Текст книги "Земля любви"
Автор книги: Мария Соареш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава 9
Анжелика с Аугусту вернулись из свадебного путешествия, и ей очень захотелось посекретничать с сестрой, как-никак теперь они обе стали замужними женщинами, и им было чем друг с другом поделиться.
Анжелика выиграла первую битву в борьбе за своего мужа, хотя и не подозревала, что вступила в борьбу. Сослужили ей службу её робость и страх перед супружескими отношениями. Разумеется, она никогда бы не сравнилась в постели с Паолой, у которой был природный женский дар любви. После пресных семейных радостей Аугусту очень скоро затосковал бы о Паоле и привязался бы к ней ещё крепче. Но радостей не было вовсе. Пугливая Анжелика со дня на день, а вернее, из ночи в ночь откладывала сдачу неприступной крепости своего девичества. В конце концов, Аугусту стал думать только о ней. Он и сердился, он и уговаривал, был то ласков и нежен, то настойчив и страстен. Ему пришлось пустить в ход всю свою изобретательность, чтобы подобраться к жене и взять то, что, казалось бы, принадлежало ему по праву. Они уже неплохо освоили науку поцелуев, которые становились всё более пылкими и многообещающими, но последний рубеж так и не был взят. Умоляющий взгляд тёмных глаз действовал на Аугусту магически: он отступал, хоть и чертыхался про себя нещадно.
Вот и вышло, что Анжелика сумела занять своего мужа собой все четыре недели, пока длилось их свадебное путеше¬ствие, а это было немалым достижением, особенно если учесть, что её соперницей была страстная красавица итальянка.
Но «медовый» месяц близился к концу, и Аугусту, стоя рядом с женой-невестой на палубе, печально сказал:
– До чего же мне жаль, что ты не полюбуешься моим домом в Сан-Паулу, дорогая! Я обставлял его с такой любо¬вью…
Анжелика удивлённо подняла на мужа глаза.
– А ещё больше жаль, что я не подошёл тебе в качестве мужа. Не знаю, чем я заслужил твоё нерасположение, но ты выразила его так непреклонно, что я вынужден считаться с ним. Больше я ни на чём не настаиваю. Поверь, мне будет очень больно расстаться с тобой, но, уважая твою волю, я, как только мы ступим на землю Бразилии, отвезу тебя обратно к отцу.
Аугусту говорил необыкновенно мягко, но Анжелика поняла, что он принял решение и не намерен от него отступаться. Однако это решение ей совсем не понравилось. Ей вовсе не хотелось возвращаться в родительский дом. Да и в качестве кого она туда вернётся? Отец не поймёт её и только рассердится. Мать тоже. Леонора посмеётся над ней. И поделом! Не и монастырь же ей идти, в самом деле!…
Словом, если Анжелика озадачила своего мужа, то и он не остался в долгу и тоже её озадачил.
Анжелика поняла, что ей предъявлен ультиматум, и она должна дать на него ответ буквально через несколько часов, потому что они очень скоро должны были пришвартоваться в Сантосе.
– Я рассердила тебя, Аугусту? – нежно спросила она. – Обидела?
– Ты выказала мне столько пренебрежения… – начал он.
– А ты столько деликатности, – подхватила она, – что я готова войти в наш дом и стать, наконец, твоей женой.
– Посмотрим, так ли это, – сдержанно ответил Аугусто.
Но действительность превзошла все его ожидания. Ан¬желика, всерьёз решившись сделаться его женой, так добро¬совестно отнеслась к своему долгу, что порадовала своего мужа, если не искусством, то послушанием.
Аугусту пришлась по душе роль наставника в науке неж¬ной страсти, и, торопясь к Паоле, он всё ещё вспоминал неумелую и старательную Анжелику, усмехаясь про себя мно-жеству милых и забавных подробностей.
Паола встретила его чудесной улыбкой, страстным по¬целуем, аппетитными макаронами, и через пять минут Анжелика была забыта, но пять минут она всё-таки себе отвоевала.
– Ты наверняка не знаешь наших новостей, дорогой, – сказала Паола, когда они, наконец, насытились друг другом, встали с постели и принялись за обед.
– Не знаю, но охотно узнаю их от тебя, – целуя её в шейку, ответил Аугусту.
– Цены на кофе падают, на рынке его слишком много, – серьёзно сообщила Паола.
