Текст книги "Экспедиция в Лунные Горы"

Автор книги: Марк Ходдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Почему?

– Потому что я был прав.

Сафари медленно тащилось вперед.

Обработанные земли остались позади. Теперь вокруг не было ничего, кроме невысоких сухих холмов, уходивших во все стороны.

– Одно и тоже! – однажды взвыл Суинбёрн, широко раскинув руки, как если бы хотел обнять огромный простор. – Одно и тоже! Одно и тоже! Ничего не меняется! Мы движемся или нет?

По ночам из-под земли вылезали орды муравьев и обрушивались на лагерь. Они прожевывали себе дорогу через стены палаток, портили еду, рвали одежду, и их укусы походили на прикосновение раскаленного железа.

На четвертый день экспедиция с облегчением ушла из области холмов и вошла в лес Кигва, широкую полосу эвкалиптов и мимоз, протянувшуюся по неровной кочковатой земле. Редко стоявшие стволы деревьев и такая же редкая крона, тем не менее, давали немного тени, и в первый раз за много недель их не тревожили ни москиты, ни мухи.

Они разбили лагерь среди деревьев, испещренных лучами света, в воздухе порхали бабочки и носилась пыльца, над головой свистели и щебетали птицы. Запах растений наполнял ноздри.

– Мы прошли уже около шести сотен миль, – сказал Бёртон. Он сидел на стуле перед главным роути, массажируя левое бедро после приступа судороги. Траунс сидел на стуле перед раскладным столом.

Борода человека из Скотланд-Ярда уже достигла груди и изрядно ему надоела. Он пытался укоротить ее при помощи тупых ножниц.

– И сколько времени это заняло? – спросил он.

– Хороший вопрос. До этого места моя прошлая экспедиция шла сто тридцать четыре дня. Мне кажется, что тогда мы двигались быстрее, но не могу сказать, насколько. Уильям, хочешь, я помогу тебе? Похоже, ты застрял.

– Если тебе не трудно, – ответил Траунс. – Чертова рана! Меня как будто ножом режут, когда я двигаю рукой. Как ты думаешь, может быть нас тормозит чье-то зловредное влияние?

Траунс поднял подбородок. Бёртон встал, взял ножницы и ринулся в битву с волосами друга.

– Возможно. Но до Лунных Гор еще, по меньшей мере, две сотни миль, так что если это влияние Глаза нага, то, значит, его излучение распространяется чертовски далеко.

– Тогда, в пятьдесят седьмом, он тебя за штаны не держал, – сказал Траунс. – С чего это вдруг он мешает тебе сейчас?

– Единственное объяснение – кто-то управляет им.

– И этот кто-то знает, что ты здесь? Мне это не нравится.

– И мне.

Несколько минут спустя Бёртон закончил щелкать ножницами и дал детективу маленькое круглое зеркало. Тот проверил результат.

– Клянусь Юпитером! Вообще никакой разницы! Я все еще похож на проклятого Робинзона Крузо!

Бёртон улыбнулся, отвернулся и посмотрел на дочерей аль-Манат, которые расстелили свои коврики и начали молиться Аллаху. Потом перевел взгляд на воинов Мирамбо, сидевших около маленького переносного стола, точивших наконечники копий и чистивших мушкеты. Посмотрев, как Саид распределял багаж среди оставшихся носильщиков, Бёртон подошел к лошадям и мулам, покрытых укусами мух цеце. Ясно, что долго они не протянут.

Слева послышался шум. Ну конечно, Суинбёрн. Прыгает вокруг как одержимый лесным духом.

– Смотри, смотри! – кричал поэт, тыча пальцем в направлении Герберта Спенсера.

Бёртон повернулся к замотанному в арабскую одежду заводному философу, и увидел, что он идет сюда вместе с Изабеллой Мейсон. На каждом его плече сидело по попугаю.

– Покс вернулся! – радостно пропищал Суинбёрн.

– Скользкий вонючий нюхач, – каркнула Покс.

– И с женой!

– С мужем, – поправила его Изабелла.

– Что? Что? – закричал Суинбёрн. – Ты хочешь сказать, что Покс?..

– Девочка, да. И всегда была. По-моему я упомянула об этом, когда представляла ее вам.

Суинбёрн смутился.

– Я... я... ее язык заставил меня предполагать обратное.

– Болтающийся хват! – добавила Покс.

