Текст книги "Добро пожаловать в ад"

Автор книги: Майкл Корита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

Глава 46

Прошло несколько недель. За все это время нам больше так и не представился случай поговорить, зато видел я ее довольно часто. В конце концов я просто выдернул вилку телевизора из розетки – признаться, я просто устал щелкать пультом всякий раз, как на экране появлялось ее лицо, мне осточертело слушать, как комментатор прохаживается насчет того, что натворил ее муж, или в очередной раз пересказывает печальную историю Энди Дорэна.

Вскоре газеты сообщили, что она уехала из города, переехала поближе к семье. А спустя две недели, после того как были убиты Дорэн и Пол Брукс, я увидел, как рабочие из транспортной конторы выносят мебель из ее дома и грузят в фургон. Приглядывать за домом было поручено какому-то агентству по торговле недвижимостью, но, по слухам, они благоразумно выждали пару месяцев, прежде чем решились выставить его на продажу. Конечно, их можно было понять: трудновато продать особняк, на лужайке перед которым телевизионщики разбили свой палаточный городок.

Иной раз я подумывал ей позвонить. Например, в тот день, когда арестовали Кола Гамильтона, предъявив ему обвинение в преступном сговоре. Или когда в принадлежавшем Томми Гальончи микроавтобусе были обнаружены следы крови Алекса Джефферсона. Нет, конечно, Гальончи предусмотрительно вымыл его, не пожалев ни воды, ни моющих средств, но кровь – странная, предательская штука, она имеет свойство просачиваться всюду, таиться в совершенно незаметных глазу трещинах и щелях, а стоит тебе только успокоиться, убедить себя, что ты от нее избавился, отмылся, наконец, добела, как вдруг – бац! – она снова появляется на свет, когда ты меньше всего этого ждешь.

Но я так и не позвонил. Что я мог ей сказать? А когда не можешь найти нужных слов, для чего звонить? Возможно, позвоню ей на Рождество. Или пошлю поздравительную открытку. А вдруг она мне сама позвонит.

А может, нам просто больше нечего сказать друг другу.

* * *

Средства массовой информации были неутомимы. Вот уж кому явно было что сказать. Они не оставляли меня в покое ни днем ни ночью. Мне пришлось сначала сменить номер домашнего телефона, хоть он и не числился ни в одном справочнике, потом номер сотового. Самые настырные или наименее совестливые взяли привычку поджидать меня на парковке перед домом, но и этой своре ничего от меня не перепало. Ни одному из них. Никаких комментариев, упорно талдычил я. Но это их не смутило. Мое участие в этом деле бесконечно муссировалось во всех газетах, мои отношения с Карен даже стали темой одного из самых популярных утренних новостных шоу, уделившем им целых пятнадцать минут, а выданный ордер на арест по подозрению в убийстве, где значилось мое имя – при том, что обвинение мне так никогда и не было предъявлено, – вызвал целый шквал комментариев в прессе. В конце концов мой адвокат не выдержал и предложил подать иск на Тарджента и полицейское управление Кливленда, обвинив их в незаконном аресте, и потребовать возмещения морального ущерба, но я послал его подальше. Сказал, чтобы больше не звонил мне с такой чепухой. А если мне понадобятся его услуги, то я знаю, где его найти.

Поскольку я решительно отказывался брать телефонную трубку, репортеры пошли на хитрость: принялись бомбардировать меня письмами, осаждая просьбами дать интервью. В один прекрасный день, разбирая очередную груду писем, от которых трещал мой почтовый ящик, я обнаружил открытку с почтовым штемпелем Индианы. На открытке красовался деревянный мост со сквозными фермами и крытым верхом в окружении по-осеннему багряных деревьев. Хмыкнув, я перевернул открытку обратной стороной и прочитал коротенькую записку:

Мистер Перри!

Похоже, я ошибся насчет вас. Готов признать это. Пожалуйста, примите мои извинения. А также прошу больше никогда не приезжать в мой округ.

