Текст книги "Земля любви"
Автор книги: Мария Соареш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
– Я знаю это не хуже вас, – обиделся Аугусту. – Поэтому и внёс в договор с немецкими специалистами пункт, согласно которому они обязуется выплатить денежную компенсацию итальянским рабочим.
– Представляю, какой будет эта компенсация! Мизер! – вспыхнула Анжелика. – Ты сам посуди, Аугусту, не станут же немцы дважды платить за один и тот же кофе!
– А это уже их проблемы! Пусть сами в них разбираются, – беспечно ответил он, чем окончательно вывел Анжелику из равновесия.
– Так вот, значит, что скрывается за теми высокими понятиями, о которых ты любишь говорить с трибуны! Честность, порядочность, справедливость… Где же они, Аугусту? Сегодня ты приоткрыл своё истинное лицо, и я не знаю, смогу ли жить с тем человеком, какого сейчас увидела.
– Ну вот, опять ты за своё! – расстроился он. – Сколько можно угрожать мне разводом?
Гумерсинду, стремившийся любой ценой удержать Анжелику в браке, вынужден был смягчить свой прежний тон.
– Давайте не будем упрекать и тем более оскорблять друг друга, – произнёс он примирительно. А лучше подумаем, как исправить сложившееся положение. Говорить с итальянцами нам всё равно придётся, это ясно. Мы должны хотя бы поблагодарить их за добросовестный труд, прежде чем передать новым хозяевам.
– Они сочтут нашу благодарность за оскорбление, если мы обойдёмся только ею и не расплатимся с ними за кофе! – гневно бросила Анжелика.
– Деньги мы им заплатим, – успокоил её Гумерсинду. – Это даже не подлежит обсуждению. Свои обещания я привык исполнять, чего бы мне это ни стоило. Плохо, конечно, что ты продал кофе итальянцев без их согласия. Но при нынешних ценах они в накладе не останутся, только надо им это объяснить, чтоб никто не заподозрил нас в обмане. Ну и, конечно, следует отдать им вырученные деньги.
– Насколько я понял, вы уже сами всё решили и обсуждать нам больше нечего, – поднялся из-за стола Аугусту, которому было неприятно сознавать, что он допустил серьёзный просчёт при заключении сделки.
Но Гумерсинду остановил его:
– Нет, дорогой зять, к обсуждению мы ещё и не приступали. Я прошу тебя задержаться на некоторое время, потому что именно от твоего решения будет зависеть и судьба моей фазенды, и в конечном счёте моя честь.
– О каком решении вы говорите, сеньор Гумерсинду? – теперь уже абсолютно ничего не понял Аугусту.
– Сейчас объясню, – сказал Гумерсинду, тяжело вздохнув. Ему трудно было произнести то, о чём он собирался поговорить сейчас с Аугусту. А ещё труднее было переносить собственную несостоятельность, из-за которой он теперь должен был впасть в финансовую зависимость от зятя, да ещё и просить того, чтобы он снизошёл до такой милости.
Но Гумерсинду был мужественным человеком и законы чести ставил превыше всего, поэтому он и обратился к Аугусту после небольшой паузы:
– Продав кофе итальянцев по достаточно высокой цене, ты не подумал о последствиях этой сделки. А они таковы, что теперь я должен по той же цене скупить весь кофе у тех, кто работал на моей фазенде. Иначе будет бунт!
– Им не обязательно знать, сколько денег за тот злосчастный кофе уплатили нам немцы!
– Это значит, ты предлагаешь нам присвоить часть их денег?! – возмущённо воскликнула Анжелика.
– Ну что же делать, если так вышло! – развёл руками Аугусту. – Давайте рассмотрим эту сделку в другом ракурсе. Скажите, если бы итальянцы сами вели переговоры с немцами, то неужели бы они смогли сговориться о такой высокой цене? Даже я склонил их на уступку только потому, что предлагал кофе вместе с плантациями, в которых они были так заинтересованы! Поэтому мы без зазрения совести можем считать, что разницу в цене я получил как процент за посреднические услуги!
