Текст книги "Добро пожаловать в ад"

Автор книги: Майкл Корита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Глава 26

В сердцах я швырнул трубку на рычаг и повернулся к Джо.

– Мы только что получили расчет.

– Чья идея? Тарджента?

– Он наверняка придет в дикий восторг. Но вообще-то это была инициатива Карен. Ей не очень пришлось по душе наше предположение, что эта сволочь, ее покойный супруг, чем-то заслужил ненависть того типа, который его прикончил.

– Не могу сказать, что так уж сильно удивлен.

– Но мы не ошиблись, Джо, он и есть тот, кто нам нужен. И мне плевать, что она не хочет даже слышать о том, что ее драгоценный муж сделал какую-то подлость. Разве сейчас это имеет какое-то значение?!

– Она любила его, Линкольн. И неважно, что он уже мертв, она не позволит марать его доброе имя, тем более тебе.

Я вместе со стулом откатился в сторону и покачал головой. Просто не верится! Сначала Карен сама втянула меня в эту историю, умоляла ей помочь и заставила-таки взяться за расследование. Несмотря на то что я сопротивлялся изо всех сил, она убедила меня взвалить на себя труд найти ее пасынка – в результате чего мне сейчас дышат в затылок полицейские из двух штатов сразу, – и в конце концов я все-таки уступил потому, что хотел ей помочь. Решил, что обязан это сделать, что это мой долг. И вот теперь она сама требует, чтобы я бросил это дело. Говорит, что мне не следует ввязываться во все это. Проклятье, можно подумать, я сам этого хотел! А где она была, когда какой-то подонок, назвавшись моим именем, нанял второго такого же подонка с выданной в Индиане лицензией частного детектива? Сидела в своем шикарном доме, дожидаясь, пока я приеду и ей помогу? Бог свидетель, я из кожи вон лез, чтобы ей помочь. И она принимала эту помощь как должное – до той минуты, когда я впервые высказал предположение, что ее покойный супруг был кто угодно, только не святой.

– Жаль, что она не успела увидеть свое сокровище в истинном свете, – проворчал я. – Я-то видел его насквозь, а уж Дорэн… Да, бедняга Дорэн, наверное, смог оценить Алекса Джефферсона во всей его красе. Не означает ли это, что на самом деле Дорэн вовсе не такое чудовище и порождение ада, как нам кажется, – просто он успел увидеть настоящее лицо Джефферсона. А Карен оказалась не способна на это.

– Зато она знала его с той стороны, с которой ни ты, ни Дорэн не могли его знать, – мудро заметил Джо.

– Ну да, со стороны фасада, разумеется, – фыркнул я. – Держу пари, она так и не узнала, каким он был на самом деле.

Джо смерил меня суровым взглядом – уже по тому, как сузились его глаза, было заметно, что он возмущен.

– По-твоему, если человек – подонок, так он подонок во всем и всегда? И ты не допускаешь, что даже в подонке рядом с дурным может быть что-то хорошее?

– При чем тут твои философские выкладки насчет каких-то там разных сторон в его характере, которые один видел, а другой нет? Он ведь отправил невинного человека в тюрьму, не забывай. По-твоему, это всего лишь проявление дурной стороны его натуры, так, что ли? То есть, послушать тебя, покойный Джефферсон был весьма достойный человек – ну, если бы не это маленькое происшествие, да?

– Послушай, не горячись. Мы ведь с тобой еще не знаем всех обстоятельств этого дела. Но мы еще и не закончили, верно?

Я не ответил.

– Кстати, у нас с тобой на сегодня назначена встреча с прокурором, который участвовал в деле Дорэна, – напомнил мне Джо. – Может, хочешь, чтобы я отменил ее? Решил оставить все Тардженту – пусть, мол, сам распутывает это дело?

– Во сколько эта встреча?

– Через полтора часа. Он несколько раз подчеркнул, что сможет выкроить для нас всего несколько минут.

Я встал.

– Тогда нам лучше поторопиться, Джо.

Прокурор округа Эштанбула, Джордж Хилльярд нисколько не походил на прокурора. Скорее его можно было принять за парня, работающего на ферме, где выращивают рождественские елки, который в летние месяцы, оставшись без дела, подрабатывает тем, что своими руками любовно мастерит мебель. Высокий, почти двухметрового роста, с телом, напоминавшим массивный, грубо обтесанный деревянный чурбан, но в котором даже самый придирчивый взгляд не смог бы обнаружить ни капли жира, с густой, окладистой бородой. Само собой разумеется, на нем был костюм, однако пиджак висел на спинке стула у него за спиной, а распущенный узел галстука съехал куда-то за ухо. Мы с Джо чинно уселись рядышком на стульях, таких низеньких, что оттуда мы взирали на Хилльярда снизу вверх, словно на восседавшего на троне монарха. Я невольно скосил глаза туда, где были ножки его стула, гадая, уж не надставил ли он их специально, чтобы добиться подобного эффекта.