С наилучшими пожеланиями,

лейтенант Роджер Брюер

Снова перевернув открытку, я прикрыл ладонью мост, так что теперь остались видны одни деревья. Глядя на них, я без труда представил тихий осенний пруд в окружении таких же деревьев, беседку у самой воды, а чуть дальше бесчисленные ряды плодовых деревьев яблоневого питомника. Наверное, листья сейчас уже совсем облетели, и деревья стоят иззябшие, жалобно протягивая к холодной воде голые ветви, похожие на старческие узловатые руки.

В Индиану меня погнало желание заработать деньги. Во всяком случае, свое решение отправиться туда я объяснил Джо и Эми именно так. Ну, может, не только ради денег, конечно, а еще и потому, что стремился помочь Карен. Благородный поступок, скажете вы. Да, а почему бы и нет? Конечно, я хотел помочь. В те минуты, когда благородство меня оставляло, я бы мог, естественно, плюнуть и оставить все, как есть. Но только не теперь. Не сейчас, когда Карен уехала, а Мэтт Джефферсон и Энди Дорэн мертвы.

Однако отправиться в Индиану меня повлекло в первую очередь стремление узнать наконец, что за скелет прячется в семейном шкафу Джефферсонов. Я хотел разгадать эту тайну до того, как она станет известна Карен. Хотел выяснить, почему все-таки единственный сын Алекса Джефферсона решил порвать все отношения с отцом, что за зло почувствовал он под личиной добропорядочного адвоката, если счел нужным навсегда вычеркнуть отца из жизни. Мэтт Джефферсон расскажет мне об этом, и у меня появится возможность объяснить Карен, за какого ублюдка она вышла замуж. Я стану тем единственным человеком, кто сможет открыть ей глаза, показать, каково истинное лицо человека, которого она предпочла мне. Что мной двигало? Стремление подтвердить правильность или беспристрастность своего мнения? Возможно. Желание самоутвердиться? Да, уже теплее. Месть? Думаю, это вернее всего.

Я хотел, чтобы Мэтт Джефферсон рассказал мне о том, что же такого в свое время сделал его отец, что навсегда оттолкнуло его от него. Теперь, когда оба они, отец и сын, были уже мертвы, я мучительно жалел, что не могу рассказать парнишке о том, что хорошего и правильного сделал его отец. Каких-нибудь десять секунд – и он бы узнал, что его отец не был таким чудовищем, которым он его считал.

Я отыскал магнит и прикрепил открытку к дверце холодильника. Разве не это полагается делать, когда не хочешь о чем-то забыть?

* * *

Офис простоял закрытым целые три недели – и все это время, скрываясь от вконец распоясавшихся газетчиков, я отсиживался в квартире Эми. Будучи членом той же самой зловредной шайки, Эми хорошо изучила их повадки и стала самым настоящим экспертом по части умения избегать их назойливого внимания к своей особе. Поскольку я попросту исчез, моим клиентам ничего не оставалось делать, кроме как осаждать голосовыми сообщениями, в которых они в один голос сетовали на мое отсутствие. На третью неделю, после того как я запер офис и «перешел на нелегальное положение», приехал Джо – по его собственным словам, для того, чтобы я бросил валять дурака и вернулся к работе.

– Просидишь вот так, взаперти, отрезанным от всего остального мира еще неделю, и тебе конец, можешь поставить крест на своем агентстве, – предупредил он. – Когда клиент знает, что может обратиться со своим делом к кому-то еще, лучше сидеть в офисе, не то растеряешь клиентов.

Я кивнул.

– В общем-то, ты прав. Но это были чертовски тяжелые две недели, поверь мне, Джо. Я просто был не в состоянии работать. Впрочем, ты ведь и сам это знаешь?

– Знаю, – кивнул он. – А теперь сам говорю тебе – пора браться за работу.

Он стоял посреди моей гостиной, поправляя указательным пальцем абажур торшера, который, по его мнению, висел криво. На меня он почему-то старался не смотреть.

– Пора браться за работу, – повторил я, поглядывая на него. – Что ж, думаю, ты прав. Тебе ведь тоже не терпится, верно?

Он наконец оставил абажур в покое.

– Нет. Боюсь, что нет.

