Текст книги "Экспедиция в Лунные Горы"
Автор книги: Марк Ходдер
Жанры:
Детективная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
– Ричард! – крикнул Суинбёрн. – Ты видел меня мертвецки пьяным больше, чем кто-нибудь другой. Сейчас я выгляжу пьяным, по-твоему?
– Алджи, ты единственный из всех людей на свете, по которым не видно разницы, – ответил Бёртон.
Поэт даже вскрикнул от отчаяния и позвал официанта.
Время шло, новогодний вечер продолжался, королевский агент переходил от группы к группе, с одними болтал, с другими спорил, и мало с кем шутил.
В четверть двенадцатого, заново наложив грим, опять появился Монктон Мильнс и согнал всех своих гостей в музыкальную гостиную, где, к удивлению Бёртона, Флоренс Найтингейл продемонстрировала неожиданное умение играть на пианино, аккомпанируя сестре Рагхавендре, чей голос произвел на присутствующих большое впечатление. Он развлекали гостей до тех пор, пока старинные часы не начали бить полночь. Тут все замолчали, и, дождавшись последнего удара, взялись за руки, Найтингейл начала хоровод, а сестра Рагхавендра запела:
Гости счастливо подхватили припев:
За дружбу старую – До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней.
– Побольше кружки приготовь, – разливалась юная певица. – И доверху налей...
– Бог мой! – крикнул кто-то.
– Мы пьем за старую любовь, За дружбу прежних дней.
– О, милосердный боже! – раздался отчаянный голос.
Бёртон оглядел комнату, пока толпа ревела припев:
За дружбу старую – До дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем...
Песня прекратилась и музыка замолчала, когда женский голос истошно завопил:
– Пожалуйста, Мария, матерь божья, спаси меня!
Исследователь отпустил руки соседей, оттолкнул людей в сторону и бросился к камину. Несколько мужчин стояли у лежащей ничком фигуры. Бендиш! С него сняли маску-череп, и стало видно искаженное жуткой болью лицо, широко раскрытые остекленевшие глаза, изогнувшийся в гримасе ужаса рот. Четверо мужчин с трудом удерживали содрогавшееся в конвульсиях тело. Он корчился и дергался, позвоночник выгнулся, пятки барабанили по полу.
Детектив-инспектор Честон – худой жилистый человек с рыжеватыми пышными усами, закручивавшимися на концах, чьи покрытые лаком волосы разделял аккуратный пробор и обычно безукоризненно одетый, но сейчас нарядившийся одним из Трех Мушкетеров – появился рядом с Бёртоном и пробормотал:
– Припадок. Перебрал. Несдержанность.
– Нет, – сказал Бёртон. – Что-то другое. – Он стал проталкиваться вперед, пока не добрался до Монктона Мильнса, и прошипел: – Выгони всех отсюда.
Хозяин вечера растерянно посмотрел на него:
– Бог мой, и о чем я думаю? Конечно.
Монктон Мильнс повернулся к толпе и громким голосом объявил:
– Леди и джентльмены, к сожалению одному из гостей стало плохо. Пожалуйста, не могли бы вы перейти в другую комнату? Мы должны дать бедняге немного воздуха.
С выражениями сочувствия люди начал уходить.
Чья-то рука схватила Бёртона за локоть. Он повернулся и увидел доктора Джеймса Ханта.
– Сюда, – прошептал врач, и потащил королевского агента к окну, подальше от остальных.
– Что это, Джим? Бендиш, с ним все будет в порядке?
– Нет. В точности наоборот. – Хант зажал зубами нижнюю губу. На его лбу блестел пот.
– Я распознаю эти симптомы в любом состоянии, – прошипел он. – Проклятый стрихнин. Бедолагу отравили!
Бёртон почувствовал, как его колени подогнулись.
– Что?
– Отравили. Намеренно. На вечеринке человек не может выпить стрихнин случайно.
– Ты можешь спасти его?
– Ни малейшей возможности. Он умрет через час.
– Нет! Пожалуйста, Джим, возьми Флоренс Найтингейл и сестру Радхавендру и сделай все, что сможешь.
Хант сжал руку Бёртона и вернулся к умирающему. Королевский агент увидел, как дверном проеме появился Траунс и пошел к нему.
– Избавься от этого смешного костюма. Неприятности.
– Что случилось?
– Убийство, старина, убийство. Кто-то отравил Бендиша.
