Текст книги "Хозяйка волшебного ателье (СИ)"

Автор книги: Мария Максонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 37 страниц)

Хозяйка волшебного ателье

Глава 1

– Нееет! Отпустите меня! – завизжал диким голосом ребенок, заставив меня встрепенуться и вернуться из прострации. – По-мо-ги-те!!!

Не помня себя, я вскочила со скамейки и заметалась по парку, пытаясь определить источник звуков, но, к сожалению, ребенок больше не подавал голоса. Вокруг была идеалистичная картина: ярко-голубое небо, жарко светит солнце, кустики, деревья, ровно подстриженные газоны, посыпанные песком и гравием дорожки. Кажется, что тут и не должно происходить ничего плохого, только переставшие после крика чирикать птицы подтверждали, что мне это не показалось.

Оббежав скамейку кругом, я рванула прямо через кусты на параллельную дорожку и, вынырнув из них, увидела ужасную картину: какой-то мужик тащил к странной на вид машине брыкающуюся девочку лет десяти с золотистыми волосами и в белом платье. Ее соломенная шляпка с голубыми лентами валялась на дорожке, она дрыгала ногами, пытаясь вывернуться, но против крупного мужчины была бессильна.

– Что вы делаете?! Полиция! – закричала я, похлопала себя по карманам, но поняла, что телефона с собой нет.

– Заткнись, дура! – рявкнул незнакомец.

Девочка умудрилась-таки пнуть его по ноге, и он на миг ослабил хватку. Тогда она куснула его за руку и, освободив рот, закричала:

– Помогите! Мой папа вас накажет! Ня-ня, нянюшка!!!

К сожалению, вырваться из рук преступника девочке не удалось, он перехватил ее поудобнее, потащил дальше. А вокруг, к сожалению, никого совсем не было, некому было помочь. Поэтому я, забыв об опасности, рванула вперед и схватила преступника за руку, пытаясь помочь девочке вырваться.

– Отпустите! Отпустите ее! Я заявлю на вас в полицию!

– Поди прочь, дура, ты ничего не понимаешь! – рыкнул тот, отмахиваясь от меня.

К счастью, в этот момент он немного ослабил хватку, девочка, пользуясь моментом, вырвалась.

– Беги! – крикнула я.

И тут голова взорвалась болью, перед глазами потемнело.

«Опять,» – промелькнуло досадливо в голове.

Я вцепилась изо всех сил в рукав мужчины, но сознание уплывало. Он рванул руку, и я упала, сжимая в кулаке лишь его оторванную пуговицу. Глаза закрылись сами собой, но внутри я понимала, что нельзя позволить себе уплыть в беспамятство.

– Держи ее! – рыкнул второй мужской голос.

– Нет! Вы не можете! Мой папа вас накажет, он найдет и заберет меня! Он меня спасет! – вопила девочка.

– Свяжи ей руки и сунь в рот кляп, прыткая слишком, – мрачно подытожил один из преступников.

– Откуда эта дура вообще взялась? Здесь же никого не должно было быть, – буркнул второй. – С неба что ли свалилась?

– Мы вообще-то так не договаривались.

– Замолкни!

Хлопок двери автомобиля, тихий шелест гравия – уехали, не спасла, не удержала. Слезинка скатилась из-под закрытых век, а сознание окончательно померкло.

Опять.

Слишком часто в последнее время.

Яркий противный запах вдруг ввинтился в мозг, я дернулась в сторону, но он не пропадал. Сильные руки поддержали под спину, помогли сесть, кто-то прикоснулся к затылку, и я зашипела от боли.

– Кто вы такая и что здесь делаете? – едва я смогла разлепить сощуренные из-за яркого солнца глаза, как замерла, будто кролик перед удавом. На меня строго смотрели темно-серые, словно сталь дамасского клинка, глаза.

– Я не... – я закашлялась и чуть не завалилась на землю, но теплые сильные руки незнакомца поддержали и помогли опереться о спинку.

С трудом оглядевшись, я поняла, что опять сижу на скамейке в парке, а вокруг суетятся какие-то люди, осматривают, почти ползают по земле, словно в детективных фильмах, когда собирают улики.

Сероглазый незнакомец вытащил из-за пояса и протянул мне железную фляжку, обшитую кожей. Я хотела, было, отказаться, заподозрив, что внутри может быть алкоголь, но губ коснулась кисловатая освежающая жидкость, и я с радостью смочила саднящее горло.