– Конечно, я помню дело Дорэна, – заявил Хилльярд, после того как я в нескольких словах объяснил ему, зачем мы приехали. – Я проработал прокурором семь лет, и за это время через мои руки прошло всего лишь пять дел об убийстве. Не так уж много, чтобы забыть, верно?

– Вам уже известно, что Дорэн бежал из тюрьмы? – спросил Джо.

Хилльярд кивнул.

– Да, конечно, я об этом слышал. Естественно, никто специально не сообщал мне об этом, да и с какой стати кому-то это делать? Тем более что все, что мне было известно о мистере Дорэне, за эти годы, мягко говоря, устарело. Именно поэтому я и удивился, когда вы решили, что я смогу вам помочь.

– Могу я узнать, почему вы тогда предложили ему сделку? – поинтересовался я. – Если, как вы только что сказали, за все семь лет, что вы проработали прокурором, через ваши руки прошло всего лишь пять подобных дел, тогда, как мне кажется, было бы логичнее, если бы вы стремились все их довести до суда?

Хилльярд откинулся на спинку стула, и тот жалобно скрипнул под ним, словно готовый в любую минуту рассыпаться на куски под весом массивного тела. Насколько я мог судить с того места, где сидел, это был довольно странный на вид деревянный вращающийся стул, подлокотник его с одной стороны явно выглядел более потертым, чем другой. Интересно, может, я угадал, и Хилльярд действительно на досуге своими руками мастерит мебель? Брови прокурора сдвинулись, однако в ответ на мои слова он просто пожал плечами.

– С какой стати, черт возьми, мне к этому стремиться? – хмыкнул он. – Я предложил ему сделку, поскольку сильно подозревал, что позиции обвинения были довольно шаткие. Скорее всего, приговор был бы опротестован, адвокат подал бы апелляцию, и все такое – если бы мне вообще удалось добиться его осуждения. А сделка могла бы избавить меня от необходимости являться в суд – тем более что еще неизвестно, чем бы там все для меня закончилось, не исключено, что полным разгромом, – проворчал он.

– А почему казалось, что вам вряд ли удастся добиться осуждения Дорэна?

– Послушайте, я ведь читал документы дела, – взорвался он. – С точки зрения обвинения, улик против него хватало, однако при более пристальном изучении – я имею в виду, если бы дело все-таки попало в суд, – хороший адвокат наверняка обнаружил бы в нем немало прорех и вообще темных мест, тех самых, которые следствию, и мне в том числе, так и не удалось заполнить. Да, конечно, при обыске полиция обнаружила у Дорэна нижнее белье той девушки, однако эксперты так и не смогли отыскать на нем следы его ДНК, что оставляло возможность защите во весь голос заявить о том, что его Дорэну просто подбросили. А потом и основной свидетель обвинения, вроде бы видевший его на месте преступления, начал путаться в показаниях.

– Вы имеете в виду расхождения в показаниях, которые он дал копам в ночь убийства, когда его допрашивали на месте преступления, и потом, уже на следующий день, когда они с отцом приехали в участок?

Хилльярд покачал головой – медленно и неторопливо, в точности как медведь.

– Нет. Это, конечно, само по себе было достаточно плохо, но потом он еще вдобавок послал мне письмо – помнится, это было в самом начале осени, – в котором говорил, что отказывается давать показания в суде. Пообещал, что сошлется на Пятую поправку[26]26
  Пятая поправка к Конституции США защищает подсудимых от опасности двойного наказания (когда за одно и то же преступление подсудимый более одного раза предстает перед судом одной и той же инстанции) и от обязанности свидетельствовать против самих себя при рассмотрении уголовных дел, а также охраняет права подсудимых на «надлежащую правовую процедуру».


[Закрыть] или попросту заявит, что не помнит ни черта из событий той ночи. Или вообще откажется пойти в суд, и нам придется послать кого-то притащить его туда силой.

– И что? Это не заставило вас насторожиться? Заподозрить, что все его показания с самого начала высосаны из пальца?

Хилльярд скривил губы.