– Великий боже! Я... ух... я немедленно кликну свои войска. Черт бы побрал эту набивку! Помоги мне с ней, а?
Спустя несколько минут Траунс, Ричард Майен и детектив-инспектор Честон собрали гостей и весь персонал наверху, а командор Криншнамёрти и констебль Бхатти стерегли передние и задние двери Фрайстона, чтобы никто не мог улизнуть.
Изо рта Бендиша шла пена, он еще более дико дергался.
Чарльз Бедлаф, сидевший около ног друга и с ужасом глядевший, как они дергались, посмотрел на Бёртона, когда тот присел на корточки рядом с умирающим.
– Не могу поверить, – прохрипел он, и глаза его наполнились слезами. – Хант сказал, что это яд. Кто мог сделать такое бедняге Тому? Он никогда не сделал никому плохого!
– Не знаю, Чарльз. А что он делал перед тем, как ему стало плохо?
– Пел с остальными из нас. Он был довольно пьян – весь вечер он крал напитки Алджи.
Бёртон повернулся к Джеймсу Ханту. – Не мог ли стрихнин быть в одном из стаканов?
– Да, – кивнул врач. – Это невероятно горький яд, но если человек достаточно пьян, он может проглотить его не почувствовав вкуса.
– Будьте уверены, Том уже почти ничего не ощущал, – вмешался Бедлаф.
Бёртон протиснулся мимо сестры Найтингейл, смачивавшей лоб Бендишу, и положил руку на грудь умирающего.
– Том, – прошептал он.
Потом прочистил горло, встал и жестом попросил Ханта пойти за ним. Они вышли из музыкальной гостиной, вошли в курительную и подошли к столу, стоявшему около эркера.
– Скорее всего, яд был одном из них, – сказал Бёртон, указывая на ряды пустых бокалов.
– Если так, то совсем не трудно найти в каком, – ответил врач. Он взял один стакан, понюхал его, прошептал «Бренди», потом опустил указательный палец в осадок на дне и осторожно коснулся языка кончиком пальца. – Не этот.
– Ты не отравишься?
– В небольших количествах стрихнин используется как лекарство. Такая маленькая доза мне не повредит.
Хант проверил еще один бокал, потом третий и четвертый. Пятый заставил его скривиться.
– Горький. Портвейн немного смягчил горечь, но, все равно, очень горький.
– Это вино – портвейн?
– Да.
Бёртон проверил остальные бокалы, один за другим. Судя по их содержанию там находилось либо бренди, либо вино.
– Проклятье, – прошептал он. – Возвращайся к Тому. Я поговорю с тобой позже.
Он вышел из курительной и широкими шагами направился в холл, где нашел Ричарда Монктона Мильнса, Алджернона Суинбёрна и главного комиссара Майена. Они тихо разговаривали у подножия лестницы.
– Вы уверены, что это попытка убийства? – с мрачным выражением на лице спросил комиссар у Бёртона.
– Не попытка. Убийство. Противоядия нет.
– Но зачем кому-то убивать Тома? – с несчастным видом спросил Суинбёрн.
– Незачем, – ответил Бёртон. – Ошибка. Его никто не собирался убивать. В отличие от меня.
ВТОРАЯ ГЛАВА
ДНО ОБЩЕСТВА И ОРФЕЙ
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ:
НЕЗАКОННО МЕШАТЬ УЛИЧНЫМ КРАБАМ!
Те, кто загораживают путь Уличным Крабам, заплетают им ноги, заливают их топку, завлекают их на опасную дорогу, специально прокладывая дорожку из мусора, или предпринимают любые другие действия, мешающие им исполнять свои функции, будут оштрафованы, по меньшей мере, на 25 фунтов.
УЛИЧНЫЕ КРАБЫ ХРАНЯТ В ЧИСТОТЕ ВАШИ УЛИЦЫ!
– Тебя? – хором крикнули Ричард Монктон Мильнс, Алджернон Суинбёрн и сэр Ричард Майен.
Бёртон кивнул.
– Яд находился в бокале с портвейном. Один из официантов сунул его мне в руку. Том выпил его по ошибке. – Он повернулся к Монктону Мильнсу. – Не соберешь ли ты всех официантов и дворецкого в гостиной, пожалуйста? Мы должны задать им пару вопросов.
Мильнс распорядился, и очень быстро мистер Аппельбаум, дворецкий, обнаружил, что одного человека не хватает.