– С каких это пор ты интересуешься ценами на кофе? – изумился Аугусту.
– С тех пор, как у меня появились кофейные деревья, – ответила она. Ты, разумеется, понимаешь, как это серьёзно.
– Давай лучше поговорим о несерьёзном, – отмахнулся Аугусту.
Он терпеть не могу разговоров о плантациях и кофейных проблемах. Но Паола не одобрила подобного легкомыслия, её положительная земная натура требовала глубокого проникновения во всякую житейскую и жизненную проблему. И в настоящий момент проблемы волновали её до чрезвычайности.
И не только её. Куда бы ни пришёл Аугусту – в клуб, к приятелю, в ресторан. – всюду он слышал взволнованное обсуждение цен на кофе. Мало-помалу даже Аугусту допус¬тил до себя мысль, что происходящее очень серьёзно. Он увидел, что стране грозит большой экономический кризис, но в отличие от «кофейных баронов» довольно улыбнулся. Ему было на руку всеобщее недовольство правительством, которое всегда сопровождает кризисы, он мог на нём сде¬лать свою политическую карьеру. Но к этому нужно было всерьёз подготовиться.
Паола, карьера… Аугусту приходил домой всё позже и позже, но Анжелика встречала его неизменной счастливой улыбкой.
Она очень серьёзно отнеслась к своему хозяйству. Ей нравились её дом, её спальни, кухня, столовая. Она отказа¬лась и от горничной, и от кухарки и сама наводила уют в своём небольшом славном доме. В нём она чувствовала себя как в раю, но по временам скучала без родителей и сестры. Заметив, что жена погрустнела, Аугусту сам предложил от¬везти её на фазенду, лишний раз, поразив Анжелику своим вниманием и заботой. С лёгким сердцем отправилась она в родительское имение, а Аугусту радостно переселился к Паоле, изредка забегая домой, чтобы узнать, всё ли там в по¬рядке. У Паолы он поселил и отца, когда тот приехал в Сан-Паулу, чтобы узнать, что делается с кофе.
Паола была на седьмом небе. Алтину называл её «невестушкой», и она чувствовала себя настоящей женой Аугусту. Об Алтину она заботилась так, что он и в самом деле полю-бил её от души – всё ему нравилось в чистом и светлом доме – и его комната, и хозяйка, и её стряпня. С этих пор, приезжая и город, он всегда отправлялся прямиком к Паоле, словно бы позабыв, что у сына есть другая, законная, жена и дом, где ему куда больше пристало бы жить.
– Если цены на кофе не поднимутся, – озабоченно го¬ворил Алтину сыну, наворачивая на вилку аппетитные ма¬кароны, – то мы с тобой пойдём по миру! Теперь я жалею, что купил, у чёртова итальянца столько земли! Он как в воду глядел, когда принялся распродавать свои земли, а мы-то ещё над ним посмеивались и за идиота держали! Мы теперь все разоримся, а он со своим банком на нас наживётся!
Паола внимательно прислушивалась ко всем мужским разговорам. Природа наделила её не только красотой, но и умом и деловой сметкой. Живя с Аугусту, она поняла, что в жизни ей придётся самой стоять за себя, а значит, ей пона¬добятся деньги, если она хочет ни от кого не зависеть.
Она давно уже понемногу откладывала деньги, и теперь, услышав про удачливость своего земляка, который вовремя распродал землю и занялся денежными операциями, реши-ла положить свои сбережения в этот банк. Земляк никогда не подведёт землячку. Паола не сомневалась, что её вклад будет в надёжных руках.
Аугусту отправился в клуб на политическое собрание, которые заметно участились в это тревожное время, а Паола отправилась в банк.
Сам сеньор Франческо принял прелестную посетительницу, и они сразу прониклись друг к другу взаимной симпатией. Паоле была приятна его мягкая и любезная манера обращения. Она обратила внимание, что так он обращается со всеми, а не только с ней, и это ей понравилось ещё больше. В целом в банке она провела не больше четверти часа, ровно столько, сколько ей понадобилось, чтобы заполнить бумаги. Но, выйдя на улицу, пожалела, что не могла пробыть там дольше, – так расположил её к себе сеньор Франческо.
С этого дня она ещё старательнее стала экономить деньги, в банк сеньора Франческо ей хотелось ходить как можно чаще.
