Текст книги "Добро пожаловать в ад"

Автор книги: Майкл Корита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– Удачи тебе, Карен, – прошептал я. А потом забрался в грузовичок и поехал домой.

Глава 9

Но, видимо, в этот день мне не суждено было добраться до дома: я успел доехать только до конца длинной, извилистой подъездной дорожки, как вдруг два ослепительных луча взрезали темноту, словно консервный нож банку, и меня ослепил свет фар. Я резко ударил по тормозам. Мой пикап, споткнувшись, встал как вкопанный. Фары тут же потухли, а спустя минуту кто-то постучал мне в окно.

Зажмурившись, я посидел какое-то время, давая глазам привыкнуть к темноте. Дождавшись, когда огненные всполохи перед глазами исчезнут, я опустил стекло и, снова поморгав, увидел перед глазами хорошо знакомое лицо. Хэл Тарджент.

– Мистер Перри? Как вы?

– Устал как собака. Еду домой. Вы не собираетесь убрать свою машину с дороги, детектив?

– Нет, не собираюсь. Сказать по правде, я собираюсь попросить вас выйти из машины.

Вместо ответа я откинулся на спинку сиденья и потянулся. Усталость, смешанная с раздражением, разливалась по всему моему телу, грозя выплеснуться наружу. Честно говоря, все это до смерти мне надоело. Я намерен был покончить с этим делом раз и навсегда. Хватит с меня копов, пытающихся выведать у меня что-то, к чему я не имею и не желаю иметь никакого отношения. Только не сегодня.

– Выходите из машины, мистер Перри.

– Ни за что.

– Простите, не понял. – Он заглянул в окно, пахнув на меня запахом застарелого табачного перегара.

– Не хочу я выходить из машины, – отрезал я. – Не вижу в этом никакой необходимости. Какого дьявола, Тарджент? Что вам от меня нужно?

– Просто нужно поговорить. А это легче сделать, если вы выйдете из машины.

– Я еду домой.

Вместо ответа Тарджент облокотился о приспущенное стекло и чуть ли не по пояс втиснулся в кабину моего пикапа. Я мертвой хваткой вцепился в руль, стараясь смотреть прямо перед собой, в темноту. Мои глаза за это время уже успели достаточно привыкнуть к темноте, чтобы я смог разглядеть две патрульные полицейские машины, стоявшие поперек дорожки и преграждавшие мне дорогу.

Они не могли выследить меня, промелькнуло у меня в голове, я ведь приехал сюда, не заезжая домой, на обратном пути из Индианы. А это означало: либо они следили за домом Карен, либо просто ехали мимо, заметили мой грузовичок перед ее домом и поджидали тут, решив перехватить меня на обратном пути, когда я буду возвращаться от нее.

– Последнее, что я слышал, это что вы угодили в тюрьму в Индиане, – проговорил Тарджент. – Значит, вышли на свободу и первым делом примчались проведать вдову, так?

– Я ведь работаю на нее.

– Да, об этом я тоже слышал. Мне говорили. Забавная штука – пару дней назад в разговоре с нами вы рассказали, какая она сука, поклялись, что не видели ее несколько лет, и вот взялись выполнить ее поручение. Странно, не так ли?

– Я действительно не видел ее несколько лет. И я не называл ее сукой.

Тарджент равнодушно кивнул – мне показалось, он думает о своем.

– Конечно, конечно, – примирительно буркнул он. – Кстати, я сегодня довольно долго провисел на телефоне, беседовал с одним детективом из Индианы. С вашим приятелем Брюером. Он сказал, что тоже имел удовольствие с вами побеседовать.

– Приятный человек.

– Да? Мне, кстати, тоже так показалось. Правда, у него родились кое-какие забавные идеи по поводу вас, мистер Пери. – Теперь лицо Тарджента было так близко, что почти касалось моего. Подсветка приборного щитка делала его зеленоватым.

– Да уж, это точно, – буркнул я.

Пикап стоял на месте, но двигатель работал, а я продолжал упорно разглядывать рукоятку переключения передач. В голове у меня внезапно промелькнула шальная мысль: что, если резко рвануть ее на себя и дать по газам? Может, тогда мне удастся избавиться наконец от Тарджента? Или он так и повиснет на дверце моего пикапа, словно клещ, намертво вцепившись в него пальцами?