– Двое официантов работают во Фрайстоне постоянно, – сказал он Бёртону. – Остальных четырех мы наняли через агентство, специально для этой вечеринки. Вот эти временные, – он указал на трех человек. – Тот, кого не хватает, сэр, их товарищ.
– Где находится агентство? – спросил Бёртон.
– В Торп Уиллоуби, это деревня в четырех милях отсюда. Агентство называется Хоуэлл. Его контора находится на главной улице, над булочной.
Бёртон повернулся к одному из нанятых официантов, маленькому человеку, нервно сплетавшему и расплетавшему пальцы.
– Как вас зовут?
– Колин Паркер, сэр.
– А пропавшего человека?
– Питер Пимлико, но он – не один из нас. Этим вечером должен был работать Гордон Бейли, но его, беднягу, прошиб понос, и он послал вместо себя этого парня, Пимлико, своего друга. Во всяком случае, так нам объяснил сам Пимлико.
– Вы знаете, где он живет?
– Пимлико? Он сказал в Лидсе, сэр. Он приехал с нами в экипаже из Торп Уиллоуби. Последние несколько дней он снимает там комнату. В нашей деревне два постоялых двора и одна гостиница, так что я думаю, он в одной из них.
– Как он выглядит?
– Блондин. Большие бакенбарды. Синие глаза. Слабоват на брюхо. Я бы сказал, что он ест больше, чем работает.
– Спасибо, мистер Паркер.
Сэр Ричард Майен отослал официантов наверх и сказал:
– Я прикажу моим людям обыскать дом.
Спустя сорок минут комиссар сообщил Бёртону.
– Командор Кришнамёрти обнаружил одежду пропавшего человека в задней комнате около кухни. Окно было открыто. Без сомнения он сбежал. Я пошлю Бхатти на ближайшую железнодорожную станцию.
– Бессмысленно, – резко бросил Бёртон. – Сейчас все закрыто.
– Тогда где он может быть, как вы?..
Комиссара прервали Хант и Суинбёрн, присоединившиеся к ним, с опущенными лицами.
– Том Бендиш мертв, – упавшим голосом объявил врач. – Милосердно быстро для стрихнина. Сердце не выдержало.
Бёртон повернулся к Майену.
– Я бы хотел занять у вас детектива-инспектора Траунса. Со мной гончая, бассет – великолепный розыскной пес. Мы дадим ему понюхать костюм Medico della Peste и посмотрим, куда он приведет нас.
– Отличная мысль.
Бёртон быстро переоделся в более подходящий вечерний костюм и спустился в кухню, где нашел Фиджета счастливо грызущего кость.
– Прости, старина, – сказал он, снимая поводок собаки с крючка за дверью. – Тебе придется оставить ее на потом.
Фиджет начал рычать и жаловаться, когда исследователь отнял у него кость и пристегнул поводок к ошейнику. Он выл и натягивал привязь, пока Бёртон не вывел его из кухни, потом сдался и поплелся вслед за хозяином вверх по лестнице и вниз, через заднюю дверь.
Снаружи дул холодный ветер. Изо рта Бёртона извергались клубы пара и улетали прочь. На чистом ночном небе сияли звезды, почти полная луна бросала серебряный свет на окрестности Фрайстона.
Суинбёрн – в обычном костюме, только с лавровым венком, все еще вплетенным в волосы – и Траунс ждали у открытого окна. Человек из Скотланд-Ярда сидел на корточках, держа фонарь над землей.
– Следы на цветочной клумбе, – сказал он, когда королевский агент присоединился к ним.
Суинбёрн предусмотрительно отступил назад. Фиджет питал неодолимую любовь к его лодыжкам и уже вцепился в них во время железнодорожного путешествия из Лондона в Йоркшир. Поэт протянул Бёртону узел одежды и сказал:
– Костюм официанта, Ричард.
Бёртон взял узел и поднес его к носу Фиджета.
– Ищи, парень! – требовательно сказал он. – Ищи!
Бассет опустил голову к земле и начал нюхать, бегая взад и вперед. Быстро найдя след, он потащил Бёртона через лужайку. Суинбёрн и Траунс поторопились следом. Их ноги сминали замерзшую траву.
– Этот Пимлико опередил нас часа на два, – выдохнул Траунс.
– Мы идем на восток, – заметил Бёртон. – Я подозреваю, что он вернулся в Торп Уиллоуби. Если его там ждет экипаж, мы точно потеряем след, но если он собирается отправиться в Лидс по железной дороге, то ему придется ждать до утра, и мы его поймаем.
