Текст книги "Враг народа. Академия красных магов (СИ)"

Автор книги: Мэри Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Лёня перехватил мой взгляд, словно еще раз напоминая, что нельзя. Ну нет! Нельзя только студентам, а я еще не студент. Впившись глазами в нашего гостя, я мысленно обмотал эти серые волны вокруг его рук, как длинную веревку – от плеч до запястий, буквально сковывая его страхом. Всего миг – и он уже не перебирал вещи, а просто щупал их, еле передвигая пальцами.

– Давай быстрее! – с досадой бросил его подельник с наганом.

– Да не могу! – буркнул тот, пытаясь повести плечом. – Руки чего-то свело!

Пора было делать ответный ход.

– Да отдай ты им уже то, что у тебя под матрасом, – я повернулся к Лёне. – И пусть уйдут!

У него аж округлились глаза, став совсем огромными за стеклами очков.

– Что там? Золото? – с жадностью спросил наш гость с наганом. – Купюры?

– Просто камни, – пролепетал Лёня.

– Бриллианты?.. А ну отошел! – рявкнул он, наводя дуло на Лёню. – А ты проверь, что там! – бросил своему дружку.

Оставив чемодан, тот потянулся к матрасу – однако вместо того чтобы сдвинуть, стал медленно, по сантиметру его наглаживать, судорожно дергая пальцами. В другой ситуации это было бы даже смешно.

– Быстрее! – потребовал его подельник из прохода.

– Я же сказал, не могу… – пробормотал тот. – С руками чего-то…

– Кривые они у тебя! Вот чего!

Выругавшись, урка шагнул в купе и оттолкнул дружка к двери.

– На шухере стой!

Сам, одной рукой держа наган, другой он резко скинул чемодан на пол, задрал матрас и, схватив бархатный мешочек, дернул за тесемку. Тем временем его подельник развернулся к двери, и я развязал его руки. Не найдя им лучшего применения, он тут же схватился за финку. Видимые лишь мне волны уже не дрожали вокруг его тела, а густо оплетали его повсюду, становясь с каждым мгновением шире и темнее, чем чернота за окном – все больше усугубляя страх.

– Эй, – позвал я, – нож не обронил?

Урка нервно уставился на финку, которую сжимал – и не увидел. Вздрогнув, он испуганно вскинул на меня глаза. Взмахнув волнами его ужаса, которые сейчас были под моим контролем, я выхватил нож из его рук и забросил в свои, а затем, сделав резкий выпад вперед, всадил ему в живот – болезненно убивая его в его же иллюзиях. С воплями он грохнулся на пол купе. Кровь брызнула во все стороны, не запачкав ничего – потому что была такой же воображаемой, как и рана, за которую он схватился. Финка со звоном выпала из его рук, которых никогда и не покидала по-настоящему. Однако боль, которую он чувствовал, была как настоящая. Темно-серые волны – его эмоции, мои рабы – яростно, как плети, хлестали его по животу, заставляя корчиться и дергаться – вынуждая верить, что ранили его на самом деле. Этого было достаточно, чтобы он скулил и не поднимался.

Его подельник отбросил мешочек и молнией развернулся. Дуло нагана прицелилось мне прямо в лоб. Времени на чтение эмоций тут не было. Прыгнув вперед, я стремительно завел его руку вверх – за миг до того, как палец нажал на спусковой крючок. Оглушая, прогромыхал выстрел. Пуля ушла в обшивку купе.

Дернув его руку в сторону, я с силой ударил ею о край стола, пытаясь выбить оружие. Свободным кулаком урка яростно двинул меня по лицу. Боль прошила – такая острая, что подкосились колени. Глаз мигом заплыл. Однако, не отпуская, я продолжал колотить его рукой о стол и наконец выбил наган.

– Ах ты сука! – прорычал он.

Бешено вырвавшись, он засунул руку за пазуху и вытащил оттуда заточку. Ржавое, с капельками чьей-то крови лезвие повернулось ко мне, и в этом момент, пришедший в себя после выстрела, Лёня кинулся на него сзади и схватил за руку, не давая замахнуться. Что-то проскрежетав, урка резко завел локоть назад и саданул Лёне по челюсти. Вскрикнув, тот отлетел в угол, а рука с заточкой стремительно полетела на меня. Я отпрыгнул, ударившись ногой о свою койку.