– Нет, у нас разные понятия о совести! – гневно отреагировала на это предложение Анжелика. – Итальянцы согласились терпеть, ждать повышения цен на рынке. Возможно, через некоторое время они бы продали свой кофе и дороже, чем ты продал его сегодня. А может, они бы и продешевили, но это был бы их собственный выбор. Они ведь не давали тебе никаких полномочий на продажу. И моя совесть не позволит мне присвоить их деньги! Папа, я думаю, ты со мной согласишься?
– Я уже сказал, что надо отдать все деньги итальянцам, – ответил Гумерсинду. – Но у меня нет денег, чтобы по такой же цене купить кофе у оставшихся рабочих. И поэтому я должен обратиться с просьбой к тебе, Аугусту: разреши мне воспользоваться твоими деньгами под залог моей фазенды! Если мне со временем не удастся продать этот кофе подороже, и я окончательно разорюсь, то фазенда перейдёт в твою собственность!
Он, наконец, произнёс то, что потребовало от него огромного душевного напряжения, и теперь сидел опустошённый, раздавленный. Анжелика и Аугусту даже замерли на какое-то мгновение: им показалось, что у Гумерсинду случился сердечный приступ. Анжелика первой оправилась от шока и бросилась к отцу:
– Тебе плохо, папа?
– Да уж,чего ж тут хорошего, – слабым голосом ответил он.
Аугусту тем временем тоже пришёл в себя и напомнил Гумерсинду, что ещё до сделки предполагал отдать все деньги в его распоряжение, о чём и говорил ему неоднократно.
– Вы можете использовать эти деньги как захотите, – повторил он снова. – И ни о каком залоге тут не может быть и речи! Не обижайте меня. Мы всё-таки одна семья.
– Хорошо, Аугусту, спасибо, – тихо произнёс Гумерсинду. – Я возьму эти деньги. Только использовать их я уже не смогу так, как хотел. Я ведь собирался только чуть-чуть поддержать рабочих, если кризис затянетсяю А покупать у них кофе, да ещё в такой критический момент, вовсе не входило в мои планы…Но теперь-то что говорить!…
Их долгий и трудный спор, наконец, закончился. Но вместе с ним закончилось и согласие, установившееся было между Анжеликой и Аугусту.
– Я я потеряла к нему уважение, – сказала Анжелика сестре. – А без этого невозможно строить супружеские отношения.
– Но он же спас нашу фазенду! – возразила ей Розана.
Анжелика скептически усмехнулась:
– Да ничего он на самом деле не спас! Только добавил отцу лишних хлопот… Господи, хоть бы этот кризис поскорее миновал! У нас ведь теперь осталась только отцовская фазенда, больше нам продавать нечего. И если мы её потеряем – я точно разведусь с Аугусту!
Она не стала говорить Розане, что с лёгкостью сделала бы это уже сейчас, но не хочет ещё больше огорчать отца, и потому вынуждена терпеть рядом с собой Аугусту.
Именно ради спокойствия отца она отправилась вместе с Аугусту на те фазенды, что он продал немцам, и, поблагодарив рабочих за сотрудничество, отдала им все деньги, вырученные от продажи кофе.
Недовольных среди итальянцев не оказалось. Они лишь были огорчены сменой хозяев.
– Немцы не будут с нами так щедры, как вы, сеньора, – говорили Анжелике очень многие рабочие. – Но мы всё понимаем: этот проклятый кризис вынудил вас продать фазенды. А мы теперь, наверное, уедем обратно в Италию…
– Анжелика слушала их со слезами на глазах. Ей были бесконечно дороги эти люди, эти деревья, с которыми она сейчас прощалась навсегда. А немцы, деловито расхаживавшие по фазенде, были ненависты Анжелике.
– Я больше не могу выносить эту пытку, – сказала она Аугусту, и он не мешкая повёз её домой.
А Гумерсинду тем временем выступал перед рабочими своей фазенды и объяснял им, какую выгодную сделку провернул его зять, продав значительную часть кофе по цене, которая гораздо больше розничной.
– Я хочу, чтобы вы были в равном положении с теми, кто работал на фазендах моего зятя, и поэтому готов купить у вас кофе по такой же цене. А если она кого-то не устраивает, тот может сам искать покупателя на свой кофе. Но и риск тогда останется за ним.
