Текст книги "Земля любви"
Автор книги: Мария Соареш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Глава 21
Франческо хотел поехать в гостиницу, но почему-то произнёс адрес Паолы. Он даже не понял, как это получилось. Потом сообразил, что, конечно же, нужно известить о произошедших переменах, а там они всё решат. Разумеется, он не хотел компрометировать молодую прекрасную женщину. Не хотел, чтобы она почувствовала себя связанной с человеком много старше себя. Она должна была сохранять свою свободу, чтобы, в конце концов, сделать правильный выбор. У неё должны быть дети. У неё вся жизнь впереди. Словом, вопрос взаимоотношений с Паолой приобретал в глазах Франческо необыкновенную деликатность, и он оставлял его открытым. Но совершенно точно он понял, что к Жанет не вернётся никогда! И чувствовал себя, поэтому спокойным, свободным и счастливым.
Паола, увидев у своих дверей с утра пораньше Франческо с чемоданами, была изумлена. Он приехал прощаться? Уезжает?
– Куда вы, сеньор Франческо? – спросила она.
– Сам ещё пока не знаю, – отвечал он. – Наверное, в гостиницу. Видишь ли, я ушёл из дома, и мне нужно оглядеться, понять, как жить дальше.
Паола не могла поверить собственным ушам: Франческо ушёл? Аугусту был свободен, и, тем не менее, всегда юлил и никак не мог сделать выбор. А этот человек сделал его сразу и навсегда. Нет, она не ошиблась, когда его полюбила. Она полюбила настоящего достойного человека!
– Входи, – сказала Паола. – Я не буду врать и говорить, что больше всего думаю сейчас о твоей жене. Хотя и о ней тоже.
– Ты свободна, Паола, – прервал он её. – Мой уход никак не связан с тобой, я…
Брови Паолы поползли вверх: что он хочет сказать? Как это не связан?
– Я тоже теперь совершенно свободен, и тебе распоряжаться моей судьбой. Из твоих рук я приму любую.
Он смотрел на неё с такой нежностью все понимания, готовый и уйти, и остаться, что Паола обняла его со слезами на глазах.
– Мы будем жить с тобой как влюблённые, – прошептала она, – долго-долго, всегда! Оставь свои чемоданы. Я потом их распакую.
– Спасибо тебе, моё счастье, – сказал он. – Жизнь у меня новая. А дела старые, начинается мой рабочий день.
– Ты в банк?
Он кивнул.
– Поезжай, а потом приходи обедать, у меня всё будет готово вовремя, – пообещала Паола.
Франческо поцеловал её и молча вышел. Он был слишком счастлив, чтобы поговорить.
Однако неожиданный поворот в судьбе Франческо, невероятные и скоропалительные перемены не заставили его позабыть о той, кого он назвал своей дочерью и кого чувствовал себя ответственным, – о Жулиане.
Он навёл справки, и узнал, что её сожитель Матео Батистелли занимается строительством домов, работая в бригаде под началом некоего Амадео. Франческо посидел с карандашом в руках, прикинул, сколько должен вложить, чтобы дело обернулось к обоюдной пользе, и попросил секретаршу разыскать и пригласить к нему строительную бригаду итальянцев. Амадео и Матео были у него спустя час.
Матео держался несколько напряжённо, он предпочёл бы не иметь никакого дела с этим банкиром, он ему не доверял. Да и кто бы стал ждать хорошего от человека, которому ты доставил только горе: опозорил перед всем светом, увёл невестку вместе с внучкой? Лично он, Матео, стал бы мстить!
Между тем Франческо разворачивал перед обоими итальянцами весьма радужные перспективы. Он предлагал им совместное акционерное общество: они вкладывают свои руки и головы, а Франческо всё остальное. Речь шла о строительстве недорогих домов. которые можно было бы потом быстро продать и возместить свои расходы. Стройматериалы и земельные участки обеспечивал сеньор Мальяно.
– Подумайте, я не тороплю вас, – сказал Франческо, обращаясь в первую очередь к Амадео, у которого сразу же загорелись глаза, – но мне кажется, что предложение довольно выгодное.