Вторая птица пронзительно завопила.

– Болтуны обычно избирают себе пару на всю оставшуюся жизнь, – сказала Изабелла Бёртону, – так что, похоже, надо дать имя новому члену вашей семьи.

– Не хотите ли вы сказать, – проворчал королевский агент, – что, вернувшись в Лондон, я должен буду содержать двух бестий?

– Но только одна из них будет оскорблять тебя, босс, – присвистнул Спенсер.

– Овцедав-дегенерат, – каркнула Покс.

– Обезьянохват! – добавил ее муж.

– О, нет! – простонал Бёртон.

– Похоже, я ошибся, – признался Спенсер.

– Ха! – крикнул Суинбёрн. – Давайте назовем его Фокс!

Все посмотрели на него.

– Совершенное имя, – сказал поэт. – Не кажется ли вам, что Покс и Фокс звучат так, как если бы они принадлежат друг другу?

Последовало молчание, потом Уильям Траунс откинул голову назад и от души засмеялся.

– Прямо в точку, Алджернон! – загоготал он. – Прямо в чертову точку! Черт побери! Что может быть более подходящим воспоминанием об Африке, чем уехать из нее с Фокусом и Покусом на руках! Ха, ха, ха!

Бёртон безнадежно покачал головой.

– Веселей, старина, – хмыкнул Суинбёрн. – Если я не ошибаюсь, когда один юный солдат возвращался из Индии домой, он тоже привез в штанах хорошенький фокус!

Траунс заревел во всю глотку.

– Алджи, здесь дамы, – сказал Бёртон, сердито посмотрев на своего помощника.

Изабелла пренебрежительно махнула рукой.

– Лично с меня, Ричард, Африка содрала весь этикет. Можете говорить что угодно, меня это не заденет!

– Что угодно? Эй! Может быть, попробуем? – с энтузиазмом воскликнул Суинбёрн.

– Конечно нет.

Тяжело дыша, прибежал Кришнамёрти.

– Шшш! – рявкнул он. – Хватит кричать как ненормальные! Послушайте!

Все замолчали и услышали вдали слабый треск выстрелов.

– Спик, – прошептал Суинбёрн.

– Насколько далеко? – спросил Траунс.

– Трудно сказать, – ответил Бёртон, – но нам лучше оставаться настороже.

На следующее утро они осторожно продолжили путь, и четыре лучших разведчика ваньямвези шли впереди. С востока все время доносилась слабая стрельба, как если бы там шел бой. Бёртон распаковал все винтовки и раздал их воинам ваньямвези взамен древних мушкетов. Он и все остальные члены экспедиции прочистили свои собственные винтовки, смазали их и зарядили.

Дорога оказалась легкой и приятной – высокие кроны деревьев и светлый подлесок. Тем не менее потребовалось два перехода, чтобы пересечь его и дойти до длинной долины, через которую бежала бурная широкая речка. Холмы по обоим берегам были усеяны яркими желтыми крупинками соли, от которых резало глаза, а жара стояла такая, что, как выразился Герберт Спенсер, «будто топаешь по поверхности чокнутого солнца».

Постепенно долина перешла в плоскую равнину, пустую, но усеянную маленькими рощицами. Далеко впереди виднелись низкие лесистые холмы, прыгавшие и сгибавшиеся в искажающем все воздухе. Из-за них доносились звуки далекого сражения.

Они шли и шли, и, тем не менее, казалось, стояли на месте.

– Никак не могу определить расстояние, – пожаловался Траунс. – Эти холмы – все равно что миражи, которые мы видели в аравийской пустыне. Минуту назад они были прямо перед нами, а сейчас от них не осталось и следа.

– Они очень близко, – ответил Бёртон.

– Тогда и чертова драка тоже!

– Вау! Это же в Казехе! – заметил Сиди Бомбей.

Бёртон прошел вдоль колонны мулов и лошадей туда, где, с винтовкой на плече и зонтиком над головой, шел Суинбёрн.

– Я собираюсь прогуляться к вершинам вон тех холмов, Алджи. Хочешь составить мне компанию? Ты вынесешь самое жаркое время дня?

– Конечно! Все лучше, чем тупо идти по этой плоской неинтересной равнине.

Они остановились и подождали Изабель, которая ехала в середине колонны.