– Угу. Так вот, этот парень, Брюер, высказал одну свою теорию, которая на первый взгляд показалась мне довольно-таки дикой, – безмятежно продолжал Тарджент. – То есть я хочу сказать, выглядит она точь-в-точь как сценарий для какого-нибудь дерьмового телевизионного фильма. Ну да неважно. Так вот, в этом его сценарии, значит, есть два главных героя, два старых любовника, которые вновь вспомнили о былой любви – разумеется, втайне от всех. Старая любовь не забывается, верно? Чувства их вспыхнули ярким пламенем, и тут вдруг им пришла в голову сумасшедшая идея избавиться от мужа. Зачем, спросите вы? Ну, во-первых, чтобы не путался под ногами, но не только поэтому. Выяснилось, что бедняга, оказывается, набит деньгами по самое некуда. К тому же наш герой-любовник – по сценарию нашего копа из Индианы, роль главной звезды в этом фильме отводится вам – вроде как еще несколько лет назад нарисовал зуб на этого парня, мужа своей бывшей пассии, которую тот увел у него из-под носа. Как-то раз даже избил его чуть ли не полусмерти. Ну, да вернемся к нашей парочке. Итак, они решают избавиться от надоевшего мужа и выводят его из игры? Но, проклятье, оказывается, что в этом случае им достанется только половина его кубышки. А вторая половина отойдет его сынку, который, как на грех, куда-то пропал и никто не знает, где он. Как-то это неправильно, считают они. Но что, если парень вдруг тоже возьмет да и помрет ненароком? Очень удобно, верно? И вот с этого-то момента, как мне кажется, сюжет начинает развиваться слишком быстро. Только тут он из полнометражного художественного фильма превращается в обычный дерьмовый телесериал. Итак, наши герои пытаются представить все так, будто сын кончает с собой. Совершает самоубийство – даже при том, что у парня нет для этого ни единого мотива, даже при том, что он в скором времени должен унаследовать папашины миллионы. А потом – и тут наступает тот самый момент, когда любой голливудский режиссер, увидев наш фильм, просто начал бы плеваться огнем, поскольку в этом месте сценарий теряет всякую достоверность, – единственным свидетелем самоубийства парня, пасынка нашей дамочки, становится тот самый человек, которого подозревают в убийстве ее мужа! – Хмыкнув, Тарджент покачал головой. – Я имею в виду, ну не смешно ли? Главный подозреваемый в убийстве мужа, первая любовь богатой и безутешной вдовы – и он же единственный, кто собственными глазами видел, как парнишка пустил себе пулю в голову?! Бред какой-то, вам не кажется?

– А ну выметайтесь ко всем чертям из моей машины! – бросил я, и демонстративно взялся за ручку переключения передач, дав понять, что все это мне уже надоело.

– Ну-ну, потише, Перри! Чего вы так распетушились? Я-то тут при чем? Это не я так думаю, это теория того парня из Индианы!

– Отойдите от машины.

– Не спешите не спешите, Перри! Боюсь, тут вам не проехать – дорожку мы заблокировали.

Вместо ответа я снял ногу с педали тормоза, и пикап мягко покатился вперед. Тарджент, держась за ручку двери, старался не отставать. Потом я поставил ногу на педаль газа, и Тарджент благоразумно отпрыгнул в сторону, не став дожидаться, пока пикап потащит его за собой. До патрульных машин, перегородивших дорожку к дому, оставалось метров десять. Я резко вывернул руль влево, съехал с дорожки и рванул напрямик через лужайку. До того места, где не росло ничего, кроме травы, было недалеко, но вдруг откуда ни возьмись перед носом моего пикапа появились какие-то декоративные кусты. Плюнув, я проломился сквозь них, в очередной раз поздравив себя с тем, что отдал предпочтение «силверадо», а не «тойоте приус». Именно в такие моменты, как сейчас, и понимаешь, что не прогадал. От кустов, само собой, осталось одно воспоминание. Покончив с ними, я снова вывернул руль, теперь уже в обратную сторону, сделал крутой вираж и поддал газу. Мне было слышно, как покрышки моего пикапа рвут мокрую траву. Я пронесся мимо патрульных машин, уничтожил по дороге еще один куст, некстати оказавшийся на моем пути, и вновь выскочил на дорожку.