– Мы дадим вам ответ завтра, – сказал Амадео. – У нас бригада. И мы всё должны обсудить. Спасибо за ваше участие, оно нам необыкновенно дорого.
По дороге домой Амадео убеждал Матео согласиться, говоря, что такое предложение сваливается раз в жизни, и им нужно непременно воспользоваться. Матео упорно отмалчивался, но было видно, что он не согласен.
– Мальяно готовит нам какую-нибудь гадость, – наконец сказал он, – иначе просто быть не может.
– Мы оградим себя от всяких гадостей контрактом, обговорим там каждый пункт, так всегда делают цивилизованные люди, – продолжал настаивать на своём Амадео. – И ещё ты знаешь, что я решил поселиться в вашем пансионе?
– С чего бы это?
Матео пристально посмотрел на него. Он заметил, что с тех пор как в пансионе поселилась Ортенсия, дочь доны Долорес, Амадео стал засиживаться у них допоздна. Он провожал и встречал Ортенсию такими пламенными взглядами, на которые способны только влюблённые итальянцы.
– С того, что мы сэкономим кучу времени, если поселимся вместе. Сейчас у нас пойдёт такая работа, что нам пот утереть и то некогда будет!
– Имей в виду, она замужем, – мрачно предупредил Матео.
– У неё с мужем нелады, – быстро отозвался Амадео, и Матео усмехнулся: значит, он правильно понял ситуацию. – Иначе она бы не жила у матери.
– И что, надеешься на взаимность?
– Надеюсь, что уговорю тебя, упрямая голова, и мы заработаем кучу денег!
По возвращении Амадео тут же переговорил с Долорес насчёт комнаты, и она не отказала ему, ей нужны были постояльцы, и чем больше, тем лучше. Она прекрасно видела, что итальянец готов ухаживать за её дочерью, но не сомневалась, что Ортенсия сумеет поставить его на место. Дочку она воспитывала в строгих правилах, и та ничего лишнего никогда себе не позволяла.
Амадео вопреки воле Матео тут же рассказал Жулиане о разговоре с Франческо.
– Дон Франческо – благородный человек, – выслушав его, сказала она, – с ним можно иметь дело, он не обманет.
– А тебя ведь обманул! – напомнил ей Матео.
– И меня не обманывал, – твёрдо произнесла Жулиана. – Поверь мне, Матео, это наш шанс, и мы не должны выпускать его из рук.
– Твоя жена права, соглашайся, – поддержал её Амадео, – я тебе, то же самое твержу.
– Ладно, я ещё подумаю, – нехотя буркнул Матео.
Его раздражало, что некуда ему не деться от этих Мальяно: Жулиана нянчит на руках маленькую Мальяно, а большой Мальяно вмешивается в его дела.
А Франческо жил с ощущением свершившегося чуда. Неужели он назовёт дом Паолы своим домом? Неужели, она всегда будет рядом с ним? Неужели, она сейчас ждёт его?
Так оно и было. Паола ждала Франческо, готовя изысканные итальянские соусы, и, когда он вошёл и вдохнул аромат всяких приправ, на него повеяло детством.
«Я вернулся к себе, – подумал он, – я снова обрёл жизнь».
После обеда они долго сидели и разговаривали, как на самом деле давно уже у них повелось, а потом Франческо вместо того, чтобы уйти, просто пошёл к двери комнаты для гостей, словно бы говоря: я твой гость и в любую минуту ты можешь сказать, что мне пора уходить.
Паола расценила все эти деликатности как комплексы. «Если ты не преодолеешь их, мой дорогой, то тебе даже я не смогу помочь!» – мысленно сказала она ему и, ложась в постель, надела свою самую красивую рубашку. Эта ночь будет необыкновенной, Паола не сомневалась в том. Франческо умеет любить как никто. Вот только интересно, долго он выдержит в своей комнате для гостей?
Франческо долго не выдержал. «Мы будем жить, как влюблённые!» – звучал в его ушах голос Паолы, и, повинуясь ему, он открыл дверь её спальни и вошёл.
– Слава Богу! – низким грудным голосом проворковала Паола. – А я было уже, подумала, что мне придётся спать в холодной постели.
– Я по тебе просто с ума схожу, – проговорил Франческо, – иди скорее ко мне, я умираю от любви.