Желающих рисковать в одиночку не нашлось. Все были счастливы. И от души благодарили Гумерсинду, не подозревая даже, что он сейчас раздал им практически все деньги, а сам остался ни с чем.
– Как ты думаешь, они не помчатся с этими деньгами в свою Италию? – спрсил Гумерсинду у Бартоло.
Тот расхохотался:
– Да их теперь палкой отсюда не выгонишь! Кто же откажется от половины урожая? Они уже спрашивали меня, когда вы будете заключать с ними договор на следующий год и сохранятся ли прежние условия.
– Всё будет зависеть от того, когда закончится кризис. Если я не смогу продать их кофе подороже, то мне самому скоро придётся идти в наёмные рабочие, – ответил Гумерсинду. – Но ты им этого не говори, дорогой кум. Пусть они празднуют и пляшут свою тарантеллу. Да и я, пожалуй, попляшу с кумой на этом празднике жизни, если ты, конечно, не станешь меня к ней ревноват!
Глава 37
Жанет беззаботно жила в новом доме с молодым мужем и не могла нарадоваться своему счастью.
– Я будто заново родилась! – не раз говорила она Жозуэ.
А он не жалел восторженных слов, описывая её достоинства, называл богиней и женщиной своей мечты.
Ничего подобного Жанет никогда не слышала от Франческо. Тот был весьма сдержан в проявлении своих чувств, и уж тем более не умел говорить о них столь же красиво, как Жозуэ. Теперь, оглядываясь назад, Жанет сделала вывод, что Франческо не только не любил её, но и не ценил – как женщину, как человека. Вот Жозуэ любит её и ценит! В этом Жанет убеждается каждый день, снова и снова. Даже если бы Жозуэ был молчуном и не ласкал бы её слух такими приятными речами, Жанет всё равно бы верила ему, потому что истинную любовь невозможно скрыть. Она проступает во всём – в выражении глаз, в жестах, в улыбке…
Жанет была бесконечно благодарна Жозуэ за то, что он одарил её таким счастьем, и баловала его как могла. Покупала ему дорогие костюмы и сорочки, водила в лучшие рестораны, заставляла Атонию готовить для него изысканные блюда, а по утрам сама брала поднос и несла его в спальню, потому что ненаглядный Жозуэ любил понежиться в постельке до полудня.
Луиза и Антония уже перестали удивляться такому поведению мадам. Они давно поняли, что их госпожа свихнулась от любви.
Особенно это было понятно Луизе, которая сама страдала от любви к Жозуэ и завидовала Жанет чёрной завистью. Это разрушительное чувство исподволь ожесточало Луизу, и она не заметила, как её страстная безответная любовь переродилась в банальную ненависть.
– Он никогда не был похож на кучера, – говорила она Антонии. А простачком прикинулся, чтобы проникнуть в дом и задурить голову нашей сеньоре. А потом жить припеваючи на её денежки!
– На денежки сеньора Франческо, – поправила её Антония.
– Да, так будет точнее, – согласилась Луиза. – Ты заметь, он ведь целыми днями прохлаждается, нигде не работает и, похоже, не собирается искать работу!
– Жозуэ отрабатывает свой хлеб ночью, в постели, – вновь подбросила шпильку Антония.
– Он оставил эту ночную вахту сразу же, как только промотает все деньги мадам Жанет, я в этом не сомневаюсь! И что она тогда будет делать? Сеньор Франческо теперь не обязан её содержать, у него другая семья.
– Бедная мадам! – сочувственно произнесла Антония. – Мне жалко её!
– А мне не жалко! – злобно сверкнула глазами Луиза. – Связать свою жизнь с человеком, о котором ничего не известно!…
– Почему ты так думаешь? Может, он рассказал ей всё о себе.
– Нет, я точно знаю! Как-то я подслушала их разговор. Мадам пыталась вытянуть из него, кто он и откуда, но ничего не добилась. Этот тип ловко увернулся от ответа.
– Ты считаешь, что он проходимец, мошенник? – испуганно спросила Антония. – Ты же вроде сама была в него влюблена!
