Текст книги "Хозяйка волшебного ателье (СИ)"

Автор книги: Мария Максонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Глава 39

Стивен

Маги-менталисты – очень своеобразная каста даже среди одаренных нашего мира. С одной стороны, они являлись самыми знаменитыми и востребованными специалистами по человеческой психике, могли излечить различные отклонения, вернуть разум пострадавшим в различных авариях. В последние годы очень многие открытия были сделаны о работе мозга на стыке лекарской и ментальной магии. Без мага-менталиста невозможно было сделать ни одной сложной хирургической операции – он обезболивал и погружал человека в сон, пока работали другие специалисты. Самые богатые граждане даже во время родов для своих женщин нанимали менталиста, чтобы счастливое событие не было омрачено болью и страхом.

Однако, в то же время к магам-менталистам всегда относились с сомнением. Они, конечно, утверждали, что их методы научны, что эксперименты повторяемы и проверяемы, но... только такими же менталистами. В полицейской практике было множество сомнительных дел, в которых менталисты не помогали, а еще больше запутывали следствие, из-за чего их показания перестали принимать в судах. Единственное, что они могли – дать оценку психического здоровья уже пойманного преступника, впрочем, в серьезных делах это значения уже не имело – за злодеяния отвечали и больные, и здоровые одинаково.

Но определить, кто именно преступник, менталисты не были способны, это было много раз доказано. Дело в том, что их способности были все еще интуитивны и ненаправленны. Был известный случай, когда одна менталистка обвинила своего соседа в желании убить жену. Она подняла весь город на ноги, опозорила мужчину, развалила семью. И лишь через несколько лет выяснилось, что желала смерти женщине ее служанка, которая мечтала стать любовницей мужчины. Она мечтала, чтобы хозяин избавился от жены и детей и стал ее мужем. Более того, выяснилось, что менталистка не просто уговорила женщину бросить мужа, она внушила ей страх своей магией. Все это было обнаружено куда позже, когда магичка написала книгу и выступала на какой-то конференции «для своих», где другой знаменитый маг-менталист увидел бедствующую после развода женщину и выяснил, что ее панический страх перед мужем – это влияние «доброхотки».

Конечно, менталисты пытались как-то себя контролировать, в научных кругах была система перепроверок и перестраховок, ну а в быту мы, полицейские, просто знали – менталист нам не помощник. Он может дать наводку, но та может быть такой же бессмысленной, как и любые сплетни. Чем слабее дар и хуже образование менталиста, тем больше спутанности в его показаниях и меньше им доверия. Конечно, в крупных фирмах иногда использовали менталистов при наборе персонала или чтобы выяснить намерения конкурентов, которые в свою очередь имели своих магов, чтобы защищаться. В целом это было главным занятием магов средней силы, но от их ошибок ведь не зависели жизни людей, поэтому полиция не вмешивалась в эти корпоративные игры. А вот у нас...

Поэтому я не удивился, когда услышал, что сигналы Молли Форн не возымели никакого эффекта. Тем более, что это были анонимки, их просто сдали в архив без толковой проверки. Я велел поднять эти материалы, нашли их с огромным трудом – картотеки по анонимкам у нас не было. Тем более, что с того момента прошло несколько месяцев, о письме давно все забыли, а текст послания выглядел и вовсе бредово: «Проведите проверку семьи канцлера Коренфорт, его дочь собираются принести в жертву».

– Она просто чокнутая, была бы в сознании – вызвали бы ей менталиста для проверки адекватности, – сделал вывод полковник Медрус, когда я доложил ему обо всем.

– Образ, что она мне передала, выглядел очень реалистично, – заметил я.

– Ты же сам знаешь, это менталисты, у них в голове... альтернативная реальность, – он покрутил пальцем у виска. – Может, она вообще специально этот бред придумала, чтобы тебя убедить в своей невиновности.