– Что, герой выискался, – процедил урка, перекидывая заточку в другую ладонь.

– Мочи его, Косой! – простонал его дружок на полу, все еще думая, что помирает.

Прищурившись, тот сделал яростный выпад вперед, от которого я едва увернулся. Не сводя с меня глаз, он порывисто наклонился к нагану. Другого момента, возможно, не будет. Рванув к нему, я с силой ударил коленом его в челюсть, лишь чудом избежав полетевшей в меня заточки. Его голова с грохотом ударилась об угол койки. Глаза закатились, и он обмяк. Только в это мгновение я сообразил, что вопли на полу затихли. Похоже, его дружок наконец понял, что еще не умирает. Оно всегда так работало: иллюзия обрывалась, стоило мне отвлечься.

– Замочу, тварь!..

Схватив финку, он с ревом бросился на меня. Из-за лежащего тела под ногами увернуться было некуда. В тот же миг Лёня, резко пришедший в себя, кинулся наперерез и выставил руку прямо перед лезвием. Оно прошло в сторону, словно встретив невидимую стену. Лёнина ладонь полыхнула еле заметным синим сиянием, следом он сжал руку в кулак и ударил урку в грудь. Тот вылетел из купе, будто его лягнула лошадь, с грохотом врезался в стену вагона и отрубился. Струйка крови побежала из его рта – уже настоящей, а не воображаемой.

Тишина была недолгой – тут же по вагону разнесся скрежет дверей. На выстрел и звуки драки сбежались обитатели других купе, решившиеся их покинуть, едва увидели тело грабителя в коридоре. Вбежав к нам, несколько мужиков выволокли следом его подельника и связали обоих, пока другие развязывали мычавшего в тамбуре проводника.

Наклонившись, Лёня поднял с пола бархатный мешочек и бережно спрятал к себе в карман. Я же вытащил из засаленного кармана деньги, которые у нас чуть не украли. Другие пассажиры тем временем разбирали мешок, довольно вытаскивая свои вещи.

– Это вы их обезвредили? – к нам в купе зашел мужчина лет тридцати, надевая на руку часы. – Молодцы! Комсомольцы! – он ткнулся глазами в мои значки. – Вот такая молодежь нужна Советам! Вот про кого книги надо писать!

– А вы что писатель? – спросил я, чувствуя, как пол-лица стянуло.

– А то!

Он бодро пожал руку сначала мне, а потом Лёне, который выглядел так, будто по его половине лица проехался поезд.

– Юрий Казарновский, – представился мужчина. – Член Союза писателей. В Москву едете?

Я кивнул.

– Учиться? – спросил он.

– Работать, – опередил меня Лёня, то ли нахмурившийся, то ли поморщившийся от боли.

– Ну будете там, заглядывайте, – улыбнулся писатель. – Отблагодарю… Отцовские, – добавил он, показывая на часы. – Думал, уж их больше и не увижу…

Попрощавшись с нами, он ушел. Лёня плотно притворил дверь купе.

– А с чего это мы едем работать? – уточнил я, приземляясь на свою койку.

– А что, ты хотел рассказать ему про академию магии? – проворчал он.

Вскоре поезд стал снижать ход, и уже через пару минут мы остановились на станции “Таежный-2”. С улицы донеслись топот ног и бодрые голоса. В окне я увидел, как мужики торжественно вынесли из вагона двух связанных грабителей и передали их в руки подоспевших сотрудников милиции. Внезапно среди взбудораженной толпы мелькнула фигура в черном кожаном плаще, похожая на огромную тень. Следом сразу несколько рук взлетели вверх, показывая в сторону нашего окна, и я отпрянул. Тень скользнула в вагон, явно направляясь к нам.