– Была, не скрою…
– Я думала, он обычный альфонс, – не унималась встревоженная Антония.
– Я тоже так думала. Но скажи, зачем человеку скрывать своё прошлое, если он чист перед законом? Хоть бы уж наврал, чего-нибудь, а то вообще отмалчивается, наглец! Надо мне как-нибудь при удобном случае порыться в его бумагах. Может, я там что-то раскопаю?
Такая возможность Луизе вскоре представилась, и она обнаружила, что полное имя бывшего кучера – Жозуэ Медейрос Филью, а он, поступая на работу к Жанет, представился ей как-то иначе.
– Ты не помнишь, случайно, как наш новый сеньор назвал себя при первом знакомстве с мадам? – спросила Луиза у Антонии. – Мы с тобой там обе были, когда она принимала его на работу.
– Жозуэ! Как же ещё? – удивилась её вопросу Антонияю
– А полное имя не помнишь?
– Нет.
– И я не помню. Но готова биться об заклад, что в документах у него значится совсем другое имя!
– Ты их видела?
– Да. Метрику на имя Жозуэ Медейроса Филью и свидетельство о смерти некоего Жозуэ Медейроса, где написано, что он погиб от выстрела в голову. Представляешь? Судя по всему, этот Медейрос – отец нашего прекрасного принца! А сам он – тоже Медейрос. Но этой фамилии я от него ни разу не слышала.
– И я. По-моему, он тогда и в самом деле назвал другую фамилию, – согласилась с Луизой Антония. – Как ты думаешь, мы должны сказать об этом сеньоре?
– Нет, ни в коем случае! Мы же пока толком ничего не знаем.
Луиза понимала, что надо вести себя осмотрительно и не вмешиваться в личные дела хозяйки, но тайна Жозуэ не давала ей покоя, и однажды она как бы между прочим спросила у Жанет:
– А как полное имя сеньора Жозуэ?
Жанет удивил такой вопрос, но, тем не менее, она ответила:
– У моего мужа самое обычное имя. Его зовут Жозуэ Мотейру Алвес.
Луиза не стала рассказывать ей о своих подозрениях. К хозяйке она привыкла относиться с должным пиететом и даже побаивалась её, а Жозуэ воспринимала как ровню, он по-прежнему оставался для неё кучером, нахально выбившимся в сеньоры. Поэтому, нисколько не опасаясь за последствия, она и решила поставить его на место. Пусть не думает, что он тут умнее всех!
– Прикажете подавать обед, сеньор Жозуэ Медейрос? – спросила она, улучив подходящий момент, когда Жанет не было поблизости.
Жозуэ напрягся как натянутая струна и ответил не сразу, выбирая наиболее безопасную линию поведения. А выбор у него был небольшой: либо притвориться, будто он не расслышал, как его назвала Луиза, либо, наоборот, поговорить с ней в открытую, хорошенько припугнуть и потребовать, чтобы впредь она держала рот на замке. Второй вариант показался Жозуэ более предпочтительным.
– Как ты сумела это разнюхать? – спросил он достаточно грубо и сердито.
Луиза осталась довольна его реакцией и ответила насмешливо:
– А я набралась смелости открыть ваш чемодан, сеньор Жозуэ! Думала, там есть бельё, которое надо постирать!
– Я не давал тебе таких распоряжений, – строго, с явной угрозой произнёс он, однако Луизу это не смутило.
– Хорошая прислуга не ждёт распоряжений, она сама должна знать, что хозяевам нужно!
– Ты не хорошая прислуга, Луиза. Ты – интриганка!
– Ну что вы, сеньор, у меня и в мыслях не было заниматься интригами, – продолжала в том же тоне. – А вы, я вижу, расстроились? Может, вас зовут как-то иначе?
– Луиза, ты играешь с огнём! – вновь пригрозил ей Жозуэ. – Не прикидывайся дурочкой и держи язык за зубами, а то тебе не поздоровится! В другой раз я не буду с тобой церемониться, понятно?
– Да, сеньор, – ответила, поджав губы, Луиза. – Я всё поняла, вам не стоит беспокоиться.