Я уставился на него во все глаза. Лицо у Джо было грустное, но глаза выражали твердую решимость. Он отошел от торшера, глянул на меня и принялся расхаживать из угла в угол.

– Я решил пока отойти от дел. Взять отпуск до весны. Уеду из города, отыщу какое-нибудь тихое местечко поближе к солнцу и пережду там зиму. Сдается мне, еще одну зиму в этом городе я попросту не переживу. Во всяком случае, сейчас. Кстати, ты знаешь, что я никогда не уезжал из Кливленда на зиму? Ты вообще-то можешь в это поверить? Раньше мы всегда ездили куда-то вместе с Рут, но только осенью или летом. Ну, может быть, иногда еще весной. Но зиму я всегда торчал тут, и, черт побери, мне нужна передышка, Линкольн. Подумываю о том, чтобы махнуть во Флориду или, может быть, даже в Техас, в общем, куда-нибудь поближе к Заливу.[34]34
  Имеется в виду северная часть побережья Мексиканского залива.


[Закрыть]

Я онемел. Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем у меня нашлось, что на это ответить. Когда же речь наконец снова вернулась ко мне, я смог сказать только: «Ладно».

Джо наконец перестал расхаживать по комнате. Мельком глянув в мою сторону, он уселся на стул напротив меня, рассеянно провел рукой по волосам, потер подбородок и принялся внимательно изучать ковер.

– Понимаешь, Линкольн, мне действительно нужна передышка. Не знаю, сколько точно времени это займет, зато точно знаю, что мне необходимо выбраться отсюда хоть ненадолго. Ты ведь справишься без меня?

– Да, конечно, – растерянно кивнул я. – Хотя, держу пари, придется попотеть, так что я, как ты сам понимаешь, не в восторге.

Джо фыркнул.

– Проклятье! Послушай, да ведь большинство парней, кто этим занимается, не могут позволить себе роскоши работать в паре с кем-то вроде меня – в отличие от тебя, между прочим! А тебе видишь как повезло! Так что теперь можешь благодарить судьбу, что у тебя такая возможность была.

Мне все-таки удалось выдавить из себя улыбку.

– Ладно-ладно, Джо, согласен. Поезжай, куда хочешь, только не пропадай, хорошо? Придет весна, появится солнышко, и у нас тут тоже потеплеет, вот увидишь. А когда это случится, надеюсь, ты уже снова двинешься на север – в обратном направлении.

– Обязательно.

Джо уехал в первое воскресенье декабря. Его раненой руке за последнее время стало заметно лучше, однако сложить вещи в машину без посторонней помощи ему пока было трудновато, поэтому я приехал к нему и принялся складывать чемоданы и сумки в «таурус», стараясь уложить их поудобнее, пока Джо, неотступно ходивший за мной по пятам, ворчливо давал мне свои указания. В конце концов, осатанев от его придирок, я запихнул в машину последнюю сумку с его барахлом и отошел. Джо, окинув машину критическим взглядом, сунул мне ключи от своего дома.

– Не забывай поливать растения, – брюзгливо напомнил он. – И запомни – никаких вечеринок!

– Ладно.

Из дома вышла Эми и, увидев нас возле машины, направилась к нам. Дул резкий ветер, а обложившие небо свинцово-серые тяжелые облака обещали снег. Все метеосводки предвещали, что нас ожидает сильный снегопад. Джо застегнул «молнию» на куртке и улыбнулся нам.

– Еще каких-нибудь пара часов – и я вылезу из куртки, натяну рубашку-поло, буду полеживать возле бассейна и наслаждаться жизнью.

– Молодец! – кивнул я. – Промолчать об этом ты, конечно, не мог. Обожаешь сыпать соль на рану!

Какое-то время мы все трое молчали. Потом я встряхнулся.

– Звони, Джо. В общем, не пропадай, ладно?

– Обязательно.