– Мне нужны две лучшие лошади, – сказал ей Бёртон, когда она подскакала к ним. – Алджи и я съездим на разведку.

– Хорошо, но я поеду с вами. Если мы собираемся сражаться, я должна посмотреть, где расположить моих женщин.

– Согласен.

Они выбрали лошадей, набили седельные сумки припасами и все трое вернулись в голову сафари.

Бёртон взял бинокль у Транса и рассказал, что собирается сделать.

– Пока меня не будет, остаешься за главного. Продолжай идти, пока не станет слишком жарко. В любом случае до Казеха сегодня вам не дойти, и даже до подножия холмов. Так что останавливайтесь, отдыхайте, но не разбивайте палатки.

Они ударили пятками по бокам лошадей и поскакали вперед, оставляя за собой облака пыли.

Через час они догнали одного из разведчиков Мирамбо. Они остановились и предложили ему воды, но он сделал вид, что не видит их, как если бы думал, что, если сделать так, музунго мбайа перестанут существовать.

Они гнали лошадей до тех пор, пока солнце не распухло и не начало плавиться перед глазами, но тут, к счастью, они достигли конца равнины и оказались на берегу узкой речки. Напившись и смыв с лиц пыль, они расседлали жеребцов и привязали их к деревьям, но так, чтобы лошади могли добраться до воды.

Выстрелы, казалось, трещали совсем рядом.

– Они сражаются, по меньшей мере, уже три дня, – заметила Изабель.

– Сейчас мы посмотрим, кто с кем, – сказал Бёртон. – Но сначала поедим, отдохнем и проверим оружие.

Так они и поступили, и, примерно через час, все трое начали взбираться на холм. Продравшись через деревья, они спустились на другую сторону, взобрались по следующему склону и с трудом забрались на вершину. Оттуда они увидели погруженную в сумерки равнину. Солнце только что село, западный горизонт был кроваво красный, а небо – темно багровым и усеянным блестящими звездами.

Местность оказалась значительно более зеленой, чем та, которую они только что пересекли – очевидно, ее большие куски орошались искусственно; много возделанных полей и деревьев, бросавших очень длинные тени.

На севере виднелся монолитный каменный утес, верхушка которого заросла зелеными деревьями. Он господствовал над остальным плоским ландшафтом, а на юге от него, прямо перед путешественниками, лежал маленький город – кучка широко раскиданных деревянных и соломенных хижин, с несколькими домами побольше в середине.

Вдоль его восточных и западных границ горели костры, залпы винтовок разрывали африканскую ночь.

– Пруссаки осаждают Казех! – присвистнул Бёртон.

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
ПУТИ РАСХОДЯТСЯ

Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, каковы мы сами.

Талмуд

Растение по форме напоминало лодку. Оно передвигалось на толстых белых корнях, спутанной кучей росших из-под его плоского, продолговатого ствола. На стволе росли пять пар белых цветков, выстроившихся в ряд. Их лепестки завивались вокруг человека, сидевшего внутри, образуя исключительно комфортабельное сидение. Сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона сунули в один из средних. Рядом с ним сидел генерал-майор Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек. Остальные места заняли Shutztruppen. В голову водителя, над ушами, вонзались колючие отростки, через которые он управлял экипажем. Солдат рядом с ним сидел за стручком, который, по мнению Бёртона, выглядел как пулемет. С задней стороны кареты поднимались три длинных листа, изгибавшихся вперед и назад, как полог, и защищавших пассажиров от солнца.

Очень странный экипаж. И очень быстрый.

Вчера они выехали из угогского шталага IV по хорошо утоптанной тропе – почти дороге – на запад.

Как только перед ними развернулся африканский ландшафт, что-то развернулось внутри Бёртона, и начали возвращаться его потерянные воспоминания; каждое внедрялось в сознание с жестоким приступом боли, наполняя глаза слезами и вызывая странные ощущения в пазухах носа, как если бы он вдохнул оружейный порох вместо табака.

Экипаж летел по пустыне Маренга М'хали, и Бёртон узнал ее. Травянистая равнина, джунгли, холмистые саванны – он уже видел все это раньше. Он знал каждый холм, каждый нуллах. Он прошел всю эту пустыню пешком.

Он вспомнил своих товарищей и едва не заплакал из-за их безвременной смерти. И теперь он знал, кого называли аль-Манат.

«Изабель. Что с тобой случилось?»