Между тем жизнь шла своим чередом. Анжелика приехала с фазенды, потом снова уехала туда. Она была озабочена семейной жизнью своей сестры, которая никак не ладилась. Матео по-прежнему не желал делить с Розаной супружеское ложе, та чувствовала себя смертельно обиженной, оскорбленной и очень страдала.
"А ведь точно также чувствует себя мой Аугусту, – подумала про себя Анжелика, слушая Розану. – Но он такого ни в коем случае не заслужил!"
Теперь, когда Анжелика приезжала от родителей, Аугусту приходилось всерьёз трудиться на два фронта, и он, хоть и говорил всегда с довольной усмешкой, что в сутках двадцать четыре часа и их на всех хватит, иногда хотел, чтобы часов было всего двенадцать.
Анжелика была довольна своей семейной жизнью, а Розана только и знала, что оплакивала свою. В конце концов, родители заметили, что глаза у дочери постоянно на мокром месте, поинтересовались, в чём дело, и узнали всю правду об их отношениях с Матео. Гумерсинду за это время успел остыть и от души пожалел дочь. Он вызвал к себе зятя и принялся убеждать его позабыть прошлое и простить жену.
– Раз уж ты женился на ней, то подари мне наследника. Ты же видишь, что я отношусь к тебе как к родному сыну, сделал тебя своей правой рукой, доверил тебе всё хозяйство! Поэтому исполнил и ты свой долг, позаботься о детях. Ведь брак заключают ради продолжения рода, разве нет?
Матео сумрачно кивнул. Он успел привязаться к своему тестю, потому что тот был человек дельный и справедливый, и всё, что ни говорил, находил отклик в душе Матео.
– И потом, чего ради тебе поститься? – продолжал Гумерсинду. – Живи с женой в своё удовольствие. Какой бы ни был у Розаны характер, но в постели, я уверен, она тебя порадует. Она ведь тебе нравится, иначе ты бы не целовался с ней!
И против этого Матео ничего было возразить. Ему и в самом деле нравилась Розана, она соблазняла его, ему хотелось обнять её покрепче, так, чтобы она вскрикнула от удовольствия и лёгкой боли.
– Я не думаю, что твоей Жулиане позволяют бездельничать в постели, раз уж она вышла замуж, – продолжал Гумерсинду.
Может, этого говорить Матео и не стоило, он снова почувствовал щемящую боль в сердце оттого, что потерял Жулиану навсегда. Но ведь если навсегда, то нужно жить дальше…
– Я подумаю, тесть, о том, что вы сказали, – произнёс он и вышел из кабинета.
– Подумай о моих внуках, – крикнул ему вслед Гумерсинду.
С этого дня Розана больше не жаловалась на мужа.
Приехав в очередной раз на фазенду, Анжелика порадовалась за сестру. Та расцвела, выглядела счастливой и довольной. Да и Матео перестал быть хмурым и мрачным, нет-нет, да и улыбнётся или пошутит.
Гумерсинду ни в чём не препятствовал зятю, справедливо полагая, что тот сначала должен почувствовать себя хозяином, а уж затем и свои интересы будет отстаивать. Пока же Матео горой стоял за своих соотечественников, а мудрый Гумерсинду и этому не мешал.
Но вот беда! Матео не поладил с Антенором. Ещё бы! Антенор привык быть полновластным хозяином на фазенде, а тут на тебе – ему отвели второе место! Вдобавок Матео постоянно ставил его на это второе место, а тот бесился. На днях у них дело дошло до рукопашной. Гумерсинду понял, что вместе эти двое не уживутся, и попросил Антенора уйти.
– Представляешь? – Розана сделала большие глаза. – Антенор такого и предположить не мог. Он всегда был правой рукой у папы. И вдруг – иди на все четыре стороны! Разумеется, он ушёл, но в душе затаил страшную злобу, и теперь я боюсь, как бы он не отомстил Матео.
Анжелика задумчиво покачала головой.
– А по-моему, бояться нечего, – рассудительно сказала она. – Антенор – человек грубый, но убийцей он никогда не был и всегда уважал закон. Даже негров он наказывал потому, что тогда законы этого требовали.
Розана с удивлением посмотрела на сестру: Анжелика менялась прямо на глазах, сразу видно, что муж у неё юрист, ишь как о законах рассуждает!