Он протянул мне руку. Я пожал ее. Потом он отвернулся и забрался в машину. К тому времени как он доберется до Теннесси, количество километров, которые успел пробежать его «таурус», наверняка удвоится. Джо завел машину, я постучал по капоту, потом отошел в сторону и помахал ему рукой. Джо махнул в ответ, выехал на дорожку и свернул вниз по Четфилду в направлении Западной 150, где был выезд на скоростную автостраду между штатами. Я смотрел ему вслед – и вдруг словно бы ниоткуда в моей голове прозвучал голос Энди Дорэна: «Все, что мне нужно было, это пережить зиму. Просто продержаться до весны».

Эми придвинулась ко мне поближе и обняла рукой за талию.

– Мне будет его не хватать, – прошептала она.

– Мне тоже.

Она порывисто обняла меня. Потом отодвинулась в сторону.

– Ну, думаю, нет никакого смысла весь день грустить по этому поводу, – бодро сказала она. – Между прочим, у меня есть кое-какие планы. И я на тебя рассчитываю.

– Да, помню, – кивнул я. – Играют «Browns», верно? Обязательно посмотрим.

– А вот и нет – пора готовиться к Рождеству! – объявила она. – Я собиралась украсить свою квартиру, а гирлянды, между прочим, сами не придут, у них ножек нет.

Я в ужасе воззрился на нее. Потом с тоской глянул в сторону Четфилда.

– Как ты думаешь, если я разовью приличную скорость, может, я еще успею его догнать?

Мы рассмеялись. Потом заперли дом Джо, забрались в пикап и поехали домой. В воздухе уже кружили редкие снежинки, они опускались на ветровое стекло и пару секунд сверкали на нем, пока тепло, исходившее от него, не превращало их в капельки воды. Я включил радио и снова поймал прогноз погоды: комментатор обещал, что к ночи уровень выпавшего снега составит не меньше шести дюймов. А Джо, наверное, тоже придется пробиваться через снегопад, но только направляясь на юг. Что ж, я рад за него. А мы с Эми останемся здесь вдвоем и будем вместе всю зиму – и это тоже было здорово. Снег ведь в конце концов растает. Куда ж он денется, верно?

От автора

Пользуясь случаем, хочу поблагодарить:

Питера Вулвертона и Дэвида Хэйла Смита за их неизменное стремление и потрясающий талант сохранять спокойствие и выдержку и оставаться терпеливыми и доброжелательными, когда я читал им самые неудачные из своих набросков. Я в глубоком долгу перед ними обоими.

Никто вместе со мной не барахтался в таком количестве черновиков, набросков и ошибок, сколько выпало на долю Боба Хэммела – держу пари, ему пришлось прочесть о Линкольне Перри вдесятеро больше страниц, чем впоследствии было напечатано. Спасибо тебе, Боб.

Лауру Лэйн и Джину Эшер за те продуманные, взвешенные, крайне полезные и невероятно колоритные советы, которые они мне давали. Одна из этих дам залила вином рукопись моего романа, вторая вообще уснула, уронив на нее голову, однако я по-прежнему считаю их помощь неоценимой.

Выражаю также свою глубочайшую благодарность сотрудникам издательств St. Martin’s Press и Thomas Dunn Books за оказанные мне помощь и поддержку в работе над романом – Томасу Данну, Энди Мартину, Кэти Гиллиган, Рэйчел Экстром, Мэттью Ширу и всем остальным членам команды.

Кроме этого смело могу утверждать, что знакомство со многими владельцами и служащими книжных магазинов доставило мне глубочайшее и ни с чем не сравнимое удовольствие – все они всегда встречали меня как радушные хозяева и, как мне показалось, искренне любили свою работу. Спасибо им за ту поддержку, которую они так щедро мне оказывали.

Я смог писать только потому, что мысль о литературных трудах других моих коллег по перу вдохновляла и поддерживала меня в течение многих лет. Эти писатели до сих пор остаются для меня сильнейшим источником творческого вдохновения – от первой до последней страницы моей книги. Иметь возможность получить полезный совет и одобрение маститых писателей, которые помогли мне сделать первые шаги на этом поприще, – это огромная честь для меня, и я счастлив, что имею возможность поблагодарить их за все, что они для меня сделали.

И, конечно, спасибо моей семье.