– Она выглядела очень уверенно, – нахмурился я. С одной стороны, я был согласен с начальником, но в то же время... – К тому же, зачем она передавала мне образ, если знала, что ее слабых сил на это не хватит?

– Может, думала, что потянет, – развел руками Медрус. – Менталисты ведь способны внушить что-то и себе самим, ты же знаешь о случае в Уферхоусе. Когда муж-менталист убил жену, спрятал тело, а потом с помощью зеркала внушил себе же, что она исчезла. Его проверяли коллеги, и в один голос подтверждали, что у него четкое алиби. Если бы этот чокнутый сам не нашел несостыковки, не нашел следы своего преступления и не предъявил их полицейским, ему все могло сойти с рук.

– Я читал об этом, специалисты говорят, что он расщепил таким образом свою психику, создал субличность, которая не знала, что сотворил он-прежний. Он все время вспоминал какого-то мужчину в черной шляпе, который делал что-то подозрительное, не понимая, что это была его собственная шляпа, – меня передернуло. Страшная сила эта менталистика.

– Вот видишь. Все они немного того, – присвистнул полковник. – Просто забудь. Дело раскрыто, девочка здорова и невредима, вернулась к родителям. Лучший столичный менталист заявил, что внушение с нее снято, а детская психика гибкая, она не пострадала. Весьма редкий исход для такого дела, радоваться нужно. Я написал отчет и надеюсь, что тебя за это дело приставят к награде третьей... а, может, даже и второй степени!

– Но все же есть в их семье что-то странное, – кивнув на размышления начальника, все же заметил я.

– Хватит забивать голову, у тебя другие дела в работе есть. Что по делу с пропавшими метками? – понизив голос, будто опасаясь, что нас подслушают, спросил полковник Медрус.

Я с тяжелым вздохом открыл другую папку – к сожалению, ничего утешительного у меня не было.

Глава 40

Стивен

За это время я успел допросить несколько жертв, у которых похитили метки истинности, и это было весьма сложно.

Первая жертва Эмма Розенфорд была помещена родителями в психиатрическую больницу, так как они боялись, что она с собой что-нибудь сделает, а приставить к ней слуг круглосуточно не имели возможности. Девушка сидела в комнате с мягкими стенами с совершено безучастным видом, когда я пришел.

– Как она? – спросил я доктора.

Тот со вздохом смерил меня усталым взглядом, зашел в палату и присел перед девушкой на корточки:

– Эмма? Эмма, ты слышишь меня? Эмма, к тебе пришли из полиции.

Но девушка осталась совершенно безучастна, даже головы не повернула. Я, набравшись смелости, подошел ближе, помахал рукой, но жертва преступления и бровью не повела. Тогда я, наклонившись, резко хлопнул в ладоши прямо над ее головой.

– Что вы делаете? – возмутился врач.

Девушка отреагировала на мои действия – она вздрогнула, шевельнулась, но неожиданно скуксилась, как маленькая, и, сжавшись в комок, принялась рыдать.

– Эмма? Эмма, вы меня слышите? Вы можете ответить на мои вопросы? – попытался достучаться до нее я, но жертва все еще была глуха к моим словам.

Врач глянул на меня осуждающе, засюсюкал над ней, успокаивая.

– Она на каких-то препаратах? – спросил я, когда девушка прекратила рыдать и опять с безучастным видом уставилась на стену.

– В первое время мы давали ей успокоительное, так как приступов и истерик было больше, она билась о стены и дергала себя за волосы. Но постепенно успокоилась, теперь мы уже почти ничего не применяем, но она все равно не желает возвращаться к жизни.

– А у вас в клинике есть менталист? Что он говорит?

Мужчина хмыкнул и отрицательно помотал головой:

– Боюсь, что на таких специалистов у нас не хватает бюджета.

– Хорошо, я пришлю своего для экспертизы. Последний вопрос – ее метка действительно исчезла? Не осталось каких-либо следов?