– Запомни, – сказал Лёня, торопливо собирая вещи по всему купе и запихивая обратно в чемодан, – про магию никому ни слова…

Глава 3. Левитант

На станции “Таежный-2” поезд задержался надолго – из-за нас. Точнее, из-за допроса, который учинил нам зашедший в купе гость в черном кожаном плаще – по выправке и выражению лица брат-близнец того, с кем я еще днем общался в Сталинске. Заняв одну из коек, чекист долго и обстоятельно нас расспрашивал, словно ему в нашей истории что-то не нравилось.

– Ловкие вы ребята, двух бывалых зеков положили, – протянул он, постукивая пальцем по столу, который только чудом пережил потасовку. – Значит, вы из экспедиции…

– Да, геологоразведочной, – отозвался Лёня, сидящий рядом со мной на койке напротив.

– Документы есть?

Достав из кармана, Лёня протянул ему бумажку, которую тот некоторое время дотошно рассматривал, будто вдумываясь в каждое слово.

– Значит, у реки Подкаменная Тунгуска… – чекист медленно поднял глаза. – А здесь что делаете?

– Еду обратно в Москву, образцы везу, – ответил мой провожатый.

– Образцы чего?

Вместо ответа Лёня вытащил из кармана бархатный мешочек и аккуратно высыпал на ладонь несколько камешков. Мутно-прозрачные, чуть сверкающие в свете станционных огней, они походили на вытесанные кусочки льда. Прищурившись, чекист внимательно их осмотрел.

– И что это?

– Тунгусский петалит, – голосом ученого ответил Лёня. – Очень редкий. Для самолетов и аэростатов.

Чекист понимающе кивнул, хотя по его глазам я видел, что говорит это ему не больше, чем мне – то есть вообще ничего. Он молча вернул Лёне его документы и повернулся ко мне.

– Ну а ваши документы?

По правде сказать, ко мне не так часто обращались на “вы”, и все такие разы обычно означали, что у меня неприятности. Вот и сейчас вежливость была холодно-служебной, словно проводящей границу, по одну сторону которой стоял он, допрашивающий, а по другую находился я, то ли потерпевший, то ли в чем-то обвиняемый – он, похоже, еще и сам не решил. Вытянув из кармана, я протянул ему паспорт, который чекист тут же бегло пролистал.

– И зачем в Москву следуете?

– На учебу. Отправили с завода как ударника, – я выразительно показал на свой значок.

Его цепкие серые глаза неспешно прошлись по моей груди, изучая висящие там значки.

– И на кого учеба?

Лёня рядом напрягся, будто ожидая от меня какой-то сумасбродной выходки.

– На инженера, – ответил я.

– Хорошо. – возвращая мне паспорт, протянул чекист, – инженеры стране нужны… И геологи-разведыватель тоже…

В который раз его взгляд подозрительно проехался между мной и Лёней.

– Значит, два студента голыми руками смогли задержать двух бывалых рецидивистов, – нехотя подытожил он, так и не найдя, к чему придраться. – Что на это сказать?.. Удачи вам в Москве.

Больше не сказав ни слова, он поднялся с места и вышел из купе. Дверь со скрежетом закрылась, словно выдохнув вместе с нами. Убрав камни в мешочек, Лёня бережно затянул его и отложил на стол, а я пересел на свою койку и приложился виском к окну, снимая боль. Разбитое лицо ныло нещадно – так сильно, что его хотелось соскрести. Морщась от сходных ощущений, мой провожатый взялся за чемодан, куда спешно, перед приходом чекиста, покидал все разворошенные вещи, и начал там копаться.

– А это же был удар с магией, да? – заговорил я, когда поезд снова тронулся, оставляя “Таежный-2” позади. – Ну, когда ты его из купе одним кулаком…

Лёня коротко кивнул, не отрываясь от чемодана.

– А меня такому тоже научат?

Он снова кивнул. У меня аж дух захватило от открывающихся возможностей.

– А как ты это с ножом сделал? – спросил я, вспоминая, как лезвие проскользнуло мимо его ладони. – Покажешь еще раз?..

– Нельзя использовать магию за пределами академии, – хмуро отрезал он, доставая небольшую стеклянную баночку из чемодана. – А на тебя я жалобу напишу!

Я поморщился, и боль накрыла новой вспышкой.

– Прежде чем писать, – заметил я, – не забудь выбросить свои камни в окно. Без магии ты бы их не сохранил. И потом, ты тоже ее использовал!