– Слава богу, у нее хватит денег на садовника, – громко сказал я, не чувствуя ни малейших угрызений совести за те разрушения, что оставил на лужайке Карен. Пулей промчавшись по дорожке, я еще раз крутанул руль и выскочил на дорогу. Позади меня взревел двигатель патрульной машины, однако фар в зеркальце заднего вида я не заметил и решил, что это чертовски здорово. В конце концов одна ночь за решеткой в неделю – более чем достаточно. По крайней мере для меня.

– Ты не забыл, что я говорил тебе насчет мульчи?[12]12
  Мульча – рыхлый защитный слой для покрытия почвы.


[Закрыть] – сварливо поинтересовался Джо. – Ты не можешь просто раскидать ее по участку, а потом разровнять эти кучи граблями. Так не пойдет, слышишь? Слой должен быть ровный и гладкий. Ну, как одеяло, соображаешь?

Я с трудом поднял голову и посмотрел на него – пот градом катился у меня по лицу. Честно сказать, я с трудом удерживался, чтобы не вытянуть его граблями по спине. Сам Джо удобно устроился на плетеном стуле в десяти метрах от меня. Завернувшись в немыслимых размеров куртку-парку, которую, следуя логике вещей, ему не было нужды выуживать из кладовки еще добрых два месяца, он с удовольствием потягивал маленькими глотками горячий кофе и придирчиво оглядывал мою работу.

– Послушай, – буркнул я, – ты и без того уже достаточно обнаглел, заставил меня горбатиться на твоем участке. И потом, эту самую мульчу ты ведь обычно разбрасываешь весной. А сейчас осень! И вообще – терпение у меня уже на исходе.

– Если бы ты знал хоть что-то о том, как следует готовить сад к зиме, ты бы этого не говорил, поскольку это все чушь. Мульчу кладут осенью. А потом еще раз, уже весной. Так что это большая разница.

Ну, конечно, огромная разница, черт бы тебя побрал! Отвернувшись от него, я помотал головой, снова схватился за грабли и принялся разравнивать проклятую мульчу. До того как Рут, жена Джо, умерла, ее садовые цветы славились по всей округе. Когда ее не стало, инициативу перехватил Джо. Не знаю, как он заставил себя это сделать, ведь раньше он даже не глядел на цветы. Поэтому неудивительно, что Джо занимался этим с несколько большим рвением, чем это требовалось по моему мнению. И вот теперь, когда его рука и плечо все еще плохо действовали, он рекрутировал меня помочь ему подготовить сад и лужайку к зиме. Я особенно не возражал – до того момента как Джо выволок на лужайку плетеный стульчик, плотно уселся и сообщил мне, что намерен исключительно руководить процессом.

– Разве ты меня не слушал? – поинтересовался я.

– Слушал. Но мне гораздо легче слушать, когда я вижу, что ты все делаешь правильно.

Я продолжал мерно размахивать граблями, разравнивая кучи мульчи, и попутно рассказывал ему о своих приключениях в Индиане. Я выложил ему все вплоть до моей стычки с Тарджентом прошлым вечером. По глазам Джо было видно, что все его мысли крутятся исключительно вокруг мульчи, однако время от времени он хмыкал, так что, возможно, кое-что из моих слов до него все-таки дошло.

– Ну вот, теперь не только копы из Индианы, но и наши, местные, ждут не дождутся возможности вздернуть меня – только уже не за одно убийство, а за два сразу, – проворчал я.

– Да… работенка тяжелая даже для такого здоровяка, как ты. За день изрядно намахаешься граблями, верно? Ну, одно убийство, это еще куда ни шло. Но два, по-моему, уже перебор, – покрутил головой Джо.

– Да. Мне почему-то показалось, что на копов это также произвело впечатление.

– А что Карен?

– Тебя интересует, удалось ли мне произвести впечатление и на нее?

– Нет, меня интересует, как она держится в такой ситуации.

– Не слишком хорошо. Но раз уж ты спросил… да, не слишком хорошо – учитывая, в какую семейку она вошла после свадьбы.