И они умирали, и воскресали, и наконец, заснули в объятиях друг друга…
Глава 22
Мария и Гумерсинду были немало удивлены, увидев, что Марко Антонио приехал вместе со своей матерью.
– Это смотрины, – с лукавой улыбкой объяснила Анжелика. – Постарайся понравиться своей будущей свекрови, – повернулась она к сестре.
– Не говори глупостей, – сердито ответила та, но поняла, что Анжелика говорит правду; Марко Антонио приехал с какими-то серьёзными намерениями относительно её, и ей стало радостно.
Розана была из тех натур, которые во что бы то ни стало, хотят участвовать в жизни. Минуты покоя, бездействия кажутся им простоем, равносильным смерти. Всё это время Розана умирала, но вот появилась возможность ожить, и она ожила.
Жанет тоже воспрянула духом и заметно повеселела. Она словно бы вернулась в дни своей молодости, когда вместе с отцом какое-то время жила примерно на такой же фазенде. Отца она любила, воспоминания были ей приятны, вдобавок она очень нуждалась в этот нелёгкий для неё момент в добром к себе отношении и поэтому постаралась понравиться семейству Гумерсинду, которое радушно встретило её.
Мария, увидев Жанет, тоже вспомнила молодость, пансион, давно забытых подруг, обе женщины пустились в воспоминания, и то хорошее, что они вспоминали, располагало их друг к другу.
Матери погрузились в прошлое, детям приятнее было настоящее. Марко Антонио, усевшись рядом с Розаной, благодарил «благороднейшую из женщин» за помощь. Но и для них вчерашнее служило мостиком, по которому они шли друг к другу. Обиды и раны торопили их наверстать упущенное и обрести, наконец, то счастье, которое их излечит.
Анжелика от души желала, чтобы жизнь Розаны наладилась, но, зная непредсказуемый характер сестры, молилась про себя, чтобы та не наделала глупостей.
Настроение у всех было приподнятое, праздничное, в воздухе веял ветер перемен, который всегда будоражит душу.
За разговорами, обедом и ужином день промелькнул очень быстро, хозяева и гости разошлись по спальням, но уснуть не мог никто, в голове у каждого торопливо бежали мысли, отгоняя сон.
Марии всё чудились голоса и шаги по коридору, и она даже попросила мужа посмотреть, всё ли там в порядке. А как иначе?
Потом Марии пришло в голову, что гости могут нуждаться в чём-то и нужно пойти им помочь. Но Гумерсинду, который стал уже засыпать, посоветовал заснуть и ей, чтобы набраться сил для завтрашнего дня.
– Ты и так уже спишь, – сказал он, – иначе ничего бы тебе не чудилось.
И Мария, привычно послушавшись мужа, поворочалась ещё с боку на бок и заснула.
Зато Анжелика точно знала, что ей ничего не чудится. Марко Антонио отвели комнату рядом с её спальней, и сквозь стенку она отчётливо слышала женский голос, который просил: «Поцелуй меня!»
Кто это мог быть, кроме Розаны? Никто!
Поутру Анжелика не замедлила сообщить матери, что её сестра провела ночь в комнате гостя.
– Я не думаю, что Марко Антонио, приехав со своей матерью, посмел оказать такое неуважение нашему дому, – попыталась отвести нависшую грозовую тучу Мария, подумав при этом, что и голоса, и шаги ей вовсе не чудились.
– Причём тут неуважение? – рассудительно заявила Анжелика. – Это же не он ворвался к Розане, а она к нему. Я просто хотела, чтобы ты была в курсе событий и ничему не удивлялась.
– Я ничему не удивлюсь, – кротко ответила Мария, думая, какие же ещё сюрпризы преподнесёт им старшая дочь.
Марко Антонио был очарован женской прелестью Розаны. Её розовая сорочка помогла ему увидеть будущее в розовом свете, и поутру он, заглянув к матери, попросил её поговорить с сеньором Гумерсинду.
– Если он позволит, я женюсь на Розане!
Жанет была готова на всё, лишь бы больше не видеть в своём доме проклятой итальянки. Розана показалась ей вполне подходящей парой её дорогому сыночку.