– Естественно, я удивился. А как же иначе? Но следствие по делу уже шло полным ходом, к этому времени полицейским удалось найти белье той бедняжки, а у Дорэна по-прежнему не было алиби. А этот Дорэн, ко всему прочему, похоже, был тот еще головорез. Так что я только рад был возможности надолго упрятать его за решетку. И ничуть не раскаиваюсь, что сделал это, – с вызовом добавил он.

– Даже при том, что он, возможно, этого не делал?

– Как не делал? Не убивал? – удивился Хилльярд. – Послушайте, но ведь если бы он не убивал ту девушку, с чего бы ему было соглашаться на сделку, верно? И потом… Послушайте, я ведь не первый, знаете ли, кому пришла в голову идея со сделкой. Сам-то я считал, что дело будет рассматриваться в суде, и лихорадочно готовился к процессу – хоть и чувствовал себя достаточно паршиво, так как понимал, что позиции у обвинения шаткие и шансов у меня маловато. А потом вдруг адвокат Дорэна – ну, тот, которого ему назначил суд, – вдруг ни с того ни с сего начал ужом виться вокруг меня, зачастил в мой офис, стал наведываться чуть ли не каждый день: толковал о своей новой концепции, в которой фигурировало непредумышленное убийство, совершенное вследствие неосторожности, в результате так называемого аутоэротического или консенсуального удушения, твердил, что его подзащитный, мол, убил девушку случайно, сваливал все на наркотики и прочую дрянь, которую обнаружили у него в крови. Я даже поинтересовался у него, собирается ли он выбрать именно такую линию защиты, а он в ответ вдруг сказал, что да, возможно, но почему бы нам в таком случае не обойтись и вовсе без суда? Промямлил, что ему, вероятно, удастся уговорить своего клиента согласиться на сделку, если я, в свою очередь, соглашусь на формулировку «убийство по неосторожности». Господи, да для меня тогда его слова были просто как манна небесная!

Я бросил взгляд на Джо, он незаметно кивнул мне в ответ. Другого подтверждения нам и не требовалось. Итак, сделку предложил собственный адвокат Дорэна, назначенный ему судом, и это означало, что дело, в котором – как только что признал сам Хилльярд – осталось немало зияющих прорех, так и не дошло до суда, таким образом, избежав дотошного изучения, возможного возврата на доследование, а главное – внимания прессы. И теперь этот самый адвокат процветает на фирме, принадлежащей Алексу Джефферсону.

– А адвокату Дорэна было известно о письме, которое прислал вам Мэтт Джефферсон? – осторожно спросил Джо.

– Нет. Но этого и не требовалось. Я имею в виду, мы в любом случае могли вызвать парня в суд, отправив ему повестку, и заставить его явиться туда. К счастью, мне не потребовалось уговаривать его дать показания – он ведь был единственным свидетелем, так что без его показаний мы бы не обошлись. Но я рад, что ему не пришлось этого делать, не думаю, чтобы тут все прошло гладко.

– Насколько нам известно, когда Мэтт Джефферсон на следующий день после убийства сообщил, что хочет изменить показания, он приехал в участок вместе с отцом.

– Да, я это помню.

– Что вы тогда подумали?

– Что отец пытается защитить сына, – пожал плечами Хилльярд, – только и всего. У меня не было проблем с отцом – если не считать его попытки повлиять на семью жертвы.

– Простите?

– Ну, он постарался убедить всю ее семью, что он помогает расследованию. В те годы винокурня принадлежала Фентону Бруксу – теперь-то он уже умер, но денег у него было побольше, чем в Форт-Ноксе[27]27
  Форт-Нокс – хранилище государственного золотого запаса США; находится почти в центре военного городка Форт-Нокс в 30 милях к юго-востоку от Луисвилля, штат Кентукки.


[Закрыть], – а Джефферсон-старший был одним из его адвокатов. Так что, думаю, Джефферсону удалось убедить Фентона Брукса, что было бы неплохо поговорить с семьей убитой девушки, прощупать почву, может, удастся добиться, чтобы члены семьи оказывали органам правосудия всяческое содействие. Даже привлек к расследованию кого-то из своих знакомых из числа частных детективов, кажется, бывшего копа из Кливленда. Брукс, между нами говоря, чувствовал угрызения совести – ведь, что ни говори, девчонку-то убили в его частных владениях, прямо во время его собственной вечеринки. Я разговаривал с ним в то время, пытался его убедить, что вмешательство постороннего, пусть даже частного детектива, только помешает полицейскому расследованию, что это может скомпрометировать его, ведь как-никак основным свидетелем по делу выступает сын его же собственного адвоката. Он извинился, но не согласился с этим. Объяснил, что его уговорил Джефферсон, убедил, что это, мол, его моральный долг.