Фиджет дотащил их до края поместья, вдоль стены и по перелазу через забор. Они шли по деревенской дороге, огражденной живыми изгородями, пока не достигли перекрестка. Там бассет повернул направо, на дорогу получше, и, идя по ней, они увидели вывеску: «Торп Уиллоуби, 3 ½ мили».
– Будь оно все проклято! – пробормотал Суинбёрн, пока они шли по дороге. – Том был одним из моих лучших друзей, даже если иногда казался гигантской колючкой в заднице. Почему этот парень, Пимлико, пытался убить тебя, Ричард? Я не помню такое имя. Он ведь не один из тех, с кем мы имели дело, верно?
– Что? Ты? – воскликнул Траунс, еще не знавший об открытии, сделанном раньше.
– Да, жертвой должен был быть я, – подтвердил Бёртон, – но понятия не имею, почему. Насколько я знаю, Пимлико не связан ни с одним из наших прошлых расследований. Загадка.
Дорога привела их к подножию холма, потом наверх и вниз по другой стороне. Впереди, совсем недалеко, они увидели очертания домов деревни, лежавшей за лоскутным одеялом полей и темными зарослями деревьев.
Из центра поселка поднималась струя пара, изгибавшаяся в ночном воздухе; ветер постепенно рассеивал ее. Все мгновенно узнали след винтостула.
– Блин-тарарам! – проворчал Траунс. – Похоже, наша птичка улетела!
Фиджет, негромко взвизгивая – как всегда, когда он шел по следу – вел их в центр деревни.
Несмотря на холодную погоду все разогрелись от быстрой ходьбы, и, добравшись до первых домов, Траунс засопел, вытащил платок и вытер им потный лоб.
Они прошли мимо коттеджей и маленьких таунхаусов, мимо гостиницы и, наконец, оказались на площади, напротив довольно неопрятно выглядевшего большого дома. Ленточка пара медленно улетала прочь. Вывеска на одном из нижних окон гласила: «Приют Робин Гуда. Постели и Завтраки. Не иностранцам.» Фиджет остановился перед входной дверью и ткнулся в нее носом, разочарованно воя.
Траунс протянул руку, взял дверной молоток и постучал в дверь.
Какое-то время они ждали.
Он постучал опять.
Изнутри послышался приглушенный голос:
– Не горячитесь, черт побери. Я уже иду!
Дверь открылась и на них прищурился жирный человек в грязно-сером халате.
– За каким хреном вы притащились сюда посреди ночи? – спросил он, с дрожащей от возмущения челюстью.
– Полиция, – рявкнул Траунс. – У вас живет Питер Пимлико?
– Еще одни чертовы посетители. Я сказал ему, никаких гостей после десяти, таковы правила в этом доме, и что в результате? Опять чертовы посетители! А вы не иностранцы, а?
– Мы англичане. Отвечайте на вопрос, черт побери. Пимлико здесь?
– Ну. В своей комнате. Хотите подняться наверх? А, да вы вроде сказали, что вы из полиции. Ну, ему достанется на орехи, а?
– Очень возможно, – ответил Траунс, проходя мимо человека в узкий холл за ним. – Какая комната?
– Вверх по лестнице, первая налево.
Траунс уже начал было подниматься, но остановился, услышав, как Бёртон спросил домовладельца:
– Вы сказали, что видели предыдущего посетителя мистера Пимлико? Он иностранец?
– Точно. Жирный увалень с большими кустистыми усами.
– Национальность?
– Хрен знает. Для меня они все на одно лицо.
– Когда он был здесь?
– Полчаса назад. Разбудил меня, приземлившись на своей чертовой машине прямо перед домом, а потом забарабанил в дверь. Пимлико скатился по лестнице как проклятая лавина, открыл ему, а потом они оба потопали в его комнату. Немного позже чертов иностранец вприпрыжку спустился вниз, захлопнул за собой дверь, и тут окна опять задребезжали от его сраной летающей машины. Говорю вам, это как спать посреди долбанного землетрясения, и ни хрена не сделаешь. Черт побери, сегодня ночью я доберусь до кровати или нет?
– Мы потревожим вас ненадолго, мистер?..
– Эмери. Норман Эмери.
– Мистер Эмери. Оставайтесь здесь, пожалуйста.
Бёртон привязал поводок Фиджета к перилам, прошептал «Оставайся здесь, парень» и пошел за Траунсом; Суинбёрн запрыгал следом. Полицейский постучал в первую дверь налево, которая слегка закачалась под его ударами. Он поглядел на Бёртона и поднял брови.