Жозуэ, хорошо разбирающийся в людях, не сомневался, что теперь она будет помалкивать, по крайней мере, некоторое время, но у него были и другие поводы для беспокойства.
В частности, Жозуэ не устраивало то, что Франческо выплатил Жанет только часть денег, а не все. Хранить их в банке сейчас, в период кризиса, он считал недопустимым, о чём и говорил Жанет уже не раз. Она соглашалась с ним и даже съездила за остальными деньгами к Франческо, но не привезла их.
– У макаронника возникли трудности в связи с кризисом, и он попросил меня ещё немного подождать, – объяснила она Жозуэ.
– Надо было потребовать, пригрозить судом!
– Да ты не волнуйся, дорогой! Мой бывший муж – человек честный и обязательный. Он расплатится со мной, даже если сам обанкротится.
– Ты слишком доверчива, любимая. А я уже сталкивался с подобными вещами: люди ведут себя непредсказуемо, когда становятся банкротами, – озабоченно произнёс Жозуэ. – Надо выбить эти деньги из сеньора Мальяно как можно скорее, пока с ним не приключилась какая-нибудь беда!
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Жанет. – Какая может быть беда?
– Ну, не знаю, – уклонился он от ответа. – Мне ясно лишь одно: я должен спасти твои деньги!
– Наши деньги, – поправила его Жанет.
– Ну да, наши, – охотно согласился Жозуэ. – Я сам поеду к твоему макароннику, пока ещё не поздно, и без денег не вернусь! Разумеется, если ты наделишь меня соответствующими полномочиями.
Жанет, до той поры никогда ему не перечившая, на сей раз не проявила привычной сговорчивости – попросила Жозуэ подождать хотя бы несколько дней, а уж потом съездим к Франческо.
Он скрепя сердце согласился подождать, но спустя какое-то время прочитал в газете, что банк Мальяно закрылся.
– Ну вот, досиделись! – бросил он раздражённо. – Теперь мне придётся ехать домой к твоему бывшему!
Жанет не стала его удерживать, и Жозуэ отправился в тот особняк, где совсем недавно служил кучером.
– Гони быстрее! – приказал он Антенору. – А то от этих разорившихся банкиров можно всякого ожидать!
– Вы боитесь, как бы он не сбежал? – спросил Антенор.
– Сбегают обычно с деньгами, – пояснил ему Жозуэ. – А тот, внезапно теряет целое состояние, иногда способен пустить себе пулю в лоб!… Даст Бог, нашего банкира мы ещё застанем в живых!
Вопреки опасениям Жозуэ Франческо был не только жив, но даже успел немного оправиться от тяжелейшего удара. Ради спасения банка он решил продать крупный земельный участок в Рибейран-Прету и теперь искал покупателей.
Жозуэ он тоже поначалу принял за потенциального покупателя, но тот объяснил ему, что пришёл сюда по поручению своей жены – сеньоры Жанет Мальяно.
– Очевидно, вы имеете в виду мою жену? – объявил Франческо, чтобы сразу же сбить спесь с этого нахала.
Но Жозуэ тоже был не лыком шит и, учтиво улыбнувшись, поправил Франческо:
– Вашу бывшую жену, сеньор Мальяно.
– И в чём же суть этого поручения?
– Ваша бывшая жена, сеньор, намерена получить от вас все свои деньги сегодня же!
Франческо ничего другого и не ожидал услышать от этого визитёра, поэтому ответил спокойно и твёрдо:
– Поезжайте к ней и передайте, что мой банк временно закрыт и никаких выплат я сейчас не произвожу. Пусть она ещё некоторое время потерпит.
– Но я прочитал в газете…
– А мне плевать на то, что пишут газеты! – отрезал Франческо. – Я не привык бежать от ответственности и расплачусь со всеми клиентами, когда мой банк снова откроется!
Жозуэ понравился настрой Франческо. Он воочию увидел, что этот упрямый итальянец не собирается сдаваться и сделает всё, чтобы выполнить свои обязательства.
– Не держите на меня зла, сеньор Франческо, – с искренней симпатией произнёс Жозуэ. – Я всё передам сеньоре Жанет. А вам от души желаю удачи!