– Мне кажется или в твоем голосе действительно слышится злорадство?

– В моем? – удивился я.

– В твоем, в твоем. Знаешь, терпеть не могу сообщать печальные новости, но… Понимаешь, мне кажется, луковицы многолетников ты заглубил недостаточно.

– Так что за плохие новости?

– Я же говорил тебе – пятнадцать сантиметров минимум! – рявкнул Джо. – Ты должен засыпать их как следует, если хочешь, чтобы они пережили зиму. Сажаешь луковицы весной – сажай их поглубже. Это золотое правило каждого садовода.

– Я так и закопал их.

– Мне кажется…

Я со вздохом отставил в сторону грабли и повернулся к нему.

– Что еще за плохие новости, Джо?

Не в силах отвести глаз от грядки, уже приготовленной для посадки, Джо скривился. Потом все-таки очнулся и перевел взгляд на меня.

– Ну, тебя лично это не касается, однако ситуацию, в которой оказалась Карен, здорово осложняет.

– Объясни, что ты, черт побери, имеешь в виду, – потребовал я.

– В то же самый день, когда ты махнул в Индиану, мне позвонил Кэл Ричардс, помнишь его? Похоже, Тарджент расспрашивал его о тебе, все выпытывал, не было ли в твоем прошлом случая, чтобы ты пытался обработать какого-нибудь беднягу лезвием опасной бритвы.

Кэл Ричардс – детектив из отдела убийств – служил в департаменте полиции Кливленда. Прошлым летом нам с ним пришлось столкнуться во время одного расследования – тогда мы неплохо поработали вместе.

– Дай-ка попробую угадать… Значит, это Кэл посоветовал им надеть на меня наручники? – прищурился я.

– Нет, ну что ты – держу пари, Кэл наверняка только что вернулся из отпуска или что-то вроде этого, во всяком случае, он пребывал в благодушном настроении, поскольку посоветовал им не тратить на тебя время. А они в ответ уверили его, что, в общем-то, всерьез и не рассматривали твою кандидатуру на роль убийцы. Возможно, после того самоубийства в Индиане они передумали, однако Ричардсу они сказали именно так.

– Ладно.

– А Ричардс в свою очередь рассказал мне – ну, естественно, не преминув предварительно напугать меня относительно того, что будет, если кто пронюхает, что он выбалтывает служебную информацию, что Тарджент и его команда очень заинтересовались переговорами, которые покойный Джефферсон вел то ли со своим брокером, то ли с консультантом по финансовым вложениям, короче, с тем парнем, который давал ему советы по финансовым вопросам.

– И что?

Налетел ветерок, игриво взъерошил тонкие, седоватые волосы Джо, поднял их со лба, образовав диковинный хохолок, потом сдул ароматный парок, поднимавшийся над чашкой кофе, которую Джо сжимал в руках, и утащил его с собой куда-то в небо.

– Судя по тому, что рассказал полиции этот тип, Джефферсон пытался выяснить, сколько наличных он сможет собрать и насколько быстро. Он не удосужился объяснить, зачем ему вдруг так срочно понадобились деньги, а когда этот тип поинтересовался, грубо посоветовал ему не совать нос в его дела. Однако, похоже, Джефферсону вдруг позарез понадобилось продать кое-какие акции. И чем больше, тем лучше. И чем скорее, тем лучше.

Я нахмурился.

– Он же был известным адвокатом. Неужели он не мог воспользоваться каким-то трюком иди чьей-то помощью, чтобы скрыть свои активы – если, предположим, подозревал, что сведения о них могут выплыть в процессе какого-нибудь расследования?

Джо сделал гримасу. Нет, не одобрительную – к этому времени мы уже проработали с ним достаточно долго, чтобы я стал настоящим экспертом по части его гримас.

– Если бы он волновался насчет какой-то проверки, разве об этом уже не стало бы известно? Я имею в виду, что против него хотели возбудить дело или что-то в этом роде. Кто-то уже наверняка бы проговорился, что, мол, да, мы действительно интересовались этим типом. Вдобавок я что-то не помню, чтобы кого-то резали бритвой или жгли зажигалкой только за то, что он, предположим, пытался уйти от налогов. Господи, да все «белые воротнички»[13]13
  «Белые воротнички» (от англ. «white collar») – служащие, офисный персонал.