– Мистер Пимлико? – позвал он.
Никакого ответа.
Человек из Ярда толкнул незапертую дверь и посмотрел в комнату. Недовольно хрюкнув, он повернулся к Суинбёрну.
– Давай сюда Эмери.
Поэт, заметив мрачное выражение на лице детектива, безропотно подчинился.
– Ты только посмотри на него, – сказал Траунс, входя в комнату.
Бёртон вошел за ним и увидел человека, распростертого на полу. Лицо в фиолетовых пятнах, язык вывалился изо рта, глаза выпучены и остекленели.
– Задушен, – заметил Траунс. – Клянусь Юпитером, взгляни на его шею! Тот, кто сделал это, силен как бык!
– И очень опытен, – добавил Бертон, наклоняясь над трупом. – Видишь эти вмятины? Наш убийца точно знал, где схватить и куда нажать, чтобы убить самым быстрым и эффективным способом. Хмм, посмотри на эти дырки на коже. Как будто у преступника когти, а не ногти!
Траунс начал обыскивать карманы мертвеца.
Вновь появился Суинберн вместе с хозяином, который, поглядев через раскрытую дверь и увидев тело, закричал:
– Вот те на! И он даже не заплатил мне за номер!
– Это Питер Пимлико? – спросил Бёртон.
– Да.
Траунс вскрикнул и вынул из кармана трупа маленькую склянку.
Бёртон взял ее, открыл и наклонял до тех пор, пока капля жидкости не упала на палец. Он лизнул его и скривил нос.
– Стрихнин. Никаких сомнений.
– Был в его кармане, – сказал Траунс, потом повернулся к хозяину. – В деревне есть констебль?
– Да, сэр, – ответил присмиревший Эмери. – Тимоти Флэнаган. Живет в двенадцатом номере.
– Приведите его сюда.
– Он спит.
– Конечно спит! Постучите в дверь! Бросьте камень в окно! Делайте что хотите, но разбудите его и приведите сюда, живо!
Эмери кивнул и бросился вниз по лестнице.
Детектив повернулся к трупу и стал внимательно оглядывать его, подмечая каждую деталь. Внезапно он негромко вскрикнул, и наклонился над распухшим лицом Пимлико.
– Что там? – спросил Бёртон.
Траунс не ответил. Вместо этого он просунул пальцы между губ мертвого, пошарил под языком и что-то вытащил.
Это был маленький увядший лист, сухой и коричневый, с острыми колючими краями. Из него выходил усик, который, несмотря на осторожные усилия Траунса, отказался выходить изо рта Пимлико.
– Капитан, – сказал полицейский. – Не раскроешь ли ему рот, пожалуйста?
Бёртон присел на корточки, схватил челюсти трупа и с силой разжал их, а Траунс запустил пальцы глубоко внутрь.
– Что за чертовщина?.. – прошипел человек из Ярда, вытащив второй лист и лозу, которая крепко держала его. – Посмотри на это!
Он отклонился назад, чтобы Бёртон мог посмотреть в рот. Королевский агент удивленно присвистнул, увидев, что маленький побег растет прямо из верхнего неба Пимлико.
– Никогда не видел ничего похожего! – сказал Траунс. – Как такое может быть?
Бёртон рассеянно пожал плечами и стал внимательно изучать лицо мертвого. Вскоре он обнаружил еще несколько странных деталей: крошечные зеленые побеги в волосах, растущие прямо из черепа, и переплетение увядающих белый корней, выходивших из тела прямо под ушами.
– Я не знаю, что это такое из него растет, – сказал он, поднимаясь на ноги, – но оно также мертво, как и Пимлико. Что еще ты нашел в его карманах?
Траунс оглядел скудные находки.
– Ключи, пара шиллингов, спичечный коробок, трубка, мешочек с махоркой, карандаш и билет на автобус.
– Откуда?
– Из Лидса. Давай обыщем комнату.
Суинбёрн с площадки глядел, как два человека обыскивают комнату дюйм за дюймом. Она нашли под кроватью маленький саквояж, но в нем оказалась только одежда, больше ничего.
– Ничего, что могло бы сказать нам, кто такой этот иностранец, – заметил Траунс, – или где Пимлико жил в Лидсе.