«Пусть он будет обязан своей матери прочным счастьем, – думала она. – Итальянцы – коварные предатели. Что хорошего мог подсунуть моему мальчику его порочный отец? Только порок и несчастье? Я посватую сыну эту порядочную молодую женщину из хорошей семьи, и он, наконец, будет счастлив».
Даже не позавтракав, Жанет отправилась к сеньору Гумерсинду, принялась расхваливать его дочь.
– Она произвела неизгладимое впечатление на моего сына. Он переменился, почувствовал вкус к жизни. Они оба так пострадали! Мне кажется, что и ваша дочь повеселела с тех пор, как Марко Антонио стал приезжать к вам. Я прошу вас отпустить вашу дочь с нами. Мой сын будет относиться к ней с тем уважением, какое предполагает супружество. Как только он сумеет развязаться с этой итальянкой, то оформит законный брак.
Гумерсинду было приятно услышать это предложение, но ему хотелось бы, получить ещё более серьёзные гарантии для Розаны, которая пребывала в крайне сомнительном, по его мнению, положении. К тому же ему хотелось вступить в деловые отношения с Франческо, который как-никак был банкиром и мог оказаться ему весьма полезным.
– Мне приятно слышать ваши лестные слова относительно моей дочери, которая в самом деле достойна куда лучшей участи, чем та, что выпала на её долю. Надеюсь, ваше материнское сердце не обманывается насчёт чувств вашего сына, и он может оказаться более надёжным спутником жизни, чем тот, которого судьба послала моей Розане. Но раны ещё слишком свежи. Мне было бы горько, если бы её сердце вновь оказалось больно задетым. Как мать, вы должны понять меня. Мне кажется, что нам некуда торопиться, и я хотел бы обсудить этот вопрос с вашим мужем. Именно он должен попросить руки моей дочери, и тогда мы обсудим с ним условия, на которых Розана может покинуть родительский кров.
Лучше бы он не говорил этого доне Жанет. Каждое слово впивалось в её и без того уже кровоточащее самолюбие как острый шип.
– Вы, что же хотите сказать, что моё слово ничего для вас не значит?
– Дона Жанет, я хочу сказать только то, что уже сказал. Не будем торопиться. У нас много времени впереди.
– Но если вы не отпустите с нами Розану, знайте, что я уеду от вас глубоко оскорблённая! – поставив этот ультиматум, Жанет выплыла из комнаты, высоко подняв голову.
Чего-чего, а характера и Гумерсинду было не занимать. Он отправился к жене, чтобы сообщить ей о принятом решении.
– Розана собирает чемоданы, – кротко сообщила ему в ответ Мария.
«За что мне Бог дал такую своевольную дочь?!» – возопил про себя Гумерсинду. Он прекрасно понимал, что Розана устроит скандал и непременно поставит на своём. Оказавшись между двух женщин, словно между двух огней, Гумерсинду сдался. Он подошёл к доне Жанет, галантно поцеловал ей руку и сказал:
– В эти прекрасные руки я готов отдать свою дочь хоть сегодня.
Он надеялся, что госпожа Мальяно тоже пойдёт на уступку и скажет. Что они вместе с мужем приедут и заберут будущую невестку через неделю или две.
Но Жанет ответила:
– Я рада, что мы всё-таки понимаем друг друга. Поверьте, ваша Розана будет жить у нас как принцесса.
Она была рала, что Розана поедет с ними. Жанет устроит маленький интимный праздник, и в пику развратнику мужу будет встречать Рождество в семейном кругу, вместе с внучкой и счастливым сыном.
– Рождество я хочу встретить с Марко Антонио, – сияя, проговорила Розана, обернувшись к Анжелике, которая с молчаливым осуждением смотрела на свою легкомысленную сестру. – Мы проговорили с Марко Антонио всю ночь и на рассвете поняли, что созданы друг для друга.
– Только проговорили? – поинтересовалась Анжелика.
– Разумеется, не только, но это и был самый решающий аргумент, – призналась Розана.
– Ну, дай Бог тебе счастья, сестричка, – со вздохом пожелала Анжелика. – И хорошего Рождества! А как будет встречать его твой сын?
Розана задумалась.