[Закрыть] этим грешат, разве нет?

– Ну, положим, половина преступлений как раз и совершают «белые воротнички», – проворчал я, – иначе говоря, служащие или те, кто занимает высокое общественное положение: взятки, финансовые махинации и так далее. Но, кажется, я догадываюсь, на что ты намекаешь. Тогда что ты сам об этом думаешь?

Джо пожал плечами и глотнул кофе.

– Могу с ходу назвать тебе десяток причин, почему этому типу в один прекрасный день вдруг понадобилось продать свои акции или обналичить все, что у него было на счету. Ты уже выдвинул одно предположение. У меня есть и другое: он внезапно надумал сбежать, поскольку что-то или кто-то ему угрожал. Но ведь у нас нет ни единого доказательства, что дело обстояло именно так. Тогда что остается? Что бы, например, сделал ты, будь у тебя на руках куча наличных?

Я покачался на каблуках, обвел придирчивым взглядом сад с лужайкой, словно кетчер[14]14
  Принимающий в бейсболе.


[Закрыть], выискивающий основную базу, потом перевел глаза на Джо и, кажется, догадался, куда он клонит.

– Плата. Отступные, – выпалил я. – Думаешь, кто-то шантажировал его? Вымогал у него деньги?

Джо снова пожал плечами.

– Именно это сразу пришло мне в голову – вот тебе и объяснение разговорам Джефферсона с финансовым консультантом. Но если дело действительно в этом, что ж, возможно, со смертью Джефферсона дело не закончится. Долги нужно платить, знаешь ли. Именно поэтому я и спросил тебя о Карен.

Слова Джо заставили меня задуматься. Я вспомнил нашу встречу с Карен, очевидный страх, просто-таки написанный у нее на лице. Черт возьми, она ведь нервничала, да как! Нервы у нее были как натянутая струна – мне вдруг вспомнилось, как она подпрыгнула, выронив бокал с вином.

Неужели дело в деньгах? Может, кто-то вымогает у нее деньги?

– Не стоит придавать этому слишком большое значение, – остановил меня Джо. – Это ведь всего лишь гипотеза, мое предположение, не более того. Единственная важная деталь, которую я узнал от Ричардса.

Я стряхнул ошметки мульчи с перчаток, снял их и сунул в карман. Джо встал и, воспользовавшись здоровой рукой, кое-как сложил стул, на котором сидел.

– Я думаю, неплохо бы тебе с этого дня держаться подальше от всего, что связано с этим делом, Перри.

– Слишком поздно, Джо. Но все равно, спасибо за совет.

Он еще раз напоследок скривился, глядя на цветочную грядку, и в очередной раз недовольно покачал головой. Судя по выражению его лица, результаты моего каторжного труда не привели его в восторг, но, видимо, поразмыслив, Джо решил, что с этим можно подождать до весны.

– Тебе сегодня нужно на физиотерапию?

– Нет. Только завтра.

– Ладно. Что ж, поеду-ка я, пожалуй, в офис. Нужно позвонить кое-кому из наших любимых адвокатов, поинтересоваться, нет ли у них что-нибудь новенького для нас с тобой. Иной раз этим ребятам стоит напомнить о своем существовании, иначе они и не почешутся, чтобы послать нам клиентов.

Это было как раз то, с чем Джо вполне мог бы мне помочь, поскольку это было ему по силам. Поэтому я просто стоял и ждал, проглотит ли он наживку.

– Надеюсь, ты не собираешься спрашивать их о Джефферсоне? – насупился Джо.

– Нет-нет, ничего такого, – заверил я его.

Он кивнул и побрел к дому.

– Спасибо, что помог привести в порядок двор. Удачи, Линкольн.

Я распрощался. Потом вышел на улицу, отпер дверь пикапа, вскарабкался в кабину и повернул ключ в замке зажигания.

Удачи. То же самое я сказал Карен вчера вечером. До того как уехал, оставив ее один на один с ее проблемами. Что это, неужели совпадение? Конечно, совпадение, а что же еще?