Она хотела добавить ещё что-то, но тут прибежала Леонора вся в слезах.
– Помогайте матушке, – Мой Бартоло заболел жёлтой лихорадкой! Пожелтел как лимон, ничего есть не может. Меня отпустили за ним ухаживать. Не знаю, когда вернусь, да и вернусь ли…
– Не говори так, Леонора! – остановила её Анжелика. – Давай лучше помолимся за твоего несчастного мужа и попросим оставить его с тобой и вашей маленькой дочкой.
Анжелика подошла к маленькой статуе Девы Марии, которая стояла на комоде, и перекрестилась, творя молитву.
Весть о жёлтой лихорадке мгновенно распространилась по усадьбе.
– Собирайтесь и уезжайте немедленно в город, – распорядился Гумерсинду, обращаясь к дочерям. – Сейчас вам запрягут лошадей и отправляйтесь.
– А вы с мамой? – забеспокоилась Анжелика.
– А Матео? – осведомилась Розана.
– Если мы все уедем, на фазенде не останется ни одного работника – все разбегутся, куда глаза глядят! А вам нужно о будущем думать, детей рожать!
Сестры переглянулись и пошли собираться, они знали, что с отцом спорить бесполезно.
В Сан-Паулу они приехали к вечеру, пока раскладывали вещи – совсем стемнело.
– Что-то твой муж задерживается, – сказала Розана. – Может, он у тебя и дома не ночует?
– Не огорчай меня своими глупостями, Розана! – пре¬рвала сестру Анжелика. – Аугусту всегда ночует дома, прав¬да, иногда приходит очень поздно!
– И ты это терпишь? – возмутилась сестра. – Я бы такого терпеть не стала!
– Ты другое терпела, – кротко, но решительно оборва¬ла сестру Анжелнка. – Пойдём лучше ужинать.
А я уверена, что у него есть другая женщина, – вдруг выпалила Розана. – И этой ночью ты его не дождёшься!
Анжелика нахмурилась и на этот раз ничего не ответила. Розана говорила с такой убеждённостью, что Анжелике сде¬лалось не по себе. А что, если и впрямь, пока она гостила у родителей на фазенде, Аугусту завёл себе другую женщину?
– Да, да, да, так оно и есть, – продолжала убеждать её Розана, – только поэтому он так мало проводит времени дома и так слушается тебя в постели. Да не будь у него другой, он бы тебя замучил. Уж поверь мне. Я знаю, что говорю!
Анжелика похолодела. Ужасная картина, нарисованная сестрой, становилась всё явственнее, всё достовернее. Между тем, часы пробили четверть двенадцатого.
– Пойдём спать, – мужественно сказала Анжелика. – Я, например, очень устала с дороги.
Она поднялась уже на первую ступеньку, когда хлопнула входная дверь, и в прихожую вошёл Аугусту. Увидев жену и свояченицу, он мысленно перекрестился, потому что сегодня не собирался ночевать дома, но что-то его будто подтолкнуло.
Он бросился к Анжелике, подхватил её на руки и закружил по комнате.
– Радость моя приехала! – приговаривал он. – Приехала моя радость!
Анжелика искоса бросила на сестру торжествующий взгляд и покрепче прижалась к мужу.
Глава 10
Антенор запрятал все свои обиды как можно глубже. Если у него и были счёты с Гумерсинду, то они возникли не вче¬ра, не из-за пришлого итальянца Матео, они возникли давным-давно, и причиной их была красавица Нана. В тот день, когда она осталась с хозяином, Антенор плакал кровавыми слезами, но никто не видел этих слёз. Второй раз Антенор едва не плакал, когда Нана, беременная, ушла с фазенды. Он не подошёл к ней и не простился, поскольку знал, все негры помнят, что в прошлом он был охотничьей собакой хозяина, и не прощают его. Так о чём ему было жалеть, уходя теперь с фазенды? О той дурной памяти, которую он по себе оставлял? Но совесть его была чиста, он никогда не действовал из личной злобы или ненависти. Жесток был не он, жестокими были законы, а он только исполнял их. Честно говоря, прожитое в целом было ему неинтересно, оно осталось в прошлом, а что толку копаться в нём? Антенор готов был жить дальше.