– А где девочка? – спросила, когда смогла оторваться.

– Какая? – сощурился он подозрительно.

– Не знаю... девочка в белом платье, блондинка, – попыталась сформулировать я. – Примерно такого роста, – сделала жест рукой. – Я услышала, как она кричит и попыталась помочь, но меня, кажется, ударили сзади по голове, – я прижала руку к волосам на затылке. Кажется, пучок спас меня от более серьезных повреждений, но боль все равно была серьезная, голова кружилась. Наверное, сотрясение, но вроде бы пока не тошнит.

Незнакомец слушал меня внимательно, не отводя взгляда, а почти гипнотизируя. Ему хотелось рассказать обо всех бедах, поделиться, как-то верилось, что он сможет спасти ту девочку, а, может, и мне помочь. Строгое, но симпатичное лицо, которое обрамляют русые волосы, широкие плечи, которым, кажется, по силам выдержать все невзгоды.

– А что вы здесь делали? Откуда взялись? С чего я должен верить, что вы случайная прохожая, а не, например, соучастница, которую бросили? – строго спросил незнакомец. – Вы наверняка приехали на машине с преступниками. Может, это Лилиана вас по голове приложила?

– Что? – от шока у меня даже голова перестала кружиться. Да что этот козел себе позволяет?! – Меня по голове ударили, когда я пыталась помочь ребенку, а вы еще и меня решили обвинить? Вам на ее судьбу совсем плевать? Только галочку поставить, что дело раскрыто, а то, что ребенок сейчас переживает, вам все равно? Звездочку на погонах уже готовите?!

– Откуда вы взялись? – медленно и раздельно произнес мужчина. – Мы считали все следы, вы не шли по этой дорожке.

– Да оттуда я выскочила! – я указала на смутно знакомые кусты, подумав, оглядела свои широкие штаны, заметила несколько прилипших листиков и показала незнакомцу. – Вот, видите? Я на крик прибежала оттуда.

– Хорошо, допустим, – он сощурился, будто уже все это знал, будто эти следы были найдены. – А там вы откуда взялись? Ваши следы считываются только от скамейки, но как вы попали туда?

Я замерла, удивленно распахнув рот, потому что ответа у меня не было. Потому что в этом мире я появилась именно на скамейке в парке после того, как в родном меня ударили по голове. Сперва даже была уверена, что я в раю, ведь на ад солнечный пейзаж как-то не тянул, сидела и ждала ангелов или кого-то вроде того. А дождалась крика помощи от девочки.

Попытка похищения как-то четко показала, что здесь точно не рай, а боль в голове не позволяла решить, что это какой-то сон.

– А я вообще где? – медленно произнесла я, пытаясь сложить два и два и посмотрела на незнакомца растерянно.

Он нахмурился, почему-то прикоснулся к моей голове, заглянул в глаза:

– Кажется, удар по голове был слишком сильным. Что последнее вы помните?

В памяти всплыло сегодняшнее утро.

Глава 2

«ВЕРНИ ДОЛГ!!!» – красовалась крупная надпись кроваво-красным поперек входа в мое любимое собственными руками созданное и буквально выстраданное маленькое ателье. У меня затряслись руки, потому что никаких денег я ни у кого не брала, все кредиты, кроме ипотеки, закрыла, а по той платежи на пропускала и не опаздывала ни на день.

– Ой, – послышался голос позади. Обернувшись, я смерила мрачным взглядом Верочку, швею, которая на меня работала. Под моим взглядом ее круглое веснушчатое лицо начало наливаться краской. – Надежда Петровна, простите! Надежда Петровна, я не знала, что они такое наделают! – запричитала она.

Ругнувшись себе под нос, я проводила сотрудников расположенного рядом салона красоты мрачным взглядом, открыла дверь и, прихватив Верочку, затащила внутрь. Вызвала полицию и велела рассказывать. Кое-что я и так уже слышала, кое-о-чем догадывалась, но масштаб проблемы осознала только сейчас.

– Ты понимаешь, что это ненормально? Тебе нужно с ним развестись!

– Я люблю его, Надежда Петровна, – всхлипывала Верочка. – Он же хороший, не пьет, не курит!

– Зато кредиты берет, не работает и вещи из дома выносит. Он игроман, ты понимаешь?

– У него бизнес плохо идет, – всхлипнула несчастная.