Как если бы прочитав его мысли, Леттов-Форбек сказал:

– Эта дорога, она построена на месте старого пути, по которому вы прошли много лет назад, ja?

– Да.

– Есть и другая дорога, параллельная этой, на севере, Танганьикская железная дорога, при помощи которой Великая Германская Империя приносит в Африку цивилизацию, и которую ваши люди так часто взрывают.

Бёртон пожал плечами. Он уже давно устал и от войны и от этого несносного двадцатого века.

Растение пересекло пыльную равнину и взобралось в область Угого.

– Еще почти двести миль на запад, – сообщил Бёртону генерал-майор, – потом мы повернем на север, чтобы обогнуть Табору. Некоторое неудобство, но вскоре мы от него избавимся.

– А, то самое «окончательное решение», о котором вы уже говорили?

– Ja. Оно уже на пути сюда, герр Бёртон. Я говорю об огромном летающем корабле, Л. 59 Цеппелин. Он летит вдоль реки, которая так очаровала вас. Я говорю о Ниле, конечно.

Еще один осколок воспоминаний Бёртона вернулся на место, заставив его застонать от боли.

– Имя Цеппелин очень подходит для das Afrika Schiff[50]50
  Африканского корабля, (нем.).


[Закрыть], – продолжал Леттов-Форбек. – Все знают, что один Цеппелин начал войну, и вот другой Цеппелин ее закончит!

Внезапно генерал-майор нахмурился и с любопытством посмотрел на пленника:

– Ja, ja, – задумчиво сказал он. – Да, вы же были в Африке, когда все началось. Возможно вы даже встречались с графом Фердинандом фон Цеппелином. Может быть вы просветите наших историков и расскажете, как и где он умер – это великая загадка.

Бёртон покачал головой.

– Нет, сэр, не скажу и не могу сказать.

– Хмм, это вы так говорите, aber ich danke, dass Sie mehr wissen. Richtig?[51]51
  Но я думаю, что вы что-то знаете. Верно? (нем.).


[Закрыть]

– Нет, я ничего не знаю.

Дорога, разрезав пополам равнину, превратилась в прожженный через хаотические джунгли туннель, огороженный высокими изгородями.

– Сейчас вы видите unkontrollierbare Anlagen![52]52
  Не поддающиеся контролю устройства, (нем.).


[Закрыть] – заметил Леттов-Форбек.

Эти «не поддающиеся контролю устройства» оказались ищейками. Многие сотни их вились вдоль барьера.

– Мы увидим еще, когда приблизимся к Области Озер, потому что больше всего их около Blutdschungel. Что за неудобство!

Растительный экипаж бежал все дальше, в лицо Бёртона бил горячий воздух, потом солнце село и он заснул. Он проснулся ранним утром, когда область Уанзи осталась позади, и они побежали через еще одну раскаленную равнину.

Бёртон потянулся, зевнул и сказал:

– Генерал-майор, а где дикие животные? За эти годы я не видел ни одного слона!

– Слоны вымерли, mein Freund[53]53
  Мой друг, (нем.).


[Закрыть]. Что касается остальных тварей, наши евгеники приспособили большинство из них для охраны границы, а остальные сбежали в те области континента, где боевых действий поменьше, главным образом на юг, где нет британцев, и цивилизация процветает в согласии с природой.

– Нет британцев? В мое время Южная Африка была частью Британской Империи.

– Да, но ни буры ни зулусы не очень радовались этому. Мы предложили им независимость, и, с нашей военной помощью, они победили вас. Меньше чем за год там не осталось ни одного англичанина. После чего установили с нами прочные торговые и промышленные связи, так что не прошло и нескольких лет, как юг – добровольно! – вошел в состав Великой Германской Империи.

Вскоре они выехали из пустыни, дорога зазмеилась среди маленьких куполообразных холмов и, в конце концов, вывела их из долины на широкую равнину. Земля, изрезанная и высохшая, застыла в причудливых формах; от деревьев остались одни стволы, повсюду валялись обугленные обломки; и, тем не менее, Бёртон узнал место старинного сражения – здесь стояла Тура. Теперь от нее не осталось ничего.

Водитель что-то крикнул.

– А, – сказал Леттов-Форбек. – Придется съехать с дороги и двинуться прямо на север. Позже мы опять повернем на запад. Вы голодны?

– Да.

