Текст книги "Враг народа. Академия красных магов (СИ)"

Автор книги: Мэри Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Это что новый джокер, что ли? – пробормотал проходящий мимо парень.

А это что, четвертая версия?

– Конечно, джокер, – не слишком тихим шепотом отозвался его приятель, – если даже девчонку рядом с ним с ходу из троечки в дамы…

Парни плюхнулись с подносами за ближайший стол, над которым сейчас витало густое оранжевое облако любопытства.

– Это что за ерунда? – отвернулся я, вспоминая, что нечто подобное слышал и на трибунах во время экзамена.

Друзья лишь пожали плечами, озадаченно прислушиваясь к этой невнятной болтовне.

Набрав еды, наша компания направилась в центр зала – под конвоем чужих взглядов и шепота, такого странного, словно мы и правда были картами в колоде, которые сейчас выкинули на общее обозрение. За столом, к которому мы шли, уже сидели Лёня, Лара и Нина, как всегда невозмутимая, однако украдкой следившая за мной.

– Джокер, – после короткого приветствия остальным начал я, привычно занимая место напротив нее, – это о чем?.. Мне казалось, у вас тут запрещены азартные игры.

– Запрещены, – мгновенно подтвердил Лёня, оторвавшись от завтрака. – Как и ставки, вечеринки в комнатах, посиделки с алкоголем, курение и всякие непристойности. И ночные прогулки по территории академии, – выразительно закончил он, сверля меня глазами как главного нарушителя.

– Словом, все веселье, – хмыкнула на той стороне стола Лара.

Мой взгляд плавно сместился на ее подругу – единственный источник информации тут, который не ворчал и не язвил.

– И к чему эти карточные прозвища?

– Это неофициальные ранги в академии, – ответила Нина, отставив чашку в сторону. – Как в колоде карт у всех своя сила, так и здесь студентов разносят по силе магии.

– А какие критерии? – опередил мой вопрос Генка.

– Те же, что и на экзамене, – пояснила она, – сила атаки и боевая мощь. От двойки до пятерки обычно получают самые слабые. С самыми плохими показателями.

Иными словами, те, кого тут потом ласково называют мошками, считая пригодными только для обслуживания остальных, и травят время от времени. Конечно, слабых травить легче всего – они редко ударят в ответ. Вот только я бы не назвал сильными тех, кто нападает на слабых.

– От шестерки до десятки получают те, кто посильнее, – продолжала Нина. – Однако большого урона они обычно не способны нанести, и в основном их сила раскрывается в ближнем бою. Их так и называют боевыми картами. А от валета до короля карты уже тактические. Урон от них сильнее, и они способны нанести его издалека.

В принципе, я понимал, о чем она. Достаточно вспомнить, как во второй части практического экзамена студенты разбрасывали солдат по арене бурными потоками магии и как на тех алела броня от ударов с расстояния в десятки метров. Далеко не все сдавали эту часть – некоторые отказались сразу, опасаясь, что не смогут.

– А женский вариант у валета есть, – неожиданно подала голос Роза, – и мужской у дамы?

– Валет для всех валет, – Лара наколола вилкой зеленый листок в своем привычном утреннем салате, – а, чтобы мальчикам не было обидно, когда у них карта дамы, их называют визирь.

– Ты-то почему ничего не знаешь? – Генка с подозрением уставился на Розу. – У тебя ж тут брат учился!

– А он мне ничего не рассказывал, – отмахнулась она.

– Ну а что насчет туза и джокера? – я снова повернулся к Нине, которая слушала эту перебранку с легкой улыбкой на коралловых губах.

Нежность их касания я помнил до сих пор, а вот вкуса пока не ощутил.

– А это две стратегические карты, – охотно пояснила она, – которые могут переломить исход любого боя.

– Вот только туз пойми что, – с усмешкой вклинилась Лара, – а джокер не пойми что, если кратко. Никто не знает, что от последнего ожидать.