Ага, знаем мы этих «бизнесменов», которые дело открываю только для того, чтобы «не быть лохом, быть самому себе начальником», а не потому что есть новая гениальная идея, выдающиеся собственные способности, разработки. Бизнес надо открывать, чтобы самому целыми днями батрачить, а не чтобы от работы сбежать. И так-то по статистике вероятность продержаться на плаву хоть пару лет невелика, а уж если запрос «только что и делать, что ничего не делать», так и вовсе ничего не выйдет.

– Бизнес не идет, поэтому он начал деньги на ставки сливать? Ты сама-то в это веришь?

Вера всхлипнула:

– Ну, Надежда...

– Мать моя тоже все надеялась, пока собутыльники отца квартиру не подожгли, – рыкнула я. Из того дерьма я выбиралась долгие годы. Повезло, что, поступив в училище, я старалась дома не бывать, все по подружкам кантовалась, а не то тоже сгорела бы. Квартиру пришлось продать, чтобы оплатить ущерб соседям и от огня, и от тушения. Повезло еще, что больше никто не погиб, ребенка из квартиры выше пожарный смог вынести вовремя, хотя квартира их уже полыхала, у бабушки, что за ним присматривала, сердечный приступ случился, но все же выжила. – В общем, так, Вера, я этого терпеть не буду!

– Но что же мне делать-то? – завыла по-бабьи швея, заливаясь слезами. – Я не знаю, что делать, Надежда Петровна!

Я тяжело вздохнула и мысленно перелистнула свою записную книжку:

– Ладно... ладно... есть у меня человек. У Софьи Викторовны, ну, что недавно зеленое платье шелковое заказала, помнишь? – Вера кивнула. – У нее зять, как я слышала, психиатром работает как раз в центре для зависимых. Они и наркоманов, и алкоголиков, и игроманов лечат.

– Но мой Костя...

– Твой Костя не бизнесмен, а игроман, тебе нужно с этим смириться. Может, он с биржи и начинал, то теперь-то на ставки деньги сливает и оторваться не может. Он тебя и детей на дно потащит, если позволишь. Тебе нужно поставить ему ультиматум: либо он едет лечиться, либо ты от него уйдешь. Ничего, и не таких вытаскивают. Но тут и тебе нужно на терапию походить, это, прости, созависимость. Видела я, как мать убивалась, как мы в комнате запершись сидели, пока отец на кухне пьянствовал, – Вера хотела возразить, но я ее перебила: – И не важно, что твой не пьет, а играет, все равно себя не контролирует. Подумай о детях, они же все это видят!

– Но это же так дорого, Надежда Петровна, мы и так в долгах, а тут коллекторы еще эти, дома телефон оборвали, теперь до работы добрались. Я боюсь их, детей к маме отвезла, но самой-то куда... – захныкала Вера.

– Ничего, нужно по закону все делать. Пойти в суд, попросить рассрочку. На лечение тоже. Лишь бы твой сам согласился.

– А если нет? – она смотрела на меня со смесью надежды и ужаса.

– Тогда разводиться надо, – отрезала я.

– Но долги... долги же на меня повесят, я кредит на себя записала, ему уже не дают... – завыла Вера.

– Ой, ду-ура, – закрыла лицо руками. Впрочем, заставила себя быстро собраться. – Ладно, не важно. Долги – такое же совместно нажитое имущество, как все остальное, их также поделят. Половину выплачивать и мужика на горбу не содержать тебе всяко легче будет, чем за все платить целиком. А он пусть как хочет, если лечиться не будет. А будет – так, может, человеком станет, на работу устроится. Поняла?

– Поняла, – всхлипнула она и закивала, как болванчик.

– И смотри у меня, либо он лечится, либо вы разводитесь. Я помогу, связи есть, деньги найдем. А нет – так я тебя уволю, не посмотрю, что ты мастерица на все руки, мне репутация ателье дороже.

Через пару часов, когда все соседи уже насмотрелись на надпись, явился ленивый участковый, сперва отказывался, но потом все же принял заявление. Правда, сообщил, что это просто хулиганство, и преступников точно не найдут. На информацию о коллекторах не отреагировал, ничего не стал записывать, только хмыкнул и посоветовал долги вернуть и не возникать. Понятно, у этих гадов все схвачено. Не понимают даже, что, если я Верку за это уволю, она же им и долг не сможет выплачивать без работы.