Он приехал в Сан-Паулу уже к вечеру и сразу же отправил¬ся разыскивать Дамиао, что не составило большого труда. Чёр¬ный кучер не слишком обрадовался старому знакомому, память о телесных наказаниях, которые собственноручно осуществлял Антенор, ещё не изгладилась из его памяти. Но гость говорил чрезвычайно кротко и даже любезно. Насколько может быть любезен бывший надсмотрщик. Он просил дать ему адрес Наны, сестры Дамиао. А тот сразу же смекнул, что Гумерсинду пустил ишейку по следу и хочет отобрать у бедняжки сына. Сгоряча она пообещала, прислать сына воспитываться на фазенду. Но когда родился мальчик, разумеется, и не подумала так посту¬пить, напротив, затаилась, боясь, как бы Гумерсинду не начал её разыскивать.
– Я понятия не имею, куда подевалась моя сестра Нана, – с печалью сказал Дамиао. – Если ты сумеешь отыскать её, сообщи её адрес и мне, я соскучился по своей сестре.
Антенор пристально посмотрел на негра.
– Не вкручивай мне шарики, старина, – произнёс он, и привычные грозные нотки зазвучали у него в голосе. – Ещё ни одному негру не удавалось меня обмануть, и ты первым не будешь. Обман я чувствую на расстоянии.
Но Дамиао упорно стоял на своём, и Антенор понял, что ничего от него не добьётся.
– Чего ты боишься? – спросил он. – Что я выдам Нану хозяину? Нет, дорогой, если бы хозяин вздумал к ней сейчас прикоснуться, я бы убил его! – Лицо Антенора подтверждало, что он не шутит. – И потом, сеньор Гумерсинду выставил меня пинком под зад, так что я не знаю, когда мы с ним теперь увидимся. Я хотел бы повидать твою сестру, потому что давно люблю её и намерен всерьёз с ней поговорить. Расскажи мне, где она живёт, и я готов отправиться к ней хоть на край света.
– Говорю тебе, что я не знаю её адреса, – стоял по-прежнему на своём Дамиао, но голос его смягчился. Видишь ли, я тоже её ищу. И если ты наведаешься ко мне через неделю или две, кто знает, может, мои поиски дадут какие-нибудь результаты.
Антенору пришлось пока удовольствоваться этим неопределённым обещанием. Для него это было маловато. Но с другой стороны, он понял, что сумел всё-таки сдвинуть Дамиао с мёртвой точки, сумел убедить его хотя бы в том, что он не враг Наны.
Проводив Антенора за ворота, Дамиао стал думать, когда он сможет выкроить время и съездить к Нане, чтобы рас¬сказать ей об Антеноре. Думал, думал и ничего придумать не мог.
Выходило, что нужно отпрашиваться у сеньора Фран¬ческо, а такого Дамиао и представить себе не мог. Он при¬вык быть всегда под рукой у хозяина. И его верность и преданность вошли в поговорку в доме Мальяно.
Жулиана, едва взглянув на круглое чёрное лицо их слав¬ного кучера, сразу поняла, что он чем-то озабочен, и не потратила много времени, чтобы узнать, чем именно. Её Дамиао не боялся, доверял ей, и время от времени пускался даже в откровенность. Вот и теперь он всё рассказал ей как на духу.
– Ты поедешь со мной по моим делам, – решила Жулиана. – У меня этих дел будет очень много, я займу тебя на весь день.
Дамиао просиял. Замечательно! Он всегда считал, что после сеньора Франческо лучший человек в доме – Жулиана! Какой замечательный выход она придумала!
– О поездке вы не пожалеете, дона Жулиаиа, места там очень красивые, это совсем недалеко. И потом, вы познако¬митесь с моей сестрой…
– Конечно, конечно, – улыбнулась Жулиана.
Выехали они на другой день, и не слишком рано, но как только добрались до центра, обнаружили, что ехать просто невозможно. Все улицы были запружены народом, люди сби-вались в кучки, выкрикивали оскорбления. Жулиана разо¬брала, что горожане ругают итальянцев.
– Что случилось? Что произошло? – забеспокоилась она.
– Лучше нам вернуться, – сказал Дамиао, увидев, что народ не стесняется не только в выражениях, но уже пускает в ход н камни. Какому-то пожилому сеньору попали камнем в голову, и он упал как подкошенный. – Я не могу риско¬вать вами и вашим ребёнком.