– Это была самооборона, – проворчал он, открывая баночку.

– Ну то есть не так уж и нельзя, – проворчал я в ответ.

Сняв очки, он зачерпнул из баночки немного мази и стал осторожно растирать по своему опухшему лицу. Отвернувшись, я уставился в окно, за которым опять мелькала бесконечная череда деревьев. Собственное подбитое лицо отразилось в темноте стекла. Заплывший глаз напоминал узкую щелочку, а синяк наверняка будет на всю щеку. Самое то, чтобы начинать учебу на новом месте.

– Держи, – Лёня вдруг протянул свою баночку мне. – Помажешь, и легче станет.

И правда, стоило прохладной густой, как сметана, мази коснуться кожи, и боль начала стремительно проходить. Даже глаз словно слегка распахнулся.

– А к Москве и следа не останется, – обнадежил Лёня, потирая свое опухшее лицо, чья краснота, как я сейчас заметил, стала понемногу сходить, будто бесследно стаивала.

– Это тоже магия? – я крутанул на вид обычную баночку в руке. – И такому можно научиться?

– Только самым основам. А дальше придется выбирать: или артефакторика, или целительство, или боевая магия. Слишком разная работа с энергией, – пояснил он, вновь надевая очки, – можно и перегореть, если пытаться совмещать. Разумеется, бывают и исключения среди магов с особенно сильным даром. Но ты можешь не переживать, – добавил он, – с твоей специализацией все понятно.

– Это потому что я такой гений в менталистике? – спросил я, вспомнив целый раздел в конце учебника, который он мне дал.

– Нет, – впервые за все время хмыкнул мой провожатый, – потому что ты полный ноль во всем остальном.

– Ну это не надолго, – я вернул чудо-мазь ему.

Закрыв крышкой, Лёня бережно спрятал баночку обратно в чемодан, а затем вновь повернулся ко мне, глядя уже серьезно.

– Ты еще ничего не умеешь, зачем драться полез?

– А чего такого? – отозвался я, вытягиваясь на койке. – Драться легко с тем, кто тебя боится. Страх – это эмоция, им можно связать человека по рукам и ногам. Можно даже буквально.

– А если противник тебя не боится?

– Тогда я внушу ему, что у меня не две руки, а шесть, и он испугается. Ты бы испугался?.. А вообще такого еще ни разу не было, чтобы меня не боялись.

– Подожди, – пообещал Лёня, – вот доедем до академии, и там посмотрим.

– Хватит нагнетать, – я закинул руки за голову. – Я уже понял, что ты пессимист.

– Оптимисты умирают раньше, – проворчал он. – Вот что тебе бы стоило понять…

Он подхватил со стола бархатный мешочек, собираясь убрать в чемодан. Но, помедлив, положил его обратно на стол.

– Спасибо, что помог их сохранить.

– Всегда пожалуйста, – ухмыльнулся я. – Высоко же ты ценишь свой петалит…

– Это не петалит, – после паузы произнес Лёня. – Хочешь посмотреть?

Не дожидаясь повторного приглашения, я с любопытством сел. Он аккуратно развязал тесемки и высыпал несколько камешков на стол. В тусклом свете купе они засверкали как горный хрусталь.

– И что это за стекляшки? – спросил я, с интересом их разглядывая.

– Стекляшки? – усмехнулся Лёня.

Повернувшись к чемодану, он вытащил оттуда несколько монет и карандаш и положил в центр стола рядом с двумя стаканами, из которых мы вечером пили чай. Затем он медленно распахнул ладонь над камнями – совсем близко, но не касаясь. Миг – и хрусталь залился сияющей синевой, словно туда поместили небо. Следом все, что было на столе, поднялось на десяток сантиметров вверх. Монеты, стаканы и карандаш будто зависли в воздухе.

– Эти стекляшки, как ты сказал, – довольно пояснил Лёня, – кусочек метеорита. С ними можно поднимать любые предметы…

Он слегка приподнял ладонь над камнями, и все предметы дружно поднялись вверх. Вниз опустилась только моя челюсть. Такую магию я не мог себе даже представить.