– А вам известно, – вмешался я, – что Алекса Джефферсона недавно нашли убитым?

Хилльярд поскреб пятерней бороду, пытливо изучая выражение моего лица, потом снова откинулся на спинку стула, издавшего протяжный жалобный стон, словно дерево под натиском бури.

– Да, мне это известно. Вы подозреваете, что это может быть как-то связано с делом Дорэна?

– Дорэн бежал из тюрьмы – и Джефферсон мертв, мистер Хилльярд. Выводы делайте сами.

– Выходит, Джефферсон был у них в доме? С одним из своих детективов? – вмешался Джо.

– Да, – кивнул Хилльярд.

– Любопытно.

– Почему? – удивился прокурор.

– Ну, вспомните, Дорэн ведь с самого начала твердил, что трусики девушки ему кто-то подбросил, и, кстати, никаких следов его собственной ДНК на них ведь так и не нашли, верно? Предположим, вы хотите отыскать какую-нибудь улику, которую могли бы ему подбросить, причем улику, которая со всей очевидностью указывала бы на него, куда бы вы за ней пошли?

Хилльярд молчал. Вместо него ответил я:

– Разумеется, в дом, где она жила.

Глава 27

Джерри и Энн Хит обитали в современном фермерском доме в самом конце тихого глухого переулка Женевы. На лужайке перед домом высился флагшток, а на подъездной дорожке перед гаражом, рассчитанным на две машины, был припаркован огромный черный внедорожник F-350. Когда мы с Джо, остановившись подле него, вышли из машины, Джерри Хит был занят тем, что сгребал граблями опавшие листья. Завидев гостей, он окинул нас пристальным взглядом, но не спешил бросить свое занятие. Только покончив с участком между дорожкой и кучей листьев, которую он уже успел сгрести, хозяин не спеша повернулся, зашел в гараж и повесил грабли на вбитые в стену колышки. Это был высокий мужчина, довольно широкий в плечах, с седой гривой волос, которые спадали ему на шею, и такими же седыми усами, загибавшимися к подбородку. На нем была простая фланелевая рабочая рубашка, оливкового цвета комбинезон и грубые ботинки. Мы с Джо, выбравшись из пикапа, стояли на дорожке в ожидании, когда он нас заметит, но мистер Хит молча прошел мимо, будто нас тут и не было, скрылся за дверью гаража, повесил на место грабли и стащил с рук перчатки. Потом вышел из гаража и только тут соизволил обратить на нас внимание.

– Вы кто, детективы?

Мы предварительно позвонили ему из офиса Джорджа Хилльярда.

– Да, сэр. Меня зовут Джо Притчард, – представился Джо. – Это я разговаривал с вами по телефону.

– Угу. Что ж, пошли в дом. Мать уже ждет. Она будет рада потолковать с вами.

Как-то сразу стало понятно, что он говорит о своей жене, и в этом обращении «мать» не было ничего унизительного для нее, скорее наоборот, какой-то оттенок патриархальности. Он провел нас через гараж, миновав длинные ряды полок, на которых были аккуратно разложены инструменты, а позади них притулился старенький, но безукоризненно чистый «бьюик», и мы попали в дом. Но, прежде чем войти, Джерри остановился и аккуратно вытер ноги о лежащий возле дверей коврик, мы с Джо, переглянувшись, последовали его примеру. В доме стоял аромат сухих цветочных лепестков, на стенах повсюду были развешаны самодельные плетеные корзинки. Мы прошли через прихожую, миновали кухню и оказались в гостиной. Симпатичная светловолосая женщина, повернувшись к нам спиной, мыла окна, тщательно протирая их чистой тряпкой, и была так поглощена своим делом, что даже не заметила, как мы вошли.

– Слышь, Энн, те самые детективы приехали.

Обернувшись, Энн Хит приветливо улыбнулась нам, сунула тряпку в пластиковый тазик, стоявший у нее ног, и направилась к нам через всю комнату, протягивая руку для рукопожатия. Руки у нее оказались на удивление сильными, возле углов глаз лучиками расходились морщинки, как у человека, любящего посмеяться.

Мы с Джо устроились на одном диване, а супруги – на другом, напротив. Я украдкой огляделся по сторонам: мебель была немного потертой, но удобной и безукоризненно чистой, то же можно было сказать и обо всем доме. Все вокруг говорило не о достатке, а скорее о любви и заботе.