– Как и от тебя, – проворчал рядом со мной Лёня, жуя свой бутерброд.

И ведь я вполне мог его понять. У нас с ним будто не совпадали потоки времени: для меня оно шло слишком медленно, а для него, наоборот, бежало слишком быстро. Пытаясь меня притормозить, он обычно начинал ворчать. Ну что ж, и ему приятно, и мне не вредно.

– А какой-то реальный смысл у этих карт есть? – я вновь сосредоточился на девушках. – Или это просто удобный повод травить других?

– Хороший управленец, – отозвалась Нина, – должен понимать пользу каждого человека и принимать решения, исходя из этого. Дамой или королем будут жертвовать в последнюю очередь, а вот шестерку вполне могут и разменять. Карта определяет ценность мага для всего коллектива. Условно: если хочешь победить, собери лучшую колоду.

– В некоторых играх, насколько я знаю, – заметил я, – даже двойка может бить туза.

– У нас тут запрещены азартные игры, – на всякий случай строго напомнил Лёня, как будто речь сейчас и правда шла о них.

– Ну а джокер – редкая карта, – с улыбкой добавила Нина. – Он не нужен постоянно, но может стать украшением любой колоды. Их на всю академию по пальцам посчитать.

– Вон, кстати, как раз один, – ее подруга кивнула за мою спину. – Мастер Ковена…

Я с любопытством обернулся, уже догадываясь, кого увижу. В столовую неторопливо вошел мой вчерашний знакомый – с нахальной золотистой челкой и ироничным прищуром болотных глаз. В руке он небрежно покручивал небольшую лакированную палку, которая вчера так напрягла наших соперников. От нее же все шарахались и сейчас.

– А что это он в руках носит? – поинтересовался я.

– А спроси у Спарты, – ухмыльнулась Лара, – они тебе во все красках объяснят… Тут история одна ходит, – откинувшись на спинку стула, загадочно заговорила она, – что пару лет назад Голицын с дружками поймали его вечером в парке. Сами догадайтесь зачем. Вот только Тим сделал легкий взмах, – она махнула рукой, словно демонстрируя, – и его декоративная палочка вытянулась в размерах до настоящей дубинки, которой он тогда и отбился. Однако самое интересное началось через несколько дней…

Тим Белозерский, чье имя я тоже вчера запомнил, тем временем неспешно прошествовал до небольшого стола у окна, за которым сидели несколько парней и девушек, в том числе Соня, и сел рядом с ней. Со стороны брат и сестра казались похожи как двойняшки, хотя он явно был на пару лет старше.

– А через несколько дней, – таинственно продолжала Лара, – заболели все участники нападения. Симптомы были одинаковыми: упадок сил, тошнота, головокружение и чернеющие синяки в местах, где их оставила его дубинка… Ничего не помогало: ни лекарства, ни магия. Оказалось, на палку свою Тим нажил весьма мощное проклятье, которым щедро со всеми и поделился, а снять его не соглашался ни в какую. Отец Голицына тогда лично звонил его отцу, чтобы утрясти недоразумение. В итоге вся Спарта принесла Белозерскому извинения, причем весьма искренние, как раз под стать силе проклятия. И с тех пор его никто не рискует трогать…

Слушая, я машинально повернулся к столу у окна. Черная лакированная палка, чуть поблескивая в свете зала, что-то деловито чертила в воздухе, пока ее хозяин толкал речь, ни слова из которой до нас не доносилось. Однако сидящие рядом с ним внимательно следили за этим невидимым узором и время от времени кивали. Казалось, там проводил собрание какой-то культ или секта, чей лидер отлично промывал мозги.

– Один вопрос, – я снова отвернулся к своему столу, – а зачем на него напали? Думал, своих тут не трогают. Или он не из династии?

– Он как бы из династии, – неопределенно отозвалась Лара. – И вместе с тем как бы нет…

– Это как? – не понял я.