Генерал-майор пролаял приказ, и человек, сидевший перед Бёртоном, поднял с коленей корзину, открыл ее и начал передавать назад пакеты с нарезанным мясом, куски хлеба, фрукты и другую еду. Бертон с ужасом отметил, что лицо солдата покрыто коротким мехом, челюсти выдаются вперед, а рот растянут в постоянной отвратительной усмешке. Не лицо, а грубая морда! Гиена.

Они перевалили через холмы и оказались на широкой, совершенно плоской долине, вдоль которой, на севере, бежал длинный кряж.

Солнце стояло высоко в небе. Пейзаж вокруг них раскачивался вперед и назад, то расплывался, то возвращался в мир.

– И как Л. 59 Цеппелин уничтожит Табору? – спросил Бёртон.

Леттов-Форбек засмеялся и хлопнул себя по бедру.

– Ха! Я спрашивал себя, когда же вы зададите это вопрос?

– А я полагал, что вы ответите: «Военная тайна».

– Итак, warum bitten Sie jetzt?[54]54
  Почему вы спросили сейчас? (нем.).


[Закрыть]

– Почему я спросил сейчас? Потому что нам еще ехать и ехать, а мне скучно. Кроме того, поскольку я ваш пленник и даже не знаю, где находится Табора, а атака неизбежна, не будет никакого вреда, если вы расскажите мне.

– Ja, das ist zutreffend[55]55
  Да, это правильно, (нем.).


[Закрыть]. Хорошо. Через сорок восемь часов Л. 59 Цеппелин обрушит на город А-Бомбу.

– И что это такое?

– Вы знаете об А-Спорах, ja?

– Отвратительное оружие.

– Совершенно верно. Но очень эффективное. Бомба, брошенная с большой высоты, накроет концентрированной дозой спор весь город. Убивающий Ангел – один из самых ядовитых грибов в мире. Его споры убивают в момент вдоха, но легко нейтрализуются обычной газовой маской. Но в бомбе находятся другие, специально выведенные. Благодаря своим микроскопическим размерам, они проникают в организм через поры кожи. Никто не ускользнет.

– Варварство!

– Едва ли. Просто очень изощренное оружие.

– И вы все еще утверждаете, что Великая Германская Империя – высшее достижение цивилизации?

– Это вы, британцы, вынудили нас к таким крайностям.

– Лично я считаю, что...

Растение внезапно качнулось влево и водитель заорал:

– Gott in Himmel!Was ist das? Was ist das?[56]56
  Господи! Что это? Что это? (нем.).


[Закрыть]

Бёртон посмотрел направо. На кряже возвышался самый невероятный механизм, который он только видел в жизни. Полностью сферический, гигантский металлический шар примерно двести футов в диаметре, раскрашенный в темно зеленый цвет джунглей. Вокруг него с огромной скоростью крутилась вертикальная широкая лента с шипами, давая возможность передвигаться. Бёртон решил, что та же самая система гироскопов, которая в его время держала прямо пенни-фартинги, не дает упасть на бок и этой гигантской сфере.

Из ее боков торчали четыре длинные многосуставчатых руки. Верхняя пара заканчивалась клешнями, как у краба, а нижняя – вертящимися циркулярными пилами. Они, очевидно, использовались для того, чтобы прорубить дорогу через джунгли там, где шар не мог прокатиться.

Три ряда иллюминаторов и пушечные порты бежали горизонтально вокруг сферы, четыре изогнутых трубы, находившиеся прямо под вершиной, выбрасывали в воздух дым.

Из его корпуса вырвался столб дыма. За ним последовал громкий хлопок, потом еще один, еще громче, и взрыв взметнул землю перед немецкой растительной каретой.

– Предупредительный выстрел! – крикнул Бёртон. – Вы должны остановиться! Вам от него не уйти!

– Halt! Halt![57]57
  Стой, стой, (нем.).


[Закрыть]– прокричал Леттов-Форбек.

Растение дернулось и остановилось. Генерал-майор встал, вынул револьвер, прижал дуло к голове Бёртона и стал ждать, когда сфера подкатится ближе.

– Прошу прощение, герр Бёртон, я скорее убью вас, чем разрешу попасть в британские руки, однако сначала послушаем, что они скажут.

Глухой треск.

Леттов-Форбек посмотрел на дыру, только что появившуюся в его груди, пробормотал – Himmelherrgott![58]58
  Боже милостивый, ( нем.).