– При хорошем, грамотном использовании этой магии, – увлеченно продолжал мой собеседник, – можно поднять не только монеты и стаканы, а целый вагон. Да что там, целый поезд!.. Представляешь, какие это открывает возможности для науки, строительства, разработки месторождений…

Вещи неподвижно висели над столом, словно их привязали невидимой нитью к потолку.

– А покружить можешь?

– Только поднять, – со вздохом ответил Лёня. – У меня нет таких навыков.

Он плавно опустил ладонь, и все предметы мягко приземлились на стол. Стаканы едва слышно звякнули – даже тише, чем если бы их поставили мы. Синее свечение погасло, и камни снова напоминали кусочки льда.

– А мне можно попробовать? – спросил я.

Лёня кивнул, и я осторожно занес руку над камнями – точь-в-точь, как делал он. Миг – и ничего не случилось.

– Влей немного энергии, чтобы их активировать, – посоветовал Лёня.

– Чего сделать? – не понял я.

– Просто сконцентрируйся и представь, что ты отдаешь им свою энергию.

Очень слабо понимая, о чем он, я представил, как из моей руки само собой льется сияние, которым он остановил грабителя, и с напряжением растопырил ладонь. Прошло несколько мгновений, однако ни синевы в камнях, ни полета стаканов над столом не наблюдалось. Только пальцы заныли от усилий.

– Ничего, – Лёня неожиданно обнадежил, – еще получится. Научишься в академии. В этом на самом деле ничего сложного, просто нужно побольше опыта.

Он снова распахнул руку над камнями. Как и прежде, те стремительно окрасились синевой, и предметы плавно взлетели в воздух. Вытянув руку, я подхватил зависшую рядом монету. Она нервно забилась в моей ладони, словно тянулась обратно к остальным.

– Целый вагон, говоришь… – я выпустил ее обратно в воздух, где она тут же спокойно зависла. – А меня можно? Я еще ни разу не летал!

Воодушевленный, я уже приготовился подняться над койкой.

– Нельзя, – мигом вернул меня на место Лёня.

– Почему? – я покосился на застывший в воздухе карандаш.

– Нельзя использовать на живой материи. Вдруг тебя наизнанку вывернет. Эффекты еще не изучены.

– А если мышь поймать и попробовать?

– Нельзя, – отчеканил он.

Да уж. По-моему, “нельзя” было его любимым словом.

Он неторопливо отвел руку, и вещи снова опустились на стол. Видимо, решив, что на сегодня достаточно, Лёня аккуратно собрал погасшие камни.

– У меня тоже есть интересный камень. Талисман, – сказал я, следя, как он убирает их в бархатный мешочек. – Он мне однажды жизнь спас… Хочешь покажу? – я засунул руку в карман.

– Вот только не надо, – отмахнулся мой собеседник, – показывать мне свои булыжники. А большинство талисманов, – наставительно изрек он, – просто обманки, в которые люди слепо верят. С артефактами этого ничего общего не имеет.

Не став спорить, я вытащил руку из кармана и снова вытянулся на койке. Вслед за мешочком Лёня убрал в чемодан карандаш и монеты, а взамен опять вытащил оттуда книгу. Под шелест страниц и мерный стук колес я уснул.

– А та невидимая стена, ну которую ты перед ножом поставил, – допытывался я, беспорядочно листая “Стратегии магического боя”, – стихийный щит, да?

– Нет, – Лёня без особого энтузиазма оторвался от своей “Артефакторики”, – покров.

– А в чем разница?

– Дождись учебы, и тебе все объяснят, – уже привычно отмахнулся он и снова уткнулся в книгу.

Я с недовольством перелистнул страницу. Учебник, который он мне дал, явно предназначался не для начинающего уровня. Я усердно читал его весь следующий день, но, казалось, так ничего и не понял. В голове уже была полная мешанина из названий боевых техник и терминов, которые мне до сих пор ни о чем не говорили, а подробных описаний не имелось. Очевидно, учащиеся уже знали, что это, и повторно оно не разжевывалось.

– А сколько БЭМ было в том ударе? – спросил я, разобравшись хотя бы в единицах измерения. – Ну, когда ты его из купе вышвырнул.