После я кое-как попыталась отмыть надпись средством для снятия лака, с самой двери более-менее сошло, хотя следы все равно читались, а стену и вовсе придется перекрашивать. Еще и с владельцем здания неприятности будут. И перед клиентками неудобно, на вопросы приходилось улыбаться и пояснять, что это ошибка. Они, конечно, кивали, но видно, что по репутации ателье, которую я нарабатывала долгие годы, был нанесен сильный удар.

Глава 3

Засиделась я до позднего вечера, когда уже и сотрудники разошлись: секретарша Катенька убежала первая, рабочий мобильник у нее все равно в собой, потом ушла грузная Зинаида Павловна, оглядев рабочее место, оставленное в идеальном порядке, мрачным взглядом. После засобиралась дерганная и несчастная, как побитая собака, Вера, я дала ей три дня сроку, чтобы определилась, как дальше жить будет. Я же, закончив с обычными делами, заперла дверь ателье и занялась тем, что меня всегда успокаивало: шитьем.

Еще в школьные годы из-за проблем в семье я считалась неблагополучным ребенком. Мы не могли сдать ни на шторы, ни на учебники или рабочие тетради, я не ходила на платные экскурсии и в театры с другими детьми, не выкупала фотографии класса. На меня косились, но не травили, хороший был класс. Заношенная одежда, частенько рваная или нестиранная, растрепанные космы. Мать работала с утра до ночи, воевала с отцом и его пристрастием или прислуживала ему и его дружкам за столом, заперев меня в единственной комнате нашей квартиры. На меня у родителей не было особенно времени. Накормлена, одета – и ладно, у других и похуже бывает, если оба родителя пьют. А что в школе проблемы – ничего, как-нибудь доучишься.

Учителя тоже не особенно придирались, понимали ситуацию, но и они иногда вздыхали: «ты б хоть причесывалась иногда, мама за тобой совсем не смотрит?» Но и то, я же сама не хулиганила, уроки не срывала, другим не мешала, сидела в окно смотрела тихо, вот меня и не трогали особо, тянули четверки на тройку, из класса в класс. И только Клара Давидовна, наша трудовичка, неожиданно решила, что «девочкам обязательно нужно уметь шить». Даже таким, как я, никому не нужным. А что у меня ткани нет для того, чтобы скроить не то что юбку, даже фартук – так у нее дома были запасы еще с советских времен.

И неожиданно мне понравилось. Пусть машинки в классе были старенькие, ножные, а, разглядывая чертежи выкроек, другие девочки только глаза закатывали, но я смотрела на все это с интересом. И постепенно научилась и за одеждой своей смотреть, и пуговицу пришить, дырку залатать, и вещи, которые мне перепадали от сердобольных соседей, ушивать, чтоб не ходить в несуразных размахайках. Неожиданно геометрия стала моим любимым предметом, учительница математики только удивлялась. А как иначе, если я, наконец, поняла, к чему вообще все это нужно, каков практический смысл в построениях.

Конечно, мечтала я стать дизайнером-модельером, создавать коллекции, чтобы мои модели выходили на неделе моды, но практичная Клара Давидовна сказала:

– Иди лучше в училище после девятого на швею – всю кухню изнутри знать будешь. Что там те дизайнеры, только картинки красивые умеют нарисовать, а потом за них другие люди и выкройки строят, и все остальное делают. Тут деньги нужны, большой бизнес это. А у тебя дело в руках будет, не пропадешь нигде. А рисовать... рисовать и после сможешь научиться.

Хотелось, конечно, иначе, но реальность говорила – так и надо. И дома поменьше появляться, и учиться скорее заканчивать. Еще два года в школе, а потом пять лет в институте, если вдруг даже получится поступить – на что существовать? Мать совсем зачуханная ходила, могла мимо стула сесть или полчаса в одну точку смотреть, не двигаясь. Сейчас я понимаю, это была депрессия или нервное истощение. Две работы, дом с пьяным мужем, который устраивает загулы с друзьями до рассвета, а утром опять на работу. Неудивительно, что она не проснулась, когда квартира загорелась. Но, сколько бы я не просила развестись, уйти со мной – она не соглашалась: «квартира как же, и отец твой, столько лет вместе...» – вместе и сгорели.