– Семья Белозерских была магассистентами до самой революции, – пояснила Нина. – А дальше род их хозяев новую власть не поддержал, а они поддержали. Нарушили клятву, сменили сторону. Род тот в итоге уничтожили, а им перешло кое-что из его имущества, включая ценные артефакты, и за некие заслуги, о которых они не распространяются, Белозерским дали статус династии… В НЭП они разбогатели еще больше. Связи с верхушкой у них сильные и по сей день. Говорят, они консультируют власть в вопросах денег и торговли. В каком-то смысле они отличный пример, как на магии можно заработать…

– Помнится, – я покосился на потягивающего чай Лёню, – кто-то говорил, что династии не основываются…

– Их привезли не из Сибири, – наставительно изрек он, опуская чашку на скатерть. – И вообще, они сотни лет в этом всем варятся. Кто такие Белозерские, знали все еще задолго до того, как они стали династией. А артефакты, которые им перешли, в большинстве своем они же и создали…

В этот момент Соня, сидящая у окна, повернула голову, и наши взгляды ненадолго встретились. Болотная зелень ее глаз затягивала как глубокий омут. Золотые локоны блестели как расплавленное золото, а вокруг ее тела бодро колебались насыщенно алые волны – издалека казалось, что ее всю охватило огнем, который разгорался только мощнее от моего внимания. Она игриво помахала, и я приветственно кивнул. Нина на другой стороне стола слегка нахмурилась, тоже рассмотрев это пламя. С учетом обстоятельств мне это даже чуть-чуть понравилось.

– Помните, я предупреждала, – вдруг заговорила Лара, тоже косившаяся в ту сторону, – что сильных магов вроде вас двух могут начать соблазнять…

– Да уже бы кто-нибудь начал, – еле слышно пробормотал рядом Генка.

– Так что будьте поосторожнее, – добавила она, – если не хотите отвечать за последствия… В лучшем случае заставят жениться, а худший сейчас сидит за тем столом, – и выразительно показала глазами на Соню.

– Почему? – спросил я, слыша подобное предостережение уже не впервые.

Нина и ее подруга молча переглянулись.

– Как бы сказать… – протянула Лара, медленно подбирая слова. – Понимаешь, Соня – очень специфичная девушка. Я не говорю, что плохая, – быстро добавила она. – Просто специфичная… Она как бы не очень слышит других и не очень видит… И не очень с ними считается… А еще у нее очень сильный дар, почти как у меня только наоборот…

– Это как? – уточнил я.

– Коротко говоря, там где я вылечу, она отравит…

– Как ведьма, что ли? – обобщил я.

Подруги на другой стороне стола снова переглянулись.

– Без “как”, – сказала Лара.

Внезапно сразу с двух противоположных сторон столовой громко скрипнули стулья, словно извещая всех, что их хозяева решили встать. Следом раздались шаги – слева и справа, – одновременно приближаясь к нашему столу, будто соревнуясь, кто доберется до него быстрее. Со стороны Королевства к нам шустро двигался белобрысый с гипсом, а с другой стороны торопливо перебирал ноги бледный спартанец, который вчера, потеряв сознание, рухнул в песок. Наконец оба достигли цели.

– Королевство первое, – заявил белобрысый, швырнув конверт с золотистой каймой около моей тарелки.

– Вообще-то Спарта первая, – отрезал бледный спартанец, плюхнув сверху желтый конверт с витой красной “С”.

Глава 24. Сила стихий

Два небрежно брошенных конверта валялись у моей тарелки, пока два почтальона с угрозой выпячивали грудь и враждебно смотрели друг на друга, как разъяренные петухи, готовые наброситься, чтобы решить, кто вперед швырнул мне приглашение.

– А может, пригласите как-то повежливее? – подал голос я.

Сразу две пары глаз с агрессией уставились на меня, будто вспомнив о цели визита.

– Да ты, деревенщина, – махнул гипсом белобрысый, – кто тебя вообще спрашивает!..