Жулиана согласилась, её всерьёз напугала разъярённая толпа, готовая громить итальянцев, с которыми ещё вчера все жили в мире н дружбе.
– Надо позвонить Марко Антонио, – сказала она. – Как они в своём Итальяно-Бразильском банке? Может, уже обороняются?
И была недалека от истины. Толпа осаждала банк, гро¬зила выломать двери, скандируя:
– Смерть итальянцам! Смерть!
Франческо не растерялся и незамедлительно вызвал отряд карабинеров. Когда рослые вооружённые молодцы встали у дверей, толпа сразу поредела, голоса стали тише, люди ещё какое-то время потоптались у дверей, покричали немного и заторопились дальше, ища кого-то попугливее и послабее, чем дон Франческо, чтобы отыграться на нём.
Что же произошло? Почему вдруг бразильцы так настроились против итальянцев?
Этот вопрос волновал многих, в том числе и Марко Антонио. Франческо быстро объяснил сыну, в чём была причина. Цены на кофе упали, многие бразильцы оказались без денег, без работы, они ждали помощи от правительства, надеялись на субсидии, а правительство вместо этого подписало протокол, пообещав Италии возместить итальянцам убытки, которые они понесли в Бразилии. Разумеется, тем итальянцам, которые подали прошение о компенсации. Эти злосчастные протоколы и возбудили негодование обиженных бразильцев. Они увидели в них страшное пренебреже¬ние к собственному населению, к его нуждам, к его тяжёлому положению. Теперь во всех своих бедах они винили итальянцев и готовы были их растерзать.
В знак протеста студенты срывали итальянские флаги, жгли их и плясали вокруг костров. Аугусту тоже плясал вме¬сте с ними, находя происходящее весьма забавным, но когда по простоте душевной он рассказал об этом Паоле, то выдержал бурю страшного негодования.
– Ты что, забыл, что я итальянка?! – кричала она. – Как ты посмел?! Как ты мог? Мне кажется, что вы, бразиль¬цы, слишком много себе позволяете! Ни за что, ни про что и меня сегодня оскорбили на улице. Ты считаешь, что это нормально? Скоро нам, итальянцам, и носу нельзя будет высунуть на улицу! А ты! Ты – адвокат! Законник! И ты на стороне каких-то хулиганов?
Паола была возмущена до глубины души, когда на улице ей нагрубила какая-то молодая дамочка. Правда, вторая её удерживала, но Паола в долгу не осталась и хорошенько отчихвостила грубиянку.
Возмущение Паолы умерило легкомысленное веселье Аугусту, домой он шёл уже в весьма озабоченном настроении, а дома забот оказалось ещё больше. Анжелика, открыв дверь, сообщила ему, что к ним приехали её отец и Матео. Они приехали за Розаной, потому что Бартоло выздоровел, никто больше на фазенде не заболел, и, значит, жёлтая лихорадка на этот раз их только напугала.
Аугусту был очень рад, что свояченица не сегодня-завтра освободит их дом от своего присутствия, они с Розаной недолюбливали друг друга. Рад он был и тестю, но разместить в их небольшом доме ещё двух человек было весьма затруднительно.
Анжелика пожаловалась мужу, что Розана сцепилась сегодня на улице с какой-то итальянкой и та наговорила им такого! Такого!
– Мы – народ темпераментный, – с усмешкой сказал Матео, – и на язык нам лучше не попадаться.
– Твою жену оскорбляют, а тебе смешно? – возмутилась Розана. – А если бы это было при тебе, может ты присоединился бы к своей землячке?!
Ещё секунда, и за столом разгорелся бы семейный скан¬дал, но тут в столовую вошёл сеньор Алтину.
Он поздоровался, сел и жалобно сказал:
– Едва добрался до тебя, сынок, голова просто раскалы¬вается. Представляете, – он повернулся к Гумерсинду, – мне сегодня попали в голову камнем. Уж кто попал, бразильцы или итальянцы, я понятия не имею, но головная боль страшная!
Все засуетились вокруг несчастного Алтину.
– Мне кажется, лучше всего позвать врача, – высказала своё мнение Анжелика, – и следовать всему, что он предпишет. Может быть, вам нужно полежать в больнице, побыть под наблюдением…
Если говорить честно, то больница устроила бы её сейчас больше всего, потому что размещать ещё и отца Аугусту было просто негде.
