Текст книги "Добро пожаловать в ад"

Автор книги: Майкл Корита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Глава 18

Раздался телефонный звонок – его пронзительный, настойчивый звон ударил по нервам, возвращая меня к действительности. Оторвав голову от подушки, я заморгал, потом принялся шарить рукой в темноте, пытаясь отыскать телефон. Эми вздрогнула, но так и не проснулась, спала так, словно впала в зимнюю спячку, твердо намереваясь проваляться так до самой весны. Я кое-как высвободился, перегнулся через нее и достал телефон. Потом сполз с постели и с телефоном в руках вышел в коридор. Протирая глаза, я только-только успел рассмотреть высветившийся на нем номер звонившего, когда телефон пронзительно заверещал в третий раз. Звонили из дома Карен.

Я приложил трубку к уху – и в этот момент мои глаза отыскали висевшие на стене гостиной часы. Десять минут третьего.

– Что случилось, Карен?

– Он позвонил мне, Линкольн. Только что. – Голос у нее был перепуганный, в нем слышались истерические нотки.

– Кто позвонил? – не понял я.

– Тот человек! Который убил моего мужа! Спросил, какую сумму унаследовал Мэтью. Я принялась кричать на него…

– Тише, тише, Карен. Успокойся, – попросил я. Она говорила так быстро, что я мало что мог разобрать.

– Он сказал, что мне, мол, умирать необязательно, – сообщила она, на этот раз отчетливо выговаривая каждое слово.

– Что еще он сказал?

– Сказал, ему нужно все, что должно было перейти к Мэтью. Подчеркнул, что это, мол, только справедливо. Представляешь, он так и сказал: «справедливо»! Я просто ушам своим не поверила. А потом добавил, что все дополнительные указания я, дескать, получу через тебя.

– Что?!

– Да. Предупредил, чтобы я передала, что тебе позвонят по тому телефону с селекторной связью, который стоит в твоем тренажерном зале. И велел мне немедленно перезвонить тебе и все рассказать.

Теперь я был на кухне – стоял, привалившись плечом к стене и чувствуя ногами холодную плитку пола.

– Значит, он предупредил, что со мной свяжутся по селекторной связи, по телефону, который стоит в тренажерном зале?

– Да, Линкольн. Что…

– Я тебе перезвоню, Карен.

Когда я вернулся в спальню, Эми уже не спала – приподнявшись на локте, она разглядывала меня слегка заспанными глазами. Но, несмотря на это, взгляд у нее был решительный.

– Кто это был?

– Карен. Мой приятель – тот самый, с которым мы накануне так весело провели время, – вдруг потребовал, чтобы я отправился в тренажерный зал. Сказал, что позвонит мне туда.

Вот теперь она проснулась окончательно и судорожным движением завернулась в простыню, как будто ей внезапно стало зябко.

– Послушай, Линкольн, ты и вправду считаешь, что так уж необходимо…

– Придется, – отрезал я. – В конце концов, это всего лишь телефонный звонок. Он же не собирается меня убивать. К тому же, согласись, по телефону это довольно затруднительно.

Тем более что в нашу последнюю встречу он этого не сделал, добавил я про себя, хотя за последние двадцать четыре часа я проигнорировал все его указания.

– Я иду с тобой.

– Нет. Никуда ты не идешь. – Просунув голову в ворот рубашки, я сердито посмотрел на Эми. – Оставайся здесь, слышишь? И если почувствуешь, что что-то не так, немедленно звони в полицию. Ты меня поняла?

Потом я зашел в свободную гостевую спальню, отыскал свой «глок»[20]20
  Австрийский пистолет, в настоящее время один из самых распространенных в мире.


[Закрыть] и проверил, заряжен ли он. Когда вернулся в коридор, Эми стояла у дверей моей спальни, свет от уличных фонарей растекся на полу у ее ног.

– Все будет хорошо, – пробормотал я.

И ушел.

Я так и не обулся и, спускаясь по лестнице в тренажерный зал, чувствовал, как пол холодит мои босые ноги. Нащупав в кармане ключ от зала, я отпер дверь и вошел. Вокруг стояла тишина, собственно говоря, как и положено в три часа ночи. Я нащупал выключатель и зажег свет в офисе. После этого повернулся, стараясь сделать это как можно осторожнее, бесшумно проскользнул в офис и оглядел комнату, водя дулом из стороны в сторону. Пусто.