– Только покраснение и припухлость. В первое время она расчесывала место до крови, пришлось надевать на нее неснимаемые рукавицы.

– Покажите?

Врач удивленно поднял брови.

– Это моя работа, я должен понять, что именно произошло, – пояснил я.

– Будто это вам чем-то поможет, – проворчал он, но все же развернул жертву – она вообще никак не отреагировала на изменение позы. Тогда он расстегнул пуговицы на спине больничной одежды, и продемонстрировал худые девичьи лопатки. – Видите? – я, честно говоря, не знал, куда смотреть, поэтому он очертил область, – вот здесь видите покраснение? В первые дни оно было куда более явным и была опухоль, будто от сильного ушиба. Мы даже вызывали мага-лекаря, проверяли, нет ли перелома, но никаких следов глубинных повреждений не нашли, даже ушибов. Сейчас след рассасывается, почти не заметен.

Я внимательно смотрел на женскую кожу, но ничего толкового сказать не мог. Просто покраснение, будто отлежала или немного ударилась. Ни синяка, ни следов потемнения от метки. В показаниях ее родителей значилось, что там был круг с какими-то линиями.

– Хм, спасибо, за содействие, – кивнул я, записывая увиденное в протокол, хотя записывать-то толком было нечего.

Вторая жертва, Камилла Лурес из зажиточной семьи, и я надеялся на ее показания куда больше. Услышав, что я пришел навестить госпожу, служанка, открывшая мне дверь, испуганно вжала голову в плечи, но провела меня в нужную комнату. Открывая дверь будуара, я ожидал увидеть классическую женскую комнату в бежево-розовых тонах с зеркалами, пуфиками, может, маленькой пушистой собачкой. Но, оказавшись внутри, я от удивления едва не открыл рот. Все стены комнаты оказались завешаны вырезками из газет, фотографиями и листочками с надписями, а сверху еще были прикреплены какие-то нитки, которые оплетали всю комнату, будто в ней жила паучиха.

– Это Патрисия, несомненно, это Патрисия хотела мне навредить. Она всегда мне завидовала, с самого детства, – бормотала прилично одетая девушка со светлыми убранными в сложную прическу волосами. Только челка у нее была накручена на бигуди. Заметив меня, она вздрогнула: – вы кто? Кто вас пустил? – резко отвернулась и сорвала бигуди с челки, с шипением, так как, видимо, дернула себя за волосы, кое-как поправила прическу и развернулась ко мне уже с приличной улыбкой.

– Я полицейский, капитан Стивен Брандест, расследую ваше дело.

– Отлично! – чрезвычайно обрадовалась жертва, – вы-то мне и нужны. Идите скорее, вот здесь у меня полный список подозреваемых, – она схватила меня за руку и подтащила к стене, на которой висели различные фотокарточки: от вырезанных из газет людей до детских фотографий. Рядом с изображением министра труда значилось: «похищает метки, чтобы женщины не выходили замуж, а шли работать», а рядом с фотографией маленькой девочки значилось: «отомстила мне за то, что в 7 лет я украла ее куклу». Выглядело это все совершенно бредово. – Вот взгляните. Здесь в центре самые очевидные подозреваемые...

– Вы подозреваете своих родителей? – удивился я, разглядев некоторые изображения из этой области.

– Конечно! Отец хотел бы выдать меня замуж за своего партнера по бизнесу, а матушка говорила, чтобы я прежде закончила консерваторию. Определенно, они могли это сделать!

Дальше пошли еще более безумные аргументы, причем, придумывала она их явно на ходу, поэтому брала новые бумажки и принималась подписывать очередные «мотивы». Я смотрел на это безумие и не мог сказать, что хуже – молчаливо сидящая в психушке Эмма или деятельная в своем безумии Камилла.

– Где была ваша метка? От ее остался след? – направил я разговор в интересующее русло.

– Конечно! Вот, смотрите, – она резко задрала ногу и оголила бедро, совершенно не стесняясь. Я ахнул и отвернулся, но успел заметить, что на коже чернеет круг.

