проснулся и с ходу откомментировал мой мокрый, но довольный вид – стоило выбраться из тумана, как дождь отыгрался за все время, что я от него скрывался. Отмахнувшись от расспросов, я быстро привел себя в порядок, и вдвоем с другом мы покинули общагу и направились на завтрак.

Мелкие капли наконец прекратили падать с неба, оставив как напоминание о себе размоченные песчаные дорожки. По одной из них у главного корпуса нетерпеливо расхаживала Роза, выспавшаяся, бодрая и прямо сияющая. Мы появились, и она просияла еще больше, без слов показывая, что ждала именно нас.

– Смотрю, тебе лучше, – подойдя, заметил я.

– Вот, – она довольно показала нам серебристый конверт, который сжимала в руке, – приглашение мне в Элементаль!

– Когда позвали? – тут же откликнулся Генка.

– Только что, – с восторгом ответила она. – Это было так неожиданно! Я вышла из комнаты, пошла к лестнице. Там стояли девушки, разговаривали. Среди них Анна Золотарёва, мастер Элементаля, – быстро пояснила она. – Я прошла мимо, и она меня неожиданно окликнула. Лично! По имени! Поздравила со вчерашней победой, спросила про магнетику, а потом одна из ее подруг дала мне это, – Роза радостно тряхнула конвертом. – А там приглашение! Брата никуда не позвали, а меня позвали!.. Спасибо, – ее глаза благодарно замерли на мне, – без тебя бы ничего не получилось…

– Приглашение полностью заслуженное, – улыбнулся я.

– Они еще извиняться должны, – усмехнулся Генка, – что не позвали тебя раньше!

– Скажешь тоже! – фыркнула Роза и снова перевела взгляд на меня. – А тебя уже позвали?

Оставалось только мотнуть головой.

– Странно… – пробормотала она, бережно поглаживая свой конверт.

– Непонятно, – согласился Генка, чей карман оттопыривали целых два приглашения.

В принципе, мне было вполне понятно. Я нравился не всем. Но и мне нравились не все.

– Что у нас там по расписанию? – я шагнул к крыльцу.

– Практика магического боя с Рогозиным! – воодушевленно отозвался друг.

– Но сначала основы магии стихий, – заметила Роза, поднимаясь по ступеням.

– Опять теория… – проворчал он.

– Вообще-то там тоже практика, – мигом возразила она. – Занятие ведь в лаборатории…

Разговаривая, мы вошли в главный корпус академии, уже изрядно заполненный студентами. Стоило переступить порог, как взгляды тут же окружили со всех сторон и, словно шлейфом, потянулись за нами, сопровождая каждый шаг по коридору. Чужие эмоции, казалось, так и рвались навстречу, преграждая путь. Повсюду, куда ни кинь глаз, вспыхивали видимые только мне волны, яркие, широкие и такие длинные, будто пытались до нас добраться – коснуться, задеть, порой погладить, а порой и ударить. Единого цвета у них сегодня не было. Вокруг одних студентов искрились оранжевые всполохи любопытства – их обладатели кивали мне и моей компании как старым друзьям. Вокруг других свивались, как змеи, зеленые волны зависти – их хозяева отворачивались от нас как от давних врагов. Без особого труда я заметил и парочку горячих ярко-красных огоньков, скачущих около некоторых девчонок, которые хлопали ресницами и кокетливо хихикали, когда я проходил мимо. Мое имя мелькало обрывками то в одной, то в другой беседе – только сейчас к нему как прозвище прочно приклеилось одно и то же слово.

– Думаешь, он и правда джокер?..

– Ну а, по-твоему, кто еще? Ты же видел вчерашний поединок… Только джокер может победить из ничего…

– Даже Спарта это признала…

В столовой нас встретили в целом те же эмоции, сплетясь в разноцветные клубки по всему залу. Большинство студентов оторвались от тарелок, провожая нас троих до заставленной блюдами зоны раздачи. Опять мое имя склонялось на все лады, будто за ночь стало здесь главной сплетней.

– Тут вообще три версии про тебя, – вдруг зашептал Генка, двигаясь рядом с подносом. – Первая – ты потерянный наследник какой-то мощной древней династии…

– А я слышала, – с иронией подхватила Роза, – ты заговоренный, и тебе во всем везет…

Здесь бы я поспорил. Плохие вещи в моей жизни случались почти так же часто, как и хорошие. Просто последним я радовался, а первые предпочитал не замечать.

– Или самая популярная, – со смешком выдал друг, утягивая к себе тарелку каши, – ты – ошибка природы…