Алтину сразу скис, как только представил себе больницу. Нет, не зря он предпочитал Паолу этой чернявой худышке. Паола уже уложила бы его в постель, вкусно накормила, дала для успокоения тёплого молока, он бы мирно уснул и наутро проснулся совершенно здоровым.
Что-то в этом роде он и высказал сыну на ухо, и Аугусту его прекрасно понял. Он и сам от этой суеты с удовольствием сбежал бы к Паоле, но не имел такого права.
– Отец обычно останавливается в одном пансионе, – сказал Аугусту Анжелике. – Он не имеет обыкновения беспокоить людей, и я отвезу его туда, уложу и вернусь. А нужно ли звать врача, мы посмотрим завтра. Сейчас отец нуждается в первую очередь в отдыхе.
Анжелика с облегчением перевела дух.
– А завтра мы заберём твоего отца на «Эсперансу», – обратился к зятю Гумерсинду, который прекрасно расслышал его фразу о беспокойстве, – пусть поживёт у нас и наберётся сил. Ему сейчас просто необходимы свежий воздух, уход, деревенские продукты…
– Буду вам очень обязан, – церемонно ответил Аугусту и, взяв отца под руку, удалился с ним к Паоле.
– Завтра утром у нас будет ещё одно дело, сынок, – обратился Гумерсинду к Матео, – поэтому мы поедем на фазенду после обеда. Мария просила меня присмотреть в Сан-Паулу дом, – объяснил он Розане и Анжелике. – Сегодня мы с Матео видели много красивых домов, а завтра поедем смотреть те, что продаются. Думаю, рано или поздно вы с Розаной останетесь полновластными хозяевами «Эсперансы», – добавил он, обращаясь к своему любимому зятю, довольный, что второй, не столь любимый, его не слышит.
Розана с Анжеликой переглянулись. Ну и новость! С чего это их матушка задумала переселиться в город?
Им и в голову не приходило, что купить дом в Сан-Паулу было давней мечтой Марии. Она родилась и выросла в городе, и, выйдя из пансиона, никогда не думала, что всю свою жизнь проживёт на фазенде. Со временем она привыкла к простору большого деревенского дома, к плантации, множеству слуг и служанок, но ей всё-таки всегда казалось, что в городе жилось бы лучше. Спокойнее. Счастливее. И уж, во всяком случае, она была бы избавлена от ненавистного гамака на задней веранде.
Выдав замуж Розану, видя, что муж всячески приобщает зятя к хозяйству, а тот вполне может хозяйничать, Мария вновь стала мечтать о городской жизни.
– Так будет лучше и для нас с тобой, и для молодых, – внушала она мужу. – Не бывает у плиты двух хозяек. Прой¬дёт год-другой, и Розане станет со мной тесно.
Она говорила о себе с Розаной, а сама думала о Гумерсинду и Матео. Вот уж кто точно не уживётся друг с другом. Это она видела своими собственными глазами, чувствовала сердцем.
Гумерсннду не был готов к городской жизни. Но отказы¬вать жене тоже не хотел. Средства им позволяли завести дом и в городе, поближе ко второй дочке. Тем более, что зять уже высказал своё мнение но поводу гостящей у него в доме родни. Значит, нужно было присмотреть дом, купить его, приезжая, в нём останавливаться, а там видно будет. Он уже успел собрать сведения о продающихся домах и намеревался на следующий день поутру вместе с Матео их посмотреть.
Как только Розана и Матео остались наедине, она, приникнув к мужу, сказала:
– У меня есть для тебя потрясающая новость!
– Какая же? – спросил он, зевая. – Сегодня и так довольно новостей. Может, отложим её до завтра?
Он явно думал о своём, и ему было не до Розаны.
– Знаешь, – заговорил он, отстраняя её, – сегодня мы ехали мимо одного дома, и мне безумно захотелось в него зайти. Я готов был выпрыгнуть из коляски. Так и тянуло! Так и тянуло! Как ты думаешь, почему?
Если бы он только знал, что дом этот принадлежал сеньору Франческо Мальяно, и там, нося под сердцем ребёнка Матео, живёт та, которую он никак не может забыть.
– Я думаю только о маленьком итальянце, которого мы скоро подарим моему отцу, – ответила Розана и с торжеством посмотрела на мужа.