[Закрыть] Так просто? – и вывалился из цветка.

Еще один треск. И еще. И еще.

Один за другим все Shutztruppen попадали на землю.

Крутящаяся сфера остановилась, заслонив собой немецкий экипаж. В ней появилась тонкая трещина, вскоре расширившаяся в дверь, из которой выдвинулся вниз длинный трап. Из двери выглянул невысокий человек.

– Эй, старина, ты собираешься сидеть там всю жизнь? – крикнул Берти Уэллс. – Давай на борт!

Это и был крейсер Британия, которым командовал сам генерал Эйткен – главнокомандующий британской армии в Восточной Африке; Бёртон помнил его по бомбардировке Дар-эс-Салама в 1914-ом.

– Как хорошо увидеть тебя опять, Берти! – воскликнул знаменитый исследователь, когда Уэллс и три томми[59]59
  Прозвище английского солдата.


[Закрыть] помогли ему подняться по трапу. – Что с тобой было? И как ты очутился на борту этого бегемота?

– Приключения и несчастья, Ричард, и так много, что рассказать обо всех просто невозможно. В конце концов, я оказался в Таборе, как практически все свободные британцы в Африке – и, возможно, во всем мире.

– Бисмалла! – Бёртон схватил друга за руку. – Хвала аллаху, что ты спас меня сейчас, а не двумя минутами раньше!

– Что ты хочешь сказать?

– Во-первых скажи мне, как это мои спасители ухитрились выстрелить так точно на таком расстоянии? Я никогда не видел ничего подобного!

– Стрелки стреляли из новых винтовок Ли-Энфилда. Замечательное оружие – самая лучшая снайперская винтовка, когда-либо сделанная человеком.

– А эти стрелки, они узнали людей, по которым стреляли?

– Немцев? Конечно! По форме – ошибиться невозможно.

Они прошли через помещение, уставленное полками с оружием, завернули за угол и оказались в многолюдном коридоре.

– Вы должны были проверить тела, Берти, а не оставлять их там.

– Почему?

– Один из них – генерал-майор Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек.

Уэллс застыл как вкопанный, его рот раскрылся, глаза полезли на лоб. Его три спутника тоже остановились, но инстинктивно отошли на несколько шагов – типичная британская щепетильность, потому что понимали, что Бёртону и Уэллсу надо поговорить наедине. Тем не менее, услышав новость, они громко выдохнули.

– Ч... что? – пробормотал Уэллс, потом внезапно завизжал: – Что? Мы убили Леттов-Форбека? Мы только что убили его? Ты уверен?

– Он держал пистолет у моей головы, когда получил пулю в сердце.

Уэллс ударил кулаком по ладони и триумфально завопил:

– Черт возьми! Это может все изменить!

– Нет, Бёрти, слишком поздно.

– Слишком поздно? Что ты имеешь в виду?

Бёртон, очень тихо, сказал:

– Через сорок восемь часов немецкий летающий корабль сбросит бомбу на Табору.

– Ну и что? Их корабли постоянно летают над нами, и мы их сбиваем.

– Этот полетит на большой высоте и сбросит А-Бомбу.

– А это что такое?

Быстрым шепотом Бёртон объяснил ему, и обоженное, загоревшее дочерна лицо его друга побелело. Уэллс посмотрел направо и налево, повернулся к солдатам, жестом приказал им ждать, потом толкнул Бёртона обратно в оружейную. Там он заговорил тихо и требовательно.

– Мы должны немедленно все рассказать генералу Эйткену, но не говори слишком многого о себе. Пока это должно остаться тайной. Положение слишком сложное, и нет времени просвещать тебя. Достаточно сказать, что твое невозможное присутствие в Африке уже замечено. Сам полковник Кроули послал нас спасти тебя...

– А, ваш так называемый волшебник из волшебников?

– Да. Вероятно, он открыл аномалию на континенте еще в 1914-ом, и с тех пор пытался идентифицировать ее. В конце концов, он проследил ее до угогского шталага, а потом нацелился на тебя, когда тебя оттуда увезли. Он и послал Британию, чтобы тебя нашли и привели к нему.

– Но он не знает, кто я такой?

Один из томми появился в двери, прочистил горло и дернул головой, показывая, что они должны идти. Уэллс слегка кивнул. Он вывел Бёртона обратно в коридор, и они пошли дальше, отставая от солдат на несколько шагов. Наконец они дошли до лестницы и стали подниматься.