– Наверное, я возьму его с собой, – сказала она не очень решительно.
– Ни за что! – заявил появившийся в дверях Гумерсинду. – Мой наследник не покинет фазенды. Ты будешь навещать его, когда захочешь. Уживайся сама со своим новым мужем, Розана! А там видно будет!
Розана согласилась с отцом.
– Ты всегда принимаешь самые разумные решения. Папочка! – сказала она, поцеловав его.
«Если бы!» – грустно посетовал про себя Гумерсинду, но вслух ничего не сказал.
Он спустился вниз, грустя, что всё получается совсем не так, как хотелось бы, был рад, что сын банкира Мальяно влюбился в его сумасбродку Розану.
Марко Антонио подошёл к нему:
– Я обещаю, что сделаю всё для того, чтобы ваша дочь была со мной счастлива, она будет для меня законной женой со всеми полагающими ей правами. Благодарю вас, что вы доверяете мне судьбу Розаны.
– Я полагаюсь на твоё слово, Марко Антонио, но в ближайшие дни жду у себя сеньора Франческо. Чтобы он по всем правилам христианского мира попросил у меня руки моей дочери для своего сына.
Жанет услышала его слова и одарила таким взглядом чёрных пронзительных глаз, что Гумерсинду поёжился.
«Да-а, – подумал он, – ну и характер! Нелегко приходится Франческо с такой женой!» И снова поблагодарил судьбу, которая послала ему в жёны кроткую и умную Марию. И хотя Гумерсинду подчас пользовался услугами рабынь-негритянок, надеясь, что хоть одна из них родит ему сына, он наивно полагал, что это никак не затрагивает чувств его жены. С негритянками он спал, но о них он не думал. Даже о последней, которая пообещала ему прислать сына, если она его родит. Не прислала – значит, родила дочь, вот и все дела.
О возможных сыновьях Гумерсинду гораздо чаще думала Мария. И, думая о них, решила, что примет каждого как родного, воспитает и выучит. Такое решение далось ей нелегко. Она долго страдала, долго мучилась, но когда поняла, что по-иному просто не сможет поступить, ей вдруг стало необыкновенно легко. И она стала даже с некоторой симпатией поглядывать на негритят, на которых прежде и смотреть не хотела.
Мария проводила дочь и загрустила. Не случайно Жулиана ушла из этого дома: с такой свекровью ужиться трудно. Дай Бог её своенравной и несдержанной Розане побольше терпения.
Собрались в дорогу и Гумерсинду с Анжеликой. Они должны были объехать перед Рождеством плантации Анжелики и заключить с работниками новые договора.
Дом опустел. Мария осталась с двумя малышами и была рада, что Леонора пока ей помогает. Но со временем и та должна была переселиться к мужу, уехавшему на свой виноградник.
– Подумать только, мы будем жить в своём собственном доме! – частенько говорила Марии Леонора, и сердце у неё замирало от счастья.
Потихоньку она приглядывала девушку, которая могла бы заменить её на кухне, и приглядела Флоринду. «Хорошенькая, живая, ловкая, она мигом освоится со своими обязанностями и будет хорошей помощницей доне Марии», – думала Леонора.
Вот тут-то и появились на кухне негритята. Дождались, пока дом опустел, и пришли в гости. Они не сомневались, что теперь им все будут рады, и так оно и вышло.
Мария, увидев Тизиу, чуть ли не прослезилась. Она не раз вспоминала этого весёлого паренька и сейчас обрадовалась ему, как негаданному рождественскому подарку. Понравился ей и Жозе Алсеу – серьёзный мальчик с вдумчивым взглядом умных тёмных глаз. Он держался со спокойным достоинством, и по поведению был полной противоположностью живчику Тизиу.
Леонора накормила ребят, и Тизиу пообещал, что он, как и раньше, будет доить коров и приносить молоко.
Мария закивала, пусть так оно и будет, хотя не сомневалась, что ребята снова исчезнут в один прекрасный день.
…Она вспомнила о славных ребятах даже в рождественскую ночь и перед тем, как сесть со всей своей семьёй за праздничный стол, сложила в корзину всевозможные лакомства и сама отнесла им в хижину. Она и знать не знала, как мудра порой бывает сердечная доброта.