– Есть кое-что, – ответил Бёртон. Он держал в руке мешочек с табаком – сорт Огденс Флейк – с открытым клапаном. На внутренней стороне виднелась надпись синими чернилами: «Таттлворт, Табачные изделия, Минвуд-роуд 26, Лидс». – Если это местный поставщик, возможно хозяин лавки знает Пимлико.
– Хмм! – проворчал Траунс. – Да, это что-то. Давай подождем констебля, а потом отправимся обратно во Фрайстон. Там полно винтостульев – я заберу один и еще до рассвета буду в Лидсе. Похоже, этой ночью мне не спать.
– И мне, – сказал Бёртон. – Я лечу с тобой.
– И я, – добавил Суинбёрн.
Спустя несколько минут на лестнице послышались шаги и появился юный полицейский, растрепанный и небритый. Мистер Эмери прятался за его широкой спиной.
– Надеюсь никого не убили, – пробормотал юный констебль и тут увидел тело Пимлико. – Чтоб мне провалиться! В Торп Уиллоуби! И, можно мне спросить, кто вы такие, джентльмены?
– Детектив-инспектор Траунс из Скотланд-Ярда. А это агент его величества сэр Ричард Фрэнсис Бёртон и его помощник, мистер Алджернон Суинбёрн. Ты кому подчиняешься, парень?
– Комиссару Шеридану из Лидса.
– Очень хорошо, – быстро сказал Траунс. – Я хочу, чтобы ты разбудил местного почтальона и послал комиссару сообщение. Сообщи ему, что этот парень – Питер Пимлико – был задушен неизвестным иностранцем. Потом возьми коронера графства и отправляйся во Фрайстон, а потом, закончив там, сюда. Комиссару Шеридану я доложу сам, утром.
– Слушаюсь, сэр. Фрайстон, сэр? Почему?
– Этот негодяй, – Траунс презрительно взглянул на труп Пимлико, – отравил одного из гостей.
Констебль Флэнаган разинул рот, сглотнул, потом отдал честь.
– А я? – проворчал Эмери. – Могу я вернуться в свою чертову кровать?
Траунс фыркнул.
– Ну, если вы можете спать с трупом в доме, пожалуйста. Но сначала скажите мне – когда Пимлико снял этот номер?
– Пять дней назад.
– До сегодняшней ночи к нему кто-нибудь приходил?
– Никто.
– Что он делал, пока был здесь?
– Главным образом пил в местной пивной.
– Были с ним какие-нибудь неприятности?
– Не слишком много, он чертовски хорошо себя вел, пока не скопытился! Топал себе вверх и вниз по лестнице, когда уходил и приходил, вот и все.
– Получал письма?
– Не-а.
– А вы что-нибудь знаете о нем?
– Не-а, только однажды он сказал, что работает в агентстве Хоувелла.
– Больше ничего?
– Больше ничего.
Спустя несколько минут Траунс, Бёртон, Суинбёрн и Фиджет уже возвращались в имение Монктона Мильнса. Взглянув назад, на Торп Уиллоуби, Суинбёрн заметил, что след дыма почти исчез.
– В каком направлении Лидс? – спросил он.
– Запад, – ответил Траунс.
– Наш незнакомец полетел на юг. Я спрашиваю себя, почему он убил Пимлико?
– Возможно, чтобы тот никому ничего не сказал, – ответил Бёртон. – Я уверен, что никогда не встречал этого Пимлико, так что сомневаюсь, что у него был какой-то повод ненавидеть меня. Мне кажется, что наш загадочный иностранец нанял его. Вероятно, он ожидал, что сегодня ночью ему заплатят и помогут убежать. Вместо этого его убили.
– Беспощадно, – пробормотал Суинбёрн. – Хотя я не могу сказать, что этот хам не заслужил свою судьбу. Но что это за загадочное растение?
– Вот это и есть самая большая загадка, – сказал Бёртон. – Мне кажется совершенно невероятным, что оно было у него во рту в то время, когда он работал официантом во Фристоне. Быстрый рост этого чудовища пахнет евгениками и ботаником Ричардом Спрюсом.
Добравшись до Фрайстона они обнаружили, что, несмотря на поздний час, большинство гостей уже уехали.
– Я опечатал музыкальную гостиную, – сообщил Монктон Мильнс. – Бедняга Бендиш останется там, пока кто-нибудь не приедет за ним.
– Коронер уже на пути сюда, – ответил Бёртон. – Могу я кое-что попросить у тебя?
– Все, что я смогу сделать.
– Можем мы занять три мотостула? Нам надо немедленно слетать в Лидс.