– Около тридцати, – машинально ответил Лёня, не отрываясь от книги.

– А что такое БЭМ? – расшифровки в учебнике так и не нашлось.

– Дождись учебы, – привычно отозвался он.

– Да уже жду не дождусь! – проворчал я.

В которой раз пролистав учебник от корки до корки, я опять вернулся к самому зачитанному мной разделу “Ментальная магия”. К сожалению, тут тоже не обнаружилось ничего полезного. На три десятка страниц не было ни слова, как она работает, ни каких-то секретных техник или приемов – только две главы. Первая про способы защиты от менталиста во время магического боя, а вторая – про устранение менталиста, как бы намекая, что в магическом мире ребят вроде меня не особо любят.

Ближе к вечеру поезд въехал в Свердловск. Наказав мне сторожить вещи и никуда из купе не высовываться, Лёня торопливо ушел. Однако соскучиться я не успел. Совсем скоро за дверью раздались шаги – причем в удвоенном размере, и, когда она распахнулась, вернулся он уже не один. Едва доставая ему до плеча, рядом с ним стояла девушка. В глаза сразу бросились вьющиеся черные кудри и большие черные глаза. Собственно, взгляду больше и не на чем было зацепиться – впечатляющих форм здесь не наблюдалось. Девчонка была худенькой и невысокой, но в целом симпатичной. Я бы даже сказал очень симпатичной, если бы не выпуклый носик, размер которого ей был чуток великоват. Похоже, магия не всесильна.

– Роза Абель, – представил ее Лёня, галантно внося в купе ее чемодан. – А это Матвеев Саша. Может, даже будете в одной группе.

– Привет, – я махнул рукой, – будет здорово!

Взгляд с интересом скользнул по браслету на ее запястье – толстой красной нити, на которой болтались металлические шарики.

– Привет, – ответила она и остановилась у порога, осматриваясь, а потом повернулась к Лёне, с которым держалась весьма уверенно, как бы выдавая, что они давно знакомы. – А мне наверх лезть, да?

А девчонка-то не промах – своего точно не упустит. Только зашла и уже выясняет, как бы устроиться получше. Нравятся мне такие.

– Занимай мою, – я поднялся с места, – но взамен одна услуга.

Черные глаза мгновенно замерли на мне.

– Покажи какую-нибудь магию! – я забросил учебник на верхнюю койку над Лёниной.

– Ага, – проворчала она, бросая сумочку на мое уже бывшее место, – можно подумать, я умею что-то, чего не умеют все…

– Да я вообще ничего не умею, – отозвался я. – Ну, кроме иллюзий.

Роза развернулась так резко, что чуть не выбила из рук Лёни свой чемодан. У нее аж загорелись глаза.

– А покажи какую-нибудь иллюзию! Я никогда не видела менталистов!

Оранжевые волны буйно заплясали вокруг ее тела, колеблясь как ветви на сильном ветру, словно пытаясь разом качнуться во все стороны – заглянуть повсюду, узнать обо всем. Так обычно и проявляется любопытство. Вреда такой эмоцией не нанести, а вот удивить запросто.

– Никто никому ничего показывать не будет, – тут же влез Лёня, говоря самой занудной из всех своих интонаций. – Правила академии запрещают использовать студентам магию за пределами академии. Тебе я уже объяснял, – его глаза строго скользнули по мне, – а ты и так должна это знать! – добавил он и, будто припечатывая, поставил ее чемодан рядом с койкой.

Отчитав всех, Лёня плюхнулся на свое место. Не став пока забираться наверх, я сел рядом, а Роза положила свой чемодан на койку напротив и распахнула. Я невольно отметил, что книжек там было больше, чем вещей. Такое чувство, что она ехала не учиться, а учить.

Вскоре поезд тронулся, стремительно набирая скорость.

– А ты из трудовой магической династии, – спросил я, следя, как она копается в своих вещах, – или из ассистентов?

– Такое спрашивать неприлично, – одернул меня Лёня.