Глава 23
Марианна, едва завидев подъезжающий экипаж, схватилась за сердце. Что-то сейчас будет? Ох, не сносить ей головы за то, что она самовольно отдала Жулиане внучку доны Жанет!
Вместе с хозяевами в дом вошла молодая красивая женщина. Марко Антонио распорядился отнести её чемоданы в его комнату.
– Розана, жена моего сына, – с гордостью сообщила Жанет своей экономке.
– Сейчас ты увидишь нашу лапочку, – пообещала она Розане, имея в виду свою внучку. – Но сначала я должна сообщить тебе то, чего не хотела говорить при твоих родителях.
Розана удивлённо посмотрела на красивую и гордую дону Жанет, которая стала ещё высокомернее.
– Мой муж больше здесь не живёт, после тридцати лет совместной жизни он завёл себе молодую вертихвостку и оставил семью. Мне показалось, что твоей маме, и особенно отцу, было бы непонятно поведение моего бывшего мужа.
Розанна прикусила язычок и не стала сообщать о негритянках.
– Думаю, что вы поступили правильно, – одобрила она Жанет, – но на вашем месте я бы поборолась за своего мужа.
– А ты боролась за своего? – спросила её та с любопытством.
– У меня ничего не вышло, – честно призналась молодая женщина.
– А я не люблю терпеть поражений, – также честно призналась не очень молодая.
Она позвала Мариану и попросила её принести внучку.
– Дона Жанет, она у кормилицы, – ответила Мариана.
– Что за глупость! – возмутилась та. – Почему ты не позвала её сюда?
– Потому что вы запретили ей переступать порог этого дома, – отважилась сообщить Мариана.
После секундного замешательства Жанет спросила:
– Неужели ты отдала её итальянке?
– С вашего позволения, – ответила экономка, надеясь, что при новой невестке хозяйка не станет устраивать скандал. И не ошиблась.
– Немедленно принеси её назад! – распорядилась Жанет.
– Девочка ничего не может есть, кроме материнского молока, – проговорила с укором Мариана. – Вы не хотите, чтобы ваша внучка болела!
Розана молчала с равнодушным видом, и трудно было предположить, что она так уж хочет нянчиться с чужим младенцем. Это придало храбрости Мариане.
– Я, разумеется, съезжу к Жулиане, – сказала она, – но девочку, наверное, лучше пока оставить у неё.
– Поезжай немедленно, – распорядилась Жанет.
Марина рассказала Жулиане все новости, и Жулиана улыбнулась.
– Я рада, что избранницей Марко Антонио стала Розана, – сказала она. Я не ревную и от души желаю ему счастья. Если они оба будут счастливы, нас с Матео не в чем будет упрекнуть. А девочку я им сейчас не отдам, молоко ей нужнее всего на свете.
Она пошла и позвонила в банк, собираясь обсудить этот вопрос с Франческо: он относится к ней как дочери, он должен мне помочь!
Но к телефону подошёл Марко Антонио.
– Корми спокойно нашу малышку, – сказал он, – и не держи на меня зла за то, что я стал тебя разыскивать через полицию. Но сама посуди, что мне оставалось делать? Ты исчезла, не оставив ни записки, ни письма. Мы же не знали, что с тобой. Мы сходили с ума от волнения. Мне кажется, у нас с тобой были достаточно хорошие отношения, чтобы ты меня поставила в известность о своих планах. Я привык к твоей искренности.
Жулиана почувствовала себя виноватой, Марко Антонио был совершенно прав.
– Прости! – сказала она. – И поверь, что я тебя ни в чём не виню, ты всегда был безупречен со мной, а сейчас, я думаю, ты пожалел свою мать. Она попала в трудное положение, и тебе стало её жалко. Ты дал волю, а дона Жанет сразу же отобрала у меня и второго ребёнка.
– Не беспокойся, с матерью я всё улажу, – пообещал Марко Антонио.
– Я тебя поздравляю, – сказала Жулиана, – и желаю, чтобы с Розаной тебе повезло больше.
– Надеюсь, – ответил он. – Спасибо за поздравление.
Марко Антонио сообщил Франческо о том, что Анинья снова у Жулианы, и тот одобрил решение сына:
– Ты правильно рассудил, сынок, совершенно правильно.