– Бери мой, Джима Ханта и Чарли Бредлафа. Мотостулья на газоне прямо перед домом. Я покажу их тебе.
– Спасибо. Миссис Энджелл уже в кровати?
– Да. Я предоставил ей одну из моих лучших гостевых комнат.
– Не попросишь капитана Лоулесса утром проводить ее и Фиджета на взлетное поле? Траунс, Алджи и я прилетим туда прямо из Лидса. Я позабочусь о том, чтобы мотостулья привезли к тебе в тот же день вечером.
– Ричард, я привезу ее сам. Я хочу попрощаться с тобой.
Монктон Мильнс вывел друзей из дома и проводил их к группе летающих машин, стоявших на лужайке. По дороге он отвел Бёртона в сторонку от Суинбёрна и Траунса, и прошептал:
– Это как-то связано с твоей миссией в Африку?
Бёртон пожал плечами.
– Не знаю. Но возможно, и даже очень вероятно.
Они подошли к мотостульям и Монктон Мильнс глядел, как три человека положили шляпы в багажники, надели на глаза очки и пристегнулись к большим кожаным сидениям.
– Увидимся позже, парни, – сказал он. – Удачи!
Они завели моторы, выбросившие облака пара. Над их головами из вертикальных колонн появились похожие на мечи лопасти и закрутились, все быстрее и быстрее, пока не стали невидимы.
Бёртон махнул рукой другу и потянул за рычаг. Салазки его машины приподнялись с травы, и конус пара быстро уволок их вверх. За ним последовали Суинбёрн и Траунс, и вскоре три мотостула исчезли в ночном небе, оставив за собой серебряные белые следы.
Оранжевое сияние уже появилось на восточном горизонте, когда три летающих машины опустились на булыжники Блэк-Бревери-роуд. Два их них мягко коснулись земли; третий с грохотом ударился об нее, и, окруженный роем искр, отлетел в сторону футов на пять, прежде чем остановиться.
– Чертова смехотворная железка! – выругался Траунс. Он выключил мотор, подождал, пока лопасти сложатся, спрыгнул на землю и присоединился к Бёртону и Суинбёрну.
Они приземлялись в Лидсе уже в третий раз. В первый раз они спросили констебля, совершавшего ночной обход, как добраться до Минвод-роуд. Второй раз они сели прямо перед табачной лавкой Таттлеворта.
Мистер Таттлеворт, громко ругавшийся последними словами при таком раннем пробуждении, в конце концов признался, что знает Питера Пимлико.
– Проклятый ворюга, – сказал он. – Вы можете смело назвать его обитателем дна. Но постоянный клиент. Живет в паре улиц отсюда. Номер семнадцать по Блэк-Бревери-роуд.
Можно было бы дойти пешком, но, предпочитая видеть свои машины, они взлетели и почти немедленно приземлились.
– Вот этот, – сказал Суинбёрн, указывая на один из таунхаусов. – Давайте поглядим, сколько богохульств выплюнет на нас следующий клиент! – Он взял дверной молоток и с удовольствием ударил им по двери.
Через пару минут и повторной атаки на дверь из-за нее послышался хриплый приглушенный голос.
– Кого там черт принес?
– Полиция! – рявкнул Транс.
– Докажи!
– У меня есть документы, – нетерпеливо сказал Траунс. – Открывайте, и я покажу их вам.
– Хрен тебе поверю. Врешь, зараза. Но ты и не фараон, нет. А, торговец, вот ты кто.
Суинбёрн захихикал.
– Ха-ха-ха! Торговец Траунс!
– А ты кто, сучонок?
– Алджернон Суинбёрн! – крикнул Суинбёрн. – Поэт!
Какое-то время стояла тишина, но потом все-таки голос произнес:
– Слухай сюды! Мне на фиг не нужны твои товары. Давай, чеши отседова!
– Сэр! – проревел Траунс. – Откройте эту проклятую дверь или я разнесу ее к чертовой матери!
Послышалось звяканье цепи, в замке повернулся ключ. Дверь слегка приоткрылась, и из-за нее выглянул слезящийся глаз.
– Чо ты хошь? Ты не в форме. Я только что закурил утреннюю трубку.
– Питер Пимлико здесь живет? – спросил Траунс.
– Ну. Наверху. Сейчас нетути. Уже неделю.
– Знаю. Он мертв.
– Чо?
– Он был убит сегодня ночью.
– Отлично. Он был грязным подонком, и никем другим. Ну и?