– Повежливее с моими друзьями, – сухо произнесла Нина на другой стороне стола.

– Повежливее со своим женихом, – не менее сухо отчеканил он. – А твоего дорогого друга, – гипс качнулся около меня, словно порываясь ударить, – никто не трогает. Ему вообще честь оказывают!

– И только попробуй не прийти, – сурово бросил мне спартанец.

Полоснув меня сердитыми взглядами, оба посланца зашагали в разные стороны. Я же развернул оба конверта – внутри одного на белом листке с золотистой каймой было приглашение в Королевство, а в другом на желтом бланке в Спарту. Причем оба на завтра.

– А почему в один день? – я даже сверил их на всякий случай. – И время одно. Минута в минуту.

– Чтобы ты выбрал наверняка, – любезно пояснил уже знакомый голос.

Я молча повернул голову. Болотные глаза насмешливо сверкнули из-под нахальной золотистой челки. Ухмыляясь, к нашему столу подошел мастер Ковена.

– Выбор-то на самом деле интересный, – заметил он, ловко покручивая лакированную палку, которая, казалось, сопровождала его повсюду. – В Спарту идут беспредельщики, им оставляют иллюзию свободу. А те, кто хотят побыть героями, идут в Королевство, там есть король и куча верноподданных. Одни становятся слугами, а другие – разбойниками. Вот такие альтернативы… Тим, – он протянул руку мне.

– Саша, – я ответил на рукопожатие, надеясь, что свое проклятие он накладывал только на свою палку.

– Да, я в курсе, – он следом протянул ладонь и Генке. – Есть еще, конечно, Элементаль, – его глаза мазнули по серебристому конверту около Розы. – Забавное местечко, правда, нервное. В представлении их мастера, академия – это скопище диких сарацинов, которые каждый день пытаются напасть на ее любимую крепость… Ну и есть Могильщики, но тут, думаю, название говорит само за себя. Они, считай, себя уже закопали, так что добровольно туда никто не пойдет. Это только для своих…

Мой взгляд машинально скользнул в другой конец столовой, где за длинным столом сидели довольно мощные ребята и, не интересуясь вообще никем, сосредоточенно поглощали завтрак. В этом ордене оказывались только дети сотрудников КМБ – так что в приглашениях и правда не было особого смысла.

– Чуть не забыл, – с иронией добавил Тим, – еще есть Ковен, – и слегка кивнул.

Хм, а разве это название не говорит само за себя?

– Единственное нормальное место здесь, – тем же тоном продолжил он, – где можно и поразвлечься, и подзаработать.

– Это приглашение? – я едва сдержал смешок.

– Пока нет, – невозмутимо отозвался он. – Удачного выбора – и, с ехидством взглянув на два конверта передо мной, удалился к своему столу.

Нина напротив усмехнулась, провожая его глазами.

– В принципе, сказал все верно, – прокомментировала она, – только я бы хорошенько подумала, стоит ли связываться с Ковеном. В свое время они звали к себе и меня. Я даже была у них на собрании. Ощущение, что посетила шабаш…

Покосившись на два конверта перед моей тарелкой, Генка вытащил и свои два: бережно разглаженный от Королевства и сердито помятый от Спарты – настолько, что красная “С” походила на “О”.

– Что будешь с этим делать? – тихо спросила Роза. – Пойдешь?

– Да я лучше удавлюсь, – буркнул он, – чем пойду в Спарту!..

– Так возьми и верни, – я показал на желтый конверт перед ним.

– Прямо сейчас? – друг даже чуть растерялся.

– А чего откладывать?