Затем Марко Антонио сообщил о переменев своей жизни о просьбе сеньора Гумерсинду.
– Я с удовольствием увижусь с ним и попрошу для тебя руки Розаны, вот только запущу фабрику Паолы, дело уже на мази, и сразу съезжу! – пообещал Франческо.
Однако дни уходили за днями, а он всё был занят, занят и занят.
В конце концов, Гумерсинду и Мария сами приехали в Сан-Паулу посмотреть, как устроена их дочка.
Жанет приняла их с несвойственным ей радушием. Ей ещё предстояло унизительное признание, и как только она об этом думала, то сразу же преисполнялась гневом: макаронник не смел, подвергать её подобным испытаниям.
Но Марко Антонио избавил мать от необходимости говорить о том, что было ей так неприятно. Мария от души посочувствовала Жанет, а Гумерсинду втайне чуть-чуть позавидовал Франческо – ради Паолы можно было пойти на многое.
Мужчины встретились, переговорили и о семейных делах, и просто о делах, и Гумерсинду уехал, оставив Марию ещё несколько дней в городе.
Когда Жанет поняла, что запретная тема перестала быть запретной, она вздохнула с облегчением, но вовсе не потому, что принялась жаловаться на неверного мужа, а потому, что была избавлена от лишних вопросов.
Втайне она ждала момента. когда бесстыжая Паола вышвырнет надоевшего старика или опозорить его, заведя молодого любовника. Что это случится со дня на день, Жанет не сомневалась.
Между тем макаронная фабрика заработала. Паола нашла нужно помещение, Франческо договорился, чтобы завезли оборудование. Паола наняла нужное количество людей. Теперь она с утра до ночи пропадала на фабрике, наблюдая за производством макарон, присматриваясь к работникам. Да и как иначе? От всего этого зависел вкус её непревзойдённых макарон! В результате она перестала готовить обеды дома.
– Прости, любимый, – виновато говорила она, – я опять не успела…
– Я приглашаю тебя в ресторан, – с усмешкой отвечал Франческо. И они отправлялись в небольшой уютный ресторанчик по соседству, где все их уже знали и где с некоторого времени они стали завсегдатаями. Возвращались домой поздно, а с утра Франческо был уже в банке. Паола – на фабрике.
Вернувшись однажды с фабрики немного раньше Франческо, Паола увидела стоящих у её запертых дверей родителей. Она обрадовалась и немного смутилась одновременно. Смутилась потому, что её отец вполне мог устроить Франческо скандал, а скандалов она не любила.
Инес своим женским глазом сразу заметила перемены в доме: их дочка жила не одна. А с кем?
Она устроила дочери допрос, и Паола не стала отпираться. Сказала, что они с сеньором Мальяно полюбили друг друга, ради их любви он оставил семью и теперь живёт с ней. Анаклето, по своему обыкновению, принялся орать во всё горло, призывая проклятия на голову негодяя, который обесчестил его дочь!
– Успокойся, папа, – попыталась образумить его Паола. – бесчестят людей скандалы, которые слышны на всю окруту.
В самом деле, возвращающийся домой Франческо издалека услышал странные крики, которые неслись из дома Паолы, и заторопился туда.
Увидев перед собой достойного банкира, с которым до сих пор он встречался только в банке, Анаклето примолк. Но Франческо по тем итальянским ругательствам, что сыпались до этого, уже понял, в чём дело, и счёл нужным сказать кое-что отцу семейства, чтобы защитить свою возлюбленную.
– Сеньор Анаклето, – произнёс он строго и торжественно, – я довожу до вашего сведения, что мы с Паолой живём вместе. Я сообщаю вам об этом, а не спрашиваю вашего разрешения, потому что дочь ваша совершеннолетняя и вправе решать свою судьбу сама.
Анаклето не слишком понравился подобный подход. Ему было бы гораздо приятнее, если бы Франческо чувствовал себя виноватым, а он, как отец, вправе был бы казнить, или миловать. Анаклето открыл, было, рот, чтобы высказывать своё мнение насчёт взрослых дочерей и богатых стариков, лакомых до малоденьких, но Паола, сообразив, что сейчас произойдёт непоправимое, вдруг сказала:
– И обсуждать нашу жизнь ничего, ведь я жду от сеньора Мальяно ребёнка.