– А круг – это?..

– Я чернилами обвела место, где была метка, чтобы не потерять. Вот здесь, смотрите, был такой вытянутый рисунок, похожий на рыбку, – она обвела нужную область, будто вспоминая, а потом вдруг начала какими-то судорожными движениями чесаться, ухоженные ногти оставляли на светлой коже бедра розовые полосы.

– Что вы? Что вы делаете? – ахнув, я перехватил ее руку, заставил опустить юбку. – Все нормально, слышите? Я постараюсь раскрыть это преступление, – заверил я.

С минуту Камилла внимательно смотрела мне в глаза, потом облизнула пухлые губы, приблизилась и едва слышно шепотом выдохнула:

– Вы поможете мне сбежать?

– Сбежать? – удивился я.

– Родители меня заперли в доме, приставили следить слуг. Боятся, что я сбегу. А я должна уйти, срочно.

– Зачем?

– Как же? Я должна убить Патрисию. Она моя лучшая подруга. Уверена, она мне все время завидовала. Это точно она украла мою метку. Нужно убить ее или хотя бы пытать – заставить во всем признаться, чтобы все вернулось, как было!

Глава 41

Надежда

Я с большим трудом дождалась окончания рабочего дня, имитируя какую-то деятельность, даже расчертила на тестовой ткани подобие выкроек из нескольких разномастных прямоугольников с умным видом, правда, не стала пока вырезать. Долго сомневалась, но все же по амулету-мессенджеру отправила запрос Лису с просьбой подъехать. Тот в ответ написал, что готов меня отвезти куда угодно и с ветерком.

Я пока не знала, могу ли довериться ему, поэтому, сев в рикшу неподалеку от работы, попросил добросить меня прежде всего до дома. И по дороге рассказала ему об условиях в которые меня поставила миссис Стефорд, к которой он пристроил меня на работу.

– Вот дьявол! Я не ожидал от нее такой подлости, – ахнул, притормозив на ходу. Позади послышался возмущенный крик возницы, нас обогнала карета с одинокой усталой лошадкой с кроличьими ушками, а кучер обматерил Лиса, подгоняя животину. Лис лишь улыбнулся им вслед и продолжил разговор: – Она, конечно, женщина хваткая, другая на этой должности у Клариссы не выдержала бы, но чтобы так на шантаж идти – такого за ней раньше не водилось.

– Наверное, прежде это сходило ей с рук, – мрачно пробурчала я.

– И что ты собираешься делать? – спросил Лис, оглядываясь на меня через плечо. Я замерла, по его дальнейшему поведению я должна была понять, можно ли ему доверять. – Надеюсь, ты не решила просто опустить руки? Нужно жаловаться на них, нужно рассказать все той клиентке! Это твой дизайн, авторский, пусть знают!..

– Это нарушение трудовой этики, – вздохнула я. – Как бы там ни было, а клиентов в это вмешивать нельзя.

– Но... это же несправедливо!..

– Но это не значит, что я собираюсь сдаваться, – закончила я свою мысль и улыбнулась. – Подождешь меня минутку? Мне нужно забежать домой и взять договор.

– А дальше?

– А дальше мне нужен хороший адвокат по трудовому законодательству и по возможности по авторскому праву, который сможет меня принять прямо сейчас.

Лис сперва удивленно присвистнул, а потом решительно кивнул:

– Сейчас найдем.

Пока бежала вверх по лестнице, в голове крутилась мысль, что люди, подобные миссис Стефорд, на самом деле частенько берут окружающих на испуг. Может, у нее действительно есть связи в трудовой инспекции, я не удивлюсь, но только вот угроз там может быть больше, чем реальных возможностей. Это как клиенты, которые решают полностью перешить уже готовый наряд бесплатно и грозят судом, если все их пожелания не будут исполнены. Люди так боятся судов, издержек и прочих неприятностей, что на все соглашаются, лишь бы не связываться. На деле же сутяжники частенько не имеют грамотных обоснований, чтобы выиграть.