– Мои бабушка и дед были из масов, – Роза как ни в чем не бывало оторвалась от чемодана. – Но того рода больше нет. Расстреляли в восемнадцатом, – она слегка понизила голос, – как врагов народа… Мои едва успели сбежать… А родители теперь вольные маги.

Я повернулся к Лёне, надеясь на более подробное объяснение.

– Маги, не связанные магическими обязательствами ни с одной династией, – пояснил он. – Работают на советскую власть, в основном в промышленных отраслях или здравоохранении. Последнее реже.

– Мои родители и брат, – добавила Роза, – трудятся на “Уралмаше”.

– Учет таких магов, – вновь перехватил мое внимание Лёня, – ведет наркомат магии. Он же их распределяет по поставленным властью задачам.

Мой мозг, кипевший в последнее время вовсю, мигом вставил новые факты в уже сложившуюся картину.

– А вольный маг может стать наркомом магии?

– Хватит уже про него… – проворчал Лёня. – Я же говорил, только член трудовой магической династии.

– По-моему, несправедливо, – заметил я.

– И по-моему, – согласилась Роза.

– Это давний уклад, – отрезал Лёня. – Нечего в него лезть.

На некоторое время разговор заглох. Вернувшись к чемодану, Роза еще немного покопалась в нем и извлекла пухлый сверток в полотенце. Положив на стол, она заботливо его развернула, открывая лежащие внутри пышные многослойные булочки явно с какой-то начинкой внутри.

– Это шаники, – поймав мой взгляд, сказала она. – Мама в дорогу приготовила. Хотите?

Отказываться мы, естественно, не стали. Поднявшись, Лёня сходил за чаем – мы уже завели привычку ходить по очереди – и принес три горячих стакана. Без лишних предисловий втроем мы сгрудились за столом – Роза с одной стороны, а я и он с другой. Домашняя выпечка оказалась сочной и нереально вкусной, к тому же, в отличие от его пирожков, она была свежей.

Город уже остался позади, и в наступающей темноте за окном мелькали длинные поля, напоминая, насколько бескрайня родина.

– А экзамены сложные будут? – подув на кипяток, вдруг спросила Роза.

– Какие экзамены? – насторожился я

– Директор сказал, что ты сдавать не будешь, – прожевав, успокоил меня Лёня.

– Везет, – вздохнула она, крутя стакан в руке. – А я весь август готовилась…

– Не волнуйся, – теперь Лёня успокаивал ее, – все приглашенные в академию уже приняты.

– А смысл тогда в этих экзаменах, – я прислонился плечом к окну, – если уже приняты все?

– Чтобы отделить худших от лучших, – ответил он, подхватывая еще один шаник, – а способных от посредственных.

– Чтобы решить, кому быть грушами для битья, – проворчала Роза, – а кому нет…

И почему-то покосилась на синяк на его лице, который, хоть уже и не яркий, все еще был заметен. Мой же почти целиком сошел.

Лёня нахмурился.

– У нас в академии нет дедовщины.

– Да-да, – со скепсисом протянула она, – а синяки у брата были от усердной учебы…

Разговор снова заглох, и в купе повисла тишина, разбавляемая лишь методичным стуком колес и звяканьем чайной ложки о стенки стакана, когда Роза размешивала сахар. Когда все поели, она завернула оставшиеся шаники обратно в полотенце и убрала в чемодан. На столе остались только три стакана и ложки, посмотрев на которые Лёня вдруг спросил:

– Ты же магнетик, да?

Роза кивнула, а я напряг память. По-моему, такого термина в учебнике не было.

– Знаешь, – продолжил он, – что есть такой гипотетический артефакт, благодаря которому можно заставить летать все что угодно, а не только металл?

– Ну знаю, – отозвалась она. – Левитант. Вот только проблема: на земле их не существует.

– На земле, может быть, и нет, – с таинственным видом произнес Лёня, – но это не с земли…

Договорив, он достал уже намозоливший мне глаза бархатный мешочек и аккуратно высыпал несколько мутно-прозрачных камней на стол. Роза склонилась над ними, с интересом рассматривая.

– Можно? – она подняла глаза на Лёню.

Он кивнул. Ну да, конечно: магия вне академии запрещена, кроме той, которая интересна тебе. Вот так обычно и работают чужие “нельзя”.