Глава 10

День тянулся медленно. Нет, работа у нас была, но ничего такого, что бы требовало каких-то особенных усилий, – словом, обычная рутина. В основном работа за компьютером, розыск скрывающихся от кредиторов, поиск нужных документов… Уже около пяти я покончил с делами, вернулся домой, переоделся и спустился в тренажерный зал.

Поработав часок с гантелями и штангой, я отправился на пробежку. Октябрь – один из моих любимых месяцев в году, может, потому, что бегать трусцой в октябре приятнее, чем в другие месяцы: воздух уже достаточно прохладный, чтобы бодрить, но еще не настолько холодный, чтобы обжигать легкие. Я бегал около получаса, пробежал через Роки-Ривер-Драйв, потом спустился вниз по склону холма, в парк, снова поднялся на мост. Там легко коснулся рукой кованой железной опоры моста, как делал всякий раз, когда пробегал по нему, в память о том дне, когда мой партнер едва не погиб в реке прямо под этим местом; своего рода «спасибо» за то, что он этого не сделал. Назад в тренажерный зал я прибежал в мокром от пота свитере и, уже почти задохнувшись, завернул за угол здания и увидел на парковке машину Эми.

Я перешел на шаг, сердце колотилось чуть ли не в горле, грудь тяжело вздымалась. Поначалу я просто обрадовался, но потом поймал себя на том, что злюсь. Последний раз, когда мы виделись, Эми тоже сердилась – ну, скажем, была слегка раздражена, – и с тех пор мы еще не разговаривали.

Должно быть, она поглядывала в зеркальце, потому что открыла дверцу машины и выпрыгнула из своей «акуры» еще до того, как я успел подойти. На ней были джинсы и длинный жилет на пуговицах поверх белого топика, как всегда, микроскопического размера и туго облегающего ее формы. Выглядела она прекрасно – впрочем, тоже как всегда.

– Привет, – бросил я. Я уже давно и с привычной ловкостью пользовался этой уловкой – произносить ничего не значащие фразы.

– Привет, – ответила она. В руке у Эми был листок бумаги. Я заметил, что она хмурится. – Похоже, я не прогадала, отказавшись съездить с тобой в Индиану, верно?

– Ты разговаривала с Джо?

– Нет.

– Тогда откуда эти сведения?

– Отсюда. – Она сунула мне листок. Это была распечатка с надписью вверху «Ассошиэйтед Пресс».[15]15
  «Ассошиэйтед Пресс» (Associated Press) – одно из крупнейших информационных агентств в США, основано в 1848 г. Влиятельная монополия.


[Закрыть] В выходных данных значилось «Моргантаун Инд.». Заголовка не было, однако уже из первой фразы было ясно, чему посвящена статья.

«Единственным свидетелем самоубийства, которое произошло в Моргантауне во вторник вечером, стал частный сыщик из Огайо, который, по слухам, как-то связан с недавно убитым отцом нынешней жертвы».

Я вскинул на нее глаза, заметил хмурое выражение ее лица.

– Где ты это взяла?

– В редакции. Статья об этом уже готовится, выйдет завтра утром.

– Что?!

Эми кивнула.

– Знаю, что ты расстроишься, но нет ни малейшего шанса, что я смогу отговорить нашего редактора опубликовать это. Особенно сейчас, когда убийство Джефферсона занимает первые полосы всех газет. Эта репортерша из Индианы, должно быть, на дружеской ноге с большинством местных копов, судя по тому количеству информации, которую ей удалось раздобыть. Проклятье! Самоубийства обычно мало кого интересуют – ну, если, конечно, самоубийца не знаменитость, не известный государственный деятель и не какая-нибудь важная шишка. Кстати, это одна из немногих тем, где мы, газетчики, стараемся проявить максимум уважения к частной жизни.

Я застонал. А потом прямо там, на парковке, поспешно пробежал глазами статью. Да, похоже, эта журналистка из Индианы действительно водит дружбу с местными копами. Там было не так уж много цитат, просто обычная в таких случаях оговорка «по словам представителей полиции», но я хорошо понимал, что источником всех этих сведений был не кто иной, как Брюер. В статье упоминалось мое имя, а также то, что меня продержали до утра в тюрьме, обвинив в том, что вел в Индиане расследование, не имея соответствующей лицензии, – но это мог сообщить любой полицейский. Зато детали, я имею в виду мои прежние отношения с Карен, история о том, как я зверски избил ее мужа и кое-что еще – все это явно было делом рук Брюера.