Только вот я не знала, как в этом мире обстоят дела с правоприменением в трудовой сфере. По договору-то я ничего не нарушала: я не швея, я не обязана кроить и сшивать, только расшивать. Но как на деле, особенно с учетом связей – это мог ответить только специалист.

Забежав в свою комнату, я быстро схватила договор из комода, а потом, подумав, взяла и злополучную юбку в качестве образца, все запихнула в свою сумку и побежала обратно вниз.

– Нашел я тебе человечка, – деловито заявил Лис, когда я выскочила на улицу. – Правда, что у тебя на счет денег за консультацию?

– Сколько?

Он назвал сумму, и я выдохнула. Если бы не деньги от продажи земных монет, только при зарплате в тридцать серебряных монет, потратить пять из них на консультацию было бы очень сложно. И это я еще не знаю, сколько еще раз мне придется обращаться к юристу. Но я знала, либо я потрачусь на защиту своих прав здесь и сейчас, либо меня сделают тягловой лошадкой.

– Едем.

– Я могу тебе часть занять, это же я тебя втравил, – неожиданно предложил Лис.

– Спасибо, я обращусь, если мне потребуется помощь, но пока не нужно, – кивнула я.

Пока мы двигались, я в голове прокручивала все, что хочу рассказать адвокату. Мы въехали, как мне показалось, в более деловой район: обилие магазинчиков и кафешек сменилось более высокими зданиями в пять-шесть этажей, даже несколько высоток проехали, чем-то напоминающих старые небоскребы центра Нью-Йорка в стиле ар-деко, а одно здание напоминало сталинские высотки. Здесь на улицах встречалось больше магомобилей, а Лису пришлось ускориться и постоянно прижиматься к троуару, потому что ему периодически сигналили, вроде как он тут лишний и самый медлительный.

Наконец, он свернул на менее оживленную узкую улочку, мы немного поплутали и, заехав под арку, остановились.

– Это здесь, второй этаж, – кивнул он на один из подъездов, судорожно пытаясь отдышаться после нагрузки. – Тебя проводить?

– Нет, спасибо, я справлюсь, – решительно спрыгнула на брусчатку я. – Не знаю, сколько времени это займет.

– Я как раз собрался обедать. Напиши мне, как освободишься, я посижу в баре неподалеку, а потом довезу тебя до дома или куда там надо.

Я усомнилась. Наверное, чувствует вину за то, что неудачно меня на работу пристроил.

– Неудобно...

– Неудобно девушке на голове стоять – юбка задерется, а это очень даже мне удобно. Я же говорю, голоден, не хочу сейчас другие заказы искать, лучше спокойно пообедаю, а потом тебя довезу.

Пришлось согласиться и, поблагодарив, бежать в офис адвоката.

«Компания Ровенбрук и сыновья» висела вывеска на этаже. Место секретаря пустовало, то ли она уже пошла домой по окончании рабочего дня, то ли еще что. Стол был девственно чист. Дверь кабинета была немного приоткрыта, из-за нее доносился странный ритмичный щелкающий стук. Я постучалась.

– Войдите! – послышался раздраженный мужской голос из кабинета.

Открыв дверь, я удивленно уставилась на мужчину за столом. Одет он был в белую рубашку с закатанными по локоть рукавами, галстук ослаблен, а верхние пуговицы расстегнуты. Серый пиджак небрежно висел на спинке стула. Светлые волосы были растрепаны, а челка постоянно спадала на лоб. Он сосредоточенно щелкал по клавишам того, что я опознала как местный аналог печатной машинки, правда, тут явно присутствовала какая-то магическая составляющая, потому что буквы загорались прямо в воздухе. Так как я смотрела сзади, то видела их в зеркальном отображении.

– Вы машинистка по объявлению? – раздраженно спросил мужчина, – сколько слов печатаете в минуту?