– Кроули знает только то, что ты не принадлежишь к 1918, – прошептал Уэллс. – Быть может, через тебя он надеется узнать тайну путешествия во времени.

– Как и Леттов-Форбек.

– Послушай, это очень важно. Мой старый редактор, который управлял Табора Таймс до ее закрытия, должен увидеть тебя. Я не знаю всю эту историю, но первые шаги уже сделаны и мы не можем разрешить тебе попасть под заклинание волшебника.

– Что ты хочешь сказать?

– Кроули – невероятно могущественный месмерист. Один пронзительный взгляд его дьявольских глаз, и ты полностью теряешь силу воли.

– Я и сам неплохой месмерист, – заметил Бёртон.

Уэллс хрюкнул.

– Да, помню, я читал об этом. Но до нашего главного медиума тебе далеко. Однако у моего редактора есть связи. Он потянул за несколько ниточек и сделал так, что эти парни – он указал на трех солдат – и я оказались на борту Британии. Мы собираемся похитить тебя.

– Похитить?

Они добрались до верха лестницы и пошли по короткому проходу.

– Просто верь мне, Ричард.

Один из томми остановился у двери. Другой открыл ее, и Уэллс провел Бёртона на командный мостик.

Исследователь оказался в комнате, наполненной панелями управления, нивелирами, колесами, трубами и различными измерительными приборами. Двенадцать членов экипажа стояли у различных приборов, но внимание Бёртона немедленно привлек высокий человек, стоявший перед широким окном с изогнутым стеклом.

– Рядовой Фрэнк Бейкер, сэр, – объявил Уэллс.

Человек повернулся. Худой, с печальными глазами и неправильными чертами лица, коротко подстриженными усами. На нем была темная форма с двойным рядом серебряных пуговиц и фуражка с козырьком. Он оглядел Бёртона с ног до головы.

– Вы привлекли внимание людей, сидящих очень высоко, Бейкер, – сказал он резким четким голосом, говоря слегка в нос. – Почему?

Бёртон отдал честь и, внезапно, покачнулся.

– Не волнуйтесь, – сказал Эйткен. – Схватитесь за что-нибудь. Мы переваливаем через холмы.

– Я даже не заметил, что мы движемся, – ответил Бёртон.

– И не заметите, пока мы не окажемся на очень изрезанной местности, но даже и там это будет похоже на океанскую качку. Отвечайте на вопрос.

– Откровенно говоря, сэр, я совершенно не понимаю, почему кто-то вообще должен мной интересоваться. Я провел два года в лагере для военнопленных.

– А до этого?

– Корпус гражданских наблюдателей в Дар-эс-Саламе и Танге, потом партизанская война до тех пор, пока меня не взяли в плен на холмах Дет'уми.

– Куда они вас везли?

– В Область Озер, но они не сказали мне, почему.

– Сэр, – вмешался Уэллс. – Вероятно один из тех, кого мы убили, – Леттов-Форбек.

Адамово яблоко Эйткена рефлекторно задергалось. Все члены экипажа повернулись и посмотрели на генерала. Он прочистил горло, взглянул на них и рявкнул:

– Глядите на приборы!

– Есть еще кое-что, сэр, – добавил Уэллс, – но, по-моему, вы должны услышать эту новость наедине.

Эйткен какое-то время разглядывал маленького военного корреспондента, потом резко кивнул и отдал несколько приказов о скорости и курсе корабля. Потом повернулся к Бёртону и Уэллсу, тыкнул в них пальцем и сказал:

– Вы и вы, идите за мной.

Вслед за ним они вышли в коридор и вошли в капитанскую рубку. Эйткен зашел за стол, но остался стоять, с руками сложенными за спиной.

– Что вы хотите рассказать мне, Уэллс?

– Лучше Бейкер объяснит вам это, сэр.

– Я не собираюсь слушать два чертовых часа, как вы пререкаетесь между собой. Говорите, и точка.

Бёртон рассказал ему, медленно и ясно, об А-Бомбе Леттов-Форбека.

Спустя несколько секунд генерал Эйткен осел на стул.

Бёртона заперли в каюте вместе с Бёрти Уэллсом, которому пришлось стать стражником. Он вымылся, с удовольствием сбросил с себя лагерную робу и переоделся в чистую, хотя и потрепанную одежду. Главное – в ней не было насекомых. Ему принесли чашку чая и блюдо с сэндвичами.