Из дома Франческо он вышел совсем в другом настроении. Антенор это сразу отметил и не удержался от вопроса:
– Вам удалось получить свои деньги, сеньор?
– Нет я ничего не получил, представь себе! – широко улыбнулся Жозуэ. – Но меня восхитил этот Мальяно. Он оказался очень сильным и мужественным человеком. Такой не смалодушничает, не подведёт. Я поверил в него, Антенор. Он сумеет с честью выбраться из этой передряги!
Антенор слушала его с недоумением. Казалось бы, этот альфонс должен думать, прежде всего, о деньгах, ради которых он и женился на мадам Жанет. А Жозуэ словно и забыл о них от радости, что банкир Мальяно не застрелился и даже не помышлял об этом. Странный он какой-то, этот сеньор Жозуэ! Антенор давно к нему присматривался и всё не мог понять почему. Что-то в его облике смущало Антенора. То ли он уже когда-то встречался с этим человеком, то ли Жозуэ был на кого-то похож. Только вот на кого? У Антенора была цепкая зрительную память, но в данном случае она ничего ему не подсказывала. Теперь же, когда Жозуэ приоткрылся с иной, неожиданной стороны, в памяти Антенора вдруг стали смутно всплывать какие-то давние события, что-то, связанное с банкирами, с банкротством…
Антенор никогда не был богатым человеком и с банкирами дела не имел, так откуда же это беспокойство памяти, это неотвязное желание вспомнить что-то очень важное, относящееся, безусловно, к Жозуэ, а возможно, и к самому Антенору?
Целый день он безуспешно напрягал свою память, а вернувшись домой, сразу же позабыл о Жозуэ, потому что Нана сказала ему:
– Всё, Антенор, мы пропали! Сегодня к нашему хозяину приходил сеньор Гумерсинду, и я случайно попалась ему на глаза.
– Он узнал тебя?
– Да. Я в этом уверена. Хотя он сам растерялся и ни о чём меня не спросил.
– Ладно, ты не впадай в панику. Мы должны действовать, как договорились. Я сам буду объясняться с Гумерсинду, если он тебя затронет!
Гумерсиндо увидел Нану во дворе, когда уже вышел из дома Франческо и направлялся к воротам. Конечно же, он её узнал. Но она так быстро прошла мимо него, что он даже не успел её окликнуть.
А потом на улице он встретил старых знакомых – сорванца Тизиу и его брата Жозе Алсеу. Они поприветствовали Гумерсинду и сказали, что живут теперь в доме Франческо, вместе с родителями. Гумерсинду сразу же сопоставил два факта: Нана и этот темнокожий мальчишка Жозе Алсеу. Не её ли это сын? И не он ли, Гумерсинду, отец того негритёнка?!
Эта мысль не давала Гумерсинду покоя, и вскоре он вновь навестил Франческо в его доме.
Вначале они поговорили о делах, которые к тому времени стали понемногу налаживаться. Франческо, продав землю в Рибейран-Прету, поправил своё финансовое положение и вновь открыл банк. А Гумерсинду нашёл покупателя на весь свой кофе, правда, цену ему предложили не вышли той, по которой он выкупил кофе у итальянцев. Но всё равно он был доволен: ему удалось вернуть все деньги, взятые у Аугусту, да ещё и удвоить эту сумму за счёт продажи своей половины кофе.
– Насколько я могу судить, кризис начал потихоньку отступать, – поделился своими наблюдениями Франческо. – Так всегда бывает, когда возрастает спрос на кофе. А его нам в этот раз обеспечили те иностранцы, которые сейчас буквально заполонили Бразилию.
– Да, они скупают у нас кофе и вывозят его за рубеж, – подтвердил Гумерсинду. – Хотя мы сами могли бы это делать, если бы имели другое, более разумное правительство.
Франческо согласился с компаньоном и тоже посетовал на нерасторопность правительства, но потом снова вернуться к проблемам своей семьи:
– Меня сейчас больше всего беспокоит мой сын. Он не прислал ни одной весточки с тех пор, как уехал в Манаус. Я уже не знаю, что и думать…
Гумерсинду мог только посочувствовать своему компаньону.