– Нет, я к вам как к адвокату хотела обратиться. Мне вас рекомендовали как специалиста по трудовым спорам, – немного растерялась я от такой постановки вопроса.

Зло что-то пробормотав себе под нос, мужчина нажал еще несколько клавиш и дернул рычаг сбоку – светящиеся над машинкой буквы при этом резко рухнули вниз и отпечатались на листе бумаги, который лежал рядом. Мужчина быстро убрал документ в папку, надел пиджак и в очередной раз отбросил со лба светлую челку, пытаясь принять более благопристойный вид:

– Извините. Проходите, присаживайтесь. Так по какому вы вопросу?

Я сдержала улыбку и села на указанное место, зарылась в свою сумку, пытаясь выцепить из нее договор, но сверху лежала юбка и постоянно мешалась, лезла под руку... я плюнула и вытащила ее вместе с документами, взмахнула и положила на стол перед удивленным адвокатом, сверху прихлопнула договором:

– Дело в этом.

Глава 42

Надежда

– Патентное право на дизайн и внешний вид не распространяется, – заметил адвокат мистер Ровенбрук.

– Я знаю, – кивнула, потому что уже об этом слышала. – Хотя с моей иномирной точки зрения это странно. Почему именно внешний вид?

– Потому что его легко копировать, он виден невооруженным взглядом.

– Хм, так может я открою механизм каких-нибудь часов и тоже посмотрю невооруженным взглядом – разве это значит, что я могу его копировать?

– В том-то и дело, что вы для этого откроете оболочку часов, то есть нарушите ее целостность, что является нарушением авторского права. А для того, чтобы скопировать внешний вид чего-либо, специальных действий не требуется.

Я хохотнула:

– Это вы просто в шитье ничего не понимаете. Чтобы скопировать, к примеру, вот эту юбку, швее пришлось бы перерисовать форму каждой из деталей и, возможно, для этого распороть ее по швам. Разве это не специальные действия?

Мужчина развел руками, а я стиснула зубы, но это явно пробел в местном законодательстве, юрист тут ничем не поможет.

– Ладно, вообще-то я ведь по другому поводу к вам пришла. Скажите, что мне теперь делать? По этому трудовому договору я не швея, а вышивальщица. Да и швея вообще-то не должна разрабатывать новые дизайны, она же не модельер. Это разные должностные обязанности и вообще...

– Вы можете, конечно, отказаться выполнять работу, не соответствующую должностным обязанностям, но вы же понимаете, что вас уволят? Хотите после подать на них в суд за нарушение трудового законодательства и восстановиться в должности?

– А меня, пока суд будет идти, не отправят из города? – горько усмехнулась я. Впрочем, откровенно, денег, чтобы судиться, у меня не было. Не за рабочее место с небольшой зарплатой.

– Вы могли бы подать в суд персонально на вашу начальницу за угрозы испортить деловую репутацию... – предположил мистер Ровенбрук.

– Но у меня нет доказательств, ведь мы разговаривали наедине, мое слово против ее.

– Можно привлечь мага-менталиста и провести экспертизу, но это дорого, а вероятность, что суд примет это доказательство, невелика, – добавил он.

– И что вы мне посоветуете? – выдохнула я.

Мы с адвокатом долго обсуждали обстоятельства, в которых я оказалась, слово за слово я рассказала обо всех проблемах, которые получила в новом мире, а заодно о своих планах. В итоге вместо часовой консультации просидели два, составляя подробный план моих следующих действий, обходя все подводные камни местного законодательства, чтобы я не вляпалась нигде в неприятности. Лис, не дождавшись меня, даже поднялся в офис, беспокоясь, куда я пропала, и в итоге присоединился к обсуждению.

В результате на следующий день я явилась на работу только после обеда. В брюках и с пачкой документов.