– Они уже передали твои новости по радио, – сказал Уэллс. – И я, тоже.

– Город эвакуируют?

– Эвакуируют? Куда? Некуда идти. Табору осаждают уже полвека, а всей остальной Африкой завладели гунны. Я думаю, что они попытаются отправить как можно больше людей в подземные бункеры. Спасет ли это их? Посмотрим. Если облако спор будет достаточно густое, безопасных мест не останется.

– Тем не менее, мы возвращаемся назад?

– Чтобы спасти высшее начальство.

– И перевести их в?..

– Я знаю не больше тебя. Быть может где-то есть еще один британский анклав, и только большие шишки знаю о нем. А может мы отправимся в джунгли и заляжем там, пока Кроули будет экспериментировать над тобой.

– Мне твоя мысль не нравится. – Бёртон укусил сэндвич и задумался, тщательно прожевывая кусок. – Что ты передал по радио?

– Послал зашифрованное сообщение моему редактору, рассказал ему об А-Бомбе.

– Он сможет спастись?

– Скорее всего нет. Я уже говорил тебе – город окружен.

– Тогда как мы попадем туда? И как вообще Британия входит и выходит?

– Мы сумели сохранить проход через немецкие войска – мы называем его Дорога Дьявола – к востоку от города. Вдоль его границ идут самые тяжелые бои, но Кроули и его медиумы сосредоточили на нем все свои усилия и пока мешают немцам перекрыть дорогу.

Завыла сирена.

– Сигнал к бою!

Дверь открылась и вошел аскари.

– Вас обоих требуют на мостик, – сказал он. – Табора передала сообщение, которое испугало Эйткена. Мы уже приближаемся к городу.

– Что за сообщение? – спросил Уэллс, пока они шли вслед за африканцем.

– Не знаю подробностей, лейтенант.

Они прошли по коридорам и лестницам, кругом бегали люди и непрерывно выла сирена. Как только они вошла на мостик, Эйткен повернулся к Бёртону и рявкнул:

– Бёйкер, Леттов-Форбек рассказывал вам что-то об ищейках? Могут ли немцы управлять ими?

– Он показал мне толпу этих растений, – ответил Бёртон, – и сказал, что больше всего их в Кровавых джунглях. Но управлять? Нет, напротив.

– Тогда все это чертовски странно. Табора сообщает, что тысячи их приближаются к городу с севера.

Бёртон и Уэллс посмотрели друг на друга. Исследователь, тряхнул головой и недоуменно пожал плечами.

– Мы движемся по самой середине Дороги Дьявола, подальше от немецких горошин, – сказал Эйткен. – Когда вы в последний раз были здесь, Бейкер?

– Я никогда не был в Таборе, сэр.

– Не были? Тогда поглядите из окна. Мы почти на месте.

Бёртон и Уэллс подошли к стеклу и посмотрели через него на африканский ландшафт. Британия с огромной скоростью летела по плоской равнине. В голубом небе, к северу и к югу от нее, горбились облака. Внутри них вспыхивали молнии. С земли под ними поднимались клубы дыма и виднелись вспышки. В воздухе мелькали крошечные пятнышки.

– Это края Дороги Дьявола, – прошептал Уэллс. – Смотри, климатологи гуннов работают не покладая рук. Эти тучи никогда не кончаются, как и сражение под ними. Видишь вон те холмы? Табора за ними.

Бёртон, внимательно изучавший местность, испытал сильнейшее ощущение deja-vu. У него перехватило дыхание, и он схватился за руку Уэллса.

Британия поднялась по склону, перевалила через холм, опустилась в долину, в мгновение ока долетела до следующего холма и забралась на его вершину. Перед Бёртоном протянулась широкая плоская равнина. Многие ее части покрывал грязный дым пожаров, особенно сильный прямо перед ним, где, из пелены, поднимался высокий утес, верхушка которого заросла зелеными деревьями.

– Казех! – каркнул Бёртон. – Табора – это Казех.

– Казех под осадой!

Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, Алджернон Суинбёрн и Изабель Арунделл скакали через ночь туда, где Траунс и экспедиция разбили лагерь. Все трое были покрыты пылью с ног до головы и очень устали, но времени на отдых не было.