Разговор начал Джо – наверное, потому, что ему уже пришлось перед этим беседовать с Джерри Хитом по телефону. Прежде всего он объяснил, что дело Энди Дорэна заинтересовало нас только потому, что каким-то образом связано с другим расследованием, которое мы ведем в настоящее время. И еще раз повторил, что это не имеет никакого отношение к смерти их дочери.

– Просто есть люди, которые нас интересуют, – добавил он. – Я имею в виду тех, кто пять лет назад вел расследование. Конечно, я понимаю, что для вас обоих тяжело об этом вспоминать, но если бы вы смогли вспомнить хоть что-то об этих людях…

– Знаете, нам так хотелось, чтобы она поехала учиться в колледж, – вдруг с дрожащей улыбкой на губах проговорила Энн Хит. – Выпускные отметки у нее были очень хорошие, ее бы наверняка взяли. Конечно, с деньгами какое-то время было бы трудновато, но так ведь всегда бывает, когда дети учатся в колледже, верно? И потом, нам с Джерри удалось кое-что скопить. Но она отказалась. Говорила, что даже думать не хочет о том, чтобы снова сесть за парту – во всяком случае, не сразу. Ну, мы и согласились, решили, пусть девочка пропустит год-другой, передохнет малость от учебы, поработает, скопит немножко деньжат, глядишь, и снова пойдет учиться.

Все это адресовалось в основном Джо, но я был даже немного рад этому. Джо обладал тем, чего никогда не было у меня, – умением слушать. Ему сотни раз доводилось бывать в таких ситуациях, как сейчас, выслушивать родственников жертв, он умел успокаивать их и при этом без каких-то драматических жестов и прочего. Я имею в виду, что он вовсе не держал никого из них за руку, не проливал слез сочувствия и не гладил их по головке. Нет, это было что-то врожденное, Богом данный талант, то, чему нельзя научиться, потому что он либо есть, либо его нет. Джо просто молча смотрел им в глаза, и они чувствовали, что он все понимает.

– Мне очень жаль, что у нее так и не оказалось этой возможности, – произнес он на этот раз.

И Энн Хит снова улыбнулась ему и кивнула.

– Спасибо вам. Мне кажется, у нее бы все получилось замечательно. Но Господь предпочел забрать ее к себе, и мы смирились с этим. Нам пришлось каждый день уговаривать себя, но со временем мы смирились.

Я осторожно посмотрел на Энн Хит, потом незаметно окинул взглядом дом и попытался представить себе девушку двадцати с небольшим лет, которая когда-то здесь жила: как они растили ее с любовью и заботой, как воспитывали и лелеяли ее, как она жила тут, в уюте и чистоте, и мне показалось, я смог понять, как постепенно в ее душе вспыхнула и стала тлеть искорка бунтарства, как она стала разгораться, как этот юношеский бунт толкнул ее искать встреч с парнями намного старше ее, вроде Энди Дорэна, и даже не потому, что этот задира так уж ей нравился, а просто из желания ничего не упустить и все испытать – все, что имеет хоть какое-то значение в глазах ее сверстников. Собственно говоря, если мы с Джо были правы, свидания с Дорэном не так уж много значили для нее. Во всяком случае, намного меньше, чем думали ее родители. И уж, конечно, меньше, чем считала полиция.

Джерри Хит опустил руку на колено жены.

– А кто он, о ком вы хотели нас спросить? – поинтересовался он.

– Нам сказали, был один адвокат, который в то время приезжал к вам, – вступил в разговор я. – По имени Алекс Джефферсон.

Джерри с Энн дружно закивали.

– Да, он приезжал к нам. С Фентоном Бруксом, – подтвердила Энн. – Они привезли цветы, и мистер Брукс был очень добр к нам. Сказал, что ужасно переживает из-за того, что случилось, ведь ту вечеринку – ту, после которой убили нашу девочку, – устраивал он для своих друзей. Пообещал, что сделает все, чтобы помочь следствию, ни перед чем, сказал, не остановится!

– Ну да, а этот самый Джефферсон даже привез с собой детектива, – добавил Джерри. – Ну, сами понимаете, чтобы тот подсобил малость полиции. И чтобы мы с матерью были в курсе того, что происходит. Это адвокат сам нам так объяснил.

– Чтобы он подсобил полиции, – повторил я. – А вы случайно не помните, как звали того детектива?