– Надежда, вы опоздали, – строго процедила миссис Стефорд, смерив меня взглядом, – я вынуждена буду занести выговор в ваши рекомендации. Вы срываете заказы, вам придется отрабатывать вечером.

«Испортить рекомендации» – самый страшный кошмар местного работника, но я безмятежно улыбнулась:

– Это будет нарушением трудового законодательства, потому что сегодня утром я была в министерстве труда и подала на вас жалобу. После этого любые выговоры с вашей стороны будут считаться местью строптивому работнику, – нежно улыбнулась я.

– Что-о-о-о?! – она так длинно протянула гласную, будто пропела, переходя от нормального голоса на очень высокий звук, аж в голове неприятно загудела. – Ты... да ты... какие еще жалобы?! Я тебя буквально с улицы на работу взяла без рекомендаций и приличных документов, без диплома из школы, а ты?!

Я спокойно вытащила из папки документ:

– Подпишите пожалуйста мое заявление на увольнение... в смысле, запрос на разрыв трудового договора, – припомнила я местную формулировку.

– Ты не посмеешь...

Я промолчала.

– Ты... тебе же идти некуда! На что ты будешь жить? Надеешься, что раз одна клиентка на юбку твою позарилась, то и другие захотят? Вручную шить будешь, без магии?

– Это мое личное дело. Подпишите мой запрос или позовите мисс Клор, если у вас нет таких полномочий.

– Ты... ты должна закончить начатые проекты! Ты не можешь сейчас уволиться! – запаниковала миссис Стефорд. – Это прописано в твоем договоре!

– А еще там прописано, что я вышивальщица и, пытаясь заставить меня исполнять работу швеи, вы сами договор и нарушили, о чем я и сообщила утром в министерство труда. Все в этой комнате свидетели.

Миссис Стефорд оглядела работниц, будто только сейчас их увидела, те опускали глаза под ее яростным взглядом. Да только одно дело молчаливо поддерживать начальницу в конфликте с глупой выскочкой, а другое – врать трудовой инспекции.

– К тому же, – добавила я, – можно привлечь к делу миссис Фруткинс. Если подчиненных вы еще сможете угрозами или обещаниями заставить соврать, то клиентка точно ничего скрывать не будет. И, если выяснится, что кто-то врал инспекторам в лицо, о-о-о... – я внушительно покачала головой, ведь это точно грозило оставить такой след на рекомендациях работника, какой не мог оставить даже самый склочный работодатель.

Мыслительный процесс быстро отразился на лице миссис Стефорд, я видела как быстро растерянность сменилась ужасом, а затем пришли смирение и она улыбнулась заискивающе:

– Послушай, Наденька, мы как-то не так начали... мы ведь можем решить все проблемы миром. Зачем нам эти проверки? Давай все организуем по-человечески, ты же понимаешь, нам нужно сперва закончить проекты... мы выплатим тебе премию за неудобства.

Я усмехнулась зло:

– Я все равно хочу уволиться.

– Тебе все равно в этом городе никто работу больше не даст, – в голосе миссис Стефорд проскользнула злость. – И бизнес ты свой не откроешь – у тебя нет денег и связей, чтобы это сделать. Кларисса, вон, десяток лет в содержанках проходила, прежде чем ей все удалось. А ты что? Ни красоты, ни лоска. Будешь провинциалок на рабочих окраинах обшивать, едва сводя концы с концами? Все время на волосок от того, чтобы прогореть и отправиться на фермы слизней или еще куда подальше? – она взяла себя в руки и одернула пиджак, выпрямляясь. – Ладно, поконфликтовали и замяли, давай поговорим как деловые люди. Тебе без нашей помощи все равно в люди не выбиться. Ты хотела получить статус дизайнера? Давай обсудим у мисс Клор в приватной обстановке.

Я только стояла и качала головой, почти не веря своим ушам, но в то же время понимая, что люди во всех мирах одинаковы. Пока силу не покажешь, будут об тебя ноги вытирать. А договариваться решат, только когда уже тебе это не надо.