В зале было темно – по негласной договоренности свет обычно выключал тот из клиентов, кто уходил отсюда последним, однако лампочки дежурного освещения, остававшиеся гореть на ночь, бросали вокруг себя слабый свет, вполне достаточный, чтобы что-то видеть. Если ваше предприятие работает круглосуточно, вряд ли вам захочется, чтобы там стояла полная темнота, даже если в настоящий момент оно пустует.

Мне очень хотелось проверить остальные помещения, но я понимал, что не следует удаляться от телефона. Правда, он упорно молчал, поэтому я просто присел на край стола и, набравшись терпения, стал ждать, сжимая в руке «глок».

И телефон в тренажерном зале зазвонил. От неожиданности я едва не разрядил всю обойму в стену. Сказать по правде, я ждал, что зазвонит тот телефон, что стоял на столе возле меня, поэтому прогремевший за стеной звонок застал меня врасплох. У нас был еще один аппарат, он висел на стене в том зале, где стояли тренажеры. Мы поставили его туда для удобства клиентов, но он имел отдельный номер. Он зазвонил еще раз. Я встал, набрал полную грудь воздуха и вскинул пистолет.

– Ладно, придурок, – громко объявил я. – Я иду.

Я был уже на полдороге к тренажерному залу, когда выходившее на улицу окно внезапно будто лопнуло. Осколки стекла брызнули мне в лицо и рассыпались по полу, в комнату ворвался холодный воздух, сопровождаемый оглушительным стаккато выстрелов из полуавтоматического оружия.

Я бросился на пол ничком, перекатился в сторону и попытался забиться за бетонную опору, что возвышалась посреди зала, на которую, собственно говоря, приходился основной вес здания. Пули звучно шлепались о стену позади меня, выгрызая куски штукатурки и осыпая меня дождем из металла и стекла. Прижимаясь к полу, я дополз до бетонной опоры, юркнул за нее и сел, прижимаясь к ней спиной. Первым делом я крепко зажал руками уши, чтобы не оглохнуть, поскольку грохот и звон были ужасающими. Даже пронзительный вой сирены, издаваемый сигнализацией, включившейся, как только разбилось окно, не смог остановить стрелка, и он по-прежнему поливал меня свинцовым дождем. Пули, гудя, словно разбуженные злые осы, шлепались о бетонную опору у меня за спиной, прямо у меня на глазах разнесли вдребезги висевшую на противоположной стене стойку с бумажными полотенцами, и осколки пластмассы больно царапнули меня по лицу. Потом наступила короткая пауза, длившаяся недолго, – новый ливень пуль хлынул в комнату и, словно свинцовый смерч пронесся мимо меня от одного угла комнаты до другого.

А потом вдруг все стихло – так же внезапно, как началось. Сигнализация умолкла даже раньше, чем пальба, скорее всего, просто потому, что ее жизнь оборвала одна из предназначенных мне пуль. Держа пистолет двумя руками, я слегка опустил его, приняв классическую стойку стрелка, готовясь в любой момент обернуться. Однако мне понадобилось несколько секунд, прежде чем я смог заставить себя это сделать.

Когда же я наконец осторожно высунулся из-за опоры, то увидел, что вокруг царит хаос. Комната была завалена осколками стекла от разбитого окна, кусками штукатурки и прочим хламом, но теперь, когда окно исчезло, я хорошо видел, что за ним нет ничего, кроме пустой улицы. Ни машин, ни стрелков.

Висевший на стене телефон снова зазвонил. Грохот выстрелов и пронзительный вой сигнализации, все еще стоявшие у меня в ушах, оглушили меня до такой степени, что я даже не сразу расслышал звонок. Но едва только ему удалось проникнуть в мое сознание, как я ринулся к телефону, даже не вспомнив, что в последний раз, когда я попытался схватить трубку, ответом оказался шквальный огонь.