– А как же! Конечно, помню. Роберт Уокер. Бывший полицейский из Кливленда. Вроде он на пенсию уже вышел, да стал детективом. А может, и не на пенсию, он ведь был еще нестарый. Только в полиции он уже точно не работал.

Я бросил взгляд на Джо.

– Знаешь такого – Роберта Уокера?

– Нет.

– Вот и я не знаю. Мистер Хит, а как он выглядел, я имею в виду – этот человек? Прикидываю про себя, кто бы это мог быть. Видите ли, мы с Джо тоже когда-то служили в полиции Кливленда. Значит, должны его знать.

Джерри Хит, нахмурившись, обернулся к жене.

– На вид, наверное, лет сорока, верно? Что скажешь, мать?

– Или чуть моложе. Он итальянец… во всяком случае, сильно смахивает на итальянца. Тихий такой, немногословный. Просто слушал да что-то записывал себе в блокнот.

– Значит, итальянец по фамилии Уокер, – пробормотал Джо, искоса глянув на меня и слегка приподняв при этом одну бровь.

– А могу я узнать… вы не помните, этот Уокер не заходил в комнату вашей дочери? Мог он на какое-то время оставаться там один? – спросил я.

Лицо Джерри Хита посуровело и стало похоже на маску. Вместо него мне ответила его жена:

– Да, конечно. Полиция уже обыскала ее, но он сказал, что хочет сам взглянуть, убедиться своими глазами, что они сделали все, как надо, и ничего не упустили. Сказал, мол, хочет знать, на что они обратили внимание, сделали ли они снимки и эту самую… как это у вас называется? Инвентарная опись, что ли. Сказал, что хочет быть уверен, что все сделано, как положено. Мне показалось, он здорово разбирается в таких вещах, – уважительно добавила она.

– Он оставался в комнате вашей дочери один?

– Да. Мистер Джефферсон сказал, что ему не хочется заставлять нас снова проходить через все это, ведь это так тяжело для нас – снова подниматься к ней наверх и смотреть на все… – простодушно объяснила она.

– А почему вы об этом спрашиваете? – вмешался вдруг Джерри Хит. – Ну, оставался ли он там один и все такое?

– Просто пытаемся представить себе, как все было, – примирительно проговорил Джо.

Тут зазвонил телефон. Джерри Хит вскочил на ноги, вышел на кухню и снял трубку. О чем шла речь, мы не поняли – Джо говорил негромко. Разговор длился всего несколько минут. Все это время мы с Джо, оставшись в гостиной вместе с его женой, молча ждали, когда он вернется. Однако, когда Джерри появился на пороге комнаты, я моментально сообразил, что разговор был не совсем обычным – лицо Джерри потемнело от гнева.

– А ну вон из моего дома! Даю вам десять секунд, чтобы оторвать свои задницы от стула, – и чтобы духу вашего тут не было! Ясно? – рявкнул он.

– Простите?.. – растерялся Джо.

– Это Джордж Хилльярд звонил. Прокурор то есть. Сказал, что только что повесил трубку, после того как позвонил в Кливленд, в тамошнюю полицию. А звонил он туда навести справки – между прочим, о вас, парни. Так вот, знаете, что им там сказали? Что вы работаете не на полицию и не на клиента и что полиция даже не давала вам разрешения вести расследование! – Потом, расправившись с Джо, он повернулся ко мне, смерил меня испепеляющим взглядом, после чего ткнул в мою сторону заскорузлым мозолистым пальцем. – А про тебя они сказали, что расследуют убийство и ты у них самый главный подозреваемый, во как!

– Что?! – Энн Хит вскочила, как подброшенная пружиной.

– Кто-то убил того адвоката, что приезжал сюда и пытался нам помочь. Того самого, о ком они расспрашивали, мистера Джефферсона. В полиции говорят, этот парень пытается использовать то, что случилось с Моникой, чтобы сбить их со следа. Использовать нашу дочь, чтобы заморочить голову копам и прикрыть свою собственную задницу!

– Это не так, – вмешался я. – Мы просто пытаемся выяснить, что на самом деле случилось с вашей дочерью, мистер Хит. Мы думаем, что Энди Дорэн…

– Слушайте, мистер, я сейчас открою вот эту дверь, и вы лучше уматывайте отсюда, да поторапливайтесь, ясно вам?! Потому как если вы не сделаете этого, то я собственными руками вышвырну вас за порог! А теперь проваливайте, слышите?!

Когда за нами захлопнулась дверь, Энн Хит плакала.