– И мы хотим обыскать его комнату. Дайте нам войти.
Глаз изучил Траунса от котелка то полицейских сапог, потом перешел на Бёртона, проверил его темное, исполосованное шрамами лицо и широкие плечи, и скользнул вниз на Суинбёрна: лавровый венок по-прежнему красовался на длинных огненно-красных волосах поэта, торчавших во все стороны после полета из Фристона.
– Поэт с чертовыми фараонами?
– Полицейский горшечник, – гордо сказал Суинбёрн. – Взвод керамики. Отойдите в сторону, пожалуйста.
Траунс уперся плечом в дверь и толкнул, человек отлетел назад.
– Как вас зовут? – сказал он, входя в дом.
Человек в полосатой пижаме, который был бы выше, если бы не искривленные рахитом ноги, стоял, дрожа от утреннего холодка. На всклокоченных коричневых волосах был надет ночной колпак, на больших ногах – шерстяные носки. Из дырки на левой ноге высовывался большой палец. Узловатая ладонь сжимала дымящуюся кукурузную трубку.
– Мэтью Келлер, шоб я сдох. Вы не могете вламываться в мою хазу вот так!
– Могу, еще как могу! Вы владелец?
– Ну. А теперь убирайтесь!
– Еще нет. Вы сдавали верхний этаж Пимлико, а?
– У-ух, наконец-то я избавился от этого долбанного ублюдка.
– От него одни неприятности, а?
– Угу! Вечно пьяный ворюга.
– Не был ли у него какой-нибудь иностранец?
– Был, неделю назад. Толстый, как свинья.
– Имя?
– Хрен его знает.
– Национальность.
– Хрен знает.
– Пышные усы?
– Ага! Но я должен одеться, черт побери.
– Вы не уйдете, пока я не разрешу. Нам надо осмотреть комнаты Пимлико.
– Они заперты.
– У вас есть второй ключ?
– Да.
– Несите сюда.
Келлер беспокойно вздохнул.
– Бегите за ним, черт побери! – взорвался Траунс.
Владелец дома вздрогнул, подошел к задней стене маленькой прихожей, открыл дверь за лестницей и снял с крючка ключ. Потом вернулся и предал его детективу.
Траунс тяжело потопал вверх по лестнице, Суинбёрн за ним. Бёртон, пропуская Суинберна перед собой, заметил, что улыбка его помощника как-то увяла.
Эмоции Суинбёрна, такие же жгучие и буйные, как и его волосы, всегда быстро менялись, никогда не были последовательными и, чаще всего, совершенно неуместными. Физиологическое состояние поэта заставляло его чувствовать боль как удовольствие, и, как подозревал Бёртон, могло быть источником его необычного непредсказуемого характера. Он впитывал эмоциональные травмы, вроде гибели Бендиша, и прятал их за странным поведением, которое – увы! – часто включало себя большое количество алкоголя. Суинбёрн не мог судить о том, что может повредить ему, и это делало его одним из самых храбрых – и угрожающе саморазрушительных – людей, которых только встречал Бёртон.
– Идите за нами, мистер Келлер, – сказал Траунс. – Я не хочу терять вас из вида.
– Никуда я не пойду, – попытался протестовать Келлер, но сдался и, постанывая, поплелся за неожиданными посетителями по лестнице вверх. – Ноги, – пожаловался он. – Дерьмовые, как жисть.
Квартира Пимлико состояла из жилой комнаты и кухни. В ней воняло прогорклым свиным жиром и беконом, и ее давненько не чистили. На полу валялась поношенная одежда. На туалетном столике, прямо перед расколотым зеркалом, стоял фаянсовый умывальник с затхлой водой и толстой линией грязи, окружавшей его изнутри. Рядом лежали опасная бритва и грязный кусок мыла. Провисшая незаправленная кровать, на стуле – непогашенные счета с местных собачьих бегов, под окном – выпуски Лидс Экзаминер.
Суинбёрн и Келлер остановились на площадке, а Бёртон и Траунс вошли в квартиру.
– Записная книжка! – воскликнул человек из Скотланд-Ярда, поднимая с кровати маленький переплетенный томик. Он тщательно перелистал ее, страница за страницей. – Ничего, кроме ставок на собак. Он был игрок, этот парень, Пимлико.
– Неудачник, вот кем он был, – сказал Келлер. – Терял каждый долбанный пенни, который зарабатывал. Всегда опаздывал с арендной платой.