Не спрашивая, что делать, Роза медленно занесла ладонь над камнями. Как и прежде, их хрустальная начинка мгновенно окрасилась синевой, а три стакана вместе с ложками легко взлетели в воздух. Только не зависли в нем, как у Лёни до этого, а плавно закружились над столом, словно по невидимым осям.

– Даже стекло и вода… – пробормотала она.

– Да, – отозвался он, увлеченно следя за движением. – Что еще можешь с этим сделать?

Вместо ответа ее распахнутая ладонь слегка качнулась над камнями, будто изображая волну. Тут же один из стаканов перевернулся, но остатки чая не выплеснулись на столешницу, а остались на месте как приклеенные, кружась вместе со стаканом и ложкой внутри. Мы с Лёней восхищенно выдохнули. Это оказалось в десятки раз круче, чем цирк, где я однажды бывал. Все фокусы там можно было объяснить – этим же чудесам не находилось разумного объяснения. Во всяком случае, в “Занимательной физике” Перельмана такого не было.

Ее ладонь снова качнулась, и весь чай, слившись в сверкающий шарик, выскочил наружу, кружась теперь рядом со стаканом. Рука опять мягко качнулась, и стакан перевернулся вновь, а шарик, плюхнувшись внутрь, как ни в чем не бывало растекся по стенкам. С еле различимым звоном три стакана с ложками опустились на стол. Да уж, если все это описать, получится “Занимательная магия”. Но я не теоретик, чтобы тратить на это время, я практик.

– Я тоже так хочу! – я потянулся к камням.

– Так у тебя не получится, – качнул головой Лёня.

Ну хоть как-нибудь! Если не пробовать, то результатов точно не будет.

– Сосредоточься, – подсказал он, когда я занес ладонь над камнями, – представь, как энергия бежит по твоим венам к кончикам пальцев и уходит в камни…

Я напрягся, мысленно представляя голубой сияющий поток внутри себя, который стрелой летит к моим пальцем, а потом с них срывается на камни. Однако ничего не выходило – камни по-прежнему напоминали мутный хрусталь, который даже и не думал светиться. Нахмурившись, я представил, как этот странный голубой поток собирается в одно огромное облако, выскакивает из моей ладони и с размаху шлепается об эти несчастные кусочки метеорита. Все предметы, как и прежде, неподвижно стояли на столе. Сосредоточившись, я вспомнил, как зимой сверкает на солнце снег, и представил, что моя рука так же засверкала синевой. Миг – и хрусталь под моей ладонью залился сочной синевой, почти ослепляюще яркой. Все три стакана, звякнув, взмыли над столом, но не закружились и не зависли в воздухе, а стремительно понеслись к потолку. Внезапно камни под моей рукой обуглись, будто их выжгло изнутри.

– Убирай руку! – вскрикнул Леня.

Я резко отдернул ладонь. Треснувшись об продырявленную пулей обшивку, стаканы рухнули вниз. Один ловко перехватила Роза, другой, чуть облившись уже остывшим чаем, Лёня, а третий со звоном треснулся о край столешницы и разлетелся на осколки. Следом раскололись на части и почерневшие камни, из которых пошел легкий дымок. Теперь они уже напоминали не хрусталь, а брошенный в топку уголь.

В следующее мгновение дверь со скрежетом разъехалась, и в купе сердито заглянул проводник.

– Вы тут что, хулиганите? – возмутился он, уставившись на осколки стакана на полу.

Лёня торопливо заверил его, что это была случайность и мы все уберем сами. Ворча что-то про безответственную молодежь, проводник ушел обратно к себе. А ведь если бы не мы, он бы провалялся связанным в тамбуре намного дольше.

– Все, – заявил Лёня, плотно притворив дверь, – никакой магии до самой академии!

Вернувшись за стол, некоторое время он задумчиво смотрел на обуглившиеся кусочки метеорита, а потом аккуратно завернул их в платок и убрал к остальным камням в бархатный мешочек. Я же озадаченно потер свою ладонь – ожога не было, но горела она так, будто я впечатал ее в раскаленный чайник.