– Вполне возможно, он сам обратился к ней за помощью, хотел, чтобы агентство протрубило об этом на весь мир. – Я со злостью скомкал листок. – Хочет, чтобы мне стало жарковато. Проклятый сукин сын и впрямь уверен, что я замешан в этом деле.

– Какой сукин сын?

Я вздохнул и устало потер глаза.

– Да, ты же ведь ничего не знаешь обо всей этой истории. Думаю, пора тебе рассказать. Ладно, пошли.

Мы поднялись ко мне в квартиру, Эми присела на диван, а я, взяв бутылку с водой, принялся жадно пить, привалившись к стене, а попутно рассказал ей о своих приключениях. Эми слушала с неподдельным интересом, однако слишком уж спокойно, что было совсем на нее не похоже: сидела тихо, как мышка, не задала ни единого вопроса, при том, что обычно мне приходилось то и дело шикать на нее, чтобы не перебивала и дала мне договорить.

– Ты не будешь возражать, если я быстренько приму душ? – спросил я, почувствовав, что совершенно выдохся. Пот, которым пропиталась вся моя одежда, пока я качался в тренажерном зале и пока бегал, начал подсыхать, кожу неприятно пощипывало, и я просто умирал от желания помыться и переодеться.

– Давай.

Я ушел. Когда вернулся, Эми по-прежнему сидела на кушетке. Телевизор работал, но звук она приглушила, правда, на экран Эми не смотрела, предпочитая разглядывать стену.

Я двинулся было к кушетке, собираясь присесть рядом, однако даже на расстоянии почувствовал что-то вроде пульсирующего и потрескивающего защитного поля вокруг нее, и это подсказало мне, что было бы благоразумнее держаться от нее подальше. В результате я устроился на полу, подняв голову, чтобы видеть ее лицо.

– С тобой все в порядке?

Эми кивнула.

– Да. Правда, мне, наверное, следует попросить у тебя прощения, Линкольн. Тогда, во время нашего разговора, я, кажется, наговорила тебе лишнего… в общем, погорячилась. Зря я так напустилась на тебя.

– Все в порядке, Эми.

Она досадливо передернула плечами, но ничего не сказала.

– Нужно всегда говорить, что думаешь, обо всем, что у тебя на уме, – наставительно проговорил я. – Только так и можно жить, уверяю тебя.

– Даже так? Тогда почему я никогда не знаю, что на уме у тебя?

– Потому, что я пустой, легкомысленный, не очень умный человек. Короче, дурак. Потому что у меня в голове сквозняк.

Она расхохоталась.

– Хороший аргумент!

Мы немного помолчали. Я гадал, о чем думает Эми – возможно, надеется, что я возьму инициативу на себя, попытаюсь вновь вернуться к разговору, который начала она сама на парковке перед моим домом в то утро, когда я уезжал в Индиану. Но если и есть что-то, в чем я так же не силен, как в искусстве поддерживать хорошие отношения, так это умение эти самые отношения выяснять. Этакий любитель поговорить, не желающий обсуждать то, что по-настоящему важно. Ну и кто я тогда, интересно? Пустой, легкомысленный, не очень умный человек? О-хо-хо… возможно, я не так уж сильно погрешил против истины, когда это сказал.

– Похоже, последние несколько дней выдались для тебя нелегкими, – проговорила наконец Эми. Возможно, только для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Э-э-э… да. – Я опустил голову и глубоко вздохнул. – Да уж. Ко всему прочему, это были чертовски долгие для меня дни.

Эми потянулась ко мне, ее прохладные пальцы скользнули по моей шее, потом принялись осторожно разминать то место, где спинные мышцы смыкаются с шейными. Я благодарно вздохнул, потом покрутил головой, с наслаждением чувствуя, как сковывающая их свинцовая усталость постепенно уходит. Ее маленькие, изящные руки были на удивление сильными. Мне казалось, все мое тело разом вдруг куда-то исчезло, осталась только небольшая часть его – верхняя часть лопаток, та самая, которой сейчас касались ее руки. Их легкое прикосновение напоминало мне – и уже не в первый, а по крайней мере в пятисотый раз, – как отчаянно я хотел ее.