Мой стул со скрипом отодвинулся от стола. Без лишних слов я поднялся с места и подхватил свое приглашение, Генка тут же вскочил следом. Вдвоем с двумя желтыми конвертами в руках мы направились к столу Спарты, за которым сейчас шел какой-то весьма оживленный разговор. Несколько членов этого ордена были мне уже знакомы: их мастер, сидевший спиной к нам, и два соперника по недавнему поединку. Один, которого вчера окутывали густые волны страха, сегодня понуро пристроился в уголке и, не поднимая глаз, вяло уминал завтрак, а другой, который передал мне приглашение, с кислым видом вставлял какие-то реплики. Привычного гогота над их столом не было, а обрывки разговора донеслись только, когда мы оказались в паре шагов – раньше они были громче.

– Да он ничего не сделал даже! – распинался один из спартанцев. – Гвозди и те гоняла девчонка…

– А кто это все придумал, по-твоему? – бросил в ответ их глава. – А тебя, идиота, – его рука резко махнула в сторону нашего вчерашнего соперника, который еще понурее опустил голову, – вообще добили без гвоздей!

В этот момент его недавний гонец выразительно показал глазами на нас, и мастер Спарты мгновенно развернулся. Его губы тут же растянула ухмылка, а взгляд насмешливо пробежался между мной и Генкой.

– Что, уже так не терпится? Ну садитесь к нам…

– Зачем? – я тряхнул конвертом в воздухе.

Взгляд Голицына из насмешливого мигом стал колючим.

– Ты нам полезен, – невозмутимо отозвался он.

– А вы мне?

– И мы тебе.

– Чем? – поинтересовался я.

– А ты часом не обалдел? – подал голос Стас, тоже сидевший за столом рядом с двоюродным братом.

– Ты слишком дерзкий, – недобро прищурился Влад, – для твоего никчемного статуса.

Его глаза уже с явной досадой прошлись по конвертам в наших руках.

– Подумайте хорошенько, – с нажимом произнес он, – прежде чем положить их на стол. От приглашений Спарты никто не отказывается.

– Значит, будем первыми, – я плюхнул конверт около его тарелки, примерно так же, как мне его и принесли.

Генка бросил свой следом с таким видом, будто скинул камень с плеч. Развернувшись, мы направились к своему столу.

– Похоже, ты из тех, кто информацию лучше воспринимает на глаз, чем на слух, – бросил Влад мне в спину. – Что ж, учту…

Слова прозвучали холодно и с угрозой, но это была уже далеко не первая угроза в жизни, которой швырялись в меня, а если оборачиваться на все, можно и шею свернуть. Только в этот момент я заметил, что каждый наш шаг звучал особенно отчетливо, словно в огромном зале с множеством людей появилось эхо. Вокруг царила странная тишина. Студенты, оторвавшись от завтрака, провожали нас глазами – одновременно изумленно и растерянно, как бы могли смотреть на выпавший летом снег. Даже когда мы сели, еще некоторое время они молча пялились на нас и только потом, будто опомнившись, уткнулись в свои тарелки.

– Чего все так смотрят? – спросил я.

– Вы только что отказали ордену, – отозвался Лёня. – Да не просто ордену, а Спарте… Могли бы не нарываться и просто завтра не прийти.

Просто не прийти, просто промолчать, просто потерпеть, а потом просто постоять, пока тебя будет бить как грушу. Не люблю, когда все так “просто”.

– В книжке по медитации, – я подтянул к себе уже остывшую кашу, – сказано, что разум мага должен быть чистым, без навязчивых мыслей и желаний. А это приглашение вызвало у меня навязчивую мысль его отдать…

Нина на той стороне стола прыснула.

– Не надо перевирать книжки под себя, – проворчал рядом Лёня.

– А какой тогда в них смысл, – философски изрек я, – если не применять написанное?

На этом моменте он подхватил свою чашку и поднес ко рту, очевидно решив обойтись без наставительной речи. Остаток завтрака прошел без приключений, а после мы разбрелись по классам.