Дотянувшись до трубки, я приложил ее к уху, однако не спешил заговорить. Когда на другом конце раздался мужской голос, я едва смог разобрать, что он говорит, настолько тихо он звучал – правда, возможно, благодарить за это следовало эхо от выстрелов, все еще гудевшее в моей голове. Однако, даже несмотря на это, я моментально узнал говорившего. Может быть, потому, что он обошелся с моим тренажерным залом примерно так же, как накануне с моим собственным лицом.

– Все еще жив, значит, – проговорил он в трубку. – Это хорошо. Я старался стрелять так, чтобы пули ложились веером, но тут уж, сам понимаешь…

– Когда я до тебя доберусь…

– Заткнись, Линкольн, – посуровел голос. – Ты никогда до меня не доберешься, так что выкинь это из головы. А если попробуешь это сделать, то умрешь, это я тебе обещаю. У меня, знаешь ли, неприятное предчувствие, что именно так и случится, но тогда тебе придется винить в этом только себя. В конце концов, я дал тебе шанс бросить это дело. Шанс, которым ты должен был воспользоваться, но почему-то не захотел. Что ж, дело твое, но предупреждаю: в следующий раз я не дам тебе времени даже пожалеть, что ты этого не сделал.

– Слушай, ты, кусок дерьма, ты еще сам когда-нибудь пожалеешь! Пожалеешь о том, что стрелял поверх моей головы.

– Однако ты быстро очухался, как я посмотрю. И какая самоуверенность! – беззаботно, даже весело бросил он в ответ. – Сынок Джефферсона стоил чертову пропасть денег – до того, естественно, как отправился на тот свет, вдогонку за своим папашей. Что-то около пяти миллионов, наверное. Может, чуть больше, может, чуть меньше, однако не будем мелочиться, поскольку время, как-никак, тоже стоит дорого, и остановимся на трех миллионах. Так что передай вдове Джефферсона, пусть соберет деньги и держит их под рукой, чтобы были наготове. Мы скоро свяжемся с ней и скажем, когда их передать. И как их передать, тоже сообщим. Сделай так, как говорю, и, очень может быть, никто больше не умрет.

Я попытался было открыть рот, чтобы что-то возразить, но он не дал мне этой возможности.

– А теперь давай, Линкольн, беги, звони копам. Признаться, ты здорово меня сегодня разочаровал – не думал я, что ты кинешься к ним за помощью, да еще так быстро. Видимо, я тебе переоценил, а жаль! Что ж, иди, зови своих дружков. Меня им не остановить.

Затем наступила мертвая тишина на том конце провода, когда он бросил трубку. А потом эту тишину разорвал пронзительный вой полицейских сирен в конце улицы и голос Эми, выкрикивавшей за дверью мое имя.

Глава 14

Тардженту на этот раз я позвонил сам. Копы из кливлендского департамента полиции, по тревоге примчавшиеся на место происшествия, естественно, были не в курсе дела, но чем больше я вдавался в детали, пытаясь объяснить им, что происходит, тем больше все запутывалось. Они вцепились в меня, как клещ в собачий хвост. Мне хотелось позвонить Карен, однако копы продолжали терзать меня расспросами, не отпуская ни на минуту, так что не было ни малейшей возможности избавиться от них и добраться до телефона. Тарджент явился минут через сорок пять, после того как примчалась первая патрульная полицейская машина. Если мой превращенный в руины тренажерный зал и заставил его усомниться в моей причастности к убийству, то он никак этого не показал. Все время, пока я рассказывал ему о том, как развивались события, он бродил по нему, что-то бормоча себе под нос, мрачно хмыкая и гримасничая, и при этом не обращал ни малейшего внимания на мои робкие вопросы. В конце концов он заметил Эми, которая жалась в углу, отвечая на вопросы полицейского офицера. Тарджент покосился на нее, но, как ни странно, промолчал, не сделал даже попытки подойти к ней хотя бы для того, чтобы выяснить, подтвердит ли она мою версию событий этой ночи.

– У меня тут есть парочка видеокамер, они записывают все, что происходит в комнате, где стоят тренажеры, – спохватился я. – Пришлось их поставить для страховки, сами понимаете, поскольку круглосуточной охраны у нас, как вы сами видите, нет. Если хотите получить подтверждение моего рассказа, например, убедиться, что это не я стоял там на дорожке и палил по окнам собственного тренажерного зала, валяйте, забирайте их.