Линии мелка четко ложились на васильковую ткань, обрисовывая индивидуально построенную выкройку. Платье простого силуэта будет сидеть, как влитое с учетом всех особенностей, у клиентки небольшой сколиоз и одно плечо выше другого, а нижние девяносто объемные, поэтому покупные платья дают «пузырь» сзади на талии, сидят неровно. А индивидуальный пошив у хорошего мастера – это же все будет идеально, именно на конкретную фигуру, скрадывая любые недостатки и подчеркивая достоинства.

Вырезав детали, я скрепила их наметкой до первой примерки и надела на манекен, радуясь своей работе. Теперь можно закрыть свой кабинет, пройти через темную комнату-цех, где обычно работают девочки, переобуться и на выход.

Звяк!

Разбилось рядом одно из окон, острые осколки долетели аж до моих туфель.

– Будет знать, дура, как на нас заявление писать! – послышался пьяный мужской голос с улицы. «А откуда они знают?!» – мелькнуло в голове.

Но тело действовало быстрее разума, я поспешно подбежала ближе и высунула голову в разбитое окно:

– Вы что делаете? Я сейчас полицию вызову! – закричала, увидев в тусклом свете фонаря группку молодых мужчин.

– Тут же никого не должно было быть, свет выключен! – ахнул кто-то. Ну, да, в основной комнате, чьи окна выходили на переулок, света не было, только в моем кабинете, который придурки проверить не догадались.

– Валим! – закричал самый умный.

– Ах, ты, стерва! – ругнулся, с трудом выговаривая слова, пьяный голос, и человек метнул еще один кирпич в мою сторону.

Я потянулась за телефоном, собираясь выполнить свою угрозу.

Боль взорвалась в виске.

Темнота.

Глава 4

Я смотрела на незнакомца и пыталась понять, что мне делать и что говорить. Во всех книгах про попаданок, которые я читала, девушки сперва пытались скрывать свой перенос, опасаясь, что их пустят на опыты. Но и в такие стремные ситуации они обычно не попадали, рядом оказывался кто-то, кто подсказывал, как себя вести, рассказывал законы мира и прочее.

Вместо такого подсказчика передо мной был строгий мужчина, который, как мне почему-то казалось, имел отношение к местным правоохранительным органам, и врать ему почему-то язык не поворачивался. Чувствовала – поймет, будет подозревать и докапываться, а там, между прочем, похищенный ребенок – вот что нужно расследовать.

– Я помню, как меня ударили по голове, – выдохнула я.

– Это понятно. Но что было до, как вы оказались на скамейке?

– Я про это и говорю, – разозлилась я. – Я помню, как мне в голову полетел кирпич и, мне кажется, он попал и убил меня, – я ощутила, что глаза защипало от этих мыслей. Я столько старалась, так долго работала, создавая нормальную жизнь, буквально батрачила днями и ночами, пальцы в кровь колола, мозоли зарабатывала, и все напрасно. – Очнулась я сидя на скамейке в этом парке. Услышала девочку и побежала спасать. Тогда меня ударили второй раз, – я инстинктивно прижала руку к затылку, но вдруг поняла, что уже ничего не болит.

Незнакомец слушал меня внимательно и хмуро, я подумала, что он мне не поверит, но вместо этого он встал и сделал несколько пассов руками, будто что-то проверяя.

– Не может быть, – пробормотал он, повторил свои действия несколько раз, а затем хмуро сжал переносицу: – попаданка значит.

Я выдохнула с облегчением. Кажется, мне поверили, наверное, тут это не такое большое дело.

– У вас много таких, как я?

– Бывают, – буркнул незнакомец и встал на ноги, нервно прошелся передо мной туда-сюда, – примерно три-пять человек каждые сто лет попадают в наш мир из других. Но такое совпадение – попаданка, оказавшаяся главным свидетелем в деле о похищении – это впервые. Хм... ладно, постарайтесь как можно подробнее рассказать, что именно случилось. И, кстати, почему вы не применили против преступников магию?

– Магию? – растерялась я, – у меня ее нет.

– То есть в своем мире вы магией не обладали?

– В моем мире вообще не было никакой магии, ни у кого. А, что, теперь у меня она может появиться? – обрадовалась я. Хоть что-то ведь в этом попадании могло быть хорошее.

– Возможно. Позже разберетесь с этим вопросом. Итак, расскажите, в какую сторону уехали преступники на... той самоходной телеге... – на последней фразе он явно притормозил и начал подбирать слова, глядя на меня, как на дуру.