Первым уроком сегодня были основы магии стихий. Сверившись с расписанием, мы втроем добрались до небольшой лаборатории на последнем этаже главного корпуса и, переступив порог, с интересом осмотрелись. Сразу за огромной доской обнаружилась небольшая дверь, ведущая куда-то из кабинета. Вдоль стен плотной цепочкой тянулись шкафы, часть из которых была на замках. На открытых полочках аккуратно стояли колбы и мензурки, а в дальнем конце лаборатории за стеклянными дверцами, как экспонат в музее, гордо устроился энэманометр, с которым каждый из нас познакомился во время экзамена. В общем, кабинет был вполне нормальным – во всяком случае лучше, чем у магзаконности.

За длинными партами, которые шли в два ряда, уже расположилась почти вся наша группа. Мы втроем заняли место посередине у окна. Зорин опять в одиночестве сидел в самом конце, а Голицын Стас с Евой Островской и еще парочкой человек шушукались в соседнем ряду. Внезапно там раздался взрыв смеха от какой-то его очевидно удачной шутки, и, повернувшись, вся компания прогулялась по нам колкими взглядами.

– Надеюсь, вы сегодня без гвоздей? – язвительно бросил Голицын.

Воздух снова взорвался хохотом, который почти сразу же заглушил звонок. Дверь за доской мгновенно распахнулась, и из небольшой комнатки появилась добродушная пожилая женщина, замерявшая на экзамене нашу магическую силу. Следом в воздухе повисла тишина.

– Доброе утро всем, – женщина с улыбкой обвела нашу группу глазами. – Меня зовут Раиса Анатольевна Зырянова.

– Масы Звягинцевых, – зашептал рядом Генка, – уже в каком-то бесконечном поколении…

– Этот предмет называется основы магии стихий, – она неспешно выдвинула стул и уселась за свой стол, – и на занятиях мы будем изучать их силу и способности, в том числе скрытые. Одни стихии выражены ярче и изучены лучше, например, огонь или вода, другие – слабее. Но каждая несет в себе огромный потенциал…

– Так уж прямо и каждая, – со скепсисом бросил Голицын, косясь в сторону Розы.

Если его двоюродный брат мог создать опасность, то этот – лишь мелкие неприятности. Однако раздражал он изрядно.

– А недавний поединок, – Раиса Анатольевна повернула голову к нему, – это только доказал. Некоторые стихии, вроде магнетизма, ошибочно недооценивают, потому что они еще плохо изучены. Однако вы все вчера видели, на что он способен. Ты большой молодец, – она улыбнулась Розе, – и твой товарищ тоже, – следом улыбка досталась и мне.

Подруга слегка заалела от похвалы. Не меньше половины группы согласно закивали, в то время как другая часть предпочла воздержаться – и лишь Голицыну все не удавалось заткнуться. Ну еще бы: замолкнуть ему мешали зеленые волны зависти, которые свивались плотными кольцами вокруг него, окутывая как чадрой, и, видимо, не слабо давя на мозг.

– Общепризнано, – завелся он, – что есть стихии сильные, а есть слабые. Огонь, например, – сильнейшая древнейшая стихия! Я в одиночку могу спалить весь этот класс! – его рука выразительно обвела кабинет. – Мощный маг воды может потопить целый корабль, а воздушный может уничтожить дирижабль!..

– А что-нибудь полезное ты можешь? – не выдержал я. – Или только рушить?

– А полезным пусть занимается магобслуживание, – отрезал он. – Это их задача!

– В таком случае ты ничего сам сделать не можешь, – неожиданно произнес Зорин. – Ты бесполезен.

Слова прозвучали прозвучали спокойно, отчетливо и абсолютно бескомпромиссно, будто вынося приговор. Стул в соседнем ряду резко скрипнул, когда Голицын повернулся к нему.

– Зорин, ты обалдел? На меня нарываешься?!

– Ребята, спокойнее! – Раиса Анатольевна взмахнула руками, призывая к порядку, – Оставьте силы для магического боя…

Полоснув Зорина недобрым взглядом, Голицын отвернулся к своей парте. Тот же сидел с безразличным видом, словно ему плевать на все.