Потом я вернулся в офис, вытащил из камеры видеонаблюдения кассету с записью и отдал ее Тардженту. Тот взял ее без звука, что-то шепнул сержанту, который был среди патрульных старшим, после чего сообщил мне, что собирается позвонить Карен и проверить мой рассказ.

– Счастье еще, что меня не ранили, – буркнул я. – Можно сказать, легко отделался.

– А знаете, что меня больше всего удивляет? – спросил Тарджент.

– Нет. А что?

– Что этот тип упорно старается действовать через вас. То есть… понимаете, мне и раньше случалось расследовать дела о вымогательстве. Вы хотите вытянуть из кого-то деньги, обращаетесь к этому человеку и начинаете его шантажировать или угрожать ему. Но этот тип звонит Карен Джефферсон, чтобы предупредить, что скоро позвонит вам. И после этого сообщает вам, сколько он хочет от нее получить. Ну не странно ли?

Пару минут я молча смотрел на него в упор. Потом обернулся, обвел рукой свой разгромленный тренажерный зал и угрюмо покосился на Тарджента.

– Вы что, Тарджент, ослепли?! Или вы знаете психа, готового собственными руками превратить в руины свой бизнес только ради того, чтобы иметь удовольствие скормить вам придуманную им басню? Вам самому-то не смешно?

– Зависит от человека, – туманно заявил он, – и от того, насколько вам важно, чтобы я все это проглотил. Лично я считаю, что вы на такое вполне способны… Да, могу в это поверить.

Я покачал головой.

– Тогда просмотрите эту чертову видеозапись. Просмотрите ее, а после этого вы либо поверите мне, либо собственными руками дадите мне «Оскар».

Мое требование вызвать на место происшествия Тарджента только подлило масла в огонь любопытства копов, и без того уже потрясенных увиденным, однако я решительно отказался объясняться с ними, заявив, что если они желают удовлетворить его, то пусть обращаются к Тардженту. Поэтому, потеряв надежду вытянуть из меня подробности, они отстали, но еще какое-то время крутились в офисе, щелкая своими фотоаппаратами и выколупывая из стен застрявшие в них пули. Двое из них, те, что в гражданском, помогли мне немного прибраться, аккуратно смели с пола осколки стекла и куски кирпичей и затолкали все это в огромный мешок для мусора. Кое-какие тренажеры уцелели, отделавшись только парочкой царапин, но несколько стационарных велотренажеров окончательно вышли из строя – их датчики были разнесены вдребезги, и о том, чтобы их починить, не могло быть и речи. Прикинув в уме размеры убытков, я только присвистнул – похоже, тут речь шла о тысячах.

Копы наконец оставили Эми в покое, она стояла в углу, зябко обхватив себя руками. Теперь, когда в здании не осталось ни одного целого стекла, ничто не препятствовало ледяному ночному воздуху врываться внутрь и хозяйничать в зале. Подойдя к ней, я обнял ее и принялся растирать ее руки, пытаясь согреть, но это не помогло. Вид у нее был испуганный.

– Езжай домой, Эми, – предложил я. – Ты наверняка заболеешь, если будешь стоять тут на сквозняке. Езжай домой и согрейся. Извини. Мне очень жаль, что так вышло.

– Не нужно извиняться, Линкольн, – перебила она, – я просто… – Эми покачала головой. – Понимаешь, я уснула, и ты был рядом. А потом я проснулась, а тебя нет, ты разговаривал по телефону… а еще через минуту ты ушел, а кто-то принялся палить по зданию и…

– Знаю. Прости. Все произошло чертовски быстро. Я даже не догадывался, чего ждать.

Ее взгляд остановился на копах, сновавших у нас за спиной.

– Это все из-за Карен?

– Не из-за Карен – из-за ее мужа.

Эми глубоко вздохнула. Потом кивнула.

– Незабываемая ночь, верно? – хмыкнул я.

Эми умудрилась выдавить из себя улыбку, но губы ее дрожали.

– Во всех отношениях, согласен? Во всех отношениях…

– Отправляйся домой, забирайся в постель и грейся.

Эми, кивнув, вдруг привстала на цыпочки и изо всех сил прижалась ко мне. Я еще успел поцеловать ее, прежде чем она отстранилась и направилась к двери. Уже возле выхода она задержалась, чтобы спросить о чем-то сержанта – наверное, поинтересовалась, может ли она уйти. А уже в дверях вдруг остановилась и снова повернулась ко мне.