Анаклето осёкся. Он давно хотел внука, и если Паола родит этому банкиру сына, то он уж точно обеспечит их всех как следует. Да и вообще, этот сеньор Мальяно, сразу видно, человек порядочный, раз оставил семью ради их дочери… Словом, после этого сообщения буря улеглась, Анаклето взглянул на Франческо благосклонно, а Паола пригласила всех выпить вина в честь свершившегося. Инес кинулась целовать дочь и зятя, все успокоились, развеселились, и вечер прошёл радостно и мирно.
Уже лёжа в постели, Франческо, вспомнив, как Паола вышла из щекотливого положения, сказала ей:
– Тебе бы, моя дорогая, дипломатом быть! Ну, кто бы ещё мог такое выдумать?!
– Ты про что? – поинтересовалась Паола.
Она ещё не легла, сидела перед зеркалом и расчёсывала густые золотистые волосы, а Франческо ею любовался.
– Про то, что ты ждёшь от меня ребёнка. И как только тебе в голову пришло! Нет, ты просто гений!
– Но, я же, и вправду жду, – сказала простодушно Паола. – Ты рад?
Глаза Франческо округлились, он приподнялся на локте, глядя на Паолу с узумлением.
– Ты уверена? – с трудом проговорил он.
– Ты не рад? – с беспокойством переспросила она, пересаживаясь на кровать. – Ты думаешь, что Марко Антонио…
– Я не думал, что у меня может быть ребёнок, – прошептал Франческо.
– Но мы в последнее время довольно много занимались тем, от чего они как раз бывают, – напомнила она ему.
– Если бы ты знала, если бы ты только знала, – прошептал Франческо, крепко обнимая её. – Ты волшебница, Паола, ты вернула мне молодость.
То, что Франческо помолодел лет на двадцать, замечали все, но не все знали причину этого. Узнав новость, марко Антонио расплылся в улыбке и поздравил отца.
– Ты знаешь, уже и талия чуть-чуть округлилась, – радостно блестя глазами, прибавил Франческо. – А хочешь, я дам тебе попробовать наших макарон? Первая партия! По-моему, замечательные!
– Спасибо, папочка! Непременно угощу Розану. Она, кажется, тоже любительница!
Макароны он отдал кухарке и попросил сварить их к ужину, но никому не удалось отведать этих макарон, потому что Жанет, мгновенно поняв, откуда они взялись, перевернула всё блюдо на пол.
– Никаких гадостей в этом доме не будет! – произнесла она ледяным тоном и, показав на гору белых червяков, какими ей виделись те макароны, приказала: – Уберите!
До неё уже дошёл слух, что у Франческо будет ребёнок, и она поняла, что должна усиленно заниматься своей внучкой. Надо напомнить этому макароннику, что он – дед! Пусть ему хотя бы будет стыдно оттого, что он вознамерился стать молодым отцом! Она вновь отравила Мариану, чтобы та пригласила Жулиану с девочкой к ним в дом.
– Скажи, что отец имеет право видеться с ребёнком, – наказала она экономке.
***
Оотносительно дочки Жулиана за это время успокоилась. Она чувствовала себя под защитой мужчин дома Мальяно и спокойно занималась Аниньей. Рядом с ней частенько играл и Хуанито, который привязался к Жулиане чуть ли не больше, чем к матери. Ортенсии в последнее время было не до малыша. У неё завертелся бурный роман с Амадео, она ходила как в чаду, удивляясь собственной отваге.
Жулиана снисходительно смотрела на кипящие вокруг страсти, ей было не до них. Она чувствовала бы себя совершенно счастливой, если бы не бешеная ревность Матео к её прошлому. При одном только взгляде на Анинью он вспоминал Марко Антонио, непременно находил, к чему прицепиться, и устраивал скандал. Потом он просил прощения, сам каялся в своей горячности, но вскоре вновь находил повод и опять ревновал. По этой же причине он без конца был недоволен Франческо Мальяно, который финансировал их строительство, и настраивал против него Амадео.