– Нет хороших и плохих стихий, – миротворчески продолжала наша преподавательница, – все они дар свыше, ко всем следует относиться с уважением, и каждая ценна… На наших занятиях мы как раз и будем изучать их потенциал. Это вам пригодится и на поле боя, и в лабораториях, и на заводах, куда вы можете пойти работать, и, конечно же, в жизни…

Остаток занятия прошел относительно спокойно. Зырянов рассказывала про разные виды стихий, а мы, окуная перья в чернильницы, записывали. Несмотря на то, что урок проходил в лаборатории, ничего интересного тут не случилось. А самое полезное, что я узнал, пару раз проткнув рукой воздух, что чистая энергия – это основа основ, именно она воплощается в стихии, и у нее нет ни формы, ни цвета. После этого я даже распахнул ладонь, по которой вольготно разлилось знакомое синее свечение, как бы опровергая последний тезис. Однако, кроме меня, его никто в целом классе, включая преподавателя, не видел.

После первого урока так же всей группой мы поспешили на второй, которым была практика магического боя. Генка взбудораженно болтал всю дорогу, ожидая и самого занятия, и ведущего его Рогозина как настоящий праздник. Наконец мы добрались до спортзала в самом конце первого этажа. Сразу за порогом обнаружился небольшой узкий коридорчик с двумя дверьми напротив друг друга – первая вела в женскую раздевалку, а вторая, соответственно, в мужскую. Так что Роза направилась в одну сторону, а мы в другую, чтобы переодеться в светло-синюю спортивную форму, которую с самого утра таскали с собой.

Быстро натянув майки и брюки, мы с Генкой первыми, сгорая от любопытства, выскочили в спортзал, который оказался слишком огромным для одной группы – и раза в два больше того помещения, которое мы частично отвоевали у Спарты. В дальнем конце стопками валялись маты, с потолка свисали канаты, к стенам были прикручены турники, а в углу стояли ящики с уже знакомой сверкающей броней, которой я пользовался и на экзамене, и на поединке. В центре зала был нарисован большой круг, будто выделяя место под арену, а недалеко от коридора с раздевалками виднелась еще одна дверь, ведущая то ли на склад, то ли в кабинет преподавателя.

Осмотревшись, мы плюхнулись на скамейку, длинный ряд которых тянулся вдоль одной из стен, как подобие трибун. Зал постепенно наполнялся нашими одногруппниками. Парни появились первыми – у девушек же переодевание заняло намного больше времени, хотя форма вообще-то была одинаковая.

– Хоть бы одним глазком к ним заглянуть, – пробормотал Генка, мечтательно убежав глазами в сторону двери девичьей раздевалки. – А может, какой-нибудь иллюзией их оттуда выманишь?

В принципе, я бы мог. Например, отправил бы его постучать к ним в дверь и нахально сказать, что заходит. Часть девчонок точно бы испугалась, и страх бы серыми волнами просочился из раздевалки. Дальше я бы превратил его во что-нибудь жуткое, например, щупальца, которые крадутся по полу через щель – и полуодетые девушки с визгами бы вылетели в коридор. Да, я такое мог. Но зачем?

– А более стандартного способа познакомиться ты не можешь придумать? – хмыкнул я.

Наконец, хихикая, в светло-синей спортивной форме из-за двери, которая уже мысленно подверглась атаке от мужской части нашей группы, вынырнули девушки и группками разбрелись по залу. Надо признать, форма на них смотрелась куда изящнее, чем на нас, обтягивая все, что можно обтянуть, во всех нужных местах.

– Ну вот любуйся, – заметил я, – только не слишком откровенно.

Появившись одной из последних, к нам быстрым шагом направилась Роза, на которой форма выглядела не так провокационно, как на некоторых из ее сверстниц. Перефразируя слова с прошлого урока – нет плохих и хороших фигур, однако у некоторых преимущества были побольше, чем у других. Косясь на чужие преимущества, Генка повернулся к ней.