– Эй, Линкольн.

– Да?

– Говорят, когда занимаешься с кем-то любовью в первый раз, то видишь огненные вспышки, как от салюта… Так вот, если это метафора, то по мне пусть метафорой и остается, согласен?

Я рассмеялся, и тугой узел, стянувший мои внутренности, как будто ослабел. Если Эми способна обратить все это в шутку, значит, она справится.

– Я это запомню, – бросил я в ответ.

А потом она ушла.

К тому времени как убрались и остальные, было уже около пяти утра. Я отыскал большой кусок полиэтилена и рулон клейкой ленты и, повздыхав, принялся за работу. Первым дело я попытался как-то заклеить огромную прореху в стене, где еще недавно было окно, выходившее на улицу. Работая, я думал об Эми, и мой гнев на того, кто это сделал, рос с каждой минутой. Если бы не он, какая бы это была потрясающая ночь! Впрочем, и была, но только пару часов. А потом Эми уехала домой – замерзшая, измотанная и до смерти напуганная. Я спрашивал себя, догадываются ли об этом те ублюдки, которые все это устроили? Может, они даже следили за Эми, когда та садилась в машину, и хохотали. Я представил себе эту картину и окончательно взбесился.

После того как прореха была заделана, а весь остальной хлам убран, я подмел пол и устроился в офисе, сделал себе кофе и попытался оценить нанесенный мне ущерб. Естественно, перед этим я предусмотрительно повесил на дверь табличку с надписью «Закрыто по причине вандализма».

Когда часы пробили семь, я позвонил Грейс и рассказал о том, что произошло ночью, попутно предупредив, что сегодня ей нет никакой необходимости являться на работу. Кое-как отбившись от ее вопросов, которыми она меня тут же засыпала, а заодно и от всех попыток меня утешить, я торопливо распрощался и сразу же позвонил Джо, который, как и следовало ожидать, выслушал меня, не проронив ни слова. А после того как я закончил, задал мне всего один вопрос:

– Ты сказал, что там была и Эми?

Я тяжело вздохнул.

– Да. К сожалению, Эми тоже была тут.

– Пижамная вечеринка?[21]21
  Пижамная вечеринка (англ. – slumber party) – ночной девичник, вечеринка в доме одной из школьниц, когда девчонки болтают до утра.


[Закрыть]

– Джозеф…

– Ну-ну, не возмущайся, у меня и в мыслях не было выпытывать твои секреты. Просто ушам своим не поверил. Решил, может, ослышался. Мне-то казалось, у Эми неплохой вкус, выходит, ошибся, – хохотнул он. – Что же до твоего собственного вкуса, старик… Признаться, я потрясен!

– Увидимся в офисе, – бросил я, повесив трубку, но поймал себя на том, что улыбаюсь.

Следующим, кому я позвонил, был мой страховой агент. Конечно, для звонка в страховую компанию было еще рановато, но новости, которые я собирался ему преподнести, были такого рода, что я предпочел пообщаться с его автоответчиком. Держу пари, весть о том, что я собираюсь подать заявление о возмещении материального ущерба, нанесенного мне неизвестными вандалами, отобьет ему аппетит на весь остаток дня.

Без десяти восемь я закончил пить кофе и снова заглянул ненадолго в тренажерный зал, решив напоследок оглядеть поле битвы прежде, чем отправлюсь в офис. Я пока не чувствовал усталости – столь бесцеремонно прерванный сон еще не сказался на мне – возможно, в крови бурлил адреналин, а может, причиной была злость, клокотавшая в моей груди при виде изрешеченных пулями тренажеров.