– На машине? Я знаю, что такое автомобиль, у нас в мире все на них ездят.

– Вы же сказали, у вас нет магии, – удивился следователь.

«Значит их автомобили на магической тяге, что и неудивительно в волшебном мире», – подумала я.

– У нас другие источники энергии, – отмахнулась я и сосредоточилась на исходном вопросе. Мне пришлось встать и подойти к месту действия, чтобы сообразить, куда направлялись преступники, – эм... я была без сознания, но, – прикрыв глаза я попыталась вспомнить звуки. – Руль был с той стороны, но поворачивали ли они... нет, мне кажется, они уехали прямо, – я уверенно махнула рукой в нужном направлении.

– Вы слышали или видели что-нибудь, что может опознать преступников? Какие-нибудь приметы? Шрамы, татуировки? Особенности речи?

Я постаралась максимально точно воспроизвести все произошедшее: кто, что, где, что сказали, и только тогда вспомнила:

– И пуговица!

– Пуговица?

– Да, я схватила того мужчину за рукав и во время борьбы оторвала ему пуговицу! Она была у меня в руке зажата, – я с растерянностью посмотрела на свою ладонь. Там ее, конечно, уже не было, выронила где-то, пока была без сознания.

Следователь сделал знак рукой, и ему немедленно принесли все найденные на дорожке мелочи: какие-то заколки, шпильки, мелкие игрушки, кольцо – в общем, мусор, собравшийся в этом районе парка за года, но среди них было несколько пуговиц разного размера. Я попросила разрешения потрогать каждую и, сжав в руке ту, что была среднего размера, уверенно произнесла:

– Эта!

– Вы уверены?

– Да, она была холодная, металлическая, и здесь ребристый край, я почувствовала его. Эта слишком маленькая, а эта костяная, она теплее и край обработан более гладко, к тому же, металлическая тяжелее, я почувствовала.

– Вы точно не применяете магию, чтобы понять это? – сощурился незнакомец подозрительно, – применение магии к уликам строжайше запрещено.

– Нет, конечно, я ничего такого и не умею. Просто всю жизнь с разной фурнитурой работала, это профессиональное, я модельер-дизайнер, – наткнулась на его полный непонимания взгляд, – швея, – пришлось сказать со вздохом, зная, что к этой профессии частенько относятся с пренебрежением, ведь мы «обслуживающий персонал» и «имея машинку, каждый так сможет».

– Понятно, – серьезно кивнул следователь и забрал пуговицу у меня из пальцев, сжал в ладони и сделал несколько пассов руками. К сожалению, я не видела никакого сияния или всполохов, магия этого мира выглядела для меня примерно никак. – Есть след ауры, сделайте анализ и отправьте слепок ауры в базу данных. Запрос сверхсрочный!

– Да, капитан! – отдав честь, один из работников схватил пуговицу и убежал прочь.

– Спасибо, Надежда, вы нам очень помогли, – чуть склонил голову следователь, который за время разговора так и не соблаговолил представиться. – Если нам понадобятся еще ваши показания, мы вас вызовем. А пока вас отвезут.

– Куда? – растерялась я.

– В министерство иностранных дел, конечно. У них есть протокол по работе со всеми гражданами иностранных государств, которых иногда забрасывает к нам из-за сбоев в работе порталов. Стивенсон, займись, – позвал он одного из подчиненных. Тот поклонился и покосился на меня с любопытством.

– Простите, а как вас зовут? – все же не сдержалась я, когда уже нужно было уходить.

– Я не представился? Простите, привык к тому, что меня и так все знают, – хмыкнул капитан. – Капитан Стивен Брандест к вашим услугам, – он церемонно выпрямился и склонил голову, будто на приеме, я почувствовала себя крайне неудобно в своих широких брюках с небрежным узлом на затылке, в грязной после валяния на земле одежде.

– Надеюсь, с той девочкой все будет хорошо, – пробормотала растерянно.

– Не волнуйтесь, я хорошо делаю свою работу, – буркнул Стивен и сделал жест рукой своему человеку, тот поторопил меня, направляя к дороге.

– До свидания, – пробормотала я, постоянно оглядываясь.

– Будет лучше, если вы более не будете замешаны ни в каких уголовных преступлениях, и мы больше не встретимся, – жестко ухмыльнулся капитан Брандес.