– Кстати, а почему ты нас со своей соседкой по комнате не познакомила?

– Ева Островская – моя соседка, – со смешком отозвалась Роза и села рядом с нами. – Если хочешь, знакомься.

Ева тем временем расхаживала по залу, тщательно, даже придирчиво его осматривая. Не особо обтягивая, форма на ее угловатой фигурке однако смотрелась как вторая кожа – в этом ей было явно комфортнее, чем в юбке. Внезапно она поймала мой взгляд и сурово свела брови – мол, не пялься. Было бы еще на что.

– И как? – я отвернулся к Розе.

– В первый день было нормально. Но как только она увидела, что я с вами общаюсь, она со мной больше не разговаривает. Так что в целом в комнате очень тихо. Оно и к лучшему, – добавила подруга. – Видели бы вы, какая у нее татуировка жуткая…

– Где? – оживленно уточнил Генка.

– Под грудью.

Он тут же уставился в указанном направлении, изучая аккуратные острые холмики под синей майкой. Я его слегка толкнул под бок, намекая пялиться поприличнее. Следом, явно заметив, Островская послала сердитый взгляд уже ему.

– А у тебя татуировка есть? – спросил я у Розы.

– Нет, – она мотнула головой, – мама мне запретила до двадцатилетия.

– Вообще-то, – Генка повернулся к ней, – это не маме решать.

– Скажи это моей маме, – фыркнула она.

Дверь около коридора с раздевалками вдруг широко распахнулась, и оттуда появился последний человек, которого я вообще ожидал здесь увидеть. Ковалевский в строгом сером костюме, с жилеткой и пиджаком, смотревшимися в спортзале попросту чужеродно, окинул нашу группу ленивым взглядом и направился к выходу. Я мигом вскочил со скамейки и поспешил за ним, радуясь, что его не придется искать после уроков. Мне показалось, что он меня заметил и, как ни странно, зашагал еще бодрее. Хотя в его случае это было и не странно.

Нагнал я его только в коридоре первого этажа – шагах в десяти от спортзала.

– Григорий Николаевич, – позвал я.

Ковалевский медленно остановился и повернулся.

– Вежливые люди, – заметил он, – начинают разговор с приветствия.

А ничего, что он как бы и сам не поздоровался?

– Добрый день, – сказал я. – А вы мой куратор?

– Да, Александр, – ответил он таким тоном, словно об этом жалел.

– У меня к вам вопрос. Личный, – добавил я. – В какое время к вам лучше зайти?

– До книги по этикету вы, видимо, еще не добрались, – с иронией протянул он. – Я бы порекомендовал начинать вопрос со слова “можно”.

Если так угодно, могу даже руку поднять.

– Можно в какое время к вам зайти? – спросил я.

Ковалевский усмехнулся.

– Иногда мне жаль, что розги вышли из обихода. После трех зайдите в мой кабинет, – и, развернувшись, ушел.

Заглушая его шаги, по академии громкой трелью пронесся звонок. Я торопливо вернулся в спортзал. Однако стоило переступить порог, как перед глазами замаячила мощная спина Федора Рогозина, вышедшего оттуда же, откуда и его коллега пару минут назад. Густой слой татуировок на огромных мускулистых руках словно был выставлен всем на обозрение, призывая то ли ими восхищаться, то ли их опасаться.

Наш преподаватель остановился в центре зала и молча сделал знак всем подняться. Студенты тут же вскочили со скамеек, и я поспешил присоединиться к остальным.

– Опоздавший, стоять! – зычно бросил он, будто обращаясь к солдату.

Я без особой охоты остановился.

– Один мой друг, – неожиданно доверительно сообщил нам Рогозин, – часто сетует, что к провинившимся студентам нельзя применять физическое насилие. Но это ему нельзя, – добавил он с ухмылкой, от которой его длинный шрам еще шире расплылся по щеке, – а на моих занятиях вполне можно…