Я решил выключить везде свет, чтобы с первого взгляда было ясно, что тренажерный зал сегодня не работает. Полиэтиленовая пленка, которой я затянул выходившее на улицу окно, пропускала внутрь немного света, и из-за этого очертания всех предметов казались серыми и слегка размытыми, словно плавающими в тумане. В тот момент, когда я стоял, обводя хмурым взглядом остатки того, что еще совсем недавно считал своим детищем, на фоне полиэтиленовой пленки вдруг появился чей-то темный силуэт. Толстая пленка не давала разглядеть черты лица человека, но по фигуре было понятно, что это мужчина. Казалось, приблизив лицо к поверхности пленки, он вглядывался внутрь, стараясь разглядеть, что происходит в комнате. По какой-то неведомой мне самому причине я вдруг почувствовал, как на меня накатила волна ужаса, и пронзило острое ощущение надвигающейся беды. От человека, который стоял там, разглядывая меня, просто веяло угрозой.

Сделав два быстрых шага к стене, я наклонился и схватил валявшийся под ногами кусок трубы. Даже навскидку в нем было никак не меньше шести килограммов, а если вращать его над головой, то получится вполне приличное оружие. Пока я взвешивал кусок трубы в руке, прикидывая, как бы половчее ухватиться за него, чтобы получилось нечто вроде бейсбольной биты, мужчина по ту сторону стены внезапно придвинулся поближе, уперся двумя руками в пленку и, навалившись всем телом, сильно толкнул. Клейкая лента, которой я заботливо приклеил пленку, с громким треском отвалилась, а через секунду и весь кусок полиэтилена, отклеившись, рухнул на пол, и мужчина, перекинув ногу в оконный пролет, шагнул прямо в комнату.

Это был Тор. Получается, острый, щекочущий холодок, который я почувствовал, едва заметив его силуэт, и ощущение исходившей от него угрозы меня не обманули. Тор – я по-прежнему не знал его фамилии – мог по праву считаться самым опасным человеком в нашем городе. Я мог сколько угодно отрицать, что знаю его, однако обманывать себя смысла не было: я узнал его в тот же момент, как он появился передо мной, и все внутри меня перевернулось. Сказать, что я был потрясен, значит, не сказать ничего. И хотя познакомились мы с ним случайно и отнюдь не по моей воле, для меня подобное знакомство оказалось немаловажным. Такое знакомство забудешь не сразу, во всяком случае, за себя могу ручаться.

– Линкольн Перри! – проговорил он, и я моментально узнал его голос – ровный, негромкий, спокойный, без намека на угрозу. Как ни странно, он всегда у него был такой – независимо от того, насколько опасной оказывалась ситуация, насколько высоки были ставки.

– Тор!

Его жуткие, светлые глаза без всякого интереса скользнули по куску трубы, который я по-прежнему сжимал в руке, и вновь вернулись к моему лицу. Одет он был в черные слаксы и черную же рубашку с длинным рукавом. На первый взгляд в нем не было ничего примечательного – если бы не его глаза.

– Похоже, – негромко проговорил он, окинув быстрым взглядом мой разгромленный зал, но при этом не упустив ни одной существенной детали царившего в нем хаоса, – у вас появились проблемы.

Я машинально последовал его примеру и тоже оглядел зал.

– Да, у меня оказались враги.

– Ну, насколько я знаю, вам к этому не привыкать, они у вас появляются с завидным постоянством.

Сказано это было без тени улыбки, однако у меня почему-то возникло подозрение, что все это его забавляет.

– У каждого из нас имеются какие-то таланты, – хмыкнул я.

Тор протянул руку к одной из штанг и осторожно потрогал указательным пальцем глубокую борозду, которую оставила на ней пуля.

– Похоже, ваши проблемы и мои проблемы имеют между собой много общего.

Сказать на это мне было нечего. И я благоразумно промолчал.

– У полиции появились ко мне кое-какие вопросы, – продолжал он. – Собственно говоря, у нее постоянно возникают вопросы ко мне. Однако те, которые мне задали вчера, касались вас.

Он посмотрел на меня – и я снова почувствовал, как холодею под его взглядом.

– И что вы им ответили? – поинтересовался я.

– Как я вам уже когда-то говорил, я редко отвечаю на вопросы.

Я кивнул.

– Они мне тоже задавали вопросы, Тор. Но ваше имя впервые прозвучало только вчера. Они сообщили мне, что вы были в машине убитого. Того самого человека, которого, по их мнению, вполне мог убить я.

Если я ждал, что при этих словах в его лице хоть что-то изменится, то ошибся. Он и ухом не повел.

– А это вы его убили? – невозмутимо поинтересовался он.

– Нет.