После разговора о Марко Антонио было неловко заводить речь о Нане, и Гумерсинду, пожалуй, так и ушёл бы, ничего о ней не спросив, если бы Паола не пригласила мужчин к столу, а гостю не вздумалось бы отпустить комплимент хозяйке.
– Я всегда счастлив, отведать блюда, приготовленные вами, дорогая Паола. По-моему, никто не готовит макароны вкуснее, чем вы!
– К сожалению, сегодня готовила не я, – вынуждена была разочаровать его Паола. Но наша кухарка Анастасия тоже очень вкусно готовит! Она – сестра нашего кучера Дамиао. А её муж Антенор, я слышала, одно время работал у вас на фазенде.
– Антенор? Мой бывший управляющий? Он женат на Нане?!
– Да. Вы и её знаете?
– Если я верно понял, то речь идёт об Анастасии, которая жила когда-то у нас на фазенде, – ответил Гумерсинду. – Я тут недавно встретил двух парнишек, Тизиу и Жозе Алсеу… Один из них сын вашей кухарки?
– Да, Жозе Алсеу её сын.
– А кроме него… у Анастасии есть ещё… сыновья? – спросил Гумерсинду, не сумев скрыть своего волнения.
– Нет, у неё есть дочка, чуть постарше нашей Ауроры, – ответила Паола. – А почему вы так интересуетесь нашей кухаркой, сеньор Гумерсинду?
– Я интересуюсь не ею, а… моим бывшим управляющим, – нашёлся он. – Мне бы хотелось поговорить с Антенором…
– Его сейчас нет дома. Он служит кучером у моей бывшей жены, – пояснил Франческо. – Но я передам ему, что вы хотели с ним поговорить.
Антенор не стал дожидаться, когда его разыщет Гумерсинду, и сам нанёс ему визит, понимая, что трудного разговора с бывшим хозяином всё равно не удастся избежать.
– Я не знаю, зачем вы искали меня, сеньор, – сказал он, хотя прекрасно знал, о чём пойдёт речь, и был готов к этому. – Мне казалось, что наши пути разошлись навсегда.
– Давай не будем ворошить прошлое, Антенор, – предложил Гумерсинду. – Я обидел тебя, признаю, но ты прости меня, пожалуйста.
– Вы только это хотели мне сказать, сеньор?
– Нет, не только. Оказывается, ты – муж Наны!
– Да, я женился на ней!
– Значит, ты знал, где она жила, но скрывал это от меня?
– Нет, я сам тогда не знал, где она. И нашёл её лишь после того, как перестал работать на вас, сеньор Гумерсинду.
– Тогда скажи, от кого она родила негритёнка. Ты не можешь быть его отцом, если встретился с ней не так давно!
– Жозе Алсеу называет меня отцом.
– Это не важно. Я спросил, кто его настоящий отец?
– Не вы, сеньор, можете быть спокойны!
– Антенор, ты ведь знаешь, я не могу быть спокойным. Нана была беременна, когда уходила с фазенды. Что стало с тем ребёнком?
– Нане пришлось перенести много трудностей, наверное, поэтому у неё и случился выкидыш, – произнёс давно заготовленную фразу Антенор.
– Выкидыш? – не поверил ему Гумерсинду.
Антенор ещё раз повторил то же самое и добавил:
– Кстати, это был не мальчик, о котором вы так мечтали, а девочка.
– Вот как?… – в задумчивости произнёс Гумерсинду. – А от кого же она родила Жозе Алсеу?
– От такого же темнокожего, как и она сама, – охотно ответил Антенор. – А вот наша дочка родилась светленькая, вся в меня пошла!
Последний довод Антенора показался Гумерсинду весьма убедительным, и он, наконец, успокоился. Теперь, когда у него подрастал сын, рождённый в браке, он уже не настолько остро воспринимал ту давнюю историю. Может оно и к лучшему, что всё так случилось. По крайней мере, это должно утешить Марию.
Но Гумерсинду ошибся: Марию это нисколько не утешило. Наоборот, ревность к Нане вспыхнула в ней с новой силой.
– Пока она живёт по соседству с нами, я не буду знать покоя, – сказала Мария мужу.