«Есть какие-нибудь идеи насчет того, что это значит, когда твоя дружба с кем-то начинает издавать такие звуки: сначала „чих-чих“, а потом „кланк-кланк“? – А то как же! Это значит, что ты у нас совсем закомплексованный. – И что тогда делать? – Перестать бояться».

Она повозилась с моей спиной еще пару минут, потом отодвинулась, но напоследок игриво царапнула коготками мою шею и только после этого убрала руку. Я шумно выдохнул, повертел головой и поднял на нее глаза.

– Спасибо.

– На здоровье. Похоже, ты здорово в этом нуждался.

– Больше, чем ты можешь себе представить.

Я уперся ладонями в пол, оттолкнулся и, одним рывком оторвавшись от него, оказался на кушетке возле нее. Эми, уютно свернувшись клубочком в углу, с интересом наблюдала за моими манипуляциями. А я, глянув на нее, внезапно задал себе вопрос: почему, когда она рядом, я всегда становлюсь таким нерешительным, почему так боюсь сделать первый шаг? Чего я жду? На первый взгляд логика моих поступков была ясна и безупречна – как показывает опыт, мое умение поддерживать романтические отношения с женщиной, как ни печально это признавать, оставляло желать лучшего. А дружба с Эми слишком много для меня значила, чтобы я рискнул ее потерять. Возможно, Грейс в чем-то права… возможно, мне действительно пора перестать бояться, что что-то может пойти не так, а стоит постараться, чтобы все стало просто замечательно? И, может быть, этот момент как раз настал.

Обуреваемый этими мыслями, я уже потянулся к ней, когда она вдруг одной фразой вернула меня с небес на землю:

– Знаешь, по-моему, мне пора перестать думать о тебе, как о мужчине, с которым у меня, возможно, что-то будет.

Ее слова застали меня врасплох – я застыл, точно пораженный громом, в несколько странной позе, наполовину согнувшись и даже слегка скособочившись. Потом резко отодвинулся от нее.

– Не понял…

– Из этого же ничего не выйдет, согласен? Да ты и сам это понимаешь. Мы же вечно кидаемся друг на друга и грыземся, точно кошка с собакой. Добрую половину того времени, что проводим вместе, мы ругаемся, хотя мы просто друзья. Слишком уж мы похожи. Выходит, мы приняли правильное решение… или ты его принял за нас обоих, а мне просто нужно смириться с этим, согласиться с тобой и постараться быть тебе благодарной. Прости меня, Линкольн. В конце концов, хорошего друга в наше время так трудно найти – и так горько потерять. И я не хочу, чтобы так случилось с нами.

До этого я не то что собирался поцеловать ее… Нет, не совсем так. Однако у меня было чувство, будто я уже настроился это сделать, и вот теперь окончательно растерялся – у меня появилось такое ощущение, будто я барахтаюсь, отчаянно пытаясь ухватить нить разговора.

– Э-э-э… тебе не за что извиняться, – невнятно промычал я.

– Я была настолько глупа, что во время нашего последнего разговора позволила своим эмоциям взять над собой верх, только и всего. Тот вопрос, что я тогда тебе задала – насчет того, были ли у тебя с кем-то продолжительные отношения за те два года, которые мы знакомы… Так вот, такой вопрос мне следовало бы почаще задавать себе самой.

– Вообще говоря, я думал…

– Проклятье! – Ее взгляд метнулся к часам.

– Что? – всполошился я.

– Я еще двадцать минут назад должна была встретиться с приятельницей – мы договорились вместе выпить кофе. А вместо этого засиделась у тебя и совершенно забыла о времени! Я ведь собиралась только заскочить к тебе ненадолго показать статью и извиниться, и все.

Она уже была на ногах и лихорадочно озиралась по сторонам, разыскивая взглядом сумочку.

– Но ведь мы же не договорили! – запротестовал я. – Нельзя же вот так прервать разговор и сделать вид, что ничего не было…