– Однако у вас был роман с его женой.

– Не совсем так. Когда-то был. Сейчас нет.

– Нам с вами кое-что известно друг о друге, – произнес Тор, медленно и осторожно выбирая слова, словно бы взвешивая каждое, прежде чем дать ему сорваться с его губ. – Причем такого, что лучше бы осталось между нами. Согласны?

– Я не собирался с ними ничего обсуждать.

Его голова слегка качнулась в сторону.

– Есть еще один человек…

– Его больше нет. Он уехал. К тому же он до такой степени боится вас, что скорее отрежет себе язык, чем заговорит, как бы его ни уламывали и какие бы блага ему ни сулили.

Судя по всему, в этом у него не было ни малейших сомнений.

– Что ж, тогда, думаю, это все. – Напоследок он снова обвел взглядом зал. – Во всяком случае, что касается меня. Что же до вас… А у вас, похоже, появились проблемы, которые требуют срочных мер. Желаю вам удачи в этом.

Повернувшись на каблуках, он снова направился к окну и уже протянул было руку к болтавшемуся на стене куску полиэтилена, когда я его остановил.

– Подождите!

– Да? – Не поворачиваясь, он покосился на меня через плечо.

– Почему вы оказались в той машине?

И вот тут наши глаза встретились. Взгляд этих жутких прозрачных глаз невозможно было забыть. По спине у меня пробежал холодок, руки моментально стали ледяными – такими же, как тот кусок трубы, про который я совсем забыл.

– У меня нет привычки обсуждать дела других людей.

Ну да, у него другая привычка – лишать их жизни, он делал это так часто, что это вошло у него в привычку, зато обсуждать дела этих самых людей он, видите ли, считает неэтичным. Скажите пожалуйста, какая щепетильность!

– Они взяли меня за глотку. Тот, кто прикончил Джефферсона, кто бы он ни был, и копы.

Нахмурившись, Тор наклонил голову набок и о чем-то задумался. Он не очень-то любил говорить, был человеком действия, разговоры ему были ни к чему. Однако сейчас он стоял и молча смотрел на меня, и мне внезапно пришло в голову, что он вспомнил то же, что и я: как наши взгляды вдруг встретились в тот момент, когда он всадил нож в тело другого человека, и как потом, уже во время судебных слушаний, он не увидел меня в толпе свидетелей, жаждавших дать против него показания. То, что, по его же собственным словам, должно было остаться между нами, там и осталось – по крайней мере на какое-то время.

– Мне было сделано одно предложение, – медленно проговорил он, – сделано явно по недоразумению, возможно, в расстройстве чувств. Я отклонил его и пошел своей дорогой. Это был единственный раз, когда я видел этого человека.

– Что за предложение?

Он долго смотрел на меня своим жутким немигающим взглядом – так долго, что мне стало не по себе. В тот момент, когда я уже решил было, что он, по своему обыкновению, не станет отвечать и просто уйдет, он вдруг снова заговорил:

– Алекс Джефферсон желал нанять меня, чтобы убить одного человека. Не знаю, кто это был, поскольку я остановил его еще до того, как он успел посвятить меня в детали. Мне пришлось объяснить мистеру Джефферсону, что все, что бы ему ни наговорили обо мне, неправда. Я сказал ему, что у меня нет привычки убивать за деньги.

Ну, да, конечно, нет. Только за очень большие деньги, подумал я про себя. Решив, что ему вряд ли это понравится, я благоразумно оставил это замечание при себе.

– Как он на вас вышел?

– Через одного знакомого, который представлял интересы моих партнеров в суде.

– Стало быть, адвокат по уголовным делам. Все ясно, – буркнул я, и по его лицу мне показалось, что его это развеселило.

– Это вас не касается. Я уже рассказал вам все, что мог. Может быть, я сказал слишком много? – вкрадчиво спросил он.

Мне почудилось, что моего горла коснулось острое лезвие ножа.

– Нет-нет. Все в порядке.

Он ничего не сказал – просто молча кивнул в ответ, очень вежливо. Потом приподнял свисавший до пола кусок полиэтиленовой пленки, перешагнул через подоконник, выбрался наружу и исчез.

Только много времени спустя, придя в себя, я заметил, что так и сжимаю в руках кусок трубы.